Текст книги "Звездная дочка. История одной фанатки (СИ)"

Автор книги: Катя Лоренц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

– Мы скоро? Боюсь, что не успеем, – пыталась сглотнуть сухость во рту.

– Успеем, – ответил Арсений решительно и надавив на газ.

– Срочно! Каталку! – Арс вносит меня внутрь приемного покоя.

– Что случилось? – спокойно спрашивает медсестра.

– Рожаем, – кивает на меня.

– Вы оба? – улыбается она. Юмористка, блин. – Так, спокойно, папочка. Рожаем или нет тут буду решать я.

– Да я не папа, – оправдывается Арсений, осторожно поглядывая на Светку.

– Кладите ее на кушетку.

Через несколько минут приходит врач. Осматривает. Она что-то диктует, а медсестра записывает. Что именно не могу разобрать из-за шума в ушах и накатившего страха.

Почему они не торопятся? Вдруг я рожу прямо здесь? Вдруг Настя там задыхается, ей нужна помощь.

После врач с чистой совестью уходит, а меня продолжают опрашивать.

– Замужем? – Я уже стою, вцепившись в спинку стула, готовая от боли отгрызть ее.

– Нет. Не замужем, – стоном выдаю я, возводя глаза к потолку.

– Папа есть?

– Да нет у нас никого! В обменной карте все же написано. Когда уже поедем в родильный зал?

– Скоро. Сейчас только закончу.

Но это она сделать не успевает. В приемный покой влетает мужчина и кричит, что у его жены начались схватки. Мужчина оказывается не простым. Сыном министра здравоохранения. И как тут все дружно забегали вокруг них, напрочь забыв обо мне.

Тут тебе и каталку сразу подкатили и главврач вместе акушеркой лично проводили роженицу.

– Ты еще здесь? – в приемную робко заглядывает Света. – Юль, ты извини, но я не удержалась.

– Что?

– Нина звонила и я ей сказала, и… она здесь.

– Хватит меня представлять. Не королева английская, в конце концов.

Нина отодвигает Свету в сторону и растерянно осматривает пустое помещение.

– Ты почему здесь одна? Где все врачи?

– И тебе привет, сестрёнка. Столько месяцев не виделись. Что вдруг прибежала с выпученными глазами? – она виновато смотрит на меня.

– Прости, Юль. Дурой была.

– А сейчас поумнела? – новая волна схваток и я начинаю голосить во все горло.

Нина накидывается на вернувшуюся медсестру, угрожает прокуратурой, если со мной и с ребенком что-то случится.

Меня тут же увозят до лифта, потом на третий этаж, передают акушерке. Видимо, сработали угрозы сестры. Через пятнадцать минут, а по моим ощущениям спустя целую вечность, мне дают голубоглазую девочку.

– Привет, звездочка, – ласково шепчу, поглаживая по мягкому пушку на голове, пока Настёна настойчиво ищет грудь. – Красавица моя, – внутри маленький взрыв счастья. Рассматриваю крохотный носик, пересчитываю маленькие пальчики на руке. Дочка так же изучающе смотрит на меня, продолжая жадно чмокать.

Она просто идеальная. Я так долго ждала ее, представляла какой она будет. И просто не верю счастью, что все закончилось благополучно.

Настигает ощущения, что мой мир изменился и он никогда уже не будет прежним. Мой мир это она, моя Настёна.

* * *

– Смотри, как ловко справляется, – говорит соседка по палате другой, с усмешкой кивая в мою сторону, пока я пеленаю Настю.

Соседки – мамочки опытные, многодетные. Вчера весь вечер слышала их лайфхаки по уходу за ребенком. Много, кстати, полезного узнала.

– Так нас на курсах учили, – поясняю я, перекладываю Настюшу в кроватку. Она зевает, мило дует губки.

– Тише, Вера, детей разбудишь нашей болтовней, – шепчет Соня. – И прекрати приставать к девочке.

– Да я без злого умысла, – подается вперед. – Признаться, думала, что нам с тобой не повезло. По первости придется тебя будить.

– С чего вдруг? – возмущается Соня.

– Молоденькая совсем. Студентка наверное. Думала, что не услышит малышку свою. Извини, была не права.

– Да всё нормально. Я сама боялась, что Настеньку ночью не проснусь. Я в медучилище то с третьего будильника вставала. А тут только начинает кукситься, я сразу просыпаюсь.

В палату заходит медсестра, с кучей пакетов и цветов.

– Воробьева! – передает мне пакет и букет цветов. Другой отдает Соне.

– А мне цветы мой не принес что-ли? – обижается Соня.

– Принес. Самый большой букет лилий притащил. Мы обратно отправили.

– Ну, Леша же! Я ему говорила, что их нельзя! Как в первый раз!

– А почему? – спрашиваю, ныряя носом в букет. Цветы красивые, но без запаха.

– Пахучие. У наших деток может быть аллергия. Да, мой сладкий, – ласково обращается к сыну. – Пойдем, папочка уже под окном.

Соня показывает сына в окошко, разговаривая с мужем по телефону.

– О, Юль! Иди сюда. Это кажется к тебе.

Я с улыбкой подбегаю к окну. Внизу мои девчонки держат в руках разноцветные шары и плакат с надписью «поздравляем, Юла, с рождением дочки!» Я машу им рукой. В стороне замечаю Нину. Она тоже машет мне.

Я так счастлива, что даже не могу на нее злится. Она все же пришла.

Девчонки с визгом запускают в небо воздушные шары.

– Какие молодцы, – продолжает Соня. – Подруги?

– Ага, – счастливо улыбаюсь я.

– А этот красавчик папа Настёны? – интересуется Соня.

– Нет, у нас нет папы, – отвечаю, чувствую острые иголки раздражения.

– Бросил? – подходит Вера, чтобы тоже посмотреть.

Настроение портится. Понимаю их любопытство, но не хочу ничего рассказывать.

– Отстань от девочки, Вера! – накидывается Соня.

Пока разбираю пакеты, слушаю их разговор.

– Мой, наверное, во всю отмечает, – сердится Вера. – Опять сбагрил детей на маму и свалил к друзьям. Как же! Гордый папаша.

– Успокойся, Вера. Придет он, – подбадривает ее Соня. – Отпразднует и объявится. Мой, наверняка так же в загул пустится.

– Да все они такие! Мы в муках рожаем, а они расслабляются. Как будто перестарались! Сделали один раз свое дело и балдеют. А ты ходи девять месяцев, потом рожай, ори от боли на всю Ивановскую, зато устали они! Так что это даже хорошо, Юль, тебе такое не грозит. Папаньки это еще одни дети. За ними глаз да глазоньки.

– Угу, – отворачиваюсь к окну.

Женя, наверное празднует. Только не рождение дочери, про которую он ни сном, ни духом, а свою свадьбу с красавицей женой.

– Какая ты баба противная, Верка! – осуждающе шепчет Соня, укладывая сына в прозрачную кроватку. – Довела девчонку!

– Да нет, все нормально, – давлю из себя улыбку.

От неприятного разговора меня отвлекают девочки. Забирая друг у друга трубку, кричат как они за меня рады и какая Настя на фотографиях лапочка. Мы болтаем об учебе, рассказываю как провожу время. Про Настеньку. Тема про дочь – это надолго, могу болтать часами, не могу остановиться. Меня в ней всё восхищает, а грудную клетку разрывает от гордости. Подруги уже нервно смеются. А я все рассказываю, сколько она раз поела, как смешно трет кулачками пухлые щечки. Не знаю, сколько бы это продлилось, нас прерывает звонкий плач.

– Это Настя? – спрашивают подруги.

– Ага.

– Какая звонкая и мелодичная. Точно певицей будет и переплюнет своего горе-папашу, – быстро прощаюсь с ними и беру малышку на руки.

Я готовилась, к вопросам про папу, но не думала, что это будет так неприятно.

Моя красавица дочка лишена полноценной семьи, лишь потому, что я пошла на поводу чувств, не думая о последствиях. Я хочу подарить ей целый мир, но главное дать не в состоянии.

А что будет, когда Настя вырастет? Будет ли она ощущать себя так же, как я сейчас, когда соседки болтают об отцах детей? Будет ли задавать вопрос: «а где мой папа?»

* * *

Утро выдается суматошным. Три дня мы провели в роддоме и сегодня выписка. Сдаю постельное, жду выписку. И волнуюсь.

Я и хочу домой и боюсь, что не справлюсь. Тут все же медсестры, врачи. Помогут, подскажут, а там я останусь с дочкой один на один и некому будет помочь, подсказать.

Наконец, медсестра берет Настю на руки. Она в красивом конвертике, куксится, ей явно не нравятся все эти переезды, толстое одеяло и незнакомая тетенька. И то, что ее куда-то несут.

Я орлицей вьюсь рядом, с желанием забрать ее, успокоить. На моих руках она так не нервничает.

Внизу меня встречают друзья. Света передает магарыч в пакете и букет цветов медсестре.

– Ну, папа! Принимай дочку! – обращается она к смутившемуся Арсу.

– Он не папа, – отвечаю я.

– А можно мне? – робко просит Нина. Я вижу как ей хочется поддержать племянницу на руках.

– Хорошо.

– Привет, моя лапочка, – сюсюкает она. – Какая красавица! Тьфу-тьфу на тебя, – я все же злюсь на нее.

Не было ее столько месяцев, а тут пришла, как ни в чем не бывало. Словно не она меня выгнала на улицу. С этой самой лапочкой, на которую смотрит с такой любовью.

Настя начинает голосить, с облегчением забираю ее. Нина поджимает губы, смотрит виновато.

– Такси уже ждет, – перебивает Света нашу борьбу взглядами. – Я подумала, что на восьмерке с ребенком было бы неудобно.

– Правильно ты подумала. Мне хватило того, что я со схватками туда еле залезла.

Мы с Ниной, Таней садимся в комфортную иномарку. Арсений со Светой едут за нами следом.

– Вот зачем было на последнем месяце ездить на работу? – не может промолчать Нина.

– А то ты не знаешь? – закипаю я. – Любимая сестра выкинула меня на улицу, предпочитая своего Толика, только потому что не хотела слушать правду! Так что нет у тебя такого права меня упрекать. Мне нужно было самой зарабатывать на жизнь. Знаешь сколько всего нужно? Ванночка, коляска, кроватка, пеленки, распашонки. Шезлонг для дочки.

– Шезлонг?

– Да, это такая штука прикольная! Малыши в ней сами качаются! Такие смешные! Я в интернете видела и на форуме отзывы читала. От него все в восторге. Вот и решила, что и нам нужно, – срывается радостный комментарий.

Я тут же прикусываю щеку. Это моя гордость неуместная, что у моей дочки будет не хуже, чем у других, и на это я сама заработала. Говорю, напрочь позабыв про обиду.

– И как же ты оставила своего драгоценного Толика одного?

– А нет больше никакого Толика, – с печальной улыбкой сообщает Нина. – Я его выгнала. Давно уже.

– Почему? – какая мне разница?

– Застала его с крановщицей. Прямо в нашей кровати. Молоденькая совсем девчонка, как на этого мудака повелась? Ты прости, что не поверила тебе тогда. Он мне уходя во всем признался. И про нашего ребенка и про то, что к тебе приставал, – Нина говорит хрипло, глаза полны мольбы и отчаяния.

– Давно все узнала, – вдумчиво тяну. – А что ж не пришла?

– Я не знала как приду, после всего того, что сделала и наговорила.

Отворачиваюсь к окну. Вроде она получила по заслугам, а торжествовать не могу. Жалко ее.

– Так что? Простишь.

– Простила, уже давно.

– Так может поедем к нам в квартиру?

– Нет. Я не готова к таким переменам, – да и люблю я свою комнатку. Арсений сделал в ней ремонт, у меня там все обустроено. Я чувствую себя свободной, самостоятельной. Мой личный уголок. Мне никто не указывает, никто не запрещает. Все решаю сама.

– Я понимаю, – Нина опускает взгляд и протирает запотевшие очки платком. – Но приходить к племяннице разрешишь? – прижимаю Настеньку к себе.

– Приходи, – скупо отвечаю я, но Нина, по-моему, и этому рада.

Нам предстоит непростая работа, чтобы вернуть прежние отношения и доверие. Но в праве ли я лишать Настю тети? Хватит и того, что у нее будет отца.

Глава 6

Пять лет спустя

Смотрю на огромный дом, огороженный высоким забором. Нажимаю на звонок. Дверь мне открывает хмурый охранник.

– Медсестра на дому? Юля?

– Да, – немного теряюсь.

– Проходите.

Меня обыскивают с помощью металлоискателя, другой охранник открывает чемоданчик, перекладывает шприцы.

– А это обязательно?

Мне часто приходилось выезжать в этот район. Но с такой проверкой я столкнулась впервые. Богатые люди не хотят посещать поликлинику и стоять в длинных очередях, чтобы проставить курс инъекций. Предпочитают нанимать таких, как я. Работа медсестрой в больнице не позволяет оплатить ипотеку, приходится крутиться и искать подработку.

Во двор выходит мужчина, в строгом черном костюме, осматривает меня с ног до головы.

– Как у вас всё серьезно, – говорю с улыбкой.

– Меры предосторожности. Мне нужен ваш паспорт. И еще. Нужно подписать договор о неразглашении имен пациента и этого адреса.

– Чего? Какой ещё договор?

– Ваш пациент очень известная личность. Подписать его необходимо. Мы не хотим, чтобы завтра тут была толпа журналистов. Это проблема?

– Не проблема. Подпишу.

Меня проводят в гостиную. Ставлю чемоданчик на стол.

Он дает мне договор о неразглашении. Внимательно прочитав, подписываю. Передаю паспорт, надеваю медицинскую маску на лицо.

– Воробьева Юлия? – спрашивает мужчина, как-то странно меня рассматривая.

– Да.

– Знаете, я передумал. Вам лучше уйти.

– Что значит уйти? Я ехала сюда через весь город! – оставила Настю с Ниной.

– Вот, – сует мне в руки деньги и толкает к выходу.

Точно, чокнутый какой-то. Сначала обыскали, как преступницу, договор странный заставили подписать, а теперь выгоняют чуть ли не пинками.

– Да не трогайте меня. Я сама в состоянии найти выход. Чер-те что такое! – мужчина, торопливо открывает дверь, когда я слышу до боли знакомый голос.

– Марк, это медсестра? – спина каменеет. И теперь уже я хочу бежать без оглядки. – А почему уходит?

– Она нам не подходит, – цедит странный мужчина, волком посматривая на меня.

– Почему? Пусть остаётся. Ты же знаешь, я не люблю больницы.

– Хорошо, – и чуть слышно мне: – Маску не снимаете. Не нужно заражать Женю. У него еще гастроли по всей стране.

Мы возвращаемся в гостиную втроем.

– Марк, ты нас не оставишь? – говорит Женя.

– Да, конечно. – дверь за нами закрывается.

Женя рассматривает меня чуть наклонив голову на бок.

– Как тебя зовут?

– Юля. – он передает пачку с ампулами. – Иммуностимуляторы? Приболели?

– Нет. Я отлично себя чувствую.

– Тогда зачем вам их прописали? – он садится на диван, привычным движением зачесывает волосы назад. Настюшка тоже часто так делает, когда волнуется. – Я подписала договор о неразглашении. Там такой штраф в случае чего, так что мне можно говорить все. Я – могила.

– Врач из Швейцарии уверен, что это поможет оживить моих головастиков, – оживить? Да их бы придушить надо за излишнюю активность. Одна ночь и дочка в подарок.

– А что с ними не так?

– Мы пять лет пытаемся. И ничего, – мрачнеет он. Он так хочет ребенка? Переживает, что с ним что-то не так. А у него есть прекрасная дочка. Я уверена, врач что-то напутал. Я прикусываю язык, хотя признание так и рвется наружу.

– Извините, это и правда не мое дело. Ложитесь на живот.

Надеваю перчатки и протираю их спиртом. Набираю лекарство в шприц.

– Больно будет?

– Боитесь?

– Немного. Я вообще не люблю врачей, – да, я помню. Он рассказывал, как после аварии провел два дня возле постели родителей.

– Что вы как маленький? Штаны спускайте, – отчего-то краснею, протирая ягодицу спиртом.

Эта часть его тела все так же хороша. Воспоминания той ночи ураганом врываются в мозг. Я лежу на животе, провожаю его взглядом, с глупой улыбкой рассматриваю голый зад, а потом счастливая зарываюсь в подушку носом.

– Будь нежной с этой частью тела, – из меня вырывается смешок. Нервы что ли полечить? – Не, я серьезно. Знаешь какие аукционы устраивают мои фанаты, чтобы просто увидеть?

– Не переживайте. Воткну любя, – делаю укол. – Все. Можете вставать.

– Уже?

– Ага.

– Как в поговорке. Сначала больно, потом приятно. Буду ждать нашей следующей экзекуции с нетерпением, Юля, – он поворачивается и впивается взглядом. Меня немного начинает потряхивать.

– Что-то не так?

– У тебя такие глаза.

– Какие?

– Красивые. И знакомые, – неужели узнал. Да ну! Столько лет прошло.

– Возможно увидеть все остальное? – поправляю маску.

– Марк просил этого не делать. Чтобы вас не заразить.

– Давай на «ты». После всего того что между нами было, – да уж.

– Не стоит, – спешу к выходу. Женя провожает меня до двери. Берусь за ручку и в последний момент передумываю.

– Знаете, вам бы лучше поменять врача. В клинике на улице Мира есть отличный специалист. Алиса Викторовна Серебрякова. К ней со всей страны приезжают люди с подобными проблемами.

– Думаешь что она лучше врача из Швейцарии? – пожимаю плечами.

– Кто знает. Хуже то не будет.

– Хорошо. Я подумаю.

У ворот меня поджидает Марк.

– Всё прошло хорошо?

– Конечно. Я приду завтра в то же время.

– Не стоит. Мы в ваших услугах не нуждаемся, – какой странный помощник. И рассматривал он меня, словно знает, хотя я абсолютно уверена, что никогда его раньше не встречала.

– Всего доброго! – не оглядываясь спешу к своей подержанной машине.

Это встреча нарушила мое душевное равновесие. Все внутри вертит и крутит. Появилось неукротимое желание вернуться, рассказать Жене, что аборт я так и не сделала, что у нас родилась прекрасная дочка. Она моя копия, но и от папы многое что досталось. Когда волнуется, Настя также зачесывает волосы, любит петь с маминой расческой и устраивает нам с Ниной концерты. У нее даже есть любимый репертуар. Песни Женя Райса. Настя часто засыпает под его голос, не зная кем в действительности он ей приходится. Только я, Нина и мои подруги знают, что это ее отец.

Это тайна с каждым днем все больше меня гложет изнутри.

Каковы были шансы встретиться мне, простой медсестре с Райсом? Никаких! И может судьба не просто так нас столкнула вновь? Может, стоило все рассказать им обоим?

В прессе часто смакуют его переживания о том, что у них с Миланой так и нет детей. Жалеет ли он, что однажды отправил меня на аборт, хотя других детей у него так и не появилось?

* * *

Открываю дверь ключом, захожу в квартиру.

– Настён, я пришла! – громко сообщаю, снимая кроссовки.

– Мы на кухне! – кричит она.

На кухне пахнет свежей выпечкой. Дочь раскатывает тесто, накладывает яблочную начинку.

– Привет, хозяюшка, – чмокаю ее в макушку. – Ммм, – закатываю рукава. – Какой запах!

– Настя предложила испечь пирожков к твоему приходу, – поясняет Нина.

– Отличная идея. Сейчас я вам помогу.

Мою руки в раковине.

– Что-то не замечала за тобой такого рвения, – сажусь рядом с дочкой.

– Просто захотелось тебя порадовать, – пожимает плечами. – Ничего такого, – отвечает она, избегая прямого взгляда, и изо всех старается вести себя непринужденно.

– Насть? Я оценила твой трудовой порыв. Признавайся уже. Что нужно? Куклу новую выпустили? Или новое платье хочешь попросить, чтобы все девчонки обзавидововались, а Саша Кобров смотрел только на тебя?

– Ладно, – сдается хитрушка, вытирает руки о полотенце. Смущенно улыбаясь зачесывает светлые прядки назад. Волнуется. Значит это посерьезнее, чем я перечислила.

– Я знаю, что денег у нас немного, но мне очень-очень надо! – молитвенно складывает ладошки вместе и смотрит моляще зелеными глазками.

– Что надо?

– Билет на концерт Жени Райса. Он впервые за столько лет в нашем городе! Когда еще выпадет такая возможность? – на одном дыхании выпаливает она.

Прекращаю раскатывать тесто и беспомощно смотрю на Нину. Она пожимает плечами.

– Я посмотрю сколько стоит билет, – дочка выпаливает цифру. Я поперхнулась воздухом. Это просто кошмар сколько они дерут за один билет! А нам ведь нужно два.

– Я обещаю, что две недели буду мыть посуду! Клянусь, что прочитаю Буратино! Целиком!

– Какие жертвы, – мнусь, не знаю как аккуратно отказать, чтобы не расстраивать дочь. – Звездочка, – улыбка на лице Насти гаснет. В этот момент я себя чувствую Карабасом. – Ты же знаешь, что нам нужно платить по ипотеке. И на работу я только вышла после отпуска. Зарплата будет в следующем месяце, – начинаю загибать пальцы. – А еще нужно заплатить за садик, интернет, за квартиру…

– Ясно! – зло соскакивает она, бросая полотенце на стол, уходит в комнату.

– Эта любовь к Жене Райсу передается генетически что-ли? – усмехается сестра. – Ты тоже фанатела от него. Теперь понимаешь, как я себя чувствовала? А у меня были куда более серьезные причины, чтобы ты его забыла. После того ужаса приюта.

– Теперь понимаю.

– Как съездила? Какая-то ты хмурая.

– Мир очень тесен. Представляешь, кто был моим пациентом?

– Кто?

– Женя!

– Райс?

– Угу. Ему врач выписал иммуностимуляторы. Пытаются вернуть способность к деторождению.

– Юль, так может это шанс? Расскажи ему про Настю.

– Нет.

– Почему? Она так страдает по отцу, хочет его узнать, а он так хочет своего ребенка. А ведь у него есть Настя.

– Я не знаю, как он к этому отнесется. Вдруг опять откажется от Насти? Или того хуже, сочтет, что она им с женой очень нужна и заберет Настюшу.

– Как это заберет?

– А как актер Ник Звездный пытался забрать сына? А там жена была, которую он любил. С которой прожил много лет? Что уж говорить о Райсе. У нас была всего одна ночь, и воспоминания детства. Я не знаю какие намерения появятся у Жени. А вот возможностей у него больше, чем у меня. Он бы точно не отказал дочери в покупке билета на концерт певца, от которого она фанатеет. Он в состоянии нанять кучу адвокатов и устроить нам «сладкую жизнь», – а больше всего боюсь, что Настя сама этого захочет. Эта ее необъяснимая любовь к певцу. Порой мне кажется, она любит треки Жени, больше, чем меня. А это я ее вырастила, я люблю ее больше жизни. Просто не представляю своего существования без нее.

– Ну ты себя и накрутила! – всю дорогу об этом думала. – И что? Настя так никогда и не узнает, кто ее отец? Так и будешь рассказывать сказку об однокурснике, который погиб в автокатастрофе?

– Я расскажу. Когда-нибудь. Не сейчас. Она еще совсем маленькая.

– Да уж, маленькая, – Нина зло раскатывает тесто. – Вон какая высоченная вымахала! И понимает она больше других. Все равно однажды надо будет рассказать ей все об отце. Почему не сейчас, когда он так удачно приехал в наш город?

Я чувствую взгляд дочери. Между лопаток буквально свербит. Все внутри холодеет от страха.

Я даже не подумала, что Настя может стоять и подслушивать.

Но повернувшись, не увидела ее коридоре.

Осторожно, на цыпочках крадусь в мою старую комнату. Настя непринужденно сидит на диване, смотрит мультики по телевизору.

С облегчением выдыхаю. Сажусь рядом с ней на диван.

– Про что мультик?

– Про богатырей. Я не видела эту серию.

– Прости меня, Звездочка. Я бы очень хотела купить этот билет. Я могу спросить у тети Тани, или у тети Светы денег в займы. Может и насобираем.

– Хорошо, мамочка. Я не сержусь. Все нормально. Извини, что вспылила, – я обнимаю ее, она в ответ ласково жмется ко мне.

– Позовете, когда пирожки испекутся?

– Конечно, – целую ее висок.

Фух, это все паранойя. Дочка не слышала нашего разговора. Неожиданная встреча с Женей выбила из равновесия. А тут еще и этот концерт, на который я расшибусь, но куплю билет. Хоть так искуплю свою вину перед Настей.

Глава 7

Женя

Марк перечисляет список дел на сегодня. Снова ворчит о том, что не стоило включать этот город в концертный тур. Я и сам не понимаю почему воспоминания затягивают именно сюда. Ее здесь больше нет. И вроде семейный человек, жена красавица. Но не проходит и дня, чтобы я не воспоминал Жужу. Возможно это вина не дает покоя. В каждой прохожей девушке ищу ее. Мне даже казалось, что нашел шесть лет назад. Ошибся. Не успел.

Маленькие улочки, людей почти нет. Новые магазины, кинотеатры. Изменился город. Но одно место осталось прежним. Парк. Останавливаю машину у обочины, беру букет полевых цветов.

– Ты идешь на ваше секретное место? – коротко киваю.

Марк незаменимый человек. Отличный помощник. Собран, организован. Он знает обо мне больше, чем жена. Ему я доверил самые сокровенные воспоминания, делился абсолютно всем.

– Сейчас дам знак охране, чтобы шли за тобой.

Выходит и поворачивается к припаркованной рядом машине охраны.

– Не стоит. Я сам. И ты, побудь в машине.

Мне хочется покаяться одному.

Я безошибочно нахожу то дерево.

Воздух пропитан ароматом цветущей яблони. Прикрыв глаза, вдыхаю полной грудью дурманящий запах, вместе с горечью утраты.

Жаль мою Жужу и того, что она не успела сделать. У нее мог быть муж, ребенок, семья. Но ничего этого не будет. Потому что ее нет.

– Прости, Жужу, – глажу по шершавой коре. – Это моя вина.

Если бы я тогда не подрался с уродом Селивановым, он бы не окрысился на Юлю и она была бы жива.

Возвращаюсь с тяжелым сердцем. Прошу Марка сесть за руль.

– Куда едем?

– В приют. – Он отъезжает.

– Я все же не понимаю. Почему заниматься благотворительностью вот так?

– Как?

– Бесцельно. Ты столько всего накупил. Мы могли бы позвать журналистов. И передать подарки, осветили бы это. Люди это любят.

– Нет я сказал.

– Ну и зря. Твои фанаты должны знать какой ты.

– Я это делаю не для того, чтобы засветиться. А потому что так хочу.

Останавливаемся возле забора. Все детдомовские на территории с лопатами, метлами. Я уже и забыл, что существуют субботники. Одна из воспитанниц бросает в парня травой, он в нее. Хохочут, смеются.

– Семенова! – окликает знакомая воспитательница. – Метлу в зубы и работать!

Зачесав волосы назад, иду к ним.

– Вера Пална! – она поворачивается ко мне.

– Что вы хотели, молодой человек? – она широко распахивает глаза, глуша удивленный окрик морщинистой рукой.

– Костров! Женя!

– Да, – обнимаю ее. – Уже не Костров правда.

– Я знаю. Ты теперь…

– Женя Райс! – перебивает ее истеричный крик. Подростки бросают метлы и бегут ко мне, оттесняя Веру Палну.

– А правда, что вы были в этом приюте?

– Можно автограф?

– Можно снять видео с вами?

Я не успеваю отвечать на вопросы, подписывать бумажки и улыбаться в камеры.

– Я не с пустыми руками. Вера Пална. Можно пропустить машины?

– Да, конечно. Сейчас я за директором схожу.

После раздачи подарков, меня спасает Вера Пална. Уводит в кабинет психолога.

– Сейчас я тебя чаем напою. Расскажешь как живешь? – она расставляет кружки.

– Да вы и сами знаете.

– Немного. Читала, что женился на модели. Красивая. Но ты мне скажи, как своей воспитательнице. Сам то счастлив?

– Вроде.

– А деток то так и нет?

– Нет.

– Все равно молодец. Вы, только с Юлькой нормально устроились. Я имею в виду из воспитанников, которые с тобой были. Селиванов на третью ходку пошел, Матвея при ограблении убили. Ну это когда еще Селиванов первый раз сидел…

– Подождите. В смысле Юля нормально устроилась? На том свете что ли? Как вы можете так говорить?

– Да типун тебе на язык! Какой тот свет? – крестится она. – Жива Юля, – глохну от грохота сердца. – Все у нее хорошо. Работает в первой ЦГБ медсестрой. Девчонка у нее такая хорошенькая растет, двушку в центре в ипотеку взяла. А вот отца никогда не видели. Да кто тебе сказал? – доносится словно через толщу воды.

– Марк, – в прострации отвечаю я. В голове не укладывается. Пять лет отправлял цветы на чью-то могилу.

– Кто? – переспрашивает воспитательница.

– Помощник мой. Я шесть лет назад просил про нее узнать. Приезжал ненадолго.

Облокотившись на локти, сжимаю голову, потому что она грозит взорваться.

– Я ведь могилу ее видел. Свидетельство о смерти.

– У меня бы спросил.

– Вы тогда в отпуске были.

– А у сестры узнать не мог?

– Боялся, что она не захочет меня видеть. Мне сказали, что ее избил Селиванов. После моего отъезда. Из-за меня.

– Было такое. Юля тогда в больницу попала, с сотрясением. Комиссия приезжала. Такого шороху тут навела! Директора сняли. А Нине – сестре Юли опеку дали. До этого все отказывали.

– А адрес? Вы знаете, где она живет?

– Раньше в общаге. А новый не знаю точно. Говорила, что в центре.

Пошатываясь, вышел из здания приюта. Жива. Словно планета перевернулась.

Марк, заложив руки за спину, нервно прохаживался вдоль машины. Увидев, меня, понял все по бешеному взгляду.

– Ты знал! – быстрым шагом приближался к нему. Схватил за ворот.

– Марк, подожди! Я узнал уже после свадьбы, что вышла ошибка. Это все сыщики, которым я дал указания все разузнать!

– И не сказал!

– Зачем?

– Я столько лет жил с чувством вины.

– Когда я узнал, ты уже был женат на Миле. Что бы это изменило?

– Мне нужен ее адрес. Сейчас!

– Ты с ума сошел? Мила прилетает через два часа. – Ты обещал встретить ее в аэропорту.

– Вот сам и встретишь.

– С Сергеем Вадимовичем! Что они подумают?

– Плевать! Не хочешь помогать, сам найду. Она в ЦГБ работает.

– Кто она?

– Юля! – сажусь в машину.

– Стой! – Марк хватается за дверцу. – Ты не забыл, что женат? Эта подростковая влюбленность тебе всю жизнь покалечит. Карьеру! Думаешь твой продюсер позволит, чтобы его любимую дочурку бросили ради какой-то Юли?

– Я не собираюсь бросать Милану. Мне просто надо своими глазами увидеть Юлю и убедиться, что она жива, – захлопываю дверь.

* * *

– Осторожнее! Это чемодан от Луи! – раздраженный голос Милы звучит на весь дом. – Кто нанял такую бестолковую прислугу!

Ко мне спешит Марк.

– Нашел ее? – нет. Сказали, что она не работает по семейным обстоятельствам. Ее адрес отказались сообщить, даже взятка не помогла и то что меня узнали. Железная леди эта старшая медсестра Мира Альбертовна.

– Не твое дело!

– Женя, ты злишься? Я понимаю. Это моя вина, что я плохо всё проверил. Надеюсь, ты меня не уволишь?

– Посмотрим.

– Привет, Мила.

Она откидывает назад черные блестящие волосы и демонстративно не смотрит в мою сторону. Обиделась.

– Снова призраки прошлого не дают покоя? Поэтому ты не встретил любимую жену, с которой не виделся целый месяц?

– У меня были срочные, неотложные дела, – сажусь в кресло, закидывая ноги на спинку. – Ты с концами решила перебраться в этот город? Поближе к Инессе?

– Не говори ерунды! Я ни за что в жизни не буду жить в подобном захолустье!

– Просто столько чемоданов…

– Все вещи очень нужные. Найдется здесь приличный ресторан? Хотя вряд ли, – корчит гримасу.

– Как показ в Нью-Йорке? – взгляд Милы тут же теплеет.

– На высоте. Как всегда. Такой город! Кипит, бурлит! Там настоящая жизнь, не то что здесь. – поворачивается с улыбкой и кошачьей походкой идет ко мне. Ясно. Королева сменила гнев на милость – значит ей что-то нужно.

– Женечка, – садится на спинку кресла и перебирает мои волосы.

– Давай переедем в Америку? Моя жизнь там.

– А моя здесь. Что по твоему мне делать в чужой стране?

– Ходить со мной на показы, по магазинам.

– А выступать где?

– Папочка все организует. И если вдруг у тебя появится тоска по Родине, сядешь на самолет и ты уже здесь, – каждый раз один и тот же разговор. Мы мотаемся по всему свету. Я с концертами, она с показами. Понимаю, что она хочет проводить больше времени вместе, но не всегда получается.

– Я подумаю.

– Ты правда согласен?

– Я сказал: подумаю. Кстати, мне тут посоветовали хорошего врача, специализирующегося на нашей проблеме.

– Какой еще проблеме?

– Ребенок. Ты помнишь? Мы его хотели.

– Врач? Здесь?

– Да.

– Хороший? – иронично изгибает бровь.

– Да! Я читал отзывы.

– Не смеши меня, пожалуйста. Как в этом убогом городишке могут быть врачи лучше, чем в Швейцарии? Удивительно что тут вообще есть врачи. Максимум фельдшер. Пустая трата времени, – отмахивается она.

– А почему бы не попробовать? Что мы, собственно говоря, теряем?

– Нет, Евгений! – категорично заявляет Мила.

– А давай так. Мы идем к врачу, и если он нам не помогает, то я переезжаю с тобой в Америку.