Текст книги "Лик (ЛП)"

Автор книги: Кайли Скотт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

– Расскажи мне о своей специализации, – сказал он. – Ты занимаешься архитектурой, верно?

– Да, – ответила я, немного удивленная. Очевидно, я рассказала ему об этом в Вегасе. – Как мой отец.

Он сцепил свои пальцы с моими, положив конец моему беспокойству.

– Ты всегда хотел играть на гитаре? – спросила я, стараясь не сильно отвлекаться на то, как он обернут вокруг меня.

– Да. Музыка – это единственное, что когда-либо имело для меня значение. Не могу представить, чтобы заниматься чем-то еще.

– Да, – это должно быть хорошо, быть чем-то настолько увлеченным. Мне нравилась идея стать архитектором. Большинство из моих детских игр включали строительные блоки или рисование. Но я точно не испытывала необходимости заниматься этим. – У меня практически нет музыкального слуха.

– Это многое объясняет, – он тихонько засмеялся.

– Будь скромнее. Я также никогда не была хороша в спорте. Мне нравится рисовать, читать и смотреть фильмы. И я люблю путешествовать, но это не то, что я делаю часто.

– Да?

– Хм.

Он чуть подвинулся позади меня, устраиваясь удобнее.

– Когда я путешествую, то это всегда из-за концертов. Не остается достаточно времени, чтобы посмотреть окрестности.

– Жаль.

– И иногда такой «геморрой» с тем, что тебя могут узнать. Периодически это неприятно. На нас порядочно давят, и не всегда я могу делать то, что хочу. По правде говоря, отчасти я готов замедлить ход, проводить больше времени дома.

Я ничего не ответила, снова прокручивая его слова у себя в голове.

– Группа через какое-то время состарится. Повсюду люди, все проклятое время.

– Не сомневаюсь, – и все же там, в ЛА на нем все еще висела поклонница, воркуя при каждом его слове. Очевидно, части его образа жизни по-прежнему привлекали. Части, в которых я не уверена, что смогла бы конкурировать, даже если бы захотела. – Ты не будешь по этому скучать?

– Честно говоря, я все это делал так чертовски долго, что не знаю.

– Ну, у тебя есть великолепный дом, чтобы жить здесь.

– Хм, – на мгновение он затих. – Эв?

– Да?

– Стать архитектором было твоей идеей или твоего отца?

– Я не помню, – призналась я. – Мы всегда говорили об этом. Мой брат никогда не был заинтересован в перекладывании ответственности на себя. Он всегда дрался и прогуливал уроки.

– Ты говорила, у тебя тоже были трудные времена в старшей школе.

– Разве не у всех они были? – я изогнулась, переворачиваясь так, чтобы мне было видно его лицо. – Я обычно не говорю об этом с другими людьми.

– Мы разговаривали об этом. Ты говорила, что тебя дразнили из-за твоих габаритов. Я сообразил, что ты поэтому так отделала моих друзей. Факт, что они запугивали ту девушку, как стая гребаных школьников.

– Думаю, так и было, – поддразнивание не было темой, которую мне нравилось поднимать. Слишком легко возвращались все дерьмовые чувства, связанные с этим. Однако руки Дэвида не позволяли чему-нибудь из этого проскользнуть. – Большинство учителей просто игнорировали это. Как будто это были дополнительные хлопоты, которые им были не нужны. Но там была одна учительница, мисс Холл. Она всегда заступалась, когда они издевались надо мной или кем-то еще. Она была замечательной.

– Звучит классно. Но на самом деле ты не ответила на мой вопрос. Ты хочешь стать архитектором?

– Ну, это то, что я всегда планировала сделать. И я, эх, мне нравится идея заниматься дизайном чьего-то дома. Не знаю, мое ли это призвание стать архитектором, как музыка для тебя, но я думаю, что смогу это делать хорошо.

– Я не сомневаюсь в этом, детка, – сказал он мягким, но четким голосом.

Я попыталась не позволить проявлению нежности превратить меня в мокрый беспорядок на матрасе. Нежность была ключом. Я сделала больно ему в Вегасе. Если я серьезно относилась к этому, желая, что бы он дал нам еще один шанс, мне нужно быть осторожной. Создать ему хорошие воспоминания, чтобы заменить плохие. Воспоминания, которые мы смогли бы разделить на этот раз вместе.

– Эв, это то, что ты хочешь сделать со своей жизнью?

Я остановилась. У меня уже были стандартные ответы, нужна была дополнительная мысль. План существовал так долго, что я не подвергала его сомнению. Он был безопасным и комфортным. Но Дэвид хотел большего, и я хотела бы дать ему это. Может быть, поэтому я проболталась ему об этом секрете в Вегасе. Что-то в этом мужчине привлекало меня, и я не хотела бороться с этим.

– Честно, я не уверена.

– Это нормально, ты знаешь, – его взгляд не отрывался от моего. – Тебе только двадцать один.

– Но я обязана быть взрослой сейчас, принять ответственность за саму себя. Я должна знать такие вещи.

– Ты ведь несколько лет живешь со своей подругой? Оплачиваешь собственные счета, учишься и все такое?

– Да.

– В таком случае разве ты не берешь на себя ответственность? – он заправил длинные темные волосы за ухо, убирая их от лица. – Так начни работать архитектором и посмотри, как пойдет.

– У тебя это звучит так просто.

– Это так. Ты либо придерживаешься этого, либо пробуешь что-то еще, смотришь, как это подходит тебе. Это твоя жизнь. Твой выбор.

– Ты играешь только на гитаре? – спросила я, желая узнать о нем больше. Желая увести тему разговора от меня. Узел напряжения, появившийся во мне, не был приятным.

– Нет, – уголки губ приподнялись в улыбке. Он точно знал, почему я спросила. – Бас-гитара и ударные тоже. Конечно.

– Конечно?

– Любой, кто сносно играет на гитаре, может сыграть и на бас-гитаре, если включит мозг. И любой, кто может удержать две палочки одновременно, может сыграть на ударных. Не забудь рассказать Малу, что я это сказал, когда в следующий раз увидишь его, ладно? Ему понравится.

– Можешь быть в этом уверен.

– И я пою.

– Ты поешь? – спросила я взволнованно. – Споешь что-нибудь для меня? Пожалуйста?

Он издал неопределенный звук.

– Ты пел мне той ночью?

Он улыбнулся немного огорченно.

– Да, пел.

– Тогда это вероятно вернет мне память.

– Ты собираешься сейчас это применить? Каждый раз, когда ты чего-то захочешь, ты будешь бросать этим в меня.

– Эй, это ты начал. Ты захотел поцеловать меня из научного интереса.

– Это и было из научного интереса. Поцелуй между друзьями по причинам чистой логики.

– Это был очень дружеский поцелуй, Дэвид.

Ленивая улыбка осветила его лицо.

– Да, был.

– Пожалуйста, спой мне что-нибудь?

– Ладно, – сказал он раздраженно. – Поворачивайся. Тогда мы были в позиции «ложки».

Я устроилась, отодвинувшись к нему, и он переместился поближе. Это так замечательно быть у Дэвида «игрушкой для объятий». Я и представить не могла ничего лучше. Жаль, что он придерживался научного объяснения. Не то, чтобы я обвиняла его. На его месте я бы относилась к себе с осторожностью.

Меня захлестнул его глубокий, грубый в самом лучшем смысле этого слова голос, когда он запел балладу:

«У меня то чувство, что приходит и уходит

Десять сломанных пальцев и сломанный нос

Темные воды так холодны

Знаю, я сделаю это дома

Это полное сожаления солнце выжгло все небо

Оно вне пределов досягаемости и очень высоко

Ее ложе было из камня

Я знаю, что сломлю ее власть

Эти сломанные кости не удержат меня

Мои стоптанные туфли, им уже хватит

Эти дымовые трубы сожгут их дотла

Этот океан позволит им утонуть».

Когда он закончил, я притихла. Он сжал меня, вероятно, проверяя жива ли я. Я сжала его руку в ответ, не оборачиваясь, чтобы он не увидел слезы в моих глазах. Сочетание его голоса и тоскливой баллады погубило меня. Я всегда устраивала беспорядок вокруг него, плакала или меня тошнило. Почему он хотел иметь что-то общее со мной, я не имела понятия.

– Спасибо тебе, – сказала я.

– В любое время.

Я лежала, пытаясь разгадать стихи. Что они могли значить, почему он выбрал именно эту песню, чтобы спеть мне.

– Как она называется?

– «Тоскующий по дому». Я написал ее для последнего альбома, – он приподнял одну бровь и наклонился посмотреть мне в лицо. – Дерьмо, я заставил тебя грустить. Мне жаль.

– Нет. Это было красиво. У тебя изумительный голос.

Он нахмурился, но снова лег, прижавшись грудью к моей спине.

– В следующий раз я спою тебе что-нибудь радостное.

– Если захочешь, – я прижалась губами к тыльной стороне его ладони, пересекаемой венами, покрытой темными волосками. – Дэвид?

– Хм?

– Почему ты не поешь в группе? У тебя такой великолепный голос.

– Я на бэк-вокале. Джимми любит быть в центре внимания. Это всегда была больше его наклонность, – его пальцы переплелись с моими. – Он не все время был таким мудаком, как сейчас. Мне очень жаль, что он донимал тебя в ЛА. Я мог бы убить его за то, что он сказал то дерьмо.

– Все в порядке.

– Нет, это не так. Он был пьян. Он не имел понятия, о чем говорил, – его большой палец беспокойно двигался по моей руке. – Ты прекрасна. Тебе не нужно ничего менять.

Сначала я не знала, что сказать. Джимми говорил ужасные вещи, и они останутся со мной. Забавно, что со всем дрянным обычно так и бывает.

– Меня рвало и, к тому же, я кричала на тебя. Ты точно уверен в этом? – я наконец-то пошутила.

– Да, – сказал он просто. – Мне нравится, что ты такая, какая есть, высказываешь все, что крутится у тебя в голове. Не пытаешься играть со мной или использовать меня. Ты просто... со мной. Ты мне нравишься.

Мгновение я просто безмолвно лежала, захваченная врасплох.

– Спасибо тебе.

– Всегда, пожалуйста. В любое время, Эвелин. В абсолютно любое время.

– Ты мне тоже нравишься.

Его губы коснулись шеи. У меня по коже побежали мурашки.

– Нравлюсь?

– Да. Очень сильно.

– Спасибо, малышка.

Потребовалось много времени, чтобы его дыхание выровнялось. Его конечности отяжелели, и он успокоился, уснув за моей спиной. Мои ноги покалывало от онемения, но это не имело значения. Я не спала ни с кем прежде, кроме случайного платонического раздела кровати с Лорен. Судя по всему, сон – это все, что я буду делать сегодня.

Честно говоря, так хорошо лежать с ним рядом.

Так правильно.

Глава 8

– Привет, – Дэвид спустился по лестнице через семь часов, с обернутым на талии полотенцем. Его мокрые волосы были приглажены, а татуировки выставлены полностью на показ, подчеркивая его стройный торс и мускулистые руки. Слишком много кожи на виду. Это мужчина был визуальным наслаждением. Я сделала сознательное усилие, чтобы сдержать язык за зубами. Удержаться от приветливой улыбки на лице было вне моих возможностей. Я планировала вести себя спокойно, чтобы не испугать его. Этот план провалился.

– Что делаешь? – спросил он.

– Ничего особенного. Это доставили для тебя, – я указала на пакеты и коробки, ожидающие у двери. Весь день я размышляла над нашей проблемой. Единственное, что я придумала – это то, что я не хочу, чтобы наше время закончилось. Я не хотела подписывать бумаги об аннулировании. Пока нет. От этой мысли меня снова начинало тошнить. Я хотела Дэвида. Я хотела быть с ним. Мне нужен новый план.

Подушечкой большого пальца я потерла нижнюю губу, туда и обратно, туда и обратно. Ранее я ходила на длительную прогулку по пляжу, наблюдала, как волны разбиваются о берег, и оживляла в памяти тот поцелуй. Снова и снова, я проигрывала его в своей памяти. То же самое и с нашими разговорами. На самом деле, я собирала каждый момент нашего совместно проведенного времени, исследуя каждый нюанс. Каждый момент, который я смогла вспомнить, во всяком случае, я чертовски сильно пыталась вспомнить все.

– Доставка? – он присел рядом с ближайшим свертком и начал рвать упаковку. Я отвела взгляд, прежде чем краешком глаза взглянуть на его полотенце, несмотря на то, что было дико любопытно.

– Не возражаешь, если я воспользуюсь твоим телефоном? – спросила я.

– Эв, тебе не нужно спрашивать. Бери что угодно.

– Спасибо, – Лорен и мои родители, вероятно, сходили с ума, гадая, что же случилось. Пришло время мужественно встретиться с последствиями фотографии моей попы. Я застонала внутри себя.

– Этот для тебя, – он подал мне толстый сверток, обернутый бумагой и перевязанный лентой, следом бумажный пакет с брендом, напечатанным сбоку, о котором я никогда не слышала. – И этот, на мой взгляд, тоже.

– Это?

– Да, я попросил Марту заказать для нас кое-какие вещи.

– Ох.

– Ох? Нет, – Дэвид покачал головой. Затем он встал на колени передо мной и сорвал коричневую бумагу со свертка в моих руках. – Никакого «ох». Нам нужна одежда. Все очень просто.

– Очень любезно с твоей стороны, Дэвид, но я в порядке.

Он не слушал. Вместо этого, он достал красное платье, такое же, едва прикрывающее бедра, как и у тех девушек из особняка.

– Что за черт? Ты это не оденешь, – дизайнерское платье полетело в сторону, а он полез в бумажный пакет у моих ног.

– Дэвид, ты не можешь просто выбросить его.

– Конечно, могу. Вот, это немного лучше.

Черная майка без рукавов упала мне на колени. По крайней мере, она была нужного размера. Короткое красное платье было абсурдом четвертого размера[10]10
  4 размер женской одежды в США соответствует 36 размеру в Европе, и 42 размеру в России.


[Закрыть]. Не исключено, что оно подразумевало неприязнь Марты по поводу моего возвращения в ЛА. Не важно.

На майке висела этикетка. Цена. Вот дерьмо. Они не серьезно.

– Ого, я могла бы неделями платить аренду с этого топа.

Вместо ответа он мне бросил черные обтягивающие джинсы.

– Вот, они тоже нормальные.

Я отложила джинсы в сторону.

– Эта обычная хлопковая майка. Как она может стоить двести долларов?

– Что ты думаешь об этом? – длинная шелковистая зеленая ткань свисала с его руки. – Мило, да?

– Они прошивают швы нитью из золота? Так?

– О чем ты говоришь? – он поднял голубое платье, поворачивая его так и этак. – Черт, нет, это с открытой спиной. Вероятно, в этом будет видно верхнюю часть попы, – оно присоединилось к красному платью на полу. Мои руки чесались, чтобы спасти их, сложить их аккуратно. Но Дэвид просто разорвал следующую упаковку. – Что ты сказала?

– Я говорила о цене этого топа.

– Черт, нет. Мы не будем говорить о цене этой майки, потому что мы не говорим о деньгах. Это спорный вопрос для тебя, и я не собираюсь это обсуждать, – джинсовая микро-мини-юбка была следующей. – О чем, черт возьми, думала Марта, заказывая тебе такие вещи?

– Ну, честно говоря, это обычное дело, что на тебе висят девушки, одетые в бикини. Для сравнения, платье с открытой спиной еще вполне приличное.

– Ты другая. Ты мой друг, так?

– Да, – я не совсем поверила звуку своего голоса.

Его лоб брезгливо поморщился.

– Черт побери. Посмотри на длину этого. Я даже не могу сказать, должно ли это быть юбкой или гребаным поясом.

Смех вырвался из меня, и он послал мне страдальческий взгляд, большие голубые щенячьи глаза были чрезвычайно печальными и недовольными. Очевидно, я ранила его сердце.

– Извини, – сказала я. – Но ты говоришь, как мой папа.

Он затолкал микро-мини-юбку обратно в пакет. Она, хотя бы, не оказалась на полу.

– Да? Мне следует познакомиться с твоим отцом. Думаю, мы хорошо поладим.

– Ты хочешь познакомиться с моим папой?

– Зависит от того, будет ли он при виде меня стрелять?

– Нет, – наверное, нет.

Он просто кинул на меня пытливый взгляд и зарылся в следующей коробке.

– Так-то лучше. Вот.

Затем передал мне пару сдержанных футболок, черную и голубую.

– Не думала, что ты будешь выбирать для меня одежду монашки, друг, – сказала я, ошеломленная его поведением. – Отчасти, это лицемерно.

– Это не одежда монашки. Просто она прикрывает самое основное. Я прошу слишком много? – следующий, наполненный до отказа, пакет был передан мне целиком.

– Вот.

– Ты признаешь, что, тем не менее, это немного лицемерно?

– Ничего не признаю. Адриан научил меня этому давным-давно. Загляни в пакет.

Я так и сделала, а он расхохотался, очевидно, у меня было смешное выражение лица.

– Что это? – спросила я, ощущая, что мои глаза открываются от удивления все шире. Это, вероятно, были бы трусики «танга», если бы производители добавили к ним чуть больше ткани.

– Я одеваю тебя, как монашку.

– «Ла Перла», – прочитала я на этикетке, затем перевернула ее, чтобы посмотреть цену.

– Дерьмо. Не смотри на цену, пожалуйста, Эв, – Дэвид прыгнул на меня, а я отклонилась назад, пытаясь разобрать цифры на безумно качающейся этикетке, которая по размеру была больше, чем клочок кружева. Его большая рука сомкнулась над моей, захватывая трусики. – Не надо. Ради всего святого.

Мой затылок ударился о край ступеньки, и я поморщилась от боли, мои глаза наполнились слезами.

– Ой.

– Ты в порядке? – его тело растянулось над моим. Рукой он бережно потер мой затылок.

– Хм, да, – запах его мыла и шампуня был чистым блаженством. Господи, помоги мне. Но там было что-то еще. Его парфюм. Он не был тяжелым. Просто легкий аромат специй. Было в нем что-то очень знакомое.

Этикетка висела перед моим лицом, при этом незамедлительно приведя меня в смятение.

– Триста долларов?

– Это того стоит.

– Святое дерьмо. Нет, не стоит.

Он повесил трусики на кончик пальца с сумасшедшей, наглой улыбкой на лице.

– Поверь мне. За такое я бы заплатил в десять раз больше. Без вопросов.

– Дэвид, я могла бы купить точно такую же вещь менее чем за десятую часть этой цены в нормальном магазине. Это неразумно.

– Нет, не смогла бы, – он перенес свой вес на локоть, опираясь на ступеньку рядом с моей головой, и начал читать этикетку. – Видишь, это тончайшее кружево сделано вручную местными мастерами в небольшом регионе северной Италии, который славится такой искусной работой.

– Да, полагаю, не смогла бы.

Он издал преисполненный самодовольства мурлыкающий звук и посмотрел на меня нежным, затуманенным взглядом. Затем его улыбка поблекла. Он отстранился и скомкал трусики в руке.

– Забей.

– Подожди, – мои пальцы обвились вокруг его бицепсов, удерживая его на месте.

– Что такое? – спросил он, его голос натянутый.

– Просто дай мне... – я подняла лицо к его шее. Там аромат был сильнее. Вдохнула его глубже, позволяя себе насладиться его запахом. Я закрыла глаза и вспомнила.

– Эвелин? – мышцы на его руках дернулись и напряглись. – Я не уверен, что это хорошая идея.

– Мы плыли на гондоле в «Венецианце»[11]11
  «Венецианце» (англ. The Venetian) – отель в Лас-Вегасе


[Закрыть]. Ты сказал, что не умеешь плавать, и что я должна спасти тебя, если мы перевернемся.

Его кадык дернулся.

– Да.

– Ты меня напугал.

– Я знаю. Ты повисла на мне так крепко, что я едва мог дышать.

Я отстранилась, чтобы видеть его лицо.

– Почему ты думаешь, мы так оставались в ней так долго? – спросил он. – Ты практически сидела у меня на коленях.

– Ты умеешь плавать?

Он негромко рассмеялся:

– Конечно, я умею плавать. Не думаю, что там было так уж глубоко.

– Так это все было уловкой. Ты хитрец, Дэвид Феррис.

– И ты забавная, Эвелин Томас, – его лицо расслабилось, глаза снова смягчились. – Ты что-то вспоминаешь.

– Да.

– Это замечательно. Еще что-нибудь?

Я печально улыбнулась:

– Нет, извини.

Разочарованный он отвернулся, думаю, он старался этого не показывать.

– Дэвид?

– Мм?

Я наклонилась, чтобы прижаться губами к его губам, желая поцеловать его, нуждаясь в этом. Он снова отпрянул. Мои надежды скрылись из виду.

– Извини. Мне жаль.

– Эв, что ты делаешь?

– Целую тебя?

Он ничего не ответил. Он отвернулся, сжав челюсть.

– Ты имеешь право целовать меня, обнимать меня и покупать мне безумно дорогое белье, а я не могу тебя поцеловать? – Мои руки соскользнули вниз к его, и он удержал их. По крайней мере, он не отталкивает меня совсем.

– Почему ты хочешь поцеловать меня? – спросил он суровым голосом.

Мгновенье я изучала наши переплетенные пальцы, приводя мысли в порядок.

– Дэвид, может быть, я так и не вспомню все о той ночи в Лас-Вегасе. Но я подумала, что мы, возможно, смогли бы создать какие-то новые воспоминания об этих выходных. Что-то, что мы оба могли бы разделить.

– Только эти выходные?

Мое сердце подскочило к горлу.

– Нет. Я не знаю. Просто... такое ощущение, что там между нами было что-то большее.

– Больше чем друзья? – он смотрел на меня глазами полными решимости.

– Да, ты мне нравишься. Ты добрый и милый, и красивый, и с тобой легко общаться. Когда мы не спорим о Вегасе. Такое чувство, как будто...

– Что?

– Как будто этот уик-энд второй шанс. Не хочу позволить этому ускользнуть. Думаю, я сожалела бы об этом долгое время.

Он кивнул и поднял голову:

– Так что, это твой план? Просто поцеловать меня, и посмотреть что произойдет?

– Мой план?

– Я знаю о тебе и твоих планах. Ты мне все рассказала о том, насколько ты дотошная.

– Я тебе это рассказала? – я была идиоткой.

– Да. Ты сделала это. Главным образом ты рассказала мне о большом плане, – он окинул меня сверху вниз напряженным взглядом. – Ты знаешь... закончить колледж, затем провести три-пять лет в среднего уровня фирме адаптируясь, прежде чем перейти в ряды какой-нибудь более престижной, и к тридцати пяти начать свой собственный небольшой консалтинговый бизнес. Затем, возможно, придет время для отношений и тех раздражающих неуместных детей.

Внезапно мое горло стало пустыней.

– Я была по-настоящему болтливой в ту ночь.

– Мм. Но вот что было интересно так это то, что ты не говорила о плане, как о чем-то хорошем. Ты говорила о нем, словно это клетка, а ты громко стучишь по решетке.

У меня ничего не было.

– Ну же, давай, – приглушенно сказал он, поддразнивая меня. – Какой тут план, Эв? Как ты собираешься убедить меня?

– О, ну я, гм... думаю, я собиралась соблазнить тебя. И посмотреть, что произойдет. Да...

– Как? Выражая недовольство из-за того, что я покупаю тебе вещи?

– Нет. Это было дополнительным бонусом. Обращайся.

Он облизал губы, но я увидела улыбку.

– Ладно. Давай, покажи мне свои методы.

– Мои методы?

– Твои методы соблазнения. Давай, не трать время, – я заколебалась, и он нетерпеливо щелкнул языком. – На мне только полотенце, малышка. Разве это может быть сложным?

– Прекрасно, прекрасно... – я крепко удерживала его пальцы, отказываясь отпускать. – Итак, Дэвид?

– Да, Эвелин?

– Я подумывала...

– Хм?

Я так безнадежно отстаю от его уровня. Я дала ему единственное, что смогла придумать. У этого единственного, насколько я знала, был послужной список.

– Я считаю, что ты на самом деле милый парень и хотела узнать, может быть, ты бы поднялся в мою комнату и занялся со мной сексом и, возможно, потусовался там какое-то время. Вероятно, тебя бы это заинтересовало...

Его глаза потемнели, обвиняющие и несчастные. Он снова начал отступать.

– Теперь ты шутишь.

– Нет, – я перенесла руку на его затылок, под влажные волосы, пытаясь вернуть его ко мне. – Нет, я очень, очень серьезна.

Он уставился на меня с напряженной челюстью.

– Ты спросил меня этим утром в машине, пугаешь ли ты меня. Я ответила «да». Ты до смерти пугаешь меня. Я не знаю, что я здесь делаю. Но мне ненавистна мысль о том, чтобы уехать от тебя.

Его взгляд изучал мое лицо, но он все равно молчал. Он собирался от меня отвернуться. Я знала это. Я просила слишком многого, очень далеко его оттолкнув. Он уходил от меня, и кто после всего мог его винить?

– Все в порядке, – сказала я, подбирая с пола то, что осталось от моей гордости.

– Эх, черт, – вздохнул он. – Ты отчасти тоже меня пугаешь.

– Я?

– Да, ты. И убери эту улыбку со своего лица.

– Прости.

Он повернул голову и поцеловал меня, его губы твердые и такие приятные. Мои глаза закрылись, а рот приоткрылся. Его вкус завладел мной. Мята его зубной пасты, и его язык, скользящий к моему. Все это за пределами совершенства. Он прижал меня спиной к ступенькам. Новый ушиб на затылке пульсировал в знак протеста, когда я ударилась еще раз. Я вздрогнула, но не остановилась. Дэвид обхватил мой затылок, защищая от дальнейших повреждений.

Вес его тела удерживал меня на месте, не то чтобы я пыталась сбежать. Края ступенек давили на спину, но это беспокоило меньше всего. Я бы с радостью лежала там часами с ним надо мной, теплый аромат его кожи возбуждал меня. Его бедра держали мои ноги широко разведенными. Если бы не мои джинсы и его полотенце, ситуация стала бы интересной быстрее. Боже, тогда я ненавидела хлопок.

Мы ни разу не прервали поцелуй. Ногами я обхватила его талию, а руками обняла его за плечи. Никогда не чувствовала себя так хорошо. Мое желание быть с ним возросло и воспламенилось, распространяясь прямо сквозь меня. Мои ноги сжались вокруг него, мышцы горели. Я не могла подобраться достаточно близко. Поговорим о том, что расстраивает. Его рот двигался по моей челюсти и ниже по шее, разжигая меня изнутри. Он покусывал и лизал, находя чувствительные места под моим ухом и на изгибе моей шеи. Места, о которых я не знала. Мужчина – волшебник. Он знал вещи, которые я не знала. Где он научился своим трюкам, не имело значения. Не прямо сейчас.

– Встаем, – сказал он неровным голосом. Он медленно встал, одна рука под моей попой, а другая все еще защищает мою голову.

– Дэвид, – я подтянулась, чтобы укрепить захват на его спине.

– Эй, – он отстранился посмотреть в мои глаза. Его зрачки были огромными, почти полностью поглотившими небесно-голубую радужку. – Я не планирую ронять тебя. Этого никогда не будет.

Я сделала глубокий вдох.

– Хорошо.

– Ты доверяешь мне?

– Да.

– Хорошо, – его рука скользнула вниз по моей спине. – Теперь обними меня за шею.

И я, и мой баланс сразу же почувствовали себя лучше. Обе руки Дэвида держали мой зад, а я крепко сцепила свои ноги за его спиной. На его лице не появилось никаких признаков боли или неизбежного падения назад. Пожалуй, он был достаточно сильным, чтобы нести меня на себе.

– Вот так, – он улыбнулся и поцеловал мой подбородок. – Все хорошо?

Я кивнула, не доверяя себе высказываться.

– Кровать?

– ДА.

Он усмехнулся так, будто делал что-то плохое для меня.

– Поцелуй меня, – сказал он.

Я так и сделала, без колебаний, приблизила свой рот к его. Скользнула языком между его губ и снова в нем затерялась. Он застонал, крепко удерживая меня руками.

Каково было, когда дверной звонок в дверь издал низкий, печальный звук, который отдался эхом в моем сердце, и паху.

– Нееет.

– Ты, черт возьми, шутишь, – лицо Дэвида скривилось, и он окинул высокие двойные двери ужаснейшим взглядом. По крайней мере, я не одна. Я застонала и сильно обняла его всем телом. Это было бы весело, если не было бы так обидно.

Рукой он потер мне спину, скользя под край моего топа, чтобы погладить кожу под ним.

– Клянусь, такое ощущение, будто вселенная не хочет, чтобы я был в тебе, – проворчал он.

– Сделай, чтобы они ушли. Пожалуйста.

Он усмехнулся, сжимая меня крепче.

– Это обидно.

Он застонал и поцеловал меня в шею.

– Дай мне посмотреть, кто там, и избавиться от них, потом я позабочусь о тебе, хорошо?

– Твое полотенце на полу.

– Это проблема. Спрыгивай.

Я неохотно ослабила захват и опустила ноги на пол. Снова, как будто звук гонга заполнил дом. Дэвид схватил пару черных джинсов из сумки и быстро натянул их. Все, что я заметила, была мелькнувшая загорелая задница. Удерживать свой взгляд отведенным, должно быть, было самым сложным, что я когда-либо делала.

– Держись позади на всякий случай, если это пресса, – он посмотрел в маленький экран встроенный рядом с дверью. – Эх, блин.

– Проблема?

– Нет. Хуже. Старые друзья с едой, – он кратко взглянул на меня. – Если от этого ты почувствуешь себя лучше, то мне тоже обидно.

– Но...

– Предвкушение сделает это слаще. Я обещаю, – сказал он, затем распахнул дверь. Рука потянула вниз край футболки, пытаясь скрыть очевидную выпуклость на его джинсах. – Тайлер. Пэм. Привет, рад видеть вас.

Я собиралась убить его. Медленно. Задушить его дорогущими трусиками. Подходящая смерть для рок-звезды.

Внутрь вошла пара в возрасте моих родителей, нагруженная кастрюлями и бутылками вина. Мужчина, Тайлер, высокий, худой и покрытый татуировками. Пэм выглядела так, словно среди ее предков были коренные американцы. Красивые длинные черные волосы свисали на ее спину в косе, толщиной с запястье. У них обоих были широкие улыбки, и они окидывали меня любопытными взглядами. Мое лицо вспыхнуло, когда они заметили белье и одежду, разбросанные по полу. Это, вероятно, выглядело так, как будто мы участвовали в оргии для двоих. Что было правдой, но все же.

– Как ты, черт возьми? – зарычал Тайлер с австралийским акцентом, обнимая Дэвида одной рукой, в другой он держал мультиварку. – А это должно быть Эв? Мне приходится читать об этом в гребаной газете, Дэйв? Серьезно? – он послал моему мужу строгий взгляд, одна бровь высоко выгнулась. – Пэм была расстроена.

– Извините. Это было... это было непредвиденно, – Дэвид поцеловал Пэм в щеку и забрал у нее противень и нагруженную сумку. Она по-матерински погладила его по голове.

– Познакомь меня, – сказала она.

– Эв, это Пэм и Тайлер, мои старые друзья. Также они заботятся об этом доме, – он выглядел расслабленно, когда стоял между этими людьми. Его улыбка была легкой, а глаза блестели. Я еще не видела его настолько счастливым. Ревность подняла свою уродливую голову, вгрызаясь в меня.

– Привет, – я протянула руку для приветствия, но Тайлер захватил меня в объятия.

– Она такая хорошенькая, ну разве она не прелесть, дорогая? Тайлер отступил в сторону, а Пэм подошла поближе с теплой улыбкой на лице.

Я была тупицей. Они милые люди. Я должна быть глубоко благодарна, что не каждая женщина, которая знакома с Дэвидом, трется об него сиськами. Черт, мои кричащие гормоны сделали меня неприветливой.

– Конечно она хорошенькая. Привет, Эв, я Пэм. – кофейно-коричневые глаза женщины были на мокром месте. Она, казалось, была готова расплакаться. В порыве, она взяла мои руки и крепко сжала пальцы. – Я просто так счастлива, что наконец-то он нашел хорошую девушку.

– Ох, спасибо, – мое лицо покраснело от смущения.

Дэвид послал мне кривую ухмылку.

– Хорошо, хватит об этом, – сказал Тайлер. – Давай позволим этим голубкам заняться своей личной жизнью. Мы можем зайти в другой раз.

Дэвид стоял в стороне, все еще держа противень и сумку. Когда он увидел, что я наблюдаю, он подмигнул.

– Я должен как-нибудь показать тебе оборудование внизу, – сказал Тайлер. – Вы здесь надолго?

– Мы не уверены, – сказал он, мельком взглянув на меня.

Пэм держала мои руки, не желая отпускать.

– Я сделала энчиладас с курицей[12]12
  энчиладас – традиционнoe блюдо мексиканской кухни. Энчилада представляет собой тонкую лепёшку из кукурузной муки, в которую завёрнута начинка. Начинка чаще всего мясная, но может состоять и из яиц или овощей.


[Закрыть] и рис. Ты любишь мексиканскую кухню? Дэвид ее обожает, – брови Пэм нахмурились. – Но я не подумала проверить, приемлемо ли это для тебя. Ты можешь оказаться вегетарианкой.

– Нет, я не вегетарианка. И я люблю мексиканскую кухню, – сказала я, сжимая ее пальцы в ответ, хотя и не так сильно. – Спасибо большое.

– Уф, – усмехнулась она.

– Милая, – позвал Тайлер.

– Иду, – Пэм на прощание погладила мои пальцы. – Если тебе понадобится что-нибудь, пока ты здесь, позвони мне. Хорошо?

Дэвид ничего не сказал. Это было, несомненно, мое решение, остаться им или уйти. Мое тело все еще гудело от желания. Это, и мы, казалось, добились большего успеха наедине. Я не хотела делиться им, потому что я была легкомысленной и хотела горячего секса. Я хотела всего его только для себя. Но так было правильно. И, если предвкушение сделает его слаще, ну что же, возможно на этот раз стоит принять правильное решение, к тому же лучшее решение.