Текст книги "Дай им шанс!"

Автор книги: Катарина Бивальд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Умирающий город

Джон готовил кофе на кухне. В гостиной слышно было, как он звенит чашками и блюдцами. Том стоял у окна и смотрел на улицу. Теперь слышно было, как Джон ставит посуду на поднос.

Правда, кухней это место назвать было сложно. Это, скорее, был чулан с небольшой кухонной стойкой и плитой. Холодильнику тут места не хватило, и он стоял в гостиной.

За годы здесь ничего не изменилось. Когда Том вместе со своим отцом впервые пришел сюда, на стенах уже были эти полосатые коричневые обои. Это было вскоре после того, как Джон начал заведовать лавкой. Вместе с ней ему достались две комнаты и кухня на втором этаже, в которых уже тогда стоял запах старости. Наверное, он впитался в старую мебель, которую Джон не стал менять. Но сейчас Тома поразило, что квартира нисколько не изменилась за последние недели. Тому казалось, что смерть Эми навсегда изменила город, но в этой квартире все выглядело, как раньше. Стены, потолок, мебель. Может, это потому, что Джон редко ее покидал.

Том старался заходить к нему пару раз в неделю, словно надеясь, что это помешает Джону сорваться в ту бездну, на грани которой он все время балансировал. У Тома в последнее время постоянно было ощущение, что единственное, что останавливало Джона от последнего шага, это то, что у него просто не хватало сил и энергии его сделать. Правда, Эми нечасто бывала в квартире Джона. Да и сам Том здесь не был лет десять до смерти Эми. А может, и двадцать. С Джоном он общался в гостях у Эми. В окно видно было, что в магазинчике Эми горит свет. Значит, Сара все еще там. Но зачем? Все уже готово к открытию.

– Что ты думаешь обо всем этом? – спросил он Джона, который все еще был в кухне. – Что Сара живет в доме Эми? Об этой идее с книжным магазином?

– Книжный магазин? – переспросил Джон, выходя из кухни.

– Да, – ответил Том и подумал, что, наверное, неправильно сформулировал вопрос.

– С книгами Эми?

– Да.

Джон вернулся в кухню за сахаром. И Том, и Джон пили кофе без сахара, но после смерти Эми это стало ритуалом.

– Мне нравится Сара, – сказал Джон, подумав. – Она приятная.

Поднос с кофе и блюдцем с печеньем он поставил на диванный столик, но Том так и не двинулся с места у окна.

– Приятная?

– Но она же не задержится здесь надолго?

– Конечно.

– Ты знаешь, зачем она приехала? Эми рассказывала?

– Не стоит пытаться удержать ее здесь, – сказал Том. – Не стоит. Это неправильно.

– Но почему? – спросил Джон, протягивая Тому чашку кофе. По нему видно было, что ответа он не ждет. Том окинул взглядом пустую улицу Броукенвила. Джон за его спиной продолжил:

– Здесь нет будущего, – сказал Джон c неожиданной силой в голосе, словно ему было крайне важно, чтобы Том это понял. Впервые со смерти Эми Том видел его таким. И Тому понятно было, что он имеет в виду, но согласиться с этим он не мог. Точнее, он не думал, что у этого мира вообще есть будущее. Маловероятно, что где-то в других городах побольше люди счастливее. Разве постоянный поиск новой работы, нового жилья, новой жены делает их счастливыми? Том считал, что счастье не зависит от того, где ты живешь.

– Когда нет работы, молодежь уезжает из города, а когда нет молодежи – нет детей, а значит – и нет молодежи. Старики умирают. И в конце остаются только такие, как я.

– Это уже неплохо, – отметил Том. – И у нас есть молодежь.

– Пятеро, – возразил Джон. – И они уже не так молоды. Лейси и Стивен будут последним поколением.

– Но дети Джен скоро вырастут.

– И уедут.

Том промолчал. Джон тоже подошел к окну. На улице в подтверждение его слов не было ни души. И тут Сара вышла из магазина. Вышла и остановилась на улице. Она стоял абсолютно спокойно, как будто ей некуда было спешить. Джон посмотрел на нее и сказал:

– Правда заключается в том, что Броукенвил умирает.

Сара Линдквист

Корнвэген 7-1

13638 Ханинге

Швеция

Броукенвил, Айова, 2 июля 2010 года

Дорогая Сара!

Джон приехал сюда из Бирмингема, штат Алабама, в конце шестидесятых с матерью, братьями и сестрами. Не знаю, остался ли отец в Алабаме, или он бросил их раньше, или умер. В любом случае об отце Джон никогда не рассказывал. И вообще о своей жизни в Алабаме. Только раз мне удалось разговорить его, и то предварительно напоив.

Бирмингем в те годы был печально известен на весь мир расовой сегрегацией и насилием в отношении цветных. Когда раздельное обучение белых и черных в школах запретили после решения Верховного суда по делу «Оливер Браун и другие против Совета по образованию Топики», по всему миру разошлись снимки детей в школьной форме, в которых полиция стреляет из водяных пушек. Автобусы поджигали, церкви взрывали, людей линчевали и сжигали заживо. Какое-то время его даже называли Бомбингем. Все из-за того, что белые вели там настоящий террор против черных. Мартин Лютер Кинг написал свое знаменитое «Письмо из бирмингемской тюрьмы». Сегодня о терроризме говорят только в контексте мусульман и арабов, которые угрожают всему миру. Но мое представление о терроризме сложилось задолго до событий 11 сентября. Терроризм – это не только прямые атаки, но и потакание насилию тех, кто сказал, что не хочет насилия или не готов бороться против сегрегации. Для меня лицо терроризма – это фотографии белых мужчин из высших слоев общества, с довольным видом позирующих на фоне сожженного темнокожего человека, которого они линчевали.

Джон говорит, я слишком много внимания уделяю истории, особенно исторической несправедливости. Может, он прав. Но для меня это не история. Я считаю, что мы так и не расстались с пережитками прошлого. Мы пожимаем плечами и говорим, что это все в прошлом и что сейчас все по-другому. «Не благодаря нам», – хочется мне им ответить. Но никто не хочет признаваться в этом.

В Броукенвиле у нас не было подобных столкновений. Но и темнокожих жителей у нас тоже не было. Джон был первым, кто приехал и остался. Наверно, ему здесь понравилось. В тот день, когда я его напоила, он признался, что Броукенвил был первым местом, где ему не было страшно.

Теперь ты меня понимаешь? Разве можно такое простить или забыть?

С наилучшими пожеланиями,

Эми

Фокс и сыновья

В первое утро Джордж отвез Сару в магазин пораньше. Открытие было намечено на десять. Она решила, что десять – идеальное время. В половине десятого Сара уже была на месте. Джордж, очевидно, чувствовал торжественность момента, потому что мирно ждал, когда Сара первой войдет внутрь своего книжного магазина.

Сара вошла и остановилась посреди магазина, Джордж же все еще топтался в дверях.

– Как красиво! – восхитился он, и Сара улыбнулась.

Она медленно обошла магазин, зажгла торшер рядом с креслами, маленькую лампу на прилавке рядом с кассовым аппаратом, похлопала по спинкам кресел. Потом провела рукой по волшебному желтому прилавку и встала за него, как за командный пульт.

– Ну что ж, – протянул Джордж. – Не выпить ли нам кофе?

Сара кивнула. Она все еще не уставала поражаться тому, что им с Джорджем удалось превратить пыльный заброшенный магазин в уютную и радостную книжную лавку.

Это, наверное, единственное настоящее свершение в жизни Сары. Здесь, за прилавком, ей легче дышалось, словно книжные шкафы, кассовый аппарат и витрина были якорем, позволявшим Саре держаться на плаву.

На полках, в основном, стояли карманные издания в ярких обложках, которые нисколько не перегружали комнату. Женские романы можно было узнать по изящным шрифтам в названиях и мягким пастельным тонам обложек, детективы – по мужским темным обложкам и холодным металлическим оттенкам в названиях. Серьезные романы угадывались по бежевым, серым и белым обложкам. Время от времени в долине мягких обложек попадалась скала из книги в переплете. Несколько научно-популярных книг и альбомов лежали сверху или стояли с краю. Это был книжный мечты. Он состоял из прочитанных книг, а прочитанные книги – самые лучшие. Так Сара всегда думала.

Работая в книжном Йозефссона, она мечтала о новом, современном книжном магазине – одном из сети, где новые поступления не смешиваются с нераспроданными старыми, с отделом для карманных изданий, где на полках стояло бы по десять экземпляров каждой книги и не корешком, а лицом вперед. И специальные стойки для бестселлеров (не грязно-серого цвета) с пластиковыми табличками вместо небрежно подписанных и наспех заламинированных желтых стикеров. Детективы. Романы. Покеты. Новинки. Об этом Сара мечтала.

Пересматривая «Вам письмо», Сара втайне думала, что книжно-кофейная империя Фокса и сыновей была куда привлекательнее, чем крошечная лавка Мег Райан. Книжный магазин «Академибукхандельн» на улице Мэстерсамуэльсгатан в Стокгольме был самым близким по духу к американским сетевым книжным. Аромат кофе из кофейни «Вэйнс коффи», темные кожаные кресла, которые порадовали бы Джен, люди со стопками новых блестящих книжек, отделы, посвященные научной литературе, как будто кто-то способен на импульсивную покупку книги по физике.

Но такой магазин мог существовать только в столице. Представить его в захолустье было невозможно. Там приходилось довольствоваться одной полкой новинок. Местному торговому центру нужен был книжный, в котором продают бумагу для факсов и стержни для ручек. Книжный, в котором можно было отправить факс и выбрать уродливый подарок для детей. Книжный, в котором в белых пластиковых ящиках можно было найти старые книжки за полцены. Книжный такого сорта.

Сара всегда была неравнодушна к книгам в мягкой обложке. Одной из ее любимых историй была история создания британского издательства «Пингвин». Его основатель Аллен Лейн однажды обнаружил, что забыл взять книгу в поездку. Все, что нашлось в киоске, это газеты, дешевые детективы и женские романы. И Аллена осенило: нужно издавать хорошую литературу в удобном маленьком формате в мягком переплете по цене, не превышающей цену пачки сигарет. Саре это всегда казалось замечательным принципом. Очень жаль, что сегодня книги стоят намного дороже пачки сигарет, несмотря на то, что табачные изделия облагаются высокими налогами.

Сара улыбнулась своим мыслям. Может, стоит поставить одну цену на все книги? Но сколько в США стоит пачка сигарет? Она не знала даже шведских цен на эти вещи.

Издательство «Пингвин» начало выпускать первые карманные книги летом 1935 года. Среди них были произведения Эрнеста Хемингуэя, Андре Моруа и Агаты Кристи. Романы выходили в оранжевых обложках, биографии – в синих, детективы – в зеленых. Стоили они тогда по шесть пенсов за штуку. Как пачка сигарет. А вскоре появился «Клуб читателей Вооруженных сил», занимавшийся продвижением чтения среди солдат, которые служили вдали от дома и семьи. Маленькая книжка как раз помещалась в карман мундира. «Особенно это качество ценилось в лагере военнопленных», – говорили исторические книги, но это Сара всегда находила печальным. Но это тоже свидетельствовало о силе книги. Нет, книга не могла уменьшить боль от потери близкого или установить мир на земле, но на войне, как и в жизни, по крайней мере так казалось Саре, рано или поздно наступает пресыщение. Скука, рутина, пресыщение – все это изнурительно для человека. Он теряет желание жить и постепенно деградирует. И здесь может помочь книга. Особенно если она помещается в кармане пальто. Жизнь в Броукенвиле наладится, как только горожане начнут читать.

Миссия Сары только начиналась. Она была полна сил и решимости осуществить задуманное. Ей удастся привить жителям Броукенвила любовь к чтению, и не важно, что они сами об этом думают.

Читать или не читать – вот в чем вопрос

Открытие книжного сказалось на атмосфере в городе. Но та решимость, которая теперь чувствовалась в воздухе, не была чем-то новым – просто о ней успели забыть. Достаточно взглянуть на Каролину и Джен. Возможно, у жителей просто не было повода проявить свою решимость. Не было повода собраться всем вместе и заняться общим делом. Теперь же, пусть и всего на пару дней, но Броукенвил стал похож на город.

Разумеется, сначала люди не знали, что они будут делать с новым магазином. Зачем им вообще книжный? Книги никто покупать не собирался. И читать тоже.

– Может, Джон заинтересуется? – предположила Джен. Они с Энди стояли на улице и разглядывали магазин. Сара помахала им из-за прилавка.

– Теперь, когда Эми… – Джен замолчала. – Я хочу сказать, ему нужно чем-то заняться.

– Конечно, – согласился Энди. – И у Тома есть время на чтение между заказами. Или вечером после работы.

– Я тоже об этом думала.

– У меня на это нет времени…

– У меня тоже… Дети, понимаешь…

На этом они и порешили. Читать предстояло Джону и Тому.

…Гертруда тоже была настроена пессимистично. Они сидели у Энни-Мэй дома и обсуждали последние новости. Различались их квартиры только деталями. Энни-Мэй предпочитала вышитые панно с душеспасительными посланиями, которые Гертруда называла идиотскими. Гертруде нравились большие картины, написанные маслом и акриловыми красками. Сюжет не имел особого значения. Главное, чтобы рама была массивной, а цвета – яркими. Энни-Мэй нравилась легкая светлая мебель, Гертруде – тяжелая и солидная. Но в остальном их квартиры были похожи как две капли воды. Маленькие и темные из-за задернутых штор, они были заполнены предметами мебели и горшками с комнатными растениями – последствие переезда из дома в квартиру в пожилом возрасте, когда уже сложно расстаться с любимыми вещами, выбросив их или заменив новыми.

Подруги много времени проводили вместе, в основном, у Гертруды. Все стены и потолок у нее дома пропитались сигаретным дымом. В те редкие разы, когда они встречались дома у Энни-Мэй, та все время пыталась тайком проветрить комнату, отчего Гертруда ошибочно считала, что в квартире подруги царит постоянный сквозняк и что той стоит заменить окна.

– Сбор пожертвований – это неплохо, – заметила Гертруда. Сама она пожертвовала кресло, которое все еще находилось в карантине из-за табачного запаха. Но главное – желание.

– Но если она думает, что кто-то будет покупать книги, то она сумасшедшая, – сказала Гертруда.

– Ну, может, любовный роман? – предположила Энни-Мэй, глядя в окно. Интересно, хорошая ли там погода? Подойдет ли она для прогулки? Можно случайно пройти мимо нового магазина. Лучше повода не придумаешь.

– Брр, – фыркнула Гертруда. – Это аморально.

Энни-Мэй прижала руки к груди.

– Я имела в виду приличный роман о любви… Ничего неподобающего, – добавила она с тоской в голосе.

– Вот про них я и говорю, – возразила Гертруда. – Романы, которые запудривают девушкам головы так, что они начинают мечтать о принцах и настоящей любви. Все это сказки. Лживые сказки.

– Приди в себя! – сказала Грейс. Широко расставив ноги, она сидела в одном из кресел и с любопытством разглядывала книжный магазин. Из закусочной она принесла свою пепельницу. – Денег тебе не заработать. Никто здесь не покупает книги.

Сара сохраняла спокойствие. Купят. Каждому городу нужен книжный.

– Поверь мне. Этот город не стоит того, чтобы в нем задерживаться. Ни один город этого не стоит. Горожане только втянут тебя в свои проблемы, обдурят, а потом облапошат. Поверь мне. – Она зажгла сигарету. Дым поднялся к потолку. – Необязательно в этом порядке, разумеется. – Подумав, она добавила: – Теперь ты в ловушке. Не надо было мне отправлять тебя тогда к Каролине. – Она пожала плечами. – Но это не моя проблема.

Сара опустила глаза.

– Я не собираюсь оставаться. Я только хочу отплатить за гостеприимство. Я думаю… В книжном хорошо думается, – сказала она в свою защиту.

– Особенно в пустом книжном, – лаконично заметила Грейс.

Джордж разрывался между закусочной Грейс и книжным. Часто его видели в кресле с продолжением книги о приключениях Бриджет Джонс в руках. Читая, он то и дело посмеивался над безумствами героини.

Энди же сохранял нейтралитет. Он, конечно, зашел в магазин узнать, как у Сары дела, присел в кресло рядом с Джорджем и окинул книги заинтересованным взглядом, от которого Сара, стоявшая за прилавком, выпрямила спину.

– Ты что-нибудь уже продала? – спросил Энди. Джордж уловил в его тоне вызов, захлопнул книгу и пробормотал, что ему пора на обед. На часах не было еще и одиннадцати. Он сбежал раньше, чем Сара успела решить, соврать или нет. Она сделала вид, что убирает книги, а тем временем обдумывала ответ. Иногда ей казалось, что она только играет в магазин, но рассказывать об этом Энди она не собиралась.

– Я уверена, что продам, – сказала она.

Энди рассмеялся.

Энди, подумала Сара, ты не уйдешь отсюда без книги, даже если мне придется подложить ее тебе в сумку. Он оглянулся по сторонам.

– Тебе надо добавить в ассортимент немного гомоэротики, – посоветовал он. – Может, тогда и я что-нибудь приобрел бы.

Сара сжала кулаки.

– Зачем ты тогда помогал, если не веришь в успех этого предприятия?

– Не принимай все так близко к сердцу. К тому же это была идея Каролины. А ей лучше не возражать.

– Она такая строгая? – спросила Сара.

– Каролина – бывшая учительница, оставшаяся без работы. Она практически тянула на себе всю школу, пока ее не закрыли. – Он немного поколебался, но потом оглянулся по сторонам и прошептал: – Она была хорошей учительницей.

Лицо Сары выражало недоумение.

Энди продолжил:

– Она заботилась о детях.

Он вжался в кресло и говорил едва слышно, словно боясь, что Каролина в любой момент войдет в дверь и устроит ему выволочку только за то, что тот похвалил ее учительский талант.

– Одна треть – мама, одна треть – соцработник и одна треть…

– Учитель?

– Надзиратель! Можешь смеяться, но теперь она занята тем, что наводит порядок во всем городе. Тот же подход.

– А со мной она всегда мила, – призналась Сара.

– Только дай ей волю, и она начнет тобой руководить.

Сара улыбнулась. Может, ей бы это и не помешало.

– А что между ней и Грейс?

– История из прошлого. Которая не сравнится ни с одной другой. Мать Каролины на дух не выносила бабушку Грейс. Они доводили друг друга до безумия.

– Минутку!

Сара исчезла в задней комнате и вернулась с двумя кружками кофе. Вручив одну Энди, она уселась в кресло напротив.

– Миссис Роде, мать Каролины, была еще строже дочери. По слухам, ее муж продул их дом в покер, но боялся рассказать об этом жене. И тот, кто его выиграл, тоже не осмеливался потревожить миссис Роде. Каролина и по сей день живет в этом доме. Но бабушка Грейс обожала ее провоцировать. Она единственная отваживалась возражать ей. Смерть миссис Роде стала для нее большим ударом. К тому же Грейс один раз победила Каролину на выборах городского представителя в Хоупе.

Саре кофе пошел не в то горло. Энди пришлось похлопать ее по спине.

– Именно так все и было, – продолжил он. – Вскоре после того, как городское управление переехало. У нас должен был быть полномочный представитель. Людям это не нравилось, и они в качестве протеста проголосовали за Грейс, хотя она даже не присутствовала на собраниях. Не знаю, кто в итоге был больше зол – Каролина или Грейс. Но, может, они давно уже забыли про свою вражду. – Энди задумался. – Думаю, они обе считают, что нашему городу нужны традиции. Итак, – посмотрел он на Сару, – как у вас дела с Томом?

И ему снова пришлось хлопать девушку по спине.

О романтике (Книги против жизни – 2:0)

У Тома тоже был повод для переживания. Нет, Сара его нисколько не интересовала, и он не собирался приглашать ее на свидание только потому, что Энди и Джен считали это хорошей идеей. Но тем не менее он думал о Саре. Каждый раз, проходя по главной улице, он видел ее в магазине – или читающей в кресле, или стоящей за прилавком с неизменной улыбкой на лице. Вид у нее был такой, словно она ждала, что в любую секунду внутрь войдет посетитель. Как ей вообще пришла в голову идея открыть книжный в Броукенвиле? Конечно, Том должен бы быть с ней полюбезнее. Все-таки Сара – гостья Эми. Но Эми умерла, сказал упрямый голос у него в голове. И ему все еще больно от этой потери. Эми была последним связующим звеном с прошлым – с отцом Тома и с отмирающим миром, знавшим Тома еще ребенком. Возьми себя в руки, Том, сказал он себе, но это не помогало. Он скучал по Эми, и ему было физически больно от того, что ее больше не было рядом. Боль в груди была столь же сильная, как когда он сломал ребра, играя в футбол. Эми умерла, повторил он себе. И если ее гостья пытается с помощью книг Эми выплатить долг, который никто с нее не требует, это не его проблема.

– Прости?

Начальник странно смотрел на него. Прекрасно. Так недалеко и до безумия. Начальник продолжил говорить:

– Их интересуют наши грузовики и клиентская база.

– Чушь, – возразил Том. – У них машины новее, и клиенты крупнее. Зачем им наша мелочь? Они просто хотят быть единственным перевозчиком в этих местах.

Шеф пожал плечами.

Майк был невысоким полным мужчиной. В свои неполные сорок он уже изрядно облысел. Вечные попытки удержать семейный бизнес на плаву испортили ему осанку. Он ходил с согнутой спиной и опущенной головой, как человек, обреченный на провал. Тому он напоминал добрую пугливую собаку. Порой это порядком раздражало. Как, например, сейчас.

– Может, они хотят перевозить больше скота? – предположил Майк. Они сидели друг напротив друга за столом, заваленным бумагами. Все в кабинете свидетельствовало об упадке. Старые папки с информацией по заказам и клиентам на полках. Компьютеры, выпущенные в конце девяностых и купленные в магазине подержанных вещей. Эти раритеты до последнего выдавали списки и счета, не замечая нависшей над ними угрозы. Малейшая ошибка привела бы их в мусорный контейнер перед офисом. О ремонте и речи быть не могло.

– Полагаю, компьютеры мы не берем, – про– изнес Том.

Майк снова странно посмотрел на подчиненного.

– Компьютеры? Тебе-то они зачем? Они тебе нужны? Забирай.

Эти монстры? С экранами толщиной в полметра? Спасибо, обойдусь.

– Нет, не нужны, – поспешил заверить босса Том. – Они готовы предложить всем квалифицированным сотрудникам работу.

– А как же ты? Тебя они готовы нанять?

– Я перееду к сестре. Ее мужу нужна помощь. Они продают электронику. Конечно, это не так интересно, как грузовые перевозки, но у них есть для меня комната. И дети у них замечательные.

На стенах висели пожелтевшие вырезки из газет. Пару лет назад их вставили в рамки, чтобы придать конторе приличный вид. Тогда еще была надежда на новых клиентов. «Broken Wheel Truck and Transportation спонсирует бейсбольную команду» (1997). «BTT назван предприятием года за приверженность идеалам баптистской церкви» (1985). И тревожная: «BTT помогает коммуне перевозить офис». Улыбающиеся политики на пути в Хоуп на фоне письменных столов, стульев и архивных шкафов. Майк тоже был на фото, но он не улыбался.

– Другие поедут в Хоуп? – спросил Том, просто чтобы что-то спросить. На самом деле это ему было глубоко все равно. Как и все остальное теперь.

– Кто знает? Они молодые парни. Справятся.

В этой фразе угадывалось «но». Майк продолжил:

– Они предлагают тебе место водителя. У тебя нет специального образования для менеджерских функций, а административный персонал у них и так в избытке. Ты же знаешь, как оно бывает. Вот если бы у тебя было образование…

– Мне нужна была работа. Я не мог переехать.

– Наверное, тебе стоило принять то предложение из Айовы.

– Отец был жив.

– Мне жаль, Том. Я сделал, что мог.

– Разумеется. Ты сделал все, что мог. И это не твоя забота.

Том поднялся.

– Нужно снова начинать все с начала. – Он улыбнулся. – Полагаю, они не разделяют твои взгляды на выходные и длинные перегоны?

Майк промолчал.

– Ничего страшного. Я все понимаю. Новые хозяева. Не то чтобы меня многое тут удерживало…

– Черт, Том, мне жаль, что Эми Харрис умерла. Прекрасная женщина.

– Да.

Том остановился в дверях.

– Сколько времени мне дали на раздумья?

– Две недели. Это…

– Понимаю. Все, что ты мог сделать.

Он вышел в коридор и закрыл за собой дверь. В коридоре окон не было, и Том постоял несколько минут, думая об отце, об Эми, о годах вкалывания на двух работах на ферме и у Майка и о том, как вся его жизнь исчезает. Семнадцать лет. Что, черт возьми, ему теперь делать?

Он возвращался от Джона, когда два водителя, работавших на Майка, подошли к нему у машины. Они демонстративно преградили ему путь. Видно было, что они вне себя от бешенства. Они оба были так молоды. Слишком молоды, чтобы знать, что жизнь несправедлива.

– Ты поедешь в Хоуп? – спросил один из них.

Оба были из этих мест, гораздо моложе его.

– Не понимаю, как Майк мог вот так просто продать бизнес, – сказал второй. – Несколько поколений его семьи владели компанией.

– Два поколения, – сказал Том. – Его отец основал бизнес.

– Не важно. Он не должен был опускать руки.

– И продавать этим людям из Хоупа. После того, как школа переехала, мы больше не могли играть.

Том не понял, какое отношение бейсбол имеет к продаже предприятия. Но для них, наверное, все в жизни вращается вокруг бейсбола.

– Лучше было бы вообще все закрыть.

– Для кого лучше? – устало спросил Том.

Они по-прежнему не давали ему пройти к машине. Они бесились и явно считали, что у Тома тоже есть все причины для бешенства. Но Том увидел, что к ним с решительным видом по слишком широкой главной улице приближается Джен. А ведь где-то асфальтируют дороги, где-то растут новые города и пригороды, несмотря на то, что здесь было столько невостребованных дорог и домов.

– Я собираюсь принять их щедрое предложение.

– Щедрое?

– Но бейсбол…

– Не будьте дураками.

Том протиснулся между ними. Еще немного, и он будет в машине и в безопасности, но Джен его опередила. Она задыхалась от быстрой ходьбы.

– Как дела с Сарой? – спросила она.

Том не стал отвечать. Один из водителей ответил за него.

– Он переезжает в Хоуп.

– Я буду там работать, – поправил он, хотя переезд не был такой уж плохой мыслью. Нет смысла жить в Броукенвиле и работать в Хоупе.

– В Хоуп?! – воскликнула Джен.

Том пожал плечами, желая, чтобы все оставили его в покое.

…По иронии судьбы, Сара единственная была готова выполнить это его желание. Тому видно было, как, стоя за прилавком, она упрямо смотрела прямо перед собой. По крайней мере, ей все равно, переедет он в Хоуп или нет, подумал Том.

– Знаю, ты расстроен из-за Эми, но нельзя же горевать вечно… – сказала Джен.

– Какое отношение Эми имеет ко всему этому?

– Если бы она была жива, тебе и в голову бы не пришло уезжать.

Наверное, она была права. Но он все равно решил согласиться на работу. Том взрослый человек. Том открыл дверцу машины:

– Пригласи ее на ужин! – крикнула ему вслед Джен.

Том не собирался приглашать Сару на ужин или делать еще что-то из того, что от него ждет Джен. Но парой дней позже он проходил мимо магазина и остановился перед витриной. Сара сидела в одном из кресел с широко распахнутыми глазами. По щекам ее текли слезы. Она смотрела себе на колени, не обращая внимания на то, что всему городу видно было, как она плачет. Черт, подумал Том. Он не знал, что ему делать. Войти внутрь? Уйти? Сделать вид, что он ничего не видел? Он чувствовал, что должен ее утешить, сказать ей что-то милое, но не знал что. Наконец Том толкнул дверь и ступил на порог.

– Привет! – сказал он.

Сара подняла на него полные слез глаза. Он возвышался над ней темной молчаливой тенью.

– Все в порядке? – задал он идиотский вопрос.

– Что?

Сара вспомнила про слезы и смущенно вытерла их руками.

– Грустная книга, – всхлипнула она.

– Может, я помешал? – разозлился Том, но по какой-то непонятной ему причине, присел рядом с Сарой в кресло. Она положила на столик книгу.

– Джейн Эйр, – пояснила Сара. – Я и забыла, какие сильные в ней эмоции. Когда я первый раз начала ее читать, то всю ночь не могла остановиться.

Том посмотрел на обложку, на которой была изображена обычная женщина в профиль. Скучная обложка.

– Забавно плакать, когда знаешь, что все кончится хорошо. Но так грустно читать, как она узнает, что он уже женат и что его жена заперта на чердаке. Бедная Джейн вынуждена бежать от своих чувств. Ее безголовый кузен убеждает ее выйти за него замуж без любви и стать миссионеркой, хотя и знает, что она слишком слаба для такой работы. И смешно читать, как он прикрывается религией, хотя это амбиции толкают его в Индию или куда там он собрался обращать туземцев в истинную веру.

– Главное, что конец счастливый, – заметил Том, пряча улыбку.

– Что? – удивилась Сара и, подумав, добавила: – Для нее, конечно, счастливый. А он остался слепым и без руки.

Том повернулся к ней.

– Но зато Джейн осталась с ним, – поспешила успокоить его Сара.

– Боже мой! – невольно воскликнул Том.

Сара Линдквист

Корнвэген 7-1

13638 Ханинге

Швеция

Броукенвил, Айова, 7 августа 2010 года

Дорогая Сара!

Мне жаль, что так вышло с твоей работой. Может, все еще наладится? Еще пока неизвестно, что они откроют в помещении бывшего книжного магазина, верно? Вдруг это будет другой книжный. И тогда лучшего продавца им просто не найти.

Некоторые из моей «молодежи» все еще живут в городе. Клэр, например. И она так никогда и не рассказала, кто отец Лейси. Клэр наполовину Хендерсон и наполовину Роде, а это взрывоопасная смесь. Может, потому, что у обеих семей в роду рыжеволосые. А когда у человека огненно-рыжие волосы, можно даже не ждать, что он будет подчиняться правилам или условностям. В Хендерсонах всегда было что-то дикое, причем и в мужчинах, и в женщинах. Не уступали им и мужчины из рода Роде. Женщины с фамилией Роде, наоборот, всегда соблюдали приличия. Клэр – племянница Каролины Роде. На первый взгляд, Каролина опровергает теорию о прямой связи между рыжими волосами и несоблюдением условностей. Ее волосы давно утратили свой яркий блеск. Но в юности они были такими же, как у Клэр сейчас. И дикой назвать Каролину язык не поворачивается. Наверное, весь ее огонь ушел на борьбу с безбожниками. Всю жизнь она старается соблюдать приличия и не поддаваться соблазнам, а это всегда плохо заканчивается. Клэр – типичный представитель рода Хендерсон, но сила ей досталась от Роде. Не самая лучшая комбинация качеств – дикая, самостоятельная и сильная. Для меня она, Том и Энди – моя молодежь. Но Клэр всегда была слишком горда, чтобы принимать от меня помощь. Только один раз она позволила мне помочь ей, и то когда ей было семь лет. Все дело было в варенье. В детстве Клэр обожала сладости, но дома у них сладкого не водилось. В те времена у нас только начали появляться продукты с искусственными подсластителями (к нам все приходило позже, чем в другие места). К тому же мы долго были против покупного варенья. Это было совсем не то, что настоящее домашнее варенье. У покупного был кричащий цвет и ненатуральный вкус, и не всегда в нем были настоящие фрукты или ягоды. Но Клэр его обожала. И я покупала варенье только ради нее, хотя мы и свои запасы не съедали. Но повзрослев, Клэр стала слишком гордой, чтобы принимать варенье, а забеременев, вообще перестала приходить. С Энди было проще. Он не стеснялся принимать помощь и помогать другим. Он относится к жизни не так серьезно, как Клэр, и, как мне кажется, именно это и дает ему силы держаться.

С наилучшими пожеланиями,

Эми