Текст книги "Девушка, которой не было"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

– Я не убийца! – воскликнула Эдвина. – Холман все время пытается представить меня...

Ник взглянул на нее и раздраженно бросил:

– Заткнись, старая шлюха!

Не веря своим ушам, Эдвина всхлипнула и тут же, припав к массивной груди Джайлса, спрятала голову на его плече и разрыдалась.

– Еще кандидаты будут, мистер Холман? – прыснул Робат.

– Посмотрим, кто остался на приеме после твоего отъезда. Ник. – Я многозначительно взглянул на Фесслера. – Это сам Марти, Вирджиния Стронг, Сэмми Уэстин и Бетти Уонг, верно?

– Да, – подтвердил Фесслер.

– Однако, когда Сэмми Уэстин описывал мне все события после твоего возвращения, он рассказал, что ты толковал сначала с Марти, затем вы вдвоем подошли к нему и этой стодолларовой проститутке.., как он изящно именует Вирджинию!.. Но ни словом не обмолвился о китаянке. Честно говоря, я не задумывался об этом до сегодняшнего утра.

– Значит, Уэстин просто забыл о ней, – буркнул Фесслер.

– Бетти была твоей любовницей, – сказал я. – Ты забрал ее из офиса Милфорда. Затем появилась Дикси. Бетти Уонг тебе надоела, и ты бросил ее. Но за несколько дней перед приемом передумал и сказал Бетти, что с Дикси все кончено. Прием у Марти мог стать праздником примирения между вами. Как она реагировала, когда внезапно появилась Дикси и начала раздеваться?

– Она не покидала приема, мистер Холман, – с глупой улыбкой произнес Робат. Он больше не смеялся. – И, думаю, не следует задавать мистеру Фесслеру столь интимные вопросы.., это дурной тон!

– Брось, Расе! – Ник мрачно усмехнулся. – Он считает себя умником, зачем портить ему забаву?

– Но, мистер Фесслер... – в голосе Пузыря послышались нотки тревоги, – думаю...

– Заткнись! Кто тебя просил думать? – Плечи Ника судорожно задергались. – Тебе бы стать копом, Холман, так ты хитер. Разумеется, Бетти дико разозлилась и ушла! Взяла мой автомобиль и уехала домой. Только позже я подумал, что липа, которую мы сочинили для большого зазнайки, прозвучит достовернее, если, кроме меня, ее расскажут четыре, а не три человека. Поэтому, вернувшись домой в семь утра, я сказал Бетти, что включил ее в число свидетелей. Но на случай, если кто-то побеспокоит неловкими вопросами, предложил ей уехать.

– На озеро Тахо?

– Да... – Он вдруг осекся, его водянистые глаза стали холодными как льдинки. – Кто тебе сказал про Тахо?

– Она, – почти прошептал я. – Понимаешь ли, Ник, Бетти туда не поехала.

– Что, черт возьми, ты хочешь этим сказать? – выдавил Фесслер.

– Она очень разозлилась. – Я повторил его слова:

– Бросила тебя, села в твой автомобиль и поехала домой. Так, Ник?

– Да! – На миг его плечи поникли. – Разумеется, домой!

– Или к домику? – коротко спросил я. – Это дает ей время и возможность, Ник. Сам знаешь, у нее был мотив, когда она убежала от тебя.

– Ты сбрендил, если наворотил такую гору лжи! – надменно произнес он. – Бетти знала, что я больше не имею ничего общего со стриптизершей. Эта телка годилась только на то, чтобы строить глазки жирному зазнайке!

– Ты говорил с Бетти перед ее отъездом с приема?

– Конечно. Думаешь, я не пытался и... – Его голос осекся.

– Поэтому рассказал ей о ловушке, которую задумал для Роберта Джайлса? – Я взглянул на него и выразительно развел руками. – Домик.., гидрохлорат в коньяке... Вот так-то, Ник.

– Бетти? – Металл в его голосе сменился неуверенным хрипом. – Не может быть...

Я перевел взгляд на застывшую маску, в которую превратилось улыбающееся лицо Брюса Милфорда.

– До того как появился Ник и сделал ее своей любовницей, Бетти работала у тебя, – сказал я. – Возможно, ты был единственным другом, кому она могла доверять и довериться.

– Думаю, это так, Рик, – медленно проговорил Милфорд.

– Поэтому вместо поездки на Тахо она пришла к тебе и рассказала, что Ник решил выгородить актера, убившего девушку в пляжном домике. Для этого сочинил целую историю, а она, Бетти, его раскусила.

– Она сказала, что больше не верит Нику, – пожал плечами Милфорд, – так она выразилась. Может, он убил девушку, чтобы свалить вину на Бобби и пожизненно шантажировать его...

Я смотрел на побледневшего Фесслера.

– Знаешь, по-моему, не ты подложил бомбу в домик.

– Что? – Он удивленно заморгал, похоже, не слыша меня.

– Брюс, – устало сказал я. – Я оставил сообщение твоей секретарше только по одной причине... Я знал, что ты возьмешь с собой Бетти Уонг. Где она прячется? Скрываться больше незачем!

– Вы правы, мистер Холман! – В дверном проеме возникла китаянка, одетая все в тот же черный чеонгсам. При каждом ее движении тяжелый шелк тихо шуршал. Бесстрастные сапфирово-синие глаза с настороженным интересом следили за людьми в комнате; тонкая рука крепко держала пистолет, казавшийся слишком большим.

– Я боялась, вы отыщете в домике ключ к разгадке, – сказала она спокойно, – поэтому решила опередить события и подложить бомбу, чтобы все разнесло в куски до вашего появления. Но я задержалась в пути, и когда наконец добралась до места, то увидела, как уезжают Расе и Ник. Я принесла бомбу и обнаружила вас на полу без сознания. Я подумала, что появилась замечательная возможность убедить вас в моей полной невиновности и, наоборот, причастности Ника к убийству. Поэтому я связала вам запястья и лодыжки веревкой, а потом разрезала ее. Затем поставила механизм бомбы так, чтобы нам хватило времени добраться до безопасного места.

– И привезла меня на квартиру Дикси: я должен был убедиться, что такая девушка действительно существует, а не приснилась Джайлсу, – уточнил я.

– Совершенно верно.

– Ты знала, что тело спрятали в шкаф?

– Нет. – Глаза китаянки расширились от ужаса. – Оно лежало там все время, пока мы...

– Бетти, милая! – Плечи Фесслера дернулись и беспомощно поникли. – Поверь...

– Я была твоей женой! – воскликнула она.

– Нет, – возразил я. – Я проверил.

– Не по документам! – Ее глаза вспыхнули сапфировым блеском. – Но по всем другим законам, что священны и почитаемы женщиной! Я была невинна, когда попала к нему.., он первый мужчина в моей жизни!

– Я здорово промахнулся с той глупой телкой Дикси, – заскулил Ник. – Милая, разве парень не имеет права на одну маленькую ошибку? Я скажу, что теперь будет... Прямо с утра мы получаем специальную лицензию, понимаешь? Затем поженимся...

– Я убила Дикси, потому что она была злой женщиной, она украла у меня тебя. Похвалялась этим и смеялась мне в лицо, – тихо проговорила Бетти Уонг. – Поэтому я ее убила и решила, что за убийство ответишь ты. Ник Фесслер. Но теперь это невозможно.

– Нет. – Убедившись, что она не обманывает, Ник заговорил громче. – Теперь это невозможно. Так почему бы нам...

Она дважды нажала на спусковой крючок, а он еще пытался что-то сказать и, даже умирая, силился выговорить какие-то слова.

Робат рванулся вперед, одной рукой выбил у Бетти пистолет, другой нанес рубящий удар по ее шее. Послышался хруст. Девушка упала на пол и затихла с неестественно запрокинутой головой.

Послышался тонкий свист – Робат изогнулся к полу в отчаянном усилии дотянуться до оружия. Я позволил его пальцам-сосискам подобраться совсем близко к нему и сказал:

– Нет!

Холодные глазки взглянули на меня сквозь свалившиеся на лоб пушистые соломенные волосы. Затем Робат увидел в моей руке револьвер и выпрямился.

– Холман, – внезапно послышался глубокий баритон Джайлса. – Вам помочь?

– Взгляните на китаянку, – сказал я ему. – Думаю, она мертва.., он свернул ей шею, как цыпленку! Но все бывает.

– Я имею в виду, с ним.., с Робатом, – уточнил актер.

– Толстяк – мой, – тихо ответил я. – Держитесь от него подальше, иначе пострадаете.

Я говорил на ходу, а когда умолк, Робат оказался совсем рядом. Глаза гиганта блестели холодной ненавистью, и я улыбнулся ему, смакуя его жгучую ненависть словно букет редкого игристого вина.

– Это только между нами, – сказал я, напрягая голос, чтобы перекрыть шумы, грохотавшие в груди толстяка. – Выйди на улицу, пузырь!

Робат пристально взглянул на меня, пожал плечами и развернулся к выходу. Я шел за ним, пока он не остановился у двери.

– Открой! – велел я.

Робат повиновался и взглянул на меня через плечо.

– Хочешь.., убить меня.., без.., свидетелей... Холман? – запыхтел толстяк; от усилия, на глазах у него выступили слезы. – Хладно.., кровно.., пристрелить?

– Нет, – сказал я. – Во мне слишком силен охотничий азарт, чтобы стрелять в сидящего слона! Я дам тебе шанс.

Его испуганные глаза пытались поверить мне.

– Там темно... – Я кивнул на крыльцо. – Длина дорожки метров сто, за ней – улица. Когда начну считать.., беги! Считаю до десяти, не слишком быстро, затем стреляю. Если я убью тебя, это будет выстрел при попытке к бегству. Понял? Имеешь шанс смыться, если успеешь выбежать на улицу, пока я считаю.

– А если.., не побегу? – задыхаясь, спросил он.

– Тогда мы дойдем до середины дорожки, и я застрелю тебя там, – холодно пояснил я. – В обоих случаях версия попытки к бегству прозвучит убедительно. Готов? Начинаю отсчет, – бросил я. – Один!..

Он напрягся, ожидая пулю, и когда выстрела не последовало, немного успокоился.

– Два! – объявил я, и слово подействовало на него, словно удар электрошоковой дубинки на быка. Он затопал по крыльцу, словно доисторический монстр, выбравшийся из древнего болота.

– Три! – крикнул я, и Робат по-крабьи метнулся вбок, чтобы избежать неминуемой пули.

– Четыре! – продолжал я, преднамеренно сокращая время между каждым выкриком. – Пять!

Голова толстяка подалась вперед и вверх; огромные руки работали словно массивные поршни, земля тряслась под его слоновьими ногами, – Шесть.., семь! – закричал я, и ночь прорезал хриплый пронзительный звук, похожий на свисток поезда.

– Восемь, девять, десять! – Я поднял револьвер и нажал на спуск.

Ночной воздух взорвался от выстрела. Робат издал булькающий крик, упал на четвереньки и остался на месте. Я спустился с крыльца и зашагал к нему. С каждым шагом шум становился все громче; с каждым шагом появлялся новый звук, и когда я подошел близко, меня оглушила какофония звуков, словно бы рожденных безумным композитором в самых темных кошмарах.

Басовые ритмы рождались усилиями видавшего виды насоса, ужасно хрипевшего, явно качавшего с трудом, поскольку каждый хрип кончался тоскливым протяжным бульканьем. Из вибрирующего свистка-неба вырывался прерывистый свист, сопровождаемый скрежетом зубов и бульканьем в гортани.

Я обошел трясущуюся тушу и встал прямо перед ним. Увидев носки моих ботинок, Робат медленно поднял голову. На меня слепо уставилось мертвенно-бледное, расплывшееся от жира лицо, похожее на отвратительную бесформенную медузу, извлеченную из морской пучины. В пятне жира широко открылось дрожащее отверстие, и я наклонил голову, чтобы услышать хоть какие-то звуки. Затем я разобрал подобие слов, терявшихся в невнятице нестройных шумов.

– Ты знал.., бег.., меня.., убьет...

Наступила мучительная остановка. Расе Робат уронил голову и замер.

На мгновение я заткнул уши – гнетущая тишина грозила разорвать барабанные перепонки, затем на крыльце послышались шаги. Густой баритон" позвал с тревогой:

– Холман! С вами все в порядке? Я медленно зашагал по дорожке к дому и поднялся на крыльцо. Джайлс ждал меня в холле.

– Что случилось? – спросил он.

– Толстяк побежал, – объяснил я. – Таская свой вес, он и в лучшие времена имел проблемы с дыханием. Сердце просто не выдержало.

– Вижу, – кивнул актер. – Но я слышал выстрел...

– Я стрелял в воздух, – объяснил я.

– Чтобы он... – внезапно в глазах Джайлса появилось понимание, – разумеется, остановился!

– Что с девушкой? – спросил я.

– Боюсь, вы оказались правы, – ответил актер. – Милфорд вызвал полицию, а Эдвина бьется на диване в обычном приступе истерики!

– Знаете что? – мрачно сказал я.. – Только сейчас вспомнил. У меня сегодня свидание.

– Не думаю, что вам удастся на него попасть, старина, – заметил он.

– Я тоже, – огрызнулся я.

* * *

Нас забрали в управление полиции, где терпеливо выслушали каждого, а затем попросили повторить все снова.., и снова.., и еще раз. Вытерпели истерику Эдвины Боллард. Много раз. С Эдвиной обращались вежливо, потому что она женщина и истеричка; но, полагаю, они подумали, что любая женщина станет истеричкой, если увидит то, что видела она. Поэтому ее отправили домой с молодым розовощеким парнем, похоже носившим форму не более года. Возможно, у меня разыгралось воображение, но готов поклясться, истерика прошла раньше, чем Эдвина вышла за дверь.., сильно опираясь на руку полицейского – для поддержки, конечно.

Они проявили вежливость к Брюсу Милфорду, потому что знали его положение в кино; отнеслись почти дружески к Роберту Джайлсу – в надежде на автограф для детей. Такой автограф – ценная вещь вообще. Смотришь кино с его участием и говоришь жене или девушке: “На экране-то он герой, а видела бы ты, как я допрашивал его целых пять часов. Дрожал, словно модель “Т” при запуске! Нет!.. Пальцем не тронул!.. Эти кинозвезды все одинаковы, стоит им столкнуться с настоящим мужчиной!"

Итак, к двум ночи они уже отпустили домой агента и актера. Остался один я. Я не был ни истеричной дамой, ни крупным агентом в мире кино, и уж точно не был кинозвездой. Обыкновенный бездельник с частной лицензией и неглупыми идеями, чье основное занятие – вытягивать денежки у настоящих кинозвезд в обмен на молчание.

Меня отпустили неохотно только в одиннадцать часов следующего дня, и, стыдно признаться даже самому себе, только благодаря звонку одного из крупных кинопродюсеров, лично поручившегося за мою добропорядочность. По словам Марти Дженнингса выходило, что я настоящий супермен, ну истый ангел, который не вознесся в голубые небеса только потому, что стыдится снимать длинное нижнее белье перед восторженной толпой.

Вернувшись домой, я рухнул на кровать и проспал одиннадцать часов кряду. Когда я умылся, оделся и сел в машину, до полуночи оставалось примерно двадцать минут. Мой звонок в дверь прозвучал уже завтра.

Дверь приоткрылась, и выглянула голова в тюрбане. На меня удивленно уставились большие глаза, увеличенные запотевшими очками в тяжелой оправе.

– Мы ужинали вчера, ты забыл? – поинтересовалась она.

– Меня задержали, – коротко пояснил я.

– Я не спала всю ночь! – холодно сказала Хилда. – Прощайте, мистер Холман!

– Не хочешь услышать конец истории? Как все завершилось.., и так далее, а? – в отчаянии спросил я.

– Прочту в газетах! Кстати, а почему ты всегда приходишь, когда я принимаю ванну?

– Может, выпьем за старые времена? – предложил я.

– Ну... – задумалась она, – если только за старые... – И внезапно исчезла.

Я вошел в коридор и закрыл за собой дверь. И тут силы покинули мой организм, и я прислонился к двери; колени мои мелко дрожали.

Пониже головы в тюрбане – от шеи до пят – взгляду открывались восхитительной формы просторы загорелой и белой кожи.

– Эй! – едва вымолвил я. – Ты не выносишь, когда твои волосы в беспорядке! Но все остальное розовеет.., кроме загара, но это не...

Хилда Джонс внезапно остановилась, и розовая попка восхитительно дрогнула, сразу привлекая к себе внимание. Затем обернулась и кинула на меня грозный взгляд.

– Кто же, – пренебрежительно заметила она, – кроме тебя... Холман.., мог явиться в такое позднее время?

– Надеюсь, никто, – с надеждой произнес я.

– Значит, я знала, что это ты терзаешь звонок, так ведь? – сказала она, словно стараясь объяснить принципы ходьбы маленькому ребенку.

– Так! – с готовностью подтвердил я.

– А раз так, зачем одеваться, правильно?

– Правильно! – радостно подтвердил я. Она колыхнула своими замечательными округлыми бедрами и чинно направилась в спальню.

Тут меня осенило, и я включил третью скорость, устремившись за ней.