Текст книги "Темный час"

Автор книги: Карпова Анна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

–Сестра, она даже не пыталась принять это как спасение.

–Все верно. Она приняла это как наказание... – фигура снова касается сияния девушки. Оно почти не отреагировала на прикосновение. –Ее Свет погас. К сожалению, ее душа настолько сломана и истерзана, что мы не можем отправить ее в рай, хоть она и искупила свой грех. Она никогда не сможет найти покой. Ее душа…Ее нет. Еще мгновение и этот изумительный Свет погаснет навсегда. Она слишком сильно погрузилась в истязание своего Духа, что в итоге сломала его окончательно.

Верховный, стоящий слева, какое-то время молчал, разглядывая, как лазурное сияние все больше превращается в подобие дымки.

–Мы отправим ее обратно, дав еще один шанс.

–В мир людей? Такое возможно? Она же не дала согласия.

–Да, Сестра. Это возможно, и в данном случае нам ее согласие не требуется. Мы лишь пытаемся спасти эту заблудшую искалеченную душу. Отправьте ее ребенком, чтобы она ничего не помнила, иначе преследующее чувство вины, которым она себя обрекла, снова сломает ее. Нельзя дать этому Свету погаснуть окончательно и бесповоротно.

Кадр на секунду меркнет, и я вижу до боли знакомый светлый коридор, убегающий в размытый горизонт тонкой змеей. Человек в черном ведет вперед ту самую девушку, осторожно поддерживая под руку. Она все еще не поднимает головы, ее ноги ступают тихо, беззвучно вздрагивают плечи.

Она сломана. Ее нельзя исправить.

Внезапно пара резко оборачивается, и земля окончательно уходит из-под ног. В человеке в черном я моментально узнаю Майкла с его бездонными глазами.

А затем наши глаза с девушкой встречаются. Ее взгляд несет столько неподъемной боли и всеобъемлющего чувства вины, что мое сердце рассыпается миллионами частичками ужаса. В ее глазах не осталось ни капли света, ни капли жизни. Взгляд абсолютно уничтоженного человека.

И самое ужасное в этом всем лишь одно.

Она – мое полное отражение.

Глава 21

Майкл убирает руку, и я как кукла брякаюсь обратно на землю, прижав ладонь ко лбу. Мне не хватает воздуха, мне катастрофически не хватает воздуха. Или я просто забыла, как надо дышать. После того, что я увидела, неудивительно.

Пульс раскатистым набатом бьет по вискам, а перед глазами пляшут зайчики. Зажмуриваю глаза настолько сильно, что становится больно.

Хочу все это развидеть обратно. Не знать, не вспоминать, не понимать.

ОН БЫЛ ПРАВ.

Он с самого начала был прав.

–Господи, Майкл, что это было… Что? Она? Я? – Я бы хотела сейчас разреветься, чтобы мне стало легче, но все слезы ушли. На их место пришло оцепенение. Словно это все мираж, это все сон. Это все не может быть взаправду. Лучше бы я действительно сидела сейчас в комнате с мягкими стенами и жевала свои волосы. Это почти невыносимо.

Слова застревают где-то на уровне горла, никак не желая собираться в осмысленные предложения. Я даже не представляю, что тут можно сказать.

Майкл садится рядом и аккуратно обнимает, прижимая к себе. От него знакомо пахнет цитрусом.

–Прости, это максимум, что я мог тебе показать. Если я посмел показать чуть больше, ты бы сломалась снова. Это непосильная ноша ни для кого.

–Это…Это все…Правда? – поднимаю на него глаза, мечтая, чтобы он сказал – нет, я все придумал.

Взгляд ТОЙ меня не отпускает. Эти мертвые глаза пронзают сердце раз за разом. Стоит мне прикрыть веки, как я вижу эту боль и безнадегу. Беспросветное смирение и бездонную тьму вокруг. Ни намека на надежду и свет.

–Да, прости, Джес. Но я должен был, иначе ты бы мне не поверила.

Он обнимает меня еще сильнее, а я лишь сижу как каменное изваяние. Мы молчим какое-то время, и я чувствую, как бьется его сердце. Мерно, ритмично. Интересно, а мое еще бьется?

–Это же ужасно…– шепчу после получаса тишины в его личном Нигде. -Почему я так сделала? Почему я не смогла простить себя?

–А ты сейчас-то часто себя прощаешь?

Даже обидно. Ведь он снова прав. Попал в самую точку. Я всю жизнь думала, что мое обостренное чувство вины – это следствие воспитания, каким бы странным оно не было. Но на самом деле, это тянется уже не одну земную «жизнь».

Начинаю потихоньку осмысливать все, что он мне показал. Пытаться сопоставить хоть какую-то информацию ,сделать хоть какие-то выводы.

–Это ты проводил меня по тоннелю. Почему именно ты?

Майкл потирает пальцами переносицу и слегка краснеет.

Или мне показалось.

–Да, это был я. Я тогда только заступил на службу Ангелом, мой отсчет только начался. И Верховный отправил меня проводить тебя в мир живых, чтобы я лучше понял, как все у них устроено. Я ведь был совсем новичком, ничего не понимал и с трудом им верил. Как и ты сейчас. Это все звучало настоящим бредом.

–Получается, я всю жизнь видела во сне именно тебя.

–Я тебе снился? – он был крайне удивлен такому повороту событий.

–Не совсем. Мне снился белый коридор и человек в черном в конце. Но как я ни старалась, разглядеть его лица мне так и не удалось. Теперь я знаю, это был ты.

Майкл кивает.

–А откуда ты так много про меня знаешь? Про секретную лабораторию и мои химические достижения. Это же не просто так?

Нет, он действительно краснеет! Никогда бы не подумала, что эта тьма в его глазах умеет стесняться.

–Я…Эм, ну когда я впервые тебя увидел. Твой Свет…

–Лазурной сияние, как говорили… Верховные?

–Да, он…Очень необычный. Редкий. Когда мне поручили отправить тебя в мир живых, я не мог насмотреться на него, хотя от прежнего свечения почти ничего не осталось. Ты почти не сияла, угасала. Легкая лазурная тень. Но мне хватило, я решил изучить твою жизнь и понять, где ты оступилась. Что могло сломать такой свет. Ты всегда, кстати, была немного странной и…отбитой что ли. Поэтому когда ты говоришь, что мы психи, твои слова не так уж далеки от правды. Наверное, это меня и привлекло. Я залез в архивы и прочитал историю твоей жизни.

История моей жизни. Вот так просто. Живешь себе живешь, потом хлоп – умер. И все, что от тебя остается – история твоей жизни на бесконечных полках бесконечных архивов больших людей в сиреневых одеяниях.

–Я долго думал потом о тебе. Никак не мог забыть этот Свет. А когда я зашел первый раз в Топ-Крос, я даже глазам не поверил. Я видел тот же Свет, только в тысячу раз сильнее.

–Поэтому ты все время пялился на меня?

–Я не пялился! Я пытался понять, ошибаюсь я или нет. Но не может быть такой ошибки. Свет у всех людей разный, он почти никогда не повторяется. Поэтому я стал приходить снова и снова, пытаясь увидеть в тебе ТУ, что я отвел в мир живых.

–Забавное, должно быть, чувство, а? Встретить ТУ самую, что умерла и воскресла буквально у тебя на руках.

–Я долго не мог поверить. Потом нашел историю твоей ЭТОЙ жизни и понял, что все совпало. Тебя поэтому и отправили в приют, чтобы научить смирению и прощению. Ты должны была научиться прощать саму себя.

Прощать саму себя. Вот, оказывается, в чем цель моего существования. Не открыть новые планеты, не полететь в космос, не вылечить целую страну.

Простить саму себя.

Какое-то время молчу, понимая, что мы с Майклом сидим напротив друг друга. Он держит мои ладони в своих и слегка поглаживает большими пальцами.

–Ты следил за мной.

–Какое-то время. Я пытался понять, смогла ли ты сберечь свою душу или нет. Получилось ли у тебя в этот раз.

–И как? Я сберегла ее?

–Не мне судить.

–Еще не поздно все снова потерять. Знаешь, это все…Так странно. Я испытываю дикую горечь о том человеке, кем я была ранее. Это словно фантомная боль. Но это же не я.

–А что такое ты?

–Я – это я, – звучит, по крайней мере, логично. – Я – это мои воспоминания, мои принципы и устои. Мой характер – это тоже я.

–А твоя душа?

–Тоже я.

–Но твоя душа живет-то уже не первый раз. Поэтому все ДО твоего рождения – это тоже ты.

–Хоть я ее, то есть себя, и не помню тогда, мне так жаль, – говорю хрипло. –Я видела, как гаснет ее, то есть – мой свет. Это так…

–Это разбивает сердце, – закончил Майкл за меня.

Закрываю глаза, тяжело вздыхая. Не хочу их открывать, что-то думать, куда-то идти. Хочу остаться в этой бесконечной темноте.

Майкл осторожно берет мое лицо в свои ладони. Они сухие и теплые. Закрываю глаза, позволяя запаху цитруса заполнить мое сознание.

–Прости, не стоило тебе все это рассказывать. Тебя вообще не должно быть здесь. Прости…

Он все еще держит мое лицо в своих руках. Внезапно чувствую, как он целует меня. Легко, непринужденно, словно касание крыла бабочки. Открываю глаза и вижу эту сексуальную необъятную тьму в его глазах напротив, наполненную внутренним светом. Я впервые увидела свет в его ночи.

А ведь я попала сюда лишь потому, что поцеловала его.

Майкл снова аккуратно касается моих губ своими меня, и я неумело отвечаю на его поцелуй, словно никогда ранее не была близка с мужчинами.

Его губы мягкие и теплые, а дыхание огнем опаляет мне кожу. Следующий поцелуй уже более требовательный, словно он забирает то, что принадлежит только ему. Майкл медленно спускается на шею, и мне снова нечем дышать. Нет вокруг больше ничего, кроме его рук на моем лице и вкуса его губ.

Я чувствую себя крайне маленькой, но защищенной в его крепких горячих объятиях. Словно это именно то, чего мне так не хватало всю мою жизнь. Только это правильно. Только так и надо.

От ворвавшегося в тело возбуждения мне сносит крышу. Оно горячей волной зарождается внизу живота и проносится по всему телу, наполняя каждую клетку нестерпимым жаром. Обхватываю его лицо руками, не желая отпускать, не желая прекращать этот поцелуй. Наше дыхание сливается в одной целое. Будь, что будет!

Несмотря на все, что между нами было.

Несмотря на все, что я узнала.

Несмотря на все, что было ДО.

Гори все синим пламенем!

Я чувствую, как бьется его сердце. Как живое.

Резким порывом тащу футболку наверх, и Майкл послушно поднимает руки. Взгляд падает на накаченный торс без единого шрама. Видимо, в его личном Нигде он становится тем, кем был до смерти.

Майкл шумно выдыхает, когда я провожу ладонью по натянутым канатам мышц. В его глазах плещется безумие, и мне это чертовски нравится! Я готова сойти с ума вместе с ним в эту секунду.

Он снимает свитер, в котором я была, и осыпает мое тело горячими поцелуями, заставляя кожу в этих местах гореть огнем.

–Майкл, – шепчу ему в ухо.

–Тссс, не надо…

Ведь если я сошла с ума, почему мой бред не может быть таким, каким я захочу?

Глава 22

Почему мгновение не может остановиться? Хоть мне и кажется, что мы находимся в безвременном пространстве, я бы хотела никогда не покидать это место. Не покидать Майкла, что обнимает меня сзади, уткнувшись носом в волосы. Я не хочу возвращаться в свою реальность. Без него она мне больше не нужна. Тем более после того, что я узнала. Кажется, что жизнь разделилась на «до» и «после», и даже сложно сразу сказать, что лучше – до или после.

Его дыхание еще сбивчивое после бурного и одновременно нежного секса. Он любил меня так, как никто никогда не любил. Очень нежно, осторожно, томительно прекрасно. Оргазмы вспыхивали снова и снова, буквально утопив меня в диком наслаждении. Я готова была потерять голову от нахлынувшего счастья. Ощущать его внутри себя было высшей наградой.

Сижу к нему спиной, вглядываясь в бесконечную белизну горизонта.

Глубокое умиротворение растворяется во мне. И глубокая печаль.

–Майкл?

–М? – мурчит в затылок.

–Умирать больно? Я ведь этого совсем не помню, хоть и прошла через это минимум тысячу раз.

Он еще крепче обнимает меня, как будто я намереваюсь сбежать.

–Нет, если это не мученическая смерть. От болезни, например. Когда ты ничего не можешь изменить. Таких я спасти не могу. А если внезапная – нет, не больно. Ты даже понять ничего не успеешь.

Если бы не Майкл, я бы не успела понять, что Боби меня убил. Летела бы уже по бесконечному светлому коридору, оставив короткую земную жизнь за плечами.

–А почему ты всегда молчал? Я думала, ты немой.

–Если Ангелы заговорят в мире людей, человечество сойдет с ума.

Мы снова молчим, наслаждаясь моментом.

–А тебе ничего не будет за… – пытаюсь подобрать слова тому, что между нами было.

Майкл усмехается.

–Нет, мы же не в реальной жизни. Здесь не считается.

Не считается. Только вот у меня внутри все считается.

–Мне не чужды человеческие чувства и эмоции. Я же был человеком. Когда-то.

–А что ты чувствуешь? – я разворачиваюсь к нему, желая понять, что у него на уме. Что прячется за этой непроницаемой чернотой.

Смотрит прямым бескомпромиссным взглядом, заглядывая в самую душу. Когда-то я до истерики боялась этого взгляда, а теперь до дрожи боюсь его потерять.

–Джесс, -если так начинают ответ, то сейчас ты услышишь совсем не то, что хочешь. – Ты же знаешь, что я уйду.

Молчу, пытаясь совладать с бесконечной вереницей мыслей и чувств. Я знаю, что это не может продолжаться вечно. Я проснусь, а кровать рядом окажется пуста. Он искупит свой грех, а я останусь с неразделенной любовью в руках.

Он снова оказался прав. Я не имела права на эти чувства с самого начала.

–Ты уйдешь? – спрашиваю еще раз, словно то, что он только что сказал, в миг изменится.

–Да, Джес, я уйду.

Вот так просто. А ты живи, дорогая, как хочешь со своей любовью.

–Я не хочу, чтобы ты уходил.

–Я знаю.

–Я люблю тебя.

Признавшись, я повесила ему на шею свои чувства как великий дар. Только сейчас я поняла, что последнее время знала это внутри себя, но боялась признаться. Как крепко я в него влипла.

–Я тоже люблю тебя, – шепчет тихонько мне в самое ухо, обронив эти слова острыми осколками в душу.

–Но мы не можем быть вместе, верно?

–Нет, не можем.

–Ты же даже не человек. Ты мой Ангел.

–Джес, есть еще кое-что, что я должен тебе сказать.

–Господи, ну что еще? Ты еще не до конца сломал мой мир?

Разворачивает меня к себе лицом, заставляя смотреть прямо в глаза. Бесконечная печаль и любовь в этих черных омутах завораживает и пронзает больнее самого острого лезвия.

–Я не могу тебя отпустить с тем, что сегодня рассказал.

–Что это значит? Ты меня тут оставишь навечно?

–Нет, когда ты проснешься, ты все забудешь.

–Стоп!! Стоп!! Что? Зачем?!

Мой крик выпал ему в ладони, обжигая глотку.

–Пойми! Люди не должны этого знать. Если ты будешь помнить все, что я тебе рассказал и показал, ты сойдешь с ума. Рано или поздно. Но это случится неминуемо. Это сейчас тебе все это кажется настоящим, но по возвращению в свой мир, твой рассудок разделится. Одна часть будет противиться этим знаниям, потому что они противоестественны для людей, другая будет утверждать, что все это было на самом деле.

Ну, это же было все на самом деле! Было? Или нет?

–Но… -мой голос сбивается. –Это же было! Я же не идиотка!

–Твое сознание само воспротивится этой информации. Иначе нельзя.

–Но я не хочу забывать…Я не хочу потерять тебя.

–Я знаю, Джес. Я знаю.

Он прижимается лбом ко мне.

–Прости меня. Я не должен был давать волю своим чувствам. Я вообще все это зря затеял. Прости меня, прости…Прости…

А когда-то я так просила прощения у него, лежащего на моей кровати и истекающего кровью. Я извинялась за то, что причиняла ему невыносимую боль. Как и он мне.

Майкл нежно целует, словно боясь, что я оттолкну его. Но как я могу оттолкнуть его?

Нет, не смею.

–Я вообще забуду тебя?

–Да, словно меня никогда не существовало в твоей жизни. Так будет лучше. Ты не будешь страдать об этом!

Горько. Нестерпимо горько.

–А остальные?

–Они тоже меня забудут.

В горле стоит ком, а слезы щипают глаза так и просятся наружу. Прикладываю немалые усилия, чтобы загнать их туда, откуда они пришли. Не хочу, чтобы Майкл видел, как я плачу. Опять. Да я всю дорогу перед ним только и делаю, что рыдаю напропалую.

–А ты? Забудешь меня?

–Мне это не грозит, – тихонько произносит. – Я буду помнить тебя вечно.

–Обними меня…

Пододвигается ближе и заключает меня в свои объятия. Прижимаюсь к груди, слушая биение сердца и вдыхая терпкий запах.

–Это жестоко.

–Что именно?

–Отбирать у меня любовь, – поднимаю на него взгляд, и одинокая слезы быстро стекает по щеке. Не удержала.

–Я знаю. Но так будет лучше для всех. И для тебя тоже.

–Откуда тебе знать, что будет лучше для меня? Может, я хочу помнить тебя всю жизнь, как бы больно это не было? Ты понимаешь, чего ты меня лишаешь?

Молчит. Я понимаю, что он все равно сделает по-своему. И где-то внутри я понимаю, что так правильно. Понимаю, но не принимаю. Но я не хочу терять его, терять эти светлые чувства, что живут внутри.

–Это мои чувства, ты не имеешь право их отбирать! Не имеешь! – мое возмущение не знает границ. В какой-то момент хочется залепить ему пощечину, но он слишком крепко держит меня в своих объятиях. – Я имею право на страдание! Имею право на разбитое сердце! А ты забираешь у меня даже это?! Да кто ты вообще такой, чтобы решать за меня, что мне чувствовать?!

–Пойми, я не могу иначе. Прости, меня, прости. Это не мои правила…-его взгляд полон печали и сожаления.

–И что? Будешь с небес следить за мной? С кем я сплю, с кем рожаю детей?

Вместо ответа лишь сжимает челюсть.

–Ты же не сможешь не наблюдать за мной?

–Я лишь надеюсь, что ты справишься. И потом, в раю. Я найду тебя.

Он снова крепко меня целует.

И бесконечное Нигде растворяется перед глазами.

Глава 23

Какое дурацкое утро. Оно беспардонно влетело бесконечным звоном будильника в комнату и вырвало из туманных объятий сна. Мне снилось что-то хорошее, я пыталась поймать за хвост ощущение ускользающего счастья, но оно, словно вода, просачивалось сквозь пальцы.

Как я не пыталась, я не могла припомнить, что же мне снилось. Что-то белое и теплое. И безумно счастливое.

Жутко не хотелось идти на работу. Заставить себя встать с кровати было выше моих сил. Лежу, разглядывая потолок, и пытаюсь найти в себе мотивацию встать.

Внезапно необходимость идти на работу показалась столь незначительной и жалкой, померкнув на фоне чего-то великого, фундаментального.

Только я никак не могла сообразить, чего именно.

–Хорошо, детка. Деньги сами себя не заработают.

Пришлось буквально пинками гнать себя под душ. Если я опять опоздаю, Урсула вставит мне по первое число. Она и так была слишком добра ко мне в последнее время.

Последнее время.

Что-то не так было с последним временем. Я так сильно устала от этой работы, что события последних месяцев расплывались в сознании в размытую картину неопытного художника.

Выбравшись из душа, окидываю взглядом свое отражение. В этих глазах что-то изменилось. Они стали более…грустными? Более глубокими?

Так разве бывает?

–Совсем ты заработалась, подруга, – говорю своему отражению. –Надо будет попросить отпуск и сгонять отдохнуть с Боби куда-нибудь.

Боби. Что не так с Боби?

Размытая память услужливо показывает вчерашнюю ссору в кафе. Он прилюдно оскорблял меня, а Берни и Дилан встали на мою защиту. Как я могла забыть, что бросила его?

Бред какой-то. Невероятно дурацкое утро.

–Боже, Джес, ты пришла вовремя! –Урсула весело хлопает в ладоши, стоит мне показаться в дверях кафе за пять минут до начала смены.

–Кажется, ты обещала отметить этот день в календаре и молиться на него! – смеюсь с подругой, скидывая верхнюю одежду.

–Всенепременно, – Урсула берет красный маркер и обводит сегодняшнее число на висящем календаре. – Запомните этот день! Ведь именно в этот день Джессика пришла вовремя!

Мы смеемся в голос. Окидываю взглядом еще пустое кафе, пытаясь понять, что я вообще тут делаю. И главное – зачем. Взгляд останавливается на угловом столе, и внутри возникает отголосок странной мысли. Она, не успев сформироваться в полноценные слова, улетучивается легкой пылью.

–Что? – спрашивает Урсула. –Чего ты зависла? Что не так со столом?

Конечно, она заметила, как я пялилась на пустой стол, силясь понять, что с ним не так. Точнее, почему именно я считаю, что с ним что-то не так.

–Да нет, все нормально, я полагаю.

Только внутри ворочается мысль, что я упускаю что-то очень важное. Прямо наваждение какое-то все утро.

–Слушай, а мы же сильно вчера повздорили с Боби, верно?

Урсула смотрит на меня, словно я спрашиваю какие-то очевидные вещи.

–Еще как! Я думала, вы поубиваете друг друга.

И снова легкая тень неясной мысли проскочила внутри и затерялась в глубине.

–Да, действительно чуть не поубивали, – повторяю задумчиво.

–Ты не смотрела вечерние новости что ли?

А что я вчера вообще делала? Пришла с работы? Легла спать?

–Кажется, я все пропустила. Что-то случилось?

–Боби вечером напал на кого-то! Пистолетом угрожал! Я думаю, он окончательно съехал с катушек.

Мне становится дурно.

–Но его вовремя скрутили, и сейчас он прохлаждается в полицейском участке за незаконное ношение оружия.

–Боже, у него был пистолет? – мне с трудом вериться в это, но стоит признать, что я его очень плохо знала. Резкая вспышка в голове рисует картину, как черный зев дула смотрит мне в лоб. Это было? Или приснилось?

–Тебе несказанно повезло, ведь он мог напасть на тебя.

В глаза темнеет. Бред какой-то.

–Джес, все хорошо? Присядь, дорогая. Я сделаю тебе кофе.

Пока Урсула, напевая мотив несложной песни, делает мне капучино, снова кидаю взгляд на пустующий угловой стол.

Почему мне постоянно кажется, что я упускаю из вида что-то очень важное? Что-то на грани бокового зрения, стоит повернуться, моментально ускользает.

День проходит, словно в дымке. Все, что я делаю, отзывается лишь поверхностным сознанием, ведь мои мысли далеко отсюда. Постоянно ловлю себя на том, что вглядываюсь в каждого заходящего посетителя. Кого я ищу? Кого жду?

Наверное, я просто боюсь увидеть Боби.

И снова мысли уносятся в далекие дали. В моменты прошлого, которое я пытаюсь отмыть и разложить по полочкам. Что-то помнится ярко, а что как через мутное стекло: очертания размыты, главных героев не разглядеть, слова не расслышать.

Эта усталость погубит меня. Это ведь от усталости?

Урсула услужливо не теребила меня по пустякам, позволяя вариться в каше собственных мыслей.

–Джес, я знаю, что тебе пришлось нелегко, – говорит, по-дружески положив руку на плечо. –Если что, я готова тебя выслушать.

–Спасибо, дорогая. Но я пока сама не понимаю, что чувствую.

–Ну, если вдруг захочешь выпить в компании подруги, потрещать о всяком – я в твоем распоряжении.

–Спасибо. Буду иметь в виду!

Идея выпить показалась мне не такой уж и абсурдной.

Нарастающее чувство разочарования, возникающее при каждом новом посетителе, сбивало с толку. Чем сильнее я пыталась поймать ускользающие мысли, тем быстрее они убегали.

Следующая пара посетителей сразу попросили карту меню и прошли к угловому столу. Бросив на них короткий взгляд, я поняла, что это неправильно. Неправильно, что они сидят там. Их там быть не должно. Этот стол не для них.

Да что не так с этим столом?

Что не так со мной?

Придя домой, я надеялась хоть немного успокоиться и привести мысли в порядок. Как бы ни так. Вид смятой простыни заставил внутренности сжаться в тугой комок горечи и боли.

–Да что со тобой происходит, Джес? – кричу в пустую квартиру. – Что тебе надо?!

Растущее внутри чувство нестерпимой потери буквально разрывает мою душу, а я даже не могу понять, что я потеряла.

Закрыв лицо руками, тихонько плачу от бессилия. Слезы стекают по ладоням и капают на кровать, скрываясь в складках смятой простыни.

Глава 24

Прошел месяц.

Мне почти удалось справиться с постоянным чувством поехавшего рассудка, ведь причин такому поведению я, как ни старалась, найти не могла. Просто внезапно мой мозг решил, что он что-то потерял, но всячески отказывался мне объяснить, что именно.

Смена шла за сменой. Я стала выходить на работу чаще, чтобы занять свои сумасбродные мысли. Болезненно заставляла себя не искать ответ у молчаливого углового стола, который стал моим наваждением. Как и все посетители, в лицах которых я пыталась найти то, что считала утерянным.

Даже дядя Томас один раз заметил, что со мной что-то творится.

–Детка, рыбка моя, как ты себя чувствуешь? -спросил в одно утро наш постоянный посетитель. Пока я, как заведенная, в сотый раз протирала бокалы, мужчина с отцовской нежностью наблюдал за моими резкими движениями.

–Я… я не знаю, Томас. Правда, – подношу идеально чистый бокал к свету плафона, пытаясь найти на нем малейшую пылинку. Абсолютно бесполезное занятие, которое я повторяю из раза в раз. –Кажется, я схожу с ума.

Дядя Томас печально улыбается и кладет руку на мою ладонь.

–Все будет хорошо! Если ты действительно думаешь, что отношения с твоим молодым человеком расшатали нервную систему, я могу посоветовать хорошего врача.

Интересная мысль. Может, действительно стоит обратиться за помощью?

–Просто, меня словно перестало все радовать, понимаете? – смотрю в его старческие глаза и вижу, что он прекрасно понимает, о чем я.

–Да у тебя настоящая депрессия.

–Бросьте, дядя Томас, это все от безделья. Депрессия это не болезнь.

–Зря ты так говоришь, дорогая моя, – он неодобрительно качает головой. –Из-за нее не только подчас рушатся семьи, но и целые жизни. Не шути с этими чувствами, они могут погубить тебя.

В сто первый раз протираю и без того чистый бокал.

–Оставь его, рыбка моя, ты его затрешь до дыр.

Шумно выдыхаю и все-таки ставлю бокал на барную стойку.

–Все стало таким пресным и серым, как будто у меня отобрали главный смысл моей жизни. Я постоянно что-то пытаюсь найти, но ничего не получается.

–А что ты потеряла?

–Без понятия.

Его мой ответ даже не удивил.

–Так бывает, дорогая моя. Давай, я оставлю номер врача, а ты сама решишь, идти к нему или нет?

–Хорошо, спасибо.

Самое ужасное, что мне кажется, что никто ничего не замечает. У всех все нормально, жизнь идет своим чередом, лишь одна я падаю вниз по спирали безумия. Лишь моя жизнь стремглав летит с высокого небоскреба.

Подходит Урсула, только что принявшая заказ у молодой девушки, занявшей ненавистный угловой стол.

–Джес, сделай девушке двойной эспрессо, мне срочно в туалет надо, – она подмигивает, а меня словно дверью ударили по лицу.

Двойной эспрессо и угловой стол. Если две неправильные вещи сложить одну с другой, получается одна архи неправильная вещь.

С тихим ужасом приношу девушке кофе, а она даже не удосуживается поднять на меня взгляд, словно я пустое место.

Стоит ли говорить, что именно так я себя и ощущаю.

Мне понадобилось еще два месяца, чтобы набрать номер, что мне оставил в тот день дядя Томас. Каждый раз, услышав гудки, я бросала трубку. Если мне ответят, это будет значить, что я признала свое сумасшествие, которое осаждало меня с каждым днем все больше и больше.

Но потом случилось то, что заставило меня дождаться ответа на другом конце провода.

В то немноголюдное воскресенье в кафе зашла группа ребят. Я с силой заставляла себя не искать в посетителях то, чего не было. И у меня даже начинало это получаться временами. Вот только с угловым столом я пока не примирилась.

Сохраняя максимально возможное спокойствие, я принялась принимать у них заказ.

–Добрый день, ребята. Чего желаете?

Онибыли дружелюбны и начали наперебой спорить, что выбрать из меню.

–Но я не хочу яичницу! – не переставал возмущаться долговязый парень в клетчатой рубашке. – Сэт, если бы я хотел яичницу, я попросил бы маму!

–Только и можешь, что мать просить, – отозвался низкий пухлый парень с редкой рыжей бородой. – Пора самому научиться готовить, Майкл.

Через мое сознание пропустили электрический ток. От звучания имени Майкл вышибло дух, а сердце забилось с такой силой, что я чуть не выронила блокнот для заказа.

Да я в жизни не знала никаких Майклов! Почему меня это так задевает? Почему это имя набатом пляшет у меня в голове?

–Извините, с вами все хорошо? – спросил псевдо-Майкл. Было что-то иррациональное в том, что его так звали.

Это не твое имя, парень.

–Да, простите. Так что вам принести?

Оставшийся вечер я бросала на ребят косые взгляды, пытаясь рассмотреть в парне в клетчатой рубашке призраки своего прошлого. Но чем больше я старалась, тем больше истина ускользала от меня. В какой-то момент я пришла к выводу, что все напрасно.

Я ничего не помню. Я ничего не понимаю.

Я схожу с ума.

Это и подтолкнуло меня снова набрать номер, написанный рукой Томаса.

Три мысли огнем жгли мои мысли, пока я слушала гудки.

Угловой стол. Двойное эспрессо. Майкл.

Это невыносимо. Так продолжаться больше не может.

Если сложить все три детали в один ряд, внутри вспыхивало противное чувство горечи и бесконечной потери.

Глава 25

-Добрый день, Джессика, проходите, доктор уже ожидает вас, – приветливая девушка провела меня по белым коридорам с картинами неизвестных художников на стенах. Высокие потолки, белый холодный свет люминесцентных ламп должны вселять покой, но я нервничала все больше, чем ближе мы подходили к кабинету.

–Спасибо, – плохо различаю ее слова.

Сейчас я переступлю порог, и врач скажет, что я ненормальная. Мое место в психушке в комнате с мягкими стенами.

Где я буду сидеть и жевать свои волосы.

Я почти научилась игнорировать внезапно появляющиеся фразы в голове, не относящиеся к настоящему. Может, они относятся к моему размытому прошлому?

–Добрый день, присаживайтесь, – высокий статный мужчина в очках указал мне рукой на стул напротив него. – Меня зовут Абрахам. Я готов вас выслушать и помочь вам.

Я послушно села, не переставая теребить ручку сумки.

–Что вас беспокоит?

–Если честно, я понятия не имею, с чего начать.

Доктор понимающе кивнул и предложил мне воды.

–Можете начать с того момента, когда, как вам кажется, все пошло не так. Ведь признание проблемы – это первый шаг на пути к выздоровлению.

Так и хотелось закричать ему в лицо, что у меня нет никакой проблемы. Только умом я понимала, что есть. Да еще какая. Сделала короткий глоток воды и быстро выдохнула.

–У меня был парень. Боби.

Я молчала. Что еще сказать, ума не приложу.

–Если вам будет удобнее, я могу задавать наводящие вопросы.

–Да, спасибо, так будет лучше.

–Можете рассказать о нем? Что он за человек? Чем увлекался, какие фильмы любил?

В голове лишь белый шум. Я точно это должна знать про своего бывшего парня? Я это вообще знала когда-нибудь?

–Да я собственно даже не знаю. Мы недолго встречались, ничего особенно в нем выделить не могу. Парень как парень, каких сотни. Разве что вспыльчивый характер. И очень любил быть выше.

–Где вы познакомились?

–На благотворительном обеде в церковном приюте. Я там выросла, а он пришел с родственниками.

Доктор кивает и делает пометку в своем блокноте. Так хотелось вырвать этот блокнот и посмотреть, написал ли он уже «Чокнутая» или еще нет.

Ты всегда была немного отбитой.

Встряхиваю головой, прогоняя очередную колкость памяти.

–Вы расстались?

–Да, я его бросила.

–Что послужило причиной такого решения?

–Ммм…не сошлись во взглядах. Он вспылил и прилюдно меня унизил.

–Вас это задело?

–Его слова? Вовсе нет, просто я поняла, что не хочу иметь с ним никаких дел.