Текст книги "Заражение души (ЛП)"

Автор книги: Катерина Росс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

И, о Боже, это ощущение его языка, извивающегося там, было слишком, слишком… и в то же время недостаточно. Когда Ярек добавил палец, это было и лучше, и хуже, и все же недостаточно.

Ярек целовал нежные внутренние поверхности разведенных бедер Тристана, медленно, со знанием дела, добавляя больше слюны в его анус. Он бормотал какую-то успокаивающую чепуху, но Тристан едва понимал, что он говорит. Он слышал только тихий голос, слишком далекий, чтобы слушать и отвечать. Он потел и дрожал от желания. Он не мог сказать, сколько пальцев использовал Ярек сейчас, он только знал, что трение ими в нужном месте посылало искры по всему его телу. О да, вот оно! О, пожалуйста!

Должно быть, он произнес это вслух, потому что Ярек довольно рассмеялся, уткнувшись ему в бедро.

– Думаешь, теперь ты готов?

Тристан издал звук, который должен был означать «да», но вместо этого превратился в отчаянный стон. Тем не менее это было очень красноречиво.

– Абсолютно уверен? – все еще наполняя Тристана пальцами, Ярек с легкостью поднялся, чтобы оказаться с ним лицом к лицу. – Насколько ты хочешь, чтобы тебя заполнило что-то большее? Как сильно ты хочешь кончить со мной внутри себя? – он согнул пальцы, чтобы погладить простату Тристана, и это было жестоко, очень жестоко.

– Ты ждешь, что я буду умолять? – прохрипел Тристан.

– Вовсе нет. Хотя, если тебе хочется умолять, не стесняйся, – массаж продолжался, мучительный и неторопливый.

– Что… что же тогда? Чего ты ждешь? – Тристан отчаянно извивался, но это не могло приблизить его к освобождению.

– Хм. Дай мне подумать, – задумчиво произнес Ярек, подчеркивая свои слова неторопливыми движениями руки. – Как насчет того, чтобы потом рассказать мне маленький секрет в качестве благодарности? Ничего серьезного, ничего опасного для жизни. Всего лишь мелочь. Обещай рассказать мне, почему ты работаешь в полном одиночестве.

– С чего бы мне тебе рассказывать…

– Обещай.

– Хорошо. Хорошо. Я обещаю, – слова слетели с губ Тристана прежде, чем он обдумал их, прежде чем мужчина понял, что это была клятва, которую он вряд ли сможет сдержать.

Мгновение спустя кончик члена Ярека уперся в его растянутую дырочку, и Тристан втянул в себя воздух, когда он дернулся вперед, позволяя внутренним мышцам Тристана втянуть его глубже. Наконец-то, наконец-то. Тристан не смог сдержать нервного смешка при мысли о том, что его практически имеет он сам.

Ярек тоже ухмыльнулся, словно прекрасно понимая, что происходит в голове Тристана.

– Странное чувство, да? Как будто занимаешься сексом с зеркалом. По крайней мере, я надеюсь, что я не такой холодный.

В отличие от Тристана, у него, казалось, не было проблем с формированием слов в предложения во время секса. Он был так нечеловечески спокоен. Но ведь на самом деле он не был человеком.

Ярек сделал несколько медленных, пробных толчков, приспосабливаясь, прежде чем наклониться и горячо прошептать: «Я мог бы кончить в тебя, если хочешь, но для этого мне сначала понадобится твоя сперма. У инкубов своей нет. Ты будешь милый и липкий. Помеченный. Чей-то. Думаю, тебе это понравится. Чувство принадлежности, для разнообразия.»

Он толкнулся сильнее, так глубоко, как только мог, и Тристан громко застонал в ответ. Он чувствовал себя слишком возбужденным, но все еще нуждался в большем. Независимо от того, насколько хорошо он был подготовлен, его проход горел от вторжения, но ему было все равно. Покрытый бисеринками пота, связанный и нуждающийся, он остро ощущал свое тело и больше ничего. В его голове не осталось мыслей ни о прошлом, ни о будущем. Он был здесь и сейчас. Он был задницей и членом, жаждущим большего трения, большего контакта, и это было все, что имело значение.

Ярек врезался в него, пока ощущение не перешло за пределы удовольствия и боли во что-то большее, слишком сильное, чтобы вынести.

– Пожалуйста, – взмолился Тристан хриплым от желания голосом. – Пожалуйста.

Он зашел слишком далеко, чтобы сказать, чего именно хочет, но это было очевидно. Он тихо всхлипнул, когда Ярек сжалился над ним и начал дрочить его член.

– Разве плохо, что мне это нравится, потому что нравится тебе? – хрипло пробормотал Ярек. – Я наслаждаюсь звуками, которые ты издаешь, тем, как ты выгибаешь спину и как трепещут твои ресницы. Да, вот так. Ты прекрасен, ты знаешь это?

Связанные руки Тристана беспомощно сжимались и разжимались в порыве схватить что-нибудь, за что-нибудь ухватиться.

«Ты тоже прекрасен», – выдохнул бы он, если бы с последней искрой разума не поймал себя на нелепости этих слов, на их тщеславии. Разве это не был просто комплимент самому себе? Но еще через несколько минут логическое мышление перестало его беспокоить. Не было никакого различия между любящим и любимым. Он жил и питался страстью Ярека так же, как Ярек жил и питался им.

Мелодия росла в нем, замысловатые переливы, сказка без слов, и он захныкал от благодарности, потому что это была сказка о радости, о чем-то давно забытом. Другой он был нежен, но тверд, и он не позволит Тристану избежать этой радости.

И это нарастало и нарастало, пока не стало почти невыносимым, а потом заставило его разбиться вдребезги. Ярек укусил его за плечо, когда Тристан забился и застонал под ним, и в этом не было никакого унижения, потому что какое унижение могло быть в мире, заканчивающемся ярким сиянием небытия? Он смутно ощущал, как из него вырываются горячие струи, а затем влажный поток спермы, толчок за толком, затопил его хорошо вспаханный проход, сжимавшийся в такт пульсирующему члену Ярека.

После этого Тристан довольно долго лежал обмягший и растаявший в объятиях Ярека, хотя в его нынешнем состоянии время казалось относительным понятием. В какой-то момент Ярек осторожно выскользнул из него, оставив его расслабленным, помеченным, испытывающим приятную боль. Тристан чувствовал, как из него капает сперма, и, как ни странно, как и говорил Ярек, это было совсем не неприятное ощущение. Ярек развязал руки и соскользнул с кровати. Тристан издал протестующий стон.

– Ш-ш-ш… – Ярек остановился и запустил пальцы в волосы Тристана, нежно взъерошив их. – Я скоро вернусь. Я просто хочу привести тебя в порядок.

Вскоре он вернулся с полотенцем, смоченным в теплой воде, и начал осторожно вытирать беспорядок с живота и между ног Тристана. Он работал медленно, чередуя движения ткани с дорожками поцелуев вдоль живота Тристана и внутренней стороны бедер. Тристан не смог сдержать глупой сонной улыбки. Это было приятно. Он чувствовал, как о нем заботятся.

После этого Ярек лег рядом с ним, сдвинув, как тряпичную куклу, чтобы устроиться поудобнее и натянуть одеяло на них обоих. Тристан был теплым и совершенно измотанным, в хорошем смысле. Почему-то мысль о том, что Ярек останется на ночь, доставляла ему удовольствие.

Но тут шепот защекотал ему шею.

– А как насчет секрета, который ты мне обещал?

Тристан поморщился, все еще пребывая в приподнятом настроении, но быстро приходя в себя. Ему хотелось еще немного погреться в ощущении близости, но он знал, что это не продлится долго. Он этого не заслужил.

Как хорошо было бы заснуть, свернувшись калачиком вокруг своего ночного возлюбленного, в тепле и удовлетворении, ни о чем не думая. Он чувствовал ровное дыхание Ярека на своей шее, их тела прижимались друг к другу, и временное утешение от этого делало его почти счастливым, как музыка или прогулка по улицам нового города. Это было бы всего лишь отвлекающим маневром, но какое это имело значение, если это принесло ему хоть немного покоя? Его душевные раны не были заражены, но и не заживали, и какая-нибудь мазь могла принести ему облегчение, пусть даже недолгое.

И все же, страстно желая этого, Тристан знал, что это было правильно, что он не мог получить то, к чему стремился.

Внезапно он понял, что хочет рассказать все, выплеснуть все свои чувства немедленно, и покончить с этим. С этой иллюзией близости.

Но он знал, что не сможет.

Для всех, с кем он когда-либо был близок, он всегда был тем, кем казался, а не тем, кем был. Мученик с печальными глазами.

– Знаешь, это действительно секрет, – пробормотал он, закрыв глаза, потому что не хотел встречаться с Яреком. – Я хочу сказать тебе, но не могу. Это заклятие.

Ярек обхватил щеку теплой ладонью.

– Почему бы тебе не попробовать? Просто открой глаза, посмотри на меня и попробуй. Ты же обещал, помнишь?

– Ничего не выйдет, – безнадежно пробормотал Тристан, но все же открыл глаза, как ему было приказано.

– Ладно, по крайней мере, попытайся. Смотри прямо на меня и говори. Сейчас.

– Я учился в Шоломансе, – неуверенно начал Тристан, не зная, когда у него откажет язык.

– Да, об этом я догадывался. Продолжай, – подбодрил его Ярек.

– Я был хорош. Отличник. Лучший из десяти учеников моего класса. Поэтому, когда наше обучение подошло к концу, мне предложили… повышение. – Он споткнулся, затем продолжил еще менее уверенно. – Другие ученики должны были стать солдатами, обычными магами, но я должен был стать офицером своего рода, и пройти дополнительную программу, чтобы узнать больше. Только я один в своем классе. Мне пришлось поклясться не говорить о том, что я узнаю… Погоди, зачем я тебе это рассказываю?

– Потому что я тебя об этом попросил? И потому, что я слушаю? – предположил Ярек с полуулыбкой.

– Нет, я имею в виду, что не могу никому рассказать. Как я могу рассказывать тебе?

– Ярек тихо усмехнулся. – Ты пытался признаться, но ничего не вышло. И ты сдался. Но вечная проблема с ограничительными заклинаниями – это точность формулировки. Уверен, тебе было запрещено что-либо говорить любому мужчине, женщине или ребенку, но формально я не являюсь ни тем, ни другим. Вы, люди, никогда не принимаете в расчет никого, кроме самих себя. Или, может быть, это потому, что я – это ты, в некотором смысле. Это очень похоже на разговор с самим собой, с собственным отражением в зеркале. Уникальная ситуация, я полагаю. Твое заклинание, связывающее язык, не охватило всех возможных нюансов.

– Так просто? – недоверчиво пробормотал Тристан.

– А что было дальше? – подсказал ему Ярек. – Продолжай, раз теперь мы знаем, что ты можешь отлично сдержать свое обещание.

На секунду сердце Тристана замерло. Он хотел выплеснуть то, что так долго было у него на уме, но теперь, когда он вдруг смог это сделать, он почувствовал страх перед тем, что должно было последовать. Ужас? Презрение? Отвращение?

– Мне сказали то, чего я раньше не знал. Как все это функционировало в команде. Иногда, если задача трудна, заклинание может высосать из вас много энергии. Конечно, его поддерживает вся конгрегация магов, так что это всегда всего лишь крошечный кусочек, который все теряют, и он исцеляется в мгновение ока. Но если вы действуете в каких-то непредсказуемых обстоятельствах и должны изобрести новое заклинание, его поддерживают только те маги, которые находятся рядом с вами в данный момент и тоже его знают. Как оказалось, существует инструкция. В таком случае старшие маги должны брать больше энергии у обычных, не говоря им об этом, чтобы сохранить силы для продолжения. Это кажется разумной предосторожностью, верно? Я имею в виду, что в армии было бы то же самое. Солдаты идут в бой, а офицерам иногда приходится оставаться в тылу, над всем этим, чтобы иметь возможность отдавать команды. Так они сказали.

Он помедлил.

– Были вещи, которые я видел раньше, но делал вид, что не видел. Или, скорее, никогда не размышлял над ними достаточно долго. Подозрительные вещи. Наверное, я всегда знал, что это не просто мера предосторожности на случай непредвиденных обстоятельств.

– Значит, ты отказался и погубил свою карьеру?

– Нет, я согласился.

На мгновение воцарилась тишина. Тристан прервал его горьким смехом.

– Не нужно быть вежливым. Не стесняйся показать, как ты потрясен. Я вообще в ужасе от самого себя.

Его взгляд блуждал по идиотским цветочным узорам на стене. Он не мог заставить себя посмотреть Яреку в глаза.

Эгоистично, трогательно Тристан жалел, что не мог солгать, притвориться, что отказался принять лестное предложение и таким образом стал изгоем. А потом снова обниматься с Яреком и ненадолго забыть об этом. Но он дал обещание и решил сдержать его, так что пришло время для последствий.

Со спазмом беспокойства он, наконец, осмелился взглянуть на Ярека. Но выражение его лица было не отвращением, а скорее любопытством.

– Полагаю, это по-человечески, – сказал Ярек.

Тристан криво усмехнулся.

– О да, очень. Я просто… В то время я не придавал этому особого значения. Я не хотел этого. Сильному человеку, высокоодаренному человеку – так я думал о себе – кажется естественным брать от слабого и обыкновенного. Их так много, а ты исключительный. Это ослепительно – быть уникальным, быть избранным. Кроме того, это разрешено. Дело было не только во мне. Вся система работала так, и работала превосходно, и брала на себя всю ответственность за мои поступки. Я был совершенно доволен собой, пока… ну, пока идея забирать чужую энергию не стала вдруг чем-то большим, чем просто смутная идея. Нас было трое. Я и два вспомогательных мага. Они называют это поддерживающими магами – звучит довольно достойно, как будто эти люди действительно имеют значение. У нас была очень простая задача. Разведданных было немного, но, похоже, все было ясно. Нам сказали, что мы должны привести молодого человека для допроса в Шоломанс. Раньше он был одним из нас. Ученик, по какой-то причине покинувший школу. Они не объяснили, зачем он им нужен. Или почему он не хочет возвращаться. Я не спрашивал. Это было легко – не спрашивать. Просто выполнять приказ. Он не должен был доставлять слишком много хлопот, так как был всего лишь стажером. Кроме того, они отрезали его от энергии школы. Он больше не мог ею пользоваться, а обращать собственные слабые заклинания против объединенной мощи Шоломанса все равно что бить кулаком по стене.

****

Предполагалось, что это будет простая задача, да, но Тристан чувствовал, что это важно для школы, так что это может быть шанс для дальнейшего продвижения. Крошечные искорки возбуждения плясали в его животе. Честно говоря, он был воодушевлен. Совсем чуть-чуть.

Это была не первая его работа, но раньше он был занят обычными, рутинными поручениями, которые Шоломанс получал от различных клиентов, которые могли себе это позволить – наложение охранных заклинаний на помещения и тому подобное. И ему никогда не давали подчиненных.

Они доехали до окраины Санкт-Галлена на невзрачной машине и оставили ее на обочине грунтовой дороги за липовой рощей рядом с заброшенным фермерским домом, куда направились. Они хотели подкрасться незаметно, неслышно. Забавно, как некоторые люди думают, что маги могут перемещаться из одного места в другое за считанные секунды. Это потребовало бы энергии, равной той, которая разрушила бы маленький город, и кто будет столь расточителен?

Ночью шел дождь, и утренний воздух был влажным и приятно прохладным. Изгибы изумрудных холмов и бело-голубые горы вдали все еще были покрыты прозрачным туманом. Фермерский дом стоял на склоне холма, на опушке леса, и, как ни странно, его входная дверь выходила на лес, а не на идиллический луг внизу в долине, усеянный веселыми, солнечно-желтыми лютиками. Это было мрачное двухэтажное здание с облупившейся штукатуркой на кирпичных стенах, с крыши не хватало нескольких черепиц, а ставни на окнах, некогда выкрашенные в зеленый цвет, свисали с петель. Не очень хорошее место для деревенского отдыха, несмотря на спокойный альпийский вид.

Тристан внимательно наблюдал за домом из-за деревьев. Никакого движения. Никаких признаков паранормальной активности, даже охранного заклинания, чтобы дать жильцу знать о нежелательных посетителях. Был ли этот человек вообще там? Разве он не ждал гостей из Шоломанса?

Отсутствие мер безопасности должно было казаться удачей, но что-то было не так. Тристан не мог объяснить, почему он так подумал, но он был готов к неприятным сюрпризам, когда открыл скрипучую входную дверь и вошел внутрь, его партнеры последовали прямо за ним.

И именно это спасло их, по крайней мере, в первый момент, когда все полетело к черту.

****

– Он напал на нас мгновенно. Мы отразили первый взрыв, но он был… – Он не смог сдержать нервного смешка. – Это было похоже на то, как если бы менеджеры по продажам выступили против торнадо. Я имею в виду, что нас учили боевой магии в какой-то степени, но это было не то, что мы знали, ничего знакомого, и в то же время он мог предсказать каждое заклинание, которое мы произносили. Он знал их и рассеивал. В значительной степени ужасающим, вот каким это было. Нам нужно было что-то, с чем он не смог бы бороться. Новое заклинание. Очень сильное. И я знал, что справлюсь с созданием его с нуля, как кода в компьютерном программировании, но я должен был принять решение, и быстро, в считанные секунды. Мне потребовалось огромное количество энергии, чтобы отправить этот код туда, где он поразит реальность, как вирус. В моем распоряжении было два человека. Чтобы это сработало, мне пришлось бы истощить их почти безвозвратно. Я мог бы осушить их и остаться невредимым. Только я, чтобы закончить работу. Это было то, что я должен был сделать.

****

В мгновение ока его осенило давно откладываемое осознание. Ударило его, как кулаком.

Каждый год в Шоломанс приходило по меньшей мере десять учеников – и было так много молодых магов, но не так много старых. И так было всегда. Потому что…

Все системы, изобретенные людьми, испорчены.

Сколько соломонаров высокого ранга, выше его, решили истощить других до предела? Они делали это только тогда, когда дело касалось чрезвычайных ситуаций или…

****

– Я действовал на автопилоте, потому что был хорошо обучен. Я был лучшим. Внутри я все еще колебался, но, тем не менее, действовал. Я сотворил заклинание и передал его своей команде. Заклинание было произнесено каждым из них… и затем, в последний момент, я не поддержал его. Я не мог. Круг разорвался, заклинание не сработало. Мы потерпели неудачу.

Когда пауза стала слишком длинной, Ярек тихо сказал.

– Это был правильный поступок.

– Ты так думаешь? Это была битва, и я бросил их. Ради них самих, как я думал, но все же. Последствия… они были так же плохи, как если бы я следовал своим инструкциям. Наш противник практически прорвался сквозь нас. Один из моей команды погиб, другой был тяжело ранен. А я… как видишь, я выжил. Конечно, стало известно, что я сделал – или, точнее, чего не сделал, специально. Был суд. Меня изгнали. Конец истории.

И, возможно, это был не самый худший выход.

Всякая система, созданная людьми, развращалась, гнила изнутри так же неизбежно, как каждое живое тело начинало свой путь к смерти, как только рождалось на свет. Выстраивалась иерархия, и те, кто добирался до вершины, всегда охотились на тех, кто был внизу. Когда дело доходило до магии, до получения и потери энергии, это не было ничем иным.

Должно быть, именно поэтому школы магии в изобилии принимали молодых талантливых энтузиастов, но не все из них становились достаточно взрослыми, чтобы стать легендарными седобородыми магами. Избранные творили магию, остальные обеспечивали ее сырьем. Те, кто понимал это, обычно надеялись вписаться в первую категорию и оставались в системе, становились ее частью, добровольно.

Но, может быть, не все.

****

Когда он впервые пришел в себя, чувствуя себя сломанным манекеном для краш-теста, первое, что он увидел, были обугленные слова на полуразрушенной стене. «Зови меня Сэмундус».

Похоже, Тристан был не единственным, кого старый сказочник предостерегал от Шоломанса. Во время суда его спросили, знает ли он, что означает надпись. Он сказал, что понятия не имеет.

****

– Я все еще удивляюсь, – начал Тристан хриплым голосом, чувствуя, как колючая проволока скручивается у него в горле. – Интересно, а другие… мои учителя, старшие маги… питаются ли они энергией обычных магов не только в кризисных ситуациях? Потому что это возможно. Энергию можно вытянуть, особенно когда вы открыты для ее отдачи. Маги всегда таковы, когда работают как конгрегация, и в этом вся загвоздка. Энергия течет между ними свободно, чтобы любой из них мог взять. И если это возможно… неужели никто никогда не думал об этом? Это очень заманчиво. Через несколько лет, возможно, я бы тоже поддался искушению. Когда дело дошло до реального дела, я действовал импульсивно, под влиянием обстоятельств. Но если бы я потихоньку дорос до идеи кормиться на ком-то, кто знает? Я мог бы к этому привыкнуть.

– И все же ты не знаешь наверняка, делает ли это кто-нибудь?

– Нет. И теперь, наверное, никогда не узнаю. Если бы это было правдой, я бы узнал об этом только тогда, когда достиг бы следующего уровня и получил допуск. Мне кажется, я мог бы до него добраться. Я хотел когда-нибудь стать не просто офицером, а генералом. Первый среди лучших. Приятно быть частью системы… когда ты на ее вершине, – Тристан почувствовал, как его губы дрогнули в горькой улыбке. – Мне как-то рассказывали одну старую сказку о школе черной магии, где один ученик из десяти, покинувший ее последним, был схвачен дьяволом. Это было предупреждение, но вводящее в заблуждение. Я думал, что всегда буду первым, тем, кто избежит опасности. И да, я избежал участи быть просто топливом для чьих-то чар. На мгновение я подумал, что мне повезло. Но на самом деле я стал избранным и удерживаемым дьяволом – и мне даже не хватило ума, чтобы понять это сразу.

– Это было очень поэтично, – вздохнул Ярек. – И так полно самобичевания. Но ты все понял вовремя. Ты остановился.

– И что хорошего это принесло мне или другим? Однажды став пешкой дьявола, ты всегда будешь запятнан, что бы ты ни делал.

– Это неправда.

– Именно так я себя и чувствую.

Снова последовала долгая пауза, прежде чем Ярек спросил:

– Он был среди них? В твоей команде?

– Кто?

– Должен был кто-то быть. Дорогой друг. Думаю, это был он, а не она.

Мгновение острой, но привычной боли. Бран.

– Нет. У меня был… мужчина… но его там не было. Он был на год старше меня, и к тому времени у него уже был свой отряд. Как и я, он был одним из лучших, по-своему. После этого он, вероятно, пришел в ужас от того, что я сделал. Он ни разу не приходил ко мне во время суда. Я прекрасно его понимаю. Я тоже ненавидел себя.

– И больше ты его не видел? Никогда с ним не разговаривал?

Тристан пожал плечами.

– Зачем втягивать его в неприятности? Даже если он простит меня, это будет катастрофой для его карьеры. Я буду только обузой для него. Если бы я объяснил, что, по моему мнению, происходит, было бы две возможности. Либо ему придется уйти, что станет для него катастрофой, как и для меня, либо он останется, навсегда отравленный моими подозрениями. Это было бы несправедливо. Может быть, я ошибался. Я ошибаюсь. Надеюсь, что так.

Он беспомощно посмотрел на Ярека. Прав он или нет, но это не могло изменить того, что произошло.

– Так вот почему ты продолжаешь работать магом, так стремишься сражаться с монстрами, хотя это может погубить тебя? Потому что ты сам считаешь себя чудовищем?

Тристан хотел спросить его, считает ли он, что он так же хорош в психологии, как и в сексе, но иронический комментарий застрял у него в горле.

– О! – Ярек смахнул со лба выбившийся локон. – Бедный мальчик. Ты позволишь мне простить тебя?

Тристан недоуменно уставился на него. Он не просил об этом. Он даже не был уверен, что хочет этого. Получить прощение. Сказать, что он может начать все заново, без мучительных угрызений совести, ведь он признался в содеянном.

Но в любом случае невозможно получить прощение от того, перед кем ты не виноват.

Тристан покачал головой и выдавил из себя улыбку.

– Спасибо, что предложил.

Ярек погладил его по щеке кончиками пальцев.

– Что я могу сделать, чтобы сделать все лучше, хотя бы на время?

Тристан не знал, поэтому ничего не сказал, но у Ярека, похоже, были свои соображения на этот счет, и он выбрал метод, которым владел лучше всего. Его поцелуй не был страстным и требовательным. Казалось, что он предлагает себя для утешения Тристана, и это было одновременно приятно и грустно. Будет ли кто-то, кто утешит и успокоит Ярека в ответ, если он когда-нибудь в этом будет нуждаться, или он тоже один? Мысль пришла и исчезла.

Ярек запустил пальцы в волосы Тристана, и они долго томно целовались. Медленно Тристан расслабился в неторопливых ласках и почувствовал, как напряжение снова покидает его, его разум был восхитительно лишен чувства вины и беспокойства, почти пуст. Это не было прелюдией к сексу. Казалось чем-то другим, правильным.

– Я вижу, у тебя тут полный поднос еды. Не хочешь немного поесть? – наконец предложил Ярек, отстраняясь с улыбкой.

И Тристан обнаружил, что теперь он действительно голоден, к своему большому удивлению. Они ели в постели в самом сладострастном беспорядке. Или, точнее, Тристан ел, а Ярек кормил его – подавая на вилке ломтики нежного мяса в сладком соусе с острыми тушеными овощами и кусочками вкусного домашнего хлеба. Неизбежно довольно много крошек попадало на простыни, но Тристан предположил, что это было не хуже, чем пятна спермы.

После этого руки Ярека ласково прошлись по телу Тристана, и они снова обменялись поцелуями, прижавшись друг к другу, полностью обнаженные под одеялом. Они оба иногда становились наполовину твердыми, но ничего не делали, слишком ленивые для большего, чем ласки. Хотя это и не было сексом, это было настолько близко к занятию любовью, насколько Тристан мог вспомнить.

Он был… может быть, не совсем счастлив, но гораздо менее несчастлив, чем раньше. Впервые за столько дней он почувствовал, что не один. В глубине души он знал, что это иллюзия, но цеплялся за нее с отчаянием изголодавшегося человека.

В янтарном свете прикроватной лампы это было почти терпимо – обычное ощущение, что ты никому не принадлежишь, что ты заблудился. Он все еще мог притворяться, что наслаждается жизнью, полной приключений, бесконечных, захватывающих поисков. Было бы неплохо, если бы к ней присоединился кто-нибудь еще. Кто-то, кому тоже нет места.

– Ты хочешь, чтобы я остался? – тихо спросил Ярек, когда они лежали, прижавшись друг к другу, расслабленные и растаявшие в тепле друг друга.

– Да. Если… если ты не возражаешь.

– Конечно.

Тристан уткнулся носом в его плечо и позволил обнять себя, погружаясь в сон

Простыни слабо пахли вербеной.

Он смутно подумал, может ли каждая ночь быть такой. Прямо сейчас он не осмеливался думать о том, что Ярек пойдет с ним. Он боялся испортить настроение, потому что не понимал, почему Ярек хочет его больше, чем на одну ночь. С другой стороны, именно он соблазнил его. Так что, может быть… просто может быть… он согласится?

На улице все еще шел снег, весь город был затенен завесой кружащихся снежинок, и редкие капли стучали в стекла окон в завораживающем ритме. Это была странная славянская колыбельная, но ему она понравилась.

****

Ярек подождал, пока он погрузится в глубокий, крепкий сон, прежде чем отодвинуться и сесть, опираясь на груду подушек. Он смотрел на человека, чье лицо теперь было у него, и между его бровями образовалась небольшая морщинка, зеркально отражающая ту, что была у Тристана.

Не то чтобы Ярек солгал о причине, по которой он пытался избавиться от демонической пиявки в одиночку. Но и правды он тоже не сказал. Не то чтобы он очень заботился о жертвах. Люди никогда не заботились о нем, так почему же должно быть иначе? Но пиявка стала слишком жадной. Она пыталась добраться до него. Ярек содрогнулся при мысли о холодных невидимых щупальцах, пытающихся вонзиться в его сердце. Это было, мягко говоря, неприятно. Даже нежелательное физическое проникновение было менее невыносимым, и он знал об этом достаточно, чтобы сравнивать.

Он должен был остановить это, хотя на самом деле он не был зол на несчастного демона, который причинил ему эти неприятности. Каждое существо делало все возможное, чтобы выжить. Иногда за чужой счет. Об этом он тоже знал достаточно

Но некоторые вещи лучше оставить в покое, и не было смысла думать о них слишком много, снова и снова, особенно после его сегодняшней победы.

Ярек не без сочувствия посмотрел на спящего мага. Тристан безмятежно дышал, вытянув руку поперек кровати и слегка приоткрыв губы.

Он был красив – не самое худшее лицо. Длинные ресницы. Чувственный рот. Не обращая больше внимания на шрамы и синяки на груди, он спал обнаженным до пояса. Он выглядел трогательно юным и невинным, бедняжка, несмотря на то, что чувствовал себя виноватым.

Это было достижение – заставить человека, который, казалось, постоянно был начеку, спать рядом с кем-то, кого он совсем не знал. Но вряд ли это вопрос доверия, с внезапной горечью подумал Ярек. Скорее побочный эффект физического и эмоционального истощения.

Тристан рассказал Яреку свою самую страшную тайну, но ведь это ничего не значило, не так ли? Как только Тристан придет в себя, он, вероятно, пожалеет о том, что сказал, и вспомнит, что всегда было плохой идеей доверять демону, будь то инкуб или нет. В этом не было ничего нового.

Но все в порядке. Ярек тоже никогда не доверял людям, ну или очень, очень давно.

Яреку они все казались одинаковыми. Им ничего не было достаточно. Они всегда хотели большего. Никогда не дорожили тем, что у них уже было, и принимали во внимание только свои удовольствия и интересы. Даже когда они обвиняли себя в чем-то, это часто оказывалось эгоистичным чувством, потому что они в основном сосредотачивались на том, как была разрушена их собственная жизнь.

Молодой маг был всего лишь одним из них, по крайней мере, так Ярек твердил себе…

Вот только Тристан был ранен и страдал, и так робко искал утешения, убежденный, что не заслуживает его, но наивно ожидая, что оно может исходить от совершенно незнакомого человека. Эта уязвимость делала его более привлекательным, более желанным, чем другие клиенты. Почему-то тот факт, что он был испорчен, как плотью, так и душой, не отталкивал Ярека ни в малейшей степени. С другой стороны. Обычно люди не обращали внимания на чужие несчастья и раны, особенно если считали, что кто-то не из их рода. Но, может быть, этот человек и сделает это, поскольку сам прошел через ад?

Было приятно наблюдать за ним. Сон очистил лицо Тристана от тревог и сомнений, и даже трагическая складка между бровями, наконец, исчезла, разгладившись мирными сновидениями. Если он попросит Ярека уехать с ним – а у Ярека было такое чувство, что он может это сделать, хотя речь шла о сделке на одну ночь, это будет… не просто лестно, но и волнующе приятно. К своему собственному удивлению, Ярек обнаружил, что хочет, чтобы его попросили.