Текст книги "МОБ"

Автор книги: Катя Матуш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Глава 7

Между припадками я всеми силами пытался отслеживать реакцию Маргуса. Заплывшие слезами глаза мешали воспринимать и половину спектра выдаваемых им сейчас эмоций, но легкие смешки недоумения я услышал. Нужно было скорее успокаиваться, и… и что? Падать ниц? Молить о пощаде, или тупо подойти поближе, пнуть его и не мучиться?

– Что это?

Я сидел на корточках, придерживая ноющий от напряжения живот, и совсем забыл о плакате, что злым роком был вынесен за пределы моей безопасной, до недавних событий, халупы. А он тем временем уже перекочевал в руки любопытного Маргуса.

– Э…

Не успел я даже сообразить, что ответить, как мое сокровище превратилось в пепел.

– Мне никогда не нравился этот портрет, – смущенно выдал воин.

– Идиот!! – взревел я, не придумав ему более подходящего прозвища. – Ты че сделал? Верни плакат обратно!

Лист просто испарился, и сейчас подобно навозным мушкам кружил в танце своими пепельными останками, оседая на траве. У меня было ощущение, что это часть меня превратили в пыль. Да я в свое время за него полдня бился! Жрецы из города не приезжают уже ерь знает сколько лет, я где теперь такой возьму??

Я был настолько зол, что счел этот момент лучшим для нападения. Сдохну я в любом случае, но хоть сувенир оставлю… Мне понадобились секунды, чтобы добраться до правой ноги Маргуса и вспороть когтями кожаные крепления доспехов. С диким ревом я вывернулся, чтобы голова оказалась аккурат у него между ног и впился в самое уязвимое место, – под коленку.

Я так отчетливо слышал хлюпанье крови под носом, как никогда до этого. Укусить в бойне удавалось мельком и только за руку. Сейчас же кровь ручьем лилась мне в глотку, и даже не думала заканчиваться. Гребаный гигант! Да я до завтрашнего дня так сосать буду… Да и не влезет в меня столько! Лишь спустя пару минут нереальность ситуации добралась и до моего поросшего мхом мозга. Я не стал облизываться, и просто присел на месте.

Маргус стоял неподвижно, и делал вид, что ничего не происходит. Я на секунду решил, что убил его, или как-то обездвижил, и теперь он вечно будет стоять у моей деревни, как золотой исполин.

Да не может этого быть…

– Эй… ты, ты чего?

Попытался я дотянуться до сверкающего плеча, и слегка потрясти, на что у меня, конечно, в жизни не хватило бы сил.

– Ваше высочество?.. – перебирал я все возможные обращения.

Может он обиделся-таки?

Если Король найдет его тут обездвиженным, где на многие расстояния кроме нашей деревни не души, нам всем хана. Да чем я думал, когда нападал на принца!? Хотя тут то все понятно, я планировал оголить клыки и приблизиться к его ноге, но что удастся даже немного «перекусить» я не верил. Даже когда это произошло, я в это не верю…

Воин с глазами дохлой рыбы врос в этот холм, как дуб, и ни мои мельтешения и мольбы, ни спешно покидающая венные коридоры кровь, в чувства его не приводили. Нужно бежать… И я уже почти, только вот еще глоточек царской, и точно побегу.

Я вновь пал ниц из корыстных побуждений, как с удивлением отметил затянувшуюся рану, на месте которой и шрама не осталось! Да он волшебный от волос до пят что ли? Краешком когтя я подцепил вену и долго ждать не пришлось. Десять секунд и нет следа. Невольно я обратил взор на воинственную шею. Интересно, а если я отгрызу ему голову, новая вырастет?

– Любезный? Я очень извиняюсь за этот… неприятный инцидент…

Маргус склонил голову, и застав меня валяющимся в своих ногах, даже виду удивленного не подал. Хотя, о чем я, ему поди кланяются по сто раз на дню.

Я не получил ни пинка, ни оплеухи. Только огромную стопку плакатов, любезно сложенных на траву рядом с нами. Я не видел откуда они взялись и не слышал характерного шлепка от падения с облаков на землю. Они просто выросли в траве у меня перед носом. Но их происхождение меня мало интересовало, потому что на самом верхнем листе я уже узрел центральную арену Элвария. Да… да появись у меня такой лет десять назад, меня бы сделали вождем без всяких подвигов!

Я подполз к внушительной стопке и начал жадно понюхивая разбираться в дарах. Центральный храм Тратара в священной столице Юмин, белеющим превосходством высился на следующих трех плакатах, что демонстрировали его с разных сторон. Потом замок целым собранием плакатов знакомил меня с роскошью королевской жизни. О-о… а то зарисовка какого-то боя на турнире?!

Практически все плакаты мне приходилось переворачивать, дабы понять, что на них изображено. Тут я вынужден взять свои слова обратно и еще неделю воздавать почести подписывателям плакатов, иначе ерь бы я со всего этого понял. Если арену я видел на маленьком буклете, то вот турнирную таблицу последнего года с изображением героев я принял бы за свод расовых характеристик, как в энциклопедии. Куча цифр ореолом окружали каждого воина и явно что-то значили…

Зачем он мне все это принес? Ну испепелил он плакат мало известного эльфа, ну убил бы меня да и дело с концом. Зачем его высочество так пресмыкается? Видимо, слова друга о моей «ненужности» или, как оно, – «МОБовости», Маргуса не впечатлили, и он решил дальше меня на что-то раскручивать, а на деле только обременять непосильными долгами…

Краем глаза я отметил загоревшийся белый светильник. Маргус молча стоял совсем рядом, а сейчас даже облегчил мне страдания подсветкой. И что он там высматривает… Я отложил плакаты вспомнив о… о том что вообще происходит. Наблюдая за воином, я пришел к выводу, – в этом квадрате он что-то да видит… Зрачки на этот раз не заплыли, а активно бегали, будто читая. Там точно должен быть текст. Когда его друг продемонстрировал мне это впервые, я однозначно успел увидеть пару картинок, но не исключено, что проецировать на него они могут разны вещи… Надо бы потрясти кухарок на эту тему, а с ним пора заканчивать.

– Маргус? Ты можешь переместиться со мной домой?

– В замок? – понимающе кивал этот идиот.

– Нет, ко мне домой! Ид… У меня для тебя кое-что есть.

Вот на этом месте мне бы надо было выхватить у него меч и вспороть себе живот. Если пакет червей не то, чего жаждет эта от счастья прыгающая детина, самоубийство мой лучший исход. И вряд ли боги не сочтут это грехом и вернут меня обратно.

– Плакаты захвати! – только и успел я заорать, пока этот неуклюжий баловень тянул ко мне руку.

Теперь я порадовался, что моя хижинка такая хижинеща! Иначе дыру в потолке своей башкой он бы мне точно проделал.

Приглашения присесть не было, но мой новый… друг уже чувствовал себя, как дома и сразу бухнулся на кровать. Заметив мой недовольный взгляд, правда, тут же вскочил, попятился к двери и замер на пороге.

– Закрой дверь и присаживайся… – деловито позволил я царской особе разместиться в моих недохоромах.

Я решил не обращаться к нему с каким-либо почтением, потому что любезничай я в ответ, было бы крайне странно. «Чего изволите сударь? – Ничего милейший!». Аж мерзко… Хотя для этих может и норма… Но, если уж он счел мою кандидатуру настолько важной, что готов исполнять мои прихоти по щелчку, расстраивать его не буду.

Просунув руку под кровать, я вытащил мешок с червями и, стараясь не показывать свои жидобские наклонности, вручил Маргусу.

– На! Видимо у вас там с едой совсем туго…

– Что это? – разворачивал столь ценный дар воин, не переставая блаженно улыбаться.

– Лучшие черви в области, деликатес!

Поднял я палец вверх, акцентируя на последнем слове. Нужно было еще что-нибудь придумать, типа: добыть их можно раз в миллион лет, и чтобы они покраснели, продержать под десятью полными лунами по тридцать семь секунд. И тогда бы наверняка это смотрелось как нечто очень ценное. Хотя, если у них такое в замке тоже подают, получилось бы неловко.

– Ч… черви? Зачем?

– Еда же!

У них и вправду такой напряг, что он червей в глаза не видел? Может зря я ему такие дары тогда делаю? Участятся еще нападки. Сейчас распробует гад!

Маргус даже латную перчатку не снял, и сейчас двумя пальчиками удерживал перед лицом такого жирного еря, что я сам весь слюной изошел.

– Мне надо это съесть?.. – все ниже опускались уголки губ воина, который до последнего пытался улыбаться.

– Ну я дарю тебе весь пакет, в благодарность за ужин и… – тут я замешкался.

Плакат мой он сам испортил, сам возместил. За те минутные страдания, что я переживал, пожевывая его колено, можно было и побольше стопочку накинуть.

– За ужин. – Подытожил я.

И Маргус начал есть. Только вот никакого блаженного чавканья я засечь не смог. Даже наоборот, он явно давился. Улыбался, но давился. Тут же я вспомнил, как впихивал в себя его подарок, и допер. Принц сейчас через силу, жрет то, что я мог растянуть на неделю, которая бы стала лучшей в моей жизни, и при этом не испытывает никакого удовольствия. А просто… оскверняет еду!

– Ты такое не ешь?..

– Если честно, нет, любезнейший. Червей люди не едят…

Я тут же выхватил мешок, пока он туда не блеванул. Может, зажаренное мясо для них и вправду деликатес, а со мной что-то не так? Кухарки далеко не люди, но, видимо, поглощали мой подарок с большим удовольствием. Хотя Арта же всегда со мной капался по ночам в грязи, чтоб раздобыть хоть пару вкусных особей.

Вывод очевиден: все, кто умеет вызывать квадратный светильник, ничего не смыслят в еде.

– А что люди едят?

– Ну… например, что я в прошлый раз вам принес. Мясо, фрукты, овощи…

– Картошку с кожурой?

– По-деревенски…

– По-деревенски? Как ты мог заметить, у нас тут та же деревня, но только мы с кожурой не жрем.

– А как… жрете? Сырой?

Мы смотрели друг на друга, как на недоумков. Вроде живем в одном мире, а к еде относимся абсолютно по-разному! И что-то мне подсказывает, он уверен в своей, не меньше чем я в червях.

– Нет… вареной, – сказал я очевидную, на мой взгляд вещь.

– Мм…

Беседа невольно зашла в тупик. Я не знал, что ему еще предложить, Маргус, видимо, пытался сообразить свободен он, или у меня найдутся еще «порученьица».

– Почему вы нападаете на нас? – решил я не отпускать его так просто.

Маргус спокойно что-то ответил, но я его не услышал и продолжил вопросительно пялиться. Он, к моему удивлению, быстро сообразил, что я не внюхиваю.

– Мы тренируем рекрутов!

– Арены нет у замка что ли? Поговорите со жрецами, может дадут нашу в аренду.

– Любезнейший, земля, на которой стоит ваша арена, принадлежит моей семье. Вы предлагаете аренду у самого себя?

Да он злиться умеет! Я, конечно, да… тот еще парламентер, но что он не всегда такой учтивый, меня даже успокоило. Все-таки живой, и лицемерие еще не поглотило его величественную тушку.

– Слушай, ваше высочество. Я боюсь у меня нет того, что ты ищешь. – Спокойно выпалил я.

– А у кого есть? – опять счастливо засиял этот золотой мальчик.

– Не знаю я…

– А кто знает?

Вот пристал то!

– Откуда я могу знать, кто знает, если даже не понимаю, чего ты хочешь?

– Я… я хочу стать ЛЕГЕНДАРНЫМ героем.

Я не поленился, зажег свечу и оценивающе посмотрел на огромного, закованного в золотые доспехи воина. Шлема не нашел, но не исключено, что он с небес сразу падает ему на башню. По свистку. На голове короткие белокурые пни вместо волос почти сливались с кожей, отчего он казался таким же лысым, как я. Вспоминая его детский лик, который вряд ли найдется в огромной стопке на столе, я пришел к выводу, что по людским меркам он страшноват, потому что на мой взгляд был более-менее ничего. И, скорее всего, Маргус меня младше. Отсюда и мой приступ смеха. Большое тело взрослого мужчины, и лицо избалованного, вечно недовольного ребенка, слишком… контрастно.

Вряд ли он конечно в этом виноват. Шикарные убранства в замке, куча по линеечке расставленных слуг, и все эти появляющиеся из неоткуда вещи, кого угодно сделают вечным ребенком, которому все должны. Я сейчас впервые задумался, чего стоит королевской особе обращаться к мелкому, слабому, зеленому эльфу, «любезнейший». У него в комнате небось висит плакат с моим изображением весь истыканный ножичками. И чучело на арене мне подобное скоро появится. Главное, чтоб только подобное…

И счастливым Маргус не выглядел. Виной всему мои вкуснющие черви или то, чего у меня нет, я не понял, но грустью пахло знатно. Только вот в моем понимании легендарный герой, это то, что сейчас сидит у меня на кровати. Может даже чуть меньше, чем ЭТО.

– Мне кажется ты и так легендарный герой. – Просто сказал я, как думал. Чем попытался взбодрить и его, и себя.

Если уж он не легендарный герой, то я тогда вообще… даже до жопы еря не дотягиваю.

– Нет. Я внук своего деда.

Короля? Ну да… для сына больно молодой.

– Ты всегда им будешь, – не понял я, как одно другому мешает.

От родни не уйдешь, я по себе знаю, что ближе и любимее в жизни никогда никого не будет. Просто…

– Маргус. Пока ты не примешь своих предков, ты не сможешь принять себя. Геройство начинается здесь, – ткнул я пальцем ему в нагрудник и, кажется, услышал хруст… и вряд ли это доспех.

Воин смотрел на меня с таким ошеломительным почтением, что у меня аж спина ровнее стала! Да ничеси я могу! Может я реально жрец?? Они вечно задвигают умную ерь, не ходят на призыв, прям, как я! И тогда…

– А теперь иди, и возвращайся, когда будешь готов! – решил я вживаться в роль.

Я отворил ему дверь и стоял с таким гордым видом, что «любезнейший», теперь, на мой взгляд, сильно преуменьшает мою величественную зеленую тушку.

Маргус ушел, и если вернется, явно извлечет для себя какой-то урок, хуже ему не станет, а у меня будет время подумать. Не уверен, что с дедом у него конфликт, просто тот давит своим королевским «Я». Все свое детство я тоже был сыном страшной матери, но когда я принял это и перестал перед всеми за нее оправдываться, остальным тоже стало плевать, и я стал только собой.

Я уселся на кровать и внезапно осознал: заумные мысли напрочь лишают сил. Конечно, если заниматься подобными нравоучениями весь день, то ни на какое сражение сил и не хватит!

Глава 8

Стихающий трепет барабанов застал меня одновременно с прорезавшим гряду частокола солнечным лучом. Что дальше? Почему-то я ощущал странное опустошение. Маргус виделся мне помехой в планах о познании себя и последующем спасении деревни, но теперь кажется, что единственным планом, или тем, что было способно выдернуть меня из тянущейся слизи бытия, был именно он.

Он другой. Нет, я эльф, Принц человек, это понятно, но мне казалось в нем присутствует что-то еще, какая-то живая спонтанность. Возможно, из-за долгого нахождения в молитвенном забвении, я забыл, какого это: просто разговаривать.

Кухарки тоже другие, и не из-за квадратного светильника, или отсутствия тяги к боям и молитве. В них было что-то… живое. Пытаясь зарыться поглубже в себя, я попытался нащупать не поддающееся логике стремление, смысл. Я любил что и все, играл в те же игры все детство. Только сейчас задумался, что за всю жизнь даже не был в другой части деревни. Лес, куда мы частенько сбегали, а точнее его малая часть, и где я не был уже приличное количество времени, до сих пор могу спокойно воссоздать в памяти вплоть до иголок на ближайшей ели.

А дом? Не по размерам койка, заправленная потрепанным дырявым одеялом в темно-синюю клетку, все так же поскрипывала, истерзанная истериками штора все так же развевалась, щели в стене и полу не становились шире, даже свеча не догорала. Мать всегда старалась привносить в нашу жизнь что-то необычное, и это, на мой взгляд, все только портило. Когда тебя невольно пытаются выделить из толпы элементарным умением читать, и ты становишься немного другим, окружающие в любом случае решат, что ты стал хуже. Я понял это еще в детстве, и, похоже, это понимание напрочь убило во мне все, что я сейчас пытался нащупать. Я оказался просто маленькой безвольной тварью, из которой мать хотела взрастить нечто другое. Ну нельзя же вырастить из клубня – свинью?

Может, в нашей деревне все всегда было так? Просто я сын кухарки, и молитвы мы посещали редко. Отца я в помине не знал, так что никто посреди ночи не срывался под шум барабанов. Куда делись дети только не ясно. В мое время нас было не меньше пятнадцати и все мы… были одного возраста.

И тут я задумался. Мы выросли. Я вырос. Вошел в бесконечную череду, пытаясь слиться с окружающим миром. Не выделяться, не быть хуже или лучше. Возможно, не мать пыталась сделать из клубня свинью, а я сам сделал из себя клубень.

Выйдя на улицу, я в очередной раз поразился ненормальным пропорциям нашей деревни. Моя хижина была крайней у частокола, но до него оставалось шагов тридцать! Мы никогда не использовали эту дорогу для чего либо, но на ней не было ни других хижин, ни лавок, ни чего. Бессмысленно. Огромные, хоть и уже давно потупившиеся бревна были готовы защитить деревню от осады многочисленных войск, но главные ворота растворялись в воздухе с приближением врагов, что лишало смысла и их, и такой мощный частокол.

Двигаясь вдоль ровно вкопанных бревен, я, кажется, впервые пытался посмотреть на свой дом со стороны. Расстояние между небольшими покосившимися хижинами разнилось, будто их разбросал неведомый творец. У домика соседа окно с крыльцом выходило аккурат на мою стену. За моим домом почти вплотную располагалась еще хибарка, отличающаяся от моей только положением. Я брел, пытаясь понять, что мне не нравится. Жители этого места явно прокляты, с этим я разберусь позже, но сама деревня с ее травой и покрытыми мхом деревянными стенами была какой-то мертвой. Можно проклясть мебель, траву и частокол?

Вряд ли…

Минут через двадцать я вдруг осознал, что сделал полный круг, и сейчас вновь пялился на свой дом. Но…как это возможно, если напрямую до ворот минут двадцать, а их я даже на горизонте не видел, да и шел в другую сторону.

Я приблизился к домику у которого знал каждый откос. Дверь легко поддалась, но ощущения дома не возникло. Покрывало в темно-синюю клетку, небрежно брошенное на койку, свеча на столе, все было в точности, как у меня, за исключением пары вещей: зеркала в углу и стопки плакатов на столе. Почувствовав себя преступником, я аккуратно опустился на кровать и уже был готов услышать скрип, которым вечно сопровождался этот процесс.

И услышал.

Ладно я решил не выделяться… но мох так решить не может, да и доскам не велишь разъехаться в определенных местах! Мне стало жутко страшно, я вылетел из так похожей на мою хижины и побежал обратно к дому. Уже по дороге немного успокоился и решил заглянуть в еще одну, и еще, и еще. Голова кружилась от покрывал в клетку и свечей, одну из которых я украл, дабы убедиться наверняка. Зайдя домой, я с шумом бухнул спертую свечку на стол, и подвинул к своей, предвкушая радость облегчения и отступление паранойи. Но чуда не случилось. Я крутил свечи и так, и сяк, и не мог найти хоть жалкой капельки воска, отличающий один заржавевший канделябр от другого. Да это просто невозможно! Наверняка я этого, конечно, не знал, но догадаться не трудно.

Прыгнув к зеркалу, я опять начал его тщательно тереть, чем занимался буквально пару дней назад. И откуда столько пыли то берется?! От моих прошлых чистоплотных потуг не осталось и следа. Ровным слоем пыль расположилась на зеркале, будто ее отсюда никто никогда не смахивал уже лет сто. Я стащил одеяло с кровати и, содрогаясь от приступов кашля, принялся суматошно смахивать серость. Сейчас мне как никогда было нужно зеркало. Оно было единственным, что отличало мой дом от других.

Закончил я через час, при этом пять раз чуть не упал с конструкции стол-стул, но результатом остался доволен и вновь решил на себя попялиться, предварительно выкинув пыльное покрывало на улицу. Мой жилет и штаны даже предстали для меня в новом свете. Темно-коричневая кожа костюма была небрежно залатана в нескольких местах. Меня начали раздражать красные заплатки, явно пришитые наспех. С психу я содрал одну, но к удивлению ни дырки, ни хотя бы потертости, под ней не обнаружил. На кой ерь они тогда нужны?! Я содрал оставшиеся четыре штуки и стал чуточку счастливее. Даже… помолодел что ли. Потрепанность моего вида всегда была привычной, поэтому сейчас казалось, что костюм вообще новый. Интересно, а как давно я вообще его ношу? Попытки вспомнить свои детские костюмчики ни к чему не приводили, и я решил хоть на этом не заострять внимания, чтоб с ума не сойти! Но расти ж со мной он не может! Значит я просто забыл.

Кое как оторвавшись от самолюбования вернулся к стопке плакатов, и вспомнил о свече, которую надо бы отнести обратно, и которая уже сама по себе куда-то делась… Я скинул все со стола на кровать, пока отряхивал зеркало, но ни под ней, ни на, чужую свечку я так и не нашел.

Хорошо, что сейчас не пришлось даже вламываться в хижину, где я позаимствовал свечку. В окно было прекрасно видно канделябр, занимающий центральное место на столе.

Это что за… нерушимый баланс? Круговорот свечей в природе? Какое-то колдовство! Чур меня…

Вернувшись домой я на всякий случай три раза плюнул через плечо, как учила мать.

Глядя на стопку плакатов, аккуратно уложенных на покрывало, я… Покрывало?! Я рывком стянул его с кровати, напрочь забыв о сложенных на нем сокровищах, с пол минуты пялился на пол, где валялся мешочек с червями, но убедившись, что они давно сдохли и не уползут, вернулся к тряпке в клетку.

Да кто тебя сюда принес?! Гребаный пыле…сборник. Мало того, что принес, так еще и вытряхнул! Кто-то за минуту успел, незаметно для меня, стоящего в десяти шагах, его найти, почистить и застелить обратно. Под плакаты. И мешок с червями. Либо я сбрендил, либо у нас тут не только круговорот свечей…

Ну хоть почистили.

– Спасибо, что ли! – крикнул я в потолок, на случай, если есть все-таки волшебные силы в нашей деревне.

Пока не разберусь что это, гневить неведомого блюстителя порядка не стоит. А пока нужно попытаться успокоиться и отвлечься.

В прошлый раз мне так и не удалось рассмотреть все плакаты, этим я и решил заняться, попутно цепляя их к стене. Для этого пришлось выдрать из угла небольшую доску и об секиру растрепать ее на мелкие щепки, которые сейчас вполне сносно заменяли гвозди, с легкостью цепляясь за жухлые стены. Я настолько вошел во вкус, что с удовольствием прилепил бы оставшиеся на потолок, если б мог дотянуться. Теперь-то мой дом будет не таким как все… могу поспорить такой коллекции вообще ни у кого нет! Под конец я был так горд своей работой, что не смог удержаться и медленно двинулся к площади.

Молитва должна вот-вот кончиться.

– Арта! Пошли ко мне! – перехватил я друга, видимо, намеревающегося вздремнуть перед ночной схваткой.

– Зачем? – позевывая, отвечал тот.

– Пошли, покажу! Тебе понравится!

– Мне нравится только синий ерь, Милха, и…

– … и поспать. Да-да, я помню. Пошли говорю! – тянул я в нетерпении друга по направлению к дому.

И он пошел. Молча, я б даже сказал, – покорно побрел.

– Слушай. Арта. Давненько мы с тобой в лес не выбирались! Давай сходим сегодня, может удастся выкопать чего вкусного!

– Зачем? Наши кухарки и так справляются. Особенно мяс…

– …мясные котлеты и тушеная картошка, да, я помню, что ты любишь поесть.

– Уже поздно, спать пора. Милха будет…

«…ждать меня во сне, а то этот Трем меня и близко не подпускает, а сам почему-то не женится!» – закончил я про себя.

– …ждать меня во сне, а то этот Трем меня и близко не подпускает, а сам почему-то не женится!

– Слушай, Арта, – замер я уже у своей двери, – тебе не кажется, что жизнь вокруг остановилась?

И я даже знал, что он мне на это ответит.

– Уже поздно, спать пора.

Моя ладонь невольно разжалась, и друг не оборачиваясь побрел в сторону своей хижины, а я вспомнил. Это не первый наш подобный разговор, и, скорее всего, даже не сотый. На любой вопрос Арта всегда отвечал, будто был заготовлен список «Ответы на все случаи жизни», и там их было не больше пятнадцати. И все их я уже знал наизусть.

Дверь за мной захлопнулась, и ровной стопкой сложенные плакаты уже ожидаемо встретили на столе. Сначала я думал о проклятье жителей, повлекшее такую мертвую тягомотину вокруг. Но теперь я понял, прокляты не жители. Проклята деревня, а мы просто подчинились.

Не мы заставили это место застыть, это оно заставило нас.

Но почему я очнулся?!

– Аа-ар-р! – ревел я.

Слезы застилали глаза, я был в таком бешенстве, что не мог дождаться ночи, чтоб хоть немного расслабиться. Я жалел, что у меня нет волос, потому что вцепившись в голову был готов вырвать уши. Так отчаянно мотал руками, что задел стопку плакатов, и они разлетелись по всему дому, часть из них даже порвалась, превращая мою каморку в свалку.

Я чувствовал, что пуст также, как окружающая меня действительность, и не мог понять откуда начинать свой новый, осознанный путь.

– Сынок! Ты чего тут устроил?

За всем этим психозом, я даже не заметил, как в комнату вошла Тетя, да еще и не одна.

– Это что еще? Плакаты? – трепала Людри листок.

Я смотрел на кухарок, и уже был уверен, – они другие. Не такие, как это место. Они живут, они чего-то хотят, и я даже догадываюсь зачем они пришли.

– Плакаты, – огрызнулся я

Кухарки продолжили молча на меня пялиться, одаривая улыбками. И тут я понял еще кое-что. Я стою, в груде цветной бумаги, весь зареванный и явно не в духе. Можно было предположить, что они этого не заметили, но я в это не верил. Кухарки славились остротой взгляда, и не дай Ырк кто-то пытался урвать лишнюю ложку каши. Они пришли не меня проведать… Корыстные тетки!

Почему меня либо не замечают, либо обязательно хотят что-то получить?!

– Могу чем-то помочь? – начал я строить дурочка.

– Ну, я вижу твой друг приходил, – осматривалась Тетя.

– Приходил.

– И ты у него опять небось выпросил чего?

– Ничего я не просил.

– А плакаты тогда откуда? – вступила Людри.

– Подарок!

– Слушай, Сынок, а по нашему списку нет подарков?

И тут я заглох.

Будет вам подарок, только для начала у меня осталась парочка вопросов.