Текст книги "Босс (СИ)"
Автор книги: Катерина Траум
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)
Наклоняется над столом, максимально прогибаясь в спине, так, что небрежность её одеяния позволяет заметить кружево элегантного лифа насыщенного винного цвета. Если бы, конечно, кто-то вообще собирался это замечать. Облокотившись и подперев личико ладонями, Эми задумчиво произносит, с лёгкой насмешкой окидывая взглядом стопки бухгалтерских документов:
– А Эдвард совсем не запаривался со всей этой волокитой. У него ведь был управляющий для всего этого, – наигранно-нечаянно, словно говорит о чём-то вполне себе обыденном. Задерживает дыхание, ожидая реакции. Она сегодня узнает правду из первых уст. Довольно шепотков за его спиной.
– И потому его наёбывали на миллионы долларов все, кому только было не лень, – спокойно комментирует Алекс, наконец-то отрывая взгляд от бумаги в руке и переводя его на Эми. С лёгким удивлением сводит брови, как будто только сейчас замечает, что она уже столь близко. – Хм, и кто же тебе рассказывает подобные факты? Уж не старый ли сплетник Кларксон?
– Не вини его, – извиняющаяся улыбка ярко-бордовых губ дополняется игривым наклоном головы. – Ты же знаешь, если мне нужно, я умею быть паинькой и добиваться интересующей меня информации.
Пользуясь тем, что отхватила себе хоть секунду его драгоценного времени, Эми жадно глотает любимый аромат из шоколада, пряностей и кофе. Настоящий наркотик, без которого ломит кости. И пока Алекс вновь не отвлёкся на что-то ещё, она скользит пальчиками по своей шее, ниже и ниже, невесомо очерчивая чёрными ногтями проглядывающие из-за лифа полушария груди.
– Я и не сомневаюсь в твоих талантах, милая, – лишь усмехается Алекс на эту открытую приманку и вновь делает глоток из чашки. – Но знаешь, если тебе что-то интересно, то просто спроси. Давай прямо: пустые сплетни обычно состоят из домыслов и грязи.
– Хорошо, – решаясь, Эми прикусывает щёку изнутри. Задавать такие вопросы просто безумие, но раз уж он хочет прямоты, то пусть потом не возмущается. – Ты и правда, сам прикончил своего отца?
Напряжённо всматривается в его лицо, однако Алекс невозмутимо отставляет чашку на блюдце. Откидывается в кресле, и тонкие губы кривятся в лёгкой насмешке её очевидному напряжению.
– И?
Она открывает и закрывает рот, теряя слова. Шок не в том, что он не отрицает. Шок от полного похуизма в грязном шоколаде, даже чёрного уголька не зажигается. Нет, этому должно быть разумное объяснение. Слова Кларксона и Ника не могут быть правдой. Он не бесчувственная сволочь.
– Эми, и что дальше? – устало протягивает он, тяжело вздыхает, но видимо, сегодня у него нет сил увиливать и играть с ней, а потому честно поясняет. – Да, это я пустил пулю в его голову. Потому что старик выжил из ума, с каждым месяцем превращая фамильный бизнес в сущий дурдом, плодя лизоблюдов и не слушая моих разумных предложений по модернизации системы поставок. Если бы я ждал ещё хотя бы год, пока алкоголизм, наркозависимость или собственный беспросветный долбоебизм сведут его в могилу сами, мне бы уже нечего было наследовать. Это бизнес. И это рациональный подход. Ты научишься убирать в сторону все сантименты.
– Я не хочу учиться такому дерьму, – с горьким осознанием шепчет Амелия, пытаясь смирить свой разум с истиной. Для него и правда, все люди – лишь шестеренки в едином механизме налаженной системы. Любая гайка заменяема. А износившиеся детали подлежат уничтожению. – Когда ты стал таким беспринципным? Эдвард втайне издевался над тобой, или…
– Боже, детка, избавь меня от этой мылодрамы, – едва ли не смеётся он на такие глупые предположения, звучащие рядом с гигантским хищным аквариумом настоящим бредом. – Старик был слаб. Не хотел уйти на покой по-хорошему. И я взял дело в свои руки. Это не сведение счётов за детские обиды и не желание выебнуться и встать у руля поскорей. Только разум и логика. Я хотел и хочу приумножать капиталы, а не самому сидеть героиновым торчком на собственном товаре. Ещё вопросы, или мне уже можно, наконец, вернуться к этим силиконовой жопой написанным отчётам от Наоми?
Теперь уже в бархате баритона прорезаются холодные стальные нотки раздражения, быстро приводящие Эми в чувство. Зря она затеяла всё это. Пора смириться с пониманием, что через прошлое путь в сердце этого мужчины не найти. Всё, что ему нравится: послушание, готовность исполнять приказы и будоражить кровь сексуальностью. Амелия старается выкинуть из головы всё, что только что услышала, лишь бы наконец-то добраться до своей цели.
– Прости, это всё не моё дело, – торопливо признаёт она, а затем вдруг распрямляется, только чтобы с лёгкой коварной улыбочкой запрыгнуть на стол перед ним, складывая ногу на ногу. Халат задирается до критических отметок, и она готова дать руку на отсечение, что тяжёлый взгляд Алекса останавливается на её бёдрах. – Может, к чёрту эти бумажки? Отвлекись, расслабься, – соблазняюще прикусывает губу, мурашками нетерпения поглощая долгожданное внимание хозяина к своему телу.
– Того, кто часто расслабляется, наше любимое налоговое управление ебёт в жопу без мыла, – Алекс тянет пальцы к одной из тонких папок с отчётом, как раз оказавшейся под ягодицами Эми. И даже не раздумывая, попросту упирается локтем в её бедро и сталкивает с края стола, резким и небрежным жестом, не обращая внимания на тонкий протестующий писк. – Ты мне мешаешь, Эми!
От неожиданности она неуклюже шлёпается на пол, больно припечатывается о паркет локтями и коленями: едва успела выставить руки, чтобы не разбить лицо. На секунду задыхается от сжавшей горло обиды и унижения. Отмахнулся, словно от мухи! Глаза обжигает, и приходится пару раз моргнуть, прекрасно слыша, как Алекс над ней спокойно шелестит добытыми из папки документами. Возмущённое шипение заглушить не получается, пока она поднимается на ноги и откидывает с лица пепельные прядки. Босые ступни обжигает холодом. Так старалась… старалась вчера, сегодня, всегда! И всё равно недостаточно, чтобы заслужить его внимание!
Уйти и сдаться снова ей не позволяет уже проснувшаяся в груди злость. Не на Алекса – на папочку она вообще не умеет злиться. На себя, что такая глупая и непривлекательная, раз не может заполучить этого мужчину хотя бы на ночь. Заглушает всхлип: пусть он и любит её слёзы, но не дождётся. Ушибленные колени ноют, но Эми заставляет себя неспешно двинуться в противоположный конец кабинета, к дивану. И даже при этом покачивает бёдрами, словно не она только что была попросту отвергнута, как надоевший старый пиджак. Её ведь не прогоняют? Нет. Прямого приказа уйти не звучало. А значит, ей ничего не мешает сделать вторую попытку.
Алекс абсолютно не следит за её действиями: после шлепка об пол он будто вовсе забывает о том, что находится не один. Щедрым глотком допивает кофе, берёт карандаш и начинает с задумчивым выражением лица делать какие-то пометки на листке с цифрами. Амелия неуверенно присаживается на диван, получая лучшее место в первом ряду для того, чтобы ловить каждый его жест. Он пожалеет. Вчера ведь наверняка пожалел во время стриптиза, что не остался с ней наедине? И сегодня она закрепит этот успех. Нужно только вновь пробудить в нём эту тёмную жажду.
Уже не помнит о своём унизительном полёте с его стола, когда выравнивает дыхание и провожает взглядом движения его рук и бровей. Вот челюсти чуть сильней сжимаются, выдавая раздражённость. Папочка не в духе. Папочке просто нужно немного расслабиться с помощью своей маленькой Эм. Сердцебиение неизбежно ускоряется, едва только она позволяет себе представить эти белые пальцы не на карандаше, а на своей груди. Даже через разделяющие их футы чувствует мощную ауру хищника. Зверь не станет ручным, сегодня она в этом убедилась окончательно.
А разве ручным он будет столь же интересным, привлекательным и таким необходимым?
И благодаря этой странной мысли первая искра азарта вспыхивает в пасмурных грустных глазах. Сегодня ей не нужна музыка, ведь дикий стук молоточков висках всегда с ней, нужно только позволить им перехватить контроль над телом. Голодно облизывается и принимает более расслабленную позу, чуть раздвигает ноги, приглашающе. Алекс перед ней неслышно шепчет под нос ругательства, с каким-то остервенением зачёркивая карандашом неверные суммы в отчёте. Невольно думает о том, как здорово было бы перенаправить этот гнев с неведомой ей Наоми, хреново считающей его деньги, на себя. Она выдержит. Она даже словит кайф от грубости. Ох, его грубость, его необузданность, когда вколачивает себя в неё со всем возможным остервенением…
Судорожный томный вздох, сердцебиение ускоряет темп. Правая рука невольно поднимается к чокеру, чтобы очертить линию её ошейника. Не прекращая наблюдать за Алексом, она направляет свои пальчики ниже. К ложбинке груди, вздымающейся всё чаще. Невесомым порхающим жестом гладит сверху мягкие округлости, по самой границе с винным кружевом. Тряхнув головой, рассыпает волосы по плечам в ещё большем беспорядке, чем обычно, и решительно развязывает левой рукой поясок атласного халата. Струящаяся ткань легко расходится в стороны, обнажая молочную нежную кожу и две аккуратных родинки под лифом.
Реакции Алекса не следует – он всё ещё не поднимает темных от раздражения глаз от чёртовых листочков. Для него её словно нет. Но для неё он – всё, что существует реального сейчас. Реальны его длинные пальцы, проворачивающие карандаш. Реальна сексуальная небритость острых смуглых скул. И реален запах, который въелся под кожу, смесь из табака, шоколада и пряностей. Упивается уже этой малостью, которая ей сегодня позволена: любоваться объектом своего безграничного обожания и преданности. Этого достаточно, а остальное она может сделать сама.
Её движения становятся смелей, развязней. Ладонь обхватывает полушарие груди, мягко сжимает через кружево, и Амелия громко втягивает исчезающий воздух. Возбуждение стреляет по нервам колкими разрядами, остановиться уже нет шанса. Расставляет ноги чуть шире, продолжая работать на всё равно не замечающего её зрителя. Пальчиками второй руки гладит себя по бедру, подбираясь к кружеву белья. Ей на мгновение кажется, что Алекс шумно сглотнул: дёрнулся кадык, выдавая, что напряжение в воздухе между ними бьёт обоюдно.
«Ты чувствуешь. Не смотришь, но чувствуешь, как я хочу тебя. Ну же. Просто подойди и возьми!» – мысленно умоляет Эми, до лёгкой боли кусает щеку изнутри, чтобы только не сказать всё вслух.
Волна жара окатывает низ живота, когда она запускает проворные пальцы за ткань безобразно намокающих трусиков. Безошибочно находит центр своего возбуждения, и первое же касание к нему срывает с губ обречённый робкий стон удовольствия: слишком, слишком долго она нуждается в своём Боссе, слишком долго не получает желаемого.
– Нет, ты просто невозможна, – с каким-то остервенением откидывает Алекс от себя бумагу и карандаш, наконец-то поднимая на неё залитые чернотой глаза. В голосе сталь и властность, только ещё более сильными толчками желания скручивающая звенящие нервы его распалившейся девочки. – Ты мне мешаешь сосредоточиться, что тут не ясно?
– Поиграй со мной, – с придыханием тянет Эми, умоляя его взглядом. Вновь сжимает грудь, и рот приоткрывается в немом стоне. Он не должен устоять.
– Чёртова девчонка!
Вскочив с кресла, Алекс в несколько шагов преодолевает расстояние до дивана. Рывок Эми к нему столь отчаянный, что печёт торжеством ребра: не смог, не сдержался! Обвивает руками его плечи, жадно ловит сухие горьковатые от крепкого кофе губы. Алекс наклоняется к ней, больно стискивает своей хваткой талию, одним собственническим касанием заставляя Эми дрожать. Его язык беспардонно просказывает в её рот, и сплетение выходит голодным, резким, царапающим подбородок щетиной. Его запах парализует рецепторы, подобно морфию в венах: ядовито-приятно, и хочется только больше.
Эми несмело тянет его на себя, желая ощутить на себе тяжесть совершенного тела. Но Алекс разрывает поцелуй и уходит рваными касаниями губ к ее шее, жадно втягивая в себя нежную кожу возле чокера. Его холодные пальцы сильней сжимают талию, подбираются выше, вдоль выступающих ребер. Вслед за ними течет по венам ее нагревающаяся кровь: словно каждый нерв и каждая клетка подчиняются лишь движениям этих властных рук. Дугой выгибается ему навстречу, лишь бы нарастающий от долгожданного контакта жар не прекращался. Алекс остро прикусывает косточку ключицы, и Эми дёргается, прикрывая веки в поисках запретного удовольствия из лёгкой боли и желания, что уже настойчиво пульсирует в животе. Ее пальчики пытаются подобраться к пуговицам его рубашки, но в следующий миг щелчком застёжки расходится в стороны кружевной лиф, и вместе с тем пропадает дыхание. Умело и ловко открыв себе доступ, Алекс склоняется еще сильней, чтобы добраться до обнажившихся каменных бутонов. Адски раскаленные узоры, которые он выписывает языком на мягких полушариях, срывают отчаянный стон Эми. Недоумение и даже слезинка робкого счастья скатывается по краснеющей от заливающего её жара щеке: он что, и правда, думает о ее удовольствии? Ей не снится? Сердце вспыхивает от этого понимания, и следующее касание горячих ладоней вдоль тела Эми принимает, предварительно скидывая халат и остатки висящего на плечах лифа.
– Алекс, – тихо зовет она, еще не давая себе поверить в достижение своей главной и единственной цели.
Взаимность. Все, чего ей хочется.
– Ты так сильно хочешь меня? – его властный голос кажется на удивление мягким и обволакивающим в свой тягучий шоколадный плен. Не хочется выплывать, не сейчас, когда пульс отколачивает ритм первобытных барабанов, а эти невозможные глаза так жадно смотрят на чуть порозовевшую кожу шеи. – Покажи. Покажи, как сильно ты скучала по мне.
Такого Эми точно не ожидает – что ей даже не дадут глотка кислорода для ответа, вгрызаясь новым поцелуем в губы. Поглощая её, стирая все сомнения и заверяя коротким обжигающим укусом, что сегодня всё наконец-то будет иначе. Как надо. Что он готов не только забирать. Кажется, что это сон, вот только скользнувшая по бедру рука реальна до дрожи и трепета в позвоночнике. И когда мужские пальцы легко проникают за кружево трусиков, до Эми доходит смысл его слов. Он хочет чувствовать её готовность. С коротким всхлипом она впивается ноготками в его крепкие плечи, пока Алекс умело и плавно размазывает влагу по её пульсирующему от возбуждения клитору.
– Чёрт, – не сдержавшись, шипит Амелия, дёргаясь, словно на электрическом стуле. Она и в самых смелых мечтах не представляла, что это может быть так хорошо: что тело зазвенит, едва только именно эти пальцы впервые начнут изучать её реакции. Дышать абсолютно нечем, лишь аромат табака и кофе, когда она роняет голову на плечо своего искусителя.
– Мокрая, – довольно шипит Алекс, игриво прикусывает мочку её уха, посылая мурашки до пяток. – Всё для меня, маленькая Эм?
– Да, – жарко выдыхает Эми, едва найдя достаточно воздуха для этого.
Его ласки настойчивей, ускоряют темп. Она закусывает губу, когда в неё проскальзывают сразу два пальца, которым тут же подаётся навстречу в жажде движений. И наверное, сегодня звёзды перепутали всё космическое равновесие, потому как Алекс не останавливается, безумно приятно надавливает на чувствительную точку внутри. Тонкий вскрик удовольствия, и Эми чувствует, как немеют ноги в преддверии так близко подступающей разрядки. Пытается снова найти его губы для поцелуя, чтобы кончить с его вкусом на языке, но тут темп его касаний критически замедляется.
– Ну же! Чуть-чуть, – совершенно забывшись и растворяясь в сильных умелых руках, отчаянно шепчет ему Эми. Низ живота горит от потребности ощутить его в себе. Может, он хочет, чтобы она сделала это уже с ним?
– Не торопись, – ей слышится лёгкая насмешка, и вдруг Алекс отстраняется, покидая её тело.
Растерявшись от того, как резко это произошло, и ещё качаясь на волнах неудовлетворённого желания, Эми тянется к пряжке его ремня. Едва удаётся сфокусироваться на лице Алекса, часто моргая и тяжело дыша. Кажется, что кроме пульсации между ног нет ничего: слишком жарко, и ей адски необходимо продолжение этого пира. Пальцы не слушаются, едва справляясь с ремнём, и только сейчас она видит полыхающее во взгляде Босса мрачное веселье. Если бы не жуткая сухость во рту и сведённые судорогой ноги, то может быть, она бы придала этому чуть больше значения. Но только когда его руки небрежным жестом откидывают от себя её влажные ладошки, Эми замирает, смотря на него снизу вверх в недоумении.
– Я же сказал: мне некогда, – тон его голоса меняется в чистый обжигающий лёд. Он сам вытягивает из петель брюк ремень, неспешно наматывая его на сжавшийся кулак и бренча пряжкой. – Но ты никогда не понимаешь с первого раза, да?
– Алекс? – всё ещё не понимая и пытаясь ловить воздух, сосредоточиться на звуке его властного тембра, а не на том, как сейчас разорвёт от потребности ноющие рёбра.
– На колени, – чёткий, суровый приказ, поражающий громом. Не ослушаться, и Эми нервно сглатывает сжавшимся горлом, соскальзывая с дивана на паркет. Становясь перед ним в свою привычную позицию под жёстким, холодным взглядом.
Внутри горит от боли: физической из-за столь долгого томления и ещё более мучительной, от осознания. Не было никакой победы. Лишь пытка, которая ещё не закончена. Душит постыдный всхлип, прикрывая глаза, чтобы не показать ему, сколько в них стоит слёз от обиды и сколько рухнувших надежд.
Голое тело ощущает, насколько в этом кабинете прохладно. Возбуждение с каждой секундой гаснет, перерождаясь в болезненность от неудовлетворённости. Эми почти не замечает, как Алекс невозмутимо обходит её покорно стоящую на коленях фигуру, лишь стук ботинок – как набат в висок. Воздух застревает в горле из-за крутящейся в голове чёрной ярости. Секундное – оно всего лишь секундное – желание вскочить и протестовать, потому как её хозяин наклоняется и крепко заматывает своим ремнём её запястья. Даже дёргается, когда Алекс стягивает вместе её руки, упрямо сводя их назад. Мимолётный бунт тут же гасится вновь зазвучавшим голосом, и темнота внутри Эми покорно съёживается в комок.
– Когда я тебе что-то говорю, ты должна выполнять. Мне казалось, мы усвоили это давно, – буднично произносит он, словно не замечая, как дрожат от холода и льда его тона женские плечи и как всё ниже опускается голова Эми, придавливаясь его властностью и силой. – Я не тупое животное, которое можно приманить блядским видом. Когда я захочу тебя, то возьму. Но сегодня ты мне мешаешь заниматься делами. И раз не понимаешь сразу, то придётся учить тебя.
Закончив на этом колдовать с её запястьями, Алекс неспешно возвращается к столу с бумагами. Больше не удостаивая Эми и взглядом, задумчиво хмурится, выбирая несколько самых толстых папок. Она замирает, не в силах пошевелиться, а прохлада чувствуется всё острей для обнаженной кожи. Дрожь усиливается, и только когда хозяин делает шаг к двери, Эми робко подаёт истончавший голос:
– Я должна остаться тут… так? – на пробу дёргает связанным за спиной руками, неловко закусывает губу с размазавшейся помадой.
– Пока не научишься себя вести, – наигранно-сожалеючи вздыхает Алекс, но на лице непроницаемая маска безразличия. – Увы, мне придётся работать в столовой. Рыбки составят тебе компанию, – ещё шаг, и он уже берётся за ручку, но потом словно вспоминает главное. – И да, думаю, по связанным рукам можно понять, но всё же уточню: с этого дня тебе запрещено касаться себя самой без моего приказа.
Дверь за ним закрывается с глухим скрипом. Только после этого Эми разрешает себе шумный всхлип разочарования. Кажется, более жестокого дерьма с ней вообще никогда не происходило. Дать надежду, чтобы тут же её растоптать в грязь. Показать её место. Горячие и злые слёзы бесконтрольно текут по щекам, заливаются в безжизненно повисшие волосы и в рот, в котором ещё ощущается привкус пепла.
Признаваться не хочется даже себе. И конечно, она не сказала правды Нику. Этот поводок не перегрызть лишь по одной причине, но такой, которую не пожелаешь врагу. Совершенно неоправданной причине, тому самому «вопреки». Нет больше глупой мечты, что это когда-нибудь будет взаимно, но и расколоть невозможно то ядовитое и тёмное, что подчиняется лишь бархатному повелительному тону.
– Я люблю тебя, – постыдным, горьким и отчаянным шёпотом, давя новый всхлип боли, признаётся в тишине кабинета полубезумная девушка, но кроме пираний в аквариуме этот звук некому поглотить.
