Текст книги "Из жизни пчёл"

Автор книги: Карл Фриш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Этому горю, однако, легко помочь. На краю клеверного поля ставят ульи с пчелами. Затем описанным выше способом, при помощи сиропа с запахом цветков красного клевера, мобилизуют пчел, добиваясь таким путем большей посещаемости его. Этот прием повышает урожай семян в среднем на 40%. Благодаря надежным урожаям прием «управления летной деятельностью пчел с помощью запаха» (дрессировка) быстро привлек внимание семеноводов*. Применяемый пока лишь в некоторых местностях, он, безусловно, скоро получит широкое распространение в районах интенсивного земледелия. Ведь для того чтобы направить пчел на работу, пользуясь их собственным «языком», не требуется особых усилий, а между тем этот прием помогает пчеловоду наполнять ведра медом и дает большой прирост урожая сельскому хозяйству.

12. ПАМЯТЬ НА ВРЕМЯ У ПЧЕЛ

Каждый из нас по собственному опыту знает, что такое чувство времени. Есть оно и у животных. Собака или попугай хорошо запоминают час радостных для них событий, если эти события регулярно повторяются. Чтобы выяснить, возможно ли нечто подобное у насекомых, приманим пчел к опытному столику, установленному на воле, устроив им искусственный взяток в чашечке с сиропом.

ДРЕССИРОВКА НА ВРЕМЯ КОРМЛЕНИЯ

Будем несколько дней кормить группу пронумерованных пчел (см. стр. 54) сиропом только в определенное время, например после полудня от 4 до 6 часов. Затем проведем следующий опыт: пусть кормушка целый день остается пустой и пусть с 6 часов утра до 8 часов вечера возле рее неотлучно дежурит наблюдатель, который будет регистрировать каждую пчелу, прилетающую к кормушке. Это очень скучная работа; например, в нашем опыте из шести пчел, которые в предыдущие дни посещали чашечку, за весь период с 6 часов утра до половины четвертого дня появилась, чтобы проверить кормушку, только одна пчела № 11. Она прилетела между семью и половиной восьмого утра и декоре явилась еще раз. В остальное время на кормушке, царило абсолютное спокойствие.

Но как только наступило время обычного кормления, дело пошло живее. За два часа между 4 и 6 часами дня у чашечки было зарегистрировано 38 посещений, сделанных пятью из шести помеченных пчел. Хотя их прилет был напрасным, они вскоре снова возвращались и до десяти раз в течение получаса обследовали пустую кормушку, делая это так настойчиво, как будто они непременно должны были там что-то найти. К концу обычного периода кормления посещаемость кормушки быстро снизилась, и вскоре на этом месте снова стало спокойно.

Таким образом, опыт, вопреки ожиданиям, удался. Его результаты наглядно представлены на диаграмме (рис. 104). На нижней горизонтальной линии обозначено время с 6 часов утра до 8 часов вечера. Период дрессировки (с 4 до 6 часов в дни, предшествовавшие опыту) выделен рамкой. Весь отрезок времени подразделен на получасовые промежутки, над каждым из которых проставлены в квадратиках опознавательные номера всех пчел, посещавших кормушку в данные полчаса.

Рис. 104. Проверка способности пчел запоминать время. Пронумерованные пчелы ежедневно получали сахарный сироп на кормушке с 16 до 18 часов. В день контрольного опыта (20 июля 1927 года) кормушка целый день, даже в обычное для дрессировки время, была пуста. На нижней горизонтальной линии отмечены часы дня. ВД – время дрессировки. Над каждым получасовым отрезком указаны (в квадратиках) номера пчел, прилетавших в данный период к кормушке. Помещенные друг над другом квадратики с одинаковыми номерами означают, что за этот период одна и та же пчела прилетала несколько раз. (По Ингеборг Белинг.)

Этот опыт неоднократно повторяли с другими пчелами и в разное время дня. Полученные результаты не оставляют сомнения в том, что пчелы поразительно точно запоминают любой час кормления. Успех этих опытов побудил нас подвергнуть пчелиную память на время более трудному испытанию. Результат нового опыта превзошел все ожидания. Удалась также дрессировка сразу на два, на три и даже на пять различных периодов кормления в течение дня.

На рис. 105 приведен пример одной такой трехвременной дрессировки. Хотя пчелы в день испытания, 13 августа, с утра до вечера не находили на опытном столике ни капли сиропа, они прилетали во все три дрессировочных срока, причем каждый раз несколько раньше, чем нужно,– явление, которое можно было заметить уже при дрессировке на одно определенное время суток. И это вполне целесообразно: лучше прийти слишком рано, чем слишком поздно, так как в природе немало голодных ртов, готовых стянуть пищу у других из-под носа.

Рис. 105. Результат дрессировки на три периода кормления. Продолжительность дрессировки – шесть дней. (ВД – время дрессировки). В день контрольного опыта (13 августа 1928 года), несмотря на то, что кормушки весь день оставались пустыми, из 19 пронумерованных пчел прилетали все, и именно в периоды, примерно соответствующие дрессировке. (По Ингеборг Белинг.)

Возникает вполне естественный вопрос: где находятся у пчелы часы? Не в желудке ли, который гонит ее из улья к кормушке? Это мало вероятно уже потому, что пчела летит к кормушке не для того, чтобы насытиться, а для того, чтобы собрать запас корма и отнести его в улей; к тому же и в улье она может в любое время утолить голод.

Предложение о роли голода полностью опровергается и следующим опытом: мы предлагаем группе пчел в течение многих дней с утра до вечера брать сахарный сироп, который в определенные часы дня более сладок или предоставляется в большем количестве, чем в остальное время. Пчелы собирают его без перерыва, их желудок никогда не остается пустым, и все же в дни наблюдений в привычное «наилучшее время сбора» они с огромным усердием прилетают к пустым теперь кормушкам. Но, может быть, пчела, подобно путешественнику, наблюдает за положением солнца? Это мы может проверить с помощью нового опыта.

Можно перенести семью в темное помещение, чтобы район полета пчел был ограничен его четырьмя стенами. Если в этом изоляторе постоянно поддерживать температуру от 25 до 28 градусов Цельсия, освещать его электролампами и в изобилии снабжать пчел кормом на искусственной кормушке, то маленькая семейка даже в таких противоестественных условиях может здравствовать долгие годы. Она не ощущает смены времен года и выращивает в своих сотах расплод и летом и зимой. В этих условиях при равномерном освещении у пчел нет никакой возможности определять время по положению солнца или по степени освещенности. И все же дрессировка на время удается и здесь. При искусственном освещении можно с успехом проводить такие же опыты с кормлением в ночное время.

Дрессировка пчел на период, не равный 24 часам, не удается. Можно неделями предлагать корм с промежутками в 19 часов (это не составляет никакой трудности в постоянно освещенной камере) – такой промежуток времени пчелы не усваивают. В другом опыте пчел длительное время кормили каждые 48 часов. После этого в течение двух суток они прилетали за сиропом каждые 24 часа.

Очевидно, есть две возможности: или пчелы руководствуются суточными периодическими воздействиями, недоступными нашему восприятию, или они имеют «внутренние часы», связанные с обменом веществ в их организме. Если это так, то все неудачи дрессировки на 19– или 48-часовой ритм можно объяснить только тем, что пчелы по своему образу жизни тесно связаны с суточным циклом и поэтому не переключаются на другую периодичность.

Четкое разъяснение дал трансокеанский опыт. В Мюнхене сделали две совершенно одинаковые разборные темные камеры и одну из них переправили в Париж, а другую – в Нью-Йорк. Когда в Париже полдень и солнце находится в самом высоком положении, у жителей Нью-Йорка еще только 7 часов утра и они видят утреннее солнце (рис. 106). Если пчелы руководствуются местным положением солнца, которое они воспринимают даже в темной камере благодаря какому-то проникающему излучению или иным неведомым образом, то после дрессировки на какое-то определенное время в Париже и быстрой перевозки через океан в Нью-Йорк они должны были бы лететь на кормушку по нью-йоркскому времени. Но результат оказался иным. Приученные в парижской темной камере посещать кормушку в определенное время и перевезенные на самолете в Нью-Йорк, маленькие путешественницы и там прилетали к кормушке по парижскому времени. Значит, пчелы действительно определяют время суток по каким-то «внутренним часам».

Рис. 106. Трансокеанский опыт для проверки способности пчел определять время суток. После дрессировки в Париже на посещение кормушки в определенные часы пчелы были доставлены на самолете в Нью-Йорк и там подвергнуты испытанию. (По М. Реннеру.)

Очень впечатляюще демонстрируют они нам эту способность и иным образом. Пчелы-разведчицы семьи, находящейся в роевом состоянии, разыскав подходящее жилище, сообщают другим пчелам о его местонахождении с помощью танцев (стр. 149), причем направление к цели полета они указывают по положению солнца (стр. 149). Иногда они в течение многих часов остаются дома и, повторяя танцы, снова и снова обращают внимание пчел на возможность организовать новое гнездо. Находясь в улье, они не могут видеть, что солнце тем временем переместилось на небе. Несмотря на это, в своих продолжительных танцах они меняют угол по отношению к направлению силы тяжести в точном соответствии с тем, как изменяется за это время угол между направлением к объекту их полета и направлением к солнцу. Они делали это даже тогда, когда их в закрытом улье перенесли в подвал, откуда не было видно ни солнца, ни неба. Так пчелы еще раз подтверждают, что у них есть «внутренние часы», и вместе с тем доказывают, что они хорошо знакомы с суточным движением солнца. Однако благодаря новейшим открытиям наличие у пчел «внутренних часов» оказалось под вопросом. Кто бы мог подумать, что для пчелиного чувства времени существенное значение имеет такой внешний фактор, как земной магнетизм!

ЧУВСТВО ВРЕМЕНИ И ЗЕМНОЙ МАГНЕТИЗМ

Основные параметры магнитного поля Земли – магнитное склонение, наклонение и интенсивность (см. стр. 125) – подвержены небольшим суточным колебаниям. Как показали многолетние точные наблюдения, они настолько регулярны, что могут служить для некоторых живых существ указателем времени, если только эти существа способны такие колебания воспринимать. Руководствуются ли пчелы, у которых эти предпосылки, очевидно, имеются, только колебаниями общей интенсивности или же они раздельно учитывают колебания магнитного склонения и наклонения, пока неизвестно. Но воздействие на них земного магнетизма подтверждается опытами.

Пчелиную семью дрессировали на время 14 – 16 часов в закрытой камере при постоянном искусственном освещении. Температура и относительная влажность воздуха тоже были постоянными. Мы уже знаем, что дрессировка на время при таких условиях удается (см. стр. 170). В один из дней колебания магнитного поля Земли были по возможности искусственно скомпенсированы. Пчелы появились в этот день на пустой чашечке уже с 6 часов утра и искали там корм; позднее посещение кормушки временами усиливалось, а после 16 часов пошло на убыль. Таким образом, эффект дрессировки был сильно нарушен, но не исчез совсем. Нужно отметить, что в этом опыте не удалось полностью исключить суточные колебания магнитного поля.

Значение земного магнетизма совершенно очевидно проявилось в другом варианте опыта. Группа пчел в условиях постоянного освещения была успешно приучена получать корм в период с 10 до 12 часов (рис. 107, верхняя диаграмма). В один из последующих дней магнитное поле в том месте, где находился улей, было искусственно усилено вдвое и была нарушена его периодичность. Как показывает нижняя диаграмма на рис. 107, прилеты дрессированных пчел распределились на все 24 часа.

* Личное сообщение М. Линдауэра.

Случается, хотя и редко, что сама природа создает «беспорядок» в магнитном поле. В этом случае говорят о магнитных бурях. Пока не удавалось наблюдать влияние таких бурь в опытах с дрессировкой на время. Однако имеются четыре опыта, в которых более сильные отклонения в результатах такой дрессировки совпадают с аномальными колебаниями магнитного поля в течение всего дня*.

Рис. 107. Результат дрессировки пчел на время в непрерывно и равномерно освещаемом закрытом помещении. Вверху: опыт в нормальном магнитном поле. Внизу: в день контрольного опыта магнитное поле было усилено и его периодичность нарушена. Высота столбиков соответствует числу прилетов дрессированных пчел на кормушку. БД – время дрессировки. В день контрольного опыта кормушка была пуста. (По М. Линдауэру.)

Эти данные указывают на то, что суточные колебания земного магнитного поля служат для пчелы индикатором времени, чего ранее не предполагали. Это было изящно продемонстрировано также и в дальнейших опытах, в которых не было ни искусственных, ни естественных аномалий магнитного поля.

Дрессированные на время кормления пчелы после перевозки их из Парижа в Нью-Йорк продолжали летать к кормушке по парижскому времени, как бы по своим внутренним часам (см. стр. 171). Но при перемещении с востока на запад силы земного магнетизма остаются неизменными, поэтому они могут и на новом месте служить точным указателем времени. Когда же пчелиную семью после соответствующей дрессировки на время в Вюрцбурге перевезли на 16° к северу, в зону полярного круга, параметры земного магнетизма для пчел существенно изменились, дрессировка на время нарушилась и пчел пришлось обучать заново; для этого потребовалось 14 дней. Возвращение семьи в Вюрцбург снова расстроило все дело. Однако для переучивания на этот раз понадобилось только 10 дней. До сих пор было проведено по 3 серии опытов с перевозкой в том и в другом направлении, одна из них в закрытой климатической камере. И в этой камере результат был в сущности тот же; дневной свет не играл решающей роли в нарушении результатов дрессировки*.

* Личное сообщение М. Линдауэра.

Мы еще не знаем, нужно ли, несмотря на новые данные, по-прежнему предполагать также существование «внутренних часов». Однако такая двойная страховка не была бы удивительной, так как способность пчел реагировать на время – свойство, имеющее для них огромное значение.

БИОЛОГИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ ЧУВСТВА ВРЕМЕНИ

Дрессировка пчел на кормушку, наполняемую в определенные часы сиропом, совсем не такой противоестественный опыт, как это могло бы показаться. Многие цветы дают пыльцу или нектар лишь в определенное время суток: утром, перед полуднем или только после полудня, В иных случаях выделение нектара хотя и продолжается целый день, но в некоторые часы оно более обильно. Это «лучшее время» у разных видов растений приходится на разные часы дня. При большом «цветочном постоянство: пчел сборщицы в определенные часы работают очень напряженно, а в другое время бездействуют. Биологически целесообразно, чтобы незанятые пчелы оставались дома, потому что снаружи их подстерегает много опасностей.

Пчелы-сборщицы и в самом деле обычно остаются в улье, когда источники, с которых они берут взяток, временно перестают его давать. Вылетают только отдельные разведчицы, и, если они находят, что взяток возобновился, они танцуют на сотах точно так же, как при впервые найденном новом источнике взятка (стр. 128), и снова призывают сборщиц на луг. Если время взятка строго ограничено, разведчицы тоже скоро прекращают свои вылеты в те часы, когда это совершенно бесполезно. Тогда вся группа сборщиц обычно выбирается из беспокойной сутолоки «танцевальной площадки» и дремлет в каком-нибудь укромном уголке на краю сота. Пометив членов этой группы красными пятнышками, чтобы их можно было узнать, наблюдатель при приближении часа кормежки увидит увлекательное зрелище. Идут ли «внутренние часы» своим ходом или же пчел встряхнуло магнитное поле, но жизнь, казалось бы, заснувшего общества пробуждается как от звонка будильника. Со всех сторон сползаются помеченные краской пчелы к тому участку сота, где происходят танцы. Если они не устремляются к летку сразу по собственному побуждению, то вскоре их мобилизуют подруги, уже успешно взявшиеся за работу.

Так внимательный взор наблюдателя прослеживает в пчелиной семье процессы, полные значения и регулируемые к ее выгоде по «часам». Чувство времени особенно важно для внеульевой деятельности пчел, так как только благодаря знанию времени суток пчелы в состоянии в любой час использовать солнце как компас.

13. ВРАГИ И БОЛЕЗНИ ПЧЕЛ

Благосостояние пчелиной семьи влечет за собой и опасности, возбуждая алчность различных лакомок. Пчелиные семьи уже давно исчезли бы с лица земли, если бы они не защищали свои сладкие зимние запасы при помощи ядовитого оружия. На родине их предков, в древних лесах, с незапамятных времен самыми большими лакомками были медведи, разорявшие много пчелиных семей.

Когда медведей стало меньше, человек сам основательно занялся грабежом меда. Современный избыток сахара, добываемого из свеклы, которая растет на отечественных землях, – достижение сравнительно недавнее. Прежде это сладкое вещество получали из сахарного тростника и привозили к нам с Дальнего Востока, а позднее – из Америки. До сих пор у некоторых домашних хозяек сохранились серебряные сахарницы с замочком, ключ от которого давно потерян. Эти старинные вещи свидетельствуют о том, как дорого было содержимое сахарниц во времена наших прабабушек. Тогда мед потребляли в гораздо больших количествах, чем теперь, а несколько столетий назад европейцы вообще не знали другого сахара, кроме того, который собирали им пчелы. Не удивительно, что человек был злейшим врагом пчел.

Потом, однако, обстоятельства переменились. Теперь пчелы стали для человека любимыми домашними животными, за которыми он ухаживает и у которых отбирает только избыток меда. Романтические времена медведей тоже миновали. А охочие до меда мелкие существа – муравьи, осы, бабочка мертвая голова или пробравшаяся в улей мышка – хотя подчас и докучают пчелам, но вряд ли могут причинить им серьезный вред.

Но было бы неверно считать, что мир и покой пчелиной семьи теперь никем не нарушается. У пчел осталось еще так много врагов, что только о них можно было бы написать целую книгу. Такие книги уже есть. Пусть пчеловод обращается к ним, чтобы научиться распознавать врагов пчел и вести с ними борьбу. Здесь же нам хочется немного поговорить о тех из них, которые в какой-то мере интересны сами по себе.

Возьмем, например, пчелиного волка. На самом деле это совсем не волк, а роющая одиночная оса (филант), получившая такое название за свои разбойничьи наклонности. Роющие осы близки к общественным осам, но живут в одиночку, охотясь на различных насекомых, которыми кормят своих личинок, причем каждый вид роющих ос охотится за определенной добычей и мастерски умеет ее выслеживать и одолевать.

Рис. 108. Пчелиный волк парализует своим жалом медоносную пчелу. (Рисунок Т. Хелльдоблера по фотографиям В. Ратмайера.)

Рис. 109. Одна из многочисленных расплодных камер в гнезде пчелиного волка. Я – отложенное яйцо. (Рисунок Т. Хелльдоблера по В. Ратмайеру.)

Пчелиный волк избрал своей жертвой хорошо вооруженную медоносную пчелу. Чуть крупнее пчелы, но значительно более ловкий, чем она, филант нападает на пчелу, когда она работает на цветке, вонзает жало ей в шею или в мягкое сочленение между передне– и среднегрудью (рис. 108). Затем филант обхватывает брюшко пчелы в том месте, где находится медовый зобик, выжимает из него через рот нектар, собранный пчелой с цветов совсем для другой цели, и подкрепляется им. Теперь, прижав пчелу к своему брюшку, филант летит с ней к норе, заранее вырытой в песчаной почве. Глубокий коридор ведет в помещение для расплода. Разместив здесь в ряд три-четыре пчелы филант откладывает одно яйцо и переносит свою деятельность в другое расплодное ответвление гнездового хода.

Из яйца выводится личинка, похожая на личинку мухи которая сразу начинает пожирать одну за другой заготовленных для нее пчел (рис. 109). Так как пчелы не убиты а только парализованы жалом осы, они остаются свежими, как хорошо законсервированные запасы мяса. В то же время они беззащитны и отданы во власть ленивой личинки. Выросшая личинка окукливается, и на следующее лето из гнезда выходит молодая оса, которая продолжает дело своей матери.

В некоторых местностях, где пчелиный волк находит благоприятные условия для устройства гнезд, он может размножиться в таком количестве, что будет причинять серьезный вред пчеловодству.

Если пчелиный волк – это вооруженный рыцарь-грабитель, то пчелиная вошь (браула) – существо совсем иного рода. Прежде всего нужно сказать, что она так же мало напоминает вошь, как филант – волка. Пчелиные вши гораздо ближе к мухам, только они утратили крылья вследствие паразитического образа жизни. Своим названием эти насекомые обязаны тому, что они, подобно вшам, ползают в опушении, покрывающем тело пчелы, причем коготки на кончиках лапок позволяют им надежно удерживаться там. Вши предпочитают матку, на которой в пораженных ульях можно обнаружить с десяток браул. Попадаются они и на рабочих пчелах, но в гораздо меньшем числе.

Проголодавшись, браулы перебегают на голову пчелы, крепко прицепляются возле ее ротового отверстия и бьют ножками по губе (рис. 110). Щекотание в этом месте означает у пчел «на языке усиков», что подруга голодна. И действительно, пчела открывает рот и выпускает из него капельку меда. Особого вреда браулы пчелам не причиняют, но, если их много, матка все же становится беспокойной и откладывает меньше яиц. Заботливый пчеловод вылавливает ее из улья и, держа в горсти, окуривает, чтобы освободить от непрошенных «гостей».

Рис. 110. Рабочая пчела с двумя пчелиными вшами, одна из которых выпрашивает у нее корм.

Кроме разбойницы осы и лакомки мухи, у пчел есть еще один очень распространенный и особенно вредный враг. Это бабочка восковая моль, родственница известной всем платяной моли. Они имеют много общего друг с другом. Обе – настоящие маленькие бабочки. Как это свойственно бабочкам, они вылупляются из яиц в виде гусениц, усердно откармливаются и превращаются затем в куколок, чтобы после долгой стадии покоя сбросить куколочный покров и появиться на свет мотыльками.

Будучи уже вполне развитыми бабочками, оба вида моли не могут пожирать что-либо из наших или из пчелиных запасов, потому что их ротовые части атрофированы. Они вообще не в состоянии принимать пищу и всю свою короткую, измеряемую неделями жизнь питаются жиром, накопленным в стадии гусеницы. В обоих случаях вредителями являются гусеницы, и в обоих случаях им по вкусу материал, совершенно не усваиваемый нашим желудком, как, впрочем, и желудками почти всех остальных живых существ.

Шерстяные и подобные им волокна, поедаемые личинками платяной моли, так же как и воск пчелиных сотов, разрушаемый личинками восковой моли,– высокоценные питательные вещества, но расщепляются они с трудом. Способность гусениц молей усваивать эти источники питательных веществ составляет особую тайну их специализированных пищеварительных соков. Роговой материал, из которого состоит волос, – это белковое вещество, содержащее все, что необходимо для построения тела. Воск – небелковое, близкое к жиру соединение, поэтому восковая моль не может развиваться, если ее кормить одним воском. Ей нужна содержащая белок подкормка, которую она в изобилии находит в сотах в виде перги, а также остатков и отбросов законных обитателей улья.

Сот, в котором поселились гусеницы восковой моли, представляет печальное зрелище. Он во всех направлениях пронизан ходами, которые выедают гусеницы, и загрязнен ее испражнениями и паутиной, с помощью которой она старается защитить свои ходы. Каждая гусеница живет в изготовленном ею самой шелковистом туннеле – в этом она сходна с платяной молью. В здоровой и сильной пчелиной семье это, конечно, мало помогает гусеницам, но слабая семья не в состоянии справиться с захватчиками. Самый большой вред причиняют они на пасеке нерадивого пчеловода запасам сотов, находящимся не в ульях, а на складе. Здесь, не подвергаясь нападению пчел, гусеницы моли за короткий срок нередко уничтожают все соты.

До сих пор речь шла о разбойниках и паразитах. Но когда паразиты настолько малы, что могут проникать внутрь тела пчелы и поселяться там, они становятся возбудителями болезни. В начале нашего столетия сперва на острове Уайт, а затем в Англии был обнаружен неизвестный ранее возбудитель болезни пчел, который в последующие годы, к сожалению, распространился по всей Европе. Заболевшие пчелы сразу обращают на себя внимание тем, что летают с трудом, не могут держаться в воздухе, опускаются на землю и часто через короткое время погибают. В тяжелых случаях дело доходит до опустошения всей пасеки.

Только в 1920 году стало известно, что причина этого – крошечный клещ, который через дыхальца переднегруди проникает в трахеи и размножается в них. Клещи – мелкие животные из класса паукообразных. Существует очень много видов клещей. Большинство их приобрели известность по другим, не менее неприятным причинам. Есть клещи – вредители мучных запасов, сырные клещи, чесоточные клещи, поселяющиеся в коже нечистоплотных людей, и другие. Есть среди клещей и любители пчел. Они нашли себе уютное жилище в трахеях – дыхательных путях, имеющих форму трубочек. Стоит им только проколоть стенку трахеи, и можно сколько угодно сосать питательную пчелиную кровь. При сильном размножении клещи своими телами, крупными яйцами, остатками крови и испражнениями закупоривают дыхательные пути пчел (рис. 111). Их вредные выделения также сокращают жизнь пчелы. Слабое поражение пчелиной семьи может не принести ей большого вреда и часто остается незамеченным; но тем большую опасность представляет оно из-за возможности дальнейшего распространения инфекции.

Рис. 111. Трахеи пчелы, заполненные клещами. Между клещами видны отложенные ими яйца почти такой же величины, как и сами клещи. (По Моргенталеру; сильно увеличено.)

Мы только что познакомились с заболеванием дыхательных путей, но пчелу не щадят и болезни органов пищеварения. Наиболее злокачественная из них – нозематоз, названный так по ее возбудителю – Nosema apis.

Паразит нозема относится к одноклеточным существам, видимым только в микроскоп. Он похож на амебу – широко известное низшее животное неопределенной формы, напоминающее крошечный комочек слизи, который медленно, как бы перетекая, движется в тине водоема. В отличие от этого «споровики», к которым принадлежит нозема, перешли к паразитическому образу жизни; поселяясь в клетках и органах других животных, живя за их счет, они причиняют своим хозяевам большой вред, а при массовом размножении, несмотря на свои крошечные размеры, могут даже погубить их. Тем самым они, конечно, подрывают основу собственного существования. Однако природа позаботилась, чтобы род этих маленьких чудовищ не вымер. Даже находясь в самых благоприятных условиях, они образуют внутри себя капсулы с плотными стенками, напоминающие растительные споры (поэтому их и называют споровиками); в такой капсуле заключен как бы зародыш нового паразита (рис. 112, а и б). Споры чрезвычайно стойки и годами могут сохранять жизнеспособность. Благодаря им болезнь распространяется все шире и шире.

Рис. 112. а. Продольный срез кишечной стенки здоровой пчелы; Я – ядра клеток П – внутренняя полость кишки. б. Продольный срез кишечной стенки пчелы, больной нозематозом. Клетки заполнены бесчисленными спорами. Чтобы они были лучше видны, их окрасили. Частично (А) они уже вышли в полость кишки; так споры попадают в экскременты и инфекция распространяется дальше. (Сильно увеличено. Препарат Г. Ренга, фото А. Лангвальда.)

Паразит поселяется на слизистой оболочке кишечника и разрушает ее. При сильном поражении кишка вскоре заполняется бесчисленными спорами, которые с экскрементами выходят наружу и заражают здоровых пчел. Болезнь может также протекать в очень широко распространенной слабой форме, но нередко она приобретает угрожающий характер и причиняет много забот владельцам пчел. Сейчас, однако, есть действенное средство борьбы с этой болезнью – антибиотик фумидил.

Семью пчел не щадят и «детские болезни». Чтобы закончить наш краткий обзор, познакомимся еще с одной группой возбудителей инфекции, сделав для этого следующий шаг за пределы видимого мира. Возбудители многих инфекционных болезней человека – низкоорганизованные мельчайшие растительные существа, размножающиеся простым делением,– грибы и бактерии. Тиф, холера, дифтерия, туберкулез и другие болезни вызываются такими незаметными паразитами, видимыми только под микроскопом. Хотя размеры их тела составляют всего лишь тысячные доли миллиметра, в результате чудовищно быстрого размножения и выделения вредных веществ они могут вызывать тяжелые заболевания.

Однако история инфекционных болезней человека еще не знает такого бурного поражения и уничтожения всего тела, которое, как правило, происходит при злокачественном (американском) гнильце пчел. Болезнь поражает только пчелиный расплод, то есть личинок, развивающихся в ячейках. Возбудителем болезни оказался определенный вид бактерий, который поражает личинку большей частью перед самым окукливанием и так быстро размножается, что почти за 24 часа инфицирует все тело своей жертвы и разрушает его. Личинка темнеет, а затем превращается в слизистую, тягучую массу. Бывают семьи с таким фанатическим стремлением к чистоте, что пчелы вытаскивают из улья каждую личинку еще в самом начале заболевания и тем спасают всю семью от тяжелой инфекции; но, как правило, заботливый уход молодых рабочих пчел становится роковым для еще здоровых личинок. Вычищая остатки разложившихся трупов из ячеек, чтобы приготовить их к приему новых яиц, молодые пчелы сами становятся носителями инфекции и во время дальнейшей деятельности в качестве пчел-кормилиц (см. стр. 55) заражают своих питомцев.

Таким образом, и в хваленом общественном устройстве пчел не всегда все в порядке – на этой Земле нет ничего безошибочного и безупречного.

14. ПЕРЕХОДНЫЕ СТУПЕНИ К СЕМЬЕ МЕДОНОСНОЙ ПЧЕЛЫ

Хотя ни один человеческий глаз этого не мог пронаблюдать, биологи убеждены, что в ходе истории Земли высокоорганизованные животные развились из более простых форм. Так и пчелиная община не возникла сразу, а должна была постепенно совершенствоваться. Мы не знаем живых общественных насекомых, которых можно было бы считать прямыми предками медоносной пчелы; но среди ее теперешних родственников нам известны как одиночно живущие виды (некоторые из них обладают зачатками общественных инстинктов), так и формы, образующие колонии с различной степенью развития общественной организации. Эти промежуточные ступени, конечно, нельзя считать отпрысками древних насекомых, находившихся в начале той эволюционной лестницы, которую прошли наши пчелы. Мы должны рассматривать их как боковые ответвления, которые в своем развитии ушли не так далеко. Однако они позволяют нам предполагать, какими путями могло идти подобное развитие.