Текст книги "Три правила ангела (СИ)"
Автор книги: Катерина Снежинская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
Глава 14
Хуже утреннего, а, главное, неожиданного звонка работодателя может быть только неожиданный утренний звонок работодателя, раздавшийся, когда работник валяется в его, работодателя, постели. Ну, пусть кровать не совсем его, а сына, но сын то точно его. То есть её. В общем, на раскалённой сковородке Ленка бы точно чувствовала себя уютнее. Она уж и в одеяло с головой закуклилась, оставив снаружи только собственный нос, да руку с телефоном, и колени к груди поджала так, что дышать почти невозможно, но лицо всё равно горело, как нахлёстанное, а никакого разговора не выходило, хоть плач. На радостное щебетание Элизы Анатольевны Старообрядцева только и могла выдавить, что «угу» и ещё «ага», иногда глубокомысленное «м-м». И, главное, совсем не получалось понять, о чём это Максовская мать говорит, только и помнилось, что она мать и именно Макса, а гнусная преступница Ленка совсем никаким не чудом, а вовсе даже по собственной воле очутилась в постели сына этой самой матери… Ну а дальше по кругу.
Тут ещё этот самый Макс, виновник невыносимых страданий, на пороге комнаты изволил явиться: голый по пояс, а всё что ниже розовеньким полотенчиком прикрыто; на ногах вязаные тапочки с помпонами; волосы мокрые и всклокоченные; в руках кружка в клеточку. Красавец мужчина! Мечта просто.
Красавец мужчина постоял в дверном проёме, прихлёбывая из своей клетчатой кружки, полюбовался Ленкиными мучениями, потом решительно подошёл, отобрал телефон, послушал, что там маменька журчит и как сказанёт:
– Мам, мы толком ещё не встали, даже кофе не пили. Давай ты через часик перезвонишь, лады?
С такого Старообрядцева окончательно залезла под одеяло, мечтая немедленно, вот не двигаясь с места, умереть. К сожалению, помереть никак не получалось и многозначительная тишина, повисшая даже не в трубке, а во всём мире, слышалась и из-под одеяла.
– Она тебе перезвонит, – сообщил сверху Макс. – Вылезай.
– Не вылезу, – поклялась Ленка.
– Почему? – Дивный вопрос! Дивнее придумать сложно, даже если очень напрячься. – Я завтрак приготовил.
Девушка отогнула уголок одеяла и осторожно принюхалась. Ещё когда её проклятый телефон разбудил Лене почудилось, что пахнет горелым. Оказалось – не показалось, воняло гадостно, на всё квартиру и не горелым, а, скорее, палёным, с этакой ноткой плавленого пластика.
– Да, тосты я спалил, – безмятежно сообщил Макс.
– Как? – тяжко поразилась Ленка, от удивления выкарабкиваясь на свет божий.
– Вместе с тостером, – вежливо пояснил Петров.
– Молодец, – осторожно похвалила его Лена.
– Я в курсе, – хладнокровно отозвался Макс. – Но яичницу, по-моему, есть можно. Если замазать кетчупом, то горелого почти не видно. Правда, к ней лопатка прилипла.
– Какая лопатка?
– Синенькая. Лен, вставай. Мне через сорок минут уже выезжать надо.
Ленка послушно полезла, волоча за собой одеяло, которое было огромным, просто каким-то гигантским, и волочиться не желало, зато тянуло за собой и подушки, и простыню, превращая задуманный незаметным отход к ванной практически в демонстрацию.
– Ты что делаешь? – поинтересовался Петров.
Ну что тут скажешь? Видимо, Светланка всё-таки права: все мужики, даже лучшие из них, тупы и недогадливы по природе своей. Или дело в ней, в Старообрядцевой? Вон в фильмах героини одеяла не стаскивают, выпархивают из кровати бабочками при полном параде, в сексуальных чулочках, напомаженные и причёсанные. Степашка, наверное, так сумела бы, а вот Ленке не дано, так и придется доживать чучелом и никакой тебе утренней сексуальности.
– Ты чего? – Макс присел перед ней на корточки. Очки он нацепить успел, а вот полотенчико на что-нибудь поприличнее сменить так и не додумался. – С чего реветь собралась?
– Ещё не хватало! – независимо прогундосила Старообрядцева, с трудом сглатывая горький ком собственной никчемности.
– Ты ненормальная, в курсе? – спросил Петров и тут же, без всяких переходов, выдал: – Про какую доверенность ты спрашивала Гамлета?
– Доверенность? – растерялась Ленка, барахтающаяся в пучинах своей некудышности и ни к каким доверенностям, понятное дело, не готовая.
– Ты спрашивала у моего адвоката, не говорил ли я о доверенности, – как-то очень твёрдо, разделяя слова немалыми паузами, процедил Макс. Он даже в лице переменился, прямо как в книжках пишут, вот только что было одно лицо, а стало другое, хоть и человек тот же. А, может, и не тот. Этот Петров смотрел не зло, не угрюмо, а… ледяно. Этому было совершенно плевать, что там Ленка чувствует, ему просто нужен ответ, причём правдивый, иначе станет хуже, гораздо хуже, так, что и представить непросто. – О чём шла речь, Лена?
Старообрядцева молчала, судорожно пытаясь сообразить, как бы так ответить, чтобы хуже всё-таки не стало.
– Ясно, – отстранённо, даже равнодушно, подытожил Макс. Хотя, наверное, уже никакой не Макс, а вовсе Максим Алексеевич. – Ключи от материной квартиры оставь на столе. Надеюсь, дубликатов не сделала?
Ленка кивнула, а потом помотала головой. Что это такое происходит, сообразить никак не получалось, понималось только: беда пришла, она совсем уже близко, вот-вот грянет и тогда…
Старообрядцевой было лет пять, а, может, и того меньше, когда над Мухловом первый раз даже на памяти местной старожилки Фёдоровны разразилась сухая гроза. Но Лена и сейчас отлично помнила свербящий нос запах озона, ненормальный розоватый свет – казалось, светился воздух – и серенево-чёрное небо над Мухлонькой, расчерченное беззвучными, но оттого ещё более жуткими молниями. И чувство собственной незначительности, букашечности помнила тоже. «Ну всё, капец!» – сказал тогда сосед Колька и в сердцах сплюнул на сухую до каменности землю.
Капец и впрямь случился, после грозы загорелись торфяники и Мухлово даже собирались эвакуировать, село оказалось почти в кольце пожаров, но как-то обошлось.
Сейчас, наверное, не обойдётся.
– Давно ты с Андрюхой знакома? – всё тем же равнодушным тоном спросил Макс.
Ленка пожала плечами, не сразу поняв, о ком идёт речь, а потом, сообразив, промямлила:
– Да сколько с тобой. Почти.
– Выметайся, – приказал Петров. На Лену он теперь не смотрел, в шкафу копался, кажется, рубашку выбирал. – И добрый тебе совет, больше не попадайся мне на глаза.
Старообрядцева опять кивнула, сползла с постели, оставив одеяло в покое, подобрала разбросанные по полу шмотки и вышла, тихонько прикрыв дверь. За спиной что-то грохнуло, наверное, Макс врезал по стене кулаком, а, может, швырнул тяжёлым.
– Ты пригляди за ними, ладно? – тихонько попросила Ленка выглянувшего в коридор Люка. Кот глянул на неё удивлённо и не очень-то довольно. – И сам не пропадай.
Рыжий никуда пропадать явно не собирался, да и вообще не понимал всех этих людских фанаберий. По его глубокому убеждению жизнь была не такой уж плохой штукой и в усложнениях не нуждалась совершенно.
***
Когда на улице холодно, но промозгло, серо, нет ничего лучше, чем надеть собственноручно связанные носки – особо хороши из собачьей шерсти, – старый, совсем растянутый, заношенный до мягкости свитер и залезть с чашкой горячего чая под плед. А когда и на сердце так же промозгло и серо надо взять в компанию задушевную подругу. Некоторые советуют ещё и бутылочку чего покрепче, но с этим стоит быть поосторожнее, потому что с «покрепче» обычно получается «как пойдёт», может ещё хуже стать, особенно если подружка и впрямь задушевная. Тогда вместо здорового сочувствия выйдет сплошной рёв дуэтом и это уже никакое не лечение, а наоборот, сплошная депрессия, штука весьма модная, но, в общем, бесполезная, порой даже вредная.
Правда, подруг тоже стоит выбирать с умом, а то получишь вместо поддержки накручивание хвоста. Куда это годится?
– Дура ты, Ленка! – вынесла безапелляционный вердикт Светланка. – Дура и уши у тебя холодные.
Старообрядцева лишь вздохнула в ответ. Нет, это определённо никуда не годилось. Даже в ворота не лезло.
– Ладно, – смилостивилась подруга, – давай разбираться по порядку. Чего ты у адвоката про эту доверенность спрашивала? Только чётко, ясно и конкретно.
– Я не помню конкретно, – покаялась Ленка.
– Тяжело с тобой, – призналась Светланка, заглядывая в чашку, будто по чаинкам гадать собралась. – Ну, валяй хоть приблизительно.
– Да я просто у него спросила, не спрашивал ли Макс про доверенность. И всё.
– И ты не говорила, что этот твой красавец Кобель просил её найти?
– Он Мерин, а не кобель. В смысле, Мерин. Между прочим, ты об этом прекрасно знаешь.
– Одно другому не мешает, – припечатала Светланка. – Ему уж точно. Так не говорила?
– Нет.
– А почему?
– А зачем?
– Конструктивно, – хмыкнув, оценила Светланка.
Помолчали, прихлёбывая маленькими глоточками горячий чай с малиновым листом – тоже проверенное, но сейчас почему-то не работающее средство утешения.
– Нет, ну всё-таки ты мне объясни, – не выдержала темпераментная подруга, – почему не сказать-то?
– Да зачем? – Ленка снова вздохнула, пристроив чашку на колено, которому немедленно стало тепло и даже хорошо. – Я в их делах ничего не понимаю и не разбираюсь. Если б эта доверенность и впрямь была Максу нужна, то он бы попросил Гамлета Натановича её найти. А тот бы справился сам или мне передал, верно? Адвокат ничего такого не говорил, удивился, когда я намекнула.
– Ну да, намекнула! – лошадью фыркнула Светланка.
– Как умею, – огрызнулась Старообрядцева. – Суть в том, что им моя помощь не требовалась. И чего тогда мне в их дела лезть?
– А почему не сказала, что Андрюха её ищет? Ведь похоже, что он что-то такое за Максовой спиной плетёт.
– Может, плетёт, а, может, и нет. Ну сама подумай! Они друзья с детства, даже больше, вон сколько вместе работают. Без меня не разберутся? А то ещё получится, что я вроде как ябедничаю. Макс ещё подумает, будто я их поссорить хочу. Или на самом деле поссорятся из-за меня. Кому это надо?
– Детский сад какой-то! – возмутилась Светланка. – Вторая четверть.
– Да ничего и не детский, – поморщилась Ленка. – Вон у нас в Мухлове, Ольга Степановна с Верунькой тоже не разлей вода были. Верунька по дружбе и доложила, что муж Степановны с Машкой роман крутит. И что вышло? Муж с женой разобрались, а Верунька крайней осталась, главным врагом всем. Теперь с ней ни Ольга Степановна, ни муж её, ни Машка даже и не разговаривают. Тем более, что на самом деле он не с Машкой, а со Светловой крутил.
– Ничего не поняла, но суть уловила, – призналась подруга. – Ладно, допустим, не хотела ты между ними встревать. Если так подумать, даже мудро, хотя дурь, конечно. Но Максу-то почему это не объяснила?
– Потому что… – Ленка запрокинула голову, опершись затылком о спинку дивана, но слёзы всё равно давили на глаза, жгли, как будто наказывая. – Потому что он мне не верил, понимаешь? И вчера, когда у него в квартире… И ночью. И даже утром, когда завтрак готовил, а потом с матерью разговаривал. Вот всё это делал и не верил. Подозревал фиг знает в чём-то. Как так можно? Это ведь даже не враньё, это… Не знаю, как назвать!
– А ты хочешь, чтобы он тебе с ходу доверился, аки невинная дева гусару? – скривилась Светланка. – Да такие мужики, как Макс, привыкли даже на собственный хвост оглядываться. И вон всё равно в СИЗО оказываются. – Подруга сложила пальцы решёткой и поморгала через неё на Ленку. – Чего ты хочешь?
– Да нельзя же… спать с человеком, которому совсем не веришь! – почти крикнула Старообрядцева и ткнулась носом в сгиб локтя, сердито сопя в щекочущий рукав свитера. Слёзы никак пропадать не желали, жгли и жгли, даже пролились немного. – Я же его не просила. Уж как-нибудь обошлась бы.
– А как тебе такой вариант, Макс надеялся, что хоть ты ему всё просто объяснишь и окажешься ни при чём? Его ж со всех сторон обложили.
– Если так, то надо было сразу сказать, а не притворяться!
– Да, мать, это уже диагноз, – задумчиво протянула Светланка. – Причём летальный. Знаешь, что я тебе скажу? Принципы в наше время иметь вредно. А принципы, помноженные на девичью гордость даже и опасно. Для душевного здоровья особенно. И совсем уж губительно для плодотворной личной жизни.
– Ну и ладно, – буркнула Ленка. – Я вообще решила в Мухлово вернуться, нечего мне тут делать. Всё равно актрисы из меня не получилось и не получится. Да и из магазина наверняка давно уволили. Вот только придумаю, как с дядей быть и уеду. Может, он согласится к нам перебраться. Чего ему тут одному-то? Ещё и опасно теперь.
– Тоже верно, – взгрустнула Светланка. – Не у всех же выходит. А там выйдешь замуж за какого-нибудь Кольку или Васятку, нарожаешь десяток Васялят, будишь их кормить экологически чистыми продуктами.
– Авокадо, – подтвердила Ленка. – В нём много полезных микроэлементов.
– Хорошие, наверно, в Мухлове авокадо вызревают, – размечталась подруга.
– Кстати, об авокадо, – Старообрядцева вытерла о рукав подозрительно хлюпающий нос. – Помнишь ту тётку, которая с ним ко мне пристала? Мы ещё тогда по телефону с тобой разговаривали. Я вот до сих пор понять не могу, откуда она на заднем дворе-то взялась?
– Это позади вашего магазина, что ли? Так там в заборе дырка есть, просто её за мусорными баками не видно. Водилы с автобазы блок вынули ещё в совковые времена, за водкой тишком бегали. Ну, когда ещё спиртное с одиннадцати утра только продавали и того не купить было. Про дырку-то все знают, через неё до магазина ближе, чем по проспекту. А чего ты вдруг про тётку-то вспомнила?
– Какую тётку? – на полном автомате переспросила Ленка, таращась на собственное отражение в полированной дверце шкафа. – Светланк, я, кажется, всё поняла, – зачастила Старообрядцева, спотыкаясь о слова. – Ну конечно! Со старых времён всё осталось и об этом все знают! Не с неба же они свалились!
– Кто? – опешила подруга.
– Да драгоценности же! – шёпотом крикнула Ленка.
– Ну всё, готово дело, – горестно подпёрла кулаком щёку Светланка, – таки она сбрендила.
***
Всю правоту задушевной подруги Ленка осознала, уже выскочив на улицу и едва не протаранив собой машину. Просто так совпало: и джип хозяин припарковал очень удачно, у самого подъезда, и лужа, ещё вчера плескавшаяся у ступенек, успела превратиться в миникаток, вот и поехал ботинок, а Старообрядцева завалилась на тёплый автомобильный нос или как он там называется.
– Точно, сбрендила, – самокритично оценила Ленка, поправляя съехавшую на лоб шапку.
– Залезайте! – гостеприимно, хоть и глуховато, предложил из-за таинственно темнеющего лобового стекла Андрей, ещё и приглашающе рукой помахав.
– Тебя только и не хватало, – под нос пробормотала Лена, пытаясь собрать вместе разъезжающиеся на голом льду ноги. – Вот всё у нас было, а тебя не хватало.
– Между прочим, я всё слышу, – по-прежнему глухо, будто он не в машине, а в бочке сидел, сообщил красавец.
– Вы опять тут меня ждёте? – повысила голос Ленка, хотя ей только что сообщили, что слышат её прекрасно и без всякого усиления.
– Вообще-то нет, – Андрей наконец-то догадался вылезти наружу, но далеко уходить не стал, встал, облокотившись о приоткрытую автомобильную дверцу. – Но, видимо, судьба такая. Получается, что с Максом мне сейчас видеться не стоит, а лучше с вами поговорить.
– Ну, говорите, – разрешила Старообрядцева эдак небрежно опираясь о капот.
Правда, небрежно не очень получалось, проклятые ботинки так и норовили ускользить под джип, утянув следом и хозяйку, приходилось не только держаться всерьёз, но ещё и ногами перебирать.
– Давайте пропустим традиционное «здесь разговаривать неудобно» и сразу поедем туда, где удобно? – вынес контрпредложение красавец, мотнув головой, откидывая чёлку. – Лен, честное слово, сейчас только вы помочь можете.
– Это я уже слышала.
– Такого ещё не слышали, – улыбнулся блондин. Улыбка вышла кривоватой, не слишком весёлой и какой-то усталой. – Понимаете, теперь мне помощь нужна. Макс меня уволил. Да и чёрт с ним, с этим комбинатом, без работы не останусь. Но вот что он мне доверять перестал… – Андрей с досадой махнул рукой, будто рубанув ладонью по воздуху, и отвернулся, глядя в сторону. Ленка видела, как у него под синеватой, плохо выбритой скулой ходит желвак. – Он думает, что это я его подставил, в тюрягу засадил, представляешь?
Старообрядцева неопределённо дёрнула плечом, она и сама не слишком хорошо понимала, что теперь доступно её представлению, а что находится за гранью фантазии. По всему выходило, там, за гранью этой, не так много и осталось.
– Лен, я тебя по-человечески прошу, – негромко, едва слышно, сказал блондин и полез обратно в машину, всё так же глядя куда угодно, но только не на девушку.
Ленка ещё постояла, почесала под кусачей шапкой лоб, да и тоже полезла – сначала в сугроб, потому что красавец на самом деле умудрился припарковаться уж очень удачно, вплотную и к крылечку, и к забору палисадника, а только потом в джип.
– Ты чего? – не понял её манёвра Андрей. Он даже перегнулся через сиденье, рассматривая, откуда это Ленка выкарабкалась. – Не могла сказать, чтобы отъехал?
– Может, поедем уже? – независимо предложила Старообрядцева, старательно упихивая ноги под сиденье, лишь бы красавец не заметил набившийся под край ботинок колкий снег.
Ноги запихиваться никак не желали, хотя места в джипе хватало, но уж слишком их, ног то есть, было много, да тут ещё и щекам жарко стало, потому как Лена заметила, что блондин поглядывает на неё искоса и вроде бы улыбается.
– Странная ты всё-таки, – сообщил Андрей, выворачивая руль. – А, чёрт! Куда прёшь, придурок?! – Машина дёрнулась, мотанув Ленку так, что она едва о торпедо лбом не приложилась. – …! – Выдал красавец совсем неизящное.
А Старообрядцевой до чесотки в ладонях захотелось повторить за ним, да ещё добавить пару-тройку из мухловского избранного: нос Андереева джипа почти утыкался в хищную морду машины Макса. Может, Ленка и не узнала бы авто, не сиди за рулём сам Петров, а он сидел, точнёхонько напротив неё, только чуть пониже. И смотрел. Потом ухмыльнулся совсем нехорошо, сдал назад, освобождая дорогу.
– Поехали? – как-то не слишком уверенно спросил Андрей невесть у кого. Старообрядцева кивнула и тоже непонятно зачем. – Вы что, поругались?
– С чего ты взял?
Лена отвернулась, только бы не видеть тёмную машину, пофыркивающую у обочины поворота на проспект.
– Да так, показалось.
– Попробуй перекреститься, – в сердцах огрызнулась Старообрядцева и тут же устыдилась. – Просто сегодня уволили не только тебя. То есть вас.
– Да ладно, свои же люди, – Андрей лихо выкрутил руль и газанул, подрезав испуганно осевший на задние колеса троллейбус, но сам, кажется, этого не заметил. – И с какой должности тебя уволили?
– Со всех, – снова клацнула клыками Ленка. – Это важно?
– Это суперважно. Ты даже не представляешь, насколько это важно, детка. На кой хрен ты теперь сдалась? – Старообрядцева глянула на него, но ничего такого не увидела: красавец как красавец, чёлка на месте, глаза только чуть прищурены, но это из-за внезапно вылезшего солнца, наверное. – Хотя, может так даже и лучше.
Блондин явно беседовал сам с собой, будто в машине никого больше и не было и от этого Ленке почему-то стало по-настоящему жутко.
– Андрей, останови, пожалуйста. Я забыла…
– Утюг выключить? – хмыкнул он и нажал на какую-то клавишу. В дверце, на которую девушка почти опиралась спиной, сухо щёлкнуло. – Ничего, авось не сгорит. Сиди, как сидишь и всё будет хорошо. Лады?
– Лады, – кивнула Ленка, очень стараясь, чтобы голос звучал поувереннее. – Я, в общем-то, и не собиралась… А куда мы едем?
– К одному дяде, – охотно, даже весело отозвался красавец. – К одному очень-очень большому дяде. Он мне сначала башку оторвёт, а потом всё разрулит. Он, знаешь, мастер всякие вопросы решать. Слушай, детка, не в службу, а в дружбу, открой бардачок. Видишь, там слева упаковка с таблетками? Давай, выпей-ка парочку.
– Зачем? – опешила Старообрядцева, отдёрнув от блистера руку с таким энтузиазмом, словно упаковка её укусить могла, даже локтём о дверцу ударилась.
– Не боись, травить не собираюсь, – обнадёжил Андрей, – пока. Давай, давай, пей. Мне не с руки, чтоб ты лишнее увидела. Минералка в кармане на спинке сиденья. Запей, а то подавишься ещё. Ну что ты не меня пялишься? – Спросил, хотя в Ленкину сторону вроде бы и не смотрел. – Слушай, у нас два варианта. Либо сворачиваем сейчас в первый попавшийся переулок и я тебя вырубаю, либо глотаешь колёса. Я бы на твоём месте согласился на первое. Ты хоть девка и здоровая, только я всё-таки поздоровее буду. Только не вздумай хвататься за руль или ещё какую-нибудь хрень делать, ты всё-таки не Джеки Чан.
– Тут наверняка подушки безопасности есть, – пробормотала Ленка.
– А то! Но всё равно покалечишься знатно. Трасса скользкая, скорость приличная. Давай, не тормози. Никто тебя убивать не собирается, обещаю.
– Ты сумасшедший, – догадалась, наконец, Старообрядцева.
– Есть немножко, – пожал одним плечом Андрей. – Действуй, Ленок, а то ты меня уже доставать начала. Не беси дядю, чревато последствиями.
Ленка потянулась, кончиками пальцев подтаскивая блистер к краю пасти раскрытого бардачка. За окном промелькнула будка поста ГИБДД, синий щит с жирно перечёркнутым названием города и весёленькой надписью: «Счастливого пути!». А дальше плотной зубчатой стеной темнели ёлки.
«Счастливого пути!» – пожелала себе Старообрядцева, выщёлкивая на ладонь таблетку.
– Да возьми ты минералку, – посоветовал Андрей. – Чего на сухую-то давиться?
***
Реальность возвращалась тяжело, неохотно и со скрипом. Вернее, насовсем-то она никуда и не пропадала, Ленка почти помнила, как ехала в большой машине, которую качало, будто лодку, и Старообрядцеву почти укачало, зелёная тошнота плескалась в черепе. Потом её несли, и тут уж качка стала совсем сильной, зелень выплеснулась-таки наружу и кто-то жутко матерился. Дальше начиналась темнота, но недолгая, всё быстро вернулось на свои места, хоть и со скрипом. Только вот никак не удавалось сообразить, где у всего место, да ещё своё, потому что скрип невыносимо мешал, буравил тяжёлый затылок болью. И выплюнутые за шиворот свитера таблетки противно прилипли к коже, отчего она немилосердно чесалась. А ещё было холодно.
– На кой … ты её сюда … припёр?! – визгливый голос ввинтился в уши и затылку стало совсем невыносимо.
– А куда я её … должен был … девать, по-твоему? – второй голос звучал пониже, но вот истерики в нём слышалось раза в два больше.
– Представляешь, что дед скажет, ты, чмо в горошек? Да он нас вместе с ней закопает, … пупырчатый! Включи свою болванку или спермотоксикоз вконец замучил?
– Ладно, детка, не кипишуй, – низкий голос резко успокоился, даже звучать стал иначе, почти знакомо. – Всё решим. Звони своей торфухе, пусть она…
– Да чего она, чего она? Её пацан у ментов, забыл, что ли? Её твоя эта … и засадила! Сам справляйся, тряпка …!
– Сейчас, только шнурки поглажу, – почти промурлыкал второй. – Звони, сказал, пусть другого найдёт, причём бегом. Или сама хвосты подчищает, мне параллельно. Слушай, выключи ты эту бандуру, и так башка болит, а ещё скрип этот.
– Ты тупой, зайчик? – к неимоверному Ленкиному счастью визг неожиданно сменился ласковым курлыканьем. – Как я его выключу? Это же ветряк, экологически чистая энергия. Природу беречь надо. Ты хоть мобилу у этой коровы забрал?
– У неё батарейка сдохла, я проверил.
– И чего? Надо…
– Ничего не надо, детка. Не хрен улики где попало раскидывать, пусть всё при ней остаётся, как и было. Ладно, пошли. Звони своей Масе.
Голоса замолчали, что-то хлопнуло – дверь, наверное, а скрип никуда не делся, дикая тяжесть в затылке тоже и очень хотелось пить. Ленка пошевелила неожиданно большим языком, оцарапав его о шершавое и совершенно сухое нёбо. Легче от этого, понятное дело, не стало, пришлось открывать глаза.
Прямо над Старообрядцевой оказалась странная, низкая, скошенная крыша, а в неё окно. За окном, щедро обросшем по краям наледью, медленно крутилась, почему-то ещё и поворачиваясь вокруг собственной оси, мельница. Вроде бы она и скрипела, а, может, и не она. Вероятно, реальность никуда и не собиралась возвращаться, подкидывая воспалённому мозгу откровенный бред.
Ленка дёрнулась, попытавшись определить, всё ли в порядке с руками-ногами. Вроде бы они были на месте, только чувствовались странно, будто не совсем свои и словно бы в них чего-то не хватало, суставов, например. В пальцах, наверное, деталей тоже недоставало, гнуться они не хотели и на то, чтобы выудить мобильник из кармана куртки, потребовалась почти вечность, Старообрядцева едва не упустила пластиковое тельце и вроде бы, кажется, тихонько зарычала на собственную беспомощность.
– Ну давай же, – подбодрила Ленка мобильник, – ты можешь, я же знаю. – Телефон, вечно вырубающийся от холода, ничего такого знать не желал, а кнопки не хотели нажиматься, палец просто соскальзывал с прорезиненных пупырышек. – Хочешь вместе со мной сдохнуть?
Мобильник, осознав серьёзность положения, вздрогнул, экранчик залился синим светом, коротко проиграв весёленькую мелодию, и нагло подмигнул значком пустой батареи.
– Врёшь ты всё, – разоблачила телефон Старообрядцева, – меня-то не обманывай.
Телефон моргнул, собираясь погаснуть – обиделся, значит и, кстати говоря, имел на это полное право. Он не был вруном, просто по причине почтенного возраста периодически впадал в маразм и выдавал иконку перечёркнутой батарейки сразу, как только его снимали с зарядки.
– Я пошутила, – шёпотом зачастила Ленка. – Хороший, хороший телефончик. Я сейчас только Светланке позвоню и можно будет дальше бай-бай.
Старообрядцева шмыгнула ледяным носом, хихикнула, смутно подозревая, что с ней всё-таки что-то не так и перед глазами вон всё двоилось, буквы расплывались, да ещё этот скрип!
Мобильник выскользнул из скрюченных пальцев, но, к счастью, далеко не упал, приземлился рядом с виском, на подушку, воняющую холодом и затхлостью. Ленка заворочалась, как медведь в берлоге, не без труда перекатилась набок, но снова брать телефон не рискнула, просто легла на него щекой, блаженно закрыв глаза, слушая благословенные гудки.
– Да, – раздалось прямо внутри уха.
– Я в порядке, – заверила подругу Старообрядцева. – У меня всё хорошо.
– Алё? Лена?
Ленка поморщилась, подружкина тугоухость сейчас была совсем некстати.
– Тут ветряк экологический чистый, потому что природу надо беречь, – пояснила Старообрядцева вполне доходчиво. – Поняла?
– Нет, – призналась Светланка.
– Ну чего тут непонятного…
Мобильник пискнул. Ленка даже приподняться сумела, таращась на предательски мёртвый экран, совсем непрозрачно намекающий, что смысла в реанимации нет. Правда, она не поверила: и между ладонями погрела, и подышала, и кнопки понажимала, но ничего не помогло.
– Мыши сушки кушать стали, – пробормотала Лена, укладываясь обратно на подушку, набитую, кажется, валенками, и пытаясь плотнее закутаться в куртку, – зубы сразу же сломали. – Голова кружилась всё сильнее, а перед глазами не просто двоилось, а делилось, как клетка в учебники биологии. – Я только посплю немножко…
Кожа под прилипшими таблетками чесалась почти нестерпимо, но снова поднять руку не было никакой возможности, она словно свинцом налилась, да и тёплая темнота оказалась совсем рядом, в ней казалось так хорошо, даже скрип мерзкого ветряка стал словно бы тише.
Вдалеке снова что-то хлопнуло.
– Сколько ты ей дал, идиот? – донеслось зыбкое, неразборчивое. – Отнеси её в дом, щенок!
– Дедушка, – пропищало жалобно, по-комариному. – Она сама…
– Когда бог наказывает грешника, он посылает ему внуков! – громыхнуло далёким громом.
Ленка улыбнулась, позволяя темноте засосать себя. Там, за чернотой, ждал ангел, которому во что бы то ни стало нужно объяснить: она поняла ошибку и даже знает, как её исправить. А исправить непременно надо, иначе жить дальше просто не получится.
Вот только вместо ангела из темноты вылепился Макс. Впрочем, сейчас это тоже было не плохо.
