Текст книги "Наследники Виннету"

Автор книги: Карл Фридрих Май

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

– Я вас не знаю. Я Тателла-Сата, рядом стоит Олд Шеттерхэнд. Нас не двое, нас гораздо больше. Я – тоска индейских народов, которые, глядя на Восток, ждут избавления. А он – день грядущий, что шествует по суше и морям, чтобы дать нам будущее. Каждый человек одновременно представляет собой все человечество, и потому все, что бы ни делалось здесь, у моей горы, делается не для вас и не на сегодня, а на столетия и тысячелетия, для народов всей Земли! – Сказав эти слова, он вновь подвинулся ко мне. – Садись на коня и следуй за мной. Ты мой гость. Лучший из гостей! Все, что мое, теперь твое!

– Я не один, – ответил я.

– Знаю. Об этом мне сообщили еще с Наггит-циль. Приведи мне скво, о которой мои разведчики говорят, что она как свет Солнца! Приведи мне ее лошадь. И приведи мне старого, верного охотника.

Я подозвал Душеньку. Она вознамерилась преклонить перед ним колено, но он притянул ее к себе и сказал:

– Мои губы никогда не касались женщины. Тебе суждено быть первой и последней! Единственной! – Он поцеловал ее в лоб и в щеки. Потом приказал: – По коням! Я подсажу тебя.

Папперман привел ее лошадь. Хранитель Большого Лекарства взялся руками за стремя. Душенька поставила в него свою ножку и легко была поднята в седло. Затем Папперман получил благосклонный знак присоединиться к нам. Перед тем как Тателла-Сата снова сел в седло, я счел нужным представить ему Ашту-мать и Ашту-дочь, а потом Атапаску и Алгонку. Он завоевал их сердца уже тем, как их воспринял. Потом мы двинулись в том же порядке, в котором они явились сюда: впереди Молодой Орел, несколько «Виннету», Тателла-Сата, Душенька и я, за нами Папперман с навьюченными мулами, а потом остальные телохранители. Так мы поднялись из Нижнего города в Верхний. Мы двигались сквозь строй людей, выражавших самому великому и знаменитому индейцу свое глубокое почтение. Казалось, мимо них шествовал король или святой или тот и другой в одном лице. Душенька была очень взволнована, я тоже.

Оставив позади палаточный городок, мы вступили через похожие на портал скальные ворота в долину, ведущую внутрь древней горы Виннету.

– Прежде чем поедем к моему замку, я покажу вам кое-какие чудеса, – произнес Тателла-Сата. – Я имею в виду Таинственный водопад, единственный во всем мире, и еще кое-что: знаменитое Ухо Дьявола, назначение которого никому сейчас не известно, и модель статуи Виннету, над которой работают Янг Шурхэнд и Янг Апаначка.

Я не показал вида, что Ухо Дьявола меня интересует. Как известно, мы познакомились с Киктаханом Шонкой и его союзником Тусагой Саричем в районе горного эллипса, называемого Ча Маниту – Ухо Бога. Там мы узнали, что есть еще одно подобное творение, называемое Ча Кетике – Ухо Дьявола. Может, это то место, о котором сейчас рассказывал шаман? Душенька переглянулась со мной, намекая, что я должен сказать об этом шаману. Но я покачал головой. Поведав нам об Ухе Бога и Ухе Дьявола, Молодой Орел сказал, что тайну того и другого можно узнать от Тателлы-Саты, но у меня зародилось сомнение. Поэтому теперь я решил не торопиться и не заводить об этом речь до тех пор, пока не разберусь, что же все-таки известно Хранителю Большого Лекарства.

Мы ехали по старой дороге, разбитой тяжелыми повозками и изрезанной глубокими колеями. Вскоре мы увидели уходящую влево гладкую дорожку, забирающую вверх.

– Это путь к замку, – пояснил старик. – Но мы пока поедем дальше.

По прошествии четверти часа долина сузилась, а скалы стали круче. По левую и по правую сторону появились две выемки почти круглой формы, располагавшиеся напротив друг друга. Мне бросилось в глаза, что геометрическая форма этих выемок была одинакова. Ведущим скульптором тут была, конечно, природа, но и рука человека хорошо поработала тысячелетия назад. У меня не выходил из головы Утес Дьявола, где мы подслушали совещание юта и сиу. Тем более что вход в обе ниши был вымощен плотно пригнанными каменными плитами, а в глубине виднелась скала со ступенями и площадкой, напоминающей ту самую площадку Совета, где я нашел собачьи лапки, оказавшиеся частью «лекарства» старого Киктахана Шонки. А дальше за зарослями легко можно было вообразить вторую площадку, подобную той, на которой жил убитый нами несчастный медведь. Похоже было, что каждая ниша повторяла эллипсообразную котловину, где находился известный нам Утес Дьявола.

Я с умыслом говорю «похоже», поскольку считаю этот вывод предварительным. Времени на раздумья не оказалось, потому что Тателла-Сата остановился и пояснил:

– Уши Дьявола. Одно – на этой стороне, другое – на той. Ты уже слышал о них?

– Только об одном.

– На самом деле тут только одно настоящее, а другое лишь обман. Но какое, никто не знает.

– А раньше это было известно?

– Да. Но знание утеряно. Я приложил много сил, чтобы узнать истину, но не сумел. Есть два Утеса Дьявола: один здесь, другой в Колорадо. Там находится Ухо Бога, а здесь – Ухо Дьявола. Я тебе расскажу, что означают эти названия, но попозже.

Мы тронулись дальше. Дорога шла под сенью огромных крон старых деревьев, которые заслоняли нам обзор. Когда же деревья исчезли, мы замерли от увиденного.

– Это чудо, о котором я говорил, – Таинственный водопад, – пояснил шаман, указав перед собой.

Я уже упоминал, что озеро питали два водопада, стекавших по обе стороны горы Виннету. Излишек воды сбрасывался из озера через Таинственный водопад. Он образовался благодаря порогу с горизонтальной поверхностью, так что поток, напоминавший гладкое полированное зеркало, равномерно низвергался в долину.

«Зеркало» это имело не меньше пятидесяти метров в высоту. Его гладкость и целостность не нарушались ничем. Можно себе представить, какое потрясающее впечатление производило такое зрелище на даже искушенного наблюдателя!

Перевалило за полдень. Солнечные лучи под углом падали на водную гладь, преломляясь и отражаясь так, что казалось – не вода это вовсе течет, а падает град драгоценных камней. Чудо, да и только! Но самое удивительное состояло в том, что широкий водный поток не образовывал никакого водоема, а бесследно исчезал в чреве земли.

– Куда же уходит вода? – спросил я Тателла-Сату.

– В Долину Пещеры, пять часов верхом отсюда, – ответил он.

Это меня крайне заинтересовало, поскольку Долина Пещеры была тем самым местом, где намеревался спрятаться Киктахан-Шонка со своими союзниками. Тателла-Сата продолжал:

– Этот водопад называют Таинственным, вовсе не потому, что он сверкает, подобно драгоценным камням. Если вы увидите его ночью, при свете луны и звезд, вы почувствуете себя словно на другой планете, в другом мире, а не на нашей бренной Земле, растерявшей всю свою святость!

Он указал на некое сооружение, расположенное неподалеку от водопада. Оно находилось еще в стадии строительства, однако было очевидно, что те, кто занимались его возведением, поставили себе задачу: во что бы то ни стало осквернить, унизить чудо природы. Массивный постамент с десятью гигантскими ступенями весил, вероятно, сотни тонн и был рассчитан на колоссальную нагрузку. Из-за решетки строительных лесов виднелись ноги гигантской статуи, обутые в мокасины. Одна была достроена лишь до колена, другая – уже до половины бедра.

– Что за идея – воздвигать такое бесформенное творение прямо перед чудом Божьим! – посетовала Душенька. – Кто выдумал такое?

– Олд Шурхэнд, Апаначка и их сыновья! – ответил Тателла-Сата.

– Что?! – не выдержал я. – И вот эта фигура должна стать памятником Виннету?

Шаман кивнул.

– Нет, это невозможно! Здесь? Я думал, что его собирались поставить на вершине горы!

– Верно, – пояснил Молодой Орел. – Скульптура будет стоять на высоком выступе, я его покажу вам. Ее модель находится сейчас в Нижнем городе. А то, что перед вами, – проба. Для такого колоссального творения нужны колоссальные средства. А чтобы получить эти средства, надо показать работу во всем великолепии. Вот почему решили изготовить пробную статую. Олд Шурхэнд и Апаначка строят ее на собственные деньги. Ожидается, что средства для возведения настоящего памятника даст каждый индеец. Чтобы побудить к этому жертвователей, лучшего места, чем Таинственный водопад, не найти. Именно тут будет демонстрироваться статуя. По ночам ее будут освещать электричеством. Они рассчитывают на ошеломляющее действие такой картины на фоне Таинственного водопада.

– И вы это потерпите? – возмутилась Душенька, почувствовавшая себя очень задетой этим планом.

– Я – нет! – спокойно ответил Тателла-Сата, подняв руку, как будто давал клятву. – Но я был один и вынужден был ждать. Теперь явился человек, на которого я надеюсь. Я задаю ему тот же вопрос: «И ты это стерпишь?»

– Разве я могу повлиять на твой народ, на твою расу? – ответил я. – Нет!

– Не можешь? – переспросил он. – Даже если и так, ты все равно должен это сделать. Мне нужны твои глаза и уши, твоя рука, твое сердце. Дай мне их, и я одержу победу!

– Я весь в твоей власти!

Он крепко пожал мне руку со словами:

– Тогда я вдвойне рад приветствовать тебя! Ты будешь моим гостем – таким, какого у меня еще не было…

– Позволь мне быть твоим гостем, но только таким, как я пожелаю.

– И каким ты желаешь быть?

– Быть свободным человеком, беспрепятственно приходить и уходить. Обрести полное твое доверие.

– Пусть так будет. Ты сам себе господин, и все, что есть у меня, – твое!

Я снова ощутил небывалый прилив энергии и, указав на нелепое сооружение, заявил:

– Тогда я скажу вот что: скорее этот плитняк сам собой исчезнет в недрах земли, чем моего Виннету осквернят лампами и фейерверками! Но сначала попробуем уладить дело миром.

– Да, прежде всего миром, – согласился он. – Итак, на сегодня хватит, возвращаемся.

Мы поскакали назад, к тому месту, где от дороги ответвлялась тропа, ведущая наверх, к замку. Мы свернули на нее. По пути узнали от Молодого Орла, что у Таинственного водопада всегда полно рабочих, но сегодня все силы были брошены на каменоломни. Душенька задумалась. Она чувствовала, что я наблюдаю за ней, и поэтому сама поспешила объяснить причину:

– Ты знаешь, после твоих слов о том, что скорее плитняк провалится под землю, чем Виннету осквернят лампами и фейерверками, я вдруг почувствовала – это самое настоящее пророчество. Ведь так часто случается, что твои слова исполняются, даже те, что многим кажутся настоящим бредом!

– И теперь это гнетет тебя?

– Нет, наоборот, придает силы. Мне кажется, я слышу шаги судьбы.

Обмениваясь короткими репликами, мы не заметили, как добрались до площадки, откуда открывался великолепный вид на вершины горного массива. Тателла-Сата остановил мула и указал рукой вдаль:

– Видите самый южный шпиль? Там есть орлиное гнездо, которое кажется недосягаемым для простого смертного.

Мы обратили взоры в указанном направлении. Шаман продолжал:

– Туда, наверх, поднялся Молодой Орел, когда был еще мальчиком. Он хотел прямо с вершины спуститься в гнездо, чтобы принести себе имя и «лекарства». Это можно было сделать только со специальным снаряжением. Но ремень, на котором он висел, порвался. Мальчик рухнул в гнездо и не смог снова подняться наверх. Он убил двух птенцов, которые клевали его, потом прилетела старая орлица, и мальчик усмирил ее, заставив перенести его вниз, в долину. Теперь перья, когти и клюв той орлицы – его украшение, а когти и клювы птенцов – его «лекарство». С тех пор парня называют Молодым Орлом.

Это было правдой, самой настоящей правдой, хотя и напоминало одну из историй барона Мюнхгаузена, Молодой Орел не слышал своего учителя, поскольку ускакал далеко вперед. Я не стал расспрашивать старика о подробностях, хотя видел, что Душенька жаждала услышать более обстоятельный рассказ.

Дорога, петляя, вывела нас к замку. Выше находилась сторожевая башня. Хранитель Большого Лекарства указал на нее Молодому Орлу:

– Ты будешь жить там, наверху. А сейчас пойдешь с нами раскурить трубку мира и гостеприимства.

Замок представлял собой пестрое собрание различных американских строений, от первобытных скальных пещер и кордильерских хижин до перуанских домов-крепостей, поселений пуэбло из адобес 3838
  Адобес (исп.) – высушенный на воздухе кирпич.


[Закрыть] и вигвамов северных народов. Некоторые из них использовались как склады, где с незапамятных времен хранились запасы зерна и других продуктов питания. Мы скакали вдоль стен, сложенных из гигантских камней, подобных тем, что я видел в Баальбеке 3939
  Баальбек – город в Ливане. Известен тем, что на его территории со времен Римской империи до сих пор сохранились развалины гигантских, богато украшенных храмов.


[Закрыть] и других районах Востока.

Однако я должен признать, что все эти строения, несмотря на их размеры, не вызывали у меня симпатии. В них я не заметил ничего, что свидетельствует о стремлении человека к возвышенному. Ни одно здание не напоминало церковь и не тянулось к Небу. Единственное исключение составляла четырехгранная призма сторожевой башни, с плоской крышей, но ее назначение было связано с делами земными, но цель ее скорее указывала вниз, чем наверх.

Для индейцев вообще не существует башен и минаретов. Они не понимают значения гигантских построек своих предков, не строят соборов и остаются на Земле. Конечно, они наблюдают за полетом птиц и составили из перьев свой самый гордый убор. Но подняться над землей, подражать орлу – такие мысли им в голову не приходили. Но в этом-то все и дело. Кто не хочет учиться летать, тот завязнет внизу, будь это народ или отдельная личность. Другие перегонят его. А он будет продолжать ползать по земле, пока не исчезнет в ней, едва ли оставив о себе воспоминания. Такова судьба индейца, если он наконец не выучится летать.

Тягостное впечатление от скального замка немного скрасили населяющие его люди. Мужчины со звездами на груди, одетые точно так же, как Виннету, женщины с чистыми, умными глазами и такие же дети. Ни одно из лиц не было отмечено печатью равнодушия или уныния. Я видел только интеллигентные, только веселые лица. Люди радовались, приветствуя Тателла-Сату глубокими поклонами и жестами, выражающими уважение. Его здесь искренне любили.

С огромным любопытством смотрели они на меня и на Душеньку. Они знали, что мы – те, кого встретил сам Хранитель Большого Лекарства! Я слышал свое имя, слышал ликующие возгласы, вещавшие о том, что пришло наконец время действовать.

– А это его скво! Его скво! – услышал я.

Некоторые романисты изображают индейских женщин бесправными рабынями своих мужей. Но это большое заблуждение. В действительности даже существовали индейские женщины – вожди 4040
  О женщинах-вождях известно немного. Но существуют документальные свидетельства того, что они были в действительности, в частности у ирокезов. Более свежим примером может служить небезызвестная Женщина-Кроу, описанная Д. Шульцем и другими американскими исследователями.


[Закрыть]. Положение женщины во многих племенах укреплялось благодаря тому, что порядок наследования осуществлялся по женской линии. Первым наследником умершего считается не его собственный сын, а сын его сестры. Ничего удивительного, что Душеньку одарили таким же высоким почтением, как и меня.

Мы проехали через широкую арку длинного здания, в стенах которого были пробиты узкие, напоминающие бойницы проемы. С каменных балконов, расположенных под каждым таким проемом, можно было видеть окрестности горы Виннету. Мы въехали в просторный двор, где перед нами выросла похожая на предыдущую постройка, только поменьше. И здесь была арка, ведущая во второй двор к третьему дому; так мы постепенно углубились в ущелье.

В самом нижнем мы спешились. Тателла-Сата повел нас в дом: меня, Душеньку и Молодого Орла. Никто другой не имел права следовать за нами. Он привел нас в зал, посреди которого возвышалась плита, опирающаяся на шесть вырубленных из камня медведей. На плите лежала, пожалуй, дюжина трубок мира со всеми принадлежностями. Здесь принимали обычных гостей. Но нас он повел дальше через целый ряд других комнат, пока мы не оказались перед пестрой занавесью, сшитой из кусков кожи.

– Входите и садитесь, я сейчас вернусь, – сказал шаман, подняв занавесь.

Мы последовали его приглашению и вошли в святилище. Два закрытых стеклом люка пропускали дневной свет. Белоснежные бизоньи шкуры были сложены в виде диванов так, что образовывали мягкое сиденье, рога служили подлокотниками. Четыре головы ягуаров поддерживали полированную глиняную чашу, в которой лежал калюме. В трубке не было ничего особенного, это была самая обыкновенная трубка, но я все же сразу узнал ее.

– Трубка Виннету! – вырвалось у меня. – Она была у него, когда я познакомился с ним! Вот это неожиданность!

– Ты не ошибаешься? – взглянула на меня Душенька.

– Нет!

– Тогда дай я ее посмотрю.

Она хотела подойти и взглянуть поближе.

– Стой! – приказал я. – Не прикасайся! Здесь священное место, и мы должны вести себя подобающим образом.

В этот момент возвратился Тателла-Сата. Он был без плаща, и теперь мы увидели, что на нем надет обычный индейский костюм из мягкой кожи, без каких-либо украшений.

Шаман взял Душеньку за руки и усадил на бизонью шкуру, сам он должен был сидеть напротив. Справа от него было мое место, слева – Молодого Орла.

– Мое сердце глубоко тронуто, а моя душа борется с горем прошлого, – стоя произнес Тателла-Сата. – Когда здесь в последний раз была раскурена калюме, мы вдохнули дым прощания. Здесь, где сейчас сидит наша белая сестра, сидела Ншо-Чи, прекрасная дочь апачей, надежда нашего племени. Вот тут, где сидит Олд Шеттерхэнд, сидел Виннету, мой любимец, которого никто не знал лучше меня. Здесь, на месте Молодого Орла, – Инчу-Чуна, мудрый и храбрый их отец. Они пришли, чтобы попрощаться со мной. Ншо-Чи собиралась на Восток, в город бледнолицых, чтобы стать одной из них. В моих глазах стояли слезы. Носительница всех наших желаний и надежд покидала нас. В тот день бушевала буря, а в моей душе царила тьма.

Они ушли. Ншо-Чи больше не вернулась. Ее убили вместе с отцом. Пришел один Виннету. И я рассердился на того белого человека, ради кого дочь нашего племени ушла от нас. Тогда Виннету положил свою калюме в эту чашу и поклялся, что не коснется ее до тех пор, пока его брат Шеттерхэнд не будет сидеть здесь и вдыхать дым мира вместе с нами. После этого он часто бывал у меня, но никогда ни он, ни кто-либо другой не заходил сюда. Под этими сводами в томительном ожидании жила лишь его клятва.

И вот Виннету погиб. Умер он и в сердце Олд Шеттерхэнда. Мне казалось, что будущее апачей померкло вместе с ним. Я был Хранителем Большого Лекарства, знал историю и тайны нашей расы. Я хотел спасти нашу расу от гибели. Ее душе суждено было пробудиться в Виннету, умнейшем и благороднейшем из индейцев, но после его смерти исчезла душа его расы. Так думал до недавнего времени я, безумец!

Но вот настали светлые дни. Голоса жизни снова зазвучали в моей душе. И какие бы разговоры я ни слышал, везде говорили о Виннету. Он жил! Он сошел с горы Хенкок, где погиб, и через прерии и горы возвратился на свою родину. Его подвиги были у всех на устах. Его слова странствовали от палатки к палатке. Его душа звучала как лучшая песня. Она начала говорить и проповедовать. Она добралась и до нас, поднявшись на Гору Лекарства. Она явилась ко мне, и я понял, что это не только душа Виннету, но и душа его племени, его народа, его расы. Я слышал ее каждый день, каждый час. Имя Виннету вошло в жизнь каждого. Кто думал о чистом, добром и благородном, чьи помыслы были возвышенны – тот говорил о Виннету. Виннету превратился в идеал для всей нации. А я научился понимать многое, чего прежде не мог понять. Я научился не сердиться, когда слышал рядом с именем Виннету имя Олд Шеттерхэнда. Я возвысился до понимания того, что эти двое неразделимы в человеческой памяти. Когда я приходил сюда, в это священное место, где сейчас разговариваю с вами, я видел Виннету. Он стоял передо мной, клал в чашу калюме и давал клятву не прикасаться к трубке без своего брата Олд Шеттерхэнда.

Он сделал паузу. Через открытое окно до нас донеслись голоса. Тателла-Сата выглянул наружу и сказал:

– Прибыли вожди. Кто они, мы скоро узнаем.

Потом он повернулся к нам и продолжал свою исповедь:

– Я никогда так ясно не чувствовал, как теперь, что Виннету жив. Олд Шеттерхэнд пришел через земли и моря; это и есть тайное подтверждение, что для его красного брата нет обманчивой Страны Вечной Охоты, которая была придумана для недалеких людей. Я написал Олд Шеттерхэнду. Я попросил его прийти, чтобы спасти своего брата Виннету. Но я убежден, что Олд Шеттерхэнд очень хорошо знает, от кого исходит эта просьба: не от Тателла-Саты, а от самого Виннету, души красной нации, которой суждено было погибнуть от своих собственных сыновей. Она стремится ввысь. Она хочет научиться летать. Она хочет не только пить и есть, она хочет большего. Она хочет воспользоваться всем, чем одарил человечество Маниту. Она хочет расти. А тут вдруг неразумные спешат убедить ребенка, что он герой, великан, да еще облачить эту ложь в мрамор и бронзу. Это самое настоящее убийство, а поскольку все происходящее касается каждого представителя нашей расы, это уничтожение самих себя. Такое Тателла-Сата терпеть не может, не может терпеть и Олд Шеттерхэнд. Я так рад, что он пришел предложить нам свою руку помощи. Он сидит справа от меня, как тогда Виннету. Это еще раз убеждает меня в том, что Виннету жив. А белая сестра не кто иная, как Ншо-Чи, любовь нашего народа. Я Тателла-Сата, Хранитель Большого Лекарства, и я приветствую вас. Своей душой я чувствую близость твоей души, Виннету. Пусть она увидит и услышит, что сегодня исполнится его клятва. Олд Шеттерхэнд здесь. Я ненавидел его, но теперь от этой ненависти не осталось и следа. Пусть он будет моим братом, как и я – его. Калюме нашего Виннету подтвердит это!

Он взял трубку, набил ее, зажег, сделал шесть затяжек, выдохнул дым вверх, вниз и на четыре стороны света, произнес положенные при этом слова и протянул трубку мне. Я поднялся и сказал:

– Приветствую моего брата Виннету! Я всегда был тобой, а ты – мной. Пора говорить о деле. И время на то – сегодня!

Потом я тоже сделал шесть затяжек и подал калюме шаману. Тот протянул его Душеньке и сказал:

– Возьми и ты его, как наша Ншо-Чи. Пусть она скажет нам из твоих уст!

Это было высокой честью. Я радовался, но все же маленькое опасение оставалось. Она должна говорить! Но что она скажет? К тому же ей придется курить острый, смешанный с сумахом табак. Она курила единственный раз в жизни, и то в шутку. Душенька взглянула на меня и прочитала в моих глазах просьбу: «Кларочка! Ради Бога, не опозорь меня!» Она тут же улыбнулась, уверенно взяла трубку, поднялась и сказала:

– Я люблю Ншо-Чи, дочь апачей. Я была на ее могиле и молилась. Я поняла, что смерти нет, – тлеет только то, что не нужно, все остальное остается. Исчез и твой народ, но душа его осталась. Она войдет в новое, лучшее тело, которое ей уже давно предназначено. Дай мне твое сердце, Тателла-Сата, а мое уже принадлежит тебе!

Она мужественно сделала все шесть затяжек и отдала трубку. Глаза ее стали мокрыми, но трудно было понять, что причиной тому – табак или умиление.

Потом калюме оказалась в руках Молодого Орла. Он поднялся и сказал:

– Как велика Земля, так велико значение и нынешнего времени. Человечество поднимается к своим идеалам. Поднимемся и мы! Мы не останемся внизу, как прежде. Молодой Орел уже расправляет крылья. Когда он облетит вокруг горы три раза, красный человек пробудится и наступит его день!

Он тоже шесть раз затянулся и отдал калюме Хранителю Большого Лекарства. Тот медленно раскурил трубку. Наступила тишина, после чего церемония завершилась. Тателла-Сата отвел нас в большую комнату, где хранились трубки мира. Там он указал на дожидавшегося нас огромного индейца и сказал:

– Это Инчу-Инта, Добрый Глаз, ваш слуга. Он отведет вас в ваше жилище. Он расскажет вам обо всем, что вы захотите узнать. Он был любимцем Виннету. Пусть он станет вашим! Только одна просьба: ровно через час прошу вас быть моими гостями. После этого вы во всем свободны и приходите ко мне когда пожелаете.

Он протянул руку и удалился. Мы вышли во двор, где прежде оставили лошадей. Но там стоял только жеребец Молодого Орла и мул с его поклажей. Юноша поднялся в седло и молча поскакал наверх, к сторожевой башне, которая отныне стала его жилищем. Наши лошади и мулы, как мы узнали от Инчу-Инты, уже давно были под охраной Паппермана, там, куда сейчас направились и мы.

Инчу-Инта выглядел лет на шестьдесят, но был человек богатырского сложения. Хотя его представили как «слугу», весь его облик и поведение не имели ничего общего с раболепством. Он провел нас через ворота, затем через несколько внутренних дворов. Оказалось, что все эти помещения предназначались нам одним.

– Это дом Виннету, – пояснил Инчу-Инта.

– И он здесь жил? – уточнил я.

– Всегда, когда бывал, – ответил индеец. – Помещения, в которых будет жить Олд Шеттерхэнд, выглядят так, как они выглядели, когда Виннету их покинул в последний раз. Сам вождь Инчу-Чуна жил тут у своего знаменитого сына, когда наведывался к нам. Ншо-Чи тоже. А наша белая сестра будет жить в комнате, которую занимала прекрасная, добрая сестра Виннету.

У этих построек тоже имелись бойницы и балконы. Мы поднялись по лестнице в жилые комнаты и сначала оказались в большом, по-индейски убранном помещении, в котором стояли высокие глиняные сосуды для стирки белья. Там имелось много сидений разного типа, а также плита с трубками мира.

– Это приемная, – улыбнулась Душенька, догадавшись о назначении комнаты.

Стены все были увешаны оружием. Я увидел несколько ножей, пистолетов и флинтов, которые сразу узнал. Они часто были нашими спутниками на охоте. Инчу-Инта провел нас через все помещение. Здесь хватало места для тридцати – сорока гостей, и мне пришлось бы исписать множество страниц, чтобы хотя бы вкратце рассказать об обстановке и убранстве. Но я прекращаю на этом, потому что позже, когда я опубликую завещание Виннету, вернусь к этому дому и всему, что в нем находилось.

Можно себе представить, с каким чувством я ходил по комнатам, в которых обитал мой брат Виннету. Слева располагалась спальня, в нее выходила большая жилая комната, затем следовал такой же просторный рабочий кабинет. Из каждой комнаты можно было выйти на балкон, чтобы насладиться великолепным видом, открывающимся внизу. В спальне находилось высокое ложе из шкур и покрывал и несколько сосудов с водой для мытья и питья, больше ничего. Обстановка в жилой комнате несла отпечаток не только индейских обычаев, но и европейской культуры. На столах лежали, а на стенах висели знакомые мне предметы – ведь вождь апачей получил их от меня. Кроме того, были две фотографии, которые я счел довольно удачными. Теперь они, конечно, поблекли. На одной из стен висело около двух десятков листов бумаги, свидетельствующих о попытках срисовать изображения.

– Должно быть, он очень и очень любил тебя! – заметила Душенька, обстоятельно осмотрев листы. – Его рука не была лишена таланта. Подумать только: ему удались рисунки без тренировки и обучения!

В рабочем кабинете стоял письменный стол. Да, самый настоящий письменный стол, с ящиками, перьями, чернилами и бумагой. Чернила давно высохли. Здесь он, великий индеец, укротитель диких мустангов, мастер, знающий толк в любом виде оружия, упражнялся в письме! Именно здесь написал он самую важную часть своего завещания, опубликовать которое – дело моей чести.

Занимался он тут и многим другим, орудуя ножом и клещами, молотком и напильником, даже иголкой и ниткой! Ни одним из занятий не пренебрег он, ничто не казалось ему незначительным. Он даже пытался сделать кожаную папку. Открыв ее, я обнаружил листок с надписью: «Чарли, я умру за тебя. Я знаю и чувствую это! Твой Виннету».

Душенька всхлипнула, услыхав эти строки. Не стану уверять, что и мои глаза в тот момент были сухи. Даже индеец, сильный духом и крепкий мужчина, отвернулся.

– Тут все так чисто, словно он был здесь какой-нибудь час назад, – заметила Душенька. – Кто же следит здесь за порядком?

– Я, – ответил Инчу-Инта.

– С каких пор?

– С того момента, как он был тут последний раз.

– Прошло столько времени! Его давно уже нет.

Тут Добрый Глаз тихо покачал головой, улыбнулся и произнес:

– Он всегда говорил, что смерти не существует. В этом его убедил брат Олд Шеттерхэнд. И я верил им обоим. Я верю и сегодня.

Он погладил рукой кожаный костюм, висевший на стене, затем продолжил:

– Эти легины и куртку он носил всегда, будучи здесь. Когда я остаюсь один, а такое бывает часто, я слышу шуршание кожи на складках костюма. Кто это? Виннету? Может он, невидимый, ходит по этим комнатам? Иногда я даже вижу его! Он называл меня своим другом, но я был бы горд, если бы мог стать его слугой. Я тысячу раз готов был умереть за него. Но он погиб! Не его жизнь, а его смерть повергла в ужас племена апачей. Все красные народы наконец смогли открыть глаза, осознав, как драгоценна жизнь одного-единственного человека, во сколько раз она ценнее, чем жизнь целой нации, расы! Мы были слепы, но теперь прозрели.

Тут он взглянул мне прямо в глаза, схватил за руку и приказал:

– Встань на его место! Встань! Не только здесь, в его доме, но и во мне!

Он указал на сердце. Потом взял за руку Душеньку со словами:

– Я взываю и к тебе: будь нашей Ншо-Чи! Поговори с женщинами, которые намереваются тут собраться. Вдохнови их на дела! Тателла-Сата – проповедник, а не воин. Ему нужна помощь. Подумай об этом. Привести своего белого брата в этот дом было страстным желанием нашего великого Виннету. Он знал, что пробуждающейся душе нужна защита от ее собственного народа. Она надеется на вас, только на вас!