Текст книги "Дитя Ее Высочества (СИ)"
Автор книги: Катерина Снежинская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)
Однако когда глазастый герцог приметил неподалёку от дороги избушку, почти скрытую от посторонних глаз разросшимися кустами бузины, путешественников охватило чувство, близкое к эйфории. Нежным аристократам возможность провести ночь на сени показалась райским блаженство. Сено – это все-таки не еловый лапник. Да и кони, почуяв запах печного дыма, а не походного костра, пошли бойчее.
А на пороге избушки наших героев уже встречали. Хозяйка – а, судя по деловому и уверенному виду, это была именно она – стояла на пороге, скрестив руки на груди и спокойно наблюдая за подъезжающими всадниками.
Ларелле женщина не понравилась совершенно.
Встречающую стоило назвать крестьянкой – стати, рост и чересчур пышное для аристократки телосложение свидетельствовали о её происхождении куда красноречивее скромной одежды. Но крестьян той породы, которая сейчас практически и не встречается: гордых сыновей и дочерей диких вересковых пустошей, не знающих над собой другой власти, кроме длани Отца.
Да и чересчур яркая внешность дамы не вызывала симпатии. Черные глаза, тёмные волосы, про которые принято говорить «цвета воронового крыла», яркий порочный рот – все это было слишком вызывающе. И если Лара олицетворяла собой прелестное цветение юности и чистоты, то странная женщина являлась воплощением греха.
И взгляды спешивающихся мужчин, бросаемые в сторону крыльца, говорили, что их животная натура прелести оценила, флюиды уловила, сигналы получила и намёки поняла. Стоит ли удивляться тому, что принцесса поразительно быстро оказалась рядом с мужем, стараясь ни на шаг от него не отступать, а Фрейда и вовсе взяла певуна под руку.
– Рада приветствовать путешественников, – без намёка на простонародный говор, произнесла женщина глубоким грудным голосом. – Тем более что по дороге тут проезжают нечасто. Мой дом не трактир и даже не харчевня. Но вода, чтобы умыться, овёс для лошадей и скромный ужин путникам найдутся.
Судя по многозначительной усмешке, раздвинувшей пухлые губы, демарш девушек хозяйка прекрасно поняла, но не оценила.
– Благодарим за приглашение и с удовольствием воспользуемся им, – ответил Дарин, внезапно вспомнивший о галантности и отвешивая придворный поклон. – Надеюсь, мы тебя не стесним, добрая женщина. Впрочем, пара монет, я думаю, компенсирует все неудобства.
Ларелла едва рот от удивления не открыла. За все время их супружества ей ещё не доводилось слышать от принца столь изысканных, а, главное, вежливых речей! Но, подумав, поражаться Её Высочество не стала. Вместо этого обиженно насупилась и пихнула разошедшегося муженька острым локотком в бок. Принц глянул на жену так, как это делают все мужчины, застуканные на месте преступления – мол: «В чем дело, дорогая? Я что-то пропустил?».
Хозяйка же избушки усмехнулась ещё пакостнее.
– От награды не откажусь. Лишние монеты ещё никому карман не оттягивали. Хотя их тут и некуда тратить.
– И вправду, – герцог, убедившись, что старший братик сидит на коротком поводке, решил попробовать устроить собственную личную жизнь. – Что столь прекрасная дама делает вдали от людей? Насколько я знаю, тут нет деревень ближе, чем в дне пути.
– Прекрасная дама тут живёт, – охотно пояснила женщина. – Понимаете ли, юный господин, крестьяне считают меня ведьмой. И ни смотря на то, что мои услуги пользуются популярностью, местные жители предпочитают оттоптать ноги, чем видеть меня постоянно.
– Но вы, конечно же, не ведьма? – очаровательно улыбнулся красавчик, лихо тряхнув уже несколько засалившимся чубом.
– Конечно же нет, мой мальчик. Я просто неплохо разбираюсь в травках и корешках.
– Значит, мне невероятно повезло! – обрадовался блондин. – У меня как раз уже третий день что-то левое бедро ломит. Ваши нежные руки наверняка смогут принести облегчение.
– Я обязательно посмотрю ваше бедро. Детские болезни – это мой конёк.
– Интересно, а если она назовёт Далана младенцем, он это заметит или тоже пропустит мимо ушей? – тихо поинтересовалась любознательная принцесса.
Супруг, обиженный на жену, только плечами в ответ пожал. Собственно, он был занят – пытался испепелить родственничка мрачным взглядом. Но герцог, имея серьёзную защиту в лице Её Высочества, на недовольство брата ни малейшего внимания не обращал. И продолжал разливаться соловьём, скакать петухом и распускать хвост павлином.
Рыжий же из процедуры знакомства вообще был исключён. Деловитая и хозяйственная Фрейда, приметив за домом конюшню, немедленно подрядила своего наречённого к уходу за уставшими животными. А зная его прыть и ловкость, пожелала самолично ему помочь.
– Это все, конечно, хорошо, – удостоверившись, что ему сегодня не светит даже и налюбоваться приятным для глаз зрелищем, перешёл к своему обычному тону Дарин. – Но мы во дворе толкаться до заката будем?
– Ну, двор у меня просторный, – ничуть не смутилась ведьма, – толкаться не придётся. Но прошу, гости дорогие, проходите и располагайтесь, как дома. Хотя я не буду против, если вы не забудете, что все-таки находитесь в гостях.
И после такого странного приглашения, она отступила в сторону, пропуская путников в избушку.
Не озвучь хозяйка род своего занятия самостоятельно, о нём не сложно было бы догадаться по интерьеру дома. Нечто похожее принц с герцогом уже видели. Повсюду развешены связки сухих трав вместе с вязанками чего-то, подозрительно напоминающего сушёные мышиные хвосты. На сундуке у окна таинственно поблёскивал большой хрустальный шар, бережливо накрытый вязаной салфеточкой. Бок печи украшали кабалистическими знаками, а на кухонном столе веером лежали карты. Видимо, хозяйка до появления гостей то ли пасьянс раскладывала, то ли ворожила.
Правда, ворон тут отсутствовал. Зато имелся чёрный котяра совершенно невообразимых размеров и с глазами профессора философских наук. В общем, стоит признать: наши герои угодили в логово самой настоящей ведьмы.
***
Фрейда раздеваться не спешила, хотя даже в предбаннике воздух едва ли не потрескивал от жара. Девушка, суеверная, как все, кто вырос в сельской глуши, испуганно озиралась и успела сунуть нос везде, куда только можно. Впрочем, куда нельзя она попыталась заглянуть тоже. Даже в каменку, не испугавшись раскалённых камней. И не смотря на то, что ничего подозрительного заметить не удалось, успокаиваться фрейлина не собиралась.
– Ты мыться в камзоле будешь? – поторопила её принцесса.
Ларелла довольной тоже не выглядела. Но Её Высочество волновала не возможность схлопотать порчу или сглаз, а то, что она вынуждена была оставить супруга наедине с этой женщиной. Именно наедине – надежд на герцога и певуна имелось не слишком много.
Не то чтобы Лару волновала возможность адюльтера, и уж вовсе не в ревности дело было. Для того чтобы ревновать человека, необходимо испытывать к нему хоть какие-то романтические чувства. Просто набожная и воспитанная как истинная леди девушка заботилась о моральном облике мужа. Ведь каждый знает: только если супруги станут неукоснительно соблюдать заповеди Отца нашего, брак можно считать крепким и успешным. А ещё святые старцы говорили…
В общем, моральный облик – это все.
Но нравственность нравственностью, а необходимость вымыться была слишком насущной. Тем более оказалось: ведьма с утра баню топит, как знала, что к ней гости нагрянут. Но не мыться же всем скопом? Это ещё аморальнее. К тому же Фрейда и вовсе девицей считалась. Вот так и пришлось оставить принца на растерзание неприятной хозяйке.
– А вы не боитесь, что она на воду порчу навела? – испуганно пролепетала фрейлина, неуверенно берясь за завязки. – Говорят, что если такой водой окатишься, то волосы вылезут.
– А ты не окатывайся, – хмыкнула прагматичная принцесса, – а лей тонкой струйкой. Тогда, может, и не вылезут.
– И пахнет тут странно, – продолжала сомневаться Фрейда. – Может, она травок каких подложила? Мне нянька рассказывала, что двоюродную сестру её свояченицы вот так и наказали. Подложили травки на горячие камни и у неё по всему лицу как пошли прыщи, прыщи, прыщи! Ужас просто!
– Ужас, – согласилась Лара, бодро шлёпая босыми пятками в мыльню. – За что наказали-то?
– Да ни за что, – отмахнулась девушка. – Мужа чужого из дома увела.
Её Высочество, не страшась расстаться с шевелюрой, как раз в этот момент окатывающая себя из бадьи, поперхнулась водой и закашлялась.
– Мало ей, стерве… – процедила добросердечная принцесса сквозь зубы.
– А вот ещё я про способ слышала, – не успокаивалась фрейлина. – Если положить под порог лапу мёртвого петуха, то тот, кто её переступит, счастья семь лет не увидит.
– Так ты уже переступила!
– А вот тут ещё один порог! – возразила умненькая Фрейда, указывая пальчиком на дверной проем между предбанником и мыльней.
Принцесса, откинув назад мокрые волосы, долгим взглядом оценила «ещё один порог», посмотрела на девушку, глянула в крохотное духовое оконце, через которое виднелся бок избы. И, сграбастав дико взвизгнувшую Фрейду в охапку, усадила фрейлину в чан с холодной водой.
– Все! – мрачно изрекла Её Высочество. – Теперь сомневаться поздно. Все, чему суждено вылезти – вылезет, что должно вскочить – вскочит. А счастья в этой жизни и так нет. Весь мир бардак, все бабы – стервы, а солнце грёбаный фонарь!
И выдав эту, несомненно мудрую, сентенцию, явно подчерпнутую из лексикона супруга, Ларелла угрюмо вывернула на себя ещё один ушат воды.
Пока же наши дамы разбирались с возможными последствиями посещения ведьмовской бани, кавалеры коротали время за плотным ужином. Точнее, Дарин, разогнавшийся в отсутствие жены восстановить свою мужскую репутацию, неожиданно для себя обнаружил, что куриная грудка его интересует гораздо больше, чем одноименная часть тела хозяйки дом. Поразмыслив немного над причудливостью собственных приоритетов, Его Высочество мудро рассудил: тело нужно слушать – ему виднее, какие потребности стоит удовлетворить немедленно, а какие потом. И приналёг на курятину, заедая её гороховым пюре, пучками свежей зелени, кроличьим рагу и свежим хлебом.
Герцог же накрытым столом не интересовался вовсе. Только уделил внимание лёгкому элю, да листику петрушки, который он изящно прихватил, демонстрируя безупречные белые зубы, особо ценимые дамами тех времён. Впрочем, сложно одновременно есть и очаровывать женщину.
Сложно, но можно. Например, певун с этой задачей справлялся блестяще. Ел он с не меньшей охотой, чем принц, а сыпал комплиментами, пожалуй, ещё чаще герцога. И, в конце концов, дошло до того, что эти двое павлинов не столько внимание хозяйке уделяли, сколько соревновались между собой. Таких эпитетов свет ещё не слыхивал. Куда там «коралловым щёчкам» и «жемчужным зубкам». А как вам: «волосы, будто туча в бурную безлунную ночь»? Или: «руки, подобные лебяжьим крыльям»? Впрочем «нос прямой, как копейное древко» – нельзя назвать удачной метафорой. А уж «гибкий стан, похожий на змеиное тело» – и вовсе перебор. Конечно, каждой женщине приятно слышать, что она отличается гибкостью. Но со змеёй её сравнивать не стоит – обидится.
Правда, ведьма оказалась не из обидчивых. Она только посмеивалась, слушая соловьиные трели, да подливала эля в быстро пустеющие кружки. Ведь, как известно, ничто так не усиливает жажду, как говорильня. Да и еду стоит запивать, иначе она неправильно утрамбуется в желудке.
В общем, все было хорошо: два ловеласа пытались друг друга перещеголять, принц ел, хозяйка наслаждалась мужским вниманием. И тут случилось странное. Куриная ножка, которую Его Высочество как раз ко рту подносил, выскользнула из внезапно ослабевших пальцев. Дарину показалось, что голос брата уплыл куда-то, став похожим на комариный писк. И лавка под сиятельным задом растворилась в воздухе, словно морок.
Ну, чтобы долго не расписывать самочувствие принца, скажу просто: он потерял сознание, кулём грохнувшись на бок. По пути зацепив миску с рагу и перевернув её содержимое себе на голову.
Герцог, заметив такое непотребство, вскочил – и тоже повалился как скошенный сноп, ещё и пребольно приложившись виском о край лавки. Певун, наученный чужим горьким опытом, вставать не стал. Просто молча ткнулся лицом в собственную тарелку. Наверное, сам того не желая, напомнив праздничного гуся. Рядом с его ушами элегически торчали мокрые веточки укропа, который рыжий вылавливал из еды и откладывал на край блюда.
– Отравительница! – с надрывом трагически прошептал Далан, опуская веки на вмиг помутневшие глаза.
– Ну почему сразу «отравительница»? – обиделась хозяйка. – Вот стоит только хорошо сделать работу, как тебя начинают обвинять невесть в чем!
Но способных ей ответить в комнате не нашлось. Лишь на полу, как павшие войны, раскинулись в причудливых позах похрапывающие путешественники.
А помнишь, я тебе предостерегал, дружок, от посещения придорожных трактиров? Вот тебе наглядная иллюстрация к тому, что может случиться с неосмотрительными путниками. И, поверь мне, отравление – это ещё не самое страшное, на что способны эти дети Нечистого, хозяева харчевен.
***
Картина, представшая глазам вернувшихся из бани девушек, была поистине страшна. Стол разгромлен, скатерть свешивалась с одного края, наполовину прикрыв лежащего на полу герцога, как саваном. Блюда и кувшины перевёрнуты, а их содержимое разноцветными лужицами собирается на полу. Певун, словно сражённый предательским кинжалом, ткнулся в стол. Но истинный кошмар представлял собой принц. Гордый герой раскинулся крестом и никакой надежды на то, что он ещё жив и возникнуть не могло. Голова Великолепного представляла собой кровавое месиво с кусочками вылезшего из разбитого виска мозга.
Крики: «Дарин!» и «Любимый!» – слились в один. Фрейда бросилась к певуну, а принцесса, не в силах совладать с охватившими её чувствами, тихо сползла по притолоке, едва не до крови укусив себя за руку. Её фрейлина, видя такое неизбывное горе, осознала, что долг превыше собственных чувств. И изменила направление своего бега, опустившись на колени рядом с поверженным принцем. Лицо девушки олицетворяло собой истинную скорбь, а руки безвольно повисли вдоль тела. Да и чем она могла помочь в подобной ситуации? Разве что оплакать воина вместе с госпожой.
А по нежным щекам Лареллы уже бежали горькие слезы, которых она даже не смаргивала. Но уже через минуту они высохли, а глаза красавицы расширились от ужаса. И она вторично укусила собственную ладонь, дабы не оглашать окрестности дикими воплями.
Правда, на её месте любой закричит. Ибо фрейлина, видимо сошедшая с ума от ужаса, вдруг наклонилась над Его Высочеством, явно принюхиваясь. А потом и вовсе запустила пальцы в его окровавленные волосы, подхватила кусочек чего-то мокро блестящего и мягкого, отправив его в рот. Можешь ли ты представить этот кошмар, дружок? Вот и я не могу. А в новомодных готических романах такие сцены встречаются сплошь и рядом.
Итак, Фрейда отправила кусочек сиятельного мозга в рот, а Её Высочество настоящим чудом удерживала свой разум в реальности, не давая ему соскользнуть в бессознательное.
– Рагу… – глубокомысленно заключила фрейлина, тщательно пережёвывая ломтик. – Перца многовато.
– Фрейда, выплюнь это немедленно! – просипела Ларелла.
– Почему? – удивилась девушка. – Отличный кролик.
– Кто кролик?
Принцесса почувствовала, что с её собственным душевным здоровьем тоже не все ладно. Того и гляди она встанет на четвереньки рядом с рыжей и начнёт… Ну, не будем уточнять, что она начнёт делать.
– Это кролик! – ткнула пальчиком Фрейда в принца.
– Ну, не такой уж и кролик, – слабым голосом, как-то странно кривясь, попыталась защитить супруга верная жена. – Вполне себе ничего.
– Да нет, вы не поняли, – замотала головой фрейлина. – У него на голове рагу из кролика. А сам он спит. Да они вообще все спят. Это чары!
– Убью! – помолчав, вынесла вердикт Её Высочество.
– Кого? – осторожно поинтересовалась Фрейда, по собственному опыту зная, что такие уточнения, хоть и чреваты последствиями, порой необходимы.
Хотя бы для того чтобы знать: стоит ли уже прятаться или достаточно просто в сторонку отойти, чтобы не задело. Лара ей ничего не ответила, так как сама ещё не определилась. Но кого-нибудь убить определённо стоило.
– Ну что вы так нервничаете, девушки? – вальяжно поинтересовалась ведьма, выходя из-за занавески, закрывающей вход в соседнюю комнату. – Ничего с вашими красавцами не случится! Просто…
Что там было просто, а что сложно, Фрейда разбираться не стала. Она вскочила и, дико голося нечто маловразумительное, но крайне воинственное, подлетела к печке, схватила ведро с водой и со всего маха окатила женщину. Да ещё и бадью следом запустила. Не попала правда.
– Ну и зачем? – поинтересовалась хозяйка, отплёвываясь и пытаясь двумя пальцами отлепить от лица мокрую прядь волос.
– Вода – первое средство от ведьм! – пояснила смелая фрейлина, прячась за спину хозяйки.
– А-а… – оценила подход эта сама ведьма. – Ну-ну…
И в избушке наступила тишина, прерываемая только мерным сопением павших героев и лёгким персональным, вполне мужицким, похрапыванием юного герцога.
– Ещё бы хорошо ладан раскурить, тринадцать раз прочитать «Отче, о тебе радуюсь», обойти дом посолонь, посыпая у себя за спиной солью, – протарахтела Фрейда, давясь словами и опять замолчала.
– Пойдём? – предложила хозяйка дома.
– Куда? – спросила осторожная фрейлина.
– Кругами ходить. Соли, правда, у меня маловато. Боюсь, на весь двор не хватит. Дорогая она нынче, соль-то.
– Где моя шпага? – неожиданно отмерла принцесса.
– Там же, где и кинжал, и нож, – охотно пояснила из-за её спины услужливая девушка, у которой от всего случившегося, видимо, разум помрачился. – На конюшне, вместе с другими вещами. Просто нельзя оружие в дом ведьмы заносить. Она может на него проклятье наложить. И тогда клинок обернётся против самого хозяина. Вот я и припрятала, чтобы она не нашла. Вы не беспокойтесь, Ваше Высочество, я надёжно спрятала. Эта их никогда не обнаружит .
– Понятно-о, – протянула Ларелла, медленно, придерживаясь за стену, вставая. – Ладно, будем справляться дедовскими методами.
Её Высочество, которая только что казалась совершенно разбитой и не способной на решительные действия, неожиданно проворно повторила путь Фрейды. То есть, подскочила к печке. Но ведро хватать не стала, да теперь оно и валялось в другом углу комнаты. Вместо него она вцепилась в совок, которым золу выгребают, решительно сунула инструмент в печной зев и щедро сыпанула углями на женщину.
– С ума сошла? – взвизгнула хозяйка.
Она бы и не успела увернуться, по крайней мере, не от всего «заряда». Но не слишком обдуманный поступок Фрейды неожиданно её спас. Мокрая одежда не загорелась, а угольки, бессильно пошипев, черными катышками скатились на пол.
– Огонь – первое дело против ведьмы! – плотоядно скалясь, оповестила нежная Ларелла. – А ещё кованое железо! – добавила она, вооружившись кочергой.
– Знаете что? – и без того совсем немаленькие глаза хозяйки избушки вовсе округлились. – Мы так не договаривались! Ну, вас, психи чокнутые.
Видимо, конкретно эта ведьма искусством полёта на мётлах не обладала. Но и тривиальной быть не пожелала. Дверь, как средство выхода, она призрела. Впрочем, может дело и не в её личной оригинальности, а в том, что в проёме до сих пор Фрейда маячила. Так или иначе, но взвизгнув совершенно по ведьмовски, женщина, задрав подол едва не до бёдер, выпрыгнула в окно. Благо ставни у него оказались открытыми.
Принцесса, от которой враги неповреждёнными ещё не уходили, с боевым кличем северных воинов сиганула за ней, держа кочергу у бедра, как шпагу. Верная фрейлина не пожелала остаться в стороне и, подхватив, словно щит, заступ, которым топку печки закрывают, с воплем: «Спа-асите!» – почему-то тоже прыгнула в окно.
Кто и кого в данном случае должен был спасать, история умалчивает. А мораль данной ситуации в том, что стадные инстинкты в человеке все же очень сильны.
***
Погоня, хоть и полная азарта, динамикой не отличалась. Девушки все же обежали двор да ни один, а целых три раза. По пути заскочив в конюшню и до икоты напугав лошадей, заглянув в курятник и переполошив так ничего и не понявших кур, да насквозь пронесясь через хлев – просто в него вело два входа. Вот в этом месте и произошло нечто, что можно назвать событием. Её Высочество поскользнулась на полугнилой соломе и едва не упала, угодив рукой в поилку и проломив кочергой стенку загона.
Свинья отнеслась к произошедшему философски: недовольно хрюкнула и перевернулась на другой бок. А вот принцессе выдержки не доставало, и окрестности огласили такие ругательства, которых самый распоследний грузчик застеснялся. Да что там грузчик? Даже придворные дамы подобное произносить не рисковали. А, как известно, они, услышав слово «скромность», вынуждены в словарь заглядывать. Впрочем, знания под напудренными париками надолго не задерживались.
Вот после свинарника погоня и перешла на тракт. Ведьма, рассудив, что она и сама поскользнуться может, а там и с кочергой не разминётся, решительно дунула от собственного дома куда-то в сторону ближайшего села. И не смотря на то, что хозяйка гостеприимного приюта бежала в явно мешающей ей юбке, а принцесса в шоссах, догнать злоумышленницу никак не удавалась. Фрейда и вовсе сдалась, оставшись где-то позади, но время от времени подбадривая Её Высочество уже неразличимыми воплями.
Ведьма, не останавливаясь, обернулась, дабы оценить расстояние между собой и преследовательницей. Потом оглянулась ещё раз и вовсе затормозила, подняв каблуками туфель облачка пыли. Это оказалось столь неожиданно, что Ларелла едва в неё не влетела.
Принцесса, недоумевая, что такого могло произойти, мотнула подбородком снизу вверх, мол: «Ты чего?». Ведьма, так же молча и тоже подбородком, указала в сторону избы.
А там поднимались из-за кустов, растворяясь в почти совсем потемневшем небе, тонкие струйки дыма.
– Да ладно! – махнула кочергой Лара. – Все угли же погасли.
– А ты топку закрыла? – приподняв брови, скептически поинтересовалась хозяйка.
– Не помню, – почесала ногтем бровь принцесса. – Да и какая разница? Дрова-то внутри горят.
– Вот сразу видно, Ваше Высочество, что обычной жизни вы и не знаете, – снисходительно, с чувством собственного превосходства, пояснила женщина. – От горящих дров искры летят. Достаточно одной на пол упасть – и все, пожар. Половицы-то сухие, вспыхивают как порох.
– Ну, что я могу сказать? – ухмыльнулась Ларелла, лихо забрасывая кочергу на плечо. – Отец шельму метит. Чтобы ты не задумала, тебе же это боком и вышло.
– Не поспоришь, – согласилась с очевидным хозяйка. – Только вам-то тоже не слишком хорошо.
– Это ещё почему? – подозрительно прищурилась принцесса.
– Ну, супруг-то ваш в доме остался, – меланхолично отозвалась ведьма. – Впрочем, ситуацию тоже с разных сторон оценить можно. Во вдовстве есть свои прелести. Это я, будучи уже четыре раза вдовой, утверждаю.
Ларелла одарила женщину долгим проникновенным взглядом. Но ехидная улыбка медленно сползала с её прелестного личика. Принцесса вдруг резко развернулась на каблуках и, что было сил, помчалась обратно к дому. Что примечательно, ведьма, с не меньшей прытью, последовала за ней.
– Э? – не поняла рокировки отдыхающая на обочине дороги Фрейда, опираясь ладонями о колени.
– Горим! – на бегу проинформировала её хозяйка действительно радостно пламенеющей избы.
Надо ли уточнять, дружок, что фрейлина тут же присоединилась к бегущим?
Подоспели девушки как нельзя вовремя. Стены комнаты, в которой остались поверженные герои, уже пламенели во всю. Да и потолок успел заняться. И только входная дверь дымилась, юркие ящерки огня лизали доски сквозь щели, но полыхнуть она ещё не успела.
Мужчины начали приходить в себя. Они слабо, но шевелились, надсадно кашляя. Но любому мгновенно становилось понятно: самостоятельно они не выберутся.
Первой, натянув на нос полу рубахи, в дом вломилась Лара. Нагнулась, перебросив руку супруга себе через шею и, застонав от натуги, попыталась выпрямиться.
– Брось меня, – едва различимо прошелестел Великолепный, низко свешивая голову, – уходи…
– Шевели копытами, придурок! – не оценила его героизма нежная принцесса.
И закашлялась, бедняжка.
Видимо, вирус героизма заразен не меньше инфлюэнции. Потому что герцог, которого ведьма едва ли не на руки подхватила, слабеющим голосом тоже потребовал оставить его в покое. Но тут я не берусь судить, беспокоился ли он о жизни и здоровье дамы. Или возмутился таким неподобающим для настоящего мужчины способом спасения.
И только певун, благодарно навалившись на хрупкую фрейлину всей своей немалой тушей, жалобно прошептал: «Мамочка!».
Ларелле стоило немалых усилий выволочь неподъёмное тело супруга на улицу. Пожалуй, в этот миг она пожалела, что принц обладает столь завидными статями. Несомненно, спасать его было бы в разы легче, родись он мечтательным поэтом. Которые, как известно, поголовно отличаются весьма субтильным телосложением.
Но все же, спасательная операция прошла успешно. Лара опустилась на землю, пристроив голову Дарина у себя на коленях. Рядом обнимала своего суженного Фрейда, а чуть в стороне ведьма покачивала в материнских объятиях юного герцога. И все с меланхоличной созерцательностью смотрели, как горит изба. Имелось в этом зрелище нечто гипнотически-завораживающее и прекрасное. Впрочем, такие виды может оценить лишь поистине романтическая душа.
И только рухнувшая балка, едва не до самой луны поднявшая сноп искр, вывела наших героев из задумчивости, заставив их вздрогнуть.
– Лара… – ещё не слишком чётко, заплетающимся языком, но с неизбывной нежностью, прошептал принц.
– Дарин… – так же тихо ответила Её Высочество, ласково гладя мужа по закопчённой и по-прежнему небритой щеке.
– Лара, – повторил Его Высочество уже твёрже, хмурясь и, кажется, начиная что-то соображать.
– Дарин, – предупреждающе отозвалась супруга, убирая руку.
– Лара-а… – угрожающе рыкнул принц.
–Да-арин… – не осталась в долгу принцесса.
– Лара! – естественно, как и подобает приличному мужу, Его Высочество предпочёл обвинить во всех грехах жену.
– Дарин! – не согласилась с его мнением супруга, считающая, что это её вторая половинка «сам дурак».
– Нет, все-таки это настоящая любовь, – глубокомысленно заключила ведьма, нежно поглаживая блондинистые кудри герцога, который упорно отказывался приходить в себя.
Но уже начал примурлыкивать. С другой стороны, каких только звуков люди не издают, пребывая в обмороке.
– Я одного не поняла. Зачем же мы мылись? – грустно спросила Фрейда, трепетно, но крепко прижимая к груди голову своего певуна.
Но на этот вопрос ответа дать не смог никто. Наверное, умей мы предсказывать последствия своих поступков, то многое в жизнь так и не воплотилось бы. В том числе, и очень хорошее.
Кстати, кот спасся сам, без чужой помощи. Да и до конюшни огонь не добрался.
Глава 20
О последних препятствиях, которые приходится преодолевать, и семейных тайнах
«И вот это счастливый конец?» – удивилась принцесса, наблюдая за булочницей, гоняющей своего супруга скалкой.
Замок Райген неумолимо вырастал на горизонте, накрывая наших никуда не спешащих путников своей тенью, словно черная туча. Это укрепление представляло собой действительно величественное и грозное сооружение. Можно сказать форпост анкальской цивилизации. Граница с южными государствами, не отличающимися ни утонченностью, ни передовыми взглядами, ни правителями, склонными к новомодной демократии, проходила совсем неподалеку. Потому и нужны были такие мощные укрепления.
Не сказать, что южные варвары жаждали нападать на столь сильного соседа. Как раз наоборот: неразвитость цивилизации очень часто граничит с трусостью. Скорее, Райген служил перевалочным пунктом для отрядов, которые время от времени все, несомненно, справедливые короли – прошу заметить, не только Дарин – отправляли для оцивилизовывания соседей.
Ну и так, по мелочи, Райген тоже мог стать весьма полезным местом. Его использовали и как склад для хранения армейской провизии и амуниции, временную тюрьму для господ слишком высокопоставленных, чтобы занимать обычные плебейские камеры. И как место воспитания юных дворян тоже.
То есть, этот замок, больше походящий на весьма приличных размеров городок, не принадлежал никому конкретно, находился под юрисдикцией короны и употреблялся для её нужд. Но это вовсе не значит, что властителю моментально становилось известно обо всём, происходящем здесь. Как это обычно и бывает, сложнее всего найти вещь, положенную на самое видное место.
Поэтому в Райген и приезжали оскандалившиеся при дворе девицы – пережидать, когда новая история затмит старый срам. У дам постарше данное укрепление также пользовалось популярностью – буквально за пару месяцев они избавлялись от негаданно нагрянувшей и непонятно откуда взявшейся излишней пышности форм. Правда, после таких «лечебных» визитов воспитанников в замке прибавлялось.
Не чурались пограничной крепости и мужчины: игроки, не способные выплатить вовремя карточные долги. Дуэлянты, не того призвавшие вернуть долг чести. Страдающие влюбленные, замахнувшиеся на брак с девицей со слишком громкой фамилией.
Так что, общество тут было хоть и разношерстное, но весьма изысканное и сановитое. Потому что при дворе все – от последней посудомойки до личного секретаря короля – знали: в канцелярии направление в Райген выдают по таксе от пятидесяти до пятисот золотых. Пятьдесят – по мелкому поручению (оправданное отсутствие до двух месяцев), пятьсот – по делу важному (возможность не появляться при дворе до года и более).
Потому-то известие, что незаконнорожденного спрятали именно здесь, ни принца, ни принцессу не удивило. Благо, такое гостеприимное место в королевстве имелось ни одно. Почитай, по границам подобных замков с дюжину было.
Правда, сейчас ни Дарин, ни его молодая супруга, старались не думать об угрожающе приближающейся цели своего путешествия. И даже взглядом высокие стены избегали, предпочитая смотреть на небо или на холки собственных лошадей. Но кони их шли вровень и так близко, что стремена всадников иногда соприкасались. Да и прыть свою животные умеряли, словно понимая – влюбленным необходимо побыть в атмосфере, пусть и кажущихся, но мира и спокойствия.
Их спутники, проявляя не свойственную ни одному из них деликатность, ехали впереди, прикладывая недюжинные усилия, чтобы не замечать венценосную чету.
Кстати, тебя, наверное, волнует, дружок, судьба незадачливой ведьмы? К сожалению, в сердцах Их Высочеств не нашлось достаточного количества милосердия, чтобы спалить злоумышленницу на углях её же догорающего дома. Оба супругу, охваченные оправданной, в общем-то, жаждой справедливости, решили: преступницу необходимо передать в руки правосудия. Уж оно – правосудие – по достоинству сможет отомстить за нанесенные обиды и ущербы. Да и за её упорноё нежелание говорить, чего она пыталась добиться, опаивая мирных путников, тоже.
