Текст книги "Золотая лихорадка (СИ)"

Автор книги: Кайл Иторр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

По очкам асендадо, разумеется, меня разделывает аки Ахилл черепаху, ну так ожидать иного было бы странно. В Новой Земле я уже по местному счету год – вот как раз через четыре дня будет годовщина нашего с Руисом попадания в "ворота" Мехико-Сити... ну да не о том речь. За этот год свое владение короткоствольным оружием я подтянул с "никакого" до "условно приемлемого", однако по-прежнему полностью разделяю позицию одного весьма уважаемого в среде профессиональных стрелков товарища. Мол, пистолет нужен для того, чтобы в случае чего добраться до винтовки, которую ты неосмотрительно забыл в соседней комнате ^[62]. С автоматом и карабином я кое на что гожусь, честный «боец второй линии», способный поддержать маневром и огнем более опытных соратников; а пистолет-револьвер у меня – так, из серии «надо постоянно держать при себе, чтобы никогда не понадобился». Последнее, впрочем, не совсем справедливо, несколько раз короткоствол все же пришлось применить; но не имей я тогда с собой «второго ствола», дело обернулось бы совсем печально, а так... жив пока. И намерен это «пока» продлить еще лет на шестьдесят по местному календарю, а дальше посмотрим.

Когда я восстанавливаю нервы на импровизированном стрелковом рубеже, Бернат, разумеется, наблюдает за мной, не сильно выпуская из поля зрения; сперва чуть ли не на мушке держит, потом расслабляется, оценив класс – а вернее, полное свое превосходство в данном вопросе. Ну да, "если что", я ему не опасен хоть с пистолетом, хоть без. Чистая правда.

После стрельбы, сдав оружие умиротворенному асендадо, интересуюсь:

– А кто из вас со стволом лучше, вы или Адам?

Бернат хмыкает.

– Если по крупному калибру, то Адам. Накоротке любому автомату предпочитает окопный "винчестер", а из любимого "барретта" может за семь секунд подбить десять броневиков. Нам, правда, больше двух одномоментно ни разу не попадалось...

– А если в деле против Тьоррингов?

Асендадо пожимает плечами.

– Старика я видел два раза, о младшем только слышал. Договорились на четверых, кого они еще привлекут, не берусь и гадать. Мы и со своими-то напарниками пока не определились... Если пытаетесь прикинуть шансы на тотализатор по общему итогу, ничем помочь не могу.

– Да ну, какой еще тотализатор, кто его тут устраивать будет...

– Почему – тут? На нейтральной территории, где никто из участников, если даже и захочет, не сможет смухлевать. У хозяев с этим строго.

Изображаю удивление.

– Вы имеете в виду ту орденскую базу?

От хохота Бернат сгибается пополам, выронив обиженно звякнувший чемоданчик с оружейной коллекцией.

– Крыса-Эванс будет просто в восторге, если мы на ее лабораторном участке затеем большую перестрелку!.. Нет, Влад, наше с Тьоррингами дело решится в Нью-Рино.

Крыса Эванс?.. Молнией вспыхивает воспоминание годичной примерно давности – голос Леона Ричардса: "Стефани Кристин Эванс, известная также как Белая крыса". Год назад сия персона была директором орденской базы "Западная и Центральная Европа", а дальше случилась нехорошая история с моим участием в роли не то, как было зафиксировано в документах, выездного эксперта-аналитика Патрульной службы, не то просто "живца", на которого кое-кто должен был клюнуть. История эта со всеми сопутствующими моментами двоих орденских сотрудников отправила на тот свет, некоторых подвела под увольнение "с волчьим билетом", а четверть персонала той самой базы, включая директора Эванс, в приказном порядке переменили место работы, разлетевшись по другим орденским объектам.

Нет, я с ней не знаком. Ни разу не встречались ни тогда, ни потом.

Однако имя "Влад Щербань" Белая крыса очень даже может помнить. Я на ее месте точно запомнил бы. В стиле "нет-нет, я не злопамятный – я просто злой, и у меня хорошая память"...

Хорошо, массаракш, что мне к ней на здешнюю базу забираться не надо. Подробности узнать хочется, но лучше расспросить асендадос.

Я и любопытствую. Бернат качает головой.

– Ну, по задачам этой лаборатории в курсе только шишки повыше нас, и все они в Ордене. Знаю, что какая-то фармацевтика. Нанотехнологическое чего-то там.

– Странно. Я слышал, когда-то все свои научные разработки орденцы убрали с материка на остров Ордена.

– Ага, я тоже слышал, – хмыкает асендадо. – Спорить не буду, может, что и убрали. Но здешняя база функционирует давно, мы асьенду заняли в семнадцатом – она уже работала.

Нанофармацевтика. В горах Сьерра-Гранде, подальше от цивилизованных краев. Ну, при орденских возможностях не так сложно забросить самолетом любой потребный ресурс, которого не могут поставить окрестные латиносы, так что служба в подобной тьмутаракани не обязана превращаться в ссылку на необитаемый остров.

Вопрос в другом: зачем, массаракш? Секретности ради? так секрет проще было бы блюсти как раз на орденском острове, куда не допускают вообще никого помимо посвященных. Островов таких на общедоступной карте отмечено три: вышеупомянутый остров Ордена не слишком далеко от берега Колумбии – нет, волею местных географов это не одна из территорий Латинского Союза, а остров-штат в составе АСШ; еще – Нью-Хейвен, райский уголок ^[63] для орденских толстосумов, который рядом с островом Ордена, только чуть подальше в море; а третий – безымянный потухший вулкан в горловине Большого залива, условно между бриттским островом Новая Ирландиия и берегом бриттского же протектората Индии... Что там, на этих островах, творится – даже среди орденских сотрудников в курсе «только те, кому положено».

Секрет ОТ самих орденцев? Уже интереснее; как говаривали деятели поопытнее меня, "Орден, он разный", в том смысле, что это для стороннего наблюдателя Орден кажется монолитной организацией, тогда как на самом деле там, внутри, хватает соперничающих группировок и течений. На правах бывшего сотрудника Ордена пусть не в самых высоких чинах, зато с эпизодическим доступом к закрытой информации – подтверждаю. Разные проекты и группировки, таки да, есть. Вполне могу поверить в проект, который сочли преждевременным доводить до сведения конкурентов из соседних группировок, соответственно вся разработка идет не просто за закрытыми дверями, а там, куда конкуренты физически не очень-то могут добраться; а что себе болтают о лаборатории местные спики и прочие бандитос – неважно, им подробности все равно неизвестны.

И все же, все же, все же... Фармацевтика с нанотехнологиями. Отрасль серьезная, наукоемкая. Ресурсов как таковых требует хотя и поменьше той же термоядерной физики, но тоже не символически. Отечественные типа-ученые в любой сфере деятельности вумными словесами о нанотехнологиях маскируют очередной многоуровневый попил бюджетного бабла; мол, клеим на аспирин лейбу покрасивше – и готова панацея версии три-одиннадцать. Не скажу, что орденские научники отказались бы покататься на этом паровозике, только в Ордене бюджет другой. Не по суммам, по порядку формирования. Орден на всех известных мне уровнях работает на результат, вешать инвесторам красивую лапшу, мол, еще чуть-чуть, и мы раз и навсегда решим проблему Бен-Бецацеля и воплотим вековую мечту всего человечества – может, грантоеды и рады бы, да нет среди орденских толстосумов столь доверчивых товарищей. За просто так они делиться честно наворованным баблом не станут ни с кем, в том числе и с яйцеголовыми научниками... Раз проекту уже пять местных годков, значит, какой-то внятный результат лаборатория за это время дала. Раз проект продолжается – значит, вдобавок обещает дать новый, поинтереснее. Рискну предположить, что и на отшибе от цивилизации ее поставили не зря, а как раз для безопасности. Не в смысле основного профиля орденской СБ, то бишь человеческого фактора секретности от всех и вся, но безопасности в лабораторно-биологическом плане. В разработку орденцами боевого вируса из голливудских апокалиптических ужастиков верю не так чтобы очень, однако исключать сей вариант тоже нельзя.

А вот во что поверю сразу и без доказательств – это в необходимость на ком-то разработанную фармацевтику, нано-, пико– или микро-, плотно тестировать. За ленточкой для подобного созданы всякие там гуманитарные миссии ООН с "экспериментальными вакцинами", не удивлюсь, если половина эпидемий в Черной Африке от таких вот экспериментов и возникла. Канал для передачи материальных объектов на Старую Землю у орденцев, вопреки тому, что втирают новопоселенцам до и после перехода, все-таки имеется – есть ряд доказательств, и даже можно ткнуть пальцем в карту и заявить "обратные "ворота" где-то здесь"; но какой смысл передавать препарат на тестирование кому-то там за ленточку, если все это прекрасно можно сделать на месте? Физиология латиносов отличается от прочих представителей семейства хомо сапинес максимум в пределах вариабельности.

Ну и действительно, в случае чего запереть в карантине Латинский Союз в разы легче, нежели, к примеру, русских. И даже китайцев. Новоземельная география поспособствовала.

Интересно, этот потенциально-карантинный фактор орденцами учитывался, когда они нарезали территории Китаю, Латинскому Союзу и Бразилии? Эксперты в Ордене есть, составлять прогнозы хоть на неделю, хоть на пять лет вперед – обычное для них занятие. Мы в ГосСтате, собственно, заняты примерно тем же... Да, натяжка великовата, post hoc опять-таки не обязательно propter hoc ^[64]. Но как гласит один из афоризмов военной кафедры, бомба всегда попадает в эпицентр.

Территория Латинского Союза, Сьерра-Гранде, асьенда Рош-Нуар. Среда, 07/03/22 09:37

Первым изменение в здешнем размеренном бытие замечает, как ему и положено, часовой на вышке. Соскальзывает вниз, что-то вопя на испанском наречии – это, разумеется, уже замечают и прочие, включая меня. Тут же поднимается суета, пеоны отработанным маневром распихивают по баракам весь невольничий контингент, а охрана периметра усиливается примерно вдвое. Адам и Арчи откуда-то выволакивают трубу легкого миномета – кажется, натовский «эм-два», впрочем, в артиллерии я не великий спец – и скрываются с этой бандурой за углом.

Мы с Хакимом продолжаем неторопливо завтракать, кухарка Ния также спокойно занимается своим делом. Ибо сказано людьми бывалыми "война войной, а обед по расписанию", ну а кто за этот обед здесь отвечает? Отож.

– Что там, тебе не слышно? – вполголоса интересуюсь я.

– Гости, много и с оружием, – пожимает плечами узбек, – остальное и так понятно.

Ну да. Одно из двух: либо это гости ожидаемые, к примеру, боливийские революционеры – либо гости совсем незваные, и тогда сейчас начнется катавасия. В первом варианте наша роль – сидеть и ждать, пока асендадос передадут нас боливийцам, как предполагалось, для доставки в Нью-Рино; в варианте втором мы и вовсе накрываемся ветошем и не отсвечиваем, без нас разберутся. Ну а если не разберутся и патроны срочно начнут ставить "под ружье" самих себя, пеонов и наиболее крепких невольников, а также нас, гостей асьенды исключительно по названию, а по факту попросту "кроликов" – вот тогда и будем беспокоиться. Потому как если подобное случится, мы уже не будем "кроликами", и вопрос перемены статуса обсудим отдельно, потом, если останется с кем обсуждать.

Беспокойство вскоре заканчивается. Охрана периметра присутствует, оружие на виду, но напряжение в воздухе не висит. Похоже, Бернат у ворот ведет переговоры с "гостями", а раз переговоры – значит, стрелять прямо сейчас никто не намерен.

Из "морлочьего" барака "Чингачгук" и еще один пеон выволакивают Крука, держа лежак на манер носилок. Белич вроде не собирался "приходить в себя", пока ситуация не определится? Ладно, будем посмотреть, Адаму и Бернату, да и Арчи тоже, сейчас явно не до серба со спорным статусом "недоразведенного кролика".

Стрельбы по-прежнему нет, зато от ворот к каменному особняку асендадос направляется группа в плотном окружении. Группу эту сопровождает сам Бернат и, разумеется, охрана. Рассмотреть гостей в общей толпе не очень удается, их там то ли четверо, то ли пятеро; все в камуфляже и РПС, винтовок нет – оставили снаружи? – однако пистолеты-ножи-гранаты имеются, мол, "если что", на тот свет отправятся с большим шумом и прихватить с собой успеют многих. Подход понятный и вполне правильный, странно другое: повадками-снаряжением гости больше похожи не на бандитов-боевиков, а на вполне себе военных. Камуфляж-то у них не просто для красного словца, а полная полевая форма уж не знаю какой армии, по расцветке что-то вроде "рваной" бриттской "зеленки", да еще кепи-"конфедератки" – одинаковые у всех, вот что важно. Окружающая их охрана асьенды вроде как тоже имеет единообразное обмундирование, но именно "вроде как" – у кого панама, у кого бандана, у кого вместо берцев сапоги... да и выправка не та. Может, в перестрелке оно и неважно, однако демонстрация статуса налицо.

Так-так. И кто же это почтил асьенду официальным визитом с армейским конвоем? Местный сеньор президенте как-там-его, что ли?

Любопытство мое, увы, остается неутоленным: с новоприбывшими патроны общаются "за закрытыми дверями"; ругаться могут, но до перестрелки там не дошло, и то хлеб.

Крука тем временем прямо у колодца разоблачают догола – вернее, до одной фиксирующей повязки на ноге, – и отдраивают ледяной водой и губкой. Серб от таких гигиенических процедур ругается на весь двор вперемежку на четырех языках; потом его заворачивают в одеяло и подносят к кухне, где афролатиноска Ния тщательно следит, чтобы никто не ушел голодным. Две миски горячей похлебки, и Беличу явно становится легче.

– Живой? – полуутвердительно уточняет Хаким.

– Как ни странно, да. – Серб задумчиво чешет поврежденную ногу чуть выше повязки. – Сустав раздроблен, без операции там уже гангрена должна была начаться, не раз такое видел – а у меня заживает. Мистика какая-то, мамой клянусь.

– Может, ты с суставом ошибся? – предполагаю я.

– Может быть... – неуверенно соглашается Крук. – Ладно. Что тут у нас творится?

Вводим человека в курс дела, благо время есть. Серб потихоньку прихлебывает кофе из большой глиняной кружки, и едва успевает поставить ее на землю, услышав от меня план "перестрелки в корале О-Кей". В смысле, грядущую "стрелку" между нашими асендадос и Тьоррингами, с участием "напарников" с обеих сторон.

– Они... серьезно? – сдавленно сипит Белич.

Я подтверждаю:

– Настроены были серьезно. Бернат сказал, договорились на четверых, и вопрос решать будут "на нейтральной территории", в Нью-Рино.

– В Рино такие "гладиаторские бои" бывают, видел запись, – вставляет Хаким.

– Да я и вживую видел, – Крук недоверчиво качает головой, – но чтобы вот так...

– А иначе им с этой вендеттой не покончить еще хрен знает сколько лет, – изображаю я зевок. – На полноценную войну ресурсов нету; под снайпера ключевые фигуры не подставятся, опытные. Проще, а значит, правильнее – разом решить все...

Тут подходит Арчи, весь взмыленный. Кивает мне и Хакиму, что-то спрашивает у Крука по-испански.

– Я и по-английски понимаю, – на этом самом английском ответствует серб. – Знаю, времени в обрез, вот и не будем тянуть кота за помидоры.

– Не будем, сеньор, – соглашается Арчи. – Двадцать тысяч экю, и вас в целости и сохранности доставят в Нью-Рино. Можете рассчитаться там. Дальше вы свободны. Возражения будут?

Крук вздыхает.

– Да какие уж тут возражения... Двадцати грандов с собой все одно нет, в банк надо, а для банка документ... Рино подойдет.

– Замечательно. Спасибо за оперативность, сеньор...

– Драган Белич.

– Очень хорошо, сеньор Драган, считайте себя гостем асьенды Рош-Нуар, ваши собеседники, полагаю, добавят нужные подробности.

Арчи на рысях удаляется, а я весь в сомнениях. Белич ведь говорил, что двадцати штук на счету у него нет, имеются только знакомые в Нью-Рино, с которых можно то ли стребовать старый должок, то ли обратиться "в счет будущих услуг". Он что, рассчитывает, что сии знакомые будут его отбивать у боливийцев? Нет, вряд ли, картину города "пяти семейств" Крук знает лучше меня.

Понятно, что я, если надо будет, двадцать тысяч ему одолжу. На самом деле любой серьезный новоземельный банк, за вычетом разве что орденского, имеет "корреспондентские счета" в "партнерских", и можно обратиться в тот же Северный торговый, предъявить айдишку и попросить выдать энную сумму со счета в Русском промышленном – после проверки выдадут, возможно, взяв процент за услуги, но выдадут. Я намеренно схитрил при первом разговоре с асендадос, потому как не внушают мне доверия города Латинского Союза в плане "безопасности территории". Очень даже может быть, что хитрость мою Адам и Бернат раскусили, но промолчали, позволяя "кролику" вволю брыкаться в угодном ему направлении, лишь бы результат был.

Будет им результат. Все к тому идет.

Прибегает Бруно с комплектом сменных одежек для Белича – холщовая рубаха, аки у многих пеонов, и бриджи совершенно дикого размера, наверное, Адам своими старыми поделился; ну да, забинтованную ногу просунуть-то надо, а чем специальную "разъемную" штанину со шнуровкой делать – уж проще так... В шесть рук помогаем сербу облачиться. Пара мокасин пока не нужна, голову Крук привычно обматывает банданой, а затем с усмешкой рассматривает кобуру и портупею. Увидев под стопкой принесенных шмоток знакомый ремень, я сам с собой поспорил, какой "гостевой" ствол асендадос выделили Беличу во временное пользование – тоже экзотику начала прошлого века, скажем, "рот-штейр" или аргентинский "маннлихер"? о моделях этих я читал, а вживую, естественно, видеть не доводилось. Увы – асендадос расщедрились лишь на такой же "сент-этьен", как у Хакима, то есть ничего нового...

Часам к тринадцати переговоры патронов асьенды Рош-Нуар с неведомыми гостями-военными наконец завершаются, и все они снова появляются во дворе. Гости разделяются: трое (с сопровождением из местной охраны) шагают обратно к воротам, двое – а вместе с ними и асендадос – направляются к нам. Бернат закатывает короткую речь по-испански; Хаким кивает, Крук вопросительно смотрит на меня, потом с усмешкой замечает по-русски:

– А, ну да, ты же испанского так и не выучил.

– Ничего, русский когда-то учил я, – внезапно говорит один из "гостей", сверкая широкой улыбкой и стальной коронкой левого клыка.

Ничего ж себе "когда-то учил" – акцент у него наличествует, верно, но это выраженный московский акцент! И пока я хлопаю глазами, собеседник представляется:

– Команданте Хосе Писейрос, Свободная Революционная армия.

И протягивает ладонь для рукопожатия. Крепкого, властного.

Автоматически называюсь в ответ, вслед за мной то же самое делают Крук и Хаким.

Так вот ты какой, значитца, начальник боливийских революционеров... Годков под пятьдесят, жилистый, начисто выбрит. Мордой лица вполне себе спик, разве что индейской крови вроде поменьше, чем у пеонов и охранников здешней асьенды.

Как выглядит среднестатистический боливиец – без понятия, но говорить по-русски с московским акцентом он точно не может.

Вывод?

Навскидку, два варианта. Либо "команданте Писейрос" на самом деле маска – с поклоном штандартенфюреру Штирлицу от полковника Исаева; что вряд ли, ибо с какой радости матерому разведчику под мощным прикрытием так вот расшифровываться невесть перед кем, а я для него никто. Либо же, что вероятнее, в прошлой жизни, за ленточкой, он действительно имел отношение к "конторе глубокого бурения" в смысле какому-нибудь латиноамериканскому варианту ея, и соответственно еще при Союзе проходил обучение-стажировку в Москве – ну а дальше язык и полезные навыки Писейрос сберег и теперь делает революцию здесь, раз что-то не срослось там. Почему бы и нет.

– Влад, Драган, Хаким, – повторяет команданте Писейрос. – Десять, двадцать, двадцать. – Понятно, о чем это он... – Что ж, некоторое время вы еще попользуетесь гостеприимством асьенды Рош-Нуар, а в два часа пополудни выступаем в дорогу. Личных вещей, я так понимаю, у вас немного, со сборами затягивать незачем.

– Точно так, сеньор команданте, незачем, – отвечает Белич за нас троих.

– В таком случае до скорого.

Боливийцы отбывают, продолжая беседовать с Бернатом и Адамом, а нам остается лишь обменяться впечатлениями.

– Профи, – кратко сообщает Крук. – За плечами настоящая армия и офицерский чин не за красивые глаза, сам служил и других водил под пули. Где, за кого и с кем воевал – пока не скажу...

Хаким добавляет:

– Зато готов поклясться: эти двое никакие не боливийцы. Перешеек или Карибы – Панама, Сальвадор, Куба, может, Ямайка или Пуэрто-Рико, но точно не Южная Америка.

– Ну отчего же, – вставляю я, – они вполне могут быть такими же боливийцами, как мы – русскими.

Серб и узбек переглядываются и ухмыляются.

Излагаю свои соображения по московскому акценту. Крук качает головой.

– Нет, Писейрос не из КГБ, другая контора. ГРУ разве что, так эти вроде революций не делали...

– У себя – не делали, – уточняю я, – а у других – запросто. Сколько наших "военных советников", когда в штатском, а когда и в форме, мелькало там и сям...

– Мелькать – мелькали, – соглашается Хаким, – а сколько их операций действительно закончились чем-то путным? От удачной операции до страны, которая реально встала на новый путь развития и успешно по нему пошла, очень далеко.

Развожу руками.

– Ну, знаешь, это никакому военспецу не под силу. Нужна работа совсем других сил и на других уровнях, грубо выражаясь, политика и экономика; на наш ПРА можешь не кивать, армейцы его скорее обороняли от посягательств, чем строили с нуля. Вершина возможностей военспецов – мятеж или переворот, то ли организовать, то ли наоборот, предотвратить; точечная операция.

– А мятеж, как сказано у классика, удачей не кончается... – кивает Хаким.

– У классика, – возражаю я, – это не о мятеже утверждается, а о государственной измене. Он с натуры писал.

– Погоди, мы об одном и том же классике говорим? У Маршака, точно помню, "мятеж не может кончиться удачей, в противном случае зовут его иначе". В детстве я восьмитомник наизусть цитировать мог, сейчас половину перезабыл, конечно...

Усмехаюсь.

– Так ведь у Маршака не оригинал, а перевод. Вернее, пересказ. Потому как автор исходника, уж извини, сэр Джон Харрингтон, крестник и один из придворных поэтов Рыжей Бесс, иными словами, ея королевского величества Елизаветы Первой Тюдор. Рыцарский титул получил не за панегирики, а можно сказать, за инженерную работу – изобрел для августейшей крестной, которая по тогдашним меркам была помешана на гигиене, смывной ватерклозет... прошу прощения, отошел от темы, увлекся. Так вот, у Харрингтона:

Treason doth never prosper: what's the reason?

For if it prosper, none dare call it 'treason'.

Государственная измена, и никак иначе. Мятеж, в том числе вооруженный – это, конечно, тоже ее подвид, но сам понимаешь, у Маршака описан случай куда более узкий...

На этой лекции разговор и завершается. Пока не получим о Писейросе и его боливийских революционерах новых сведений, гадать бесполезно. Впрочем, если и получим, толку-то в тех догадках – выбора у нас все равно нет, массаракш, мы для боливийцев в точности такие же "кролики", как и для асендадос Рош-Нуар. То бишь без права голоса; если команданте Писейрос и его люди сделают как обещали и доставят нас в Нью-Рино, чтобы получить оговоренную сумму – хорошо, но если нет, воспрепятствовать им не в наших возможностях.

Территория Латинского Союза, Сьерра-Гранде. Среда, 07/03/22 21:05

Приближается вечер. Асьенда Рош-Нуар осталась позади, можно сказать, в прошлом, согласно эйнштейновскому единству пространства-времени. Лично я расставанием этим не огорчен, Хаким и Крук, полагаю, тоже. Асендадос нам вослед платочками также махать не стали, хотя Адам у ворот и появился. Проконтролировал отбытие – не нас троих, разумеется, а бойцов боливийской революции, – и вопрос закрыт.

Экономии ради, а возможно, и по причине здешнего бездорожья колонна боливийцев транспортом себя не обременяет. Полдюжины вьючных ишаков, ну и полная выкладка у каждого. Римские легионеры времен расцвета державы, "мулы Мария", одобрили бы.

Моего одобрения не спрашивают, просто в приказном порядке впихивают в лямки вещмешка: неси, мол. Килограммов пятнадцать, таскал я и побольше, ничего страшного. Ага, это если тащить десять минут – ничего страшного, и полчаса-час вполне посильно, и желательно по условно ровной дороге; а вверх-вниз по горам да весь день, ну пусть даже с перерывами на отдых, хотя пока таковой не объявляли – веселая перспектива.

Впрочем, я хоть как-то держусь. Хаким уже сдох. Первые два раза его поднимали пинками и отборным латиноамериканским матом – по интонации очевидно, "сержанта учебки" ни с кем не перепутаешь, даже если языка совершенно не разумеешь. После третьего, когда он чуть с обрыва не чебурахнулся, а вместе с ним и двое соседей, узбеку поменяли мешок на более легкий и пристегнули на связку на манер альпинистов. Пока тащится.

Крука двое спиков покрепче волокут на мягких носилках – классическая плащ-палатка, к которой пришиты лямки для переноски. Да, ему бы лучше жесткие, ногу намертво зафиксировать – но жесткие тут не факт что удалось бы протащить, с такими и то местами целая эпопея...

Еще в начале похода команданте Писейрос внимательнее изучил раненого, и сразу как асьенда скрылась из виду, предложил Беличу некоторое время попользоваться гостеприимством революционной штаб-квартиры. Мол, когда сам сможешь перемещаться, тогда с тобой через горы и пойдем. Серб благодарит и отказывается – хватит-де с него здешнего гостеприимства; слова "слишком дорого обходится" вслух не звучат, но подразумеваются очень даже зримо. Команданте недовольно передергивает плечами – ну, как знаешь, изображать благодетеля против воли пациента привычки не имею.

Берегу дыхание, шевелю копытами и размышляю.

Вооружение у боливийцев Свободной Революционной армии соответствует армейскому принципу единообразия. В кобурах у бойцов бразильские "кольты" в девятимиллиметровом исполнении, основными же стволами выступают "имбелы", сиречь бразильские же полуклоны "фала", как "весла", так и десантные наподобие моего, сгинувшего черт-те-где; у двоих вместо винтовок короткие помповые "ремингтоны" – какой-то вариант этого дробовика вроде клепают и бразильянцы; а у одного легкая снайперка, явно сделанная из другого "ремингтона" – семисотой модели. Сама Бразилия такой винтовки не производит, однако, ежели верить моему склерозу, для каких-то своих спецов импортировала янкесовские "эм-двадцать четвертые", которые в девичестве как раз той "семисоткой" и назывались... Впрочем, снайпера вообще имеют традицию при случае работать "нештатным" оружием; скажем, в Отечественную наши зайцевы ^[65] нередко брали себе трофейные «маузеры», потому как снайперских СВМ не завезли, а у рядовой трехлинейки кучность была похуже, и начальство, если не вовсе мозги растеряло, на это нарушение устава закрывало глаза. Как сей вопрос прописан в основополагающих бумагах Русской Армии – без понятия, однако в ППД сам наблюдал тренировку пары энтузиастов данного вопроса, один с «драгуновкой», а второй со стандартной орденской, сиречь амеровской «эм-двадцать пять».

Ну, откуда в ПРА взялось американское оружие, понять нетрудно: трофеи конвойных команд и прочих егерей-"бэтменов". Но с какой, спрашивается, радости боливийские революционеры вооружены из бразильских арсеналов?

Если привлекать конспирологию, то мысленно смотрим на карту: Боливия, будучи самой западной из всех латиносоюзных территорий, граничит через Скалистые горы с северной частью здешней Бразилии, так что в принципе Свободная Революционная армия вполне входит в зону интересов здешних же бразильских спецслужб. "Интерес" может включать и умеренную материальную помощь, вложения невелики – и многократно окупятся, буде боливийская революция в итоге преуспеет.

Однако лично мне видится более простой ответ: боливийцы, не мудрствуя лукаво, закупили прямо на орденской базе "Латинская Америка" несколько ящиков соответствующих стволов, ибо сколько той революции. Хотя звание у команданте Писейроса соответствует майорскому, а может, подполковничьему, не помню, как оно у боливийцев – однако на асьенду он привел где-то человек восемьдесят. Неполная рота, для дворцового переворота сил таких с головой, а вот надежно установить с их помощью свой порядок можно максимум в какой-нибудь деревне Гадюкино... и то, учитывая традиции новоземельных жителей держать в каждой хате по три ствола, может не выгореть.

Оружие революционных бойцов, впрочем, так, просто штришок; гораздо больше занимает меня маршрут, которым нас ведет команданте Писейрос. Вроде как группа следует в Нью-Рино, изначальный план был именно такой. Нью-Рино за горами на юге (ну, пусть даже на юго-востоке), соответственно первым делом полагалось бы преодолеть горы, так? То есть "все выше, и выше, и выше" – не на самые пики, конечно, но на какой-нибудь из более доступных перевалов, коих наверняка есть, логично? Логично, массаракш. Фокус в том, что логика у боливийцев, похоже, какая-то альтернативная, ибо наша колонна чем дальше, тем сильнее углубляется в мрачно-недружелюбного вида ущелье, явственно спускаясь по опасному серпантину. Над головой уже нависают скалы, того гляди, совсем сомкнутся...

И как раз когда мне все это совсем перестает нравиться, по цепочке передают команду – по-испански, разумеется, но смысл ее я понимаю по контексту, поскольку народ останавливается и обустраивается на отдых. Привал. Ночевка? Ну вообще пора бы, до заката хорошо если час остался, а учитывая стены ущелья, солнца тут до завтра уже не будет. А без него в горах сразу становится прохладно. Оно вроде и не мороз, градусов примерно пятнадцать; но и это, если на месте сидеть, выходит ниже "зоны комфорта", а ночью температура упадет еще ниже, и костер поможет не сильно, такое-то я и по своему туристскому прошлому знаю.

Костерки, разумеется, разводят, и в котелках начинает булькать неизменный для всех новоземельных территорий кофе. Не пью, нюхаю – мне достаточно, "для сугреву" лучше просто кипяточку возьму.

Так, насчет "зоны комфорта" я, похоже, не один такой мерзлявый – бойцы, даром что местные и живут тут подольше нас, начинают активно утепляться, поддевая под форменные куртки запасные рубахи или свитера, у кого есть, сразу по две штуки. Топать по пересеченной местности в такой "капусте" не слишком удобно, однако для ночевки под открытым небом смысл имеет, верно. Переглядываюсь с Хакимом и Круком; без лишних обсужданий решаем последовать армейской мудрости и взять пример с опытных товарищей. У Крука запасных шмоток нет, но ему боливийцы сразу выдают вторую плащ-палатку, мол, это тебе вместо одеяла. А еще нам на троих выделяют натяжной тентик с пологом. Конструкция незнакомая, у меня только бриттская "баша" одно время была, здесь иная конфигурация и пропорции. На "влезть умоститься" коротковато, даже у невысокого Белича ноги наружу, а вот на "укрыться от головы до бедер", имея в виду защиту скорее от насекомых, чем от холода и сырости – нормально. Втроем кое-как умещаемся. Ну, все лучше, чем без накрывашки вообще, а что тесно – теплее будет.