Текст книги "Чары пленницы"

Автор книги: Кайла Грей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

Глава 6

Коул надолго задержал взгляд на Бейли, привлеченный улыбкой, преобразившей избитое лицо девушки. Она как будто получила от старого повара драгоценный подарок, а тот просиял и на прощание подмигнул ей. Она повернулась, но когда встретилась взглядом с Коулом, ее улыбка угасла, и две свечечки в глазах тоже. У Коула в груди что-то сжалось, он отбросил странное чувство и стал наливать вино.

Его тревожило, что этот «маленький багаж» может распространить свои чары на всю команду. Сам-то он хорошо знал, что женская улыбка обычно крепится на паутине лжи.

Бейли села, пригубила ароматное бургундское и поморщилась. Кажется, она решила не смотреть на него. В комнате повисло тяжелое молчание. Поверх бокала Коул смотрел, как она дует на ложку с рагу. Что же ему с ней делать?

Она не хочет находиться на «Барракуде», он тем более этого не хочет. Бейли Спенсер хочет домой, безумно хочет. И свежая боль утраты приводит ее в отчаяние. Коул слишком хорошо знал, какое разрушение может произвести женщина, находящаяся в отчаянии.

Этого ему не надо. И ее не надо. Но в данный момент он обречен оставаться рядом с ней.

Рагу у Марселя было великолепно, как всегда, – толстые пласты рыбы с картошкой. Коул проглотил нежный кусок, потом нарезал горячий хлеб и подал Бейли. Она поблагодарила, но в этом не было теплоты, с которой она обращалась к Марселю.

Понятно, она не совсем рассталась с мыслью вернуться домой и злилась на него за отказ подчиниться. Правда, она не пользовалась женскими уловками, чтобы добиться своего, но всего лишь потому, что еще слишком слаба. Коул понимал ее злость и знал, что на ее месте тоже бы злился. Но у него хватает ума понять, насколько опасно поддаваться дурацкой сентиментальности, почему же она не понимает?

Она сидела напротив него, розовые соски просвечивали сквозь рубашку. Она этого не понимала, как и того, что он любуется провокационным зрелищем. Отрывая кусочек теплого хлеба, Бейли посмотрела на него, и в зелено-голубых глазах блеснул огонек.

В ней чувствовалась уверенность, свойственная прирожденным аристократкам, только без их надменности. Она была раскованной, не старалась произвести эффект, как будто ей было все равно, что он думает о ее растрепанных волосах, ее одежде, ее семье. Под его настойчивым взглядом девушка покраснела, и Коул понял, что смущает ее.

Он отпил вина и отметил, что сам нервничает, глядя, как тонкое полотно рубашки ласкает ее соски. Глупец, сердито подумал Коул, уловив в себе намек на ревность к чертовой одежке. Надо отвлечь ее от недобрых мыслей, а себя – от искушающих округлостей.

– У тебя есть родственники где-нибудь, кроме Бофорта?

Бейли вздохнула, помолчала, дожевывая хлеб.

– Нет, больше никого нет. Мои родители приехали из Англии, чтобы получить собственную землю и на ней работать. Мама заболела и умерла, когда мне было двенадцать лет. Адам ее даже не помнит.

Коул подумал, что ее брат не такой уж невезучий: боль от предательства перенести еще труднее, чем смерть близких.

– Я хотела сказать… не помнил, – поправилась Бейли. – Можно еще вина?

Коул молча налил ей полбокала. Ему было неловко, что он задал вопрос, причинивший ей страдание, но ничего не мог с этим поделать.

Она вздохнула:

– Придется смотреть правде в лицо – теперь я одна.

– Некоторые предпочитают такую жизнь.

– Это хорошо для вас, мужчин. Мир принадлежит мужчинам. А я женщина. Одна во всем мире, без средств к существованию. Ну и скажите, как мне начать жизнь заново? – Тонкие брови поднялись дугой, печальная улыбка скривила избитый рот.

Она права, конечно. Он говорил без учета ее обстоятельств. То, что он мужчина, к тому же из обеспеченной семьи, давало ему такие возможности, о которых многие люди даже не слышали. И хотя его семья прошла все круги ада, Коул продолжал жить так же благополучно, как и прежде. И он, и брат унаследовали столько земли и денег, что этого хватит на сто жизней.

– Для простолюдинки ты выражаешься слишком правильно. Откуда такие познания?

Она бросила на него хмурый взгляд:

– Моя мать была портнихой, обшивала богатых дам. После ее смерти меня взяла к себе леди Хоторн, думаю, из жалости. Она дала мне работу – присматривать за детьми. Потом мы стали подругами; меня приглашали на ее великолепные вечеринки. По-моему, я всему научилась просто потому, что была возле нее.

Коул с трудом представлял себе бескорыстные отношения. Откинувшись на спинку стула, он скрестил руки натруди.

– Что ж, похоже, у тебя все будет хорошо. Всегда найдутся семьи, где требуются гувернантки.

Бейли кивнула, потом оттолкнула фарфоровую тарелку и положила локти на стол.

– Что это? – спросила она, меняя тему.

Бейли показала пальцем на кожаный мешочек, который Коул положил на стол перед началом обеда. Он о нем забыл.

– Это было на тебе, когда тебя принесли на корабль. Я надеялся, что ты о нем расскажешь.

Он перевернул мешочек, и из него выкатилось кольцо. Кольцо? Она взяла его, повертела в руке, в замешательстве сдвинула брови.

– Никогда его не видела. Говорите, оно было на мне?

– Да.

Он видел, как она старается вспомнить. Бейли поднесла кольцо к свече, нагнулась ближе. Коул мог наблюдать, как удивление сменилось узнаванием и внезапным отвращением.

Она бросила кольцо, как будто оно жгло ей руку. Коул его подобрал, небрежно покатал на ладони, посмотрел на нарядную букву «Л», выгравированную на тяжелом золоте.

– Я вспомнила. Оно не мое, – твердо сказала Бейли.

– Я знаю, – ответил он, отводя глаза. – Это кольцо моей матери. Отец его заказал и подарил ей на свадьбу.

– Вашей матери? – ошеломленно переспросила она.

– Откуда оно у тебя? – Коул с нетерпением ждал ответа. Нет, он знал, что она скажет, но надеялся услышать что-то другое, а не отвратительную правду.

У нее заблестели глаза, она сглотнула.

– Это кольцо висело у него на шее. Я старалась вырваться, и когда ударила его, то порвала цепочку. Он засмеялся и надел его мне на палец. – У нее сорвался голос. Тошнотворное воспоминание грозило отнять остатки самообладания. – Он сказал, что теперь я его, что кольцо привяжет меня к нему, пока он не заберет его обратно после того, как убьет меня.

Коул кивнул.

– Откуда у пирата кольцо вашей матери? – Бейли смотрела на него почти умоляюще, казалось, она так же хочет знать ответ, как и он.

Коул хотел бы это прекратить, но он сам толкнул ее на этот путь. Каждый матрос на корабле знает его историю, рано или поздно ей все равно расскажут.

– Он его украл? – ахнула она.

Ее непонимание начинало раздражать.

– О Господи, он и вашу семью убил?

Коул медлил, решая, сколько ей можно знать.

– Больше ни о чем не спрашивай, – резко сказал он.

– Конечно. Извините, Коул.

Услышав свое имя из ее уст, Коул вздрогнул. Она впервые произнесла его, и тело ответило, как на интимное прикосновение. Это оттого, что он переутомился. И еще – слишком долго не имел женщин. Он это исправит, как только прибудет в порт. После этого он станет таким, как всегда, и голос Бейли не будет на него действовать, словно ласка любовницы.

– Возьми, – резко сказал он и толкнул кольцо к ней. Она только покачала головой, глядя на него как на сумасшедшего.

– Мне оно не нужно, – сказал он со свирепой убежденностью.

Она колебалась:

– Может, вы еще передумаете.

Он покачал головой.

Бейли нерешительно взяла кольцо и некоторое время молча смотрела на него, не шевелясь… Наконец медленно надела на средний палец и подняла глаза на Коула.

– Очень щедрый подарок, капитан. Столько золота поможет мне начать жизнь заново. Думаю, после пожара мало что осталось.

– Могу с уверенностью сказать, что не осталось ничего.

– Да, я так и предполагала, – сказала она, глядя на свою руку. – Да у нас и не было ничего ценного.

Коул упорно смотрел в иллюминатор, подавляя разрастающееся желание утешить ее. Да, ей больно. Но и ему больно. Черт, всему миру больно, ну и что? Пришло ее время усвоить этот урок и ожесточить сердце.

В этом ключ к выживанию.

– Ложись спать, – буркнул он и пошел к своей койке. Если бы они не ушли так далеко в море, он бы сделал все для того, чтобы она как можно быстрее оказалась на берегу. Нужно удалиться от нее, чтобы прочистить мозги.

Коул выхватил из сундука чистую рубашку и штаны, захлопнул крышку и пошел искать на корабле место, где будет спать.

Жидкий утренний свет просочился в каюту. Бейли встала перед зеркалом над умывальником и осторожно потрогала синяк под глазом. Глядя в большой клинообразный осколок, она вспомнила, как вчера грохнула зеркало об пол. Кто-то снова его повесил, оно нависало под странным углом, указывая острым концом в пол. Бейли содрогнулась, вспомнив, как близка была к тому, чтобы убить Коула. Ее удивляло, что не последовало возмездия. Коул не походил на человека, который все прощает.

Скосив глаза, она обвела пальцем багровую отметину и увидела, что опухоль спала. Она изумлялась тому, как быстро заживают раны, и подозревала, что причина в Марселе. На рассвете француз уже приходил, принес свою мазь и крепкий чай. Он сменил повязку на шее и дал ей баночку с мазью и указание, как ее наносить.

Через несколько минут Марсель пришел с завтраком и новой чашкой чая, имевшего приятный вкус и цветочный запах. Потягивая чай, Бейли смотрела, как капли дождя рисуют дорожки на стекле. По ее просьбе Марсель принес кожаный шнурок, на который она надела кольцо и завязала на шее. Она играла с кольцом, а мысли все возвращались к Коулу.

Бейли вспомнила, как изменилось его лицо, стало мрачным, почти свирепым, когда он рассказывал о кольце своей матери. Он старался держать себя в руках, притворялся, что кольцо для него ничего не значит, даже когда она надела его на палец. Но она видела, как он сжал зубы и как полыхнула ненависть в дымчато-серых глазах. Нечто подобное она видела в глазах Дракона, когда он шепотом пообещал ей смерть. В этом они были похожи – оба опасны и непредсказуемы. Если Коул прав, то скоро эти двое встретятся. И один из них умрет.

Кольцо было для нее залогом безопасности. Единственное, чем она может заплатить за дорогу домой – Коулу или кому-то другому, все равно.

– Я достал тебе одежду.

Бейли так задумалась, что не слышала, как вошел Коул. Она обернулась, зажав в кулаке широкий ворот рубашки.

– Как вы меня напугали!

– Самое лучшее, что смог сделать в данных обстоятельствах. У нас есть молодой человек, Том Милз, у него твои размеры. Только надо будет подвязать штаны веревкой. – Коул кивнул на обрывок пеньковой веревки поверх кучи одежды.

– О, я бы не посмела его просить…

– Ты не просила.

– Подозреваю, вы тоже. – Она не сомневалась, что он просто приказал бедняге отдать свои вещи.

– Я решил, что ты предпочтешь надеть что-то более пригодное, чем моя рубашка. К тому же мне ни к чему бунт на корабле.

– Спасибо, – прошептала Бейли, забирая одежду. Привыкнет ли она когда-нибудь к его откровенной прямоте?

Он кивнул, принимая благодарность. Он промок под дождем; с плаща, с волос, с носа капала вода.

– К югу небо чистое, скоро мы выйдем из дождя, но до полудня тут будет нестерпимо душно, тебе потребуется выйти на палубу глотнуть ветра.

Бейли кивнула. Он снял плащ, повесил его возле двери. Она смотрела, как играют мышцы под прилипшей к спине рубашкой. Решив игнорировать Коула, она поставила чашку на стол и рассмотрела одежду Тома Милза. Рубашка из грубого полотна, коричневые парусиновые штаны и красный платок. Все просто и чисто. Скорее бы капитан ушел, чтобы отмыться и надеть на себя вещи, пахнущие свежестью.

– Когда мы вернемся в колонии, ты должна будешь решить, ехать ли к северу. Возможно, я смогу высадить тебя в Бостоне, – сказал Коул и поскреб щетину на подбородке.

Бейли прихватила с собой одеяло и села, скрестив ноги, на вышитом диванчике под окном. В дверь постучали, Коул пошел открывать, поговорил о чем-то с матросом, закрыл за ним дверь и бросил на стол пару толстых полотенец.

– Я вернусь в Бофорт, – заявила Бейли.

Коул закончил вытирать голову и отбросил полотенце. Потом отжал мокрую рубашку, тяжело вздохнул и хмуро посмотрел на Бейли.

– Я вам кое о чем не сказала, – продолжала она. Бейли старалась удержать мысль в голове, но это было чрезвычайно трудно, ее заворожил вид широкой мужской груди. Коул растирал ее полотенцем, и мышцы ходили ходуном.

Закончив, он сел, снял ботинки и чулки и отбросил их к двери.

– Собираешься говорить или так и будешь весь день на меня пялиться?

Он говорил надменно, и Бейли смутилась и схватила чашку. Вздохнула, чтобы успокоиться, и допила остывший чай.

– У меня есть дело в Бофорте. Хочу кое-кого повидать.

Она поставила фарфоровую чашку и подняла на него глаза. Он с интересом наблюдал.

– Его зовут Джеймс, Джеймс Фултон. Он… Считалось, что он будет… – Почему она не может выговорить это слово? – Все думали, что мы с ним обручимся.

– Думали? Что же случилось? – Его ехидный тон ее раздражал.

– Пока ничего не случилось. Я хочу сказать, он не просил меня выйти за него замуж… Пока.

– Но ты знаешь, что попросит. А ты в нем вполне уверена?

– Вам бы только оскорблять, – упрекнула она.

Коул пожал плечами, потом уперся локтями в колени. На руках бугрились мускулы, и Бейли поймала себя на том, что опять не может отвести от него глаз.

– Вы не понимаете. – Она постаралась собраться с мыслями.

– Я слушаю с большим интересом, – добавил он с кривой ухмылкой.

– Все всегда считали, что мы с Джеймсом поженимся. Мы были соседями и дружили с детства. Он всегда знал, что со временем мы поженимся. Наши семьи привыкли говорить о нашей совместной будущей жизни. Просто так всегда считалось… что мы поженимся.

– Чего ж тогда беспокоиться? Твоя истинная любовь подождет.

– Почему вы так говорите?

– Как «так»?

– Как будто не верите в истинную любовь.

Коул нахмурился.

– Не верю.

– Ну а я верю, – с вызовом сказала Бейли. Она не доставит ему удовольствия сообщением, что никогда не испытывала к Джеймсу ничего, кроме дружеских чувств.

Он встал и начал расстегивать штаны.

– Уверен, Джеймс будет рад это слышать, – язвительно сказал он.

Коул стянул с себя мокрые штаны и остался совершенно голый перед невинными глазами Бейли. Взяв второе полотенце, он стал растираться, явно напоказ. Она чувствовала, что у нее горят щеки, но не могла оторвать глаз от великолепного зрелища. Она никогда еще не видела мужчину вот так, во всей красе, и, несмотря на смущение, была очарована. Взгляд опустился ниже. Она была озадачена – какие чудеса хранит эта секретная часть тела?

– Хочешь поскакать? Не думаю, что Джеймс это одобрит.

Бейли ахнула от испуга, и он расхохотался. Она вскочила, повернулась к нему спиной и скрестила руки на груди. Сквозь зубы пробормотала несколько бранных слов и опять услышала вызывающей смех.

Она повернулась, решив, что больше не даст себя смутить.

– Я не думала, что вы можете хоть в чем-то находить юмор. Полагаю, я ошибалась, даже если ваше чувство юмора не такое, как у большинства людей.

Он уронил полотенце и положил руки на узкие бедра. Склонив голову набок, он словно оценивал ее. Корабль качнулся на волнах, и Бейли потеряла равновесие, Коул же стоял перед ней, будто прирос к полу. Его наглая самоуверенность, а также интимный взгляд вызывали неловкость, которой Бейли не знала раньше. Как, неужели ей нравится это странное чувство? Она ухватилась за стену и села, заставляя себя не отворачиваться.

– Меня не очень заботит, что обо мне думают, – сказал Коул. – Однако я сомневаюсь, что твоя истинная любовь найдет юмор в этой ситуации. Так что, если не возражаешь, я оденусь.

Он подмигнул – это было уж слишком. Кровь хлынула ей в лицо, и она отвернулась к иллюминатору. Дождь затихал, солнце пыталось пробиться сквозь тучи. Бейли слышала, как он ходит по комнате, закрывает сундук, встряхивает одежду.

– Можешь повернуться, опасности больше нет. Не волнуйся, Джеймс не узнает, что твои глаза потеряли невинность. Это ему безразлично – лишь бы остальное в тебе не испортилось. Но вот что, Бейли, Джеймс там или не Джеймс, но ты не поедешь в Бофорт, пока я не скажу, что можно.

– Мне не требуется ваша защита, Джеймс прекрасно может обо мне позаботиться.

– Сомневаюсь.

– Вы его даже не знаете!

– Не волнуйся, Бейли, Джеймс тебя дождется. Или ты боишься, что, пока тебя нет, он найдет другую любовь?

С нее было достаточно насмешек.

– У вас совсем нет обязанностей? Или кораблем правит юнга?

Коул засмеялся, натянул сапоги и встал.

– Жаль, но у меня нет юнги. Придется самому командовать «Барракудой».

Когда он ушел, Бейли облегченно вздохнула. Невозможный человек! Неуместный. Грубый. Распутник. Негодяй.

И волнующе красивый.

Коул не дошел еще до юта,[2]2
  Ют – надстройка на кормовой части корабля; на парусных судах служит укрытием для руля и рулевого.


[Закрыть] как столкнулся с первым помощником, который нес две кружки дымящегося черного кофе. Коул с благодарностью принял напиток и посмотрел на небо. Тучи расходились, открывая голубое небо с редкими пятнами белых облачков.

– Как там наша нежелательная пассажирка? – спросил Чиско, ухмыляясь.

– Прекрасно, – натянуто ответил Коул и поднес к глазам подзорную трубу.

– Небось испугалась? Ты ее не придавил, или…

– Отвяжись! Что ты так о ней заботишься? Ты знаешь все, что происходит на этой чертовой посудине, значит, знаешь, что она пыталась меня убить. – При каждом слове Коул переводил трубу, направляя ее на все четыре стороны.

– Si. – Чиско задумчиво кивнул и пригладил жесткую бороду. – Как еще ты не истек кровью после такого смертельного удара? – Он потрепал Коула по плечу. – Она опасна. Надо заковать ее в кандалы, пока не подойдем к берегу. Я прослежу, чтобы Дьюи все сделал, капитан. – Карие глаза насмешливо сверкнули.

– Черт побери, приятель! Как мне сохранять достоинство, когда ты все время меня подкалываешь? – предостерег его Коул.

– А ты отправь меня вниз, пусть девица на мне проверит свою смертельную магию, – предложил Чиско с похотливым блеском в глазах.

Коул фыркнул:

– Друг мой, можешь говорить, что она обладает магией, но я не заметил в ней ничего экстраординарного.

– Даже то, что она спаслась из лап Дракона?

– Да, это кое-что.

– Она видела его лицо?

– На нем была маска.

– Когда-нибудь он ошибется.

– Возможно, этот день уже пришел, мой друг.

Чиско стрельнул в него косым взглядом, хорошо знакомым Коулу.

– Расскажи остальное – я знаю, есть что-то ещё, вижу по глазам.

– У нее кольцо моей матери. Оно было у нее на пальце, когда ее принесли. Я даже не знал, что оно пропало.

Чиско вытаращил глаза.

– Ты уверен, что это кольцо твоей матери?

Коул сделал большой глоток кофе.

– Абсолютно, отец подарил его ей до моего рождения. В детстве она часто мне об этом рассказывала. Она его никогда не снимала.

Чиско присвистнул и покачал головой.

– Как оно оказалось у этой девушки?

Коул резко отвернулся и при этом столкнул оловянную кружку с перил. Вместе с остатками кофе она исчезла в волнах.

– Дракон завел с Бейли безумную игру. Он сказал, что снимет с нее кольцо после того, как убьет.

Чиско сплюнул в воду и выругался.

– Чудо, что девушка осталась жива. Дракон не будет сидеть сложа руки.

Коул пожал плечами, не уверенный, стоит ли раскрывать больше даже лучшему другу.

– Хотя ты и сам это понимаешь, – добавил Чиско обвиняющим тоном.

Коул кивнул и отвел глаза. Первый помощник, несносный друг, мог читать его мысли.

– Dios mio![3]3
  Господи!


[Закрыть]

От столь пылкого выражения неодобрения Коул поморщился.

– Сейчас же скажи, что ты не собираешься каким-то образом ее использовать!

– Старик, я буду делать то, что надо. Ты чертовски хорошо это знаешь.

– Даже ты не можешь принести в жертву невинную девушку.

– Не думай, что ты так уж хорошо меня знаешь, старик! – прорычал Коул. Такой рык мог устрашить любого, но Коул знал, что. Чиско не отступит. Чиско убежден, что должен спасать Коула от него самого.

– Ты намерен держать девушку, пока не примешь решение, – обвинил его Чиско.

Солнце уже палило вовсю, в небе летали чайки. Их крики смешивались с равномерным хлопаньем парусов, но Коул ничего не замечал. Он изо всех сил сдерживался, чтобы его первый помощник не очутился на полу с разбитым носом.

– Что прикажешь с ней делать? Выбросить за борт? Она рвется назад, видит Бог, она не догадывается, какая она дура.

– Значит, ты намерен держать ее ради ее же безопасности… какая галантность! – съязвил Чиско.

– Выбор невелик. Дракон будет ее искать, пока не найдет.

– Или пока ты ему не предложишь ее?

– Он все равно будет за ней охотиться, так что лучше, если она останется со мной. Одной ей не выжить.

– В Бофорте у нее кто-то есть?

– Из семьи никого не осталось.

– Но она стремится вернуться, Коул. У нее должны быть друзья, они позаботятся о ней. С ними ей безопаснее, чем с тобой, – они не будут ее использовать как наживку для пирата.

– Я ничего не говорил о наживке, это твоя идея. И если ты так уж печешься о Бейли, то больше не делай таких предложений.

Чиско понимающе усмехнулся:

– И как долго девушка пробудет в нашей компании? На мои взгляд, она уже итак чертовски задержалась. – Чиско хлопнул Коула тяжелой рукой по спине и от душ и рассмеялся.

– Господи, ты сбросишь меня за борт! Неужели не можешь проявить хоть притворное уважение к капитану? – упрекнул Коул неисправимою приятеля.

– Ты прекрасно знаешь, как я тебя уважаю, Коул. Как капитана и как надежного друга. Мы вместе пережили паршивые времена, – сказал он, на что Коул кивнул, соглашаясь. – Но сейчас все не так плохо, если ты меня спросишь.

– Я не спрашивал, – буркнул Коул.

– За два года мы еще никогда не шли в кильватере Дракона. Скоро ты осуществишь свою месть. Вот ведь черт! Если твоя вспыльчивая красотка поможет приблизиться к нему, благодари судьбу – она тебе улыбнулась.

– Судьба сыграла со мной злую шутку, – проворчал Коул.

Чиско выплеснул остатки кофе в море и покачал головой:

– Эта девушка, Бейли, не то что твоя мать, mi amigo.[4]4
  мой друг (исп.)


[Закрыть]

– Не говори о ней, – предупредил Коул.

– Почему? Именно об этом ты думаешь… только об этом ты и думаешь.

– И ты знаешь почему. Я восстановлю честь семьи, которую отняла мать.

– Да, Коул, я знаю. – Чиско тяжело вздохнул и оперся на перила, скрестив темные руки на теплом дереве. – Но не всякая женщина плетет паутину лжи.

– Назови хоть одну, – возразил Коул, вглядываясь в подзорную трубу.

– Моя сладкая, моя желанная Анели, – ответил Чиско, в голосе его слышалась еле заметная дрожь вожделения.

– Хм… Поручусь, что она одна такая. – Коул скопировал позу Чиско, встав рядом с первым помощником, знавшим правду о его матери.

– Люди меняются, Коул, иногда не в лучшую сторону. Трагедия может превратить человека в то, чем он не стал бы в других обстоятельствах.

Коул покосился на гиганта.

– Я буду с тобой, что бы ты ни решил. Можешь швырнуть эту колючую розочку за борт, можешь высадить в Чарльзтауне, а можешь отвезти в Нью-Провиденс и посмотреть, сумеет ли красотка своими чарами выманить змею из норы. Для меня она ничто, для тебя еще меньше. Пусть благодарит, что жива!

Коул медленно кивнул. Он посмотрел в бескрайнее яркое небо и против воли подумал о девушке в его каюте.

– Ты правда думаешь, что она красивая? – Мысль была озвучена прежде, чем Коул подумал, а нужно ли ее произносить вслух. Он готов был откусить себе язык.

Чиско поднял косматые брови, отодвинулся от перил, развел руками, но промолчал, к облегчению Коула. Он был не в настроении выслушивать бестолковые сентенции Чиско о достоинствах любви.

Коул кашлянул и повернулся к помощнику:

– Погода прояснилась, поставь все паруса, я хочу как можно скорее прибыть в Нассау.

– Si, капитан. Если попутный ветер продержится, будем в порту через два дня.

– Хорошо. – Коул отвернулся и стал смотреть на волны, не замечая брызг. Прошлое навалилось на него, оно преследовало его со все нарастающей злобой, теперь уже и в дневные часы. Чем ближе он был к Дракону, тем становилось все хуже и хуже, казалось, воспоминания начинали жить собственной жизнью.

Коул надеялся, что они отступят, когда он восстановит честь семьи. Вообще-то не семьи, а отца – мать и так показала, что у нее не было чести. Она показала, как непостоянно сердце женщины и как легко оно пойдет на предательство ради любовных утех.

Парус потерял ветер и начал громко хлопать. Коул отвлекся от дум и поднял глаза на главную мачту, по которой взбирался матрос. Коул уже приготовился окликнуть неопытного щенка, но подошел боцман и стал снизу давать указания, что делать.

Коул вздохнул и потер усталые глаза. Он не помнил, когда в последний раз проспал несколько часов подряд. Появление Бейли на борту не только нарушило его распорядок – оно разрушило даже мысли. Со времени смерти матери Коул ограничивал свое общение с женщинами, особенно с настойчивыми молодыми мисс, охотившимися за наследниками плантаций, как гончие за лисой. Бейли, конечно, не барменша, но и не светская леди нежного воспитания. Она держится гордо, образованна лучше, чем большая часть женщин ее класса, хотя дралась она так, как не посмела бы настоящая леди. Внешность у нее далеко не утонченная, а грязное, в синяках лицо не вдохновляет на подвиги. Как эта девчонка смогла выжить после нападения Дракона, если ни кто другой не мог бы такого о себе сказать?

В девушке было что-то невинное и в то же время интригующее. Коула злило собственное любопытство.