Текст книги "Эпизод 2. Рыцари и ангелы"

Автор книги: Катерина Теерлинк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Материально жизнь стала налаживаться, бытовые проблемы отступили, но с материнством у Милы как-то не задалось. Она родила слишком рано, чтобы почувствовать себя матерью, плюс ее природный инфантилизм сыграл свою роль. У детей не может быть детей. Пока единственным добытчиком в семье была Алла, а Варю нельзя было отдать в ясли, младшая сестра еще как-то держалась. Но как только ребенка отдали в ясли, а она вышла на работу и оказалась в центре мужского внимания, Мила сорвалась. Ей, по-прежнему, нужны были признания в любви, ухаживания и «серенады под балконом». Все чаще Вареньку сначала из яслей, а потом из детского сада стала забирать Алла, и по вечерам они все чаще проводили время вдвоем. Сначала это было вынужденной мерой, но потом все изменилось. Мила, проработав в салоне год, яростно запросилась в отпуск. Она мотивировала это тем, что ее ногам уже нужен отдых. Она каждый день по 8 – 9 часов работает стоя, можно же хоть две недели полежать? Например, на пляже. Алла не стала с ней спорить и говорить, что лучше это время провести с ребенком на том же море, и отпустила ее одну. Она прекрасно понимала, что дело не в ногах, а в очередном кавалере. И оказалась абсолютно права. Один из клиентов, воспылав юношеской страстью, предложил Миле провести с ним две незабываемые недели в Италии. Алла не только не злилась или обижалась на сестру, она, наоборот, даже радовалась. А вдруг у той наконец-то сложится личная жизнь, Мила выйдет замуж, и у Вареньки появится отец. Поэтому она так легко согласилась с тем, что остается одна с ребенком, а сестра уедет отдыхать.

Но как только Мила укатила с ухажером, Варя принесла из детсада скарлатину. Сначала поднялась температура, появилась боль в горле и в животе, а потом еще и рвота. Алла вызвала неотложку, но та не приехала. Правда, на следующий день пришел участковый педиатр и поставил диагноз ангина, прописал лекарства и ушел. Тетка закупилась всем необходимым в аптеке и приступила к лечению, отложив на время прием всех своих пациентов. Прошло несколько дней, язык у Вари стал малиновый, а в горло просто страшно было заглядывать. Пришлось повторно вызвать врача. Опять пришел тот же педиатр, отругал Аллу за ложный вызов и обвинил ее в том, что плохо следует рекомендациям по лечению. Прошло еще три дня, но ребенку становилось все хуже. Вызывать все того же врача было совершенно бессмысленно, и Алла стала шуршать по своим однокурсникам, не присоветует ли кто хорошего специалиста. Такой нашелся. В тот же день на пороге квартиры появилась Ванда Матвеевна. Маленькая, сухонькая и очень живая пожилая женщина, которая, не здороваясь, тут же осведомилась, где можно вымыть руки. Подойдя к ребенку, она бесцеремонно открыла ему рот, заглянула и, развернувшись к Алле, сообщила: «Мне тут больше делать нечего. Вызывайте неотложку, везите в больницу». На вялые протесты в стиле «а, может быть, дома?», ответила категорически: «Если хотите избавиться от ребенка, то это вариант» и удалилась, даже не запросив платы за вызов.

Аллу в инфекционное отделение детской больницы не пустили, даже чтобы посмотреть на Вареньку хоть одну минуту. Но она каждый день приходила и справлялась у лечащего врача, как ее самочувствие. Сначала все было очень плохо, врач отводил глаза, что-то мямлил, но потом его речь стала четче, и в ней даже стали появляться целые предложения.

Кошмар продолжался ровно те две недели, что Мила дала своим ногам, и не только им, для отдыха. Но Алла ни разу не потревожила ее, да и сестра не очень все это время интересовалась, как дела у ее ребенка. К моменту ее возвращения Варю уже выписали, и она была дома. Еще вялая, апатичная, но уже без температуры. Мила приехала довольная, загорелая, с красивым сапфировым колечком на пальчике, и с бездной впечатлений. Вскользь поинтересовавшись, что нового, и выслушав краткое описание событий прошедших двух недель, она легкомысленно пожала плечами и сказала: «Ну, главное, теперь-то все в порядке». А затем чмокнула Варю и пошла распаковывать чемодан, чтобы всех осыпать подарками.

Жизнь потекла своим чередом. Но это было только внешне. На самом деле, все принципиально изменилось. Пока Варя болела, а Алла металась между ней и врачами, вдруг образовалась между ней и ребенком какая-то пуповина. Алла уже не могла воспринимать эту девочку, как дочку своей сестры. Это был ее ребенок. Он болел и умирал на ее руках. В тот момент только от нее зависела жизнь этого маленького существа. Это чувство невозможно забыть и изгладить в памяти, невозможно затереть бытовыми хлопотами. Алла все больше и больше сближалась с ребенком, а Мила все больше отдалялась. Младшая сестра иногда замечала, что Варя больше любит тетю, чем родную маму, но Алла не хотела обострять отношения и переводила разговор на другую тему.

Шли годы, Алла растила Варю, готовила ее к школе – учила читать, писать, водила в разные кружки и секции. А Мила все устраивала свою жизнь. Вернее, она ее не устраивала, а просто плыла по течению. Все тот же самый инфантилизм. О будущем она просто не думала. А вы знаете, чем отличается ребенок от подростка, а подросток от взрослого? Все очень просто. Ребенок оперирует временным отрезком в один-два дня. Определение «на следующей неделе» или «через месяц» для него пустой звук. А слова родителей «На следующий год ты пойдешь в школу» не имеет никакой связи с реальностью. Мамы и папы, которые ругают своих детей и пророчествуют, что, если те будут плохо учиться, то будут после школы подметать трамвайные пути, попросту теряют время. Эти обещания полной страданий и мучений взрослой жизни вследствие безответственного отношения в учебе обречены на провал. Детей, на самом деле, пугает не будущность, а «Дед Макарка», который непослушных мальчиков и девочек ворует, сажает в мешок и уносит к себе в темный лес.

А чем же отличаются подростки от взрослых? У них временной период несколько больше, они уже умеют оперировать понятиями «через месяц», «через полгода», даже «через год», но понятия «в будущем» или «через пять-десять лет» у них еще нет. Когда родители советуют, какой ВУЗ выбирать, они приводят в качестве аргумента, чем потом придется в жизни заниматься их отпрыску. Но чадо интересует совсем не то. Ему понятнее и доступнее, что придется изучать, а не кем потом работать. Есть, конечно, исключения – дети, которые хотят с детства стать учителями, врачами, космонавтами. Но таких меньшинство. Не о них речь.

Алла, думая, что перед ней не ребенок и не подросток, а взрослый человек, который осознает последствия своих поступков, все время говорила сестре, что надо подумать о будущем. Но фразы «молодость не вечна», «всегда найдутся те, кто моложе и красивее тебя», «не вечно же тебе щелкать ножницами» вызывали у младшей сестры рефлекторную глухоту. Мила основательно застряла в парадигме «шестнадцать», дальше вакуум.

Варя подросла и уже стала превращаться из подростка в девушку. Алла устала бегать по клиентам, открыла свой кабинет, чтобы принимать пациентов в одном месте, дополнила свою практику баночным массажем, изучила методы Риодараку и Фоля, а Мила все никак не могла найти того единственного, с кем счастливо проживет долгие голы и достойно встретит старость. Она периодически сетовала «К нашему берегу то г…но, то щепки», но это была неправда. В ее фильтрации поклонников был какой-то изъян. Не ей только такие попадались. Это она таких выбирала. Алла, несмотря на практически отсутствие личного опыта, тем не менее, неплохо разбирающаяся в людях, периодически пыталась направить поток отсева в другое русло, но безуспешно.

– Мила, ну чем тебе не угодил Коля? Хороший, спокойный, детей любит, зарабатывает хорошо, – проводила профагитацию старшая сестра.

– Он скучный, – отвечала вяло Мила, качая ногой, сидя на табуретке в кухне, и рассматривая свой педикюр.

– А тебе клоун нужен? Иди работать в цирковое училище. Их там – море Лаптевых.

– Да я не о том.

– А о чем?

– Хочется чего-то такого… – и Мила разводила руками, изображая вселенский объем, и мечтательно закатывала глаза к потолку.

Алле стало понятно, что опять все придется брать в свои руки. Варя уже большая, ей нужна своя комната, от родителей же досталась крошечная двухкомнатная квартирка. В одной из комнат жила она, в другой Мила с Варей. Можно, конечно, было бы продать это жилье, взять ипотеку и купить другое, побольше. Но это только теоретически. Почти все заработанные деньги уходили на аренду ее кабинета и Вариных репетиторов. Большую ипотеку не потянуть, а на маленькую можно взять только квартиру где-нибудь за МКАДом. Как тогда Варя будет добираться до школы? А школа хорошая, еле-еле удалось попасть. Не переводить же ребенка не пойми куда? Так что, выход один – выдать Милу замуж. Но за кого?

Вариант подвернулся совершенно неожиданно. К ней на прием как-то пришла старушка с болями в шее. Алла поставила иголки и попросила посидеть спокойно минут десять. Бабуля сидела неподвижно, но рот у нее не закрывался. Она рассказывала про свои болячки, про одинокую жизнь, позабывших о ее существовании родственников, покойном муже и многом другом. В конце она спросила, не может ли та приезжать к ней на дом? Она уже пожилая, добираться до кабинета ей тяжело. Алла решила было уже отказаться, но пациентка была такой милой, да еще была готова оплачивать сеансы в двойном размере, так что передумала и согласилась. Жила Елена Борисовна не где-нибудь, а в Романовом переулке, в двух минутах ходьбы от Кремля, одна в огромной четырехкомнатной квартире, полностью заставленной антиквариатом. Старушка явно не бедствовала, но была очень одинока. Из всей родни ее навещал только внучатый племянник Илья и то не чаще двух раз в месяц. Сказывался дефицит общения, и Елена Борисовна плотно присела Алле на уши. Рассказала все – и про свою жизнь, и про отца-художника и его друзей, и про дальних родственников. В том числе, и про Илью. Показала несколько альбомов с фотографиями, подробно описывая истории жизни всех изображенных на снимках людей. А еще про то, что собирается подарить эту квартиру и дачу в Малаховке любимому племяннику, чтобы после смерти в имущество не вцепилась родня, которая ее и знать-то не хочет.

Вот тут и родился у Аллы план. Зная, что в тот день в гости к старушке приедет Илья, она прихватила с собой Милу. Елене Борисовне она объяснила, что сестра с ней зашла исключительно потому, что они вместе после этого собираются пойти на выставку в Кремле. Хозяйка только обрадовалась. И Мила ей очень понравилась. Такая хорошенькая, как куколка. Алла немного боялась, что сеанс закончится и надо будет уходить, а Илья так и не появится, но Мила ей невольно подыграла. Сестра увидела в одной из витрин большое количество маленьких забавных фигурок и поинтересовалась, что это такое. Елена Борисовна расплылась от удовольствия и стала рассказывать, как ее дед и отец всю жизнь собирали коллекцию нэцкэ. Очень сетовала хозяйка при этом на современную безграмотность – люди собирают крошечные фигурки, тратят на них безумные деньги, покупают их на международных аукционах, гордятся своими коллекциями, но даже не понимают разницы между нэцкэ и окимоно, хотя это же так очевидно – нэцкэ носили на поясе и в них всегда было отверстие для шнура, окимоно дословно означает «поставленная вещь», то есть крошечная статуэтка, не более. Она аккуратно доставала с полки одну фигурку за другой, ставила на небольшую подставку, чтобы можно было ее рассмотреть со всех сторон, и подробно сообщала, кто мастер, в каком веке она была сделана, и какой глубокий смысл вложил в нее мастер-резчик. Алла из вежливости один раз позволила себе тактично напомнить, что, вроде как, им пора уходить. Но Мила действительно с интересом слушала хозяйку, внимательно рассматривала фигурки и даже что-то спрашивала. Старушка решительно сообщила, что их поход в музей никуда не денется, туда можно наведаться и в другой раз, так что лучше пусть Алла сходит на кухню и сделает всем чай, пока она знакомит милую гостью с коллекцией.

Именно в тот момент, пока Алла отлучилась по хозяйству, и пришел Илья. Она выглянула только на минутку, чтобы представиться и предложить сделать чай и ему, дальше она в процесс вмешиваться не стала. Судя по тому, что рассказала Елена Борисовна о внучатом племяннике, Мила теоретически должна была ему понравится. Риск, что из этой затеи ничего путного не выйдет, конечно, был, но, с другой стороны, а чем она рисковала? Когда Алла же вошла с подносом в комнату, Илья уже поедал ее сестру глазами, но та не обращала на него внимание, поскольку вся была поглощена созерцанием предметов японского прикладного искусства.

– Милочка, деточка, посмотри, какая красота! – заливалась соловьем хозяйка. – Это мастер Хосюнсай Масаюки. Работа середины девятнадцатого века. Я вообще восторгаюсь японской культурой – эти люди абсолютно любые, совершенно утилитарные вещи превращают в предметы искусства. Ведь что такое нэцкэ по своей сути? Брелок на шнурке, а как красиво. Залюбуешься! Я уже не говорю про оружие самураев – катана, это вообще что-то неописуемое!

– А мне вот эта больше нравится, – Мила показала тоненьким пальчиком на фигурку нелепого толстого человечка, который тащил на своем плече огромную рыбу.

– Это мастер Тодзи. Дивная вещь, – с удовольствием отметила Елена Борисовна, посматривая при этом краем глаза на внучатого племянника.

Когда с осмотром коллекции было покончено, они все вместе пили чай и мило болтали. Старушка была в полном восторге, давно она не принимала у себя дома столько гостей. Когда же с чаем и угощениями было покончено и сестры собрались уходить, Илья вызвался их проводить до метро. Выйдя на улицу, Алла быстро попрощалась и, пока Мила не опомнилась, развернулась и пошла в противоположенную от метро сторону, как будто где-то там ее ждал другой пациент.

Так начался роман Ильи и Милы. Он хоть и развивался, но не так активно и не совсем в том направлении, как того хотелось бы Алле.

Мила сидела на табуретке и сладко зевала. Говорить про Илью ей совсем не хотелось. Она так привыкла, что мужчины сами проявляют активность в отношениях и добиваются ее внимания, что просто не представляла, как можно их что-то заставить делать. Да и надо ли?

– Такая квартира его жене достанется. Я посмотрела в интернете, она больше двухсот миллионов стоит! А ей-то за что, этой мегере? У нее и так все есть. Тебе разве не обидно?

– А почему мне должно быть обидно?

– Хотя бы из-за дочери. Ее же можно продать, купить поскромнее или подальше от центра, а Варю отправить учиться за границу.

– Ой, да перестань ты! С чего ты, вообще, решила, что он захочет ее продавать? И, тем более, тратить деньги на чужого ребенка?

– Для того ты и есть, чтобы он захотел!

– Ладно, хватит уже. Поговорю я с ним, только отстань. Вот поедем завтра в командировку, там и поговорю.

Сестра удовлетворенно кивнула. Пережимать ей тоже не хотелось. Мила, несмотря на легкость характера и поверхностность, была иногда фантастически упряма.

Глава 3

– Опять поедешь в свою командировку и будешь пьянствовать там целую неделю? – зло полюбопытствовала жена, бросив на своего благоверного короткий взгляд.

– Даша, ну что ты такое говоришь? Почему пьянствовать? Откуда такие нелепые фантазии? – изумился Илья.

– Это не фантазии, а реальность. Ты вспомни, каким ты вернулся в прошлый раз? Как у тебя вообще совести хватило появляться в таком непотребном виде?

– Каким? Нормальным я был.

– Нормальным? Для вытрезвителя да, ты был абсолютно нормален.

– Да ладно тебе. Выпил совсем чуть-чуть за компанию, а ты забыть уже полгода не можешь.

– Чуть-чуть? Да ты костюм свиньи не успел снять, пока домой летел. Какой там снять, я думаю, ты его в самолете еще и застегнул, а потом еще капюшон с ушками натянул.

– Мне нравится твоя образность. Ты всегда умела красочно и емко описывать события. Надо же, капюшон с ушками! – попытался увести разговор муж.

– Не заговаривай мне зубы! Так напиваться это просто пошло! – негодовала Дарья.

«Вот как есть, Скоба. Прицепилась же. Теперь, пока не улечу, будет меня изводить нравоучениями», – с тоской подумал Илья и посмотрел на часы. До самолета оставалось еще семь часов.

К сожалению, это было воскресенье, и Дарье не надо было на работу, поэтому отрывалась по полной. В будни было немного полегче, хотя в таких ситуациях она начинала выносить мозг заранее, чтобы успеть выплеснуть всю желчь, что накопилась.

Илья Погуляев познакомился со своей будущей женой Дашей еще в институте. Он всегда искренне любил женщин, да и они его тоже. Балагур, заводила, душа компании, да еще очень и очень хорош собой. Девушки охотно принимали его ухаживания, и студенческих романов, пусть и несерьезных, мимолетных, у него было немало. На Дашу он тоже иногда посматривал с определенным интересом, но издалека. Она была очень привлекательная – густые светлые вьющиеся волосы, тонкие аристократические черты лица, стройная фигура с аппетитными округлостями там, где надо. В общем, все было при ней. Но держалась она всегда холодно и отстраненно. И не только по отношению к нему, так вела себя она всегда и со всеми. Так что, даже не находилось повода познакомиться с ней хоть немного поближе. Но это даже как-то будоражило кровь. Как известно, мужчины по своей сути охотники. Для них завоевать и добиться женщины куда как интереснее, как обладать ею. Вот этот охотничий азарт и проснулся в Илье, при виде Дашы.

Как-то раз они вечером пришли на кафедру отработать пропущенные занятия, чтобы получить доступ к сессии, и оказались вдвоем в пустом помещении. Делать одно и то же задании порознь было глупо, и Илья предложил скооперироваться, чтобы ускорить процесс. Даша согласилась. Они быстро выполнили работу, сдали ее преподавателю и собрались ехать по домам. Дорога к метро была одна, так что этот путь они проделали вместе. Пока шли, разговаривали об учебе, зачетах и скорых экзаменах. Никакого флирта, все только по делу. Но начало было положено. Теперь у Ильи появилась возможность иногда подойти к ней, чтобы перекинуться парой слов. Даша охотно с ним общалась, была дружелюбна, но оставалась такой же сдержанной, как и прежде, сблизиться все никак не получалось. Это стало Илью даже как-то заводить. Обычно, у него не возникало проблем в общении с девушками, а тут все никак. Дело пошло на принцип – добиться ее расположения. Начал он банально – с цветов.

Даша всегда приходила на лекции одной из первых и занимала одно и тоже место. Как-то раз она зашла в лекционный зал и увидела на парте напротив того места, где обычно сидела, букет. Сначала она не поняла, что он предназначался ей, и отодвинула букет.

– Это твой? – поинтересовалась она у подруги, которая уже заняла рядом место.

– Нет, твой, – хитро усмехнулась та.

– Не поняла? – удивилась Даша.

– Что тут непонятного? Тебе подарили.

– Кто?

– Не велено говорить, – хихикнула подруга.

Даша озадаченно нахмурилась, но цветы после лекции взяла с собой. Весь день она ходила с букетом и выясняла, кто же ей подарил цветы. Наконец, узнать это ей удалось, и она подошла к Илье.

– Это ты мне цветы подарил?

– Да я, – просто ответил тот.

– Зачем?

– Сделать тебе приятное.

– Спасибо. Но, вроде никакого праздника поблизости нет.

– А, чтобы подарить красивой девушке букет, нужен обязательно праздник?

– В принципе, нет, – протянула несколько неуверенно она.

Илья заметил, что щеки у Даши слегка порозовели, и решил не терять времени даром.

– Может, сходим куда-нибудь после занятий?

– Куда?

– Не знаю. Можно, например, в Центральный дом художника. Там какая-то выставка идет. Не помню, правда, чья.

– Хорошо, – согласилась Дарья.

С этого момента Илья перешел к решительным действиям, постоянно куда-то приглашал, провожал до дома, каждый вечер болтал с ней по телефону. Девушка охотно принимала ухаживания, но не более того. Она упорно держала дистанцию, и сама инициативу не проявляла. Поцеловать ее удалось лишь однажды, да и то в щечку. Как пробить эту стену Илья не знал, но решил, что после сессии все будут обязательно праздновать сдачу экзаменов, и это будет отличный повод, чтобы немного напоить подругу и перейти на другую ступень отношений.

В компанию ее затащить удалось, но пить Даша вместе со всеми не стала. Илья же не хотел отказывать себе в этом удовольствии, тем более, что сессия действительно была тяжелой. Праздновали на квартире друга, родители которого уехали на дачу. Решено было, что молодые люди приносят напитки, а девушки еду. Каждый принес то, что посчитал уместным для такого случая – одни шампанское, другие пиво, а третьи водку. Девчонки нарезали салатиков, настрогали колбаски, кто-то даже нажарил дома котлет и притащил в кастрюльке, обмотанной полотенцем для сохранения тепла. Еды, вроде, было много, но она как-то быстро закончилась в самом начале. Сказывался здоровый аппетит молодых организмов. Поскольку выпивка была разношерстной, к вечеру все, кроме Дарьи, были изрядно навеселе. Пока друзья резвились на кухне, где имелся обширный балкон для легкого променада, она сидела одна в комнате и внимательно изучала книгу с репродукциями французских импрессионистов. Илья зашел к ней и прикрыл за собой дверь. Подсев к девушке, он стал нежно обнимать и целовать ее, несмотря на сопротивление.

– Ну что ты, дурочка, меня отталкиваешь? – прервал он один из своих поцелуев. – Я же тебе нравлюсь. И ты мне очень нравишься. Нам будет очень хорошо.

– Значит так! – Даша резко вскочила на ноги. – Хочешь со мной общаться, забудь о своих феодальных утехах. Если тебе это надо, обратись к кому-нибудь из своих подружек. Вон их сколько на кухне сидит, любая согласится. А я в постель лягу только с мужем. Понял меня?

– Понял, – Илья не ожидал такого яростного отпора и несколько опешил.

Дарья рванула в коридор, схватила сумку и выскочила за дверь. А Илья поплелся обратно к друзьям на кухню. Настроение было испорчено. Не то, чтобы он никогда не получал отказов, такое бывало, но, чтобы так резко и категорично, никогда. Он никак не мог понять такой бурной негативной реакции. Посидев немного из вежливости, он понял, что вся эта веселая кутерьма его уже не радует, и поехал домой.

Проснувшись на следующее утро, он вспомнил всю эту неприятную сцену, но на трезвую голову оценил ее совершенно иначе. А что, собственно говоря, произошло? Целомудренная девушка бережет себя для мужа. Это же хорошо. С одними гуляют, на других женятся. Может быть, Даша – как раз то, что надо, для создания семьи? Это даже хорошо, не надо беспокоится, что за время каких-нибудь длительных его отлучек из дома к жене начнет захаживать в гости какой-нибудь сосед. Ее даже можно одну отпускать на курорт, не страшно, рога не отрастут. И он стал иногда задумываться об их совместном будущем.

С Дашей он объяснился в этот же день. Извинился за свое поведение, сославшись на возбуждающее действие допинга. Обещал, что больше подобного не повторится и впредь он будет исключительно корректен. Попыток он и вправду больше не делал. Да, он встречался с ней, ходил по спектаклям, выставкам и концертам, иногда чмокал в щечку на прощанье, но не более того. Нет, конечно, он не записался в монахи. Периодически он знакомился и встречался с другими девушками. Но с тех пор одно правило было железным – никогда и ни с кем из родного института, чтобы Даша не узнала. Эти маленькие романчики на стороне ничего для него не значили, и он легко и быстро расставался со своими пассиями, пока те не начинали думать, что у них серьезные отношения. К концу следующего семестра он уже точно решил, что женится на Даше. До окончания института оставалось всего полгода, ждать недолго. Вот получат дипломы, и можно будет сыграть свадьбу. Избранница восприняла его предложение руки и сердца благосклонно, но без восторга. Такая реакция слегка обескуражила его, но Илья объяснил ее себе тем, что воспитанные девушки так и должны себя вести, а не виснуть на шее и визжать от счастья. Будущая супруга выдвинула только одно условие – она оставит в браке свою девичью фамилию – Скоба. Илью удивило такое решение, поскольку считал ее неблагозвучной. Но у Даши было иное мнение – фамилия Погуляев звучала слишком двусмысленно и вульгарно, так что лучше оставаться со своей.

Свадьба была под стать реакции невесты – все чинно, спокойно и благородно. Родители невесты взяли инициативу в свои руки – выбрали невесте платье, заказали ресторан и определились с тем, кого надо пригласить. По этой самой причине практически никого из друзей Ильи на ней не было, лимит был выделен только на троих. А у Даши их просто не оказалось. Родители жениха, со своей стороны, тоже старались хоть каким-то образом, кроме спонсорской помощи, поучаствовать в процессе, но долго продержаться под натиском будущих родственников невестки не смогли и устранились. Мероприятие прошло по жесткому протоколу – роспись, два часа на фото, три часа на банкет и все по домам. Даже тамада не нарушил его торжественности – читал нравоучительные стихи и вовремя предлагал поднять бокалы за всех присутствующих в порядке убывания их значимости, не более того. Все, кто по своей глупости или неосведомленности считал свадьбу радостным событием, были только счастливы побыстрей убраться восвояси.

Первая брачная ночь прошла не менее странно. Илья из личного опыта знал, что девушки бывают поначалу стеснительны и зажаты, ничего не знают и ничего не умеют. Чего-то подобного он и ожидал. Но с Дашей было совсем по-другому. Она просто разделась и легла в постель. Когда он начал обнимать и ласкать ее, она лежала не шевелясь, даже рук не подняла, чтобы обнять его. Когда же он перешел к основному действию, и тут ничего не изменилось. Даша была холодна, как голова чекиста. Но хуже всего было то, что она даже не пыталась это скрыть. Ей просто было все равно. Илья решил, что надо как-то исправить ситуацию, расшевелить жену и на следующую ночь попробовал уже более изощренные ласки. Но реакция его поразила.

– Извращенец! – оттолкнула она его. – Делай, что там собирался, и давай спать.

– Дашенька, что не так? Чем я тебя обидел?

– Я не знаю, какой ты там порнухи насмотрелся, но это просто омерзительно!

– Да я просто хотел тебе сделать приятное, – растерялся и расстроился муж.

– Не надо мне этого всего.

– Как же так? А зачем ты тогда замуж выходила и для мужа себя берегла?

– Чтобы ребенка родить. А заниматься этим просто так считаю развратом.

– Господи! Что за пуританские нравы? В каком монастыре тебя воспитывали?

– Не в монастыре, а в нормальной семье! Это ты, похоже, рос в борделе.

Что-то объяснять и доказывать было бессмысленно. Илья продолжал делать попытки разбудить в ней женщину, надеялся, что со временем ей это понравится, она войдет во вкус. Но нет, ничего не менялось. Так прошло два года. Но беременность не наступала, и Дарья обратилась к врачу. Выяснилось, что у нее бесплодие, и детей иметь естественным образом она не может. Врач предложил ей пройти процедуру ЭКО, но она категорически отказалась, считая, что все должно идти своим путем. После этого известия Дарья стала все чаще отказывать мужу в близости, не видя в этой возне больше никакого смысла.

Но это было только полбеды. Как-то незаметно и постепенно жена стала все больше и больше ограничивать свободу Ильи. Она по-прежнему плохо относилась к алкоголю, но если раньше она просто высказывала свое мнение, то теперь стала контролировать мужа и читать проповеди о вреде пьянства, которые иногда продолжались по несколько дней. Сначала Илья считал, что Даша просто заботится о его здоровье, но потом это стало его тяготить. Выпить бутылку пива перед телевизором во время футбольного матча стало в их доме федеральным преступлением. Он пытался поначалу как-то отстаивать свои права, но от этого она только еще больше заводилась, и тогда нравоучительная тирада превращалась в вынос мозга на целую неделю. Потом он понял, что проще уступить и промолчать, дома спокойнее будет. Не то, чтобы он заделался трезвенником, но в кругу семьи он не употреблял горячительных напитков даже на праздники. Но он нашел лазейку – поездки с друзьями на рыбалку или погонять на природе на квадроциклах. Даша его в таких поездках не сопровождала, считая их скучными и неинтеллектуальными. Илье этот экстрим тоже не очень был по душе, зато можно было оторваться – несколько дней пить в хорошей компании и петь песни. Кстати, любительское пение жена тоже считала вульгарным и запрещала исполнение музыкальных номеров даже в душе или под работающий пылесос.

Друзья знали о том, в каких ежовых рукавицах его держат дома, и даже подсмеивались над ним. Как-то раз один из них рассказал анекдот:

«Была компания веселых друзей, которые часто собирались вместе, выпивали, посещали ночные клубы, смотрели футбол. И вот один из них женился. Прошло немного времени, и друзья опять встретились.

– Ребята, а пошли в ночной клуб? – предлагает один.

– Ночной клуб? Нельзя в ночной клуб, – говорит свежеиспеченный супруг.

– Тогда поехали в кабаке посидим? – предлагает другой.

– Кабак? Нельзя в кабак, – опять говорит женившийся приятель.

– Ну, хоть дома посидим, пива попьем? – предлагает третий.

– Пиво? Нельзя пиво, – снова отрицательно качает головой их приятель.

– А ты вообще не жалеешь, что женился?

– Жалеть? Нельзя жалеть».

Все посмеялись, в том числе и Илья, но друзья этот анекдот не забыли и звали за глаза своего приятеля «нельзя жалеть».

Дома после таких поездок он появлялся в таком помятом виде и с таким амбре, что сомнений не оставалось, чем он там занимался. Друзья при прощании подкалывали его: «Сейчас в тебя твоя Скоба вопьется». И были абсолютно правы. Скандал, обычно, был дичайшим. Илья оправдывался и говорил, что выпил совсем чуть-чуть и Даше просто кажется, что он не просыхал несколько дней. Но ее это мало убеждало, и она после длительной нотации наказывала его недельным молчанием. Мужа всегда это очень тяготило, но он продолжал вырываться периодически на свободу, потому что только в это время он был по-настоящему счастлив.

Несмотря на то, что муж и жена закончили один и тот же факультет, карьера у них сложилась по-разному. Дарья после получения диплома очень хотела устроиться на работу по специальности, она была химиком-технологом. Но молодого специалиста в столице никто брать не хотел, а на переезд в другой город не была готова она. Пока она находилась в поиске, ее тетя, владелица антикварного магазина, предложила поработать у нее. Девушка согласилась, все равно других вариантов у нее не было. Оказалось, что у Даши прирожденный талант к делопроизводству – она навела порядок в бумагах, ввела обязательное требование заключать с покупателями и продавцами договора, следила за отчетностью. Более того, она взяла на себя урегулирование всех спорных моментов и конфликтов с капризными клиентами. Параллельно она продолжала искать работу по профессии, бегала на собеседования, но результата все не было. Тем не менее, надежды она не теряла, рассматривая магазин исключительно как временное пристанище.