Текст книги "Покорить бандита"
Автор книги: Катя Лоренц
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
Глава вторая
Максим
Огни встречных машин слепят, я гоню на всей скорости, только за рулём своего Гелендвагена чувствую себя живым.
В остальное время кажется, что чувства просто атрофировались. Иногда злость посещает меня, но это редко. Бывает, что я специально ищу косяки, за что бы мог разозлиться, но чаще это невозможно. Все так боятся моего гнева, что стараются не делать ошибок.
Было время, когда я был счастлив, лет так в девять. Мой родной отец работал на заводе обычным сварщиком шестого разряда, в тот наш последний день он водил меня на новогодний спектакль, билет ему выдал профсоюз. Я сидел на коленях у отца, с интересом смотрел на сцену, счастье переполняло меня, я помню то состояние, когда сердце замирает, а потом бьется часто-часто.
А вечером его забрали менты. Шавки легавые! Кто-то подбросил в наш огород биту, которой убили человека, а обвинили в этом отца. Только через неделю его отпустили под подписку о невыезде.
Он признался! Ага, конечно! Чёрта с два он мог кого-то убить! Эти уроды просто выбили из него признание. Я смотрел на него и не узнавал, это был призрак того человека, которого я знал.
Эту неделю я сидел с соседкой тетей Машей. Мы оба верили, что это недоразумение, и всё разрешится. Матери у меня не было, она бросила нас, когда мне был год. Для меня всем был отец, мне вполне хватало его любви.
Я думал, всё наладится, но утром нашел его в петле. Отец не смог бы жить с клеймом убийцы, он был честным человеком. Тётя Маша обнаружила меня вечером, я сидел, раскачиваясь из стороны в сторону, перечитывал записку.
«Сынок. Прости меня, что оставил одного. Меня всё равно посадили бы, а я не смогу жить в тюрьме. Знай одно: твой отец ни в чём не виноват. Будь всегда честен. Я любил тебя»
Любил… Любил…
Его слова эхом проносились в голове. С каким-то больным равнодушием я смотрел, как новогодние огоньки пляшут на посиневшем лице отца.
Полгода я не разговаривал, надо ли говорить, как несладко жилось в детдоме с клеймом сына убийцы и с тем, что я никому ничего не мог сказать?
Среди детей-волков пришлось жить по законам стаи. Я не говорил, но научился отвечать кулаками. Озлобленный на весь мир, я завоевал уважение.
Потом мне улыбнулась фортуна. В детский дом пришёл с благотворительным визитом Сергей Косарев. Видимо, замаливал грехи. Мы сразу почувствовали эту невидимую связь друг с другом. Матерый волк, хозяин города, не знающий пощады, и я, маленький волчонок.
Сергей в молодости стерилизовался и не мог иметь детей. На то были причины, его сына в лихие девяностые порезали, как поросёнка, куски разбросали по всему городу. Тогда он превратился в монстра, по городу лились реки крови. Виновники, и все, кто хоть как-то был причастен к этому, были жестоко наказаны. Сергей захватил власть в городе, потом во всей области.
Естественно, он не хотел иметь сына, чтобы это не стало его больным местом. В его жизни не было нормальных женщин, одни шлюхи, чтобы не привязываться. Я стал таким же. Твердо придерживался этого правила: ни к кому ничего не испытывать. У меня не должно быть ахиллесовой пяты. Если я сдохну, то только сам и не потяну остальных за собой.
Когда мне исполнилось восемнадцать лет, Сергея расстреляли прямо в парикмахерской, вместе со всеми, кто там был. Жалко Жанну, милая была, а как она хороша в постели… Я поимел её на свое восемнадцатилетие.
Началась война, суки хотели власти, а умылись кровью! Думали, что справятся с сопляком? А хрен им! Отец Сергей всему меня научил, я знал, как противостоять этой шобле.
Они тряслись за свою жизнь, семью, а мне нечего было терять. Мне жизнь давно наскучила и, наверное, я искал смерти. Во мне не было страха, я убирал одного за другим, это была моя кровавая вендетта.
Теперь всё тихо, такой жести, как раньше, нет. Я стал гребаным бизнесменом (рассмеялся). А мне так не хватало этого адреналина, когда или ты или тебя.
Вокруг меня одни пресмыкающиеся, и мне никто не смеет противостоять. Полгорода работает на меня, остальные платят аренду. Заводы, магазины – всё здесь принадлежит мне. Из нелегального бизнеса остались только казино, путаны и торговля оружием.
Нет, мне хватило бы тех денег, что я получаю от бизнеса, но я люблю казино. Там по-настоящему раскрываются все пороки. Когда эти ушлепки проигрывают, они готовы заложить свою семью. Все семь грехов плещутся в них. Иногда я разрешаю кому-то выиграть и наслаждаюсь зрелищем.
Верно говорят, что деньги портят людей, а много денег сводит с ума. Я не раз наблюдал за тем, как благочестивый семьянин, который лет десять был верен жене, уходит в полный отрыв, выиграв большое состояние. Семья побоку, вокруг него куча шлюх, дорогой коньяк льется рекой. А потом, вкусив все пороки и пустив деньги по ветру, он уже не может по-другому. Игроки – это больные люди.
Я бы охотно поменялся с ними местами, променял бы бабло на семью, которой у меня никогда не будет. Но каждый останется на своем месте, они люди, а я бандит, который никогда не отмоется от крови на руках.
Подъезжаю к неприметному зданию, ремонт обуви. Именно здесь, в подвальном помещении, обувают людей. Тут моё казино. Сзади меня паркуются два джипа – мои люди. Мы синхронно хлопаем дверьми, и они тенью следуют за мной. Кожаная куртка хрустит, когда я достаю пачку сигарет. Поджигаю и делаю затяжку. Гордыня и Кислый, приближённые ко мне люди, стоят рядом и прикуривают, лицо Кислого подсвечивает огонь, и сейчас оно кажется дьявольским. Эти безжизненные глаза убийцы безразлично смотрят на меня, он как шакал, которому не хватает крови, который тоскует по тем ощущениям, когда вершил судьбы другого, решал, жить ему или нет.
У меня нет такого желания, я не жажду крови, скорее, это была необходимость, по-другому я не мог поступить. У нас интуитивная связь, нам не нужно разговаривать друг с другом, чтобы понимать.
Докурив, щелчком отбрасываю окурок, засунув руки в карманы, иду в казино. В здании нас встречает охранник, открывает неприметную дверь, вынужденная мера предосторожности. Менты едят с рук, но бог их знает, вдруг им захочется звёздочку побольше, и они закроют казино.
Спускаемся по лестнице, стены тут зеркальные. Гордыня оформлял. Пунктик у него с зеркалами, любит шпилить баб возле них, здесь он уже попробовал.
– O! Главный легавый здесь! – презрительным прокуренным голосом говорит Кислый.
– Приветствую, – подхожу, подполковник встаёт, пожимает мне руку. С такими людьми приходится дружить, и неважно, что я ненавижу ментов.
Вразвалочку сажусь на стул, подзываю официанта.
– Виски со льдом, – делаю заказ, продолжая смотреть на подполковника. Он даже не снял форму, совсем не печется о чести мундира. Официант ставит квадратный стакан, где побрякивают кубики льда.
– Милый, – проворковал мне на ухо женский голос, она скользнула руками по шее. – Я соскучилась. – Я даже не помню, как её зовут. – Можно, я сяду к тебе на колени? – повернувшись вполоборота, оценил ее наряд. Откровенный вырез, в котором я вижу красного цвета белье, и холмики силиконовой груди, ультракороткой длины платье, накачанные губы облизывает острый язычок. Все они, как одна, похожи друг на друга. Это очередная потаскушка.
– Садись, – равнодушно говорю, делая глоток горячительного напитка. Она радостно опускается мне на колени, ерзает, мой организм реагирует на молодое стройное тело. Она улыбается, уверен, завтра будет звонить подружкам и рассказывать, что у самого Косаря встал на нее. Она слишком близко, приторный запах парфюма заползает в нос, раздражает.
– Бет, – подполковник делает ставку, трет левое ухо. Да он жулик! Вот пёс плешивый, решил сделать мое казино? Я воспринимаю это, как вызов лично мне. Я злюсь? Я что-то чувствую?! Интересно.
– Рейз. – Он поставил больше, чем у соперника. В итоге подполковник выиграл, но теперь я знаю все его многоходовки, как загораются глаза-бусинки, когда ему приходит нужная карта. Его соперники отказываются играть.
– Ну что? Товарищ подполковник, сыграем?
– С удовольствием, Максим.
Сгоняю девку с колен.
– Не просто на деньги.
– А на что же?
– Победитель загадывает желание. Озвучу своё: если я выиграю, поставлю тебе десять щелбанов, – он поправляет галстук, по его лицу вижу, как хочет меня послать, но понимает, что в моих руках власть.
– Не слишком ли большое желание? – нагнувшись, ближе кладу руки на зелёное сукно стола.
– Боишься? – иронично приподнимаю бровь, он краснеет, но гордость и уверенность в своих силах берёт верх.
– Тогда моё желание: хочу это казино и кондитерский завод, не весь, только половину перепишешь на меня. – Кислый рыпнулся, не глядя, придержал его рукой.
– Хочешь жить в шоколаде?
– А почему бы и нет? По-моему, равноценное желание, в случае проигрыша я тоже много что теряю. Честь мундира, например, – удерживаюсь от ухмылки, он и так её продал.
– Хорошо, – откидываюсь на спинку кресла.
– Макс! – возмущается Гордыня.
– Тихо, – говорю ему спокойным голосом. Адреналин разгоняет кровь, я хожу по лезвию ножа, и это щекочет нервы. Завод-то прибыльный, да и казино тоже. Подполковник довольно улыбается, заглядываю в карты. Неожиданно.
– Что, вскрываемся? – подполковник светится от счастья. Киваю.
– Каре! – кладёт на стол четыре туза и девятку.
– Что, съел? А желание-то какое загадал! – он рассмеялся.
– Ну что, партнер, пошёл на хер из моего казино! Да! – он радостно поднял руки вверх.
– Все слышали? – люди стали оборачиваться, подходить к нам, перешептываться. – Я обошел самого Косарева! – он откинулся на спинку стула, довольно сверкая желтыми зубами.
– Не торопитесь, товарищ подполковник, – его глаз дёрнулся, видимо, он не ожидал такого поворота. Кладу на зелёное сукно пять старших карт одной масти, чёрных, как моя душа.
– Нет! – подполковник наклоняется, не верит своим глазам. – Ройял Флеш? Ты шутишь? По-любому ты жульничал!
– Всё честно, я не тер ухо, как это делал ты, – с виду я спокоен, но во мне просыпается чувство, похожее на радость. – Я хочу свой приз, – подставляй, поп, свой толоконный лоб.
– Макс, может, не здесь? – он с опаской поглядывает на толпу, люди смотрят с предвкушением, не каждый день они смогут видеть, как бандит ставит щелбаны подполковнику.
– Нет, здесь! – подхожу к нему, толпа радостно считает, а я бью средним пальцем по блестящему лбу, с удовольствием смотрю, как краснеет подполковник под дружный хохот собравшихся. Даже Кислый с Гордыней улыбаются.
– Без обид? – спрашиваю его, он вытирает пот со лба.
– Какие тут могут быть обиды Максим, всё честно, – кивнул ему, ушёл, прихватив по дороге брюнетку. Притащил в туалет, большего она недостойна, – она потянулась к губам.
– Не туда, – надавил ей на плечи, брюнетка понятливая, сама расстегивала джинсы. Достал из кармана блестящие пакетик раскатал латекс по члену. Защита прежде всего. Через минет спид тоже можно подцепить. Если мне суждено умереть раньше времени, то не таким способом.
Шлюшка старается, обхватывает губами, я полностью погружаюсь ей в рот, наматываю черные локоны на кулак и жестко трахаю её. По щекам бегут чёрные разводы от туши, изо рта бежит слюна, пара механических движений, и я кончаю. Чувствую какое-то опустошение и ноль эмоций, просто снял напряжение.
Что со мной не так? Ведь человек должен хоть что-то чувствовать, я же словно робот.
– Милый, – деланно хриплым голосом спрашивает она. – Тебе понравилось?
– Нормально, – ее напрягает мой безразличный тон.
– Я так возбудилась. Трахнешь меня? – нет уж, увольте. Достаю из кармана сто баксов, и бросаю ей под ноги.
– Спасибо.
– Что? Я шлюха для тебя, что ли?
– А кто ты? Отсосала по быстренькому, я щедро заплатил, твой ротик стоит не больше пяти баксов, – поправляя одежду, смотрю вниз, она берёт деньги, прячет в красный лифчик. Ухмыляюсь, так я и думал.
– Может, встретимся еще раз? – толкаю дверь и говорю:
– В этом нет необходимости.
– Ты чёртов придурок, Косарь! Я думала, у нас отношения! – ага, поди в мечтах примеряла свадебное платье. Она не ценит себя, отпускается так низко, почему я должен её уважать?
Выхожу в зал, ко мне подходит заядлый игрок, я часто его вижу здесь, очередной придурок, который проигрывает последние гроши.
– Максим Сергеевич, прошу, дайте мне кредит. Я чувствую, мне подфартит.
– Иди домой, к семье. Я не подаю игрокам.
– Я ваш постоянный клиент, войдите в мое положение!
– Нет, – подаю знак, его уводит охранник.
– Я телевизор продам, если проиграюсь, всё верну! – кричит он.
– Успокойся, папаша, думай в следующий раз, к кому подходишь, – говорит охранник.
Мы с моими парнями уходим из казино, едем в наш общий дом, где собираются только мои люди. За городом наша «резиденция», большой бревенчатый дом окружен трехметровым забором. Когда я строил его, хотел, чтобы был уют, почему-то в моих мечтах это был деревянный дом с большим камином, именно о таком мы с родным отцом мечтали. Но я не чувствую себя тут как дома.
– О, девок привезли! – радуется Кислый. – Оторвёмся?
– Нет, я пас. Спать пойду.
– Неужели горячая брюнетка высосала из тебя все соки? – Кислый заржал.
– Нет настроения. – Поправляю часы на черном ремешке. Мы заходим в дом, пять разношерстных сук с вожделением смотрят на меня, а я на них безразлично. Снимаю куртку, поднимаюсь по деревянной лестнице в свою комнату. Принял душ, иду в комнату, смотрю в панорамное окно на луну, сон не идёт. В тёмное помещение проникает полоска света, заходит голая девица с идеальными, аппетитными формами. Самая борзая?
– Максим, – шепчет она на ухо. – Я так хочу тебя, – рука ползет под одеяло, быстро находится цель, влажные поцелуи, она царапает кожу острыми сосками. Член отзывается на ласки.
– Так сильно хочешь? – она стоит на коленях возле моей кровати, раздвинув ноги, проверяю, течёт сука. Закидываю на кровать, переворачиваю на живот, беру с тумбочки защиту. Её попка задрана кверху, вставляю палец во влажное лоно, с хлюпаньем двигаюсь внутри.
– Зря ты пришла сама, не люблю покорных, – одной рукой фиксирую её, размазываю смазку по входу попки. Она дёргается.
– Только не так! Я не хочу.
– Поздно, детка, ты сама напросилась, – с трудом проникаю внутрь, она не анальная девственница, но всё равно узко. Она кричит, пытается вырваться, делаю круговые движения вокруг клитора, размазываю соки.
Ее больной стон превращается в удовольствие, и я начинаю бешено долбить её, наматываю рыжую шевелюру на кулак. Ммм, а какой вид, я так доволен, что хочу сделать ей приятно. Довожу её до оргазма, я уже близко к разрядке.
– Хочу кончить тебе на лицо, – перевернув её на спину, залезаю на неё.
– Оближи, – острый язык касается головки, струя попадает на пухлые губы, потом на сиськи, белые капли катятся по чёрному соску. Я её пометил, и от этого нарастает возбуждение, во мне просыпается собственник. Похоже, всё так не закончится, готов к еще одному раунду.
– Макс, там какая-то херня в нашем клубе «Олимп», – перебираю в уме, точно есть такой, но клубом его назвать сложно, дешёвая забегаловка.
– И что там с ним? – спрашиваю Гордыню.
– Парни видели, как какой-то утырок торговал наркотой.
– Сука! Я сказал, что в моем городе не будет этой дряни?
– Ничего, мы с Кислым разберёмся.
– Нет, такое дело нельзя пускать на самотек. Раз он не побоялся прийти в мой город, значит, за ним стоит кто-то посильнее. Я хочу сам на него посмотреть.
– Так и че? Мы притащим его к тебе, и всё.
– Я сказал, что еду, значит, еду. Потусим для вида.
– Лады, пойдем толпой.
Вечером, в половине двенадцатого мы в клубе. Чувствую себя героем сериала «Бригада», Саша Белый, ёпти. В клубе довольно весело, много народу, танцуют, отрываются по полной. Осматриваю помещение, ищу эту падлу.
Мой взгляд останавливается на блондинке. Хрупкая фигурка, грудь троечка, аппетитную попку обтягивает чёрное короткое платье. Она повернулась на стуле, и я смог рассмотреть полоску черных трусиков. Личико такое наивное, чистое, если бы не откровенный наряд, то сказал бы, что она невинная девочка, пухлые губы, в глазах огонь. Она заинтересованно смотрит на меня. Волна возбуждения ударила в пах, со мной такое давно не случалось, понимаю, что жутко хочу малышку.
Заходим в вип кабинку.
– Та блондинка, за барной стойкой, чтобы ни одна сука не рыпалась на нее, если конечно не хотят иметь проблем со мной, – даю указанию Кислому.
– Я понял. Что, зацепила крошка? Да, ничего такая, я бы ей засадил.
– Попридержи свой сморщенный стручок! Она моя! – я злюсь оттого, что она достанется другому?
– Да понял я, не дурак, – он примирительно поднял руки вверх. – Я предупрежу остальных.
Администратор клуба расстарался, накрыл целую поляну, не каждый день у него бывают такие люди.
Толпа в зале улюлюкает, решаюсь посмотреть, что там происходит, опрокинув рюмку дорогого коньяка, выхожу в зал.
– Кислый, Гордыня, прочесывайте территорию.
– А ты?
– Я побуду здесь, – в толпе нахожу ту блондинку, она танцует со своей подругой, звонкий смех доносится до меня даже через биты. Она двигается так пластично, как пантера. Она притягивает мужские взгляды, они буквально облизываются, но боятся подойти к ней, слух, что это моя женщина, пронесся по клубу.
Объявляют конкурс, стою в сторонке, подпирая плечом колонну, смотрю, как на сцену выходит блондинка. У нее такие длинные стройные ножки, хочется провести по ним рукой, почувствовать гладкость нежной кожи. Она волнуется, никто не смеет составить ей пару. Кусает губу, и я срываюсь, иду на сцену в предвкушении охоты, моя жертва не понимает, что она моя цель, и заранее проиграла, пощады не будет.
Диджей спрашивает, кто будет ей парой, слышу её голос, девочку зовут Аня. Пробую на вкус, мне нравится, ей очень подходит это имя.
– Я буду! – она удивленно смотрит на меня. В один прыжок запрыгиваю на сцену.
Грязные танцы? Интересно посмотреть, как она скинет лживую скромность и станет горячей соблазнительницей.
– Справишься? – касаюсь её талии, и сердце бьётся быстрее, я сцапал свою жертву и ей не спастись. Провожу носом по шее, мне нравится её запах, такой лёгкий, как полет в небе, как ее голубые глаза. Она волнуется, но не боится бросить мне вызов. Что в ней такого особенного? Почему мне так нравится прижимать её к себе, чувствовать, как под руками дрожит хрупкое тело?
– Запрыгивай на меня, – говорю Ане, и она доверяет мне.
Это была огромная ошибка, член готов порвать джинсы и даже её трусики не преграда, я едва держусь, чтобы не взять её прямо тут. Веду рукой между холмиков груди, облизываю губы, я так хочу провести языком здесь. Чертовка, а не девушка. Во мне столько эмоций просыпается, не могу разобрать, что чувствую. А когда она приседает, представляю, как охуенно будет вогнать в неё член.
Развернув её, не сдержался, прижал к пилону. В моей голове крутится картинка, как она держится за него руками, а я вдалбливаюсь в нее, выхожу на всю длину. У меня просто поехала крыша от её близости, схватил за шею, целую. Исследую её рот с какой-то маниакальной манией, вылизываю. Она не отвечает. Что за хрень? Я, конечно, давно никого не целовал, но не мог же я разучиться? Ну, ответь мне, Анечка, прижимаюсь сильнее, до боли сжимая её бедра. Хочу её прямо здесь и сейчас. Но боюсь, завтра выйдет видео, как трахается Косарев. Мне пофиг, но это смутит Аню. Оттолкнув, врезала мне по лицу.
Что, блядь?! Я тут так расстарался, а наградой мне стала пощечина?
– Да как ты смеешь? – охуела совсем? Смотрит с возмущением. Целку строит? Играет со мной?!
– А ты? Как ты посмел целовать меня?
– Бессмертная что ли? Думай, кому и что говоришь! – хватаю её за скулы, сжимаю, а сам залипаю на её губки, настоящие, не силиконовые, такие мягкие, волнующие на вкус. Я готов порвать ее на куски. А лучше закину на плечо и отнесу к себе. Разгадаю эту головоломку. Почему она мне не отвечает? Я же вижу, как она смотрит на меня. Решил похитить чертовку, поимею и выброшу. Но тут меня отвлекает Кислый.
– Косарь, там проблемы. Гордынь порезал барыгу, – матерюсь, придётся отпустить девчонку.
– Я не прощаюсь, ты мне еще ответишь за всё, – сначала на коленях будешь просить пощады, а потом…
– Макс!
– Да иду я! – спрыгнул со сцены, поморщился, в джинсах так тесно, и все из-за какой-то шлюхи?
Глава третья
Фух, отпустил! Как от сердца отлегло! Максим ушёл, а меня всё ещё потряхивало. На трясущихся ногах спустилась со сцены.
– Девушка, подождите, – окликнул меня диджей, – вот ваши деньги, – передал мне красную бумажку.
– Спасибо.
– Ань! Ань! – визжала подруга. – Так классно! Вы так круто вместе смотритесь! У меня от вашего танца мурашки по коже поползли, а от поцелуя, я думала, сознание потеряю! А потом ты ему врезала! Во! – она показала большой палец. Запоздало вспомнила, что просила её снимать мой триумф/позор.
– Ника, надеюсь ты не снимала на видео?
– Шутишь? Всё задокументировано, – я вмиг протрезвела.
– Сотри, пожалуйста.
– Так Я уже! Памяти в телефоне мало. Надо Ашота попросить, чтобы новый купил.
– Спасибо, не хочу видеть этот позор.
– Ну, это у тебя не получится, я в YouTube выложила, – ик. Икота началась от этих стрессов. Не Косарь же меня вспоминает?
– Удали, быстро!
– Аня, ну что ты волнуешься?!
– Что?! Да он меня за пощёчину чуть не убил, а тут мой подвиг в интернете. Может, никто не успел посмотреть?
– Сейчас гляну, – она зашла на свою страничку YouTube канала.
– Ого! Двадцать тысяч просмотров! За пять минут! И-и-и! – Вероника полезла целовать меня. – Ты ж моя золотая антилопа! Это же какие деньжища я на рекламе сделаю?
– Ника, ну, пожалуйста, удали. Не дай бог это увидит Косарь, мне же не жить!
– Ань, ну а смысл удалять? Это видео небось полгорода скачало.
– Точно, в деревню придет переезжать. Надеюсь, этот бандит не поедет за мной в такую глушь, может свою крутую тачку разбить.
– У него не машина, а танк, непременно проедет по любой грязи.
– Спасибо, успокоила, – с сарказмом ответила ей. – Всё, домой! Хватит с меня этих приключений!
Вероника пыталась меня отговорить, но я была непреклонна. Она осталась в клубе, к ней подкатил какой-то парень.
Вышла на улицу, полной грудью вдыхала летний воздух, смотрела на звезды, успокаивалась. Помогало не очень. Плелась в сторону дома, на асфальте, возле клуба было алое пятно. Вспомнила, что миньон Максима говорил про то, что кого-то порезали. Ладошки вспотели, волосы на затылке зашевелились. А если бы Максим не ушёл, я могла быть на месте этого несчастного? Всплыли слухи про них, что их банда скидывала трупы в карьер за городом, а некоторые сжигали в кочегарке.
Ведь не хотела идти в этот клуб. Зачем спрашивается передумала?
Пока шла до дома в каждой встречной машине мерещился Максим и его банда.
Придя домой, закрылась на все замки и даже на задвижку. В голове звучали слова Косаря: «Ты ещё мне ответишь».
Следующий день провела дома, позвонила бабушке, Тае с Машей очень нравилось в деревне. А я боялась, что она через полчаса попросится домой. Я уже успокоилась, но тут в дверь постучали. Подошла на цыпочках, посмотрела в дверной замок, в подъезде стоял отец.
– Аня! Пусти, пожалуйста! Я всё осознал, я исправлюсь. Дороже тебя и Тайки у меня никого нет! – стояла молчала, меня разрывало на две части, с одной стороны, столько раз ему верила, и он всегда меня обманывал, но вдруг он изменился? Он же мой отец! Папа не всегда был таким, когда мне исполнилось семь лет, он впервые выиграл крупную сумму денег, купил мне беременную Барби с париками, компьютер. Правда, потом всё это продал…
– Анют, ну, пожалуйста! Я все осознал! Я уже два дня не ел, – ну, и как тут устоять? Я же не зверь, чтобы морить отца голодом.
Открыла дверь, отец осунулся, под глазами мешки от недосыпа, рубашка мятая. Правильно, кто ещё будет о нём заботиться?
– Пап, – обняла его, – помни, ты обещал!
– Тут такое дело, дочка, – дверь открылась, и я с ужасом смотрела, как в коридор заходят люди Косарева. Одного из миньонов я узнала, именно он позвал Максима.
– Что вам нужно? – в страхе отступала, пока не врезалась в стену.
– Собирайся, крошка, мы за тобой, – в холодных безжизненных глазах появились весёлые искорки.
– Отец, что происходит? – вопросительно посмотрела на него.
– Дочка, я проигрался. По-крупному. Взять с меня ничего, вот я и предложил…тебя.
– Ты проиграл меня в покер?! Tы в своем уме? – я не верила в происходящее. Он же мой отец!
– Анют, ну а что делать? Неужели ты позволишь им убить своего родного отца?! Поверь мне, они могут!
– А мне всё равно! Ты большой мальчик, должен сам отвечать за себя! Давайте, забирайте его. Я никуда не пойду с вами!
– Не глупи, крошка, давай по-хорошему. – говорил Кислый.
– Я не вещь, я человек! – вы не можете…
– Так, мне всё это надоело! – перебил меня миньон, больно дернул за локоть, я врезалась в лысого качка.
– Пусти! – била его кулаками, тому хоть бы хны. – Полиция! Помогите! Насилуют! – он заткнул мне рот ладошкой.
– Пока нет, но это очень скоро случиться, – сердце так бешено колотилось в груди, что я удивлялась, как оно ещё не остановилось. Укусила его за руку, лысый придурок взвыл. – Отец, помоги, – он просто отвернулся и ушёл в комнату.
Громила завернул мне руки назад, стянул запястья кабельными стяжками. Я попыталась выдернуть руки, но прозрачная полоска впивалась в кожу, причиняя боль.
Меня, как мешок, взвалил на плечо и куда-то понес, я давилась слезами. Отец отвернулся, продал, отдал, как имущество. И не помог, когда просила. Я конечно знала, что отец давно потерял человечность, но не до такой же степени! Что сейчас со мной сделают? Убьют? Но зачем так далеко тащить? Да и убытки должен кто-то возместить.
Меня поставили возле джипа, один из качков достал из багажника мешок.
– Чтобы ты больше не дурила и поняла всю серьезность положения. Мы не играем с тобой, крошка. Ты отработаешь долг или умрешь, – говорил Кислый прокуренный голосом.
Что значит отработаю? Может уборщицей или… Да нет, хватит верить в сказки. И так понятно, что подразумевал лысый чёрт.
– Пожалуйста, отпустите меня, прошу. Я никому ничего не расскажу, – они только поржали над моей наивностью. Я для них просто забавная игрушка, которая будет делать, что они хотят. Я замолчала, не хотела становиться посмешищем для них.
Всю дорогу слушала болтовню бандитов, они, кажется, совсем забыли о моем существовании.
Машина остановилась, меня вытолкнули из неё.
– Руки хоть развяжите, – попросила их. Холодное железо коснулась моих запястий, разрезая кабельные стяжки.
Перебираю ногами, спотыкаюсь. Я бы упала, если бы не сильные мужские руки, которые держат меня с двух сторон.
– Курица неуклюжая! – пробасил прокуренный голос.
Ориентируюсь на слух, пытаюсь понять, куда меня ведут. Стрекот сверчков, где-то вдалеке ухает сова, в воздухе пахнет свежескошенной травой, полевыми цветами. И оружейным маслом. Им сильнее всего, этот запах исходит от брезентового мешка, одетого мне на голову.
– Ступеньки, поднимай ноги, – предупреждает знакомый мне голос. Я выполняю, слышу, как открывается сейф-дверь, мы продолжаем куда-то идти.
– На колени! – приказывает тот же голос. Я бы не подчинялась, но мне давят на плечи руками, и бьют под коленки. Я падаю, больно ударяясь коленными чашечками. С меня снимают мешок, перед глазами пляшут белые круги, яркий свет слепит.
Оглядываюсь, я на коленях, вокруг меня собираются мужчины, они похожи на призраков девяностых. Лысые, блестящие головы, черные футболки, на шее толстые золотые цепочки. Глаз не видно, даже в помещении на них солнцезащитные очки.
– Где Косарь? – спрашивает мой знакомый хриплым голосом, таким скрипучим, словно он отсидел лет десять и пил только чифир, выкуривая по две пачке сигарет «Беломор».
– На хрен тебе Макс? – спрашивает его лысая копия. Все они здесь, как под копирку, бандиты. – За что девчонку притащил? Что она сделала?
– Она ничего. А вот её папаша проигрался в пух и прах в нашем казино. Квартиру не забрать, она в социальном найме, принадлежит государству. Вот ее отец и предложил расплатиться дочерью, – я сглотнула горькие слёзы, прав лысый чёрт, папа так и сказал.
– Что она будет делать? – спрашивает один у другого, не обращая на меня внимания, словно меня здесь не было. Сердце замерло в ожидании приговора.
– Что в борделе делают? Больше она на что не способна. – рядом стоящий мужик наклонился ко мне, схватил за скулы, больно сжимая прокуренными, желтыми пальцами, покрутил моё лицо, внимательно осматривая товар.
– Ничего такая, – удовлетворённо кивнул, передвигая солнцезащитные очки на лоб. – Надо бы попробовать, он поправил ствол, не марки ТТ, который висел правее, тот, который я в глаза никогда не видела. Испуганно смотрела то на одного, то на другого, облизывая мягкие от слез губы.
– Мальчики, пожалуйста, отпустите меня. Я отработаю. В смысле, заработаю, всё до копеечки верну. Честно! – смотрела на ублюдков, молящими глазами, сердце, в который раз за сегодняшний день остановилось.
– Мальчики! – заржал лысый. – Ты слышал, братан?
– Погоди! – остановил его другой. – Как тебя зовут? – обратился ко мне.
– Я Аня.
– Кем ты работаешь, сладкая Анечка? – заправил мне прядку пшеничного цвета за ухо.
– У Ашота, продавцом. Но я могу и фасовщицей, и уборщицей. Я все верну! Только не трогайте меня!
– Хули ты с ней церемонишься? Она такой долг и через сто лет не вернёт! Даже если двадцать четыре часа в день будет вкалывать. В притон её, но сначала нужно посмотреть, что она умеет. – поглаживал ширинку, раздевая меня глазами.
Обернулась, искала в толпе этих нелюдей помощи, но поняла, защиты ждать неоткуда, у всех бандитов был такой же настрой.
– Тёлки не приехали, придётся тебе, Анечка, поработать. Справишься с десятью мужиками? – за спиной раздался одобрительный хохот.
– Со сколькими?!
– Смотри, как глазки выпучила, того гляди выпасть могут. Видно, что не затраханная, молоденькая. Ох, бля, сейчас яйца треснут, так хочу её ротик!
– Пошёл на хер, Гордыня, мне, как пострадавшему, нужна компенсация.
– Что ты несёшь, Кислый?
– Да эта сука сопротивлялась, смотри, как тяпнула за руку, – он показал следы моих зубов на руке.
Да, было дело, тогда я еще надеялась, что спасусь.
– Я буду первым в её ротике! – схватил меня за челюсть, широко открывая рот.
– Смотри, сука, укусишь, я тебе коленную чашку прострелю. Поняла? – смотрела в безжизненные, нечеловеческие глаза и верила, он говорит правду.
Кислый пытался расстегнуть ширинку. Я находилась в полуобморочном состоянии, слёз не было, наступило оцепенение, не верила, что это происходит со мной по-настоящему, все казалось сном, ужасным кошмаром.
– Стой смирно, – он отпустил мою челюсть, пытаясь расстегнуть молнию двумя руками. Чтоб он прищемил свой грязный член!
