Текст книги "Доверься мне"

Автор книги: Карла Бланк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Конни завороженно приникла к лобовому стеклу. Высокие белые колонны венчал фронтон. Широкие мраморные ступени вели к входу.

– Должна сказать, что твои предки недурно преуспели в этой жизни!

Убедив Конни, что ключи вполне можно доверить затянутому в ливрею лакею, Ник взял девушку под руку и торжественно повел гостью в родовое гнездо.

Старший Роббинс умер три года назад, и Ник не одобрял решения матери не нарушать традицию, притворяясь, что жизнь продолжается и семья благоденствует, несмотря на потерю ее главы. Без отца бал Роббинсов утратил смысл. В былые времена называли торжество Балом всемогущих: влиятельные лица сходились под эти своды обсудить в праздничной суете дела государственной важности.

Отец Ника, влиятельный адвокат, всегда пользовался этим случаем, чтобы поощрить политические амбиции сына.

– В один прекрасный день, мальчик мой, ты станешь губернатором.

Но Ник не хотел становиться ни губернатором, ни даже главным прокурором Федерального судебного округа. Его место – зал суда.

– Восхитительно! – вздохнула Конни. – В таком просторном доме и потанцевать не грех!

– Потерпи немного. Пока пришли человек пятьдесят, не больше. Вот соберется сотни три, а там и оркестр подоспеет. Танцы начнутся ровно в восемь тридцать.

Про себя Ник таил надежду, что к тому времени он уже исполнит свой долг перед обществом и покинет благородное собрание.

– Приготовься, – негромко предупредил он. – Идет матушка.

Айрин Кристин Роббинс оказалась хрупкой и изящной шестидесятилетней дамой. Каскад седых локонов, причудливо уложенный в высокую прическу, подчеркивал гордую посадку головы. Вот уже три года миссис Роббинс появлялась на балу в одном и том же переливчатом зеленом платье: оно изумительно шло к изумрудно-бриллиантовому ожерелью, что муж собирался подарить ей на Рождество, наступившее две недели спустя после его смерти.

Что за ирония, подумал Ник. Его отец умер от сердечного приступа за несколько дней до того, как чета Саверо погибла от руки сына. Возможно, ненависть Ника к Максу отчасти объяснялась его собственным горем…

– Мама, – начал он, – позволь мне представить…

– Я знаю юную леди. Это Конни Грант. Она выступала свидетельницей на процессе Саверо. – Айрин Кристин протянула затянутую в перчатку ручку. – Ваш новый стиль просто очарователен! Черные волосы вас необычайно красят. А как вы стройны!

– Спасибо, мэм. Должна признаться, что в более элегантном доме я еще не бывала. В гостях, я имею в виду.

– А как еще можно попасть в дом, если не в качестве гостьи?

– Мне доводилось обслуживать званые приемы, – пояснила Конни. – Больше всего я любила свадьбы: на лужайках расставлены цветные шатры, деревья увешаны гирляндами – чудо, да и только!

– Обожаю свадьбы! – Айрин Кристин устремила на сына скорбный взгляд. – Надеюсь, что однажды и Ник поучаствует в упомянутом событии – в качестве жениха. У меня ведь еще две дочери, и обе замужем.

– Одна даже дважды, – вставил Ник. – Или трижды?..

– Ник, ты же знаешь, я не выношу сплетен!

– Нет? – По мнению сына, скандальные разоблачения были излюбленным хобби матушки. Во всяком случае, миссис Роббинс знала абсолютно все и обо всех.

– Я слышала, что эта свидетельница находится под твоим особым покровительством, – лукаво продолжала Айрин Кристин. – Это верно, Конни?

– Боюсь, я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, мэм…

– Мама хочет знать, не спим ли мы вместе, – разъяснил Ник. – Отвечаю: нет, мамочка. А откуда сей слух?

– Ну, эта милейшая девушка из твоего офиса – Аделина Нильсен… она уже здесь. Вот там, у стойки.

– Спасибо, мама! – Ник нагнулся и поцеловал ее в щеку. – Надеюсь, вечер пройдет успешно.

На какое-то мгновение лучезарная улыбка угасла. Миссис Роббинс подняла взгляд.

– С каждым годом мне все труднее, Ник!..

За маской светской учтивости угадывалась затаенная боль.

– Мама, тебе совсем плохо?

– Я так стосковалась по отцу! Люди говорят, что время лечит, а сердце все ноет и ноет…

– На следующей неделе мы с тобой пообедаем вместе, пусть хоть небо упадет на землю! – пообещал молодой человек.

– На следующей неделе, – невозмутимо сообщила Айрин Кристин, – я намерена дневать и ночевать в зале суда, аплодируя твоему успеху. Отцу не понравилось, если бы я пропустила такое событие.

– Это не школьный футбольный матч, мама! – Ник нежно потрепал ее по щеке. – Но я ценю твою поддержку.

Миссис Роббинс заскользила через зал навстречу прибывающим гостям.

Ник подвел Конни к длинному зеркальному бару, где прочно утвердилась Аделина с высоким стаканом в руке. В бокале плескалось виски с содовой и льдом. Даже в воздушном платье розового шелка Аделина напоминала средних размеров танк. Однако Ник решил проявить учтивость.

– Сегодня ты просто очаровательна, Адел!

– Благодарю за нежданный комплимент!..

И Ник перешел прямо к делу, занимающему мысли обоих.

– Как прошла беседа с Карло Андриани?

– Стэнли недурно выдрессировал своего свидетеля: Андриани так ничего и не открыл. Твердил, что панически боится упоминать имена людей, организовывавших "подставку", и пользовался кличками. Главный зачинщик, как ни глупо звучит, звался Нос. У остальных – прозвища еще более идиотские. Похоже на заговор семи гномов. – Аделина решительно стукнула стаканом по стойке. – Прости, Ник, но вызывать в суд мне абсолютно некого! А ведь на свете полным-полно людей, заинтересованных в смерти Джованни Саверо!

– Но зачем было убивать его жену? – вмешалась Конни. – Такая милая женщина!

Ник резко обернулся.

– Тебе вообще нельзя это слушать!

– Болтовню за бокалом коктейля? – Конни возвела очи к небу. – Ты не сообщил мне ровным счетом ничего нового. Только то, что некий человек по прозвищу Нос мечтал убить мистера и миссис Саверо, а это – детский бред!

Тем не менее девушка послушно отступила назад. В толпе людей она углядела знакомое лицо. Джейн Конрад собственной персоной! Леди тяжело облокотилась на стойку, словно уже воздала должное любимому вину.

– Как славно снова вас увидеть, Джейн!

Взгляд светской дамы сделался осмысленнее, однако для того, чтобы узнать Конни, Джейн Конрад потребовалось несколько секунд.

– А!.. Вы приятельница Тейлора.

– Да. Вам, должно быть, в тягость все эти развлечения, а вот ваш жених, Майкл Джордан, оценил бы сегодняшний бал по достоинству.

– Тейлор пришел бы в полный восторг! Ах, как ему шел смокинг! Все дамы просто умирали от зависти ко мне! – Джейн поднесла бокал к губам. – Чудесный вечер! В воздухе ощущается нечто такое… романтическое…

– Майкл был очень романтичен, верно? – Конни было неловко: ведь она намеревалась воспользоваться слабостью собеседницы. С другой стороны, будучи "под мухой", Джейн может выболтать что-нибудь важное. – Расскажите, как он за вами ухаживал?

– Мне особенно запомнилась одна тихая летняя ночь. Теплый ветерок овевал наши лица. Тейлор и я пили наше любимое вино… – Джейн вздохнула: – Мы оба были слегка навеселе – не пьяны, нет, но под хмельком. И мы занимались любовью до рассвета…

В беседу вклинился посторонний голос:

– Мисс Грант! Какая встреча!

Даже не оборачиваясь, Конни знала, кто стоит рядом с ней. Опять Стэнли Корфф. Девушке ничего не оставалось делать, как представить адвоката Джейн.

– А мы уже знакомы, – хихикнула та совершенно неподобающим для светской дамы образом.

Надеясь сбежать, Конни притворилась, будто заметила в толпе знакомого.

– Вы уж извините…

– И меня, – подхватил Стэнли, решительно беря девушку под руку.

– Не хочу показаться грубой, – подняла глаза Конни, – но если вы еще раз прикоснетесь ко мне, я завизжу на весь зал!

– Ах, мисс Грант, ласки восхищенных обожателей для вас не внове!

– Что вы такое говорите?

– Ваша репутация, Конни, еще сыграет с вами дурную шутку!..

– Сэр, ваши предположения меня оскорбляют!

– Оскорбляйтесь сколько душе угодно! Никто вам не поверит. – Ровные, ослепительно-белые зубы сверкнули в гримасе слишком злобной, чтобы заслужить название улыбки. – На первом процессе я допустил ошибку, не попытавшись дискредитировать свидетелей. Вас оказалось слишком много, а к парочке вообще было не подступиться. Но вы, Конни, дело другое…

Кровь пульсировала у девушки в жилах. О чем он?

– Вы почитаете себя в безопасности – теперь, когда больше не походите на дешевую проститутку. Но я использую это себе во благо. Докажу, что вы двуличная лицемерка. Лгунья! Обманщина!

– Говорите обо мне все, что угодно! – выкрикнула Конни. – Но я своими глазами видела то, что произошло в ресторане!

– Вопрос в том, как присяжные воспримут ваши слова после показаний парочки моих свидетелей.

– Каких же?

– Увидите. – Адвокат злобно расхохотался. – Я разделаюсь с вами, и никто не поверит ни единому вашему слову!

9

В который раз в своей жизни Конни воинственно вздернула подбородок, выпрямилась и зашагала прочь, оставив Стэнли барахтаться в грязи собственных мерзких обвинений. Его лживые слова жгли девушку огнем, но не убивали. Ей доводилось слышать брань похуже – и ничего!

Оркестр уже занимал места, когда Конни отыскала Ника. Прокурор беседовал с группой мужчин-гостей. Большинство из них выглядели весьма внушительно, но ни один не шел ни в какое сравнение с Роббинсом. Молодой человек почувствовал ее взгляд, обернулся, одарил девушку своей неповторимой, ослепительной улыбкой, – и гнев против Стэнли рассеялся быстрее, чем утренний туман на рассвете.

Нет, она не позволит Корффу испортить себе вечер! Не так уж часто баловала ее жизнь, и сегодня она намерена повеселиться от души!

Руководитель ансамбля вышел к микрофону.

– Леди и джентльмены, я рад приветствовать вас от имени семьи Роббинс, в особенности от лица Айрин Кристин Роббинс.

Он кивнул в сторону хозяйки, и все головы повернулись в том же направлении. Раздались вежливые аплодисменты.

– Первым номером программы станет медленная мелодия, но мы принимаем любые заказы, от танго до рок-н-ролла, – продолжал во всеуслышание руководитель ансамбля. – Итак, попросим же мистера и миссис Роббинс открыть вечер танцем "Обнимаю тебя".

Последовала небольшая заминка: Айрин Кристин была вдовой. Конни заметила, как на лице хозяйки отразилось непритворное отчаяние. Она беспомощно махнула рукой в сторону толпы:

– Прошу вас, господа…

Но Ник уже стоял перед ней, отвешивая грациозный поклон.

– Мама, можно пригласить тебя на этот танец?

Хрупкая седовласая леди подала руку своему элегантному отпрыску, и Конни зарделась от гордости. О таком сыне, как Ник, можно только мечтать! Галантный, любящий, заботливый… Манеры молодого человека свидетельствовали о безупречном воспитании, и девушка подметила, что и танцует он недурно.

Когда умолк последний аккорд, Ник поцеловал матери руку и подвел ее к следующему партнеру. А потом шагнул к Конни.

– Не хочешь ли потанцевать? – предложил он.

Оркестр заиграл "Серебряную пыль", и едва рука Ника легла ей на талию, Конни поверила: волшебные сказки иногда сбываются. Прикосновение его пальцев казалось нежным и властным одновременно; он уверенно вел свою даму, направляя каждое ее движение.

Девушка покорялась незримой силе, ощущая себя грациознее лебедя. Молодые люди двигались так согласно, словно сама судьба предназначила их друг для друга. Но едва оркестр заиграл твист, Ник отвел свою даму в сторонку.

– Вот его-то я так и не освоил, – признался он.

– Здесь мы похожи! – Конни не сводила с Ника глаз; девушке казалось, что в зале вспыхивают и гаснут волшебные огни. Длинные вечерние платья дам взвивались сверкающим многоцветьем.

– Я видел, как с тобой разговаривал Стэнли.

Бац! Мираж померк и развеялся словно дым. Сколько ни притворяйся, она, Конни, вовсе не Золушка на балу. Все это великолепие – не для нее! Надо бы поосторожнее, а то можно превратиться в жалкую фантазерку вроде этой Джейн.

– Стэнли Корфф удостоил меня кратким описанием своих будущих действий. Похоже, он станет строить защиту на том, чтобы дискредитировать свидетелей. Стэнли пообещал найти людей, способных подтвердить, что я бессовестная лгунья.

– Гад! – выругался Ник. – Прости, Конни. Если для тебя это слишком мучительно, я не стану настаивать, чтобы ты давала показания.

– Я не привыкла удирать поджав хвост. Тем более от такого мерзавца! Он меня раззадорил. Я буду свидетельствовать против Макса Саверо, и ничто меня не остановит!

– Ты его недооцениваешь, – заметил Ник.

– Можно ли недооценивать змею?

Ник наклонился и легко коснулся губами ее лба.

– Ты у меня ужасно храбрая!

– Только не делай из меня Жанну д'Арк, – предупредила Конни. – А то весьма разочаруешься.

– В тебе? Никогда!

На протяжении следующих нескольких часов они танцевали, лакомились всевозможными деликатесами, в общем – радовались жизни. Хотя Конни постоянно напоминала себе, что рождена отнюдь не для красивой жизни, она была слишком счастлива, чтобы смущаться или чувствовать себя не в своей тарелке.

Конни ни чуточки не обиделась, когда Аделина Нильсен демонстративно подвела ее к группе джентльменов и дам, бурно обсуждающих необходимость повысить минимальную заработную плату, и Аделина не без ехидства предположила, что к мнению ее подопечной стоит прислушаться.

– А чем вы занимаетесь, Конни? – полюбопытствовала одна из дам.

Девушка могла бы пойти на компромисс и сказать, что учится в колледже, но она не стыдилась своей профессии.

– Я официантка. И поверь, на существующую минимальную зарплату прожить просто невозможно.

Не прошло и минуты, как Конни уже авторитетно выражала свое мнение, пуская в ход все "словарные слова". И, как ни странно, к ней прислушивались!

Что за вечер! Конни ощущала себя и умницей и красавицей. Если бы праздник мог длиться вечно!

К девушке протолкался Чарлз Мортон и пригласил ее на танец.

– С превеликим удовольствием, – присела в реверансе Конни.

Толстяк-полицейский – это вам не элегантный Ник, но, по крайней мере, на ноги не наступал.

– Мне нужно поговорить с вашим покровителем.

– То есть с Ником?

– Помогите мне, а?

Конни оглянулась в сторону буфета, Ник и его мать беседовали с двумя представительными джентльменами, в которых девушка без труда опознала сенаторов.

– Ах, мистер Мортон, я-то думала, что вы пригласили меня на танец, пав жертвою моих женских чар. А вам, оказывается, нужен Роббинс!

– Ну да, ну да, я пал жертвой, и все такое, но…

– Ладно, договорились…

Конни улучила удобный момент и отвела Ника в сторону. Вглядевшись в лицо молодого человека, девушка заметила, что улыбка у него усталая. Морщинки у глаз углубились. Услышав, что начальник полицейского участка желает переговорить с ним, Ник насторожился:

– Зачем?

– Не знаю, – пожала плечами Конни. – Он на террасе.

– Я его найду. А ты жди здесь.

Так она и послушалась! В кустах у роскошной мраморной лестницы, выходящей на подстриженную зеленую лужайку, вполне можно было расположиться в засаде.

Ник подошел к полицейскому. Тот задумчиво вынул сигару изо рта.

– У нас проблема, Роббинс.

Вытянув шею, Конни отчетливо различала лица собеседников. Эти двое составляли разительный контраст. Ник был аристократом до мозга костей. Начальник полиции походил на бульдога, потерявшего любимую кость.

– Это касается процесса Саверо? – полюбопытствовал Роббинс.

– А то нет! Все только о нем и судачат! Это правда, что ты уже отобрал присяжных и процесс начнется в понедельник?

– Похоже на то, – кивнул прокурор.

Мортон поглубже затянулся сигарой.

– Я говорил тебе раньше и скажу снова: улики не застрахованы от подтасовок. В управлении могут найтись продажные сволочи, готовые на все.

– Но что они могут сделать? Кровь на кашемировом плаще Саверо идентична крови жертв. Рисунок брызг соответствовал позиции, которую занимал Макс. Как это все можно подделать?

– Нельзя, – с отвращением согласился Мортон. – Но, как ты, может быть, помнишь по первому процессу, Саверо утверждает, что плащ вообще не его.

– Как насчет крови в машине?

– А вот здесь возможна фальсификация, – признал Мортон. – У нас были образчики крови жертв; бяки-полицейские вполне могли подделать остальные улики.

Роббинс пожал плечами.

– Это неважно. Я строю обвинение отнюдь не на уликах. Улики не нужны, пока у нас есть свидетели-очевидцы.

– Просто хотел предупредить. Мало ли как оно обернется!..

– Спасибо! – Ник задумчиво созерцал лужайку. – Так в чем проблема?

– Конни. Я не уверен на все сто, что мои парни непричастны к тому телефонному звонку и к инциденту в твоем офисе. – Мортон тяжело вздохнул. – Проклятье, Ник, хотел бы я поручиться за то, что мой отдел чист, но я теперь и сам не знаю! Я проработал с этими ребятами много лет. Мне трудно поверить, что они ведут двойную игру.

– С чего ты взял, что на Конни напал именно полицейский?

– Тот, кто отделал ее в офисе, имел лицензию на ношение оружия. А как иначе его бы пропустили через детекторы?

– Это мог быть полицейский, агент ФБР или судебный исполнитель. Любой работник правоохранительных органов. Или даже я, – усмехнулся Ник. – Очень многие проникают в здание в обход детекторов. Все – знакомые лица. Юристы и следователи.

– Верно, – кивнул Мортон.

– Так с чего ты взял, что нападавший – из числа твоих людей?

– После того, как Конни заглянула ко мне в офис и спросила про Стива, я вспомнил про письмо.

Конни вскрикнула от изумления, едва себя не выдав. Да, она написала Стиву в тюрьму, сообщая приблизительную дату приезда в Хьюстон. Девушка обещала, что первым делом вломится к прокурору и докажет невиновность бедняги. Но откуда об этом знать начальнику полиции?

– Что за письмо?

– Конни написала Клуни, уведомляя о скором приезде. Ты же знаешь, что мы проверяем почту арестованных, особенно если это может помочь текущему расследованию.

Да как они смеют! Конни с трудом сдерживала гнев. Это же нарушение тайны переписки! Но Ник, похоже, ни капельки не возмутился.

– Ну и что с письмом?

– Девушка подписалась "Конни Грант", а я знал, что она одна из "защищенных" свидетелей. Так что я снял копию и вложил ее в досье Стива Клуни, прежде чем передать письмо по назначению.

– Черт тебя дери! – выругался Ник. – Конни проставила дату приезда, и ты вложил письмо в досье. А как там насчет доступа в архивы?

– Ну, вообще-то выдачи документов на руки всегда фиксируются. Но бывают и исключения. Плюс по управлению вечно рыщут работники посторонних организаций, включая ваших юристов и адвокатов: эти везде суют носы куда не надо.

– Не уклоняйся от темы, Мортон, – нахмурился Роббинс. – Ты проверил досье? Письмо там?

Мортон угрюмо посасывал сигару.

– В этом-то и проблема, Роббинс. После того как Конни ушла, я попросил секретаршу принести досье Стива Клуни.

– И?..

– Досье исчезло! Целиком…

– Я так и знал!

Вот вам еще одно свидетельство утечки информации, хмуро подумал прокурор. Когда это закончится? Молодой человек хлопнул Мортона по плечу.

– Спасибо, Чарлз. Ценю твою откровенность!

– Мерзко это все! Меня бесит мысль о том, что мои ребята двурушничают. Просто бесит! – Чарлз Мортон развернулся и уныло побрел в зал, бросив напоследок: – Если на процессе потребуется моя помощь, дай мне знать.

"Ох, держался бы ты от него подальше!" – вертелось у Ника на языке.

Конни бесшумно подкралась к нему.

– Привет, красавчик!

– Опять подслушивала?

Девушка без тени смущения кивнула:

– А как же!

– Конни, я не могу повторять тебе снова и снова, что этого делать нельзя. Ты свидетельница! Все то, что ты видишь и слышишь, может быть включено в твой показания. Досье похитили в связи с пересмотром дела Саверо. В нем, должно быть, содержались некие сведения, подтверждающие связь между убийством Майкла и процессом.

– "Комби". Вот тебе и связующее звено!

– Именно с этим я и хочу разобраться. Такое впечатление, что никому нельзя доверять!..

– Мне можно.

Роббинс окинул взглядом стоящую перед ним прелестную девушку. Похоже, зарождающиеся отношения с Конни – один-единственный луч света в этом мерзком хаосе.

– Ты не станешь возражать, если мы уйдем?

– Ничуть.

Молодые люди вернулись в зал. Бал был в самом разгаре: упоенно кружились пары, рекой лилось вино, звенел веселый смех.

Аделина танцевала в объятиях прокурора Федерального судебного округа, непосредственного начальника Роббинса. Этой даже красть досье незачем. У нее вся информация по делу Стива Клуни давным-давно продублирована. Может ли Адел оказаться двуличной? – размышлял Ник. Она посвятила жизнь карьере, но хорошо ли ей в офисе? Не думает ли мисс Нильсен перебраться на иные пастбища – более изобильные, более многообещающие?

Огненно-рыжие вихры Дана выделялись в толпе язычками пламени. Корбетт? Для чего ему передавать информацию скверным парням? Дан болтал с Эммой, такой нежной и трогательной, что уж ее-то никто бы не заподозрил в двойной игре.

А рядом маячил Стэнли. И Чарлз Мортон. У стойки Джейн Конрад что-то возбужденно доказывала с бокалом в руках судье Кристоферу Фултону.

Все носят маску. А что под ней – поди угадай!..

Пожелав матери доброй ночи, Ник увел Конни. Вскоре они уже подходили к ближайшей стоянке такси: машина Конни слишком примелькалась, и ее оставили у особняка. Ник шагнул на мостовую, и тут краем глаза Конни подметила какое-то движение и обернулась. Темный седан с затемненными окнами резко вырулил из-за угла и мчался прямо на них.

– Ник, берегись!

Роббинс взглянул в указанном направлении, затем метнулся к своей спутнице, сбил ее с ног и отшвырнул на газон. Автомобиль с визгом пронесся мимо, в нескольких дюймах от них. Ник рванул девушку за руку, помогая подняться, и без церемоний увлек за собой. Конни проклинала туфли на высоких каблуках – бежать не представлялось возможным.

– Они нас преследуют?

Роббинс молча толкнул ее в первый же подъезд, а сам укрылся за стволом дерева, держа пистолет наготове.

Конни в панике заткнула уши, ожидая выстрела. Страх сводил ее с ума. Страх за Ника. Если его пристрелят, она никогда себе не простит. Когда это кончится?!

Но вот Ник медленно опустил пистолет и затолкал оружие обратно в кобуру.

– Никого, Конни. Пойдем отсюда скорее.

Девушка все еще отчаянно хватала ртом воздух, когда им удалось наконец-то поймать такси. Восхитительный сверкающий мир праздника разлетелся на тысячу осколков.

Остался только леденящий ужас.

Когда впереди замаячили знакомые очертания отеля, Роббинс заявил:

– В полицию мы заявлять не будем!

– Ты с ума сошел! – воскликнула Конни. – Это очень серьезно, Ник. Я не хочу, чтобы ты погиб!

– К сожалению, охотятся не за мной.

Да, неизвестные люди охотятся именно за ней, Конни! Девушка пыталась притвориться, что мчащиеся на полной скорости автомобили и пули ее ни капельки не пугают, но мысли упрямо возвращались к кошмарной реальности.

Ей так нужна удача! И защитить ее может только магический талисман. Выйдя из такси, девушка решительно направилась к входу в переполненное кафе. Не замечая царящей вокруг суеты, она остановилась в дверном проеме и принялась лихорадочно рыться в сумочке.

– Что ты делаешь?

– Ищу мой талисман! Я тебе рассказывала, помнишь? Про амулет от шаманки. У меня такое ощущение, что спасти меня сможет только магия… Надеюсь, я его не посеяла.

– Конни, надо спешить. Эти парни могут оказаться поблизости.

– Нашла!

Девушка торжествующе извлекла на свет неприметную вещицу. Грубо обточенное полушарие украшали странные ало-черные знаки. Конни сжала мохо в кулаке: она не требовала, она смиренно просила. Просила о защите, о безопасности.

Ник взял ее руку и ласково разжал тонкие пальцы. Глаза его изумленно расширились, он полез во внутренний карман пиджака, располагавшийся прямо над кобурой, и что-то достал. Половинка шара с зазубренным краем! Ник сложил половинки вместе: края сошлись, ало-черные линии совпали. На сферической поверхности сияли знаки звезды и луны.

На протяжении многих лет каждый из них бережно хранил свою часть талисмана. И вот они соединились в единое целое. По крайней мере, именно об этом подумала Конни, когда они с Ником опустились на кровать в номере отеля.

Конни ни о чем не тревожилась. Все заслонило упоение страстью, которую Ник пробуждал в ней с необыкновенной легкостью. Его нежные, опытные руки ласкали ее тело. Поцелуи сводили с ума.

Сомнения прошлой ночи оказались забыты: Конни положилась на древний инстинкт, и врожденное наитие подсказало ей, как откликаться на прикосновения мужчины. Любовь походила на танец, танец в объятиях любимого; Ник направлял ее движения, заставлял выгибать спину, запрокидывать голову, отстраняться и уступать.

Вот он приподнялся над ней, и Конни всем телом потянулась к нему с покорной готовностью. Он вошел в нее быстро и резко, и все существо ее затрепетало в едином порыве всеподчиняющего экстаза. С губ сорвался крик упоения и боли. Он медленно двигался; невыносимое напряжение нарастало и крепло внутри. Конни казалось, что она взмывает к небу по пронизанной лучами солнца спирали, все выше и выше, в недосягаемые пределы, где воздух настолько разрежен, что трудно дышать. А затем, внезапно обессилев, растаяла, словно воск в пламени. Беспомощно поникла, не в состоянии двинуться.

Ник ласково укачивал ее, словно дитя, и не разомкнул объятий до тех пор, пока она не возвратилась на землю.

Конни облизнула пересохшие губы. Должно быть, на теле выступила испарина: потоки прохладного воздуха приятно овевали разгоряченную кожу.

– Не знаю, зачем я ждала так долго, – прошептала она.

– Ты ждала меня, Конни Грант.

Он был прав. Свернувшись клубочком рядом с ним, Конни отрешенно думала: Ник – ее судьба. Вторая ее половина.

Следующее утро было субботним, и Конни позволила себе поспать подольше. Пробило десять, когда она наконец стряхнула с себя сон и потянулась погладить курчавые завитки волос на груди лежащего рядом мужчины. И ощутила под рукой пуговицы.

– Эй, да ты одет!

– Зато я принес кофе.

Конни с наслаждением вдохнула аромат, приняла фарфоровую чашку из его рук и поднесла к губам.

– Ммм, прощаю!..

Она глядела на любимого, зная, что сейчас он ее поцелует, и радовалась этому знанию. В следующее мгновение губы их слились: что за неправдоподобно прекрасное ощущение! Восторг и нежность…

– Вот теперь мое женское предназначение исполнилось. Мне полагается чувствовать себя более мудрой и безмятежной.

– И как же ты себя чувствуешь?

– Немного разбитой.

Ник тихо рассмеялся; смех проник ей в уши и растекся по всему телу, словно песня, задевающая струны души.

– Как я люблю твою улыбку! – шепнула она.

– А я – твою. – Молодой человек провел пальцем по ее губам. – У тебя прелестный ротик.

– Надо бы мне поостеречься, – нахмурилась Конни. – Если я и сама стану так думать, то, чего доброго, превращусь в романтическую идиотку вроде мисс Джейн Конрад.

– Ты побеседовала с ней на вечеринке?

– Я сделала все, что ты просил, Ник. Попыталась разговорить ее насчет Майкла. Она несла все тот же слащавый вздор: прогулки при луне, ночи любви и неизменный атрибут – бутылка дорогого вина.

– Купленного в погребке Саверо.

– Ага… – Конни неохотно вернулась к предстоящему процессу. – Я тебе говорила когда-нибудь про список постоянных покупателей? В списке постоянных заказчиков погребка "Пикник" стояло имя Джейн Конрад.

– А Дан Корбетт там значится?

– Нет.

– Слава Богу!

Конни пила кофе маленькими глоточками, обжигающе-горячий напиток успокаивал нервы. Как хочется расслабиться и ни о чем не думать!

– Ник, ты можешь взять выходной? Или у обвинителя выходных не бывает?

– Мне нужно в офис, – вздохнул Ник. – Хочу подготовиться к процессу сегодня, потому что завтра утром в город привезут Джеффа Борна.

– Верно… А как насчет вечера?

– Мы вернемся и всю ночь будем заниматься любовью.

Ник принял чашку из ее рук и поставил на туалетный столик. Легко поцеловал кончик носа, затем подбородок. Отбросил одеяло и потерся о шею. Конни почувствовала, как внутри нее снова закипает страсть – словно завели мотор автомобиля. Рука Ника скользнула ниже. Язык коснулся тугого соска, и мотор взревел в полную силу.

Он тут же отступил от кровати.

– Позже!..

– Думаешь, я дождусь?..

– Знаю, это трудно.

Одеваясь, Конни думала о том, что на протяжении многих лет решительно подавляла чувственные потребности своей натуры, обещая себе, что в один прекрасный день встретит своего суженого. Так оно и вышло!

Томная и разгоряченная, она парила в небесах и по дороге к офису, и уже оказавшись в кабинете. Улыбалась без причины, удовлетворенно вздыхала. И даже не стала возражать, когда ее не пустили на очередное заседание.

Когда Ник ворвался в офис, Конни в десятитысячный раз прокручивала в уме предыдущую ночь.

– Ланч! – возвестил молодой прокурор. – Ты ведь не прочь подкрепиться?

– Я так изголодалась… – Конни имела в виду отнюдь не еду.

Неподалеку от здания суда находилось два ресторана – роскошное заведение, где подавали всяческую экзотику, и "Красный сапожок".

Аделина, Дан, Эмма, Ник и Конни устроились за деревянным столом в полумраке "Красного сапожка". Меню умещалось на одном листке, зато список напитков размерами мог посостязаться с небольшой новеллой.

– Просмотрев ваши отчеты о встрече с Андриани, – начал Роббинс, глядя на Аделину и Дана, – я нахожу разумным предположить, что мы ничего не узнали.

– Важно другое! – Дан свел к переносице рыжие брови. – Андриани отлично держался. Он казался искренним в своей панической боязни сказать слишком много.

Конни понемногу втянулась в разговор.

– Если Андриани лжет, какая разница, выглядит ли он как святой или как мошенник?

– На суде присяжных первые впечатления зачастую важнее истинного положения дел, – пояснила Аделина. – Если Карло выйдет к трибуне этаким раскаявшимся грешником, который пытается обуздать темные стороны своей натуры и мечтает начать новую жизнь, присяжные ему поверят.

– Поэтому я и хочу, чтобы допрашивала его Эмма, – улыбнулся Роббинс. – Ясноглазая искренность – ее амплуа.

– Всякий судебный процесс – это своего рода представление, – заметила Аделина. – Всем известны случаи, когда подсудимый был виновен, но выходил сухим из воды благодаря убедительности своего адвоката.

Юристка подняла взгляд на официантку.

– Мне, пожалуйста, цыпленка и салат с миндалем. И бокал вина. Если у вас найдется…