Текст книги "Тень Ангела Смерти"

Автор книги: Карл Эдвард Вагнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

– Что ж, все кажется вполне продуманным, – подытожил Алидор.

– Я сам это знаю! – вспылил Гаэта. – Анмуспи! Ты сможешь попасть горящей стрелой в дом, чтобы выкурить Кейна? Если он выйдет на улицу, нам не составит труда схватить его на открытом пространстве!

Лучник уверенно улыбнулся, его морщинистое лицо пересекал шрам от меча, белеющий в те редкие минуты, когда Анмуспи приходил в гнев.

– Крыша наверняка деревянная. Я мог бы подъехать поближе и всадить в нее столько горящих стрел, сколько пожелаешь. Это легкая мишень, а стрелы Кейна не долетят до меня. Ни один арбалет не стреляет так далеко, как мой тяжелый лук, если не считать всяких идиотских хитроумных приспособлений, – для того чтобы зарядить их, крепкому воину нужно пять минут.

– Отлично! Тогда мы его выкурим! – объявил Гаэта. Анмуспи Лучник поскакал назад к вилле. Спешившись у зарослей молодых пальм, он развел огонь, взял несколько стрел и обмотал их наконечники просмоленным тряпьем. Анмуспи поджег их и вышел на открытое пространство, натягивая тетиву. Первая стрела вошла в крышу виллы, вторая – в двух футах от нее. Они слабо горели, не в силах зажечь дерево. Третья стрела погасла на лету и упала на крышу безо всякого эффекта.

– Попробуй попасть в окно, Анмуспи! – закричал Алидор.

Лучник кивнул головой и прицелился. Без видимых усилий он отправил две стрелы в окно, еще одна угодила в стену недалеко от него. На этот раз наградой ему стали клубы дыма, повалившие из виллы. Дрон Мисса громко захлопал.

Анмуспи заряжал лук в седьмой раз, когда арбалетная стрела вонзилась ему прямо в сердце. Последняя выпущенная им стрела улетела к небу, прочертила огненную дугу в сгущающейся темноте и упала в озеро.

– Баул! – изумленно воскликнул Гаэта, глядя на тело Лучника, лежащее на земле. – Погиб отличный парень! Его смерть я поставлю Кейну в счет – скоро он заплатит за все!

– Похоже, он потушил огонь, – мрачно заметил Алидор после паузы. – Смотрите, дым почти рассеялся. Белл выживет, но сейчас он ничем не сможет нам помочь. Это значит, что против Кейна мы выступим всемером, милорд.

– Семь человек, чтобы схватить его, – задумчиво пробормотал Гаэта. – Все равно, избранная нами тактика – лучший выход. Когда еще немного стемнеет, мы нападем на шилу. Рассредоточьтесь, в темноте двигайтесь быстро, – мы все должны добраться до него. У одного человека не будет преимущества против нас семерых. Кейн может положить нескольких, но он обязательно будет наш!

Сереб Ак-Сети пару минут задумчиво теребил свою жидкую бородку. Он улыбнулся, как школьник, вспомнивший верный ответ, и, сияя, объявил:

– Может статься, что Кейн не окажет нам дальнейшего сопротивления, милорд. Я знаю одно заклятие, способное связать его по рукам и ногам, но нужно наложить его, пока еще не совсем темно!

– Ты выбрал прекрасное время, чтобы вспомнить о нем, колдун! – разразился гневом Алидор. – Почему ты не сказал о нем раньше?!

– Не забывай, Алидор, что ты всего лишь помощник Гаэты, мне лучше знать, когда говорить о магии, а когда нет! – прорычал Сереб. – Для дураков скажу простыми словами: запомни, колдовство имеет свои законы и свои ограничения. Как ты знаешь, я еще не заключил договор ни с одним богом-покровителем. Если бы я это сделал, не терял бы тут время с твоим сбродом! Без прямой помощи потусторонних сил мне приходится прибегать к чистой колдовской науке. В общем, это значит, что для наложения сильного заклятия мне требуются длительные и сложные приготовления. У меня нет волоса Кейна, его ногтя или какой-нибудь другой частицы его тела, у меня нет даже никакой принадлежащей ему вещи, чтобы сосредоточить на ней мою магию. Это сужает до минимума количество возможных могущественных заклятий. Я даже никогда не видел Кейна, и мы, кстати, точно не знаем, что человек в доме – он. Добавьте к этому то, что нельзя не считаться и с колдовскими способностями самого Кейна. Этот человек, вероятно, может блокировать большинство моих заклятий одной только силой своего знания. А теперь скажи мне, что я могу сделать?

– Хорошо. Прости, – любезно согласился Алидор. – Итак, что нам делать? Что ты предлагаешь?

Сереб Ак-Сети продолжил, насмешливо глядя на Алидора:

– Я знаю замечательно простое заклинание, вызывающее оцепенение. Я могу наложить его на всех, кто находится внутри дома, но заклятие не будет сильным, и Кейн без труда его разрушит, я ведь обладаю лишь малым магическим знанием. В сущности, обладая оккультным опытом, Кейн, очевидно, может противиться действию заклинания исключительно силой воли. Но независимо от того, может он сопротивляться или нет, если Кейн не полностью защищен магией, заклинание ощутимо замедлит его движения, а то и вовсе выведет из строя. Я не сказал об этом заклинании раньше потому, что считал Кейна слишком сильным колдуном, чтобы попасть под его действие. Теперь же я далеко не уверен в том, что он подготовился к нашему приходу. В любом случае я сейчас наложу заклятие, и, даже если оно не сработает, хуже не будет.

– Действуй, Сереб, – приказал Гаэта. – Если ты сможешь вывести из строя хотя бы его арбалет, Кейн будет мой!

Кейн наблюдал за местом, где тщательно укрылись нападавшие. Сгущающийся мрак ограничивал его зрение значительно меньше, чем зрение любого другого человека.

– Кажется, они оставили затею с горящими стрелами. Полагаю, это была лишь предварительная атака. Главное, что мы погасили огонь.

Он с нежностью погладил рукоятку арбалета. Кейн сам выточил его по своему вкусу и высоко ценил это оружие.

– Хорошая игрушка, хотя я сомневаюсь, что многие смогли бы зарядить его с помощью одного только рычага. Конечно, заряжать этот арбалет и стрелять из него – слишком долго, но последний выстрел еще раз доказал его незаменимость. Если б только у меня был лук того воина, я мог бы уничтожить всех их до того, как они скрылись в лесу!

Он обратился к Рихейль:

– Что они делают сейчас?

На испачканном сажей лице Рихейль, помогавшей Кейну тушить огонь, застыло беспокойство. Глаза Кейна позволяли ее разуму видеть людей из отряда Гаэты. Она осторожно пыталась связаться с ними. Избегая контакта с тем, кто так испугал ее в прошлый раз, Рихейль настроилась на разум Алидора. На таком расстоянии она могла лишь смутно ощущать его импульсы.

– Трудно сказать, Кейн. Первый, в которого ты попал, все еще шевелится. Не похоже, что они собираются напасть прямо сейчас. Некоторые наблюдают за нами, другие смотрят на кого-то, кто что-то делает на земле, я не могу сказать, что именно. Кейн, этот человек испугал меня больше всего, он знал, что я слепа! Судя по отрывкам их мыслей, мне кажется, что это колдун. Я больше никогда не смогу прикоснуться к его черному разуму!

– Колдун! Как будто обычного нападения мало! – Кейн выругался. – Я слышал об одном безумце Гаэте Мстителе, в отряде которого есть колдун. Его называют спасителем угнетенных. Возможно, это и есть Гаэта, кто еще мог пойти на все, чтобы выследить меня? Как я слышал, он достаточно фанатичен для такой выходки. Однако я думал, что он возит с собой небольшую армию.

Кейн с беспокойством посмотрел, как наступающая ночь поглощает последние лучи дневного света.

– Полагаю, эти ребята начнут действовать до того, как мы сможем бежать под покровом ночи. Они нападут по темноте, когда я не смогу перестрелять их на открытом месте. Хорошо, пусть идут через сад, а когда окажутся у дверей дома, я постараюсь убрать их поодиночке – возможно, мне удастся сделать несколько выстрелов первым. Или нет, они будут ждать этого и ворвутся двумя группами с обеих сторон, чтобы окружить меня. Проклятие! Хотел бы я знать, на что способен тот колдун, или кто он там! Рихейль, может, ты проникнешь в его разум, чтобы…

Рихейль в ужасе вскрикнула:

– Кейн! Что-то не так! Я теряю сознание! Кейн! Я чувствую, что… – Ее испуганный голос затих. Как тряпичная кукла, она тяжело упала на пол. Ее тело с вытянутыми вперед руками, как будто Рихейль хотела остановить заклятие, с глухим звуком ударилось о доски. Она попыталась подняться, задрожала, затем ее голова склонилась к плечу, а страх на лице сменился умиротворением и спокойствием.

Кейн попробовал поднять ее на ноги. Тьма заполняла его разум, а члены наливались свинцом. Сила ускользала от него, Кейн с ужасом почувствовал холодное прикосновение парализующего заклятия. Да, это было простое заклинание, но против него Кейн был совершенно беспомощен. У него не было времени даже на то, чтобы произнести контрзаклинание, известное третьесортному фокуснику.

Он отчаянно пытался справиться с чарами. Заклинание было не самым сильным, иначе Кейн уже лежал бы на полу. Однако ясно было то, что до того, как он освободится, отразить атаку будет невозможно. Обливаясь потом, Кейн напряг одеревеневшие мускулы и попробовал шевельнуться. Единственным шансом для него было отползти за пределы действия заклятия.

Неверной походкой он дошел до лестницы, всей своей волей приказывая телу противостоять магии. На первой же ступеньке он потерял равновесие и упал навзничь, больно ударившись затылком. Стиснув зубы, Кейн пополз к задней двери. Он уже слышал стук конских копыт: отряд Гаэты приближался, чтобы убить его. Каким-то образом он дополз до двери и плотно закрыл ее за собой. Озеро было путем к спасению – или смертельной ловушкой, если бы он не умел плавать. В любом случае это был единственный шанс.

Кейн шатался, спотыкался, полз, корчился от боли, но заставлял себя двигаться по темному саду. Стук копыт раздавался уже совсем близко, и Кейн не знал, заметили ли они его в темноте. Пригнувшись, он, наконец, достиг берега озера. Теперь он мог слышать, как преследователи ломятся в ворота. Оставались последние несколько ярдов. Кейн без сил опустился на пологий берег и скатился в озеро.

Секунду он барахтался в воде, стремясь доплыть до более глубокого места. Тело Кейна покрыла холодная вода, а тяжелый меч тянул его ко дну. Задержав дыхание, Кейн оттолкнулся от дна, надеясь уплыть подальше от берега. Он рассчитывал, что ему удастся удержаться на воде. Но хотя Кейн был хорошим пловцом, долго продержаться на плаву он не мог.

Ему не хватало воздуха. С большим трудом Кейн поднял голову над водой, чтобы сделать спасительный вдох. Он с облегчением увидел, что продвинулся на пару сотен ярдов от берега, а преследователи все еще были слишком заняты штурмом дома, чтобы искать Кейна в озере.

Кажется, действие заклятия заканчивалось. Теперь каждое движение давалось с меньшим трудом, а тьма не пыталась воцариться в сознании. Вода и расстояние от дома ослабили действие заклятия. Наверное, у колдуна сейчас были другие заботы. Как бы то ни было, Кейн почувствовал, что к нему возвращаются силы.

Мощными бесшумными рывками Кейн плыл под водой темного озера. Позади него сбитые с толку враги в ярости обыскивали безлюдный дом и сад. А к тому времени, когда они поняли, что их добыча исчезла, предпринимать что-либо было уже поздно.

VI. МЕЧ ХОЛОДНОГО СВЕТА

Когда стало очевидно, что Кейну каким-то образом удалось сбежать, Гаэта пришел в бешенство. Тщательно обыскав дом, его люди не нашли никого, кроме лежащей без чувств Рихейль, все еще находящейся под действием чар колдуна. В саду они обнаружили след – видимо, к озеру полз человек. Обдумывая возможные действия Кейна, Гаэта приказал своим людям окружить озеро. Но к этому времени стало совсем темно, и поиски на густо поросшем травой и кустами берегу были пустой затеей. Кейн же ничем не выдал себя.

В конце концов, растерянные и раздосадованные, они вернулись в таверну Джетранна. Связанную Рихейль они взяли с собой – Гаэта надеялся узнать от нее что-нибудь ценное.

– Может, он утонул, – предположил Дрон Мисса. – Если заклятие Сереба было столь сильным, он не смог бы плыть. Но тогда он не смог бы и доползти до озера.

– Даже не рассчитывай на это, – проворчал Гаэта. Мститель хмурился и отчужденно подергивал усы. – Мисса! Троэллет побери, кончай этот гам! Я пытаюсь думать!

Дрон Мисса то брался за свой кинжал, то откладывал его и нервно стучал пальцами по оленьим рогам, висевшим над столом.

– Что теперь? – осведомился Ян.

– Хороший вопрос. – Тут Гаэта выругался. – Сейчас мы ничего не можем сделать, и не сможем до утра! А к утру Кейн наверняка проедет уже пол-Деморнта! И сейчас мы не можем остановить его. Нам остается только наскоро зашить Белла и на рассвете попытаться взять след Кейна. А что с девчонкой, которую мы захватили? – спросил он присевшего рядом с ним Алидора.

– Услышал от нее безумную историю, но все они рассказывают примерно одно и то же, – объяснил Алидор. – Ее зовут Рихейль, и она одна из тех, о ком говорил Гавейн. Она провела много времени с Кейном. Кажется, она его любовница, хотя, я думаю, ей все равно с кем быть. Всю жизнь прожила в Себбее, семья умерла во время чумы, перебивается как может. Когда здесь объявился Кейн, влюбилась в него и с тех пор жила с ним. Горожане считают ее кем-то вроде ведьмы. Говорят, она слепа от рождения, так-то оно так, но, кажется, у нее есть какое-то второе зрение. Ходят слухи, что она может заглянуть в разум другого человека и, так сказать, видеть его глазами. Говорят, она способна читать мысли, может точно сказать, что человек чувствует и о чем думает. Судя по всему, это правда.

Гаэта понимающе кивнул:

– Ведьма с потрясающими способностями! Сереб говорил мне об этом – он заметил ее с самого начала. Такому созданию самое место рядом с Кейном! Очевидно, она почувствовала наши намерения, когда мы встретили ее на улице, и побежала предупредить Кейна, пока мы здесь теряли время с Гавейном. Чертово невезение!

– Что ты собираешься с ней делать? – поинтересовался Ян.

– Я решу, что с ней делать, завтра. Возможно, она нам еще пригодится, поэтому мы пока ее подержим. Как пособница этого дьявола, она заслуживает смерти.

– В таком случае ты не возражаешь, если мы повеселимся? – возбужденно спросил Моллил, кивая на Яна.

– Из-за нее мы лишились добычи, – холодно произнес Гаэта. – Но не замучайте ее совсем, парни. Позже она мне пригодится. Вряд ли она знает что-нибудь важное о Кейне, но все может быть.

– Даже если нам придется казнить ее, – запротестовал Алидор, – имеем ли мы право ее насиловать? Это смахивает на бессмысленную пытку.

– Не можешь изнасиловать шлюху, Алидор?! – захохотал Дрон Мисса, присоединяясь к остальным в споре о том, кто будет первым.

Когда все ушли, Алидор остался за столом вдвоем с Гаэтой Его загорелое лицо все еще было встревоженным. Вино в его кубке оставалось нетронутым. Его квадратная челюсть чуть заметно дернулась, как будто он хотел что-то сказать, но сдержался.

Настроение Алидора не осталось незамеченным Гаэтой, и он обеспокоено повернулся к своему помощнику. Каматахский баронет высоко ценил дружбу с Алидором. Он восхищался отвагой, умом и усердием лартроксианца с тех пор, как тот присоединился к отряду Гаэты два года назад. Алидору было тогда около двадцати, и Гаэта, будучи на десять лет старше, со временем стал считать его младшим братом. Он знал, что может рассчитывать на Алидора в любой битве, и полагался на его советы во многих вопросах. Большинство людей Гаэты годами шли под его знаменем, влекомые золотом, приключениями, местью или другими личными мотивами, но в Алидоре Гаэта видел тот идеализм, который владел им самим. Его теперешнее настроение привело Гаэту в недоумение.

– Все в порядке, Алидор, – тихо сказал он. – В чем дело? Тебя уже давно что-то гложет. Я видел, как это в тебе накапливается. Скажи мне, что тебя тревожит? Ты знаешь, не надо от меня скрывать, если ты чувствуешь, что что-нибудь не так.

Алидор поджал губы и поднял свой кубок, все еще избегая взгляда Гаэты.

– Ничего особенного… Сам не понимаю… – неуверенно начал он. – Просто что-то внутри меня… Не знаю, может быть, я устал от сражений и слишком долгих странствий. Просто я еще раз заметил это. Ничего определенного, о чем можно было бы рассказать, но…

Гаэта встревожено смотрел на него, зная, что со временем его помощник все расскажет откровенно. Такая скрытность была нехарактерна для него.

– Эта девушка, Рихейль…

– Рихейль? – На ястребином лице Гаэты отразилось удивление. – Рихейль? Что беспокоит тебя в этой ведьме?

– Не только она, множество вещей сидит у меня в голове. Она просто пример этого, – продолжил Алидор. – Мятеж на границе Деморнта. Казнь пленников, когда мы уничтожили Красную Тройку. Захват в прошлом году того города в Бурвете, когда мы уничтожили Олиди и его банду грабителей. Люди, которых с твоего разрешения пытал Моллил, чтобы узнать, где Реком Лонт нанесет следующий удар. Заложники, которых ты позволил ему жестоко убить, отказавшись снять осаду его крепости…

– Если бы мы отошли, этот грабитель и убийца вновь обрел бы власть над торговыми путями. И мне нужно было знать, где и когда сразиться с ним. Жизни его приспешников и нескольких заложников были ничем, в сравнении с тем добром, которое я принес, уничтожив Лонта и позволив тысячам людей спокойно проходить через его владения. Возможно, слишком много людей погибло в Бурвете, но они умерли не оттого, что мы разрушили город, – Олиди и все его головорезы были убиты в бою. Когда мы очистили Бурвет от шайки бандитов, город восстановили, и теперь он процветает. Казненные нами не были пленными, они были пособниками Красной Тройки, замешанными в бесчеловечных злодеяниях великанов. Что касается тех, кто подослал ко мне предателя в Деморнте, то каждый, кто сражался с мечом в руках в армии своего лорда, знает, что наказание за мятеж – смерть. Ни один командир не смог добиться от своих людей уважения и дисциплины, если оставлял без внимания вопиющее дезертирство. Все это мы прошли, Алидор.

Теперь эта колдунья, Рихейль. Учитывая ее молодость и невежество, я мог бы закрыть глаза на то, что она жила с Кейном. Но она предупредила его о нашем присутствии здесь, и за это преступление она должна умереть. Если бы мы застигли Кейна врасплох – а так бы оно и случилось, – наша миссия здесь была бы закончена. Возможно, Анмуспи остался бы жив, хотя наивно полагать, что мы взяли бы Кейна без потерь. Глупо размышлять о том, что могло бы случиться.

Со второго этажа таверны раздался полный боли женский стон, сопровождаемый громким смехом.

Алидор вздрогнул.

– Почему не дать ей спокойно умереть? Зачем мучить ее так?

– Она шлюха, ты сам мне это сказал, – пожал плечами Гаэта. – С ней не сделают ничего, для чего не предназначена женщина. Кроме того, парням нужно развеяться – они прошли долгий и тяжелый путь без всяких развлечений. Пусть позабавятся, я займусь Рихейль завтра. Алидор все еще выглядел обеспокоенным.

– Твои объяснения так логичны. Я, конечно, не намекаю, что мы когда-нибудь опускались до бессмысленной жестокости. Не знаю, может быть, я становлюсь сентиментальным. Мне кажется, что иногда можно чуть более милосердно…

Поправив упавшие на высокий лоб светлые пряди, Гaэта тяжело вздохнул и откинулся на спинку стула. В его серо-голубых глазах появилась горечь.

– Конечно, милосердие. Помню, когда-то давно Реанист уговорил меня освободить закованную в цепи девушку, которую мы обнаружили в башне колдуна. Местные жители протестовали, но Реанист положил глаз на красавицу и убедил всех в том, что она просто пленница. А следующей ночью своими поцелуями она сумела убить Реаниста и еще пятерых отличных парней, пока мой меч не положил конец ее чудовищной жажде, и даже Сереб Ак-Сети точно не разобрал, какого демона мы приютили. А еще раньше, когда мы освободили семью Тирли-Селана, нам пришлось возвращаться и участвовать в кровопролитной битве, потому что они оказались еще более жестокими тиранами, чем их дядя.

– Алидор, твоими методами проблему не решить. Я видел множество людей, умирающих от заражения крови и все же умоляющих лекаря не ампутировать гниющую конечность. Яд распространяется. Крошечная язва в конце концов поразит и уничтожит самый сильный организм. Стоит только частице зла ускользнуть от твоей кары, и она неизбежно возрастет и принесет человечеству еще большие страдания и гибель. В моей борьбе против сил зла ложное милосердие хуже, чем чрезмерная жестокость. Его последствия могут полностью исказить и уничтожить цели, ради которых я борюсь.

Лицо Гаэты побледнело от нахлынувших на него чувств. В его глазах сверкало пламя, а пот заливал лоб. Кулаки сжались, голос задрожал от напряжения.

– Меня называют Гаэтой Крестоносцем, и это имя говорит о многом. Я превратил свою жизнь в крестовый поход против зла, и этот поход закончится лишь тогда, когда последняя искра жизни оставит меня. Когда я был ребенком, мне доводилось слышать великие саги, которые рассказывали у костра солдаты моего отца, я слушал мрачные истории, о которых говорили шепотом, про таинственные земли, где силы зла властвуют над теми, кто живет там. Еще тогда я поклялся себе, что, когда стану мужчиной, не превращусь в прожигателя жизни, не окажусь среди льстецов из каматахской знати. Я повернулся спиной к праздной придворной жизни и выбрал взамен жизнь, полную погонь, ледяного ветра, жизнь с боевым кличем на губах и поднятым мечом в руке. С детства я готовил себя к этому поприщу. Чтобы научиться военному искусству, я избрал своими наставниками лучших стратегов и тактиков. Обращаться с оружием меня учили лучшие воины. Я овладел десятком языков, и мудрейшие ученые нашей эпохи преподавали мне логику и философию, ибо я знал, что меч в руках неуча бесполезен, надо еще уметь слушать и говорить.

– Алидор, я видел холодный свет добра! Холодный свет, который излучает истина, праведность, справедливость. Холодный свет, разгоняющий мрак зла! В основе вселенной лежат эти две силы – сила добра, сияющая, как факел, холодным чистым светом, и удушающая тьма зла! И как солнце прогоняет ночь, так свет добра уничтожает мрак зла!

Я поклялся служить свету! Чтобы уничтожать мечом света тень зла, нависшую над нашим миром! Свет побеждает тьму, и силы зла падут перед силами добра! Но в битве между светом и тьмой не может быть промежуточных оттенков: нет сумеречных сил! Те, кто не ищет света, – дети тьмы, и они должны быть и будут уничтожены холодным чистым светом добра!

И если временами мой крестовый поход шокирует тебя кажущимся отсутствием милосердия, это потому, что в этой борьбе не может быть милосердия, не может быть неопределенности! Холодный свет должен сжечь мрак зла, даже если тысячам суждено будет умереть, чтобы уничтожить тьму. Их страдания – ничтожная цена за окончательную победу!

Находясь в полном смятении, Алидор слушал Гаэту, охваченный противоречивыми чувствами. Иногда он не мог понять, кому служит – святому или безумцу.

Гаэта на несколько минут замолчал, и Алидор вывел его из транса.

– Простите, если мои слова оказались недостойны доверия, возложенного на меня вами, милорд, – изумленно проговорил он, не уверенный в том, как Крестоносец истолковал его опасения.

На лице Гаэты мелькнула спокойная улыбка, он поднялся и слегка толкнул своего помощника в плечо.

– Почему ты просишь прощения, Алидор? Твоя тревога понятна, а милосердие – бесценное качество, когда оно необходимо. Ты просто не можешь разобраться в своих чувствах, вот и все, и я, надеюсь, немного помог тебе избавиться от смятения. Тебе следует помнить, что мы всего лишь малочисленный отряд во вселенской борьбе между противостоящими силами. Малодушие в этой борьбе – не милосердие, а непростительная глупость. Смотри, уже поздно, а с рассветом мы отправимся на поиски Кейна. Сейчас я собираюсь немного поспать, почему бы и тебе не отдохнуть? Ты очень устал, а утром многое станет тебе понятно.

Алидор смотрел, как уходит его командир. Он осознал, что после объяснений Гаэты многое встало на свои места. Алидору не хотелось спать. Все еще охваченный странным беспокойством, он сидел, путаясь в мыслях и медленно потягивая вино. Сон не приходил, возможно, потому что каждый раз, когда Алидор закрывал глаза, его преследовали сдавленные крики из верхней комнаты.

Когда остальные потеряли интерес к Рихейль, он отправился к ней.

Уже начинало светать, когда Алидор оторвался от Рихейль и стал одеваться. Она не спала, повернулась к нему в кровати, ее слепые глаза были красными от слез. На загорелой коже было множество жутких багровых кровоподтеков, а спину пересекали белесые рубцы. Алидор отметил, что в сравнении с другими женщинами, с которыми развлекался Моллил, она относительно легко отделалась.

Она выглядела такой несчастной, что Алидор почувствовал угрызения совести за то, что они сделали с ней. Девушка не была похожа на шлюху: в ней не было ни выносливости, ни профессионализма. Алидору казалось, что он изнасиловал любящую его женщину, и он никак не мог избавиться от этого чувства.

Рихейль провела языком по распухшим губам, ощущая его вину.

– Не терзайся. По крайней мере ты был менее жесток, чем другие.

Алидор что-то пробормотал и предложил ей вина.

– Что теперь со мной будет? – спросила она. Алидор почувствовал себя неловко и уклончиво ответил, что ее судьбу будет решать Гаэта. Рихейль с трудом села и легко коснулась своего израненного живота, с ее губ слетел стон. – Зачем вы сделали это со мной?

Алидор избегал смотреть на нее. Он мог сказать ей, что она не заслуживает лучшей доли, потому что вступила в союз со злом, но почему-то сейчас эти слова казались неуместными.

– Ты сделала глупость, когда помогла Кейну сбежать. Поступив так, ты воспрепятствовала свершению правосудия, и наказание за это неизбежно.

– Изнасилование было актом правосудия? Ты думаешь, я заслужила то, что со мной сделали? – спросила Рихейль.

Алидор думал, что ответить, когда с конюшни раздался пронзительный крик.