Текст книги "Ты мой выигрыш (СИ)"

Автор книги: Катерина Шварц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Она хлопает наращенными ресницами, из ее глаз текут слезы. Ослабеваю хватку на горле, давая ей возможность вдохнуть хоть немного кислорода.

– Я мать твоего ребенка, – сипло говорит она, – и жду от тебя еще одного.

– Правда? – с издевкой произнес я. – Как же хорошо, что ты нормально мне это сказала только сейчас. Из вчерашнего твоего бреда я понял только одно – нужно очень много денег для нашего будущего малыша. А вот моему папочке ты почему-то не замедлила сказать о беременности. Или ты забыла, что мы семья?

На лице Алисы появилась растерянность. Она усиленно пыталась придумать, что мне сказать.

– Я думала, он заставит тебя одуматься и вернуться ко мне, – наконец выдала она.

Из моей груди вырвался смех. Я начал смеяться. Отпустил ее. Алиса попятилась от меня.

– Вернуться к тебе? Я тебя умоляю! Ты прекрасно с самого начала знала – нет никаких мы, есть я, ты и мои деньги.

– Я люблю тебя! – завопила она.

– Ложь! – начинаю звереть. – Ты любишь только мой счет с кучей денег на нем и все!

– Я родила тебе ребенка!

– Гарантию твоего благополучия! Меньше рассказывай своим милым подругам о том, как выгодно вышла замуж. У них очень сильно развязывается язык, когда я их имею.

– Ненавижу тебя! – завизжала она. – Ублюдок! Ты мне всю жизнь сломал!

– Прекрасно! – моя злость достигла предела. – Так я освобожу тебя от своего присутствия в твоей жизни. Развод сейчас дело быстрое.

Она моментально побледнела и кинулась мне на грудь.

– Максимка, миленький, прости меня, прости. Это все гормоны. Ты же понимаешь, – молила она меня, – я не специально. Я больше ничего не скажу твоему отцу, умоляю, прости меня.

Оттолкнул ее от себя – надоела эта постоянная фальшь. Но понимаю, что выбора нет. У нас сын растет, скоро еще малыш появится, не могу лишить детей матери.

– Я тебя предупредил – еще раз пожалуешься на меня отцу, отберу детей и выгоню на улицу голой.

Она затрясла головой, как китайский болванчик, соглашаясь с моими словами. Отвернулся от нее и направился в ванну. Холодная вода принесла мнимое облегчение ненадолго. Но, видимо, сегодня высшие силы решили вывести меня из себя. В гостиной мой пятилетний сын строил замок из нового конструктора. Я помог ему в строительстве.

– Завтра мы с тобой, Вань, в бассейн едем, – сказал я ему между делом.

– Не-е, пап, я завтра с дедом поеду… по делам, – с гордостью заявил мой сын.

– Каким?

– Садик открывать, мне разрешат ленточку перерезать, деда сказал.

Внутри все скрежет от злости. Бл***ь, я же просил его не трогать мою семью. Я не желаю, чтобы мой ребенок с детства был у всех на виду. Чтобы с детства был приучен к всеобщему внимаю и обожанию.

– Понятно, – со скрипом произнес я.

Доведенный до предела, я поехал в больницу. Хорошо, что еще не встретил сегодня отца, иначе бы точно съездил ему по морде.

По дороге успел немного успокоиться, но Васька меня снова завел, доброжелатель херов. Заступиться он за нее решил! Ух!

Захожу в ее палату. Лежит. Смотрит на меня, но взгляд мутный, как будто куда-то в прошлое смотрит. Что, милая, вспомнила свои грехи? Правильно, пришло время за них отвечать. Подошел к ней ближе, посмотрел в упор.

– Сейчас быстро оденешься и поедешь со мной, – отдал ей указание, – поняла?

Лиза только кивнула.

– Макс, – вклинился Васька, – я бы не советовал…

– А я бы не советовал мне мешать, – оборвал я его. – Напиши все медицинские предназначения на листке.

– Хорошо, – он не спорит, знает меня прекрасно, – только мне ей укол надо сделать еще один.

– Делай, в коридоре подожду.

Сперва хотел в палате остаться, но понял – увижу, как она переодевается, и сорвусь… Да бл**ь, я до сих пор ее хочу! Так хочу, что зубы от похоти сводит, а член колом встает от одного воспоминания о ее теле. Жду, пока она соберется, а сам минуты считаю, почему так долго? Наконец, она выходит. Бледная, с синяками под глазами, смотрит на меня и начинает падать. А я снова ее ловлю.

– Она не сможет дойти до машины, я тебе говорил, – пояснил друг.

– Донесу, – огрызнулся я. – Все написал? Клади мне в карман.

Он послушно запихнул листок в мой карман. Я попрощался с ним и понес Лизу в машину. Она молчала. Только руками меня за шею обхватила. Но не прижималась, как будто старалась сохранить дистанцию. А мне в нос ее запах ударил. Дьявол! Она меня одним своим ароматом убивает. Рушит все стены из возведенной мной ненависти.

На автомате усадил ее в машину на заднее сидение, рядом с собой не выдержу, сорвусь. Устремил все внимание на дорогу, чтобы хоть как-то отвлечься.

Я с самого начала знал, куда отвезу Лизу. Это место за городом я присмотрел еще давно, когда мы с ней вместе были. Думал построить нам дом здесь. Не вышло… Но дом все равно построил. Приезжал сюда, когда совсем туго становилось, когда  мысли о ней на куски рвали, и пытался избавиться от наваждения…

Пока мы ехали, она уснула. Бережно, чтобы не разбудить, взял ее на руки и занес в дом. В комнате аккуратно раздел до белья. Меня уже ощутимо потряхивало.

Стоп, Макс, стоп! Ты поклялся, жизнью поклялся, что больше не притронешься к ней, не позволишь плотским желаниям взять верх над разумом. Не могу бороться… Рука сама потянулась к ней. Коснулся волос… Провел пальцами по плечу, груди, животу… Тростинка, моя тростинка… Взгляд упал на ее губы… накинулся на них… целую ее, а сам на куски душу свою рву. Не могу! Не могу я без нее! Господи, помоги!

Внизу послышался стук закрываемой двери. Просто отскочил от Лизы. Если сейчас не уйду, то все, что я задумал с ней совершить, не произойдет. Прахом рассыплется, потому что я ей все прощу, только чтобы моей снова была… все прощу… даже смерть нашего малыша…

Глава 5. Лиза

Скачано с сайта knigomania.org

Я не ведала, что решил Максим. В чем заключается «отработка» долга мне тоже не известно. Пять дней назад я пришла в себя в одной из комнат загородного дома. Тот доктор, когда Максим вышел, сделал мне укол снотворного, которое и заставило меня уснуть в машине. Я ему за это благодарна.

За эти дни Максим не появился ни разу. Но это не означало, что он привез меня и забыл. За моим здоровьем следила Нина Григорьевна – женщине было шестьдесят лет, но она умело делала уколы, а еще прекрасно готовила и следила за домом. Со мной она была немногословна. Да и я не особо шла на контакт. Меня вдруг охватила какая-то апатия, накрыло чувством неизбежного. Ничего не интересовало, будущее стало безразлично.

Сегодня мне удалось нормально, без тошноты и головокружения, встать. Привела себя в человеческий вид (моя одежда чудом оказалась в этом доме), позавтракала. И теперь, удобно усевшись в большое кресло, смотрела в окно. В голове мысли текли тихой неспешной рекой, унося к истокам моей жизни…

***

В детстве мы все верим в сказки, ждем чуда. Вырастая, мы теряем эту веру. У кого-то она теряется постепенно, растворяясь в реалиях жизни, а у кого-то эта вера разбивается как хрустальная ваза, обдавая вас осколками разбитых надежд. Для меня чудеса закончились в день смерти моих родителей. Молодые, полные жизни, они ушли из этого мира быстро – в их машину на полной скорости влетел бензовоз. Водителю бензовоза чудом удалось спастись, а вот мои папа и мама умерли мгновенно. Потом, как бы страшно не звучало, я буду завидовать их мгновенной смерти.

А в тот день для маленькой десятилетней девочки мир из цветного и прекрасного превратился в черный и злой.

Жалость… Ненавижу это чувство. Меня все жалели, а я озлобленным волчонком хотела на них кинуться. Жалость разъедает людей, она превращает их в наркоманов: они выделены из основной массы человеческого потока, на них постоянно обращают внимание, говорят про них – это становится зависимостью для некоторых. Вот я какой, пожалейте меня! Но для некоторых жалость становится стимулом жить дальше, бороться с ней и с миром.

Многое ли может ребенок? Многое! Обиженная на несправедливый мир, я решила, что вырасту и стану судьей. Это решение пришло ко мне после суда, на котором решали меру наказания для водителя бензовоза. В зале было много народу – такой резонансный случай. Многие шептались. Краем уха до меня долетали их голоса. Вот тогда-то я услышала фамилию – Старовы. Виновнику аварии, в которой погибли мои родители, дали три года условно! У него, как оказалось, были «влиятельные» родственники. Но когда зачитывали приговор, судья сказал о хороших характеристиках виновного и о детях, находящихся на его иждивение.  Бабушка на суде плакала. А я в упор смотрела на человека, который убил моих родителей, и понимала – нет предела ненависти в сердце человека.

С того дня я шла к своей цели. С головой ушла в учебу. Бабуля думала, что так я пытаюсь уйти от горечи потери, отчасти она была права. Школа, в которой я училась, была самой обычной. Я уговорила бабушку перевести меня в гимназию. Мотивировала это тем, что хочу получить больше знаний. Бабуля согласилась.

Первое сентября для меня, восьмиклассницы, прошло в стенах новой школы. Сначала было тяжело: новые учителя, углубленное преподавание, новые одноклассники. Многие из очень богатых семей. Для подростка не быть принятым сверстниками очень сложно. Меня встретили прохладно. Особо не трогали, но и радости не было. Не обращала внимания. Последние четыре года я была одиночкой. Из класса я хорошо общалась только с Витькой Левшиным. Мы с ним за одной партой сидели. Но все изменилось в один день.

С самого начала я знала, что в моем классе учится Максим Старов. В городе только у одной семьи была такая фамилия. И семья эта была очень богатой и влиятельной. Сопоставить факты оказалось несложно – он один из тех, кто причастен к несправедливости в моей жизни. Я заранее его возненавидела.

Максим отсутствовал весь первый месяц обучения – отдыхал в каком-то лагере.

В тот день я привычно сидела перед началом уроков и повторяла домашнее задание по литературе. Вити  до сих пор не было, поэтому за партой я была одна. Ребята обсуждали какой-то фильм, девчонки трепались о вещах. Неожиданно в классе стало тихо, а потом раздались радостные голоса:

– Старый, привет! Ну, наконец-то! Мы тебя уже не ждали!

Девчонки вообще визжали от радости. Заинтересованная причиной их веселья я оторвалась от учебника и подняла голову. Встретилась с заинтересованным взглядом серых глаз и… утонула в них. Я добровольно привязала к своей шее веревку и прыгнула в глубокий омут. Он смотрел на меня, не отрываясь. Нагло изучал. А я усилием воли отвела глаза и уставилась в учебник. Уже не понимая, что читаю.

Я слышала, как ему поспешно объяснили, кто я такая, добавляя при этом нелестные эпитеты в мой адрес. Мне было без разницы. На страницах учебника я видела только серые омуты его глаз.

Соседний стул за моей партой отодвинули. Подняла взгляд. Старов спокойно занял место рядом со мной.

– Вообще-то я сижу не одна! – возмутилась я.

– Да, ты сидишь не одна – теперь ты сидишь только со мной! – в его голосе уже тогда было столько власти. – И злить меня не советую, тростинка.

Надо ли говорить, что с того самого дня я всегда сидела только с ним за одной партой.

***

 Воспоминания прервались шумом подъезжающей машины. Я встала и выглянула в окно. Максим приехал. Опустилась снова в кресло. Он появился в комнате через несколько минут. Медленно подошел к креслу. Я сделала глубокий вдох, легкие обжег его запах. Острые древесные нотки дорогого парфюма, усиленные морозом. Внутри все сжалось от боли. Мой мужчина! Так пах всегда мой мужчина!

Максим присел рядом со мной на корточки и смотрит в упор. Какой же он красивый! Пальцы на руках начало покалывать от желания прикоснуться к нему. Разбуженные воспоминаниями чувства разрывали меня… Я поддалась желанию и коснулась пальцами его щеки. Он удивился, по глазам видно. Макс закрыл их на несколько секунд. Его дыхание остановилось. Сама перестала дышать. Водила по его лицу пальцами, впитывая в себя его тепло… Родной, любимый когда-то… предавший, отказавшийся от меня… быстро отдернула руку и вжалась в кресло.

Моя резкая перемена не осталась незамеченной. Максим тоже изменился. Как ежик, выпустил иголки.

– Поправилась? – бросил он грубо и, не дожидаясь моего ответа, продолжил. – Прекрасно! Пора начинать отработку.

Его взгляд изучал мое тело. А на мне только короткий домашний халат одет – в доме тепло.

– Я не буду с тобой спать, – огрызнулась я.

Он недолго смотрел на меня, а потом громко смеялся. Его веселье росло с каждой минутой, а мне почему-то хотелось еще сильнее в кресло вжаться.

– Спать? – произнес он с таким льдом в голосе, что я поежилась от мнимого холода. – Неужели ты думаешь, что мне нужно твое тело? Нет, милая моя, я больше никогда не притронусь к тебе! Запомни это. Я не подбираю объедки!

Он не бил меня физически, но морально ударил так больно, что дышать стало сложно.

– Если хочешь расплатиться своим телом, – продолжал он издеваться, – я могу это устроить – у меня есть пара знакомых, которые не прочь развлечься с проституткой.

Я молчала, глотая обиду. Знаю, он зол, в таком состоянии его лучше не трогать.

– Но я более милостив. Отработаешь мне другим способом – с сегодняшнего дня ты новая няня моего сына. Принимайся за свои обязанности.

Глава 6. Максим

Я не этого хотел для нее. Она должна была по-другому отрабатывать наказание. Жаждал унизить Лизу, сломать. Думал, привезу ее в клуб, заставлю раздеваться перед толстыми, обнаглевшими от шальных денег, мужиками, которые будут лапать ее своими сальными пальцами. Однако судьба распорядилась иначе.

Сразу после того, как я привез Лизу в дом, мне пришлось вылететь с семьей на отдых. Как я не хотел! Но спорить с отцом не стал. Да и Алиску не хотел расстраивать – беременная же. Но отдых не шел. Я постоянно был на взводе. Всем своим естеством рвался домой. Понимал, что это безумие, но мне просто необходимо было, чтобы Лиза находилась рядом. Я жаждал ее!

Прошло пять дней, но я не замечал окружающего мира. Пока в один из вечеров не пришел в комнату к сыну, которую он занимал со своей няней. Ванька сидел на полу и спокойно катал машинки.

– Вань, а ты чего один? – спросил я, присаживаясь рядом с сыном. – Где Люся?

– Мы с ней играем в разведчиков, – важно ответил ребенок.

– Это как? – не поминал я.

– Ну она ушла на разведку, а я сижу и штаб охраняю. Вот так, пап!

– И куда на разведку ушла тетя?

– Не знаю, но она с собой маму хотела взять. Она скоро придет и принесет мне награду.

Сын весь засиял. А у меня внутри засвистел чайник, наполненный кипящей злостью. Взял Ваньку на руки.

– Мы с тобой тоже пойдем на разведку, хочешь?

– Очень! – возликовал ребенок.

Уверенно направился с сыном к себе в номер. За эти дни я бывал в нем только ночью, предпочитая проводить день вместе с сыном у бассейна, а вечера в баре – это помогало не думать о Лизе. Ожидаемо застал Люсю в нашем с Алисой номере.

Я был категорически против того, чтобы лучшая подруга Алисы стала няней нашего ребенка. Но жена в слезы умоляла взять именно ее, мотивируя это тем, что своего ребенка она доверит только близкому человеку. Насела на меня тогда так, что я согласился. Люся работала няней уже четыре года, но без особого усердия. Я терпел. Она исправно пыталась залезть ко мне в койку, но я постоянно ее выкидывал оттуда – не хочу опускаться до уровня своего отца. Да, изменяю жене, но ее я сразу предупредил – верности не жди. А вот в своем доме разврат разводить не собираюсь.

Картина, представшая пред глазами, чуть не превратила меня в разъяренного зверя, останавливал только Ванька на моих руках. Алиса и Люся сидели на кровати и спокойно потягивали вино из бокалов, закусывая его конфетами и фруктами. Когда я открыл дверь, они заливисто смеялись над чем-то. Меня захлестнуло от злости. Ладно эта дура подруга пьет, хотя какое ладно… Она няня моего сына, должна исполнять в первую очередь свои прямые обязанности – следить за ребенком, а не хлебать вино. А вот что выделывает моя, к слову сказать, беременная жена? Или не беременная?

– Празднуете? – проговорил я тихо, но сам ощутил холод в своем голосе.

Они синхронно обернулись и посмотрели на меня. На лице Люси проскользнул испуг, но он быстро сменился наглостью и ехидством. Она с вызовом посмотрела на меня и сделала глоток из бокала, облизнув после этого свои пухлые губы.

А вот женушка моментально побелела. Она бросила быстрый взгляд на бокал, видимо соображая, куда бы его деть, чтобы я не заметил – никуда, я все прекрасно видел. Осознавая, что выхода нет, она опустила голову и молчала.

– У тебя час, чтобы собрать вещи, милая, – все так же спокойно обратился к жене. – А ты, – смотрю в наглые глаза Люси, – уволена. Добираться отсюда будешь сама, как сможешь.

– Что? – ее лицо вытянулось. – Ты псих! На какие деньги я полечу назад?!

На крики этой дуры не обратил внимания. Вышел и громко хлопнул дверью.

– Пап, а мы домой едем? – задал вопрос мой сын.

– Да, – ответил ему.

– Хорошо, – он улыбнулся, – мне жара надоела, я к бабушке хочу.

Желание сына вызвало смех. Мы спустились вниз. Попросил администратора забронировать нам билеты на ближайший рейс до дома. Он услужливо выполнил просьбу, подогретую купюрой.

– Па, а няня с нами не летит? – очередной вопрос от Ваньки.

– Нет. Она больше не твоя няня.

– Значит, она больше не будет запрещать мне шуметь и раскидывать игрушки? – не унимался сын.

– Нет, но шуметь правда нехорошо, как и разбрасывать везде игрушки, – поучал его я.

– Эх… а у меня будет новая няня?

Его вопрос поставил меня в тупик. Перед глазами всплыло лицо Лизы. Вот оно решение! Осенило меня.

– Будет, сын – у тебя скоро появится очень хорошая няня!

***

Я заранее понимал – для нее это будет тяжело: жить в моем доме, с моей семьей, и понимать, что она потеряла это все. Так за богатством гналась, а ничего не нажила. Пусть теперь локти кусает!

Но увидел ее бледную, с пустым взглядом, и чуть не раскололся от нахлынувших снова чувств. Моя, моя женщина!

Я ее когда в школе в первый день увидел, секунды стало достаточно, чтобы понять – вот та, которая станет моей судьбой. За ней хоть в ад, хоть в рай. Как в любовных романах пишут – истинная пара. Кроме нее никто не нужен был. Я ею дышал, жил!.. А Лизке это не нужно было…

Ее рука коснулась моей щеки… Думал сдохну от этой ласки. Столько лет не чувствовать ее тепла, не вдыхать запаха любимой женщины, не касаться… А она руку отдернула. Брезгует! Вмиг загорелся. Смотрю на нее, а она дальше издевается.

– Я не буду с тобой спать, – огрызается.

Не смог себя сдержать. Прорвало. Она не брезгует, дура, боится! Думает, я ее заставлю отрабатывать должок через постель! Не-е-ет! У меня для тебя другое приготовлено.

– Но я более милостив. Отработаешь другим способом – с сегодняшнего дня ты новая няня моего сына. Принимайся за свои обязанности.

Лиза побледнела еще сильнее. Вжалась в кресло, закусила нижнюю губу. Закрыла глаза и перестала дышать. Ей больно… Кожей ощутил ее боль… И внутри стало паршиво… Мне от ее боли плохо. Меня скрутило. Бумеранг наказания, который я бросил в Лизу, прилетел ко мне и ударил в разы сильнее. Я нервно сглотнул, видя, как по ее щеке скатилась одинокая слеза… Я равнодушен к женским слезам, они не вызывают во мне ничего. Но только Лиза могла менять меня в один миг своими мокрыми дорожками на щеках.

Я сорвался. Бросился к ней и накрыл ее губы в диком, больном поцелуе. Он не Лизе нужен был, а мне! Чтобы хоть на минуту забыть, какая я сволочь, как ломаю ее. Целую, разрывая себя на куски… родные, самые желанные губы на свете…  сколько раз я целовал их во сне, сколько раз пытался забыть, целуя других… не смог… не научился…

Лиза никак не отреагировала. Сидела как статуя… но постепенно чуть робко начала отвечать. Я углубил поцелуй, сплетая наши языки в безумном танце. Мне крышу сорвало. Как же я хочу ее. Здесь, прямо сейчас. И плевать на все. Я сдался… Рука проникла под халат. Коснулась упругой груди… Рычу от того, что нет сил ждать. Ее стон сорвал последние преграды…

– Папа, папа, ты где? – голос сына обухом ударил по голове, возвращая к реальности.

Резко оторвался от нее. Если задержусь еще хоть на секунду, не смогу справиться с собой. Глаза Лизы полны удивления. Она судорожно поправляла на себе халат, хватая при этом воздух, как рыба. Отвернулся от нее и оперся руками о подоконник окна. Мне нужно прийти в себя, у меня, мать твою, одуренный стояк. Вспомнил армию. Тот ужас всегда помогал мне отрезвить немного нервы. Желание начало спадать, хотя эрекция не спешила уходить.

Повернулся и пошел на голос сына. Он стоял у двери соседней с Лизой комнаты. Той, которая должна была стать детской для наших с ней детей… символично…

– Я здесь, Вань, – ответил сыну.

– Ты в прятки играешь? – улыбнулся он.

– Почти, – подошел к нему и взял на руки.

– И я хочу! А зачем мы сюда приехали?

– Знакомиться с твоей новой няней.

Малыш посмотрел на меня недоверчиво. Ванька плохо реагирует на чужих людей. Но выбора нет. С ним на руках вернулся в комнату к Лизе. Она стояла у окна. По ее выпрямленной спине было видно – она нервничает и очень сильно.

– Это Лиза, – нарушаю я тишину, – твоя няня, Вань.

Лиза вздрогнула, словно мой голос оглушил ее. Но через пару секунд повернула к нам голову. На ее лице улыбка, она приветливо смотрит на меня и сына, и только глаза выдают правду – моя месть удалась: ей больно, очень больно. И мне от этого совершенно не радостно на душе, а гадко и мерзко от самого себя…

***

Я весь день проторчал в кабинете загородного дома. Несколько раз порывался уехать, но не решался оставлять Лизу наедине с Ванькой, хотя в доме была Нина Григорьевна, а на улице находилась охрана. И рядом с ней и сыном быть не мог… Трясло, как в лихорадке.

Все эти годы, следя за ней, я видел, что она так и не родила. Эта тварь ненавидит детей, они ей не нужны, убеждал я себя. Ее сердце не способно любить кого-то больше себя любимой. У нее напрочь отсутствует материнский инстинкт. Но, весь день наблюдая, как Лиза ладит с моим сыном, я понимал – все мои выстроенные мосты из убеждений и ненависти рушатся, осыпаясь гигантским камнепадом.

Ванька, который сначала с опаской на нее смотрел, уже через пару минут сидел у нее на руках и весело щебетал. На меня сын даже не обратил внимания. Смотреть на то, как Лиза держит моего ребенка на руках, как внимательно его слушает, что-то говорит, объясняет, долго я не смог. У меня внутри все в тугой узел свернулось от боли. Я стремительно вышел. Закрылся в кабинете. За день покинул его только пару раз, чтобы снова и снова натыкаться на них, и, задыхаясь, убегать в кабинет, где умирающим в дикой агонии зверем рычать от внутренней боли…

Лизка! Что же ты, мать твою, с нами сделала! Это нашего сына ты должна была так держать на руках. Ему рассказывать сказки, кормить обедом и помогать строить большой замок! Наши дети должны были наполнить этот дом смехом и радостью. Здесь бы царили любовь и мир. А вместо этого ты замужем за ублюдком, который над тобой издевается, который обманывает тебя. А я женат на нелюбимой женщине, которая мне рожает детей… Нет нас, разрушено предательством и ложью…

Решив сделать Лизу няней Ваньки, я хотел ее сломать, причинить боль, а сломал себя. Качусь стремительно в ад, из которого так долго вылезал. Меня как будто пытают раскаленным железом, прижигая кожу вновь и вновь, стоит мне только подумать о ней и сыне… Я не знаю, сколько смогу продержаться, но выбранная месть не кажется мне уже такой замечательной.

Телефонные звонки отвлекают от тяжелых мыслей, не давая снова уйти в бездну моего безумия. Работа помогает немного отвлечься, ненадолго выбросить из головы больные воспоминания.

На часах уже десять вечера. Захваченные с собой документы просмотрены. Все отчеты проверены, указания на завтра разданы. Смысла тянуть дальше нет времени, выбираюсь из своего добровольного заточения. В доме тихо. Свет приглушен. Понимая, что не должен этого делать, все равно отправился на поиски Лизы и Вани.

Я нашел их быстро. Они были в детской комнате. Сын уже спал, а Лиза сидела рядом и смотрела на него, улыбаясь. В  руках книга со сказками. Взглянул на ее лицо, воздух вышибает из легких. В ее глазах столько нежности, любви, радости. И то все к моему сыну. Я интуитивно почувствовал исходящую от нее ауру тепла и доброты. Невидимые теплые нити тянулись от нее в разные стороны. Мне до боли в пальцах хотелось прикоснуться к этому волшебству.

Ну как здесь остаться спокойным! Тихо подошел к ней. Коснулся плеча. Она вздрогнула и повернулась. Плескавшиеся до этого в ее глазах чувства быстро сменились отчаянием и болью. Волшебство, разрушенное моим вторжением, растворилось. Реальность накрыла нас с головой… Она мой враг, я ее палач, и между нами бездна…

Лиза встала и тихо вышла из комнаты. Я пошел за ней. Преследовал, как волк добычу. Она ускорила шаг, потом побежала, а я был не в силах ее отпустить. Бросился следом. Лиза понеслась вниз по лестнице, но на последней ступеньке споткнулась и упала. Подлетел к ней, бережно поднял. Она смотрела на меня глазами, полными слез, и тихо молила:

– Что ты хочешь, Максим? Скажи, что я должна сделать, чтобы ты оставил меня в покое? Я не вынесу долго твоих издевательств…

А у меня слов нет… Чего я хочу? Раньше мести, а сейчас… Взгляд упал на ее губы… А в голове слова мои о том, что мне ее тело не нужно… Дьявол! Я знаю, чего хочу…

Глава 7. Лиза

Мне хотелось сегодня умереть. Снова вернулись те мысли, загнанные глубоко на задворки моего сознания. Когда Максим сказал, что теперь я няня его сыну, время будто остановилось. Внутри что-то оборвалось. Стало пусто. Только боль осталась и рана, сочащаяся черной кровью… Какого это: потерять ребенка от любимого человека, а потом воспитывать его дитя от другой женщины? Лучше не знать… Потому что это не передать словами, не пережить даже человеку с устойчивой психикой… А мне как быть? Я еще до сих пор в кошмарах слышу крик моего родившегося сына…

Дети не виноваты в поступках своих родителей. Как можно злиться и мстить маленькому человечку, который толком еще не понимает где добро, а где зло?

Когда Максима увидела с сыном, мне показалось, что сердце без анестезии вырезали из груди – так скрутило. Макс добился желаемого – его месть хуже китайских пыток, изощренная, превращающая человека в ничто.

Его сын похож на него: то же выражение лица, те же глаза. И от этого еще невыносимее. Я всегда терзалась одной мыслью: на кого был бы похож наш сын? Но детям не нужна суровая правда жизни, поэтому с натянутым на лице весельем я познакомилась с парнем.

И влюбилась в него сразу! Ну а как его не полюбить! Тихий, не по годам рассудительный, но по-детски наивный Ванька покорил меня сразу. Для меня, не сумевшей растратить свою материнскую любовь, это стало живой водой, вернувшей меня к существованию. Отключилась от внешнего мира полностью, мы весь день провели так, как положено проводить его родителям и детям: игры, шалости, разговоры. Спасибо Максиму, он не вмешивался в наш маленький рай…

Да, я поступила цинично… На месте Ваньки  сначала видела своего малыша… Меня буквально трясло от этой мысли. Но потом я поняла – это предательство по отношению к моему мальчику: он другой был бы, а сейчас есть Ванька, который совершенно не причем.

За приятной возней пролетел день. Парень совершенно отказывался спать, если я не прочитаю ему сказку. Не устояла! Ванька заснул уже на первой странице о похождениях Кота в сапогах. Но я читала дальше. Волшебная магия разливалась в комнате… Она лечила мою истерзанную душу, мое разорванное сердце. Страдания, поедавшие меня эти годы, затихли. Дышать стало легче. Затея Максима со мной в роли няни не казалась уже такой дикой. Наоборот. Поняла, что хочу этого. Да! Пусть я буду воспитывать чужого ребенка, но мне будет кому дарить свою любовь…

Все закончилось в один миг. Стоило Максиму меня коснуться. Реальность острым лезвием полоснула по коже. Его тяжелый взгляд бил сильнее слов. Не позволит. Не разрешит. Будет дальше меня мучить. Я знаю его прекрасно. Максим умеет находить больное место у противника и бить по нему постоянно.

«Бежать», – только одно слово пронеслось в моей голове, потому что сейчас накатит новая волна унижений. Вышла из комнаты, пошла прочь, побежала, но он кинулся за мной. Мне не скрыться, не спастись. Найдет везде. И только одно мучает: почему столько лет ждал? Что мешало привести месть в исполнение раньше?

Боль от неудачного падения окончательно добила меня. Слезы, так долго просившиеся наружу, наконец получили свободу. Макс бережно поднял меня и поставил на ноги, прижимая к себе.  А я даже оттолкнуть его не могла – так морально истощена, что и физических сил нет. Уперла руки ему в грудь, моля с отчаянием:

– Что ты хочешь, Максим? Скажи, что я должна сделать, чтобы ты оставил меня в покое? Я не вынесу долго твоих издевательств…

Молчит… Смотрит в упор и ничего не говорит. А слов и не надо. Все и так видно. Я видела голод плоти во взгляде Максима. Слышала его тяжелое дыхание.

Молчание затягивалось. Но разум уже дал ответ на мои вопросы – Макс хочет меня, ему мало унизить морально, нужно еще и физически. И самое противное, что я приму его, позволю заняться со мной сексом. Я десять лет жила роботом, не получая оргазма. От секса с мужем было небольшое физическое облегчение, но не было удовольствия, я не парила в небесах… Я голодна, жажду получить, наконец, запретное…

И это тоже его месть. Максим знает, как влияет на меня, что делает со мной. И пользуется этим…

Макс нервно сглотнул. Его взгляд переместился к губам. Мои руки, упертые ему в грудь, ощутили, как напряжено его тело.

– Прости, – тихо сорвалось с его губ.

А потом он поцеловал меня. Но не набросился, как днем, нет, сейчас поцелуй был нежен, даже робок. Макс словно исследовал мои губы, чуть касаясь их своими. Меня захватила эта нежность. Не переставала плакать, но уже не с такой силой оттолкнула его от себя. Максим положил мне одну руку на затылок, а другой крепче прижал к себе. И я ощутила, как он возбужден.

Поцелуй с каждой секундой становился все жарче, меня начало трясти. Почему я позволяю этому человеку ломать меня снова и снова?

Неожиданно Максим резко оттолкнул меня от себя и со злостью заорал:

– Уходи! Пошла прочь!

Пару секунд смотрела на него, а потом со всех ног бросилась наверх, в свою комнату. Противна! Вот почему он меня прогнал. А я, дура сентиментальная, опять чуть не поддалась ему. Забежала по лестнице и остановилась, чтобы чуть отдышаться. До меня долетел звук разбиваемого стекла и крик Максима:

– Ненавижу!

Он никогда не сможет меня простить…

Глава 8. Максим

Я пытался! Я боролся! Бл***дь, кому я вру? Ни х***я не пытался! Только услышал в ее голосе мольбу, посмотрел в заплаканные глаза и все – гори оно синим пламенем, умру, если не поцелую. Тростинка… дрожит в моих руках, вижу, как боится, а сама тянется ко мне. К сердцу моему тянется, протягивая к нему руки. И я ей его открываю. Крушу все возведенные мной стены, только чтобы позволить ей еще раз одарить меня своей нежностью.