Текст книги "Мечта о смерти"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Картер Браун
Мечта о смерти

1

Неожиданно весна и теплое солнце застелили Центральный парк новым зеленым ковром. По Пятой авеню прогуливались со своими пуделями небесные создания, демонстрируя ножки, обтянутые нейлоном.

Я проследовал к югу, повернул на восток, на Пятьдесят третью улицу, и прошел на Мэдисон. Контора издательства Харлингфорда, расположенная в шестиэтажном здании стандартной постройки, находилась на втором этаже и была меблирована в ультрамодернистском духе. Для завершения впечатления от роскошной обстановки посетителей принимала высокомерная блондинка, которая не обратила на меня никакого внимания. С огорчением я подумал, что такая девица в офисе в настоящий момент выходит за рамки того, что я могу себе позволить.

В конце концов она решила все же заметить мое присутствие и вопросительно подняла брови. Я повернулся к ней своим левым профилем, который, по моему мнению, лучше правого, но даже столь впечатляющее зрелище не смягчило ее.

– Меня зовут Бойд. Дэнни Бойд, – сказал я. – У меня назначена встреча с мистером Харлингфордом.

– А кого вы представляете? – спросила она с акцентом, который хотела выдать за буффемонский,[1]1
  Буффемон – провинциальный французский городок.


[Закрыть] и брови ее поднялись еще на миллиметр.

– Я представляю «Сыскное бюро Бойда», – ответил я. – А вы в этом году что представляете?

Она кивком указала мне на ближайшее роскошное кресло из белой кожи.

– Садитесь, пожалуйста, мистер Бойд. Мисс Сунь через минуту уделит вам внимание.

– Может быть, вы меня плохо расслышали, – недовольно проворчал я. – Мне не нужна мисс Сунь. Мне нужна не дама, а парень, в смысле Харлингфорд. Постарайтесь же вспомнить, что именно это имя я назвал с самого начала.

– Мисс Сунь – личная секретарша мистера Харлингфорда, – старательно выговорила она, словно имела дело с самым последним учеником в классе. – Прошу вас, сядьте, мистер Бойд.

Я устроился в белом кресле, кожа которого затрещала так, будто терпеть не могла частных детективов. Мне почудилось даже, что кресло проскрипело: «Проклятье! Как низко упала наша контора!» У меня испортилось настроение. Я закрыл глаза и представил, что считаю девиц, лихо работающих длинными ногами на сцене шантана.

– Мистер Бойд, – раздался приятный музыкальный голос. – Мистер Харлингфорд вас сейчас примет.

Я быстро открыл глаза. Передо мной стояла китаянка, из тех, чьи предки родились и выросли в Америке: кожа цвета слоновой кости, высокие скулы и немного раскосые сапфировые глаза. На ее полных губах играла спокойная приветливая улыбка.

– Я – Мария Сунь, личная секретарша мистера Харлингфорда, – добавила она наконец. – Фамилия Сунь вполне обычная, не так ли? А что касается моего имени – Мария, то я получила его от матери-француженки. – Она снова улыбнулась. – Рано или поздно все спрашивают меня об этом.

– Меня зовут Дэнни Бойд, – начал я, чтобы что-нибудь сказать. – Имя Дэнни досталось мне от предков-ирландцев, которые всегда и везде слушали звуки волынки, главным образом в кабаках.

Я дал ей возможность полюбоваться моим профилем и справа и слева, потому что она это заслужила, и сам осмотрел ее с ног до головы.

– Никогда не подумал бы, что это издательство, – продолжал я. – Может быть, мне следовало бы пролистать сначала какую-нибудь толстую книгу, чтобы не казаться дураком?

– Не стоит беспокоиться по этому поводу, мистер Бойд, – спокойно произнесла она. – Прошу вас, пойдемте, мистер Харлингфорд уже интересовался, не появились ли вы.

– Послушать вас, так можно подумать, что я опоздал на свидание на целый час, – буркнул я.

– Мистер Харлингфорд – деловой человек, – недовольным тоном возразила она. – Он не любит, когда его заставляют ждать.

– Вот досада с этими мультимиллионерами, – мрачно сказал я. – У них мания величия. Но некоторые их мании совершенно реальны. Как вы, например.

Личный лифт доставил нас на пятый этаж, и мы оказались в приемной господина генерального директора. Мисс Сунь подвела меня к двери из тикового дерева. Она деликатно постучала, открыла дверь, посторонилась, чтобы пропустить меня, и объявила:

– Мистер Бойд!

Я вошел, и дверь за мной тихо затворилась. Комната, в которую я попал, не имела ничего общего с кабинетом. Ее скорее можно было бы назвать гостевой комнатой знаменитого клуба охотников. За рабочим столом, покрытым кожей, сидел тип с широкими плечами и обветренным лицом. Он был одет в костюм, который давал основания думать, что все модные портные Лондона трудились над ним, а полученная оплата позволила им сразу разделаться со всеми своими долгами.

– Я – Фрэнсис Харлингфорд, – заявил тип. У него оказался внушительный, хорошо поставленный голос. – Садитесь, Бойд.

Я немного полюбовался обивкой кресла, прежде чем рискнул сесть в него.

– Красивая у вас мебель, – сказал я. – Чем она покрыта? Кожей авторов?

У него была приятная улыбка, которая открывала белые зубы, сильно контрастирующие с цветом его загорелого лица.

– Видимо, вас нелегко поразить, Бойд, – заметил он.

– Только некоторым женщинам удавалось это, – серьезно ответил я. – Зато меня легко удивить, послав записку с приглашением на встречу, приложив к ней чек на две тысячи.

– Мне показалось, что так будет проще, – сказал он. – Я кое-что узнал о вас за эти дни. Что угодно ради денег, а мораль пусть сама разбирается, не так ли?

– Надеюсь, этот разговор вы завели не для того, чтобы прощупать меня, гожусь ли я для дела, которое вы мне хотите поручить? – с некоторым вызовом спросил я. – Итак, в чем оно состоит?

Харлингфорд поудобнее устроился в кресле и не спеша закурил сигарету.

– Мы решили издавать новый журнал, – начал он. – Ежемесячный, но не рассчитанный на широкую публику. Скорее для избранных клиентов, постоянных читателей. Стараемся, чтобы он был одновременно и разумным и содержательным, без всяких литературных выкрутасов.

– Разве критики становятся менее дорогими, чем литераторы? – с невинным видом спросил я.

– Материалом служат реальные события, – продолжал он, игнорируя мой вопрос, – представляющие житейский интерес.

– Хотите опубликовать историю моей жизни? – спросил я, полный надежды. – Готовы рискнуть и пойти на неприятности с цензурой?

– Оставьте ваше остроумие для моей администраторши, Бойд, – сухо произнес он. – Она рада людям, способным опуститься до ее уровня.

– Если дойти до ее уровня, с ней найдется, о чем поговорить? – радостно сказал я, но тонкость моего замечания ускользнула от него.

– У меня есть журналист, специалист в этой сфере, который работал над одной историей в течение шести месяцев, но без всякого результата. И я пришел к вполне определенному выводу: история эта больше подходит следователю, а не писателю.

– Мне? – спросил я.

– Вам. – Он медленно кивнул. – У вас, как мне кажется, имеется примитивная грубость и резкость, которые помогут преуспеть там, где провалился писатель.

– Я умею также плевать в лицо людям, – сказал я. – Вы считаете, что и это может пригодиться?

– Возможно, – холодно ответил он. – Возьметесь за эту работу?

– Если вы потом не заставите меня описывать историю, которую я буду расследовать.

– Я хочу, чтобы вы обнаружили правду, – проворчал он. – Потом я найду писателя, который изложит эту историю. Две тысячи, которые я вам прислал, считайте авансом. Если вы успешно проведете следствие, я готов дать еще две тысячи.

– А что, если дело займет не одну неделю?

– На ваш страх и риск, – сухо заметил он. – Короче, вы беретесь или?..

– Берусь, – быстро ответил я.

– Существуют некоторые обстоятельства, которые вы обязаны учитывать. Вы ни под каким видом не будете упоминать мое имя или название издательства, в какой бы ситуации ни находились.

– Естественно. Даже если в подобной ситуации я обнаружу вашу администраторшу…

– Во-вторых, вы будете посылать свои рапорты прямо мне или моей личной секретарше мисс Сунь. Никто другой не должен знать ни того, что вы делаете, ни причин, которые вас к этому побудили.

– Без вопросов.

– Очень хорошо.

Он выпрямился в кресле и энергично раздавил окурок сигареты в пепельнице. Может быть, этим он хотел показать, что при нужде расправится со мной так же, как с этим окурком?

– Вы когда-нибудь слышали об Ирен Манделл?

– Это имя кажется мне чем-то знакомым…

– Ею вы и должны заняться, – резко заявил он. – Ирен Манделл была актрисой…

– А! Теперь припоминаю! Она играла в одной постановке, которая с большим успехом прошла на Бродвее года два назад?

– Вторая женская роль, – холодно согласился Харлингфорд. – Вещь называлась «Сон без пробуждения». Один из тех трюков психопатии, где реальна только душа. Вы понимаете, что я имею в виду?

– Что-то вроде: «Мой дедушка был каннибалом, потому-то я и чувствую себя превосходно?»

Харлингфорд усмехнулся.

– Вы отлично подойдете моей администраторше, – пробормотал он. – Только вовремя выставляйте ее по утрам, чтобы она не опаздывала в контору.

– Я подумаю об этом, – обещал я.

– Ирен Манделл, – сказал он, возвращаясь к теме нашего разговора, – играла вторую роль в течение почти трех месяцев. Потом она покинула труппу. Из-за нездоровья, как писали в газетах. Роль слишком многого требовала от нее: она играла женщину, которая мало-помалу по ходу пьесы теряла рассудок. В течение шести вечеров и двух утренников в неделю. Об этом прямо не говорилось, но можно было понять, что у нее нервная депрессия и она нуждается в длительном отдыхе. Через два дня газеты сообщили, что мисс Манделл тайно отправилась в деревню, но через месяц снова вернется к своей роли.

– Она так и не вернулась?

– Это было два года назад, Бойд. После этого ее никто не видел. Никто не знает, где она находится, что с ней случилось, жива ли она.

– Это след, который можно назвать несколько прохладным, – немного озадаченно сказал я.

– Писатель, занимавшийся этим делом, разговаривал с людьми, которые ее хорошо знали: товарищи по сцене, друзья, импресарио, режиссер, бывший любовник, лучшая подруга, и у всех была одна и та же реакция. – Его темные глаза засверкали. – Никто из них не интересовался судьбой Ирен Манделл. Им было наплевать на то, что с ней могло случиться, они не хотели этого знать, и у них нет ни малейшего желания помочь кому бы то ни было узнать об этом… Как будто она вообще и не существовала!

– Вы полагаете, что я достигну больших результатов, используя метод Бойда, то есть разговорю их при помощи ласкового тона и постукиваний по лицу?

– Меня не интересует, каким методом вы сможете достичь результата, Бойд, – холодно заметил он. – Просто получите результат. Дальше: из всей родни у нее осталась только сестра – Ева Манделл. О ней тоже никто не знает, где она находится. Думают, что она живет в Нью-Йорке или была там проездом. Я хочу вам сказать, Бойд… У меня есть нюх в отношении репортажей. Я просто чувствую, что есть нечто очень поразительное в этом непонятном исчезновении Ирен Манделл.

– Браво, – сказал я без всякого энтузиазма.

– Разве у вас нет такого предчувствия, старина? – Голос его задрожал от волнения. – Ирен Манделл была известной актрисой, пусть не звездой, но все-таки актрисой талантливой и человеком у всех на виду. А теперь вот уже два года, как она исчезла, и всем совершенно наплевать на нее! Но если такое могло случиться с ней, то может случиться с каждым из нас. Кто станет беспокоиться о мистере Дюпоне или его жене, когда они исчезнут? Вы понимаете? Никто не находится в безопасности!

– Мне нужно будет заказать новую вывеску с указанием моей профессии, – сказал я. – Прежняя, похоже, устарела.

– У мисс Сунь есть полное досье. Вы можете забрать его. – Его голос внезапно снова стал совершенно нормальным, и я почувствовал себя мужланом. – Как только найдете малейший след, немедленно рапортуйте об этом мне, каким бы ничтожным он вам ни показался. В досье имеются все сведения, которые позволят вам связаться со мной днем и ночью. Я рассчитываю, что вы будете постоянно держать меня в курсе дела. Это все, Бойд.

– Спасибо, – сказал я, вставая. – Никаких рукопожатий или пожеланий доброй удачи, прежде чем я отправлюсь в бой?

– Досье у мисс Сунь, – ледяным тоном повторил Харлингфорд.

Я закрыл за собой дверь и направился к столу личной секретарши. Через вырез платья можно было видеть заметный кусок ее ляжки. При моем появлении мисс Сунь оторвалась от бумаг.

– Как прошла беседа, мистер Бойд? – Ее улыбка была очаровательной.

– Отлично, – ответил я. – Он ест вместо бифштекса маленьких детей?

– У мистера Харлингфорда есть манера иногда выказывать себя немного суровым, – доверительно произнесла она. – Но ведь на нем висят огромные суммы.

– Это вы о костюме? Стоимость должна быть потрясающей…

– Я приготовила вам досье, мистер Бойд, – оборвала она меня, вкладывая папку в большой конверт. – Здесь все сведения об Ирен Манделл, которые нам удалось получить.

– В том числе и номер вашего телефона?

– Простите?

– Мистер Харлингфорд, – сказал я торжественным тоном, – потребовал, чтобы я общался лишь с ним или с его личной секретаршей. Не только днем, но и ночью. Если, например, он отправится покататься на автомобиле, где я смогу найти вас ночью?

При улыбке на ее щеках образовались очаровательные ямочки.

– Понимаю, мистер Бойд. Я напишу вам номер моего телефона.

– Будет неплохо, если вы также запишете и мой номер, – сказал я, полный надежды. – Как знать, вдруг в один из вечеров вы можете вспомнить какую-то подробность, которую срочно надо будет…

– Это маловероятно, мистер Бойд. Если что-нибудь подобное случится, я сразу же уведомлю мистера Харлингфорда, и он найдет способ, как с вами связаться.

– Не сомневаюсь. Он из тех людей, которые знают, что доллар – это доллар.

– У него тираническая внешность, – заметила она, – но он рычит больше, чем кусает…

– Вы говорите со знанием дела. Он упражняется на вас?

– Если вы почувствовали себя униженным от этой беседы, мистер Бойд, – холодно произнесла она, – то советую поговорить с администраторшей, а не со мной.

– Прямо настоящий заговор, чтобы бросить меня в объятия администраторши! – сказал я. – Неужели у меня такой же глупый вид, как у нее?

– Мне кажется, вы составите идеальную пару, – добродушно заметила она.

– А может, мы с вами составим идеальную пару? Я на этом настаиваю. Как насчет того, чтобы пообедать сегодня вместе?

– Невозможно! – сказала она. – Вам следует приступить к работе. До свидания, мистер Бойд. И не нужно стараться продемонстрировать мне ваш профиль, когда будете уходить. Я уже рассмотрела его под разными углами.

2

Он сидел, откинувшись на стуле и положив ноги на письменный стол, с сигарой в углу рта и в шляпе, сдвинутой на затылок.

– …послушай, моя дорогая, – говорил он в трубку умоляющим голосом, хриплым и царапающим. – Я говорю тебе, что это тебе не подходит, это не звучит. Этот, с позволения сказать, продюсер, этот проходимец… Он не хорош для тебя, моя крошечка, и он платит гроши! Так что брось этого прохвоста и предоставь действовать старому Барни. Хорошо? Я перезвоню тебе не позже чем завтра.

Он повесил трубку и медленным движением нижней части челюсти переместил горящую сигару из одного угла рта в другой, пристально глядя на меня.

– Итак, вы частный детектив? – с неприязнью проворчал он. – Для чего пришли сюда? Я работаю над реальными вещами, и меня уже тошнит от сыщиков, которых столько развелось на телевидении.

– У вас такой вид, будто вы сами выскочили из фильма, – убежденно сказал я. – Урожая тысяча девятьсот двадцать восьмого года. И ваши носки плохо подобраны.

– Ну и что же? – Он энергично пожал плечами. – Вы пришли, чтобы критиковать меня?

– Я ищу одну актрису, – сказал я. – Она…

– Вы – продюсер? Продюсер, который нуждается в актрисе? – резко оборвал он меня. – Или хотите сделать несколько мерзких фотографий своим маленьким гадким аппаратом?..

Я схватил его за обе лодыжки, приподнял их над письменным столом и сразу выпустил. Его ноги ударили о пол с такой силой, что сигара выпала изо рта.

– Я – всего лишь жалкий частный детектив, который старается заработать себе на жизнь, – терпеливо сказал я. – И если вы не дадите мне наконец объяснить цель своего прихода, я вобью ваши зубы в глотку так далеко, что вам понадобится телескопическая щетка, чтобы их чистить!

– Вижу, что мы оба цивилизованные люди, – заявил он торжествующим тоном. – Вам нужна актриса?

– Да. Ирен Манделл. Я хочу найти ее.

Он пожал плечами.

– Я тоже хотел бы отыскать Ирен. В течение двух лет ни одного слова. Ни одного! Даже ни одной открыточки!

Я подумал, что торжественность его тона, видимо, – хроническая болезнь. У меня не было иного выхода, и я располагал лишь двумя тысячами долларов, так что, оценив ситуацию, я вкратце пересказал ему все, что знал о причине ее ухода со сцены.

– Так оно и было, – сказал он и мрачно кивнул. – Все вечера подряд она должна была слетать с катушек. В третьем акте она находилась на сцене с начала до конца. А начинала с таких тирад: «Боже мой, как мне плохо!» Она находилась в беспрестанной депрессии! Даже собаке такого не пожелаешь.

– Десять против ста, что вас это не беспокоило, а? – спросил я.

– Вы считаете, что я работаю ради удовольствия, да? – Его голос задрожал. – Но у Барни Миккерса есть сердце. «Ты сенсационна, – сказал я ей, – действительно сенсационна. Но восемь недель! Сделай перерыв, а потом я подберу тебе хорошенькую пьесу, которую можно будет играть каждый вечер». Но Ирен даже не захотела слушать милого Барни, а потом…

– Вы знаете, куда она поехала?

Миккерс решительно покачал головой.

– Я вам уже сказал. Ни одной почтовой открытки!

– И вы не пытались узнать, что же с ней случилось?

– У меня не хватает времени на разведение цветов, – энергично запротестовал он. – Здесь занимаются бизнесом, и мне трудно было бы зарабатывать себе на жизнь с этими несчастными десять на сто. Не говоря уже о том, что по меньшей мере восемь пьес в год не выдерживают больше трех дней. Я имею возможность прохлаждаться, по вашему мнению?

– Вот то, что можно назвать спорным вопросом, – ответил я. – Кто был близок с ней?

Он сообщил мне имена, которые уже фигурировали в моем списке, потом, немного поколебавшись, добавил:

– Ева Манделл – ее сестра.

– Кто еще? – настаивал я.

– Ее частная жизнь принадлежит ей, это не мое дело. Спросите других, может быть, они что-то знают.

– Полагаю, что все же заставлю проглотить ваши зубы – это доставит мне удовольствие, – угрожающе сказал я.

– Умоляю! – Он просительно протянул ко мне руки. – Никакого насилия! Они стоили мне двести долларов, и я еще не заплатил за них! Была одна девушка, которая помогала Ирен одеваться. Заодно служила у нее горничной. Почему бы вам не обратиться к ней?

– Как ее зовут?

– Дайте подумать… – Он постучал пальцами по лбу. – Женни… Женни Шау! Вот-вот, Женни Шау!

– А где я могу ее найти?

– Я не господь бог! В городе с восемью миллионами жителей – откуда мне знать?

Он стал качаться в кресле взад и вперед с видимым нетерпением.

– Вы уже отняли у меня кучу времени и теперь хотите окончательно погубить мой день только потому, что я когда-то был импресарио Ирен Манделл?

– Если вы не знаете, где она, то кто может это знать?

– Может быть, мать? Или я должен знать адрес ее матери? Что вы еще хотите от меня? Написать для вас сценарий?

Я встал и несколько секунд молча смотрел ему в глаза.

– Не надо. Судя по вашей болтовне, вряд ли вы вообще умеете сочинять.

Я отправился в «Блэк Ангус», чтобы позавтракать, потом вернулся в свою контору. Фрэн Джордан, моя очаровательная секретарша, рыжая, с зелеными глазами, ведущая за пределами конторы жизнь, в которой я практически не играю никакой роли, подняла на меня слегка заинтересованный взгляд.

– Как прошла беседа? – небрежным тоном спросила она.

– Ему понадобился гениальный сыщик.

– А где вы его найдете?

– Харлингфорду не удалось найти никого другого, кроме меня. Его судьба на моем попечении.

– С каких пор вы перешли на этот жаргон, врун этакий? – сердито спросила Фрэн.

– С тех пор, как побеседовал с неким Барни Миккерсом, – ответил я. – Моя дорогая, нам нужно найти Женни Шау, горничную.

– Где мне следует ее поискать? Под нашим письменным столом?

– Попробуйте в контрактах по найму, – предложил я. – Вы помните Ирен Манделл?

– Еще одна горничная?

– Ладно, начинайте с девушки Шау, – устало согласился я. – В этом агентстве, видимо, моего профиля недостаточно.

Фрэн медленно и глубоко вздохнула, что заставило сильно увеличиться переднюю часть ее корсажа.

– Я по-прежнему держу в этих краях рекорд по окружности груди, – довольным тоном произнесла она. – Не забывайте этого.

– Ничего опасного, – сказал я. – Что вы делаете сегодня вечером?

– Небольшое расследование, – заметила она развязным тоном. – С одним шахтером из провинции.

– Шестнадцати лет?

– Этот шахтер добывает уран прямо под своим домишком где-то в Канзасе, – сказала она. – Если он разделяет мои вкусы, я, возможно, куплю счетчик Гейгера и присоединюсь к нему.

Задумчивая улыбка все еще блуждала по ее губам, когда я прошел в свой кабинет. Усевшись за стол, я разложил на нем досье. Сведения были очень скудными: список из пяти имен, четыре адреса и фотография Ирен Манделл.

Первым в списке стояло имя Барни Миккерса, импресарио Ирен.

Вторым шел Джером Вильямс – ее режиссер.

Следующими, с указанием адресов, были ее лучшая подруга Джин Бертон и лучший друг – Роджер Лоувел. В конце списка, без адреса, фигурировало имя ее сестры, Евы Манделл.

Пять несчастных имен, четыре несчастных адреса и фотография. Это все, что в результате более чем пятинедельных поисков мог обнаружить опытный журналист. Значит, Харлингфорд что-то от меня скрыл, но если я позвоню и спрошу у него об этом, полагаю, он ответит, что это для моего же блага. «Лучше будет начать с нуля, Бойд. Вы приступите к расследованию без навязанных идей, которые могут вам помешать…» Следовательно, могу сэкономить один телефонный разговор.

Я стал внимательно рассматривать фотографию Ирен Манделл. Это был портрет размером 24 на 36, на глянцевой бумаге, сделанный профессионалом и ретушированный экспертом. Портрет явно висел в свое время в фойе театра. С лица убраны морщинки, а вместе с этим и все характерные детали. Только глаза с фальшивыми ресницами избежали ретуши, в них сохранилось выражение высокомерия. Чем больше я смотрел на них, тем больше они беспокоили меня. Для девицы, которая играла сумасшедшую, они были слишком естественными.

Я положил фотографию обратно в досье и снова прочитал список имен. Харлингфорд сделал из меня коммивояжера, обязанного посетить нескольких клиентов. Возможно, мне предстоит обзавестись щетками и швабрами для следующих клиентов. За Барни Миккерсом следует режиссер Джером Вильямс, ему, может быть, нужен подметальщик. В конце концов, кто-то ведь должен подметать театр после представлений, не так ли?

Театр находился недалеко от Бродвея. Четыре человека на сцене, трое мужчин и женщина, репетировали какую-то пьесу, держа в руках рукописи. Один из них, судя по манере поведения, был режиссером.

Я проскользнул в первый ряд и устроился рядом с каким-то молодым человеком. Он смотрел на сцену с озабоченным выражением на лице, уставившись через огромные очки в черепаховой оправе. У него было такое хрупкое телосложение, что было сомнительно, что ему позволяют выходить на улицу при сильном ветре.

– Джером Вильямс там? – спросил я у него, кивнув на сцену.

– Тише! – прошипел он, и толстые стекла очков бросили на меня световой блик. – Ради бога, тише! Кто вам нужен?

– Мне нужен Джером Вильямс!

– Да, это мистер Вильямс! – голосом убийцы прошептал молодой человек. – Теперь можете замолчать? Прошу вас!

Я снова посмотрел на сцену, приглядываясь к участникам репетиции.

– Кто эта актриса с потрясающей грудью?

Молодой человек неожиданно выпрямился и с оскорбленным видом посмотрел на меня.

– Это моя сестра, – с трудом произнес он.

– Вам совершенно нечего стесняться, – решил я его утешить. – Вы должны гордиться тем, что у вас такая сестра. Как ее зовут?

– Джин Бертон. Если вы сделаете еще хоть одно замечание, я выкину вас из театра.

– Можете продолжать изображать из себя грубияна, потому что знаете, что гораздо слабее меня, – обвинительным тоном сказал я. – Они долго будут там болтать?

Из его горла в течение нескольких секунд неслись какие-то свистящие звуки, потом к нему снова вернулся дар речи.

– Кто вы такой, боже мой? – спросил он с отчаянием в голосе. – И как вам удалось проскочить мимо привратника?

– Меня зовут Дэнни Бойд, – вежливо ответил я. – Мне это стоило пять долларов.

– Чего вы хотите?

– Поговорить с Вильямсом. И с вашей сестрой.

– Оставьте-ка мою сестру в покое!

– Какого черта вы изображаете из себя отца семейства? – прохрипел я. – Разговор пойдет исключительно о деле.

– Что, занимаетесь поставками белого порошка?

– Нет, ставим специальный спектакль. Нам не хватает живого скелета, а вы прекрасно подошли бы. Пятьдесят в неделю – вы сможете позволить себе все, что захотите. Ну как?

Диалог на сцене внезапно прекратился, и наступившее молчание заставило меня поднять глаза. Вильямс уничтожающе смотрел на нас.

– Если мы помешали вашей приватной беседе, – холодно произнес он, – то прошу извинить.

Маленький блондин вскочил на ноги.

– Я очень огорчен, мистер Вильямс, но этот бесноватый… Он сказал, что его зовут Бойд и что он пришел повидать вас. Я пытался заставить его замолчать, но это ведь невозможно!

Вильямс подарил мне ледяной взгляд.

– Что вы хотите?

– Небольшой разговор… Но я не тороплюсь, подожду, пока вы закончите.

– Проклятье! – устало сказал он. – Во всяком случае, репетиция сорвана. – Он бросил взгляд на актеров. – Отдохните четверть часа, дети мои, пока я отделаюсь от этого страхового агента.

Вильямс спустился со сцены и подошел к нам. Это был рослый парень отличного сложения, хотя, на мой взгляд, ему не мешало бы скинуть с десяток килограммов. Чувствовалось, что он умеет держать себя в руках. Такой выдержкой обычно отличаются актеры и проходимцы, когда хотят произвести впечатление.

– Исчезните! – повелительно бросил он дрожавшему блондинчику. – В контракте Джин нет пункта, в котором говорится, что я должен терпеть присутствие ее брата.

Бертон что-то проскулил и, согнувшись, как радиоантенна под ураганным ветром, засеменил к выходу.

– Вы только его не перевариваете или всех подряд? – с интересом спросил я Вильямса.

– Он относится к той категории людей, которых я не переношу. Да и вы не лучше, – проворчал он. – Предупреждаю, Бойд, если вы попытаетесь всучить мне какой-нибудь товар, я разделаюсь с вами гораздо жестче.

Я стал объяснять ему свою миссию, но раньше, чем я закончил, Вильямс принял страшно скучающий вид.

– Ирен Манделл? – нетерпеливо произнес он. – Она, возможно, находится в доме отдыха или в могиле, кто знает?

– Я думал, вы можете знать это, потому-то и задал такой вопрос.

– Два года вдали от Бродвея – это целая вечность для таких актрис, как она, – пояснил он немного поучительным тоном. – Ирен Манделл умерла для театра.

– Вы в самом деле не представляете, где бы я мог побеседовать с ее трупом?

– Увы, нет. – Его тон был категоричным. – Продолжая этот разговор, вы теряете время, Бойд. Да и у меня отняли немало времени.

– Во всяком случае, я очень доволен тем, что увидел, как вы репетируете, – вежливо заметил я. – Уже давно так не веселился.

– Это неотрагическая пьеса, – прошипел он.

– Примерно так я и думал, – согласился я, – но никак не мог найти подходящего слова.

Он презрительно отвернулся и поднялся на сцену. Решив встретиться с Джин Бертон после репетиции, я направился к выходу.

В крохотном фойе меня поджидал тот самый хрупкий парнишка. Несмотря на слабый свет в помещении, я увидел, что в глубине его светло-голубых, почти водянистых глаз затаилась злость, смешанная со страхом.

– Я хотел сказать вам несколько слов, мистер Бойд, – торопливо начал он. – Я слышал весь ваш разговор с мистером Вильямсом…

– Он вас не очень любит, а?

– Вы же слышали, как он оскорбил меня! Да еще перед посторонним человеком! – Его губы искривились. – Подонок! Я вынужден быть его помощником, а он обращается со мной хуже, чем с механиком! За тех, по крайней мере, заступается профсоюз.

– Жизнь не всех балует, – ответил я. – Если вы задержали меня, чтобы поплакаться…

– Подождите! – Его костлявая рука схватила меня с неожиданной силой, и пальцы больно впились в кожу. – Это важно, мистер Бойд! Я слышал, как вы сказали мистеру Вильямсу, что разыскиваете Ирен Манделл. Моя сестра очень любила ее.

– И что же?

– Почему бы вам не повидать ее сегодня вечером? Она будет рада помочь. Приходите к ней в восемь часов, я устрою так, чтобы она была дома.

– Очень хорошо, – сказал я. – А вы сами знали Ирен?

– Я видел ее всего два раза, – ответил он с некоторым сожалением в голосе.

– А ее горничную, Женни Шау?

– Очень смутно.

– Как вы думаете, где она может сейчас находиться?

– Увы, не имею представления.

Он сообщил мне адрес для встречи, который у меня уже был, но я не сказал ему об этом, не желая огорчать.

– Благодарю вас за помощь, Бертон.

– Меня зовут Ян, – покраснев, сказал он. – Это было для меня удовольствием, мистер Бойд. Сообщите, если я могу еще чем-нибудь быть вам полезным.

– Вы считаете нужным помогать всем или только частным детективам?

– Знаете, мне кажется, что Вильямс не жаждет того, чтобы нашлась Ирен Манделл. Может быть, у него для этого есть причины.

– Какие, например?

– Я не могу этого сказать. – Он пожал плечами. – Но надеюсь, что вы их обнаружите.