Текст книги "Запретный плод"

Автор книги: Карла Неггерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

6

Надежно закрепив байдарку на крыше пикапа, они отправились на ферму Рэйнбоу. Джеффри оставил Кэйси на ферме, а затем отвез байдарку к скале у озера. Вернувшись, он застал Кэйси на крыльце столовой, где она ножом для рубки мяса резала на кусочки большой брикет молочного шоколада.

– А почему бы не использовать плиточный шоколад? – поинтересовался Джеффри, сидя на скамье за большим кухонным столом.

– Он слишком дорог. Этот намного дешевле.

– Но намного проще покупать уже фасованные сладости.

– Многие необходимые вещи в жизни даются не так уж просто, – сказала Кэйси сосредоточенно.

– Или недешево, – добавил он.

Они посмотрели друг на друга и рассмеялись. Кэйси наметанным глазом определяла порции – кусочки шоколада весом примерно в унцию – и аккуратно их отрезала. Один она протянула Джеффри, и он тотчас положил его в рот.

– Ну вот, понятно? – сказала она самодовольно. – Брикет молочного шоколада высшего качества обходится нам гораздо дешевле, чем фасованные сладости.

Он поднял на нее глаза; выражение их было и серьезным, и загадочным.

– Для меня качество всегда на первом месте. Особенно в том мире, где я вращаюсь. К сожалению, подделки бывают иногда так искусно выполнены, что я иногда ошибаюсь и принимаю их за подлинники. Иногда, но не часто. Я всегда чувствую истинное качество, если оно действительно существует. – Он опять улыбнулся, и от этой улыбки кровь у нее быстрей побежала по жилам. – Всегда.

– А я вот не настолько проницательна.

– Это потому, что ты по натуре подлинный жизнелюб.

– Или просто дурочка? – парировала Кэйси.

– Быть циником легко. Но для того, чтобы общаться с людьми с открытой душой, требуется мужество…

Кэйси понимала, что их разговор давно уже вышел за рамки «шоколадной темы».

Джеффри продолжал:

– Чтобы и они могли обращаться с тобой так, как если бы ты была для них самым дорогим человеком.

– А потом, в самый последний момент, внезапно сменить тактику, перед тем как заняться с тобой любовью? – Кэйси резко отвернулась и снова попыталась нарезать шоколад. – Я рада, что ты меня понимаешь, Джеффри. Может быть, это и странно, но рада.

Она снова в смятении повернулась к нему, рассеянно вертя в руках нож, и Джеффри предусмотрительно отодвинулся на край скамьи.

– Я не уверена, что всегда веду себя правильно. Ты можешь считать, что такая важная персона, как я – эксперт в группе Магинна, знающая семь языков, – должна уметь «общаться». Я имею в виду… О, Джеффри, я чувствую себя такой наивной по сравнению с тобой.

Он молчал, терпеливо ожидая продолжения разговора.

– У тебя, несомненно, были связи с сотнями таких женщин, как я, и…

Он поперхнулся.

– Джеффри Колдуэлл! Ну вот видите, мистер, ваша песенка спета… – Она рассмеялась и отложила нож в сторону. – Хорошо, допустим, не с сотнями. Но ты понимаешь, что я имею в виду. Я бывала в Голливуде, Джеффри, и я иногда хожу в кинотеатры.

Он уперся коленом в скамью.

– А телевизор ты смотришь? Знаешь, на телевидении у меня тоже полно клиентов…

– Ну…

– Ага, значит, все-таки смотришь!

– Раз в неделю. Или ты забыл, что я живу и работаю в Вашингтоне? Не буду хвастаться, что каждый вечер в четверг я занимаюсь укладкой волос, массажем лица, вышиванием салфеточек к Рождеству, уставившись на экран телевизора, – не слишком, кстати, интеллектуальное занятие, должна заметить. Я знаю, что представляет собой твой мир, и он не похож на мой. Но я не знаю, насколько это имеет значение. – Она села, не глядя на него, и открыла коробку с пастилой. – Ты взял себя в руки тогда на берегу ради меня или ради себя?

– Ради нас обоих, Кэйси, – без тени колебания ответил он. – Я не хочу крутить с тобой вульгарный летний романчик. Может, это было бы для нас гораздо проще, но ведь мы не этого хотим, не правда ли?

Она ощущала на себе его взгляд, молящий и требующий посмотреть ему в глаза. И она посмотрела, а он с нежностью улыбнулся ей в ответ.

– Правда, – подтвердила она. – Джеффри, я никогда не встречала никого, похожего на тебя, и не ощущала того, что чувствую рядом с тобой. И тем не менее все произошло так стремительно… У меня импульсивный характер…

– Да, я это понял, – сказал он невозмутимо. – Это одно из твоих самых привлекательных качеств.

– Возможно, но мне приходится постоянно держать себя в узде. Моя импульсивность в сочетании с природным оптимизмом часто способны сослужить мне плохую службу. Они не раз сбивали меня с пути истинного.

– Но, дорогая, в этом-то и заключается вся твоя суть! И, Бога ради, не забывай, что тебе уже не двенадцать лет! Естественно, сейчас ты лучше узнала людей, и ты достаточно честный и зрелый человек, чтобы быть самой собой, а не расчленять себя поочередно на благочестивую дочь епископа, племянницу двух монахинь и искушенную в светских делах интеллектуалку из Вашингтона. Ты – это ты, Кэйси Грэй.

«Быть собой… Это именно то, – подумала она, – что мне всегда хотелось видеть в окружающих мужчинах». Ну а разве она когда-нибудь давала право хоть одному мужчине требовать от нее того же? Да, она была общительна, дружелюбна, умна, честна. Но всегда в чем-то сдерживала себя, обуздывала какую-то сторону своей натуры, которую, как она считала, не следует полностью проявлять. Именно выпустив ее из-под контроля, она и понеслась по реке на байдарке она, с больной ногой, только чтобы увидеть мужчину, с которым была едва знакома.

– Я должна действовать как искушенная интеллектуалка из Вашингтона, – сказала Кэйси.

– Конечно, ведь это часть тебя. И я тоже должен действовать как ловкий посредник, иногда даже как плейбой. Все это – наш общественный имидж, одна сторона нашей натуры. Но есть и другая – сугубо личная. У нас должно быть какое-то прибежище, где бы мы могли просто отдохнуть и расслабиться. И должны быть люди, рядом с которыми это возможно. Я уверен, что не смог бы иначе выдержать тот бешеный ритм, в котором живу.

Кэйси печально улыбнулась.

– Наверное, ферма Рэйнбоу и есть для меня такое прибежище, где я могу отдохнуть и расслабиться, и здесь есть люди, с которыми я могу быть самой собой. – Она посмотрела на Джеффри. – Не знаю, насколько хорошо я разбираюсь в людях, Джеффри…

– Чтобы работать старшим экспертом у Магинна, необходимо обладать этим качеством.

– Но только с профессиональной точки зрения. А в личных отношениях я совершила несколько ужасных ошибок.

– Даже если ты будешь ошибаться снова и снова, ты непременно должна рисковать, Кэйси. – Потянувшись к ней, он взял у нее из рук пастилку и положил ее в рот. – Как говорится, игра стоит свеч.

Они пересчитали пастилки и печенье и сложили их вместе с шоколадками в банку. Потом приготовили настой. Когда Джеффри убедился, что его хватит на всех с лихвой, они с Кэйси выпили по стакану напитка.

– Как здесь тихо без девочек, правда? – спросил Джеффри немного позже, когда они сидели на бревне на скалистом берегу озера.

– Они вносят оживление в эти места.

– Да, здесь просто идеальное место для летнего лагеря. В Лос-Анджелесе было страшно жарко и над городом витал смог, когда я уезжал.

– В Вашингтоне тоже. Сестрам просто повезло, что твоя двоюродная бабушка оказалась такой щедрой.

Джеффри блаженно вытянул вперед ноги.

– На этом озере я когда-то научился плавать, – сказал он. – Дед был неплохим педагогом – хотя и не очень терпеливым, но он умел добиваться, чего хотел. Мало что изменилось здесь за эти годы.

– А чего ты ждал?

Он усмехнулся.

– Ну, мало ли чего после всех историй, которые рассказывал дед. Озеро могло зарасти травой, дно – покрыться илом, в нем могло развестись что-нибудь вроде лохнесского чудовища на потеху девочкам. Дед был в ярости от того, что озеро стало доступным для воспитанниц Ордена, ведь оно находилось на территории Сильвии.

– Он мог бы приходить сюда в любое время, если бы захотел, – заметила Кэйси не слишком дружелюбно.

– И быть съеденным чудовищем? – поддразнил ее Джеффри. – Кроме того, он не позволил бы лицезреть свои тощие ноги никому, кроме членов своей семьи.

– Я рада, что ты не унаследовал их от него.

Он рассмеялся.

– Дай мне лет сорок – пятьдесят…

– Твой дед уступил озеро, но оставил за собой участок между лагерем и дорогой.

– За который он упорно держался, чтобы не допустить его присоединения к владениям Ордена и расширения лагеря.

Кэйси скрестила ноги.

– Ты как будто его оправдываешь.

– Дорогая, но вряд ли можно осуждать человека, который не хочет, чтобы чуть ли не на пороге его дома вырос круглогодичный лагерь для малолетних правонарушительниц.

– Полмили – это не на пороге.

– Для нас – нет. Для него – да. Терпеть таких соседей в течение лета уже было для него кошмаром, а можешь себе представить, во что превратилась бы его жизнь, если бы они сновали туда-сюда целый год, да и было бы их в три раза больше?

– Но этот лагерь был бы такой надежной опорой для монастыря!

Джеффри пожал плечами и мысленно осыпал себя проклятиями за то, что завел разговор о Сэсе Рэсбоуне.

– Ну хорошо, в любом случае это вопрос спорный.

– Только не для сестер, – пробормотала Кэйси.

– Ты хочешь сказать, что они все еще надеются осуществить свои планы?!

– Сейчас даже в большей мере, чем когда бы то ни было.

Джеффри недоверчиво засмеялся.

– Да, дед был прав – они никогда не сдадутся. А я-то еще недоумевал, почему они так любезны со мной…

– Это несправедливо! Они все равно были бы любезны с тобой!

– Да знаю я, дорогая. Просто шучу.

– О, тогда извини. Я… просто это очень деликатный вопрос.

Он дотронулся до ее плеча, накрутил на палец ее локон, проделав это чувственно, медленно и нежно. Кэйси с трудом удалось сдержаться и не броситься ему на шею. Все ее тело горело от страстного желания. Ласковый взгляд Джеффри, самое невинное его прикосновение были исполнены для нее непередаваемого значения. И она вверяла ему себя целиком, сознавая, что стремится отдать ему все, что он ни пожелает, и взять все, что он может ей дать.

– Неужели Сэс Рэсбоун до сих пор стоит между нами, Кэйси!

– Нет! Этот старик однажды уже чуть не испортил мне жизнь. И ты думаешь, я позволю этому повториться?

Кэйси встала с бревна и, подойдя к озеру, зашла в воду, чтобы прохладная вода принесла облегчение ее распухшему колену.

– Что между вами произошло? – спросил Джеффри.

– Он арестовал меня.

– Арестовал? – Глаза Джеффри буравили ее спину. – Кэйси, только не говори, что именно ты погубила его коллекцию оружия.

Она повернулась к нему лицом.

– Это было что-то вроде акции протеста против охоты на диких зверей.

– Ты пошла на преступление, – заметил Джеффри.

– Это была мирная акция.

– Скорее всего – акт вандализма.

Она увидела, что Джеффри изо всех сил старается сдержать улыбку.

– Тут нет ничего смешного! Твой дед был коварным, как змея, и он терпеть не мог ни меня, ни сестру Джозефину, ни сестру Джоан – никого из нас!

– И ты отомстила ему за это.

– Я не мстила. Я просто воспользовалась представившейся возможностью. Однажды вечером все девочки готовились к предстоящей контрольной по греческому…

– Ну а тебе с твоими гениальными способностями к языкам это было ни к чему…

Кэйси хихикнула.

– Дательный падеж сразу стал для меня родным. Так или иначе, а я вырядилась индианкой и поплыла на байдарке к дому этого старого хры… твоего дедушки. Я разыгрывала «Бостонское чаепитие» [3]3
  «Бостонское чаепитие» – первый акт протеста американцев против британского колониального владычества.


[Закрыть]. Нечто в этом духе.

– Кэйси… – вздохнул Джеффри, – впрочем, не обращай внимания и продолжай.

– Сэса не было дома.

– Откуда ты знала?

– Сестры как-то пригласили его на вечернюю молитву. Они не оставляли надежды, что он все-таки поймет, что они творят только добро. Разумеется, он отверг их приглашение и заявил, что он богобоязненный, добродетельный американский гражданин и по средам посещает собрание ветеранов войны, а в воскресенье ходит в нормальную церковь. Когда я обдумывала свое вторжение… то есть свою акцию протеста, я решила сделать это вечером в среду.

– Понятно, – сказал Джеффри, – я прямо вижу, как ты плывешь по реке в костюме индианки. У тебя тогда были кудряшки?

– Да, только волосы были покороче. Я выглядела словно сиротка Энни. Все шло прекрасно. Я взломала дверь сарая ломиком, достала ружья и патроны и утопила их в реке.

– Все?

– Все до единого.

– Кэйси, мой дедушка был выдающимся спортсменом. Почему, как ты думаешь, он удалился в Беркшир? Все деньги, какие у него были, он тратил на пополнение своей коллекции ружей.

– Это я узнала потом. Он вернулся домой раньше, чем я ожидала, и поймал меня, когда я уже гребла вверх по течению. Он просто прыгнул в реку и вытащил меня из байдарки. Вода была ему по пояс и жутко холодной, но это его не остановило.

Джеффри изо всех сил кусал губы и напрягал мышцы живота, чтобы удержаться от смеха. В этом была вся Кэйси, да и его дед тоже.

– Послушай, Джеффри Колдуэлл! Этот человек был просто маньяком!

– Просто ты уничтожила в числе прочих и ружья, полученные им в качестве призов на соревнованиях, стоимостью в несколько тысяч долларов.

– Четыре.

– Четыре ружья?

– Четыре тысячи долларов – стоимость его так называемой коллекции.

– Тебе повезло, что он не утопил тебя на месте преступления.

– Я думала, что утопит. Он выволок меня на берег и швырнул на землю. Такой дикарь! Волосы торчали у него дыбом, а своими маленькими блестящими глазками он, казалось, был готов просверлить меня насквозь!

– Я помню этот взгляд, – вставил Джеффри мрачно.

– Он орал на меня, обзывал паршивой, никуда не годной тварью, кричал, что заранее знал, что случится что-нибудь в этом роде, поскольку он вынужден жить по соседству с этими чертовыми, выжившими из ума монахинями. Я была просто в ужасе.

– Дорогая, если бы я был на его месте, ты бы и вздохнуть не успела, как я тебя хорошенько бы отшлепал.

– Я лежала на земле в полном оцепенении, промокшая насквозь, по щекам текла краска, один мокасин потерялся, перья поломались. Потом я посмотрела на него таким беспомощным взглядом, каким только могла, и залепетала по-французски. Я притворилась, что ничего не поняла из его слов, уверяла, что ни в чем не виновата и потому никак не заслужила такого обращения.

– И он позвонил в полицию?

– Он не хотел терять время даром. Прежде всего он привязал меня к дереву, Джеффри. Он заявил, что раз уж я вырядилась как какой-нибудь чертов индейский придурок и говорю на каком-то тарабарском языке, вроде них, то меня можно и линчевать так же, как и их. Я никогда не забуду этого. Я решила, что сейчас он начнет собирать хворост и сожжет меня заживо.

Джеффри усмехнулся, но быстро взял себя в руки. Он с необыкновенной живостью представил себе эту картину – Кэйси и его деда, и оба упрямые как ослы.

– Это было совсем не смешно!

– Представляю. И что было потом?

– Прибыли полицейские.

– А ты продолжала говорить по-французски?

– Ничего другого не оставалось. Шеф полиции и Сэс были приятелями. Они позвонили сестрам. Приехал мой отец и забрал меня под свое поручительство.

– Он был здесь в то время?

– Да, он приехал на праздник по случаю сбора черники. Он предложил возместить причиненный ущерб в любой форме, но Рэсбоун непременно хотел спустить с меня шкуру.

– Он просто хотел, чтобы ты обязательно ответила за свой поступок, – предположил Джеффри. – Мне случалось испытывать на себе его гнев, я знаю, что это такое, и знаю, что им руководило в таких случаях. Он сторонник воспитания по принципу «пожалеешь розгу – испортишь ребенка». Насколько я понимаю, твой отец и твои тетки не придерживаются такого мнения.

– Вряд ли, – хмуро согласилась она. – Дело кончилось тем, что меня судили! Но судье удалось уговорить Сэса, сестер и отца прийти к соглашению. Я могла оставаться в монастырской школе, но должна была возместить Сэсу Рэсбоуну ущерб, причем каждый цент должен был быть заработан мною лично. Его не волновало, на какой срок это затянется.

– И на какой же затянулся?

– На три года. Я выплатила этому человеку две тысячи четыреста семьдесят пять долларов.

– Урок пошел на пользу, не так ли?

Она усмехнулась.

– Думаю, да. Но, наверное, не стоит говорить, что это происшествие не изменило отношение обитателей фермы Рэйнбоу к старому брюзге.

Она вернулась на берег и села на бревно рядом с Джеффри. Он погладил ее по колену.

– Все в порядке, Кэйси. Я думаю, что он считал случай с тобой торжеством своей системы воспитания. Он никогда не называл твоего имени, но хвастался, что взялся наставить на путь истинный одну из воспитанниц с фермы Рэйнбоу и добился успеха. Он этим очень гордился.

– Теперь ты понимаешь, с какими неприятностями связана моя природная импульсивность?

– Тебе было всего двенадцать, Кэйси. – Он опять нежно погладил ее колено и прижался губами к ее волосам. – Тогда ты могла позволить своей горячности завести себя куда угодно. Теперь ты знаешь жизнь лучше…

Они услышали шум мотора лагерного грузовика, хлопанье дверец, гиканье, смех, возгласы и наконец взволнованный взвизг:

– Он здесь!

– Девочки вернулись, – спокойно сказала Кэйси.

Джеффри искривил губы в притворном страхе.

– Окажи мне одну услугу, Кэйси!

– Какую угодно, дорогой! – ответила она, смеясь.

– Избавь меня от присутствия на вашем пиршестве.

Кэйси шутливо похлопала его по спине.

– Просто скажи, что ты – богобоязненный американский гражданин, как и твой дедушка, и должен скорее возвратиться домой и приготовить себе на ужин сосиски с бобами.

Он почесал подбородок и печально кивнул.

– Неплохая идея! А тебя я могу как-нибудь вовлечь в этот процесс?

Она усмехнулась.

– Очень хотелось бы.

Он взглянул на нее сверху вниз и почувствовал, как по телу пробежал трепет желания.

– И мне, Кэйси. Поверь, что это так!

7

Двумя днями позже Кэйси вошла в спальню девочек и, стоя в дверях, увидела, как Люси, прижав к худенькой груди иллюстрированный журнал и зажмурившись, выкрикивала как заведенная:

– Да, да, да!

Эмба простонала:

– О, дай же мне сказать, Люси! Нет, это не так.

Кэйси, уперев руки в бока, раздраженно сказала:

– Вы должны приводить себя в порядок, а не затевать перепалку! Пошевеливайтесь!

– Но, Кэйси, – заныла Люси, – Эмба говорит…

– Меня-это-не-интересует! – воскликнула Кэйси, громко и четко выговаривая каждое слово.

Обе девочки тут же замолчали и с удивлением посмотрели на свою преподавательницу, которая до сих пор никогда не повышала на них голос. В подобном случае сестра Джозефина, например, осторожно выяснила бы причину стычки и подвела конфликтующих к взаимоприемлемому решению возникшей проблемы. Но Кэйси выкрикнула чистую правду: ее это действительно не интересовало. Она бы с удовольствием вбила это в их непокорные головы.

– Завязывайте свои шарфы! – резко приказала она. – Все ждут вас.

Люси с надутым видом положила журнал на кровать, но Эмба не могла допустить, чтобы последнее слово осталось не за ней.

– Может, это и наш Джеффри Колдуэлл, но ведь он говорил, что никогда не был женат…

– Кто?!

Девочки скептически взглянули на нее. Кэйси откашлялась и быстро взяла себя в руки. Вот уже два дня не переставая лил дождь. Девочки не выходили на улицу и занимались только работой по дому. Поэтому они были раздражены, беспокойны, задиристы. Им было скучно. То же самое происходило и с Кэйси, в чем она не могла себе не признаться. Она загружала девочек домашней работой, часто даже совсем бессмысленной, лишь бы только занять их чем-нибудь.

«И чтобы занять себя», – подумала она. Сестры предупредили ее, что скверная погода и вынужденное безделье частенько пробуждают в их трудных подопечных худшие наклонности, особенно в первое лето пребывания в лагере. Из-за этого Кэйси совсем не могла отлучаться с фермы. Джеффри тоже не появлялся, и она не могла винить его за это. Он был достаточно благоразумен, чтобы держаться подальше от одиннадцати девочек, изнывающих от скуки в период летних дождей. Они не договаривались о времени новой встречи, но Кэйси почему-то решила, что она произойдет очень скоро.

Джеффри занимал все ее мысли, и теперь, когда наконец выглянуло солнце, яркое и жаркое, она призналась себе, что была расстроена плохой погодой даже сильнее, чем ее воспитанницы.

– Извините меня, – неуверенно проговорила она. – О чем вы спорите? Мы могли бы вместе докопаться до истины.

– О Джеффри, – настороженно ответила Эмба. Люси утвердительно кивнула.

– Это правда, Кэйси. – Она снова взяла в руки журнал. – Здесь его фотография и…

– Это не его бывшая жена! – пронзительно выкрикнула Эмба.

Кэйси успокоила их, подошла к кровати Люси и попросила, протянув руку:

– Дай мне, пожалуйста, посмотреть.

Неохотно и как будто нервничая, Люси отдала ей раскрытый журнал. Кэйси раздраженно подумала, что ее ученицы выполнению домашнего задания по греческому предпочли, видимо, оханье и аханье над этой бульварщиной. Она подавила готовый сорваться с ее уст вздох и расправила страницу.

В центре серии фотографий помещался снимок стройного обаятельного мужчины с темно-каштановой шевелюрой и неотразимой улыбкой. Джеффри Колдуэлл. Сомнений быть не могло. Одетый в смокинг, он стоял на фоне белого «Ягуара». Его держала под руку темноволосая женщина, блистающая какой-то необычайной, утонченной красотой. Она не входила в число трех знаменитых клиенток Джеффри, о которых он упоминал. Но Кэйси должна была бы жить в пустыне, чтобы не знать ее имени: Бланш Даймонд. В прошлом году ее кандидатура выставлялась на получение приза «Эмми», и еще она выступала в главной роли в шоу, которое Кэйси как-то смотрела по телевизору.

Подпись под фотографией гласила: «Не стоят ли на пороге счастливого воссоединения тридцатичетырехлетний импресарио Джеффри Колдуэлл и его бывшая жена, тридцатичетырехлетняя актриса Бланш Даймонд? На снимке вы видите их в Голливуде на презентации нового фильма с Бланш Даймонд в главной роли…»

Дальше следовало еще несколько строчек о новом фильме, но Кэйси не стала их читать. Она швырнула журнал обратно Люси и тихо произнесла:

– Разве это предмет, достойный столь бурного обсуждения? А теперь собирайтесь и пошли.

Она повернулась к ним спиной и на негнущихся ногах вышла из спальни. Ровно через пять секунд из дверей выпорхнули девочки, готовые идти собирать чернику на территории Джеффри Колдуэлла.

– Ты думаешь, он придет? – шепотом спросила Хуанита.

– Сомневаюсь, – ответила Кана. – Хотела бы я знать, кто по собственной воле захочет собирать чернику в такую жару…

– Наверняка он купается. Представляешь?.. – хихикнула Дебби.

– Может, – начала было задумчиво Эмба, – если мы устроим пожар, он…

Кэйси стояла сзади и, чтобы выдать свое присутствие, кашлянула. Девочки, согнувшись, срывали ягоды с низкорослых кустиков черники вдоль каменной стены, отделяющей владения Колдуэлла от их лагеря. Сестра Джоан снабдила их десятью бидонами.

– Мы просто шутим, Кэйси, – просияла в ответ Эмба невинной улыбкой.

Кэйси поспешила отвернуться, чтобы не сказать чего-нибудь такого, о чем потом будет жалеть. Она старалась держаться спокойно и рассудительно, но усталость, чувство одиночества, два дня непогоды, а теперь еще и Бланш Даймонд окончательно выбили ее из колеи.

Почему Джеффри ничего не сказал ей о своей жене? Потом она припомнила, что во время их встреч вопросы задавал в основном он, а она отвечала. На самом деле она мало что знала о Джеффри Колдуэлле… Только в одном она была уверена – он ей был нужен. Кэйси хотела видеть его, говорить с ним, быть в его объятиях.

Она призналась себе, что больше всего желала бы услышать сейчас его разъяснения по поводу Бланш Даймонд. Действительно ли она была его бывшей женой? Зачем человеку, женатому когда-то на Бланш, понадобилось ухаживать за женщиной, знающей семь языков и преподающей в монастырской школе на общественных началах? Не было ли это обычным легким флиртом?

– Эй!

Приветливый мужской голос, донесшийся из-за стены, был так не похож на тот, каким Джеффри – а это был, конечно, он – извергал на них проклятия с берега реки всего четыре дня назад! Все посмотрели в его сторону. Джеффри помахал им свободной рукой, в другой он держал огромный красный кувшин. Выглядел он беспечным и счастливым.

– А, – сказала сестра Джозефина, – вот и мистер Колдуэлл.

Похоже, она вовсе не была удивлена.

– Самый милый сосед на свете, – заметила, улыбаясь, сестра Джоан и помахала ему в ответ. – Он вызвался принести нам лимонад.

– Вызвался?!

– Да. Мы звонили ему утром. Хотели предупредить, что придем собирать чернику сегодня, и он спросил, может ли быть чем-нибудь нам полезен. Я ответила, что, наверное, может, если есть желание. И тогда он предложил принести лимонад. Он добавил также, что на Восточном побережье даже натуральные лимоны намного дешевле, чем лимонад мистера Пуласки в его лавке… Ну, пожалуй, он выразился несколько резче.

Кэйси была поражена.

– Вы хотите сказать, что он сам приготовил лимонад?

– Очевидно.

Девочки были более чем рады получить передышку, и теперь окружили Джеффри.

Кэйси отошла назад и, укрывшись в тени дуба, с изумлением следила за происходящим. Джеффри заразительно смеялся, доставляя всем удовольствие, а у нее щемило сердце от тоски по нему. На Джеффри были спортивные шорты и рубашка для поло, темно-каштановые волосы блестели в лучах полуденного солнца. Он вежливо разговаривал с девочками. Это было так не похоже на обращение с ними Сэса Рэсбоуна, который клялся, что начинит дробью задницу любой девчонке, которая посмеет хоть одной ногой ступить на его землю! Сестры всегда боялись исполнения этих угроз.

Кэйси опиралась на трость, в которой теперь не так уж часто нуждалась, и наблюдала, как Джеффри раздает девочкам бумажные стаканчики и наполняет их лимонадом.

Она отвернулась и стала перебирать пуговицы на своей кофточке в бирюзовую полоску, гармонировавшую по цвету с шортами. В Вашингтоне ее гардероб был битком набит дорогими, классического покроя платьями из шелка, импортного хлопка и полотна. Но женщина, которая стояла сейчас под дубом с разбитой коленкой, шарфом на голове, скрывающим светлые локоны, скорее походила не на вашингтонскую Кэйси Грэй, а на обыкновенную жительницу провинциального городка, одевающуюся в местном магазине готового платья. Похоже было, однако, что для Джеффри это не имело никакого значения.

– Я вижу, ты решила не принимать участия в общем веселье? – прозвучал рядом его низкий волнующий голос, заставивший ее вздрогнуть от неожиданности.

Кэйси обернулась.

– Здравствуйте, мистер Колдуэлл, – чопорно произнесла она.

– Сейчас ты можешь называть меня Джеффри, – сказал он подбадривающе. – Твои милые воспитанницы снова занялись черникой. Уверен, что они нас не услышат.

Она смотрела в сторону и молчала.

Он дотронулся до ее руки и спросил упавшим голосом:

– Что случилось, Кэйси? Скажи!

– Девочки увидели вашу фотографию в иллюстрированном журнале. Вы на фоне «Ягуара» с женой.

– С женой? Я не женат.

– Но были. На Бланш Даймонд.

Ненадолго наступило тяжелое молчание. Кэйси взяла стаканчик с лимонадом и отпила глоток. «Ну вот, – подумала она. – Не тратя лишних слов, я все же собралась с духом и высказалась».

Он прислонился к дубу.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – произнес он не слишком дружелюбно, – и если я не ошибаюсь, то это просто глупо. Мы с Бланш были женаты всего восемь месяцев три года назад. Это была большая ошибка с обеих сторон, но с этим все кончено.

– Судя по сопроводительной надписи, этого не скажешь.

– Кому ты собираешься верить, Кэйси: мне или какому-то глупому бульварному писаке? – Он помолчал. – И потом, я никогда не утверждал, что вел в прошлом пуританский образ жизни.

– Как же тогда вышло, что на этой фотографии вы вместе?

– Думаю, она была сделана на презентации фильма, в котором Бланш впервые сыграла главную роль. Его снимали, когда я еще представлял ее интересы. Я бы не сказал, что мы были на этой презентации вместе. Просто она увидела, как я выхожу из автомобиля, и подошла поздороваться. Вокруг роились тучи фоторепортеров, а она хотела быть запечатлена на всех снимках подряд. Бланш очень находчивая леди.

– О!

– Прекрати хихикать в стакан. Тебе следовало бы извиниться за такие гадкие мысли обо мне.

– Какие именно?

– Кэйси… За нами наблюдают твои тетушки. У них непревзойденный дар знать обо всем, что происходит вокруг.

Она сделала еще один глоток.

– Тебе лучше рассказать мне о ней, Джеффри.

– Может быть, но, откровенно говоря, последние несколько дней меньше всего на свете я думал о Бланш. Она не может соперничать с тобой, Кэйси. А теперь тебе надо допить свой лимонад и навсегда забыть о ней.

Кэйси вздохнула, но по блеску ее голубых глаз нельзя было сказать, что она мучается угрызениями совести за этот допрос.

– Наверное, мне бы должно быть стыдно…

– Думаю, да.

– Но я не стыжусь. – Она улыбнулась. – Я ощущаю только большое облегчение.

Теперь уже заулыбался он. Последние два дня были самыми долгими в его жизни, и сейчас ему было просто необходимо обнять Кэйси.

– Естественно, ты не знаешь всего обо мне – так же, как и я о тебе, – но нет ничего такого, что мне бы хотелось скрыть от тебя.

– Я верю.

– Мне жаль, что тебе пришлось узнать о Бланш не от меня, а из иллюстрированного журнала. Когда-нибудь ты с ней познакомишься и поймешь не только то, почему мы разошлись, но и почему я не держу на нее зла.

Он казался абсолютно уверенным, абсолютно убежденным в том, что они будут вместе и после того, как покинут Беркшир. Для нее же обстоятельства, которые могли помешать этому, выглядели такими неопределенными, что Кэйси не хотела о них даже думать. Он был рядом, излучая чувственность и желание, от чего у Кэйси перехватывало дыхание. Он был всем, что имело для нее значение, всем, чего она хотела. Она знала, что ее глаза ясно говорят ему об этом.

Джеффри отодвинулся от дерева и шагнул к ней. Сколько еще ему ждать, пока он наконец сможет обнять ее? Он хотел этого сейчас, немедленно, так остро, что у него захватывало дух, и все же сдержался. У Кэйси было собственное представление о правилах приличия, и у него тоже. Одиннадцать пар проницательных детских глаз наблюдали за ними из-за кустиков черники. Он подумал с мрачной усмешкой, что они могли бы отдать ему должное за столь героическую выдержку.

Краем глаза он заметил серое одеяние и улыбающееся лицо сестры Джозефины, приближающейся к ним.

– Огромное вам спасибо за лимонад, мистер Колдуэлл, – произнесла она. – С вашей стороны это было очень любезно. Девочки закончат сбор ягод вскоре после ланча, нам надо подготовиться к завтрашнему празднику. Кстати, Кэйси пригласила вас? В субботу, с двух до семи. Мы будем счастливы вас видеть.

– А я буду счастлив быть на празднике, – ответил Джеффри.

Глаза Кэйси широко раскрылись от удивления. Сестра Джозефина с удовлетворением кивнула и повернулась, собираясь уходить. Джеффри зашептал Кэйси на ухо:

– Сойдет любой предлог, чтобы быть рядом с тобой, Кэйси… Согласен даже терпеть заигрывания дюжины маленьких бандиток.