Текст книги "Я вернулась за тобой... (СИ)"
Автор книги: Каролина Бехтерева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)
– В смысле «нет претензий»? – Обратился я к адвокату.
– Никто из полицейских не стал на тебя заявлять… Пожалели, видимо…
– Ну что ж… спасибо Вам за старания. – Пожал руку адвокату и меня тут же увели из зала суда.
В камеру я уже не вернулся. Мне лишь выдали тёплую одежду и погрузили в машину. Наказание я буду отбывать в холодных местах нашей необъятной родины.
Ехали долго, медленно и раздражительно. Конвоиры мне попались не плохие. Молодые пацаны ржали над каким-то видео, иногда обращаясь ко мне.
Когда машине посигналили, и она стала медленно тормозить, увидел, как парни заметно напряглись.
– Это еще кто?
Сергей
Вхожу в привычно светлую комнату, здороваюсь и опускаюсь в кресло.
Рассказываю, как прошел мой день, болтаю о погоде и смотрю на бледное лицо. Такое же красивое, умиротворенное и очень безжизненное.
Аппараты знакомо попискивают, врач заходит пару раз в день, без каких-либо новостей.
Всегда одно и то же слово… «ждите»… и больше ничего.
И я жду… Жду, когда она откроет глаза. Жду, когда задаст вопросы, или хотя бы … жду, что узнает меня и задышит самостоятельно.
С самого утра меня не покидало странное чувство. Будто сегодня другой день… Не похожий на предыдущие, и от этого ощущения тягостно скручивало все внутренности…
Столько времени прошло, а она не изменилась… Как в первый день знакомства.
Устало прикрываю глаза, а когда сумасшедший писк выводит из сонливости, резко вскакиваю и подлетаю к постели.
Амира
Не могу дышать… Открываю рот, пытаюсь делать привычные движения, вдохнуть бы хоть раз, но не выходит.
Горло горит… что-то мешает, что-то инородное, не моё…
Слышу, как кто-то очень близко произносит моё имя, а потом яркий свет прямо в глаза.
То появляется, то пропадает.
– Амира… Вы слышите меня? Не двигайтесь, сейчас станет легче.
И легче, правда, становится, изо рта вытаскивают длинную трубку, и я громко делаю вдох.
Боже… Как же хорошо… Словно лёгкие, столько времени не получающие кислород, заработали с новой силой.
– Амира… Амира, посмотри на меня… – Поворачиваю голову в сторону и вижу обеспокоенное лицо Сергея.
Друг крепко сжимает мою руку, и тепло его горячей ладони передается мне. Согревает, успокаивает, селит странную надежду внутри.
– Что случилось? – Роюсь в памяти, но только отдельные, не связующие отрывки вертятся, уплывают, никак не вяжутся между собой.
– Ты в больнице…
– Серёж… это и так понятно, но… почему?
– Ты… а что ты помнишь вообще? – Друг заглядывает в глаза, но тревога во взгляде передается и мне.
Я пытаюсь встать. Тело плохо поддается, но мне помогают.
Подкладывают подушку под спину, и что-то неприятно тянет в районе живота.
Дотрагиваюсь рукой, и под тонкой больничной рубашкой чувствуется что-то… что-то лишнее…
– Там шрам… – Сергей сжимает с силой челюсти и опускает голову.
– Серёж… Какой сейчас год? – Этот вопрос возник не случайно… Он изменился…
Не сильно, но, всё же…
– Ты пролежала в коме чуть больше года…
– Не всё так плохо… – Выдыхаю, мысленно радуясь, что не больше. – Почему?
– В тебя стреляли… – Размыто отвечает.
– Кто?
– Ты… – Ничего не понимаю. Пару секунд внимательно слежу за другом, а потом в висках вспыхивает такая сумасшедшая боль, что мне приходится согнуться пополам, схватившись за голову и заорать.
Медсестра засуетилась, вонзила в меня иглу, и сознание медленно начало уплывать.
Пробуждение было резким. Я просто выплыла из сна, долго слушала разговор врача с Сергеем, а когда мне надоело – открыла глаза.
– Я хочу знать… Скажите правду! – Потребовала от мужчин.
Пока молча, неподвижно лежала, они решали, стоит ли мне рассказывать про мужа. Врач был против. Забрасывал друга медицинскими терминами, кричал, что это дополнительный стресс, но Сергей был непреклонен.
Настаивал на честности, и я безумно ему за это благодарна.
– Амира… Прежде чем мы начнем, тебе стоит кое с кем поговорить. – Сергей протягивает телефон, который я тут же прикладываю к уху.
– Привет, красотка. – Радостным голосом произносит Слава.
Боже… За всеми событиями я совсем забыла о нем. Забыла о том, что, возможно, и ему нужна чья-то поддержка…
– Привет. Слав… прости… – Шепчу парню, и слёзы собираются в уголках глаз.
– Тебе не за что просить прощение. Амира… я хочу, что бы ты знала кое-что.
– Говори…
Слава долго молчал в трубку, а потом продолжил:
– Мазницин… я… в общем, я всё решил. Он больше не проблема для тебя.
Прикрываю глаза, и все присутствующие слышат облегченный выдох.
Разве можно радоваться так? Разве это правильно, чувствовать такое облегчение от осознания того, что в мире на одну жизнь стало меньше?
Да, он мразь. Да, шантажист и поддонок, но ведь…
– Не думай об этом и не кори себя. Он виноват сам! – Говорит Слава, слыша в моём молчании сомнение.
– Спасибо… – Еле слышно произношу и крепче прижимаю трубку к уху.
– Сочтемся, Золотарёва!
Попрощавшись со Славой, перевожу взгляд на Сергея и прошу врача выйти.
Тот, нехотя, но, всё же, покидает палату, а нам предстоит серьезный разговор.
– Говори, Серёж… Обо всё говори, ничего не скрывая!
– Я не знаю, где он, Амира. Никто не знает… Его перевозили в Сибирь но дальше след теряется. Он запретил с кем-либо его связывать. И я так понимаю, что то, что мы не можем его найти, напрямую с этим связано.
– Адвокат что-то делал за этот год?
– Нет. У него приговор без права апелляции… Он ничего не может больше сделать.
– Серёж…
– Амира, это тупик… Если бы хотя бы Алекс сам хотел, но он…
– Значит это конец? – Без надежды в голосе спрашиваю.
– По всей видимости, да…
Открываю глаза, утыкаюсь взглядом в белоснежный потолок и, пересилив себя, поднимаюсь с постели.
Плетусь в душ, затем на кухню. Всё по накатанной: чайник, кофе, какао, завтрак для Сони и взгляд на белый лист бумаги.
Он лежит на столе уже две недели. С тех самых пор, как нашла его в почтовом ящике. Не могу больше прикоснуться, только внутренний отсчет веду и сегодня последний день.
– Мам? – Выводит меня из мыслей голос дочери.
– Да, зайка?
– Ты опять грустишь?
– Прости… – Дочери тяжело не меньше, но она, в отличие от меня, держится.
– Это сегодня, да? – Осторожно спрашивает, и я, отставив чашку с кофе, обнимаю её, вдыхая такой знакомый, но такой уже забытый запах.
– Да…
Подъёзжаю к обочине и выхожу на улицу. Через дорогу небольшое серое здание, закрытое высокими железными воротами.
Жду больше часа, а потом тяжелое железо приходит в движение и отъезжает в сторону.
На улицу выходит мужчина… а у меня сердце останавливается…
Перебрасывает через плечо сумку, поднимает ворот и, опустив голову, идет вдоль забора.
Перебегаю через дорогу, спотыкаюсь, едва не падаю, но бегу за ним.
Сильный ветер заглушает шаги. Хватаю за рукав и попадаю в плен таких любимых, но уже таких чужих глаз.
– Пришла всё-таки?
– Алекс…
– Я ведь говорил, Амира… – Слегка отдергивает руку и делает шаг назад.
– И я говорила! Говорила, что навсегда! Говорила, что буду ждать!
– 15 лет… Ты ждала 15 лет, а зачем? – Пробегаюсь взглядом по заметно постаревшему человеку. На лице пролегли глубокие морщины. Волосы посеребрила седина. Глаза пустые и безжизненные. Он изменился…
– Потому что ты мой муж!
– Не муж, ведь, Амира… – Отводит глаза.
– Ну да… не муж… – Шепчу в ответ, вспоминая почему «не муж».
14 лет назад
После выписки пришлось сильно постараться, что бы вернуться к прежней жизни.
Сонька от меня шарахалась и заливисто рыдала. Не каждый ребенок будет спокойно воспринимать мать, которая больше на привидение похожа, нежели на человека.
Лечащий врач настоял на длительном курсе реабилитации и работе с психологом.
Фантомные боли в животе не проходили, ночные бессонницы и истерики – вот во что превратилась моя жизнь.
Ничего не радовало. Я ни в чем не могла найти отдушину, даже в дочери.
Она так напоминала его… Те же глаза, тот же поворот головы, те же привычки. В ней было всё от него…
А потом заказное письмо… Он развелся со мной…
Без моего ведома, без моего согласия, без моего присутствия… Просто вычеркнул из своей жизни, поставив размашистую подпись на документе.
Вот так просто… так легко…
Вся работа психолога оказалась бесполезной. Всё началось заново, словно бег по кругу.
Женщина упорно доказывала мне, что стоит перевернуть эту страницу и жить дальше. Что каждый из мужчин семьи Костецких приносил мне только боль и разочарование, и пусть Алекс носил фамилию матери – он один из них.
И я сменила тактику.
Играла лучшую свою роль для других.
Все поверили в то, что я смирилась. Для врача я новая Амира, с новой жизнью, и только оставаясь в одиночестве, для себя я была всё той же… Той же Амирой Золотарёвой, которая подписала себе приговор и день ото дня ждет мужа… День ото дня… Целых 14 лет…
– Не нужно было этого делать. Я изменился, Амира… Я стал другим человеком. Нет больше того Алекса, которого ты любила и ждала. Он умер…
– Мне плевать! Значит, я полюблю другого человека. Нового, неизвестного и чужого мне Алексея Золотарёва!
– Амира…
– Это 14 лет, Алекс… всёго лишь 14 лет… Верни мне их! Верни, слышишь! А потом, можешь уходить!
Протягиваю к нему руку и жду…
Именно сейчас, именно в эти секунды он должен решить…
Алекс внимательно смотрит мне в глаза, а потом… протягивает свою ладонь. Вкладывает в мою, и резко дергает на себя.
– Не люблю быть в долгу… – Шепчет в губы, целуя…
Вскакиваю с постели, словно оглушающий взрыв услышала.
Рядом пусто… Провожу по второй половине кровати, а она холодная… Холодная и неизмятая…
Откидываю одеяло и выбегаю из спальни. Открываю каждую дверь поочередно, но везде пусто.
Сбегаю на первый этаж, залетаю на кухню, но ничего…
Нет недопитого кофе, нет тарелки в раковине и никакой привычной записки на холодильнике.
Он ушёл…?
Давлюсь слезами и бегу обратно, в одну единственную комнату, которую забыла открыть.
Распахиваю дверь и замираю на месте. Не дышу… От осознания, что только что произошло, всё тело сводит ледяная судорога. Руки дрожат, ватные ноги подкашиваются, и я сползаю на пол по стене. Прижимаю ладони к губам, заглушая звуки и бесшумно ору в них. Град из глаз омывает лицо, а я сквозь них смотрю и не могу насмотреться…
Сонька… сопит в кроватке… в своей МАЛЕНЬКОЙ кроватке.
Моя МАЛЕНЬКАЯ Сонька…
– Это был сон… Господи, это был всёго лишь сон… – Шепчу, как заведенная, и раскачиваюсь из стороны в сторону. – Просто сон… Просто сон…
Выхожу из комнаты дочери и возвращаюсь на кухню. Жадными глотками пью воду прямо из-под крана, умываю лицо, и цепляюсь глазами за мобильный телефон.
Медленно подхожу, нажимаю кнопку блокировки и оседаю на стул.
– 2020… сейчас 2020 год… – Выдыхаю и заливисто смеюсь.
Нахожу в контактах нужный номер, и, не смотря на ночь, нажимаю на вызов.
– Сереж? Мы должны его найти!!!
Алекс
Сопровождающие изрядно напряглись, вцепились в оружие, и вышли из машины. Кузов без окон, и ко мне доносились лишь глухие обрывки разговора.
Спустя минуту задняя дверь открылась и взору моему предстала занятная картина.
Пареньки, опустив голову, стояли в стороне, а заслонял их собой высокий мужчина.
Проморгавшись и присмотревшись, сначала чуть дара речи не лишился.
– На выход, Золотарёв. Твоя остановка. – Прогремел мужчина.
– С воскрешением, что ли, Господин Гудимов… Не думал, что с того света возвращаются.
– Возвращаются, Алексей… возвращаются… Выходи.
Делает шаг в сторону, позволяя мне спрыгнуть вниз.
Становлюсь напротив, держа перед собой руки, скованные наручниками.
– Снять! – Громко дает команду, и пареньки, как болванчики, кивают и подскакивают ко мне.
– Юрий Валентинович, что-то мне подсказывает, что у бывшего, ПОКОЙНОГО, мэра, нет таких полномочий… – Усмехаюсь, от того, насколько пацаны выглядят зашугаными.
– Садись в машину, есть разговор. – Кивает в сторону своего необъятного джипа и уверенным шагом идет к водительской двери.
– Юрий Валентинович, – окликаю его, – дак мне, вроде как, в другую сторону… на нары… – Стою на своем месте, не спеша идти за бывшим тестем Мазницина.
– Нам теперь в одну сторону с тобой. Залазь!
Смотрю на пареньков и делаю шаг. Они, как стояли по струнке смирно, так и стоят.
Сажусь на пассажирское место, и машина тут же срывается и набирает скорость.
– Устраивайся поудобней, путь не близкий. Далеко они успели тебя увезти.
– Может, объясните, что происходит?
– Объясню… Протягивает какое-то удостоверение и мои глаза, откровенно лезут на лоб…
– Генерал-полковник ФСБ??? В смысле? – Это как вообще? Он же бывший мэр, меценат, бизнесмен, в конце-то концов…
– Без смысла, Золотарёв. Товарищ один ко мне приходил… Долг у меня перед ним был старый, а, как известно – долг платежом красен.
– А мой срок?
Опять протягивает, но уже какую-то папку. Раскрываю её и вчитываюсь в текст.
– Это… это как вообще? – Озвучиваю ему свой недавний мысленный вопрос и смотрю на профиль Гудимова во все глаза.
– А вот так… «Не виноватая я, он сам пришел»… – Смеется и продолжает расслабленно управлять автомобилем.
– Подождите, я ничего не понимаю…
– А тебе и не нужно. Единственное, что ты должен знать, так это то, что 5 лет назад тебя взяли в Федеральную Службу Безопасности. Твоей целью был Костецкий Антон Владимирович. Человек, подозревавшийся в шпионаже, краже в особо крупных размерах государственных средств, махинации с налогами, продаже наркотиков в промышленных масштабах, сбыт оружия, похищение и торговля людьми.
– Но это же…
– Не правда? Ну, отчасти, правда… Делов твой братец натворил не мало. По документам ты числишься у нас уже как 5 лет. Секретную операцию, в ходе которой Костецкий Антон Владимирович был застрелен, а причиной тому послужило вооруженное сопротивление, мы оформили по всем правилам. Так что… Ты честно выполнил свой долг перед Родиной и структурой.
– Но Ваш зять…
– Тамбовский волк мне зять, а не эта гнида. Если так разобраться, я тоже виноват перед тобой и твоей женой. Если бы я тогда не попросил оставить всё мне, и не трогать Генку… Ничего бы этого не было. Так что, будем считать, что и вам я свой долг вернул. Так что, то, что эту тварь нигде не могут найти, наталкивает на приятные мысли и греет душу. Надеюсь, он валяется в какой-то канаве!
– И что дальше? «Заявление на увольнение» и привычная жизнь?
– Решать тебе…Хочешь, оставайся… а хочешь, возвращайся к тому, что было… Но, ты должен кое-что знать…
Протягивает очередную папку, но именно сейчас мои руки проняла дрожь.
Раскрываю и сжимаю челюсти до противного хруста.
– Это старые?
– Нет. Им пару часов. Она жива, Алекс… Не знаю, выкарабкается ли, но сейчас она жива. Операция длилась 16 часов. Пуля настолько повредила внутренние органы, что её, практически, собирали заново, но она жива… Думай, парень…
– Из-за нас у нее вся судьба поломана… Нечего тут думать. Я жизни для нее хорошей хочу, а со мной этого не будет. Я, как черная метка…
– Алекс… Я не тороплю…
– Я согласен!
Амира
– А может он просто не хочет, что бы его находили?
– Мне плевать, чего он там хочет!!! Пусть в глаза мне посмотрит и скажет прямо, а пока… ищите его!!!
Я ведь видела… Тогда… моё последнее воспоминание, когда Алекс нес меня в машину Юры. Я видела… всего на секунду, но это был он. Мой Алекс, мой муж… Не холодный чужак, доказывающий мне мою ненужность в его жизни, а он… моё Лёша…
Друг устало выдохнул, кивнул и, сославшись на работу, уехал.
Мы искали его несколько месяцев. Были разные зацепки. Кто-то, якобы, видел его в Питере. Кто-то в Уфе. На всех фото, что удалось сделать, был, вроде он, а вроде и нет.
Мужчина умело прятал лицо от уличных камер. Сливался с толпой настолько профессионально, что не ухватиться. Но что-то изменилось.
Какое-то странное чувство внутри, словно… словно за мной следят…
Несколько раз я замечала машины у дома. Они всегда была разные, никогда не повторялись, и можно было бы подумать, что это совпадение. Ну, мало ли кто мог припарковаться, но это покалывающее ощущение между лопаток, дрожь внутри и интуитивное чувство, что это ОН… оно разрывало на части. Выворачивало наизнанку и хотелось кричать. Орать во весь голос, ломать, крушить, рвать и еще громче кричать.
В том, что Алекса нет ни в одной существующей тюрьме, мне подтвердил Дмитрий. По крайней мере, под своим именем точно нет.
Но Славский что-то недоговаривал. Каждый раз, приходя ко мне с заученным ответом «ничего не нашли», я знала, что этот непроизвольный поворот головы в сторону, эти бегающие глаза, дерганные ответы, не просто так… Дмитрий что-то знает. Знает, но молчи…
И тогда я решилась на, поистине, глупейший поступок.
Проснувшись ночью от тех самых ощущений внутри, выглянула в окно, но никакой машины не было. Никаких случайных прохожих, никакого движения, но он здесь… Я просто знаю это…
Взъерошенная, лохматая после сна, в майке и пижамных штанах, домашних тапочка, я мельком взглянула на час, которые показывали 3:15 и вышла из дома.
Брела медленно, голову вниз опустила и по сторонам не смотрю. Нет смысла, всё равно не увижу… Пока он сам не захочет – не увижу…
Пересекаю пустую дорогу, прохожу по небольшой лесопосадке, и всё так же медленно иду вперед.
Вдалеке виднеется темное пятно. Темнее окружающей обстановки, темнее неба, темнее ночи.
Старый пансионат… Настолько старый, что ступая каждый новый шаг, подозреваю, что он последний и через секунду я провалюсь в подвальное помещение.
Поднимаюсь на крышу и подхожу к краю.
Смотрю вниз, но там чернота.
Секунда, две, три… Немного поднимаю правую ногу и делаю последний шаг в никуда.
Не почувствовав привычную твердость под ступней, в голове проносится одна лишь только мысль. Последняя мысль… Я ошиблась… Его нет… Его не было раньше и сейчас нет…
Но уже поздно… тело дергается, рука взметнулась вверх, но ухватиться здесь не за что. И вот он… конец всему…
Ошибка, которая стала роковой…
Тело почти приняло горизонтальное положение, что бы упасть вниз, но резкий рывок назад, боль в груди от впивающейся ткани майки и крепкие руки, обвивающие живот и прижимающие мою спину к стальным мышцам.
Замираю, чувствуя, как в волосы глубоко дышат, пропуская легкий ветерок к шее.
– Идиотка… – Шепчет на ухо, втягивает воздух носом и опускается ниже, нежно целуя в шею.
– Я знала… чувствовала тебя… я не ошиблась… ты здесь… – Еле слышно говорю, закрыв глаза, из которых ручьями бегут слёзы.
Алекс сжимает меня еще крепче, а потом резко разворачивает к себе лицом.
– Не получилось у меня… Подыхал каждый день, а ноги сами несли к тебе. – Шепчет прямо в губы, и впивается жестоким поцелуем.
Пробуждение было каким-то острым. Подскочила на кровати, а за окном уже рассвет. Ночные картинки перед глазами проносятся, и я резко дергаюсь, поворачивая голову влево.
Алекс спит, закинув руку за голову. Лицо расслабленное, умиротворенное, спокойное…
Выдыхаю и прикрываю на миг глаза.
Он здесь…
Легкое шевеление рядом и меня притягивают, навалившись сверху всем телом.
– Доброе утро… – Голос хриплый ото сна, а мне рыдать хочется.
Казалось, что выплакалась, что не осталось больше внутри ничего, но слезинка скатывается по виску, теряясь в мягкой подушке.
– Никуда тебя больше не отпущу… – Прижимаюсь сильнее к крепкому телу, и чувствую, что дышать стало легче, не смотря на стальной захват.
– Амира… я хотел бы остаться на службе…
Напрягаюсь и замираю, ожидая, что он скажет дальше…
– Переведут на рутинную работу с редкими командировками, но их ресурсы… Они позволят нам найти Ваню быстрее… Мы не можем упустить такой шанс. Потом я уйду, слышишь? Уволюсь и мы уедем из этого проклятого города, приносящего одну боль и разочарования.
– Хорошо… – На выдохе отвечаю, головой понимая, что он прав… Гудимов обещал помочь найти сына, а такой человек слов на ветер не бросает.
– С тобой кое-кто хочет пообщаться…
Поднимаю взгляд на мужа и внимательно смотрю на всё такое же спокойное лицо.
– Кто?
– Старый знакомый…
– Добрый день, Амира Муратовна. – Высокий, статный мужчина нависает над столом, кивает официанту и садиться напротив.
– Господин Васильев? Я…
– Знаю… Удивлены. Нам нужно кое-что обсудить… Однажды Вы оказали милость и уберегли мои деньги от расточительства и обмана Вашего бывшего мужа. Если бы не то предупреждение, Костецкий не хило бы меня подставил. Погибли бы люди в помещениях, отстроенных из некачественных материалов, я лишился бы всего капитала, и очень вероятно, что и свободы, но Вы… По-сути, всё, что я получил и приумножил с того момента – Ваша заслуга.
– Я ничего такого не сделала… Просто не смогла промолчать…
– И я очень признателен за это. Мы общались с Дмитрием. Он вкратце обрисовал мне Вашу ситуацию, и я хотел бы отдать Вам это… – Протягивает папку и терпеливо ждет.
А я не прикасаюсь к ней… Не могу… Не чувствую, что должна открывать.
Там нет ничего моего…
– Амира, я понимаю, что Вам сложно, но посмотрите. Может это Вам поможет… – Поднимается и бесшумно уходит из ресторана.
А я осталась… Сижу и прожигаю глазами эту самую папку… Слишком увесистую, слишком холодную, слишком чужую…
Набравшись смелости и побольше кислорода в лёгкие, открываю, и взгляд тут же падает на фото.
Мальчик… темноволосый паренек со светлыми глазами…
Листаю дальше…
Еще один мальчик. Старше, светлее, мрачный какой-то…
Я просмотрела все фото, все документы, все приписки на полях, но все зря…
Его здесь нет…
В папке документы и фото детей, примерно возраста Вани, но ни один ребенок не мой. Их всех незаконно усыновили в разное время и вывезли из страны. У некоторых родители пропали без вести, некоторые спились или загнулись от передозировки, а некоторые до сих пор, как же, как и я, ищут своих сыновей…. Детей просто украли…
Долго читала материалы, и леденящий ужас внутри разрастался с каждым прочитанным словом. Они все, так или иначе, были связанны с Антоном… Эта мразь торговала ДЕТЬМИ???????
Прикрываю глаза и вспоминаю его последние секунды жизни. Ничтожной, пустой и бессмысленной жизни, которую он не использовал правильно.
– Как же я рада, что ты сдох… – Шепчу самой себе, бросаю деньги за кофе на стол, и, подхватив папку, покидаю ресторан.
Неделя у меня ушла на то, что бы пройтись по адресам, молча всунуть в руки горюющих годами родителей нужный для них документ и фото, и так же молча уйти.
Остальные файлы детей, родители которых больше не топчут землю, побираясь на попойку или шприц, я сожгла в камине.
Эти дети счастливы… Их любят, о них заботятся, и отдай я бумаги в полицию – обреку их на бесконечные проверки, суды, сломанные жизни и годы до совершеннолетия в детдоме.
Пусть хоть у этих ребят будут нормальные жизни.
Бросая последний документ в огонь, Алекс присел рядом со мной на корточки и нежно обнял.
– Амира… Его ищут такие структуры и люди… Поверь, мы найдем его…
– Верю… только, Алекс… так много времени проходит… просто мимо…Я даже не знаю, как он выглядит…
Слёзы сами собой покатились по щекам, обжигая кожу.
Я так устала… Столько лет прошло, и сил больше нет…
– Давай съездим отдохнуть? Выбери любую страну, любой остров, что угодно.
– Хочу тишины…
– Я понял.
Через пару дней, собрав вещи, машина несла нас в богом забытое место.
Алекс нашел простой и тихий уголок. Комплекс коттеджей на берегу озера, окруженный со всех сторон сёлами.
Асфальт давно закончился, и нам пришлось сбросить скорость, дабы не влететь колесом в очередную яму.
Прислонилась лбом к стеклу, а мимо, медленно проплывали обыкновенные домики, огороды, разноцветные крыши и много простеньких цветов при дворах.
Тут живут обычные люди. Со своими радостями, печалями, не знающие богатства и шикарной жизни. Просто обычные, счастливые люди.
Бабушка сидит на лавочке в теньке. Наблюдает за козами и курями. Мальчик носится на велосипеде по соседней улице. Женщина, повязав косынку на голову, собирает урожай, а её соседка перекапывает землю, подготавливая её к посадке будущего урожая.
Но их объединяло не только место… Они были связаны кое-чем важнее… На их лицах были улыбки.
Эти люди счастливы… По-настоящему счастливы.
У них нет огромных домов, оконные рамы покрашены обыкновенной краской, нет шикарных авто и дорогих украшений, но они улыбаются…
Как бы мне хотелось вот так же… Беззаботно, свободно, легко…
– Приехали. – Слышу голос Леши и выплываю из своих грустных мыслей.
Усмехаюсь при виде роскошных построек. Они здесь, словно, лишние. Чужие… Не вписываются в атмосферу своей вычурностью, богатством и дороговизной
– Алекс… я не хочу…
Мужчина перевод на меня удивленный взгляд и хмурит брови.
– Но ты же сама просила… – Растерянно произносит.
– Нет, я здесь быть не хочу… – Киваю в сторону домов. – Хочу, как там… – Показываю в сторону, где осталась простота и радость.
Алекс усмехается и ласково проводит кончиками пальцем по моей ладони.
– Хорошо, отстегни Соньку и выходите.
Покидает салон, закуривает, прислонившись к капоту и ждет нас.
Выходим с дочерью на улицу, и я вдыхаю сладковатый аромат травы и цветов.
– Пошли, прогуляемся до озера, а потом поищем у кого можно остановится.
Благодарно целую его и опускаю дочь на землю.
Малышка радостно взвыгнула при виде бабочки и понеслась её догонять.
Переплетаю свои пальцы с пальцами Алекса, и медленно идем вперед.
– Здесь так тихо…
– Спокойно… – Боковым взглядом смотрю, как Лешка улыбается, кинув взор вперед.
– Боже… Какая красота… – Столбенею перед водной гладью и не могу оторвать взгляда.
Вода настолько голубая, что даже поверить невозможно… Это не море, не океан…обычное озеро… Чистое, кристальное, отблескивает и отражает солнце. Невероятное…
Идем вдоль берега и просто наслаждаемся. Тишину нарушает пение птиц, смех детей вдалеке и шум листвы.
Алекс проходит вперед, опускает руку в воду и довольно морщится. Соня повторяет за отцом и заливисто смеясь, брызгает в мужа водой с ладошки.
Иду к ним, а мою руку аж покалывает, так хочется сделать тоже самое.
– Ой, тётя, простите! – Ощущаю в районе живота и груди тепло детского тела, и машинально прижимаю его к себе, чтобы мальчик не упал. Извиняется и уже спешит дальше.
Паренек делает еще пару шагов вперед, а потом всё, как в замедленной съемке.
Разворачиваемся одновременно с ним, и я едва успеваю удержать его руку. Отпускаю, и кончики моих пальцем дотрагиваются до кончиков пальчиков мальчика.
Взгляд встречается с большими карими глазами.
Он улыбается мне и пробегает еще пару шагов в сторону какой-то старушки, но постоянно оборачивается.
– Алекс…. – Глухо зову мужа, и чувствую его прямо за моей спиной. – Боже… Алекс…
Не свожу глаз с ребенка, и он неотрывно смотрит на меня.
– Господи… – Выдыхает муж, и я хватаю его за руку.
– Алекс… это он… это он… – Шепчу, но образ паренька размывается, мутнеет и почти не просматривается из-за слёз.
– Лёшенька… – Дрогнувшим голосом, обращается старушка к мужу. – Лёшенька, это ты??? – Женщина начинает плакать, а я перевожу глаза на мужа, который просто прирос к земле.
– Галина Ивановна? – Сиплым от шока голосом спрашивает Алекс.
– Лёша… – Женщина бросается в нашу сторону и виснет на шее мужа. Рыдает, обнимает, что-то пытается объяснить, но я не слышу.
Смотрю на мальчика, а он в ответ смотрит на меня, никуда не отводя глаз.
– Лёша… а это кто? Твоя жена? – Утерев слёзы, спрашивает бабулька.
– Жена…
Делаю шаг вперед, потом еще один и еще. Мальчик повторяет мои движения, а потом срывается с места и влетает в меня своим тельцем.
– Это ты!!! Я знал!!! Я знал, что ты приёдешь за мной! Я всегда знал. – Хватается за меня, прижимается дрожащим телом и рыдает так горько, так громко, практически захлёбываясь.
– Ваня… Ванечка мой… это ты… – Голос осел, пропадает, но сын всё слышит. Он меня слышит… – Я так долго тебя искала… – Ничего не вижу из-за слёз, и лишь тепло сына и прохлада мокрой ткани от детских слёз, немного приводять в чувство, и я обнимаю его еще сильней. Опускаю голову и утикаюсь в макушку. Вдыхаю такой забытый, но такой родной аромат и это то, чего я ждала столько лет… я дышу…
Полной грудью, наполняя доверха лёгкие кислородом – я дышу….
Ваня мертвой хваткой вцепился в мою руку и смотрит так преданно. Глаза перепуганные, блестят и не моргают.
– Ты не уйдешь? Ты никуда больше не уйдешь?
Всматриваюсь в дорогие сердцу черты и не могу насмотреться.
Он такой взрослый, подросток уже, но глаза… Это навсегда глаза ребенка, в которые я смотрела столько лет назад последний раз.
– Никогда!!! – Ваня опять обнимает меня, со всей силой обвив руками за талию.
– А почему мамочка плачет? – Притихшая до этого дочь подала голос, обращая на себя всеобщее внимание.
– Ванюш? Пойдем, познакомлю тебя кое с кем… – Легонько подталкиваю сына, поглаживая по спине.
Сын неуверенно ступает, но руку мою продолжает крепко держать.
– Сонь, иди сюда… – Протягиваю вторую руку дочери, и малышка неуверенно подходит, с интересом поглядывая на сына.
– Это он…?
– Он, родная, он… – Девочка расплывается в беззубой улыбке и подает Ване руку.
– Я Соня… – Румянец проступает на её щечках, и Алекс расплывается в счастливой улыбке, глядя на дочь.
Ваня присаживается на корточки, задевает пальцами кучеряшки дочери и … он другой… Еще минуту назад – заплаканный ребенок, сжимающий руку матери, а сейчас… он старший брат!
В один миг повзрослевший, СТАРШИЙ брат!
– Вань… Это Алекс… Отец Сони и твой дядя… – Не знаю, как сын воспримет мужа, особенно, когда я расскажу ему всё, что он пропустил.
А я расскажу. Без утайки, без недосказанностей и смягчения. Я расскажу ему эту жестокую правду, потому что он мужчина. Взрослый мужчина с глазами ребенка, имеющий право знать о своей семье всё.
Алекс подходит ближе и протягивает раскрытую ладонь сыну.
– Ну привет… СЫН! – Ком в горле заставляет отвернуться, чтоб не зарыдать в голос.
Моя семья… это МОЯ семья!
Вечером, уложив детей спать, мы вернулись на кухню, и Галина Ивановна рассказала нам, как они с Ваней оказались тут.
– Меня же ведь сразу после вашей с Антоном свадьбы уволили. Сказали, что ты настояла. Вроде как молодая жена хочет все по дому решать сама.
– Не было такого… – Перевожу взгляд на Лёшу, – я допытывалась у Антона о Вас, но он лишь сказал, что Вы слишком много лет отдали их семье, и решили уйти на заслуженный отдых.
– Антон… до сих пор не понимаю, как так вышло, что он вырос таким мерзким… Я ведь отдавала ему всю нерастраченную любовь, старалась заменить вечно занятых родителей, а получилось… Это я воспитала такое чудовище…
– Вы не виноваты, Галина Ивановна… Гены оказались сильнее.
– А ведь они у вас «через одного». Твой дед был замечательным человеком, ты вырос прекрасным мужчиной, а брат и отец… – Женщина махнула рукой и склонила голову.
