Текст книги "Ваш «двухлетка»: как понимать и не потерять связь"

Автор книги: Катерина Сорокина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Ваш малыш до двух лет устроен чуть проще – у него развитие поступательное. Если он развивает свою крупную моторику: учится сидеть, то в этот момент его мозг не очень внимателен к развитию речи, скажем, и меньше внимания на этот аспект – всю энергию он направляет на развитие моторики. Потом ребёнок начинает говорить, лепетать – ну сейчас можно немного передохнуть: сидеть научились, ходить ещё рановато – больше внимания обращаем на уровень речи. Эти фазы идут параллельно, но одна выдвигается вперёд, другая может немножко проседать даже, либо остаётся на том же уровне – вот так поступательно мы в развитии движемся.

А вот уже подходя к двухлетнему рубежу, ситуация меняется – практически все функции запускаются в новом качестве, очень быстро развиваются одновременно. Можно представить себе, как до этого мы сидели и подбирали мелодию одним пальцем на фортепиано «ля-ля», а теперь мы взяли и вдруг начали делать аккорды двумя руками «та-да-да-дам» – это требует совершенно другого уровня внимания, координации пальцев, осознание многомерности звуков, которые одновременно издаются, новой гармонии между ними. И вот здесь, опять же, есть сложности, потому что пока у ребёнка не хватает оперативной памяти на эту координацию: всё развивается, а функции управления, регуляции ещё отстают в развитии – есть некоторый диссонанс развития. Из-за этого происходят «эмоциональные аварии», истерики, срывы, негативизм, сопротивление и масса других поведенческих симптомов, которые выражают это развитие.

Ещё есть такой аспект развития, как неравномерность. Нам было бы просто, если бы мы понимали: вот ребёнок с утра встал, наполнен энергией, сейчас научился этому – занимался развитием крупной моторики, потом мелкой, потом чем-то ещё… Ничего подобного! Есть «взрывные» моменты, есть моменты относительного затишья. Потому что, представьте себе: Вы вышли с ребёнком на улицу, на детскую площадку – всё более-менее спокойно, равномерно, ребёнок в состоянии баланса. И дальше он сталкивает на этой площадке с какой-то самой обыденной – любой, не важно какая она – ситуацией, которая запускает у него скачок развития. Например, мальчик отобрал у него лопатку, собачка соседки выскочила и сказала «гав», он залюбовался красотой снегиря на ветке – не важно, что, но в этот момент произошли какие-то набранные количеством качественные изменения, и он осознал, что вообще есть другие люди, другие мальчики – не только я. Это нам очевидно, но для него это может быть первооткрытием – у него всё время такие «великие географические открытия» внутри, и происходят они скачкообразно. А, следовательно, этот мальчик может у меня что-то отобрать, может быть агрессивным, но может быть и интересным – вот уже внутренний конфликт, который психика пытается решить. «Да, он, редиска такая, отобрал у меня лопатку, но у него есть интересная машинка, и меня всё равно к нему тянет», и при этом разворачивается что-то ещё – «я могу дать ему отпор». Всё это на уровне развития создаёт целые «взрывы», и такая ситуация строит множественные новые соединения между клеточками-нейронами – нарастают нейрональные связи, мозг ребёнка растёт быстро.

К чему это ведёт? На это нужна энергия. Попробуйте построить что-то, да ещё включите это под напряжение 220 – это требует много сил. Следовательно, ребёнок на такие «марш-броски» развития – он их не планирует, но они с ним происходят, случаются – тратит энергию, то есть вот уже упал уровень сахара в крови. И у ребёнка третьего года жизни достаточно часто бывают «эмоциональные аварии», связанные с чисто физиологическими факторами, изменениями на уровне биохимии. Он голодный, он злой – он не согласен теперь со всеми Вашими предложениями: ни гулять, ни уйти с прогулки, ни поделиться лопаткой, ни отстоять её обратно – пошла сложная реакция, потому что энергии не хватает. Да, он поест, поспит, успокоится – Вы «проварите» этот эпизод, он интегрирует все эти новоосознания: найдёт им место внутри своей психики. Происходит это в большей степени бессознательно, хотя Вы можете помогать ему: чем больше Вы с ним разговариваете, обсуждаете, описываете – не важно насколько хорошо, Вам кажется, он Вас понял – это помогает интеграции новых впечатлений и, соответственно, освоению этих новых возможностей. Но для мамы это может звучать как нонсенс – «Мы только что покушали, почему он опять хочет есть? Мы только что хорошо выспались, почему он опять хочет спать? Почему он устал, от чего тут можно уставать, ведь мы только что вышли на прогулку?» – тем не менее, эти скачки развития выбивают очень много энергии и вносят дисбалансы.

По поводу многоаспектности приведу метафору. В развитии ребёнка есть так называемые «сензитивные периоды» (как раз в возрасте 15–40 месяцев они происходят просто один за другим, а иногда и одновременно, накладываясь друг на друга). Это периоды, когда у ребёнка есть огромное вероятностное окно, в которое он затягивает массу информации от внешнего мира, и формирует тем самым некие новые возможности своего организма, мозга, психики, когнитивные функции и так далее. Как мы можем себе это представить?

Представьте, что в городе построили новый микрорайон, и сейчас нужно понять, где проложить электросети. Наш мозг – это электросеть, наша нервная система – это электросеть: наш мозг генерирует некоторое количество энергии, но он же её и потребляет – нейрональные соединения пропускают импульс, они загораются буквально как гирлянды новогодние. И всё это обеспечивается энергией, которую вырабатывает наша нервная система. Наш организм покушал, поспал, погулял, подышал – есть некоторые ресурсы организма, которые он вырабатывает, и которые тратит. Так вот если сравнить наш организм с городом, то вот в городе раз – и построили новый квартал = строится новая функция мозга. В этом квартале сначала включается полная иллюминация: там избыточное количество освещения, потому что нам надо понять, по каким улицам будет оживлённое движение, по каким улицам вообще никто не ходит – какие нейрональные связи задействованы. Это зачем нам нужно? Потому что опыт нашей жизни может быть совершенно разный – кто-то живёт в центре Москвы, кто-то бегает с копьём, охотится на тигра в лесах Амазонки – и это разный опыт.

Ребёнок чем-то пользуется, чем-то нет, но для того, чтобы суметь ко всему приспособиться – где бы он ни оказался, к чему бы ему ни нужно было бы приспосабливаться, и есть вот эта избыточность. И любой критический период – это как раз период этой избыточности, траты энергии. Всё, что окружает, вся среда – под бдительным вниманием нервной системы: она вся воспринимается, вся пересчитывается – это очень-очень большой расход. Со временем, когда мы переваливаем через пик возрастного кризиса, наш мозг уже может провести некоторую статистическую аналитику. Вот эти связи используются каждый день – каждый день мама водит чистить зубы: надо чистить зубы, мы чистим зубы – мозг учится чистить зубы. Но ситуация, когда у нас не было щётки, и мы чистили зубы пальцем, была только один раз – и этот опыт вообще не актуален. А какого-то опыта, который есть у индейцев Папуа, у нас вообще нет, и, соответственно, там нам «электроснабжение» этих связей не нужно. Поэтому начинается уже пересчёт: что-то демонтируется, что-то переходит в экономичный режим, и такой избыточный расход сворачивается – мы выходим из кризиса, уже перейдя на больший «автопилот». Всё мы исследовали – мозг просчитал, он уже берёт это как шаблон по умолчанию – мы выбрали этот шаблон через опыт. Я, конечно, утрирую – всё гораздо тоньше и сложнее. И таких запускаемых районов много, иногда они накладываются – и ладно, если такой запускаемый район один в городе, а если мы запускаем сразу 5-7-10, то это уже «ой-ой-ой» – сразу идут срывы, в том числе и соматические: ребёнок может начать болеть, если не хватает энергии – иммунная система тоже одна из «статей расхода».

Поэтому Вы должны понимать, что «турбулентность» возможна, нормальна, это естественно – будут какие-то срывы, небалансные моменты. Это не значит, что с Вами или с ребёнком что-то не так, это значит, что вы вошли в какую-то «зону турбулентности» и вам нужно как-то в ней стабилизироваться – как, мы будем говорить ниже – и выйти из неё, с пониманием, что же вы сейчас строили, построили и зачем это нужно.

Новые возможности, которые ребёнок осваивает, влекут за собой новые психологические вызовы для него. Потому что когда ты, например, понимаешь, что ты можешь не просто стоять рядом с мамой, а ты можешь куда-то бежать – это классно, ты начинаешь это исследовать. «Ух ты, я действительно могу бежать, у меня ноги бегут! Ух ты, мама может действительно за мной не успевать! О, я могу добежать до того интересного дерева, но, добежав до дерева, я вдруг понимаю своё полное одиночество: что мамы-то рядом нет, что я вообще-то могу убежать, но, убежав, могу и потеряться! А потом я вижу, что из-за этого дерева выходит собака с меня размером – ой, она может меня съесть, наверное?!» – то есть ребёнок чувствует свою всё большую и большую уязвимость – есть некоторые психологические вызовы. Да, я могу хотеть так много, но не всё мне можно, и я не знаю, как мне справиться с собой, потому что регуляторные механизмы ещё не работают. Соответственно, это будет определённой нагрузкой на психику ребёнка.

Здесь хочу сказать по поводу интеллектуального развития – про него будет отдельная глава, но тем не менее – современные родители часто стремятся именно к интеллектуальному развитию ребёнка, и даже преуспевают в нём: всяких методик «понаделали» очень много. Но я часто вижу ту же задержку в симбиозе в связи с тем, что интеллектуальное развитие ребёнка опережает его психологическое развитие и он слишком рано начинает понимать сложность этого мира, но не может с этим психически справиться. Где-то после 4 лет ребёнка настигает осознание темы смерти, но он об этом не думает, ему это неинтересно, он на это не обращает внимание, когда ему 2 года. Но если мы слишком стимулируем его развитие, то он может задаться какими-то вопросами, на которые его психика пока не готова давать ответы, не готова держать этот удар, выносить эту нагрузку. Для ребёнка это становится очень пугающим, очень сложным – это «не вмещается» в него, и вот он уже боится, и вот он становится робким, он тянется избыточно к маме, и вот ему не хватает энергии дерзновения: он ничего нового не пробует. Поэтому нам важно, чтобы мы нигде это развитие не форсировали, чтобы оно шло равномерно. Оно и так по возрастному периоду неравномерно по природной программе – не надо создавать искусственно ещё большую «турбулентность».

Возрастные кризисы сменяют друг друга – в первые три года жизни очень быстро и очень много. Чаще всего, возможно, Вы слышали про «кризис 3 лет», но на самом деле он не единственный. Есть «кризис года» – он связан со способностью ребёнка самостоятельно перемещаться и, соответственно, взаимодействовать с внешним миром – он идёт, пробует, делает, достигает, и он хочет это делать. Второй кризис – это «кризис 2 лет», появления «Я»: я могу не просто всем манипулировать, но есть тот, кто это делает, кто что-то хочет или не хочет. «Я» рождает ещё исследование «Моё» – тут всякая жадность появляется. И далее следует уже «кризис 3 лет», более нам известный – у этого «Я» возникает желание что-то делать самому: не просто действия, а «я есть и хочу сам».

У каждого кризиса свои сложности, свои задачи, свои вызовы. Очень важно понимать, что кризисы – как уровни игры: мы не можем перейти на 5-ый уровень, не пройдя все предыдущие – они идут один за другим. Иногда мы какие-то возрастные кризисы можем пропускать, «затирать». Например, мама вполне может сбить кризис года, избыточно озаботившись безопасностью ребёнка – не давая ему свободно перемещаться, не давая ему взаимодействовать с внешним миром: вот тебе игрушки, а кастрюльки трогать нельзя, вот ты сидишь в манеже, мы ходим за ручку отсюда досюда, но «шаг вправо, шаг влево – побег». Иногда забота о безопасности ребёнка заставляет нас его ограничивать в этот период. Очень важно понимать, что у годовалого ребёнка есть огромная потребность всё щупать, трогать, исследовать, и наша задача – просто сделать это безопасным. Я обычно рекомендую, как только ребёнок начинает лезть везде, – понятно, что может быть чревато какими-то небезопасными моментами, – чтобы мама села на попу на пол и посмотрела вокруг себя в каждой комнате, что видит её ребёнок: если это только ножки от столов и стульев, то этого мало для его развития, согласитесь. Что он из этого может трогать, а что здесь есть опасного, и я могла бы это предусмотреть – сделать что-то для безопасности: убрать мебель стеклянную или с острым углом, закрыть розетки. Но ребёнку нужны объекты для исследования. Поэтому Вы, конечно, увидите и контейнер с чистящими средствами, которыми Вы пользуетесь, и ребёнок тоже хочет ими пользоваться – это опасно для него, и Вы убираете всё это. Но ничто не мешает Вам купить ещё один контейнер и сложить в него 5–6 баночек, бутылочек из-под того же детского шампуня, кефирчика – с чем ребёнок может безопасно взаимодействовать, можете их даже регулярно мыть, если боитесь, что они пачкаются. И это будет то, с чем ему можно играть. Да, Вы не дадите ему играть с посудой, которая на плите, потому что она может быть горячей. Но Вы можете оставить ящик, в котором лежат кастрюли, крышки, сковородки, с которыми можно играть. Да, Вы уберёте ножи, но Вы оставите ложки, которыми можно черпать крупу из той самой кастрюли. Ребёнок хочет всё исследовать, ему нужно это. Более того, на протяжении этих первых лет жизни практически любое действие ребёнка продиктовано не его дурной натурой, не его какой-то вредностью или бессознательностью – оно продиктовано природным механизмом развития. Если Ваш ребёнок начинает делать что-то – это повод задуматься, что ему это надо. Но если оно небезопасно, нарушает Ваши какие-то личные границы, то надо придумать: не здесь – где, не так – как, не сейчас – когда – найти безопасные способы удовлетворения этой потребности, которые будут помогать ребёнку развиваться. Если Ваш ребёнок с завидной регулярностью – я наблюдала это тысячи раз на занятиях в группе – например, лезет на стол, на стул, на какой-нибудь шкаф, на окно – они в определённый момент лезть начинают. Что делают мамы, снимая: «Ай-яй-яй, это опасно, не ходи туда!» – две секунды – ребёнок снова лезет туда. Мама его опять ругает, но он снова лезет, и в конце концов мама срывается, кричит, шлёпает – делает что-то, за что ей потом стыдно – ребёнок ревёт, но продолжает снова лезть к окну. Вот если ему нужно лазить, то Ваша задача – придумать где, когда, в каких условиях это можно делать. Делаете какую-то «лазалку», покупаете детский спортивный комплекс, строите из домашней мебели и регулярно с ним там лазаете под Вашим присмотром – как-то безопасно, положив на пол мат, подушки или что-то ещё. Ваша задача – продумать безопасность. Но всё, что ему хочется делать, он должен делать.

Ну и соответственно, если мы не проходим какой-то кризис, то, когда открывается это потенциальное следующее окно, следующий возрастной кризис, то не пройденные подтягиваются сюда же, представляете! И так кризис – это огромная нагрузка, а тут получается двойной или тройной – сразу все. Некоторые мамы на этапе кризиса 2 лет пытаются тоже как-то от него уйти, потому что конфликтность с ребёнком, которая возрастает в этот период, им не нравится. И, в принципе, в 2 года Вы можете все его «хочушки» удовлетворить, а Луну с неба он ещё не догадался попросить. Но однажды Вы придёте к тому, что он и её попросит – и конфликт всё равно будет. Но, не тренируя его способность проживать фрустрацию, проживать конфликт, Вы уводите его от нарабатывания тех регуляторных механизмов, которые помогут ему пережить в 3–4 года, когда он поймёт, что есть Луна в небе, и он тоже её хочет, этот фрустрирующий опыт – потому что в любом случае никогда и ни за что это не получится. Поэтому убегание от кризисов ведёт только к усугублению их амплитуды и глубины тяжести.

Кризис всегда индивидуален по времени для каждого ребёнка, потому что даже морковки на грядке растут по-разному, а люди – тем более. Разная генетическая предрасположенность, разные типы темперамента, разные условия – не смотрите на других детей – разброс будет примерно около полугода. Даже те этапы, про которые мы говорили, будут относительно условными – Вы видите, там большой промежуток времени в них заложен: где-то в это время Вас настигнет. Примерно 3–6 месяцев – эта синусоида, по которой мы проходим с ребёнком в период возрастного кризиса: начинаются предвестники, начинается чувствительность, потом пик, когда всё сложно, и постепенно всё легче начинаем справляться – свои регуляторные механизмы уже нарабатываются, и ребёнок из кризиса постепенно выходит. Где-то в целом на это уходит около 6 месяцев. В этом плане действительно сложно, потому что год, два, три – если учесть, что полгода это может длиться, то они прям сильно «накрывают» – Вы почти не успеваете «вынырнуть и подышать». Очень важно, чтобы Вы не ушли в перманентный конфликт. Ребёнку нужна Ваша поддержка, ему нужно проходить опыт безопасно – это значит с поддержкой любящего, заботливого взрослого – только тогда будет успех.

Физическое развитие

Здесь мы будем говорить про развитие крупной и мелкой моторики. Что это такое? Зачем это нужно? И как это развивать?

Ребёнок раннего возраста целиком и полностью существо в первую очередь телесное, материальное – его мышление, эмоции, психика, высшие психические функции развиваются именно на основании развития тела. Поэтому если мы будем стремиться только к интеллектуальному развитию, у нас ничего не получится хорошего – важно, чтобы ребёнок развивал тело. Его исследование мира в эти годы зависит именно от развития моторики и развития органов чувств. Благодаря этому он получает от внешнего мира информацию, которая и ложится в основу его дальнейшего интеллектуального и когнитивного развития. Конечно, эти процессы происходят параллельно. Но, чтобы Вы прониклись тем, насколько важно развитие моторики, я приведу Вам пример, как это всё взаимосвязано.

Достаточно часто сейчас родители и педагоги жалуются на то, что дети, которые приходят в школу, в принципе, умеют читать, но читают очень плохо – в смысле, не хотят читать, устают быстро, читают с ошибками, или прочитав текст достаточно быстро, хорошо сдав технику чтения, они не могут удержать смысл этого текста, пересказать его или составить по нему план. И кажется, что это всё совсем-совсем не про моторику. Но как показали определённые исследования учёных, которые смотрели деток с нарушением чтения, – оказывается, у многих из них плохо развиты мышцы шеи. Казалось бы, при чём тут шея? Мы же про читать, про высшую психическую функцию человека: возможность распознавать символы и присваивать им значение – но не всё так просто. Если кто-то из Вас имел опыт попыток читать в автомобиле, который движется по бездорожью, то Вы представите себе те ощущения, которые испытывает ребёнок при чтении, если у него недостаточно сформированы мышцы шеи. Помните: когда всё время прыгаешь, у тебя шея как раз в разных направлениях движется, и это мешает фокусировке зрения, и, соответственно, быстро начинает болеть и кружится голова – читать совсем не хочется. Никто из нас не любит читать на заднем сиденье джипа, который едет по бездорожью – это практически невозможно: мы быстро от этого утомляемся, и этим заниматься мы, соответственно, не очень склонны. Дети устроены точно так же. И это только один из аспектов. Такое же значение имеет и развитие руки – не только «пинцетный захват», но и в целом возможность управлять руками и ногами, согласованность всех движений, распределение последовательности действий рук и ног, управление своими мышцами и их укрепление – всё это имеет огромное значение для разных аспектов жизни, не только для того, чтобы ребёнок стал спортсменом, хорошо бегал, прыгал.

Развитие носит целостный характер, хотя и включает разные аспекты, но это целостный процесс – как оркестр. Во многом то, как ребёнок управляет своим телом, является неким «дирижёром» тех остальных видов развития, которые мы будем рассматривать. Поэтому без моторики ничего не получится, без моторики ребёнку сложно – с ослабленным тонусом либо с гипертонусом будут разные сложности. Почему ребёнок маленький так много хочет двигаться? Потому что развитие тела – это основа развития его мозга и всех остальных более сложных функций.