Текст книги "Лик (ЛП)"

Автор книги: Кайли Скотт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Глава 14

– Ты хмуришься, – Дэвид медленно подошел ко мне сзади. Наклонил голову набок, от чего его темные волосы упали ему на лицо. Он убрал их за ухо и придвинулся ближе. – Почему?

Я готовила ужин. В морозилке я нашла основы для пиццы, так что вытащила их размораживаться, я стала нарезать начинки и тереть на терке сыр, продолжая обдумывать то, что сказала мне Лорен. Этот дом больше не казался таким уж гостеприимным. После того как я узнала, что он был куплен для другой женщины, мои чувства к этому месту изменились. Я вновь ощущала себя незваным гостем. Ужасно, но это так. Неуверенность – отстой.

– Дай мне, – находясь позади меня, он схватил мое запястье и потянул руку ко рту, слизывая томатный соус с моего пальца. – Мм. Ням-ням.

Мой желудок сжался в ответ. Боже, его рот на мне этим утром. Его планы для нас на вечер. Было похоже на мечту, на безумно красивый сон, от которого я не хотела просыпаться. Да и не должна была. Все было хорошо. Мы все решили. Мы вновь теперь женаты, связанны. Он скользнул рукой вокруг моей талии и прижался к моей спине, не оставляя между нами места для сомнений.

– Как дела внизу? – спросила я.

– Очень хорошо. Довели до ума четыре песни. Извини, мы немного увлеклись, – сказал он, целуя меня в шею и прогоняя последние плохие мысли прочь. – Но сейчас наше время.

– Хорошо.

– Готовишь пиццу?

– Ага.

– Могу я помочь? – спросил он, все еще прижимаясь к моей шее. Щетина на его подбородке слегка оцарапала кожу, ощущение странное и в то же время чудесное. Он вызывал во мне дрожь. До того момента, пока он не остановился. – Ты добавляешь брокколи?

– Мне нравится пицца с овощами.

– Цуккини тоже. Ха, – в его голосе было недоверие. Он уперся подбородком в мое плечо. – Как на счет этого?

– А еще бекон, сосиски, грибы, перец, помидоры и три вида сыра, – я указала разделочным ножом на свою великолепную коллекцию ингредиентов. – Подожди, пока попробуешь их. Это будут лучшие пиццы на свете.

– Конечно, будут. Сейчас я скомпоную их вместе,– он повернул меня лицом к себе, отодвигаясь, когда мой здоровенный нож случайно промелькнул перед ним. Руками он приподнял меня за бедра и усадил на кухонный островок. – Составь мне компанию.

– Обязательно.

Он достал из холодильника пиво для себя и содовую для меня, так как я все еще избегала алкоголя. Голоса Тайлера и Мала доносились из комнаты отдыха.

– Мы завтра снова работаем? – крикнул Тайлер.

– Извини, чувак. Мы собираемся отправиться назад в ЛА, – сказал Дэвид, пока мыл руки в раковине. У него были великолепные руки с длинными, крепкими пальцами. – Мне нужно пару дней, чтобы разобраться там с кое с чем, затем мы снова приедем.

Тайлер выглянул из-за угла, махнув мне рукой.

– Звучит хорошо. Это здорово собираться вместе. В следующий раз возьмешь с собой Бена и Джимми?

Дэвид поморщился, его глаза не выражали счастья.

– Да, я посмотрю как они там.

– Круто. Пэмми на улице, так что я побежал. У нас сегодня вечер свиданий.

– Развлекайтесь, – я помахала в ответ.

Тайлер ухмыльнулся.

– Как всегда.

Тихо посмеиваясь, неторопливо вошел Мал.

– Вечер свиданий, серьезно... что, черт возьми, это такое? Старики такие странные. Чувак, ты не можешь положить брокколи в пиццу.

– Могу, – Дэвид был занят, раскладывая перец вокруг маленьких соцветий брокколи.

– Нет, – сказал Мал. – Это просто неправильно.

– Заткнись. Эв хочет пиццу с брокколи и она ее получит.

Ледяная, сладкая содовая проскользнула в мое горло, было очень приятно.

– Не переживай, Мал. Овощи – твои друзья.

– Ты лжешь, ребенок-невеста, – его рот скривился от недовольства, и он достал бутылку сока из холодильника. – Неважно. Я просто уберу ее.

– Нет, ты уходишь, – сказал Дэвид. – У нас с Эв тоже свидание сегодня вечером.

– Что? Ты, блин, разыгрываешь меня. И куда мне идти?

Дэвид просто пожал плечами и разбросал пеперони поверх его неуклонно растущего творения.

– Да ладно тебе. Эвви, ты же поддержишь меня? – Мал состроил мне самое несчастное лицо из всех существующих. Это была печаль смешанная со страданиями и легким налетом одиночества. Он даже наклонился и положил голову мне на коленку. – Если я остановлюсь в городе, то все они узнают, что мы здесь.

– У тебя есть твоя машина, – произнес Дэвид.

–Вокруг ничего нет, – пожаловался Мал. – Не позволяй ему вышвырнуть меня в эту дикую местность. Я буду съеден чертовыми медведями или еще кем-нибудь.

– Не уверена, что здесь есть медведи, – ответила я.

– Не болтай чушь, Мал, – сказал Дэвид.– И убери голову с ноги моей жены.

Громко ворча, Мал выпрямился:

– Твоя жена – мой друг. Она не позволит тебе так со мной поступить!

– Это так? – Дэвид посмотрел на меня, и его лицо вытянулось. – Черт, малышка. Нет. Ты не можешь повестись на это дерьмо. Это всего на одну ночь.

– Может быть, мы поднимемся наверх, в нашу комнату. Или он может просто остаться в студии внизу или еще как-то, – я поморщилась.

Дэвид пропустил свои волосы сквозь пальцы. Синяк на его несчастной щеке нуждался в моем поцелуе. Его лоб нахмурился, как у Джеймса Дина, когда он рассматривал своего друга.

– Боже. Прекрати делать такое печальное лицо. Имей немного достоинства.

Он шлепнул Мала по затылку рукой, отчего длинные светлые волосы того полетели ему в лицо. Отступая, Мал ушел с линии огня.

– Хорошо. Я останусь в студии в подвале. Я даже съем вашу дерьмовую пиццу с брокколи.

– Дэвид, – я схватила его за футболку и потянула к себе. И он подошел, прекращая преследовать Мала.

– Предполагалось, что это будет наше время, – сказал он.

– Знаю. Оно и будет нашим.

– Да! – крикнул Мал, уходя. – Я буду внизу. Позовите, когда ужин будет готов.

– У него в каждом городе по девушке, – произнес Дэвид, сердито глядя ему в след. – Ни при каких обстоятельствах он бы не ночевал в машине. Тебя надули.

– Возможно. Но я беспокоюсь за него, – я заправила его темные волосы за уши, потом опустила руки на затылок, притягивая его ближе. Все гвоздики в его ушах были серебряные, небольшие. Череп, «Х», и суперкрошечный блестящий бриллиант. До этого я его не замечала.

Он зажал мочку уха между большим и указательным пальцем, загораживая мне обзор.

– Что-то не так? – спросил он.

– Я просто смотрю на твои серьги. Они значат что-нибудь особенное?

– Не-а, – он чмокнул меня в щеку. – Почему ты хмурилась? – он взял горсть грибов и начал раскладывать их на пиццы. – И сейчас ты снова это делаешь.

Дерьмо. Я немного выждала, прокручивая в голове варианты оправданий. Я понятия не имела, как он отреагирует на то, что я знаю информацию, которую мне рассказала Лорен. Что если он подумает, что это я расспрашивала о них? Начинать спор был не лучший выбор. Но и лгать тоже. По большому счету, утаивание было ложью и это немаловажно. Я это понимала.

– Я сегодня разговаривала с Лорен, моей подругой.

– Ммхмм.

Я просунула руки между ног и, мешкая, крепко сжала их.

– Она и в самом деле ваша большая фанатка.

– Ага, ты говорила, – он улыбнулся мне. – Мне позволено познакомиться с ней или она также под запретом, как и твой папа?

– Ты можешь встретиться с моим отцом, если хочешь.

– Хочу. В ближайшее время съездим в Майами, и я представлю тебя своему, ладно?

– Мне нравится это, – я сделала глубокий вдох, прежде чем сказать: – Дэвид, Лорен кое-что рассказала мне. И я не хочу это скрывать от тебя. Но я не знаю, как ты отреагируешь на те факты, которые она мне рассказала.

– Факты? – он повернул голову, сощурившись.

– О тебе.

– Эх, ясно, – он взял две горсти натертого сыра и разбросал их по пиццам. – Так ты не искала информацию обо мне в Википедии или в подобном дерьме?

– Нет, – сказала я, ужаснувшись этой мысли.

– Ничего страшного. Что ты хочешь узнать, Эв? – пробормотал он.

Я не знала, что сказать. Так что я схватила свою содовую и выпила залпом примерно половину. Плохая идея – это не помогло. Вместо этого, мои мозги слегка обмерзли, жаля чуть повыше переносицы.

– Давай. Спрашивай меня все, что хочешь, – сказал он.

Он был недоволен. Сердито сведенные на переносице брови прекрасно мне это продемонстрировали. Не думаю, что когда-либо встречала такое выразительное лицо, как у Дэвида. Или, может быть, он просто полностью очаровал меня.

– Хорошо. Какой твой любимый цвет?

– Это не то, о чем тебе рассказывала твоя подруга, – он усмехнулся.

– Ты сказал, я могу спросить все, что хочу, и я хочу знать какой твой любимый цвет.

– Черный. И я знаю, что это на самом деле не цвет. Я пропускал много школьных занятий, но в тот день я был,– его язык двигался за щекой. – Что на счет твоего?

– Голубой, – я наблюдала, как он открыл дверцу духовки. Формы для выпечки с грохотом стукнули по решетке. – Какая твоя любимая песня?

– Мы охватим все основные моменты?

– Мы женаты. Думаю, это было бы замечательно. Мы вроде как пропустили большинство из «нужно-знать» вещей.

– Ладно, – уголок его рта приподнялся, и он послал мне взгляд, который говорил, что он согласен играть в «избегание». Появилась легкая улыбка.

– У меня много любимой музыки, – сказал он.– «Four Sticks» Led Zeppelin[18]18
  Led Zeppelin – британская рок-группа, образовавшаяся в сентябре 1968 года в Лондоне, Англия, и признанная одной из самых успешных, новаторских и влиятельных в современной истории.


[Закрыть] в этом числе. Твоя – «Need You Now» Lady Antebellum[19]19
  Lady Antebellum – американская группа, играющая в стиле кантри. Была образована в 2006 году в Нашвилле, Теннесси. Стиль группы характеризует сочетание кантри и рока.


[Закрыть], в исполнении человека, изображающего Элвиса. К сожалению.

– Да ладно. Я была нетрезвая. Это несправедливо.

– Но это правда.

– Может быть, – мне по-прежнему было жаль, что я не помнила этого. – Любимая книга?

– Я люблю комиксы. Типа «Посланник ада», «Проповедник».

Я наполнила рот содовой, пытаясь придумать гениальный вопрос. В моей голове появлялись только всякие явно банальные. Я ужасна при знакомствах. Видимо, все же хорошо, что мы пропустили эту часть.

– Стой, – сказал он. – А твоя?

– «Джейн Эйр». Что насчет любимого фильма?

– «Зловещие мертвецы-2». Твой?

– «Переступить черту».

– Тот про мужчину в черном? Прикольно. Хорошо, – он хлопнул в ладоши и потер их друг об друга.– Моя очередь. Расскажи что-нибудь ужасное. Что-то, в чем бы ты не призналась ни одной другой живой душе.

– О, есть кое-что, – ужасное, но по-хорошему. Почему я не придумала подобный вопрос?

Он усмехнулся, держа во рту горлышко бутылки с пивом, очень довольный собой.

– Дай мне подумать...

– Время ограничено.

– Нет ограничения времени, – я прищурилась, глядя на него.

– Есть, – сказал он. – Потому что так ты не сможешь постараться и придумать что-то полухреновое, чтобы рассказать мне. Ты должна рассказать первую ужасную вещь, которая пришла тебе в голову, и о которой ты не хочешь, чтобы кто-нибудь еще узнал. Это честно.

– Хорошо, – фыркнула я. – Я целовалась с девочкой по имени Аманда Харпер, когда мне было пятнадцать.

Он поднял подбородок:

– Ты целовалась?

– Да.

Он придвинулся поближе, глядя с любопытством:

– Тебе понравилось?

– Нет. Не совсем. Я имею в виду, было нормально, – я, ссутулившись, вцепилась в край столешницы. – Она была школьной лесбиянкой, и я хотела проверить, вдруг я тоже была одной из них.

– В твоей школе была только одна лесбиянка?

– Ох, я подозревала еще нескольких человек, но только она открыто заявляла об этом. Она сама себя так именовала.

– Хорошо для нее, – его руки легли мне на коленки и раздвинули их, освобождая место для него. – Почему ты думала, что была лесбиянкой?

– Точнее, я надеялась, что была би, – сказала я. – Больше выбора. Так как, честно говоря, парни в школе были...

– Они были что? – он сжал мою попу и, двигая меня по столешнице, приблизил к себе. Я нисколько не сопротивлялась.

– Они на самом деле меня не интересовали.

– Но поцелуй с твоей лесби-подругой Амандой также не заинтересовал тебя?– спросил он.

– Да, не заинтересовал.

Он цокнул языком:

– Блин. Это печальная история. И, между прочим, ты обманываешь.

– Что? Как?

– Ты должна была рассказать мне что-то ужасное, – его улыбка осталась позади.– Рассказать мне о твоем поцелуе с языком с девочкой – это даже отдаленно не ужасно.

– Я не говорила, что было с языком.

– А было с языком?

– Слегка. Легкое касание, возможно. Но потом я забеспокоилась и остановилась.

Он сделал еще глоток пива:

– Твои кончики ушей снова стали розовыми.

– Держу пари так и есть, – засмеялась я и наклонила голову. – Я не обманываю. Я никому не рассказывала об этом поцелуе. Я собиралась унести это с собой в могилу. Ты должен гордиться тем, как я доверяю тебе.

– Да, но рассказать мне что-то, что я, скорее всего, найду возбуждающим – это обман. Ты должна рассказать мне что-то ужасное. Правила ясны. Попробуй снова и на этот раз расскажи что-нибудь страшное.

– Это очень возбуждающе?

– В следующий раз, когда я буду принимать душ, я, определенно, воспользуюсь этой историей.

Я прикусила язык и отвела взгляд. Воспоминания этого утра, как Дэвид намыливает мои руки, а затем притягивает их к себе, атаковали мой рассудок. Мысли о нем, мастурбирующем из-за моего рассказа о подростковом сексуальном эксперименте... «удостоены чести» не совсем правильные слова. Но я не могла сказать, что мне не понравилась эта идея.

– Ну, только представь меня постарше. Пятнадцать – немного отвратительно.

– Ты всего лишь поцеловала ее.

– Ты оставишь все как есть в своей голове? Ты будешь уважать точность и правомерность, и не зайдешь дальше в том, что было между мной и Амандой?

– Хорошо. Я представлю тебя старше. И чертовски безумно любопытной, – он притянул меня ближе, снова используя свой «руки-на-моей-попе» метод, и я обхватила его своими руками.

– Теперь, давай снова, и на этот раз как следует.

– Ага, ага.

Он медленно целовал одну сторону моей шеи:

– Ты ведь не солгала на счет Аманды?

– Нет.

– Хорошо. Мне понравилась эта история. Ты должна рассказывать мне ее чаще. Теперь давай-ка снова.

Я колебалась, оттягивая. Дэвид прислонил свой лоб к моему, тяжело вздохнув:

– Просто, черт возьми, расскажи что-нибудь.

– Я не могу ни о чем думать.

– Чушь.

– Я не могу, – проскулила я. В любом случае я не хотела бы делиться всем.

– Скажи мне.

Я застонала и слегка ударила своим лбом о его лоб.

– Дэвид, ты последний человек, перед кем я хотела бы выставить себя с плохой стороны.

Он отстранился, осматривая меня:

– Ты переживаешь из-за того, что я подумаю о тебе?

– Конечно.

– Ты честная и хорошая, детка. Ничего из того, что ты могла сделать, не может быть настолько плохим.

– Но честность – не всегда хорошо, – сказала я, пытаясь объясниться. – Я постоянно открываю свой рот, когда не должна. Высказываю свое мнение людям, когда должна бы промолчать. Я сначала делаю, потом только думаю. Посмотри, что произошло в Вегасе между нами. В то утро я не задала ни одного правильного вопроса. И я всегда буду сожалеть об этом.

– В Вегасе была экстремальная ситуация, – он рукой гладил мою спину, успокаивая меня. – Тебе не стоит беспокоиться об этом.

– Ты спросил меня, как я себя почувствовала, когда на тебе висела та поклонница в ЛА. Тогда я справилась с этим. Но суть в том, что если бы такое случилось сейчас, и какая-то женщина попыталась прилипнуть к тебе, я бы, вероятно, сильно расстроилась. Я не всегда смогу спокойно реагировать на шумиху вокруг тебя. Что тогда произойдет?

Он издал горловой звук:

– Не знаю, я, в конце концов, пойму, что ты человек? Что ты иногда можешь выходить из себя, как и все остальные?

Я не ответила.

– Мы оба вспыльчивы, Эв. Это данность. Мы просто должны быть более терпеливыми друг с другом, – он положил палец на мой подбородок, приподнимая его так, чтобы он поцеловать меня. – Теперь скажи мне, что тебе сегодня рассказала Лорен.

Я уставилась на него, застигнутая врасплох и загнанная в угол. Мои внутренности скрутило в узел. Я должна сказать ему. Этого не избежать. Я не могла контролировать то, как он отреагирует.

– Она рассказала мне, что твоя первая девушка предала тебя.

Он на мгновение зажмурился.

– Да. Такое было. Мы были вместе очень долго, но... я всегда был либо на записи, либо на гастролях, – произнес он. – Мы были в турне по Европе в течение восьми-девяти месяцев, когда это произошло. Гастроли разрушают много пар. Поклонницы и весь этот образ жизни могут по-настоящему испортить тебя. Оставаться все время позади, вероятно, также нелегко.

Держу пари, что это так.

– Когда у тебя следующие гастроли?

Он покачал головой:

– Пока не назначены. И не будут до тех пор, пока мы не запишем новые песни, а этого до сих пор не произошло.

– Ясно. Как это работает? Я имею в виду, ты веришь что то, что происходит в турне, там и остается? – спросила я. Границы наших отношений в действительности никогда не устанавливались. А именно, что значит наш брак? Он хотел, чтобы мы были вместе, но у меня есть учеба, работа, моя жизнь. Возможно, хорошие жены бросили бы все это и поехали бы с группой. Или, возможно, жен даже не приглашали. Я не имела ни малейшего понятия.

– Ты спрашиваешь меня, планирую ли я изменять тебе?

– Я спрашиваю, как мы подстроимся друг под друга.

– Понятно, – он зажал губы между большим и указательным пальцами. – Ну, я думаю, не поступать плохо по отношению друг к другу было бы хорошим началом. Давай возьмем это за правило для нас, хорошо? Что касается группы и остального, я думаю, мы разберемся с этим постепенно.

– Согласна.

Он молча отстранился от меня и пересек лестничную клетку.

– Мал?

– Что?

– Захлопни там дверь и запри ее, – крикнул Дэвид. – Не поднимайся сюда ни при каких обстоятельствах. Пока я не скажу тебе, что можно. Понял?

Пауза, потом Мал крикнул в ответ:

– А если пожар?

– Сгори.

– Пошел ты, – хлопнула дверь в подвал.

– Запри ее!

Ответ Мала был приглушен, но его раздраженный тон было прекрасно слышно. Эти двое были более похожи на настоящих братьев, чем Дэвид со своим родным братом. Джимми был придурком, и это только одна из очень хороших причин, по которым мы никогда не должны возвращаться в ЛА. К сожалению, долго скрываться в Монтерее было невозможно.

Колледж, группа, семья, друзья и так далее и тому прочее.

Дэвид схватился сзади за свою футболку и стянул ее через голову.

– Правило номер два, если я снимаю футболку, то ты тоже снимаешь свою. Без футболок – теперь это правило будет использоваться для подобных разговоров. Я знаю, нам нужно поговорить кое о чем. Но мы можем облегчить это.

– Так мы облегчим это? – ну очень сомневаюсь. Вся эта гладкая, горячая кожа просто ждала моих прикосновений, а мои пальцы жаждали сделать это. Необходимость удерживать язык во рту, в то время как его плоский живот и кубики пресса будут выставлены на показ, подвергала проверке мою силу духа. Вся эта красивая кожа с татуировками выкидывала из головы любую последовательную мысль. Боже милостивый, мужчина имел власть надо мной. Но погодите-ка, мы ведь женаты. Фактически, я была обязана пожирать глазами своего мужа. Это было бы неестественно и неправильно, если бы было иначе.

– Снимай, – сказал он, указывая подбородком на мою ненужную часть одежды.

На лестничной клетке стало тихо и спокойно. Никаких признаков жизни.

– Он не поднимется сюда. Я обещаю, – руки Дэвида схватили край моей футболки и осторожно потянули ее через мою голову, высвобождая конский хвостик, когда футболка застряла на нем.

Когда он потянулся руками к моему лифчику, я прижала предплечья к своей груди, удерживая лифчик на месте.

– Почему я не могу остаться в лифчике, просто на всякий случай...

– Это против правил. Ты действительно уже хочешь нарушить правила? Это на тебя не похоже.

– Дэвид.

– Эвелин, – Дэвид расстегнул застежку моего лифчика. – Мне нужно видеть твою голую грудь, малышка. Ты даже не представляешь как я, черт побери, люблю их. Отпусти.

– Почему ты придумываешь все эти правила?

– Я придумал только одно. О, нет – два. У нас также есть правило про измены, – он потянул за мой лифчик, и я ослабила хватку, позволяя ему снять его. Хотя я и не убрала руки.

– Давай, придумай какие-нибудь правила, – произнес он, дотрагиваясь своими пальцами до моих рук, заставляя каждый маленький волосок встать дыбом.

– Ты пытаешься отвлечь меня от разговора тем, что мы без одежды?

– Безусловно, нет. Теперь придумай правило.

Мои руки оставались поджатыми под подбородком, предплечья закрывали все самое важное, просто на всякий случай.

– Никакой лжи. Ни о чем.

– Принято.

Я с облегчением кивнула. Мы могли выполнять эти супружеские штучки. Я понимала это головой и своим сердцем. У нас все будет в порядке.

– Я доверяю тебе.

Он остановился, уставившись на меня.

– Спасибо. Это важно.

Я подождала, но он больше ничего не сказал.

– Ты доверяешь мне? – спросила я, заполняя тишину. В ту минуту как мои слова соскользнули с губ, я захотела их вернуть. Если я должна выпрашивать его доверие и любовь, то они ничего не значат. Еще хуже, что это причиняло ущерб. Я почувствовала, как между нами внезапно что-то надорвалось. И это сделала я. Самое неудачное время, чтобы проявить свое нетерпение! Жаль, что сейчас не середина зимы, а то я бы пошла и засунула свою голову в сугроб.

Его взгляд скользнул поверх моего плеча. Это и был для меня ответ. Искренность уже продемонстрировала кто был главным. Как насчет этого? Я вдруг почувствовала, что мне холодно, и хотя это никак не было связано с тем, что я без футболки, мне очень захотелось надеть ее обратно.

– Я буду, Эв... Просто дай мне время, – на его лице отразилась чувство безысходности. Он сжал губы до такой степени, что они побелели. Потом посмотрел мне в глаза. Независимо от того, что он видел – это не помогало. Дерьмо.

– Все в порядке, правда, – сказала я, желая, что бы это было правдой.

– Ты лжешь мне?

– Нет. Нет. Мы будем в порядке.

Вместо ответа он поцеловал меня.

Не следовало разрушать такое своевременное отвлечение. Меня накрыло тепло. Его сожаление и моя боль оказались в тени, когда я положила свои руки на его. Я приподняла наши переплетенные руки и накрыла ими свою грудь. Мы оба застонали. Жар от его ладоней был потрясающим. Холод разочарования не мог бороться с ним. Химия между нами всегда выигрывала. Мне хотелось верить, что этот момент будет сопровождать больше чувств. Мои плечи двинулись вперед, вжимая меня сильнее в его руки, как будто сила притяжения земли переместилась к нему. Но также мне нужен был его рот. Черт, я хотела пробраться к нему в голову и прочитать его мысли. Я хотела все. Каждый его темный уголок. Каждую случайную мысль.

Наши губы встретились вновь, и он простонал, руками сминая мою грудь. Его язык проскользнул в мой рот, и я быстро и легко возбудилась, желая его. Я нуждалась в нем. Мои внутренности сжались, а ногами я обвила его талию. Пусть попробует уйти сейчас. Я бы сражалась изо всех сил, чтобы удержать его. Большие пальцы его рук погладили мои соски, дразня меня. Мои руки выскользнули из его рук и накрыли его плечи, крепко удерживая. Он оставлял жаркие поцелуи по всему моему лицу, челюсти, шее. Полуголая или нет, полагаю, я не обратила бы внимания, даже если бы ученики из моей школы промаршировали парадом через комнату. Они могли жонглировать булавами и делать все что угодно, но только это сейчас было не важно.

Неудивительно, что люди относятся к сексу так серьезно или наоборот абсолютно несерьезно. Секс одурманивает разум и овладевает телом. Будто одновременно потерялся и тут же нашелся. Откровенно говоря, это немного пугало.

– У нас все будет прекрасно, – сказал он, дразня мочку моего уха зубами. Он потерся своей твердостью об меня. Благослови бог того, кто придумал делать шов на джинсах прямо в том месте. У меня перед глазами заплясали искорки света. Было ли также приятно и ему? Я хотела, чтобы все сложилось как можно лучше, и хотела, чтобы он оказался прав в том, что у нас все будет прекрасно.

– Малышка, просто нужно время, – произнес он, его теплое дыхание скользнуло по моей коже.

– Из-за нее, – сказала я, нуждаясь в том, чтобы все было начистоту. Никаких секретов.

– Ага, – сказал он, его голос стих. – Из-за нее.

Немножко правды.

– Эвелин, есть только ты и я. Клянусь, – он вернулся к моему рту и поцеловал меня, как будто я очень хрупкая, позволяя мне только слегка попробовать его. Познать тепло и твердость его губ.

– Подожди, – сказала я, убирая свои ноги с него.

Он сощурился на меня своими темными затуманенными глазами.

– Отодвинься. Я хочу спрыгнуть.

– Хочешь? – уголки его прекрасного рта опустились вниз. Передняя часть его джинсов сообщала о его очевидной нужде. Это с ним сделала я. Круг почета вокруг кухонного островка, возможно, помог бы с этим справиться, но я все еще чувствовала себя превосходно. Осознание этого осело внутри меня. Все эти дни с ним это делала не она. Это была я.

Я соскользнула с края столешницы, и он схватил меня за бедра, облегчая мой спуск на пол. Тем лучше. Мои ноги были неустойчивы. Он посмотрел вниз на меня, наморщив лоб.

– Есть кое-что, что я хочу сделать, – объяснила я, пальцы дрожали от нервозности и возбуждения. Сначала я разобралась с кнопкой на его джинсах, прежде чем расстегивать молнию.

Он схватил меня за запястья:

– Эй. Подожди.

Я замедлилась, ожидая услышать то, что он мне скажет. Конечно, он не попытался бы сказать мне, что не хочет этого. Каждый парень хочет или так говорит. Он выглядел озадаченным, как будто я была частью, которая не соответствовала головоломке. Я, если честно, не понимала, хочет ли он остановить меня или поторопить двигаться дальше.

– В чем дело? – спросила я, после того как он так и не ответил.

Медленно он убрал свои руки с моих запястий, освобождая меня. Он поднял их перед собой так, будто я целилась в него пистолетом.

– Ты правда этого хочешь?

– Да, Дэвид, почему это так важно? Ты не хочешь почувствовать мои губы на себе?

Мягкая улыбка искривила его губы.

– Ты даже не представляешь, как сильно я этого хочу. Но это ведь еще один первый раз для тебя?

Я кивнула, играя пальцами с поясом его джинсов, но не двигаясь дальше.

– Вот почему для меня это важно. Я хочу, чтобы все твои первые разы были идеальными. Даже этот. И я невероятно сильно возбуждаюсь даже от одной мысли о тебе, отсасывающей у меня.

– О.

– Я думал о тебе весь гребаный день. Я продолжал заниматься делами, но не мог сконцентрироваться ни на чем. Удивительно, что мы что-то сделали, – он провел пальцами по своим длинным волосам, убирая их с лица. Его руки остановились на макушке, от чего его стройный мускулистый торс вытянулся. Синяк, оставшийся после драки в баре прошлой ночью, был темно-серым пятном, портя совершенство. Я наклонилась и поцеловала его. Дэвид продолжал удерживать свой взгляд на мне, поскольку моя обнаженная грудь по-прежнему была частью меня. Глаза, губы, грудь – он, казалось, не мог решить, что привлекало его больше.

Я осторожно опустила молнию над его эрекцией. Без нижнего белья. По крайней мере, я не отпрыгнула в тот момент, когда внезапно выскочил его стояк. Двумя руками я стащила с него джинсы, освобождая член. Он торчал длинный и гордый. Такой же, как этим утром, я прижала руку к его нижней стороне, ощущая жар шелковистой кожи. Забавно, мысли о мужском достоинстве никогда особенно не возбуждали меня раньше. Но сейчас я возбудилась, о чем свидетельствуют мои стиснутые бедра.

Я двинулась дальше, и даже больше, чем немного по-собственнически.

– Ты мой, – прошептала я, и большим пальцем проследила по кругу край головки, прочувствовала выступ и спустилась к середине, изучая его.

– Ага.

Точка удовольствия находилась чуть ниже этой маленькой складки. За эти годы я прочитала достаточно журналов и наслушалась достаточно историй сексуальных подвигов Лорен, так что знала очень многое. Она очень обожала детали. Надо напомнить себе, поблагодарить ее и сводить на обед в какое-нибудь милое местечко.

Я переместила руку так, чтобы обхватить его и массировать эту область подушечкой большого пальца, желая посмотреть, что произойдет. Без мыльных пузырьков все это рассмотреть было намного легче. Долго ждать не пришлось. Особенно после того, как я немного усилила свой захват и легонько подвигала рукой. Мышцы его живота вздрогнули так, как это было в душе утром. Пальцами я нежно сдвинула мягкую кожу, массируя твердую плоть ниже, передвигая их верх и вниз – раз, два. На вершине из небольшого отверстия просочилась капелька молочно-белой жидкости.

– Вот значит как ты, черт побери, убьешь меня, – предположил мой муж гортанным голосом. – Просто на всякий случай, ты была чудесна.

Я ухмыльнулась.

Он выругался.

– Клянусь, с каждым разом, как я его вижу, он становится все больше.

Его улыбка была перекошенной:

– Ты вдохновляешь меня.

Я снова стала его гладить, и его грудь начала тяжело вздыматься при каждом вдохе.

– Эвелин. Пожалуйста.

Пришло время облегчить его страдания. Я опустилась на колени, пол подо мной был неудобным и твердым. Если вы соберетесь встать перед кем-то на колени, небольшой дискомфорт окажется очевидной частью процесса. Все это усиливает атмосферность и восприятие. Его мускусный запах выражен сильнее, чем был до этого днем. Я взяла его член в руку, уткнулась носом в его тазовую кость и глубоко вдохнула.

Он по-прежнему наблюдал. Я взглянула вверх, чтобы удостовериться. Черт, его глаза были большими и темными, они были сосредоточены исключительно на мне. Руками он схватился за столешницу позади себя, как будто он ждал, что в любое время появится дрожь, костяшки его пальцев побелели.

Когда я взяла его в рот, он застонал. Моя неопытность и его большой размер мешали тому, чтобы я взяла его глубже. Он, казалось, не возражал. Солоноватый вкус его кожи и горечь этой жидкости, его теплый аромат и ощущение его твердости слились в одно уникальное впечатление. Доставлять удовольствие Дэвида было чем-то невероятным.

Он простонал и дернул бедрами, толкаясь глубже ко мне в рот. Мое горло сжалось от неожиданности, и я начала слегка задыхаться. Он запустил руку в мои волосы, лаская, успокаивая.

– Бл*ть, малышка. Извини.

Я возобновила свои действия, терлась языком об него, вбирала его. Искала самый лучший способ вместить его в свой рот. Делала все, что можно, чтобы заставить его дрожать и сыпать проклятия. Делать минет – это так замечательно. Его рука напряглась в моих волосах, немного потянув за них, и мне это понравилось. Все это. Все, что дает возможность привести моего пресытившегося жизнью мужа в запинающийся беспорядок, доставляя ему такое удовольствие, которое заслуживало серьезного вложения времени. Его бедра безостановочно двигались, его член дергался на моем языке, заполняя рот соленым, горьковатым на вкус, веществом быстрее, чем я успевала глотать.

Это было грязно. Ладно уж. Моя челюсть немного болела. Ну и что. И мне, возможно, хотелось бы выпить стакан воды. Но его реакция...

Дэвид упал на колени и притянул меня в свои объятия. Мои ребра скрипели, а он вжимал меня в себя все сильнее и сильнее, пока восстанавливал дыхание. Я прижала лицо к его плечу и ждала, пока он немного успокоится.