Текст книги "Бледные короли и принцы (ЛП)"

Автор книги: Кассандра Клэр

Соавторы: Робин Вассерман
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Он перестал говорить, так как заметил, что её лицо омрачилось.

– Конечно же ты помнишь Клэри.

– Это не так, как...

– Как что?

Саймон не думал об этом. Он просто сделал это.

Он взял её за руку.

Она позволила ему.

Он не знал, как объяснить это – всё перемешалось в его голове – но он должен попытаться.

– Это не похоже на то, что вещи, которые я вспомнил, важнее тех, что не вспоминаются. Иногда всё неопределенно. Но иногда... не знаю, иногда я чувствую, что самые важные воспоминания вернуть труднее всего. Они погребены глубоко, как кости динозавров, а я пытаюсь откопать их. Некоторые из них лежат у поверхности, но самые важные уходят на многие мили вниз.

– Так вот где я нахожусь? Глубоко под поверхностью?

Он крепче сжал её руку:

– Ты находишься где-то у расплавленного центра Земли.

– Ты такой странный.

– Стараюсь изо всех сил.

Она сплела свои пальцы с его.

– Знаешь, я завидую тебе иногда. Тому, что ты можешь забыть.

– Ты шутишь? – Саймон не мог понять её. – Всё, что у тебя есть, все люди в твоей жизни – как можно хотеть потерять это?

Изабель снова посмотрела на озеро, часто моргая:

– Иногда мы теряем людей, хотим мы того или нет. И иногда это настолько больно, что было бы легче забыть.

Ей не нужно было называть его имя. Саймон назвал его вместо нее.

– Макс.

– Ты помнишь его? – в её голосе прозвучала надежда.

Саймон покачал головой:

– Я хотел бы помнить.

– Клэри рассказала тебе о нем, – сказала она, и это не было вопросом. – И о том, что с ним случилось.

Он кивнул, но она всё ещё пристально смотрела на воду.

– Он умер в Идрисе, ты знаешь. Иногда мне нравиться здесь быть, потому что я чувствую себя ближе к нему. В другое же время я хочу, чтобы это место исчезло, чтобы никто никогда не смог сюда прийти.

– Мне жаль, – сказал Саймон, думая, что это самые бесполезные слова на свете. – Хотел бы я сказать что-то, что бы помогло.

Она посмотрела ему в лицо и прошептала:

– Ты уже это сделал.

– Что сделал?

–После смерти Макса. Ты... сказал кое-что. Ты помог.

– Иззи...

– Да?

Это был Он, момент, чтобы отложить разговоры в сторону и встретиться взглядом, что неизбежно закончилось бы поцелуем. Всё, что ему нужно было сделать – это подвинуться к ней и отдаться этому моменту.

Он откинулся назад:

– Не пора ли нам возвращаться в Академию?

Она издала звук рассерженной кошки и бросила в него куском арахиса.

– Да что с тобой не так? – воскликнула она. – Потому что я знаю, что со мной все в порядке. Ты должно быть сошел с ума, если не хочешь поцеловать меня; и если это твои дурацкие мне-тяжело-это-сделать предрассудки, то ты зря тратишь время, потому что, поверь мне, я знаю, когда парень хочет меня поцеловать. А ты, Саймон Льюис, хочешь поцеловать меня. Так в чем дело?

– Я не знаю, – признался он, и как бы смешно это ни звучало, это была чистая правда.

– Дело в дурацких воспоминаниях? Ты серьезно всё ещё боишься, что не будешь похож на изумительную версию прежнего себя? Хочешь, я расскажу тебе, каким ты был изумительным? Во-первых, ты храпел.

– Не правда.

– Как демон Древак.

– Это клевета, – возмутился Саймон.

Она фыркнула:

– Я считаю, Саймон, что ты должен быть частью этого. Ты должен уяснить, что никто не ожидает от тебя большего, чем ты есть. Я просто хочу, чтобы ты был собой. Я всего-навсего хочу тебя. Этого Саймоном. Не потому ли мы здесь? Потому что ты наконец вбил это в свою глупую голову?

– Думаю, да.

– Так чего ты боишься? Ведь это очевидно.

– Откуда ты знаешь? – Саймон не мог понять, как она может быть так уверена, когда он сам не мог разобраться в себе.

Она улыбнулась, и это была та улыбка, которую дарят тем, кого хотят задушить и поцеловать одновременно:

– Потому что я знаю тебя.

Он подумал о том, чтобы сжать её в объятиях, о том, как он бы себя почувствовал – и именно в этот момент он осознал, чего он боится.

Это всеобъемлющее чувство, будто смотришь на солнце. Будто погружаешься в солнце.

– Потерять себя, – сказал он.

– Что?

– Вот чего я боюсь. Потерять себя в этом. В тебе. Я провел целый год, пытаясь найти себя, выяснить, кто же я, а сейчас вот она ты, вот они мы, вот эта всепоглощающая, пугающая черная дыра чувств, и я... я чувствую себя, будто на краю Гранд-Каньона, понимаешь? Будто передо мной что-то большее, чем может вообразить человек, и я собираюсь... прыгнуть туда?

Он нервно ожидал её реакции, полагая, что девушкам не нравится, когда парни признаются, что боятся их. А таким девушкам как Иззи наверняка не нравится, когда парни вообще чего-то боятся. Она не боялась ничего и заслуживала кого-то такого же храброго.

– И это всё? – её лицо просветлело. – Саймон, а ты не думал, что мне тоже страшно? Ты не один на краю этой пропасти. Если мы прыгнем, то прыгнем вместе. И упадем вместе.

Саймон провел много времени пытаясь собрать все кусочки паззла воедино. Но последний, самый важный кусочек был рядом с ним всё это время. Потерять себя в Иззи – может это был единственный способ найти себя?

Может быть здесь, рядом с ней, и был дом?

Достаточно плохих метафор, сказал он себе. Достаточно отсрочек.

Хватит бояться.

Он перестал думать о том, кем он должен быть и как они должны относиться друг к другу; он перестал думать о том, не упустит ли свой шанс; он перестал думать о том, что демон лишил его памяти, о Вознесении, о Благом дворе, о Тёмной войне, о политике, о домашних заданиях и об огромном количестве смертельно острых вещей.

Он перестал думать о том, что может произойти и может пойти не так.

Он притянул её к себе и поцеловал – поцеловал так, как мечтал поцеловать с первого взгляда, поцеловал не как герой какого-то романа, не как Сумеречный охотник или воображаемая тень из прошлого, а как только Саймон Льюис мог поцеловать девушку, которую любит больше всего на свете. Это было как погружаться в солнце: они падали в эту пропасть вместе, их сердца пылали, и Саймон знал, что никогда не перестанет падать, знал, что никогда не отпустит её.

* * *

«Препоной быть двум любящим сердцам ничто не может» (Прим. переводчика: В. Шекспир. Сонет 116) – но с подростками часто так и происходит. Особенно если один из них учится в Академии Сумеречных охотников с кучей домашних заданий и комендантским часом, а другая рубит демонов по утрам.

Была бы воля Саймона, он бы провел бы всю неделю, а возможно и целую вечность, лежа на траве с Иззи, слушая плеск волн озера и теряя себя в прикосновениях её пальцев и вкусе её губ. Взамен, он провел всего два часа, занимаясь этим, а потом они на головокружительной скорости вернулись в Академию, где он провел ещё один час, целуя её на прощание перед тем, как она вошла в Портал, пообещав скоро вернуться.

Он должен был дождаться следующего дня, чтобы поблагодарить Хелен за помощь. Когда он нашел её, она собирала вещи.

– Я вижу, свидание прошло отлично, – сказала она, как только открыла дверь.

– Откуда ты знаешь?

Хелен улыбнулась:

– Ты весь светишься.

Саймон поблагодарил её за то, что она передала письмо Иззи, и вручил ей маленькую коробку печенья, которую он стащил из столовой. Это печенье – единственное, что было съедобным в Академии.

– Считай, это маленькая оплата за то, что я у тебя в долгу, – сказал он.

– Ты ничего мне не должен. Но если действительно хочешь отблагодарить меня, приходи на свадьбу – ты можешь быть парой для Иззи.

– Обязательно приду, – пообещал Саймон. – Вы уже решили, когда поженитесь?

– Первого декабря, – сказала она, но её голос дрогнул. – Возможно.

– Может позже?

– Может вообще никогда, – призналась она.

– Что? Вы с Алиной не можете расстаться! – Саймон поймал себя на том, что говорит с той, кого едва знает; он не мог заставить её жить счастливо только потому, что он сам по уши влюбился. – Прости, это не мое дело, но... почему ты проделала весь этот путь, если не хочешь жениться на ней?

– Что ты, я хочу жениться на на ней. Больше всего на свете. Просто пребывание здесь заставило меня задуматься о том, какая это эгоистично.

– Как помолвка с Алиной может быть эгоистичной?

– Посмотри на мою жизнь! – воскликнула она, и сдерживаемый годами гнев вырвался наружу. – Они смотрят на меня как на уродца, а Алина – единственная, кто воспринимает меня не как врага. Она уже застряла на этом заброшенном острове из-за меня. А если ей придется провести там остаток жизни? Просто потому что она совершила ошибку, влюбившись в меня? И кем я буду после этого?

– Ты не можешь винить в этом себя.

Саймон не знал её достаточно хорошо, но всё это звучало неправильно. Она не могла так говорить, а тем более верить в это.

– Профессор Мэйхью сказал мне, что если я действительно люблю её, то оставлю. – призналась Хелен. – Вместо того, чтобы превращать её жизнь в кошмар. Но то, что я не могу этого сделать, доказывает только то, что во мне больше от фэйри, чем я думала.

– Профессор Мэйхью – тролль, – сказал Саймон и представил, как Катарина Лосс превращает его в тролля; или в лягушку, или в ящерицу, во что-то, что бы отражало его гадкую сущность. – Если ты действительно любишь Алину, то сделаешь всё, чтобы быть с ней. Чем ты и занимаешься. Кроме того, ты думаешь, что Алина позволит тебе это сделать? Исходя из того, что я о ней слышал, она не сдастся так просто.

– Нет, – сказала она нежно. – Не сдастся.

– Так зачем отсрочивать неизбежное? Пойми, вы созданы друг для друга. Она – любовь всей твоей жизни.

Хелен вздохнула:

– Изабель говорила мне, как ты отзываешься о фэйри, Саймон. О том, что ты против их дискриминации и думаешь, что они могут быть такими же добрыми как и все остальные.

Саймон не мог понять, к чему она клонит, но подтвердил её слова:

– Она была права, я действительно так думаю.

– Знаешь, Изабель тоже верит в это, – сказала она. – И она изо всех сил старалась убедить меня.

– Что ты имеешь в виду? В чем тебя нужно было убедить?

Хелен сплела пальцы вместе:

– Я не хотела приходить сюда и рассказывать толпе детей историю своих родителей – меня заставили. Но я смирилась с этим. Половина меня является тем, кем была моя мать.

– Нет, Хелен, это не...

– Ты знаешь поэму «La Belle Dame sans Merci»?

Саймон покачал головой. Единственной поэзией, которую он знал, были произведения Доктора Сьюза и Боба Дилана.

– Это Джон Китс, – сказала она и процитировала несколько строф по памяти.

Устав, мы сели у ручья.

Она, вздохнув, уснула.

Её печальные глаза

Закрыл я поцелуем.

Я грезил. Бархатистый мох

Касался её рук…

Тогда, о горе мне, тогда

Я всё увидел вдруг.

Увидел бледных королей

И принцев там без сил,

Кричавших:”В плен тебя взяла

La Belle Dame sans Merci!”

– Китс писал о фэйри? – спросил Саймон.

Если бы подобное они изучали на уроках английского, он бы обратил на это внимание.

– Мой отец всё время цитировал это поэму. Так он пытался объяснить нам с Марком, откуда мы появились.

– Он цитировал вам поэму о злой королеве фэйри, соблазнявшей мужчин до смерти, и так пытался рассказать о вашей маме? Неоднократно? – скептически сказал Саймон. – Без обид, но это как-то... грубо.

– Мой отец любил нас несмотря на то, кем мы были. – Хелен говорила так, будто пыталась убедить саму себя. – Но я всегда чувствовала, что он ожидает увидеть её во мне. С Марком всё по-другому, он ведь мальчик. Но девочки всегда больше похожи на мам, верно?

– Я не уверен, что это правильно с научной точки зрения.

– Марк тоже так говорил. Он уверял меня, что наследие фэйри никак не повлияет на нас. Я пыталась ему поверить, но после того как его схватили... после того, как Инквизитор поведала историю моего рождения... я подумала... – Хелен смотрела сквозь Саймона, потерявшись в собственных страхах. – Что, если я также поступлю с Алиной? Что, если это спрятано где-то во мне – желание использовать любовь как оружие? Дар от мамы.

– Послушай, я не знаю ничего о фэйри, – сказал Саймон. – Не знаю, кем была твоя мать. Не знаю, что значит для тебя быть наполовину фэйри. Но я знаю, что кровь не определяет тебя. Тебя определяют только собственные решения. Если я чему и научился за прошлый год, так именно этому. И ещё я знаю, что любовь – какой бы пугающей она не была – не то чувство, которого нужно избегать. Любовь противоположна причинению боли.

Хелен улыбнулась ему, её глаза наполнились слезами:

– Для нас обоих, Саймон, я действительно надеюсь, что ты прав.

В Стране под Холмом, некоторое время назад...

Однажды, прекрасная леди из Благого двора без памяти влюбилась в сына ангела.

Однажды, двое храбрых и благородных братьев пришли на земли фей. Один из братьев увидел прекрасную леди и был настолько поражен её красотой, что пообещал остаться. Это был Эндрю. Его брат, Артур, не смог его покинуть.

Так они остались под холмом: Эндрю любил леди, а Артур презирал.

Леди держала своего возлюбленного, прекрасное создание, которое присягнуло ей в верности, поближе к себе, а когда её сестра предъявила права на его брата, леди позволила ей забрать его, ибо он ничего не стоил.

Она дала Эндрю серебряное украшение, чтобы одевать вокруг шеи, в знак своей любви. Она обучила его, как вести себя при Благом дворе. Она танцевала с ним на празднествах под звёздным небом. Она потчевала его и показывала, как давать волю дикому.

Иногда они слышали крики Артура, и она говорила ему, что это животное кричит от боли, а боль – в природе у животных.

Она не лгала, ибо она не умела лгать.

Люди – животные.

Боль у них в природе.

На протяжении семи лет они жили в радости. Его сердце принадлежало ей, а её сердце – ему, а где-то вдалеке Артур продолжал кричать. Эндрю не знал об этом, леди это не заботило, и они были счастливы.

Пока один брат не добрался до другого.

Леди думала, что её возлюбленный сойдет с ума от горя и вины. И поэтому, потому что любила его, она придумала историю, в которую бы он мог поверить. Она убедила его, что он любил её не по своей воле, что он не предавал своего брата, что он был всего лишь рабом, что семь лет любви были ложью.

Леди освободила бесполезного брата и позволила ему поверить, что он сделал это сам.

Леди подвергла себя атаке бесполезного брата и позволила ему поверить, что он убил её.

Леди отреклась от своего возлюбленного и позволила ему уйти.

Затем на свет появились плоды их любви, и леди пыталась полюбить их. Но они были только частью её любимого. Она же хотела только его и ничего больше.

Поэтому она отдала ему его наследие, его детей.

Она не видела смысла жить , и поэтому не жила больше.

Это – история, которую она оставила. История, которую никогда не узнает её возлюбленный. История, которую никогда не узнает её дочь.

Вот как любит фэйри: отдаваясь всей душой и телом. Вот как любит фэйри: разрушая.

Я люблю тебя, говорила она ему ночь за ночью, на протяжении семи лет. Фэйри не могут лгать, и он знал это.

Я люблю тебя, говорил он ей ночь за ночью, на протяжении семи лет. Люди могут лгать, поэтому она позволила ему, его брату и их детям поверить, что он лгал ей. Она умерла, надеясь, что они будут верить в это вечно.

Вот как любит фэйри: с дарами.