Текст книги "Немецкие подводные лодки во второй мировой войне"

Автор книги: Карл Дёниц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

9. ОРГАНИЗАЦИЯ ПОДВОДНЫХ СИЛ. СТРОИТЕЛЬСТВО ПОДВОДНЫХ ЛОДОК В ПЕРВЫЙ ГОД ВОЙНЫ

Командующий подводными силами был как бы двуликим Янусом. Одно лицо его было обращено к Атлантическому океану и смотрело на подводные лодки, находившиеся на позициях далеко в океане, а другое – к Германии. Командующий и его штаб всеми своими мыслями были с действующими подводными лодками. Нескончаемым потоком текли к нам донесения подводных лодок, а от нас к ним шли приказы и сводки. Командование подводного флота радовалось вместе с подводниками их успехам и разделяло их неудачи, беспокоилось об их судьбе и с облегчением вздыхало, когда приходили вести от долго молчавшей подводной лодки. Оно обретало покой только тогда, когда возвращавшаяся из похода лодка входила в базу, благополучно миновав все опасности, преодолев минные поля и ускользнув от подводных лодок противника, подстерегавших ее в наших прибрежных водах. Гибель каждой подводной лодки была большим ударом для командования подводных сил. Обычно проходило довольно много времени, прежде чем мы справлялись с этим ударом и находили в себе силы идти на новый риск. Я старался по возможности лично встречать возвращавшиеся из боевых походов подводные лодки и беседовать с экипажами тотчас же по прибытии лодки в базу. Когда они стояли в своих кожаных регланах, хранящих следы масла и морской соли, похудевшие, бледные и усталые, обросшие бородами, я не мог нарадоваться на них и чувствовал, что мы связаны крепкими узами. Тут же я вручал им от имени главнокомандующего военно-морскими силами заслуженные награды. Командиры подводных лодок обычно давали мне списки лиц, представленных к награде, которые я после проверки утверждал, стараясь никого не обидеть. В отношении наград в подводном флоте не существовало никакой бумажной волокиты и бюрократизма. Через несколько дней после возвращения из похода подводник, получив награду, мог поехать в отпуск на родину. Немедленное вручение заслуженной награды фронтовику считалось очень важным с психологической точки зрения. Дайте ему без промедлений то, что он заслужил, – и это доставит ему радость. Другое лицо командующего подводными силами было обращено к Германии, где строились с таким нетерпением ожидаемые новые подводные лодки. Там проходили подготовку экипажи новых подводных лодок. Там производились испытания вновь вступавших в строй лодок. Прежде чем описывать задачи боевой подготовки подводных лодок, следует сказать несколько слов об организации германского подводного флота. В мирное время главной задачей командования подводных сил являлась боевая подготовка подводников. Одновременно мы решали задачи тактического и оперативного характера. Обоими видами деятельности мог заниматься под моим руководством объединенный штаб и отдел боевой подготовки. Когда же началась война, обстановка изменилась. Важнейшей и наиболее трудоемкой частью работы стала организация управления подводными лодками. Штаб подводных сил должен был находиться там, где это было выгодно с точки зрения поддержания контакта с действующими лодками, а также с другими вышестоящими органами флота, связанными с их деятельностью. В то же время обучение новых экипажей и ходовые испытания вступающих в строй подводных лодок могли производиться только в свободном от воздействия противника Балтийском море. При реорганизации управления подводных сил, осуществленной в начале войны, эти обстоятельства были учтены. Необходимость единого руководства при решении оперативных и учебных задач не вызывала сомнений. Боевую подготовку экипажей новых подводных лодок следовало проводить без проволочек и в соответствии с теми требованиями, которые предъявлялись подводным лодкам в боевой обстановке. Поэтому учебные центры, находившиеся в Германии, должны были постоянно получать собранные н обработанные штабом подводных сил данные об изменении обстановки и средств обороны противника, о боевом опыте наших подводных лодок и тому подобное. Мы же следили за тем, чтобы эти данные использовались в процессе боевой подготовки. Нам приходилось откомандировывать в учебные центры опытных боевых командиров в качестве преподавателей и инструкторов. Между командованием подводных сил и учебным центром была установлена непрерывная двухсторонняя связь, которая осуществлялась путем передачи приказов, донесений, а также командировок офицеров. Только такое тесное взаимодействие могло благоприятно сказаться на подготовке подводных лодок к боевым действиям. Только таким образом можно было избежать напрасных потерь подводных лодок, вызываемых недостаточным учетом особенностей противолодочной обороны противника в ходе боевой подготовки. Итак, командование боевыми силами и руководство боевой подготовкой, как и прежде, должны были представлять собой единое целое и находиться под единым командованием. В 1938 году в распоряжение командующего подводными силами был прислан капитан 2 ранга Фридебург. Согласно разработанному командованием военно-морского флота еще в мирное время плану перемещения и откомандирования офицерского состава он должен был стать моим преемником на должности командующего подводными силами. Я же после учебного плавания к берегам Восточной Азии с 1 октября 1940 года должен был принять командование дивизией тяжелых крейсеров типа «Хиппер» и выйти в длительное кругосветное плавание. Война, однако, изменила этот план. Несмотря на большую выслугу лет и солидный возраст Фридебурга, я вначале назначил его командиром подводной лодки, а затем перевел в штаб. Как и всякому офицеру-надводнику, ему долгое время пришлось привыкать к подводной службе и разбираться в ее особенностях. Как он мне сам говорил, благодаря участию в маневрах подводных лодок зимой 1938/39 года, во время которых на широких просторах Атлантики мы отрабатывали тактику групповых действий подводных лодок, он окончательно понял, что роль германского подводного флота является чрезвычайно важной. 17 сентября 1939 года на флагманском корабле командующего подводными силами «Эрвин Васнер» Фридебург вышел из Вильгельмсхафена, неподалеку от которого находился в то время мой командный пункт, на Балтийское море. Фридебурга сопровождали офицеры штаба, занимавшиеся организационными и техническими вопросами, а также вопросами вооружения. Отныне на Фридебурга возлагалась организация на Балтийском море боевой подготовки личного состава вступавших в строй подводных лодок и решение всех вопросов, связанных с личным составом, техникой и вооружением подводных лодок. В этом отношении ему подчинялись и действующие флотилии подводных лодок. 17 октября 1939 года командование ВМС одобрило эту реорганизацию. Фридебург был утвержден в должности начальника отдела комплектования и боевой подготовки штаба подводных сил. Его отдел являлся самостоятельным и находился в подчинении командующего. Все без исключения молодые подводники теоретическую подготовку проходили в подчиненных Фридебургу учебных дивизионах подводного флота, практическую же специализацию они получали на кораблях учебных дивизионов, входивших в состав флотилий. Будущие командиры подводных лодок проходили курс торпедной стрельбы, а инженеры-механики тренировались на подводной лодке. Подводные лодки, на которые зачислялись эти офицеры после окончания учебы, проходили основательный курс боевой подготовки. Кульминационным пунктом этой подготовки были заключительные учения, на которых отрабатывалась тактика «волчьей стаи» против сильно охраняемого конвоя в условиях, близких к боевым. Во время стажировки молодые подводники отрабатывали в условиях, максимально приближенных к боевым, технику погружения и всплытия подводной лодки, различные варианты нарушения работы материальной части, включая случаи выхода из строя двигателей и управления горизонтальными рулями при нахождении лодки в подводном положении, как это могло иметь место во время боевых действий, когда лодка подвергалась атакам противолодочными бомбами кораблей и самолетов. Экипажи подводных лодок должны были выходить в свои первый боевой поход с чувством уверенности в том, что они преодолеют любые осложнения и опасности, с которыми они могут столкнуться в районе боевых действий, так как в период обучения они практически и теоретически прорабатывали различные варианты обстановки. Одновременно с созданием отдела комплектования и боевой подготовки была проведена реорганизация штаба подводных сил, начальником которого стал бывший первый офицер штаба военно-морских сил капитан 2 ранга впоследствии контр-адмирал Годт. Мы сохранили эту оправдавшую себя организацию до конца войны. Находясь на командном пункте в Западной Франции, я с неослабным вниманием следил за строительством новых подводных лодок, которые являлись решающим фактором в подготовлявшейся подводной войне. Как уже отмечалось, строительством подводных лодок занималось вновь созданное при командовании военно-морских сил управление по делам подводного флота. Оно должно было учитывать все требования командующего подводными силами. 8 сентября 1939 гола командованию военно-морскими силами вновь были направлены пожелания в отношении строительства подводных лодок (Сов. секретный документ командующего подводными силами № 482 от 8 сентября 1939 года). В добавление к прежним заявкам я просил о строительстве трех подводных танкеров, предназначавшихся для снабжения в море подводных лодок топливом и продовольствием. Кроме того, предлагалось сократить артиллерийское вооружение подводных крейсеров, строительство которых было начато еще в мирное время, и переоборудовать их в быстроходные подводные лодки с торпедным вооружением и с большим радиусом действия. 28 сентября 1939 года в Вильгельмсхафен прибыл Гитлер. Он посетил соединения подводных лодок. В присутствии главнокомандующего военно-морскими силами гросс-адмирала Редера и начальника штаба верховного командования генерал-полковника Кейтеля я сделал доклад, в котором изложил следующее: «4. Связь между подводными лодками значительно улучшилась. Это позволяет в настоящее время планомерно использовать подводные лодки на самых дальних расстояниях и налаживать их взаимодействие. Созданы предпосылки для того, чтобы противопоставить конвоям групповые действия подводных лодок. Конвой становится точкой притяжения всех подводных лодок, действующих в данном районе. Учения, проведенные в Бискайском заливе с 11 по 15 мая 1939 года, доказали возможность ведения совместных действий подводных лодок под единым командованием. 5. Рассмотрев вопросы, связанные с ведением подводной войны, я убедился, что подводные лодки, как и прежде, являются тем решающим оружием, которое сможет поразить Англию в ее самом слабом месте. 6. Подводную войну можно вести только при наличии достаточного числа лодок (не менее 300 единиц). Это означает, что надо строить значительно больше подводных лодок для восполнения потерь и замены подводных лодок, вышедших на длительное время из строя. 7. При наличии такого числа подводных лодок есть уверенность в решающем успехе подводного флота» («Журнал боевых действий штаба подводных сил», 28 сентября 1939 года). Этот доклад позволил лично высказать главе государства и начальнику штаба верховного командования требование об усилении строительства подводных лодок. В сентябре 1939 года главнокомандующий ВМС издал приказ, касавшийся кораблестроения. В соответствии с этим приказом программа строительства кораблей мирного времени отменялась. Новая программа при тех же сжатых сроках предусматривала постройку следующих кораблей: 1. Строительство новых подводных лодок различных типов согласно требованиям командующего подводными силами. 2. Продолжение строительства линейных кораблей «Бисмарк» и «Тирпиц», крейсеров «Принц Ойген» и «Зейдлиц», а также авианосца «Цеппелин». 3. Строительство новых эскадренных миноносцев, тральщиков, а также рыболовецких судов и катеров. По этой программе предусматривался ежемесячный спуск со стапелей 29 подводных лодок. Срок постройки подводной лодки с момента выдачи заказа до сдачи ее должен был составлять от двух с половиной лет до одного года семи месяцев (Сов. секретный документ главнокомандующего военно-морскими силами KIZB № 1870 от 8 декабря 1939 года). Однако этот срок был слишком большим, так как с момента спуска подводной лодки на воду до выхода ее в район боевых действий проходило еще три-четыре месяца, в течение которых шли ходовые испытания и освоение подводной лодки экипажем. Поэтому командование могло рассчитывать на увеличение числа действующих подводных лодок не раньше второй половины 1941 года, то есть спустя почти два года после начала войны. Чтобы провести новую кораблестроительную программу, утвержденную верховным командованием, в жизнь, военно-морские силы должны были добиться признания срочности своих заказов, направляемых промышленности, и получить необходимое сырье и рабочую силу. 10 октября 1939 года гросс-адмирал Редер поставил перед Гитлером вопрос о получении соответствующих полномочий. Гитлер этих чрезвычайных полномочий ему не дал, а лишь устно подтвердил необходимость наращивания темпов строительства кораблей. Полученный по этому поводу Редером письменный ответ верховного командования соответствовал этому решению. Он гласил: «1. Фюрер одобрил представленный военно-морским командованием план, предусматривающий: а) строительство пяти крупных кораблей; б) ограниченный мобилизационный план кораблестроения; в) осуществление предложенной программы строительства подводных лодок. 2. В связи с тем что генерал-фельдмаршал Геринг уже обладает широкими полномочиями, фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами считают нецелесообразным давать главнокомандующему военно-морскими силами особые полномочия на время осуществления программы строительства подводного флота» (Сов. секретный документ ОКВ № 2630/39 от 23 октября 1939 года). Следствием этого решения явилось то, что военно-морской флот так и не получил всего необходимого для строительства подводных лодок. Редер вынужден был временно сократить программу строительства подводных лодок до 25 единиц в месяц. Новые попытки добиться выделения дополнительных производственных мощностей и усиления темпов кораблестроения также не имели успеха. И поскольку военно-морские силы не получали для своих нужд и пяти процентов производимой в Германии стали, мы не смогли добиться увеличения количества стали, выделяемой для строительства подводных лодок. В этой связи в июне 1940 года главное командование военно-морских сил вынуждено было подтвердить отданное ранее распоряжение о временном сокращении строительства подводных лодок до 25 единиц в месяц. Но и эта программа не выполнялась ни в количественном отношении, ни по срокам, которые следовало максимально сокращать, чтобы иметь наконец достаточные силы для ведения подводной войны. Командование военно-морских и подводных сил все время напоминало о важности ускорения строительства подводных лодок: »…В нашем положении самым важным является быстрое увеличение числа действующих подводных лодок, пока процент потерь сравнительно невелик и противник еще недостаточно развернул оборонительные мероприятия (в том числе строительство торговых судов в США, которые войдут в строй в 1942-1943 годах). Упущенное сейчас очень трудно будет наверстать в будущем даже при усилении темпов строительства» (Сов. секретный документ штаба руководства войной на море № 2495/41). В первой половине 1940 года в месяц строилось в среднем две единицы, во второй половине – шесть единиц. В первой половине 1941 года со стапелей сходило ежемесячно 13 подводных лодок вместо предусмотренных 29 или 25. Только во второй половине года их число возросло до 20 единиц. Мы так и не добились ускорения строительства подводного флота, на долю которого выпадала одна из важнейших задач войны. Наш английский противник извлекал прямую выгоду из этой ошибки и удивлялся, как мы могли ее допустить. В июле 1945 гола, во время моего пребывания в плену в Мондоре, я получил через одного английского морского офицера анкету английского адмиралтейства, которая содержала вопросы о ходе второй мировой войны. Она начиналась с таких вопросов: 1. Почему немцы, зная, чего они могут добиться с помощью подводных лодок еще по опыту первой мировой войны, явившейся для них генеральной репетицией, не сделали всего того, что было необходимо для строительства подводного флота ? 2. Почему немцы не сделали этого в начале войны или хотя бы тогда, когда они окончательно отказались от идеи вторжения в Англию ? (Office of British Naval Commander in Chief Germany GER № В/3061, 20 jul 1945) Из книги Черчилля «Вторая мировая война» видно, насколько твердо в Англии верили в то, что мы быстрыми темпами развернем строительство мощного подводного флота. По поводу событий сентября 1939 года в книге говорится следующее: «Мы не сомневались, что немцы начнут строить подводные лодки сотнями и что на стапелях уже находится много подводных лодок в различных стадиях строительства. Мы ждали, что через 12, самое большее 18 месяцев немцы развернут подводную войну в широких масштабах» (Churchill Winston S, The Second War. Vol 1, p.392) В книге Роскилла «Война на море» в отношении недостаточного строительства подводного флота в Германии в первые годы войны сообщается следующее: «Медлительность, с которой немцы наращивали темпы строительства подводных лодок, имела для Британии чрезвычайно счастливые последствия» (Roskill S.W., Vol. I, p.60).

10. ВТОРАЯ ФАЗА БИТВЫ ЗА АТЛАНТИКУ (Ноябрь 1940 года – декабрь 1941 года)

Год ошибок и распыления сил Принято считать, что подводные лодки в период обеих войн обычно ходили под водой и только иногда всплывали на поверхность, то есть в полном смысле слова являлись подводными лодками. Это мнение ошибочно. Подводные лодки тех типов, которые имелись до 1944 года у нас и в составе флотов других стран, погружались только для атаки в светлое время суток или для того, чтобы скрыться от противника. Чаще они плавали в надводном положении. Они были погружающимися лодками, то есть надводными кораблями, способными скрыться от противника под водой. Причиной того, что лодки большей частью находились в надводном положении, было стремление расширить район наблюдения и располагать более высокой маневренностью в случае выхода в атаку. Смена позиций в подводном положении затруднялась небольшой скоростью подводных лодок, которая до 1944 года достигала семи узлов и могла сохраняться в течение короткого времени. Эта скорость не позволяла сблизиться с обладавшими значительно большей скоростью надводными судами и занять позицию для атаки. Итак, находясь под водой, подводная лодка была почти неподвижной и своим действием походила на мину. Ей приходилось ждать и надеяться на то, что противник нечаянно «наскочит» на нее. Надежд на это было, конечно, мало. Подводная лодка, находившаяся на позиции в подводном положении, походила на хищника, который не охотился за добычей, а улегся в траву и терпеливо ждал случайной добычи. При таких методах охоты нельзя было рассчитывать на большие успехи. Поэтому подводные лодки, обнаружив в открытом море противника, что в хорошую погоду происходило на большом удалении от него, стремились занять позицию впереди по курсу противника. Как известно, с момента выстрела торпеды до момента ее встречи с целью проходит некоторое время, в течение которого противник продолжает движение. Торпеда может достичь своей цели только в том случае, сели подводная лодка, атакующая судно противника, находится в момент выстрела на носовых курсовых узлах этого судна. При выстреливании торпеды вслед уходящему противнику она в большей части случаев не может догнать его и, не взорвавшись, тонет на пределе дальности своего хода. В этой связи основным принципом тактики подводных лодок начиная с 1935 года явился метод группового использования лодок. Групповая тактика представляла собой резко выраженную маневренную тактику с полным использованием скорости подводных лодок, длительными походами в район обнаружения противника, длившимися иногда целыми сутками, развертыванием большого числа подводных лодок в линию сторожевого охранения или в разведывательную завесу с одновременным преследованием и поддержанием контакта с противником и с групповыми ночными атаками. Итак, предпосылкой успешных действий подводных лодок являлась их маневренность в надводном положении. Начиная с 1936 года этому вопросу уделялось большое внимание. Плаванию в надводном положении препятствовала авиация. Именно она вынуждала лодки уходить под воду. В годы строительства нового германского подводного флота еще не могло осуществиться мое желание повысить подводную скорость подводной лодки. Для подводного хода еще не были созданы двигатели. Поэтому, когда в 1936 году Вальтер разработал проект двигателя для подводной лодки, работающего на перекиси водорода, мы ухватились за него и добились того, что командование военно-морского флота энергично поддержало это исключительно важное изобретение. О дальнейшей судьбе изобретения Вальтера будет сказано позже. Пока же подчеркнем, что подводные лодки были более или менее маневренны только в надводном положении. Проследим в общих чертах за ходом борьбы в Атлантике с октября 1940 года по декабрь 1941 года. Планы боевых походов подводных лодок отрабатывались штабом подводных сил в двух комнатах оперативного дежурного на командном пункте командующего подводным флотом во Франции. Здесь ежедневно принимались доклады об обстановке и вынашивались решения о их боевом использовании. Стены обеих комнат были увешаны морскими картами. На них флажками отмечались позиции подводных лодок и наносились данные о противнике, например сведения об ожидаемых конвоях, маршрутах их следования, районах и дальности действия средств противолодочной обороны противника. Карты дополнялись поправками с учетом поясного времени, а также данными о постоянных и приливно-отливных морских течениях, ледовой обстановке и туманах, особенно в северо-западном части Атлантического океана. На карты ежедневно наносились данные метеосводок, время пребывания подводных лодок в районах боевых действий, сроки стоянки на верфи и даты выхода в море лодок, находившихся на базах, и так далее. Большой глобус диаметром более метра давал нам наглядное представление о реальных пространственных соотношениях в Атлантике и облегчал измерение больших расстояний, которые на обычных морских картах были неточными из-за сферической поверхности земного шара. Возле помещения оперативного дежурного находился «музей». Здесь по стенам были развешаны схемы и диаграммы, которые отображали боевую деятельность подводных лодок: число потопленных кораблей и судов, потери наших подводных лодок и действия против конвоев. Здесь для контроля была наглядно представлена эффективность нашего руководства боевыми действиями лодок. Кривые отображали среднее число потопленных судов противника, приходящееся на сутки пребывания подводных лодок в походе. Эти цифры выражались в тоннах и подсчитывались по получении донесений об успехах лодок. Если даже в донесениях данные завышались, что могло иметь место при ночных атаках, они давали представление об относительном увеличении или уменьшении этой средней цифры. Я придавал особенно большое значение непрерывному наблюдению за характером кривой, отражавшей число потоплений. Как кривая температуры говорит врачу о состоянии его пациента, так наша кривая показывала изменения в районе боевых действий в лучшую или худшую сторону. Эти изменения без наглядных данных могли бы остаться незамеченными на фоне успехов. Благодаря этим кривым выяснилось, что в период с ноября 1940 года по январь 1941 года среднесуточный тоннаж потопленных судов хотя и был довольно высоким, по сравнению с предыдущими месяцами снизился. Надо было выяснить причины этого. Первой причиной оказались неблагоприятные метеорологические условия. В то время в Атлантике свирепствовали особенно сильные и затяжные штормы. Видимость была ограниченной. Испытывавшая сильную бортовую качку или, как говорят моряки, «работавшая» подводная лодка часто была не в состоянии использовать торпеды. В такую погоду большие волны обрушивались на рубку подводной лодки. Верхней вахте, несущей наблюдение на мостике и состоящей из офицера и трех унтер-офицеров и матросов, приходилось пристегиваться ремнями, чтобы сильная волна не смыла их за борт. Во время боевых походов в зимних условиях подводники познавали величественную мощь разгневанного Атлантического океана. Когда на командный пункт поступали условные сигналы подводных лодок о невозможности использовать торпеды из-за плохих метеорологических условий, настроение у меня падало, и я все чаще возвращался к мысли о целесообразности переброски подводных лодок в более южные районы с более благоприятными метеорологическими условиями. Однако приказа о переразвертывании лодок я не отдавал. В «Журнале боевых действий» по этому поводу записано: »…Несмотря на плохую погоду, число потопленных судов в северных районах будет больше, чем на юге. Это объясняется интенсивностью судоходства на севере. Поскольку число потопленных судов является решающим для исхода войны, считаю целесообразным активизировать действия подводных лодок на севере» (Журнал боевых действий штаба подводных сил, 13 декабря 1940 года). Точка зрения, что на севере, несмотря на неблагоприятные метеорологические условия, число потопленных судов противника будет большим, чем на юге, основывалась пока только на логических рассуждениях. Только в мае-июне 1941 года поступили доказательства справедливости этой точки зрения. Действия подводных лодок с ноября 1940 года по январь 1941 года в центральной части Атлантического океана были менее успешными, чем в районе западнее Англии, где тогда господствовала плохая погода. Помимо метеорологических условий, начиная с ноября 1940 года появилась еще одна причина снижения объема потопленного тоннажа. Усилилось охранение «западных подходов», как в Англии называли районы, расположенные западнее Англии до 15° западной долготы. На эффективности нашей маневренной тактики отрицательно сказалось усиление воздушного наблюдения в этих районах. В Англии решили использовать авиацию прежде всего для борьбы с немецкими подводными лодками, действовавшими в Атлантическом океане (Roskill SW Vol.1 pp.360-361). В связи с усилением активности английской авиации районы боевых действий германских подводных лодок постепенно перемещались на запад. Мы всеми силами стремились сохранить маневренность лодок. Тактика подводных лодок требовала сохранения их маневренности в надводном положении. Если до октября 1940 года основной район боевых действий наших подводных лодок находился между 10 и 15° западной долготы, то с ноября 1940 года он переместился в более западный район. Это привело к расширению района боевых действий и к усложнению техники обнаружения кораблей противника. Наши подводные лодки стали реже устанавливать контакт с противником. Число атак конвоев снизилось. Высокая цифра потопленного тоннажа за октябрь 1940 года явилась следствием частого и успешного применения тактики «волчьей стаи». Уменьшение же возможности действовать с помощью названного метода привело к снижению этой цифры. Надо было решить проблему обнаружения конвоев. Подводные лодки необходимо было обеспечить воздушной разведкой, обладающей большой дальностью действия и являющейся обязательным компонентом ведения войны на море. Одной из наших самых тяжелых ошибок явилось отсутствие в подчинении военно-морских сил, в частности подводного флота, авиации для воздушной разведки. Позднее, в 1943 году, в беседе с Гитлером я сказал ему по этому поводу: «Боевые действия на море в период второй мировой войны будут по-разному описываться историками в зависимости от того, с точки зрения какого народа она будет рассматриваться. Но по одному пункту у всех будет единое мнение: все они будут считать по меньшей мере непонятным тот факт, что германские военно-морские силы в ХХ веке, веке авиации, должны были воевать без воздушной разведки, как будто авиации вообще не существовало». В связи с этим следует особо остановиться на значении военно-морской авиации и важности совместных операций авиации и подводных лодок. При ведении боевых действий управление всеми силами и средствами, действующими в одном районе, должно быть сосредоточено в руках единого командования. Это необходимо для достижения более тесного взаимодействия между авиацией и подводными лодками. Многовековая история войн неоспоримо свидетельствует о том, что разведка является неотъемлемой частью боевых действий, что ее следует проводить в том месте и тогда, когда это потребуется командованию. Разведка и собственно войска должны в равной мере овладеть и тактикой, и методами ведения войны. Чтобы понимать, в чем состоят их взаимно дополняющие друг друга задачи, они должны «разговаривать на одном языке», пользоваться одинаковыми средствами связи. Поэтому уже в мирное время необходимо воспитывать и обучать их согласно единым требованиям. В первую очередь это относится к действиям на море. Они ведутся в водной стихии, по природе своей чуждой людям, живущим на суше. Поэтому здесь свои законы. Для понимания их требуются длительная тренировка и опыт. Вот почему военно-морское командование, руководящее боевыми операциями надводных и подводных сил, должно было в равной степени руководить и боевыми действиями воздушных сил над морем. Необходимые для этого средства борьбы должны находиться в подчинении командования флота. Это касается не только периода военных действий, но и времени боевой подготовки. В противоположность этой точке зрения генерал Геринг еще в 1933 году, то есть в самом начале строительства новых военно-воздушных сил Германии, заявил: «Все, что летает, – мое». Главнокомандующий военно-морскими силами гросс-адмирал Редер в период с 1933 по 1939 год неоднократно вел длительные и упорные переговоры с правительством, пытаясь добиться выделения для флота собственной авиации. Но это ему не удалось. Однако 27 января 1943 года эти переговоры окончились в пользу Геринга, что нашло свое отражение в составленном обоими главнокомандующими протоколе, в котором говорилось, что в ведении войны на море участвуют и военно-воздушные силы. В протоколе отмечалось, что авиация будет придаваться военно-морским силам для разведки и обороны сил флота с воздуха. Однако строительство, формирование, подготовка морской авиации и командование ее соединениями оставались в ведении Геринга (Raeder Erich. Mein Leben. Band II, Kapitel 5) Это решение еще в мирное время в значительной степени коснулось меня как командующего подводными силами. Отныне стало невозможным в ходе боевой подготовки отрабатывать взаимодействие подводных лодок и авиации. Я мог требовать авиацию только для участия в крупных учениях подводного флота. Эти учения проводились в наших территориальных водах в Северном море и далее на север, насколько позволял оперативный радиус летающих лодок дальней разведки До-18, которые могли достигать Шетландских островов. Я считал необходимым организовать совместные учения подводных лодок и авиации на океанских и морских просторах, ибо это соответствовало вероятным условиям будущей войны. Полеты на большие расстояния позволяли выявлять ошибки в работе штурманов, которые заключались в неправильном определении координат самолета, а отсюда и в передаче ошибочных разведывательных данных. Так, во время учений два самолета-разведчика после нескольких часов полета согласно донесениям обнаружили в северной части Северного моря одну и ту же цель в двух разных точках. Командование подводных сил оказалось в затруднительном положении. Оно не знало, идет ли речь действительно о двух разных соединениях противника или одно из донесений было ложным, так как согласно обстановке в море находилось только одно соединение противника. Какое же донесение было ложным? Возникло предположение, что оба донесения неверны, и командование не знало, в какой район направить подводные лодки. Совместные учения были чрезвычайно полезны и для летчиков. Если требовала обстановка учений, летчики находились в воздухе над морем до тех пор, пока позволяло горючее. К сожалению, в мирное время удалось провести слишком мало таких учений из-за невозможности привлечь к участию в них соединения морской авиации, часто перенацеливавшейся на решение других задач, поскольку она не находилась в подчинении военно-морского флота. Между тем организация большого числа таких учений была необходима для тщательной отработки взаимодействия. В начале войны не могло быть и речи о взаимодействии подводных лодок с авиацией, ибо даже самолеты с самым большим радиусом действия не могли, вылетая со своих баз, расположенных на территории Германии, взаимодействовать с нашими подводными лодками, которые находились в районах западнее Англии. Лишь после завоевания Северной Франции, когда появилась возможность перенести базы нашей авиации ближе к Атлантике, 8 нюня 1940 года штаб руководства войной на море потребовал, чтобы «воздушная разведка обеспечивала действия подводных лодок в Атлантике». В документах штаба отмечалось, что «завоевание операционных баз в северо-западной Франции дало возможность осуществлять из этих районов воздушную разведку маршрутов движения конвоев и следить за развертыванием сил противника южнее и юго-западнее Ирландии и по возможности в районах западнее и севернее ее. При взаимодействии авиации с подводными лодками задачей самолетов является обнаружение противника и поддержание контакта с ним. В случае потери контакта с противником, например ночью, самолет-разведчик на другое утро должен вновь разыскать корабли противника». Однако для выполнения этой задачи явно не хватало сил. Из-за отсутствия самолетов с соответствующим радиусом действия или из-за недостаточного числа их вообще в период с июля по декабрь 1940 года четкое взаимодействие так и не было налажено. В этот период в воздухе находился всего один самолет, который нерегулярно совершал разведывательные полеты в район юго-западнее Ирландии. О суровой действительности фронтовой обстановки, с которой мы столкнулись, свидетельствуют следующие записи в «Журнале боевых действий штаба подводных сил»: «01.10 Авиация, которая должна вести разведку севернее, северо-восточнее, юго-восточнее и западнее района боевых действий (район банки Роколл), не имеет сил для выполнения этой задачи. 09.12 Воздушную разведку, возложенную на самолеты 406-й группы (самолеты-разведчики ВV-138), нельзя осуществить в течение ближайших двух месяцев из-за технических недостатков самолетов этого типа. 14.12. Удалось наладить весьма слабое взаимодействие со следующими авиационными соединениями: 1. С 406-й авиагруппой береговой обороны, базирующейся в Бресте и находящейся в подчинении группы „Вест“. (Из-за технических недостатков самолетов ВV-138 их использование приостановлено на два месяца.) 2. С 40-й бомбардировочной эскадрой, базирующейся в Бордо. (Самолеты FW-200. В настоящее время в воздухе ежедневно находится только одна машина.) 3. С 5-м воздушным флотом, который проводит разведку от случая к случаю в определенном районе согласно заявке. До сего времени разведка проводилась только один раз. В последние дни была подана еще одна заявка. Ее не выполнили из-за недостатка сил». Вот уже пять месяцев, как мы владеем атлантическим побережьем, а командование подводными силами еще не получило достаточных средств для воздушной разведки и не может самостоятельно руководить ею в соответствии со своими оперативными задачами. 14 декабря 1940 года я направил штабу руководства войной на море докладную записку, в которой говорилось следующее: «…Война доказала правильность и успешность группового использования подводных лодок против конвоев. Однако во всех случаях обнаружить конвои удалось только случайно, когда они сами „наталкивались“ на подводные лодки. Если этого не происходило, наши подводные лодки сутками безрезультатно болтались в море и теряли драгоценное время. Из-за отсутствия разведки возможности подводных лодок используются слабо. Командующему подводными силами известно, что штаб руководства войной на море уже давно ведет переговоры со штабом военно-воздушных сил о необходимости наладить разведку. Моя точка зрения на вопросы взаимодействия с авиацией такова: а) Подводная лодка недостаточно эффективна в решении задач разведки, так как наблюдение с нее ограничено небольшой дальностью видимости. Она обладает слишком малой скоростью и не в состоянии в короткое время обследовать большой морской район. Да мы и не имеем достаточного числа лодок для этой цели. Вообще использование лодок для разведки означало бы непростительное растрачивание сил подводного флота. Подводные корабли добьются несравненно большего, если не будут неделями находиться на позициях в ожидании случайной встречи с противником и станут атаковать противника, уже обнаруженного разведкой. Все рода войск, за исключением подводных сил, имеют собственную разведку. б) Дальняя воздушная разведка может дать информацию о противнике и обеспечить командование данными для принятия решения о целесообразном использовании подводных лодок. в) Авиация в состоянии обеспечивать действия подводных лодок и путем ведения разведки в районе развертывания наших подводных сил. Она должна немедленно сообщать подводным лодкам об обнаружении судов противника, обеспечивая нападение на них, чтобы ни одно судно противника не проскользнуло незамеченным через район действия германских подводных лодок. г) Взаимодействие авиации с подводными лодками не исчерпывается только одной разведкой. Оно включает в себя поддержание контакта с обнаруженным противником в дневное время до подхода подводных лодок, наведение лодок на корабли и суда противника, восстановление контакта с ним с наступлением светлого времени и так далее. Итак, необходимо наладить тесное тактическое взаимодействие между подводными лодками и авиацией. д) Решение этих задач никаким образом не ограничивает самостоятельных действий авиации против торгового судоходства. Подводные лодки и авиация помогают друг другу. Когда авиация атакует корабли противника, топит их или наносит им повреждения, когда она расстраивает боевой или походный ордер корабельного соединения, подводные лодки извлекают из этого только пользу. Самолеты, находящиеся в районах действий подводных лодок, всегда могут рассчитывать на богатую добычу, ибо подводные лодки обычно развертывают свои действия на самых оживленных коммуникациях противника. Непосредственная близость своих подводных лодок не мешает боевым действиям авиации. Единственное, чего самолеты не имеют права делать, – это атаковать подводные лодки. Даже если летчик уверен, что перед ним подводная лодка противника, он не должен атаковать ее во избежание ошибки, ибо, как показал опыт, очень трудно отличить чужую лодку от своей. е) Рекомендую обсудить и опробовать эти формы взаимодействия в соответствующих соединениях. Чтобы наладить действительно эффективное взаимодействие и развивать его, необходимо: 1) приступите к организации его, имея достаточные силы; 2) прийти к соглашению в вопросе субординации. Разведкой должен руководить командир, на которого она работает. При обнаружении конвоя командир, руководящий действиями по его уничтожению, берет на себя все вопросы взаимодействия, такие, как поддержание самолетами контакта с противником и определение его места в светлое время суток на каждый данный момент. Командиру эскадрильи ставится задача, он информируется об общей цели, но в его тактическое руководство никто не вмешивается. Короче говоря, чтобы обеспечить единое и рациональное руководство боевыми действиями, командующий подводными силами должен иметь право самостоятельно назначать район ведения разведки, определять число требующихся для этой цели самолетов и распоряжаться всеми имеющимися средствами» (Журнал боевых действий штаба подводных сил, 14 декабря 1940 года). По этому вопросу 2 января 1941 года в Берлине был сделан доклад гросс-адмиралу Редеру. В тот же день он направил меня к начальнику штаба верховного командования, чтобы я лично описал ему все те трудности, с которыми сталкивалось командование подводных сил, и отстоял свои требования по этому вопросу. И мне удалось убедить его. Я потребовал обеспечить одновременное патрулирование в воздухе двенадцати самолетов с самой большой дальностью действия. Таким самолетом был наш «Кондор». 1-я группа 40-й бомбардировочной эскадры, базировавшейся в Бордо, имела на вооружении несколько машин этого типа. В результате моих переговоров с Йодлем Гитлер 7 января 1941 года вмешался в дела рейхсмаршала Геринга и передал в мое подчинение 1-ю группу 40-й бомбардировочной эскадры. Узнав об этом, я сделал в «Журнале боевых действий» следующую запись: «Благодаря этому приказу командование подводными силами сделало большой шаг вперед, но его результаты в настоящее время еще малоощутимы из-за недостаточного числа самолетов и большого количества нерешенных технических вопросов. И все же я считаю, что ставка на это принципиально новое направление может принести нам самый большой успех, какого только можно ждать от взаимодействия» (Журнал боевых действий штаба подводных сил, 7 января 1941 года). Гитлер принял это решение в отсутствие Геринга. Рейхсмаршал был несогласен с передачей части его авиации в подчинение флота. 7 февраля 1941 года, находясь проездом до Франции, он пригласил меня к себе. Это была наша первая встреча. Во время беседы он пытался добиться моего согласия на отмену приказа фюрера. Я категорически отверг его предложения. Когда в заключение нашей беседы Геринг пригласил меня к столу, я отказался. Недовольные друг другом, мы расстались. Самолеты «Кондор», состоявшие на вооружении 40-й бомбардировочной эскадры, представляли собой переоборудованные пассажирские самолеты FW-200. Это переоборудование было, конечно, лишь временным решением вопроса. Начальник штаба военно-воздушных сил генерал Вефер, который правильно понял значение стратегической авиации дальнего действия, потребовал строительства четырехмоторных бомбардировщиков. В 1936 году уже имелись первые опытные образцы этих бомбардировщиков дальнего действия – Do-19 и Ju-89. Однако после гибели Вефера в 1936 году его идея создания стратегической авиации заброшена. На первый план выдвинули тактическое применение авиации, что привело к созданию пикирующих бомбардировщиков. Требование производить бомбометание с пикирования усложнило конструкцию четырехмоторного бомбардировщика Не-177, поступившего в производство в 1938 году. Машина имела целый ряд недостатков. Законченная уже в ходе войны, она так и не смогла преодолеть своих «детских болезней» и была отдана на слом. Итак, к началу войны мы не имели бомбардировщиков с большим радиусом действия. Чтобы восполнить этот очень серьезный пробел, пришлось переоборудовать пассажирские и транспортные самолеты в боевые. Ничего не оставалось делать, как примириться со значительным снижением их летно-технических качеств по сравнению с гражданскими самолетами. Если в конце 1941 года организация взаимодействия между авиацией и подводными лодками сильно усложнилась, то причину этого следует искать в переоборудованных самолетах с их недостаточным радиусом действия, которого стало явно не хватать в связи с расширением операционного района в Атлантике. Все дело было в отсутствии мощной боевой машины дальнего действия, что, несомненно, явилось главной причиной нашего конечного поражения в воздушной войне. Отсутствие такого самолета особенно отрицательно отразилось на ведении разведки в интересах подводных лодок. Тотчас же после передачи в наше подчинение 40-й бомбардировочной эскадры мы начали разведку в интересах подводных лодок. Ежедневно в нашем распоряжении имелись два самолета типа «Кондор» для полетов в районах западнее Англии. Однако их радиус действия позволял им при базировании на северо-западное побережье Франции достичь районов наиболее оживленного судоходства западнее и северо-западнее Норт-Чаннела (севернее Ирландии) только в том случае, если они, пролетев над Англией, имели возможность сесть на более близкий аэродром в Ставангере на западном побережье Норвегии. Но это не всегда было возможно, так как густые облака часто закрывали берега Норвегии. Со стороны командования и личного состава 40-й бомбардировочной эскадры делалось все возможное, чтобы выжать из FW-200 весь его радиус действия при полетах над Атлантикой, а также увеличить дальность полета путем установки дополнительных баков с горючим. Уже в январе 1941 года дважды пытались навести подводные лодки на конвои, обнаруженные самолетом-разведчиком западнее Англии. Однако обе попытки окончились неудачей, так как единственный самолет, который можно было выслать на следующий день для восстановления контакта с противником, не смог найти его. И это не удивительно при таком большом удалении аэродрома и огромных размерах района поиска. Требовалась более широкая полоса разведки с участием большого числа самолетов. Они бы скорее обнаружили конвой и обеспечили атаку уже подошедших к этому району подводных лодок. Однако в последующие месяцы, когда подводная лодка случайно оказалась вблизи места обнаружения конвоя, о котором ей сообщил самолет, и в тот же день на основе данных самолета догнала конвой, мы добились успеха. Как правило, взаимодействие авиации с подводными лодками осуществлялось таким образом, что одна или две машины, ежедневно производившие разведку, ввиду ограниченности своего радиуса действия могли только долететь до района развертывания подводных лодок западнее Порт-Чаннела и облететь его без задержек. При обнаружении конвоя они уже не могли поддерживать с ним контакт до подхода подводных лодок. Поэтому командование подводных сил нередко располагало только одним донесением, полученным от самолета, который не всегда мог дать точные координаты конвоя. На основании этих данных отдавались приказания подводным лодкам, развернутым на позициях, которые находились иногда очень далеко от места обнаружения конвоя. В таких случаях было необходимо, чтобы на следующие сутки самолет вновь обнаружил этот конвой и навел на него подошедшие подводные лодки. Со временем выяснилось, что данные, передаваемые самолетами, не всегда были надежными, и иногда погрешность в определении места самолета достигала 80 миль. Особенно неверные данные самолеты давали во время ночных полетов. Так в феврале и начале марта 1941 года потерпели неудачу две операции. Даже развертывание всех лодок, находившихся в морс, в широкую завесу не помогло обнаружить конвой в указанном самолетом районе. Возможности разведки, проводимой несколькими самолетами FW-200 с ограниченным радиусом действия, постепенно выяснились. Стало ясно, что слишком рискованно высылать подводные лодки, основываясь только на донесении самолета, переданном им на пределе его радиуса действия. Поэтому нам пришлось отказаться от взаимодействия с самолетами в основном районе боевых действий северо-западнее Англии. Однако, как и прежде, сохранила свое значение общая разведка, проводимая ежедневно а этом районе одним или двумя самолетами. Она снабжала нас данными об интенсивности судоходства, что было очень важно. Но, как и прежде, развертывание подводных лодок производилось с учетом того факта, что им придется искать противника собственными силами. Зато в районах, расположенных вблизи наших аэродромов на Бискайском побережье, имелись все условия для организации такого взаимодействия. Такими районами являлись морские пространства западнее Испании, где проходили конвои, следовавшие в Англию из Гибралтара и (значительно реже) из Западной Африки. Но весной 1941 года и здесь пришлось отказаться от взаимодействия с авиацией из-за нехватки самолетов FW-200. Надо было подождать, пока 40-ю бомбардировочную эскадру усилят самолетами. Между тем командование подводных сил разработало систему, которой предстояло исключить ошибки в штурманских расчетах при определении места самолета. По этой системе самолеты, обнаружив противника, передавали на короткой волне радиосигнал «Даю пеленг!». Командование подводными силами, получив этот сигнал, приказывало лодкам «настроиться» для приема радиосигналов самолета на длинных волнах. Затем самолет, обнаруживший конвой, начинал передачу радиопеленга на длинной волне. Подводные лодки принимали эти пеленги и передавали их вместе со своими координатами на короткой волне командованию подводных сил. На командном пункте командующего подводными силами координаты подводных лодок и пеленги на самолеты наносились на карту. Точка пересечения линий пеленгов указывала с достаточной точностью место самолета, пролетевшего над конвоем, и, следовательно, место самого конвоя. Место противника, полученное таким простым методом передавалось на подводные лодки – и они выходили в атаку. Эта система оправдала себя. Координаты конвоев, полученные таким способом, оказывались достоверными. Новый метод, казавшийся на первый взгляд сложным, принес успех. Передаваемые самолетами после передачи сигналов для пеленгования донесения о предполагаемом месте конвоя содержали весьма значительные навигационные ошибки, и, не пользуясь новым методом, можно было сделать серьезные промахи при направлении лодок в указанный самолетами район. Таким образом, с июля 1941 года в прибрежных районах западнее Испании было вновь налажено полезное взаимодействие между подводными лодками и авиацией. Подвергавшиеся нашим атакам конвои, которые проходили через Гибралтар, в большинстве случаев состояли из мелких и, следовательно, менее ценных судов по сравнению с идущими с запада атлантическими конвоями, и все же в результате бомбовых ударов самолетов FW-200 и атак подводных лодок, наводимых на цели самолетами, были достигнуты замечательные успехи при ударах по торговому судоходству. В том же районе западнее Испании однажды имели место совместные действия самолетов, надводного корабля и подводных лодок, но на этот раз они поменялись ролями. Подводная лодка «U-37», следовавшая в центральную часть Атлантики, обнаружила в районе западнее мыса Винсенте конвой, идущий из Гибралтара в Англию. В указанном районе не было больше ни одной нашей подводной лодки, но конвой проходил в зоне действия нашей авиации, базирующейся на аэродром в Бордо. Поэтому «U-37» приказали атаковать конвой, поддерживать непрерывный контакт с ним и передавать авиации сигналы для пеленгования на длинных волнах. Приказание было выполнено. Самолеты приняли сигналы подводной лодки на расстоянии 150 миль от цели, обнаружили конвой и нанесли по нему успешный бомбовый удар. Действия подводной лодки также не были безрезультатными: «U-37» потопила четыре судна. В ходе боевых действий самолетов и подводной лодки с конвоем сблизился крейсер «Хиппер», вышедший в Атлантику из Бреста. «U-37» получила от командования подводных сил приказ не терять контакт с конвоем и навести на него крейсер «Хиппер». Это дало «Хипперу» возможность потопить из состава конвоя еще одно отставшее судно. Это были единственные в Атлантике совместные действия авиации, подводных и надводных военно-морских сил. Этот пример свидетельствует о том, что во время войны было упущено много судов противника, пока мы не научились устранять ошибки в организации взаимодействия. Всего этого можно было избежать, если бы еще в мирное время существовала единая организация, проводившая единую подготовку. В таком случае оказалось бы возможным своевременно выявить требования, предъявляемые к взаимодействию, и создать необходимые условия для устранения недостатков. Результаты были бы иными, если бы в то время построили самолеты с достаточным радиусом действия. Обнаружение конвоев в основном районе боевых действий – в Северной Атлантике продолжало оставаться самой важной проблемой и летом 1941 года. В поисках коммуникаций противника районы боевых действий наших подводных лодок перемещались то на запад и север к югу Гренландии, то снова на восток в район северо-западнее Ирландии. Часто подводные лодки пребывали в море на позициях, не обнаруживая противника. Это приводило к большим перерывам в ударах по конвоям. Такие «мертвые» периоды, конечно, снижали среднюю цифру потопленных кораблей, приходившихся на каждую подводную лодку. Командование подводных сил вновь и вновь возвращалось к необходимости покончить с этим. Все упиралось в нехватку подводных лодок, в отсутствие наблюдения («глаз») на широких просторах Атлантики. Время от времени возникали вопросы: нет ли других причин, обусловливающих недостаточное число обнаруженных кораблей? Не обладает ли противник неизвестными нам средствами обнаружения подводных лодок, позволяющими ему избежать встречи с ними? Еще в мирное время при отработке тактики «волчьей стаи» предусматривалась возможность обнаружения противником наших подводных лодок путем перехвата радиограмм. Поэтому с самого начала войны командование подводных сил внимательно следило за малейшими признаками пеленгования радиопередач наших подводных лодок, а также за развитием средств радиопротиводействия у противника. Сведения о достигнутой англичанами точности пеленгования немецких лодок в первый период войны не давали повода для особого беспокойства. В «Журнале боевых действии» говорится: »…Установлено, что ошибки противника при определении радиопеленгованием места наших подводных лодок, находящихся на удалении до 300 миль от его побережья, достигают 60-80 миль и более. Наименьшая ошибка при радиопеленговании цели, находившемся в непосредственной близости от западного побережья Франции, составляла 30 миль. Максимальная ошибка при удалении цели до 600 миль составила 320 миль…» («Журнал боевых действий штаба подводных сил», 23 января 1940 года). Мы понимали, что в ходе войны англичане расширят и усовершенствуют сеть своих радиопеленгаторных станций и добьются лучших результатов. Благоприятное географическое положение и сильно развитая система радиопеленгаторных станций от Шетландских островов до юго-западной оконечности Англии давали английскому командованию отличные возможности для пеленгования немецких подводных лодок, действовавших западнее Англии. Введение в строй новых станций на побережье Исландии и Гренландии и на Ньюфаундленде позволило Англии держать под контролем всю Северную Атлантику. Поэтому имелись все основания предполагать, что в ближайшем будущем противник сможет пеленговать все радиопередачи и благодаря этому определять место наших подводных лодок. Поэтому каждая радиопередача оказывалась рискованной. Следовало взвесить важность каждой радиограммы, прежде чем решить, стоит ли ее передавать. Необходимо было стремиться к максимальному ограничению работы на передачу. Однако мы не могли отказаться от радиосвязи полностью. Она являлась важным условием организации совместных действий подводных лодок, без чего они не могли добиться успеха, действуя против сведенных в конвои судов противника. Поэтому командование подводных сил вынуждено было лавировать между необходимостью радиопередач и связанным с этим риском. Командиры подводных лодок получили приказ со специальными инструкциями по ведению радиосвязи. Приказом предписывалось: «В районе боевых действий передавать по радио только тактически важные донесения. Работать на передачу также только по требованию командования и в тех случаях, когда позиция подводной лодки уже стала известной противнику. На переходе морем работать в эфир предлагалось в соответствии с прежними инструкциями. В отдельных случаях допускалась передача подводными лодками менее важных сведений. Приказ требовал, чтобы работа на передачу не ставила под угрозу обнаружения подводные лодки, следующие совместно или развернутые на позициях в данном районе, что же касается техники передачи, то для затруднения пеленгования подводных лодок рекомендовалось производить частую смену волн, использовать дополнительные каналы связи н соблюдать дисциплину радиообмена» (Приказ командующего подводными силами № 243 от 9 июня 1941 года). Мы не имели достоверных данных о том, в какой степени противник реагирует на радиопередачи подводных лодок. Иногда, когда английское командование резко меняло маршрут следования конвоя, нам казалось, что это происходило в результате перехвата наших передач. Но случалось и так, что противник, несмотря на радиопередачи подводных лодок, находящихся в определенном районе, все же направлял в этот район конвои или одиночные суда. Иногда это делалось даже после того, как конвои в этом районе были атакованы и им были нанесены потери. Вот почему я критически отнесся к предложению об организации преднамеренных радиопередач нашими подводными лодками с целью заставить противника обходить район развертывания лодок, работающих на передачу, и выходить в район действия ударных подводных лодок, соблюдающих радиомолчание. По этому поводу я писал: «Вопрос о радиограммах, передаваемых с целью введения противника в заблуждение относительно районов, занятых нашими подводными лодками, представляется ясным лишь теоретически. Практическое осуществление этого плана очень сложно. Дальнейшая разработка данного вопроса и вытекающие из него выводы приводили к заключению: все зависит от замыслов противника, которые с трудом поддаются оценке и учету. Другим минусом являлась опасность ошибок при определении места противника. Они могли привести к результатам, прямо противоположным тем, которых мы добивались ложными радиопередачами». Однако иногда ложные радиопередачи разрешались. Так, 29 июня 1941 года нескольким лодкам, которые возвращались в базу, был отдан приказ передать радиограммы, когда они достигнут района юго-заладнее Ирландии. Приказ преследовал цель воспрепятствовать повороту на юг конвоя, следовавшего в 300 милях западнее Ирландии. Нам так и не удалось установить, имел ли этот маневр успех. Изучая трудности обнаружения кораблей противника, я вновь и вновь сталкивался с необходимостью увеличения количества «глаз». Понятно, что для проводки конвоев противник мог использовать всю Атлантику от Азорских островов до Гренландии и Исландии. Из-за оккупации Исландии и сооружения здесь военно-морских и военно-воздушных баз, а также в связи со все более эффективной помощью Соединенных Штатов конвоям, следовавшим через Северную Атлантику, можно было ожидать, что английское командование перенесет маршруты своих конвоев далеко на север. Проблему обнаружения конвоев можно было решить только путем увеличения числа подводных лодок. В дальнейшем мы перечислим события и мероприятия, способствовавшие увеличению или сокращению числа подводных лодок, действовавших в Северной Атлантике в 1941 году. 24 июля 1940 года итальянское морское ведомство изъявило готовность принять участие н боевых действиях в Атлантике большим числом подводных лодок. Получив от военно-морского командования запрос по этому поводу, я дал утвердительный ответ, ибо итальянское предложение позволяло увеличить число подводных лодок, действовавших против Англии. На следующий же день командование военно-морского флота сообщило морскому ведомству Италии о своем согласии. Вскоре после этого ко мне прибыл командующий итальянским подводным флотом адмирал Парона. И мы заключили следующее соглашение: «1. Общее оперативное руководство, организация совместных действий и управление ими, нарезка районов боевых действий подводных лодок, решение о форме взаимодействия остаются в руках командующего германскими подводными силами. 2. В рамках единого верховного руководства командующий итальянским подводным флотом должен иметь широкую самостоятельность и ответственность. Командиры итальянских подводных лодок должны чувствовать, что ими командуют итальянцы». («Журнал боевых действий штаба подводных сил». 5 ноября 1940 года) Кроме того, для ознакомления итальянцев с условиями использования немецких подводных лодок в Атлантике и с нашей тактикой была достигнута договоренность об участии командиров итальянских подведших лодок в дальних походах на немецких подводных лодках, о проведении переподготовки итальянских офицеров в немецких учебных флотилиях на Балтийском море и прочее. Для итальянских подводных лодок была оборудована база в Бордо. С целью установления более тесного взаимодействия адмирал Парона откомандировал в штаб командующего немецкими подводными силами итальянского морского офицера. Мы же направили в штаб Парона своего офицера-подводника. Чтобы освоиться с обстановкой в Атлантике, 27 итальянских подводных лодок вышли в первый боевой поход в район Азорских островов. Оттуда они возвратились уже на свою новую базу в Бордо. После этого похода итальянские подводные лодки вместе с немецкими подводными лодками с октября начали принимать участие в боевых действиях в районе наиболее интенсивного судоходства – западнее Норт-Чаннела. Я указал им позиции западнее и юго-западнее района развертывания немецких подводных лодок, где воздушное наблюдение противника было слабее. От итальянских подводных лодок ждали помощи в основном по линии разведки. С их помощью предполагалось добиться осуществления нашего заветного желания: увеличить количество «глаз» в океане. Однако октябрь и ноябрь 1940 года разочаровали нас. За это время итальянские подводные лодки ни разу не навели своих германских соратников на суда противника. Донесения итальянских подводных лодок о противнике были или неточными, или приходили с опозданием. Командирам итальянских лодок не удавалось поддерживать контакт с противником и проводить атаки. Когда немецкие подводные лодки обнаруживали противника, поддерживали контакт с ним, подтягивали остальные подводные лодки и нападали на пего, итальянские подводные лодки, как правило, опаздывали и не принимали участия в нападении. Резкое различие в достижениях германских и итальянских подводных лодок становится особенно наглядным при сопоставлении данных о потопленных кораблях. За период с 10 октября но 30 ноября 1940 года итальянские подводные лодки в течение 243 суток, проведенных на позициях в районе боевых действий, потопили только одно судно водоизмещением 4 866 рег.-бр. тонн. На одну подводную лодку приходилось, следовательно, 20 тони в сутки. За то же время и в том же районе германские подводные лодки провели в море 378 суток и потопили 80 судов общим водоизмещением 435 189 рег.-бр. тонн. На каждую германскую подводную лодку приходилось 1 115 тонн в сутки. (Подсчитано на основании опубликованных в Англии данных о потерях.) К чем же причины слабости итальянцев ? Выявилось, что в основе боевой подготовки итальянских подводников лежали устаревшие методы боевого использования подводных лодок. Подводные лодки по-прежнему готовились к действиям в одиночку и к атаке противника из подводного положения, когда он будет обнаружен лодкой, находящейся на позиции. Сильное артиллерийское вооружении подводных лодок предназначалось для обстрела баз противника. Командиры итальянских подводных лодок не имели той длительной тренировки в совместных действиях, какую проходили в течение нескольких лет германские подводные лодки. У итальянских подводников не было отработано оповещение об обнаруженном противнике, они не умели осуществлять настойчивое преследование противника, длившееся иногда сутками и требовавшее огромного внимания из-за постоянной смены позиций, производимой на пределе видимости. Итальянские подводные лодки не могли выходить в атаку на противника на больших скоростях и особенно в ночных условиях. Они не были подготовлены к прорыву внутрь конвоя, корабли охранения которого непрерывно меняли курс. Эти пробелы в боевой подготовке итальянских подводников нельзя было восполнить за несколько недель. Положение усугублялось конструктивными недостатками итальянских подводных лодок, затруднявших действия лодок против конвоев в надводном положении. Конструкторы немецких подводных лодок были сторонниками низких и небольших рубок. Они считали, что лодки с такими рубками труднее обнаружить в море. Кроме того, такие рубки позволяли верхней вахте обнаруживать противника раньше, чем тот мог заметить на горизонте низкую и небольшую рубку нашей подводной лодки. Итальянские же подводные лодки имели, наоборот, очень длинную и высокую рубку, которая и днем и ночью давала заметный на горизонте силуэт. Помимо всего прочего, тумбы перископов и козырек рубки были значительно выше наблюдателей. Итальянские подводные лодки не имели также в рубке шахты для притока воздуха к дизелям и отвода отработанных газов. Это значило, что в надводном положении они вынуждены были всегда идти с открытым рубочным люком. Если метеорологические условия на Средиземном море позволяли в надводном положении плавать с открытым люком, то в Атлантике это было не всегда возможно. При штормовой погоде волны захлестывали рубку, вода проникала в лодку через открытый люк и выводила из строя оборудование. Адмирал Парона энергично принялся за устранение недостатков. В целях повышения мастерства командиров подводных лодок в Балтийском море проводились тактические учения с отработкой атак по обнаруженному конвою. Чтобы улучшить тактические свойства подводных лодок в соответствии с новыми задачами, Парона приказал срочно переделать их рубки на верфи военно-морской базы в Бордо. Рубки были уменьшены в размерах и снабжены шахтами для подачи воздуха к дизелям. Однако вскоре обстановка вынудила нас на некоторое время отказаться от взаимодействия с итальянцами. Увеличения числа «глаз» так и не удались достигнуть. Итальянские подводные лодки с согласия адмирала Парона получили приказ о развертывании для самостоятельных действий в районах западнее и южнее позиций немецких подводных лодок. Действуя против одиночных кораблей, некоторые итальянские подводные лодки добились здесь известных успехов. За период с декабря 1940 года по февраль 1941 года число боевых подводных лодок вновь сократилось. Одно время для ведения боевых действий в Атлантике мы имели только 18 подводных лодок. Из них в море иногда находились только шесть, а временами даже три лодки. Таким образом, войну против великой морской державы – Англии вели иногда только 120-240 человек из всего состава немецкого подводного флота. Большие бортовые номера наших подводных лодок, например «U-570» или «U-820», не означали, что мы имели соответствующее количество лодок. Эти номера призваны были вводить противника в заблуждение относительно истинного числа лодок в нашем подводном флоте. Количество «глаз», с помощью которых командование подводных сил могло обнаружить конвои в Северной Атлантике, вновь уменьшилось. Итальянцы со своими 25 подводными лодками располагали теперь в Атлантике большими силами, чем мы. Хорошие результаты отдельных итальянских подводных лодок, достигнутые ими южнее районов боевых действий немецких подводных лодок, и улучшение боевой подготовки в итальянском подводном флоте побудили вновь попытаться организовать взаимодействие немецких и итальянских лодок при атаках конвоев противника. 18 февраля 1941 года находившиеся в море итальянские подводные лодки получили приказ о переразвертывании в район южнее Исландии с целью продлить линию развертывания немецких подводных лодок далее на юг. Последовал период тактического взаимодействия, длившийся до начала мая. Но и на этот раз наши надежды не оправдались. Если итальянские подводные лодки и потопили несколько одиночных судов, то при действиях против конвоев от них нельзя было ждать никакой помощи. В противоположность немецким подводным лодкам они не могли добиться успехов. Атаки конвоев у них не получались. 5 мая я пришел к заключению о нецелесообразности продолжать совместные действия в Северной Атлантике и решил отказаться от них и в будущем. На совещании с адмиралом Парона 15 мая мы утвердили районы боевых действий итальянских подводных лодок: а) районы западнее Гибралтара; б) район в Северной Атлантике южнее развертывания германских подводных лодок; в) согласно прежней договоренности, район на подходах к Фритауну. В ходе боевых действий в южных районах, особенно в Карибском море и у берегов Бразилии, некоторые итальянские подводные лодки, действуя в одиночку и главным образом против отдельно идущих кораблей, добились значительных успехов. Результаты их дальних походов были равны успехам германских подводных лодок, действовавших в этих же районах. Один из командиров итальянских подводных лодок потопил 16 судов общим тоннажем 86438 рег-бр. тонн, а другой – 11 судов общим тоннажем 90601 рег.-бр. тонн. Надо полагать, что причинами успеха итальянцев, действовавших в одиночку в Средней и Южной Атлантике, и их неспособности участвовать в совместных атаках по конвоям в суровых условиях Северной Атлантики являются особенности их характера и поведения в бою. Они способны энергично атаковать противника, проявляя при этом мужество и отвагу. Иногда в разгаре боя они действуют смелее и самоотверженнее немцев. Доказательством наступательного духа итальянцев может служить их прорыв в годы первой мировой войны в австро-венгерскую военную гавань Пула и потопление там линейного корабля «Внрибус Унитис» или проникновение во время второй мировой войны трех итальянских человеко-торпед под командованием Боргезе п порт Александрия, где они нанесли тяжелые повреждения стоявшим там линейным кораблям «Куин Элизабет» и «Вэлиант». Известно также мужество членов экипажей итальянских подведших лодок «Торвичелли», «Галилей» н «Феррарис». Действия же против конвоев требуют не только смелости и боевого порыва, но и выносливости, выдержки и крепких нервов. Без этих качеств нельзя выполнить задачу преследования конвоя, продолжающегося много часов и суток, когда подводная лодка, находясь под постоянной угрозой опасной близости к конвою, не имеет права атаковать его до подхода остальных лодок н наступления момента для совместной ночной атаки. С моей точки зрения, немцы обладают большей стойкостью и упорством, чем итальянцы. Итальянские подводные лодки не смогли оказать нам эффективной помощи в выполнении трудной задачи обнаружения конвоев в Северной Атлантике, где развертывались основные действия. В связи с этим понятно стремление хотя бы предотвратить сокращение числа подводных лодок, действовавших в Северной Атлантике. Ведь из-за длительных сроков строительства новых лодок рассчитывать на ощутимый рост их числа можно было только значительно позднее. Вот почему во второй половине 1940 года я не допустил переброски подводных лодок из Северной Атлантики в Южную. Запрещалось также использование подводных лодок для выполнения второстепенных задач и отправка большого числа подводных лодок, действовавших в Атлантике, в район Гибралтара и в Средиземное море. Существует понятие «отвлекающий маневр», который проводится на второстепенных направлениях с целью вынудить противника отвести свои силы с главного направления на второстепенные. Этим облегчается положение своих войск, действующих на направлении главного удара. Но такой маневр имеет смысл, если он приносит выгоды своим войскам в стратегическом масштабе. Если же подобный маневр мешает выполнению главной задачи, он бессмыслен. Итак, осуществление отвлекающего маневра предполагает невозможность снимать с основного направления силы, которые служат решению главной стратегической задачи. Это допустимо лишь в том случае, если эти силы, осуществляя отвлекающий удар, одновременно выполняют и свою собственную задачу, которую они должны были бы выполнить на направлении главного удара. Стратегической задачей германского военно-морского флота было ведение войны против торгового судоходства, то есть потопление возможно большего числа торговых судов противника. Топить – вот что было самым главным. Поэтому представлялось невозможным осуществлять отвлекающие удары (как бы хорошо они ни были обоснованы теоретически), если они не вели к общему изменению числа потопленных судов. Правильность этой мысли становится особенно понятной, если стать на точку зрения противника. Заранее известно, как бы ответил противник на такой вопрос: «Что тебе выгоднее: чтобы я распылял твои силы и держал их в максимальном напряжении, но зато топил меньше судов или чтобы я не стремился к сковыванию твоих сил на всех участках, но зато уничтожал больше судов ?» В 1940 году мне неоднократно предлагали перебросить возможно большее число подводных лодок в Южную Атлантику для осуществления тактической диверсии, которая обещала легкий успех. Штаб руководства войной на море предполагал наладить снабжение этих подводных лодок топливом с помощью обычных танкеров. Учитывая, что на основном театре, западнее Англии, имелось небольшое число подводных лодок, нельзя было решиться на проведение тактической диверсии на юге большим числом лодок. Каждая подводная лодка означала увеличение шансов на обнаружение конвоев и, таким образом, не только сама уничтожала суда противника, но и косвенно способствовала увеличению общего числа потопленных судов. Следовало принять во внимание и следующее соображение. Поскольку действия наших подводных лодок в районе западнее Англии были весьма эффективны, то даже в случае столь же успешных действий на юге общее число потопленных судов в расчете на ходовые сутки значительно уменьшилось бы из-за длительности переходов из баз в районы боевых действий и обратно. Одним словом, против переброски подводных лодок в южные районы с целью проведения там тактической диверсии выдвигались те же мотивы, которые заставляли воздерживаться от подобной переброски в период неблагоприятных метеорологических условий на севере. Однако для командования подводных сил было важно знать обстановку в Южной Атлантике. Ведь со временем мог наступить момент, когда на повестку дня встал бы вопрос о перенесении подводной войны в южную часть Атлантического океана с целью увеличить общую цифру потоплений, даже несмотря на большую удаленность от баз. Поэтому в июне 1940 года на юг направили только одну подводную лодку «U-А». Ее построили в Германии для турецкого флота и передали немецким подводным силам в начале войны. Из-за своих габаритов и неудобства в обслуживании она не годилась для использования против конвоев на севере. В ноябре-декабре 1940 года в тот же район отправили «U-65», которая действовала там с большим успехом. Но если учесть длительность ее действий, эффект все же был меньшим, чем на севере. В соответствии с общим указанием штаба руководства войной на море в начале 1941 года на юг вновь послали только одну подводную лодку – «U-37». Лишь в феврале 1941 года, когда средняя цифра потоплений на севере снизилась, решили отправить в Южную Атлантику, в район подступов к Фритауну, несколько больших лодок IХ серии. В течение первых четырех месяцев они действовали там с большим успехом. Им удалось восполнить то, что было упущено в северных районах. Но даже высокие цифры потопленного ими в южном районе боевых действий тоннажа не достигли средней цифры, которой мы добились летом 1940 года в северных районах. Мы не имели достаточного числа подводных лодок для успешного обнаружения конвоев в Северной Атлантике и уничтожения их. В 1941 году, когда постепенно выявилась невозможность усилить в Атлантике действия наших крупных надводных кораблей, стало еще более необходимым и безотлагательным сосредоточение всех сил военно-морского флота для ведения подводной войны. Но наше политическое руководство так и не поняло особенностей этой войны. Оно только видело, что в 1941 году подводные лодки стали топить меньше кораблей противника, и не хотело признать, что причиной этого является отсутствие достаточного числа подводных лодок для обнаружения кораблей противника. Короче говоря, политическое руководство недостаточно ясно представляло себе важность этого вопроса. Я не имел доступа к Гитлеру. Кроме предложений и ходатайств, которые я адресовал штабу руководства войной на море, у меня не было других путей и средств убедить его в важности этого вопроса. И Гитлер не пришел к единственно правильному выводу о необходимости концентрации всех имевшихся в наличии подводных лодок для боевых действий в Атлантике. Летом 1941 года, наоборот, появилась тенденция откомандировывать боевые подводные лодки, действовавшие в Атлантике против торгового судоходства, для выполнения побочных задач. Часто эти задачи ставились без учета особенностей конструкции и вооружения подводных лодок, что иногда делало невозможным выполнение той или иной задачи. По просьбе главнокомандующего военно-воздушными силами две боевые подводные лодки выделяли для передачи два – три раза в сутки в определенных районах метеорологических сводок. В результате они выпали из боевого использования. Иногда на позициях в Атлантике находились всего четыре лодки, в таком случае использование половины из них для решения этой побочной задачи, отвлекавшей их от участия в бою, наносило весьма ощутимый вред делу уничтожения тоннажа противника. С началом войны против России восемь подводных лодок направили в Балтийское море для действий против русских. Однако успехи этих лодок оказались незначительными, и в сентябре 1941 года их возвратили в подчинение командующего подводными силами. С июля 1941 года для действий против России в Северный Ледовитый океан направлялось от четырех до шести подводных лодок, несмотря на то что там в это время еще не было налажено движение транспортом союзников. Поэтому лодки не обнаруживали там подходящих целей. Я неоднократно высказывался против этих перебросок, а по поводу действий подводных лодок в Северном Ледовитом океане писал следующее: «1. До сих пор достигнуты весьма незначительные успехи. Причина: там используются малые суда, торпедные атаки по которым не обещают успеха. 2. Исход войны будет зависеть от успехов в деле нарушения снабжения Англии. Эту задачу могут решить только подводные лодки. Исход войны против России решается на суше. В этой войне подводные лодки в состоянии играть только вспомогательную роль» («Журнал боевых действий штаба руководства войной на море», Раздел С-IV, стр. 166-167.) Часто нашим вспомогательным крейсерам, блокадопрорывателям, транспортам и трофейным судам придавалась подводная лодка, которая должна была сопровождать их при выходе в море и встречать возвращавшиеся с моря корабли с целью дальнейшего сопровождения их в базу. Такая подводная лодка служила крайне слабой защитой для кораблей и судов в случае нападения на них противника. Если бы противнику удалось потопить одно из охраняемых судов, она наверняка не смогла бы помочь ему. Нападение на судно производилось обычно или авиацией, или корабельной артиллерией, действовавшей на большом удалении от цели, причем противник старался не приближаться к нашим судам и не попадать в зону действия подводных лодок, о присутствии которых догадывался. Даже после потопления своей жертвы противник предпочитал оставаться на большом удалении от нее, а потом исчезал. В начале ноября 1941 года штаб руководства войной на море потребовал выделить еще 14 подводных лодок (кроме двух, уже используемых для передачи метеорологических сводок) для решения второстепенных задач. В результате для ведения боевых действий в Атлантике у нас осталось от пяти до десяти подводных лодок. Я возражал против этого требования и писал по этому поводу: »…Командующий подводными силами по-прежнему считает, что главной задачей подводной войны является уничтожение судов противника. С его точки зрения, только такие удары могут оказать решающее воздействие на Англию, которая будет только радоваться ослаблению подводной войны, грозившему затянуться на несколько недель. Поскольку теперешняя политическая и стратегическая обстановка неизбежно потребует отправки подводных лодок на Средиземное море, следует решительно избегать использования подводных лодок для решения второстепенных задач, ибо это может парализовать подводную войну в Атлантике. Урон, который наносит подводной войне использование подводных лодок для выполнения специальных заданий, нельзя измерять только числом непотопленных кораблей, приходящихся на каждую отдельную подводную лодку. Выпадение одной единицы сказывается на боевых действиях всех подводных лодок. В разведке выпадение одной подводной лодки означает сужение района разведки для всех лодок и уменьшение шансов на обнаружение противника. Обнаружение судов противника – самая трудная проблема подводной войны. Отсутствие одной лодки после обнаружения противника уменьшает шансы на поддержание контакта с ним и на возобновление этого контакта в случае отрыва противника. При нападении на противника шансы на успех каждой отдельной подводной лодки тем больше, чем большее число подводных лодок участвует в атаке, ибо это ведет к распылению сил обороны. Итак, подводные лодки, выделенные для специальных заданий, не только упускают суда противника, которые они могли бы потопить, но и значительно снижают шансы на успех остальных подводных лодок, участвующих в боевых действиях. …В заключение командующий подводными силами еще раз подчеркивает опасность использования подводных лодок для выполнения второстепенных задач, ибо это приводит к ослаблению или прекращению на какое-то время эффективной подводной войны против Англии» («Журнал боевых действий штаба руководства войной на море», раздел С-IV, стр. 220-221; «Журнал боевых действий штаба подводных сил», 10 ноября 1941 года.) Здесь говорится об этом потому, что подводные лодки были решающей силой в выполнении главной задачи – задачи потопления судов противника. Все перебазирования подводных лодок, конечно, имели свой смысл и преследовали определенные цели. Однако по сравнению с тем ущербом, который наносился главной задаче, заключавшейся в потоплении судов противника, все положительное не имело смысла. Уничтожение тоннажа противника требовало сосредоточения сил, а не распыления их. Важным стратегическим принципом войны является стремление собрать максимум сил на направлении главного удара. Поэтому никак нельзя было ослаблять подводную войну, которую мы вели в Атлантике. В Англии знали, какие выгоды могло сулить это ослабление. Там считали, что тактические диверсии, которые имели место и в 1942 голу, избавили их от потерь судов, чего они боялись больше всего. К этим недостаткам, распылению сил и затруднениям, с которыми сталкивалось ведение военных действий в Атлантике, в сентябре 1941 года прибавилось еще одно событие, почти полностью парализовавшее подводную войну. Имеется в виду неблагоприятная военная обстановка на Средиземном море, вызвавшая переброску туда большого числа подводных лодок из Атлантики. Как же сложилась эта неблагоприятная обстановка на Средиземном море ? 30 января 1939 года британское правительство одобрило план ведения войны, представленный адмиралтейством. План был составлен в расчете на войну с Германией и Италией. Он также учитывал возможность активного вмешательства в войну Японии. (Roskill S.W. Vol.1, p.41.) На первом месте в английском плане стоял вопрос о защите атлантических коммуникаций. Этот вопрос был назван «самым важным», ибо потеря коммуникаций повлекла бы за собой «быструю и окончательную катастрофу». Второй по важности проблемой было Средиземное море, где проходили танкеры с нефтью из Персидского залива и торговые суда из Индии и Дальнего Востока. Поскольку пользование средиземноморскими коммуникациями могло стать для Англии невозможным из-за угрозы со стороны Италии, план войны предусматривал для торгового судоходства другой, более длинный путь вокруг мыса Доброй Надежды. Однако в Англии не отказывались от Средиземного моря и считали чрезвычайно важным удерживать в своих руках подступы к Средиземному морю – с запада со стороны Гибралтара и с востока со стороны Красного моря. Английское командование считало, что господство в районе Гибралтара наряду с блокадой Италии позволит обеспечить контроль над атлантическими коммуникациями, проходящими с севера на юг. Именно поэтому английские суда с весны 1940 года направлялись вокруг мыса Доброй Надежды, несмотря на то что Италия в то время еще соблюдала нейтралитет. Поражение Франции в июне 1940 года и выход из войны французского флота повлекли за собой дальнейшее ухудшение положения Англии на Средиземном море. Английское адмиралтейство считало необходимым оттянуть свои корабли из восточной части Средиземного моря и сосредоточить их вблизи Гибралтара. Это решение было вызвано опасениями за коммуникации в Атлантике, которые следовало защищать в первую очередь. После капитуляции французского флота английское адмиралтейство считало невозможным наряду с решением главной задачи в Атлантике, как и прежде, осуществлять контроль в восточной части Средиземного моря. Однако Черчилль вмешался и не позволил провести это решение в жизнь. Воздавая должное доводам, выставленным адмиралтейством, он все же опасался потери Мальты и Египта (Churchill W.S The Second World War, Vol II, pp 390, 392). Все эти моменты иллюстрируют отношение Англии к проблеме Средиземного моря. У стран же оси не было единого плана совместных боевых действий Италии и Германии. Отсутствовал и план ведения войны на Средиземном море. 10 июня 1940 года в войну вступила Италия. Последующие события показали, что Италия не имела никакой стратегической концепции ведения войны на Средиземном море. Италии в первую очередь следовало обеспечить безопасность своих позиций в Северной Африке и расширить их в западном и восточном направлениях. Северное побережье Африки является тем щитом, который прикрывает имеющие большую протяженность берега Италии. Это побережье могло служить исходной базой для действий на море и особенно с воздуха против морских коммуникаций Англии, проходящих в Средиземном море с востока на запад. Надо было использовать его в качестве плацдарма для наступления на Египет и на нефтяные районы Англии на Ближнем Востоке, играющие существенную роль в снабжении Англии нефтью. Предпосылкой для укрепления и расширения позиций в Северной Африке были активные действия итальянского флота против английских военно-морских сил в Средиземном море и в первую очередь захват на Мальте военно-морской авиабазы, которая угрожала итальянским коммуникациям, идущим к Северной Африке. Италия была н состоянии выполнить эту задачу: она обладала достаточно сильным флотом и авиацией. Итальянский надводный флот н подводные силы действовали не так успешно, как этого ждали враги и друзья Италии, учитывая сильный состав ее ВМС. Итальянский флот не проводил наступательных операций прочив военно-морских сил Англии. При встречах с английскими кораблями итальянцы не имели успеха. Количественно сильный подводный флот Италии, действовавший на Средиземном море, даже при незначительных успехах нес большие потери в то время как английские подводные лодки добивались хороших результатов. Гросс-адмирал Редер, получив соответствующие доклады от штаба руководства войной на море, дважды ходатайствовал о переносе центра тяжести боевых действий на Средиземное море. Штаб руководства войной на море еще не знал о намерении Гитлера начать в следующем году силами сухопутной армии и авиации войну с Россией. Переброска сил на Средиземное море должна была обеспечить странам оси захват Ближнего Востока, Германская армия и авиация вместе с итальянскими вооруженными силами получили бы в этом случае возможность внести свой вклад в борьбу с главным противником – Англией. Что же касается флота, то главным театром его военных действий оставался Атлантический океан. Боевые действия в Северной Африке и в дальнейшем развивались неблагоприятно. Зимой 1940/41 года наступление англичан поставило итальянцев перед угрозой потери Северной Африки. И на этот раз они приняли предложенную Гитлером помощь, от которой в 1940 году отказались. В феврале 1941 года Роммель прибыл в Ливию. Развернув стремительное наступление, он отбросил английскую армию к египетской границе. Выполнив эту задачу, он получил от верховного главнокомандования приказ воздержаться от дальнейшего продвижения, так как снабжение его армии находилось под угрозой. И опасения имели все основания. Английское командование знало, в чем заключалась слабость наступления Роммеля. Авиация, подводные лодки и надводные силы Англии, которые базировались на Мальту, атаковали итальянские конвои, следовавшие в Африку. Военное руководство Италии было не в состоянии обеспечить эффективную защиту конвоев на всем пути их следования. Именно в этот момент дала себя знать ошибка итальянцев, которая состояла в том, что они не оккупировали Мальты до начала африканской операции. На необходимость этой акции им неоднократно указывал наш офицер связи при верховном командовании итальянского флота – адмирал Вейхольд. Дало себя знать и то, что итальянский флот не начал наступательных действий против сравнительно слабых военно-морских сил Англии сразу же после объявления войны. Нельзя было решить задачу охраны коммуникаций, идущих в Северную Африку, чисто оборонительными мерами по защите конвоев. Кроме того, война с Грецией вызвала перенапряжение и распыление сил военного и торгового флотов Италии, вследствие чего они страдали еще и от недостатка топлива. Начиная с июля 1941 года из общего числа кораблей и судов, которые участвовали в снабжении войск, действовавших в Северной Африке, итальянцы ежемесячно теряли 70 процентов потопленными и поврежденными. Армия Роммеля испытывала недостаток в предметах снабжения и находилась в опасности. Для выправления положения военно-морским силам приказано было направить на Средиземное море подводные лодки. В конце сентября 1941 года из Атлантики через Гибралтар прошли первые шесть подводных лодок. В начале ноября за ними последовали еще четыре лодки. Приход опытных боевых экипажей на Средиземное море тотчас же дал себя знать. 14 ноября 1941 года «U-81» потопила в районе восточнее Гибралтара английский авианосец «Арк-Ройял», 25 ноября «U-331» потопила в восточной части Средиземного моря английский линейный корабль «Бархэм», а 14 декабря «U-557» потопила западнее Александрии английский крейсер «Галатея». Помимо переразвертывания подводных лодок в конце октября, было приказано перебросить в район Средиземного моря 2-й воздушный флот Германии, которым командовал Кессельринг. Авиация 2-го воздушного флота почти вывела из строя английскую военно-морскую базу на острове Мальта, откуда английские силы осуществляли нападение на итальянские конвои. В результате действий 2-го воздушного флота и подводных лодок, повреждений и потерь, понесенных английским флотом на наших минах, выставленных на подступах к Триполи, а также из-за действий итальянских человеко-торпед в порту Александрия, английский флот и авиация почти прекратили удары по морским коммуникациям, которые использовались африканским корпусом. Роммель, который в конце 1941 года из-за недостатка вооружения и предметов снабжения вынужден был отступить почти на исходный рубеж, в январе 1942 года начал новое наступление. Обстановка на море и в воздухе в центральной части Средиземного моря, где проходили главные коммуникации снабжения, изменилась в нашу пользу. Само собой разумеется, что переброска подводных лодок на Средиземное море значительно ослабила боевые действия в Атлантике. Однако, это было неизбежно: следовало ликвидировать опасность, нависшую над африканским корпусом. Но 22 ноября 1941 года из штаба руководства войной на море был получен новый приказ о переброске всех подводных лодок на Средиземное море и в район западнее Гибралтара. Этот приказ, означавший перенесение центра тяжести боевых действий из Атлантики в Гибралтар, обосновывался следующим образом: «1. Наступление английских войск в Северной Африке, а также подготавливаемая британскими войсками и частями армии де Голля десантная операция во Французскую Северную Африку ставят под сильную угрозу все Средиземное море и Италию. Создание перевеса в силах флота в районе Гибралтара будет иметь чрезвычайно важное значение для улучшения обстановки и предотвращения кризиса, поскольку этот район – узел коммуникаций, по которым суда следуют с запада в Средиземное море и из Средиземного моря на запад. 2. Сложившаяся обстановка и чрезвычайная важность сохранения позиций на Средиземном море вынуждает нас к массированному использованию подводных лодок на направлении главного удара до восстановления положения» («Журнал боевых действий штаба руководства войной на море», раздел А, 22 ноября 1941 года.) 29 ноября 1941 года штаб руководства войной на море потребовал развернуть на позициях по обе стороны Гибралтарского пролива 15 подводных лодок. Еще 10 лодок должны были находиться на позициях а восточной части Средиземного моря. Постоянное выполнение этого требования означало использование всех боевых подводных лодок на Средиземном море и прекращение боевых действий в Атлантике. Я был противником такого использования подводных лодок и особенно возражал против развертывания их в районах западнее и восточнее Гибралтарского пролива. В многочисленных устных и письменных докладах, а также радиограммах в адрес штаба руководства войной на море я пытался отстоять свою точку зрения и добиться возвращения в Атлантику подводных лодок, действовавших в районе Гибралтара. («Журнал боевых действий штаба руководства войной на море», раздел С-IV, стр. 242, 260-201, 285-286, 290-295.) Считалось маловероятным, что для предстоящего наступления из Египта англичане будут подтягивать силы с запада через Гибралтарский пролив по растянутым коммуникациям Средиземного моря. Я предполагал, что своей армии в Египте они уже доставляют подкрепление и продовольствие, но не с запада, а с востока, то есть английские транспорты огибают мыс Доброй Надежды и через Красное море проходят в Суэцкий канал («Журнал боевых действий штаба подводных сил», 26 ноября 1941 года.). Ныне известно, что это предположение было правильным. Мы сомневались в достоверности данных о якобы подготавливаемой десантной операции во Французскую Северную Африку (район Орана или Алжира), о чем сообщалось 21 ноября в сводке германского морского командования в Италии. В западной части Средиземного моря не было заметно никаких признаков готовящейся операции. Правда, в Гибралтаре к этому времени было сосредоточено большое число транспортов, но это происходило всякий раз, когда готовилась отправка конвоев в Англию, так что ничего необычного в таком сосредоточении судов не было. Для обеспечения десантной операции следовало усилить в Гибралтаре военно-морские силы, в то время как они, наоборот, были значительно ослаблены вследствие потопления авианосца «Арк-Ройял». В этой связи считалось неоправданным с оперативной точки зрения постоянное пребывание 15 подводных лодок на позициях в районе Гибралтара. С тактической точки зрения развертывание их там также было неправильным. Район Гибралтара находился под постоянным контролем английской авиации, базировавшейся на расположенную в непосредственной близости от него авиабазу. К тому же английское командование в любую минуту могло выставить по обе стороны от Гибралтарского пролива корабли противолодочной обороны. Следовало также учесть, что после прорыва наших подводных лодок в Средиземное море а конце сентября 1941 года Англия с целью усиления противолодочной обороны в районе Гибралтара оттянула свои силы из Атлантического океана, тем более что очень скоро в Атлантике стал наблюдаться спад активности германских подводных лодок. Наши подводные лодки, развернутые на позициях в районах западнее и восточнее гибралтарского пролива, постоянно подвергались опасности и поэтому почти все время находились в подводном положении. Это затрудняло наблюдение за обстановкой и привело соответственно к сокращению числа обнаруженных кораблей противника. За весь период пребывания на позициях лодки фактически так и не установили, где проходили коммуникации, по которым суда противника следовали с запада на восток. Находясь большую часть времени в подводном положении и будучи «привязанными» к своим позициям, подводные лодки вынуждены были ждать, когда судно противника случайно наткнется на одну из них, – только тогда могла идти речь об атаке. Кроме того, появились потери. Если первые четыре подводные лодки, совершившие прорыв через Гибралтарский пролив, потерь не понесли, то из состава второй группы одна лодка погибла. В результате усиления противолодочной обороны противника в дальнейшем погибли еще три подводные лодки, а пять были тяжело повреждены авиационными противолодочными бомбами при попытке прорваться в Средиземное море. Это вынудило их вернуться в базу на побережье Бискайского залива. Итак, 33 процента боевых подводных лодок было выведено из строя. В этих условиях очень тяжело было возвратить в Атлантический океан подводные лодки, находившиеся на Средиземном море. Из Атлантического океана в Средиземное море через Гибралтарский пролив проходит сильное течение (лишь вблизи берегов это течение имеет противоположное направление). Оно облегчает проникновение подводных лодок через Гибралтарский пролив в Средиземное море, ибо втягивает подводные лодки, ушедшие под воду от наблюдения. Однако при проходе их из Средиземного моря на запад, в Атлантический океан, это же самое течение является серьезным препятствием. Движение в надводном положении против течения могло происходить только в ночное время, но уложиться в одну ночь им никак не удалось бы, а двигаться в надводном положении в светлое время суток в данной обстановке значило бы погубить подводную лодку. Движение в подводном положении, на которое мы должны были ориентироваться, учитывая сильную противолодочную оборону противника, в середине пролива почти невозможно из-за стремительного течения, несущего погруженную подводную лодку обратно в Средиземное море. Плавание у берегов пролива слишком опасно в военное время. Одним словом, подводные лодки, переброшенные из Атлантики на Средиземное море, попадали в мышеловку. («Журнал боевых действий штаба подводных сил», 18 декабря 1941 года.) Вот почему следовало очень серьезно взвесить, какие силы нужно было направить на Средиземное море, поскольку из-за трудности перевода в Атлантику они уже не могли принимать участия в операциях в других районах. В этом заключалась суть проблемы боевого использования подводных лодок на Средиземном море. Следует еще раз подчеркнуть, что самой главной задачей германских военно-морских сил, и в первую очередь подводного флота; задачей, превосходящей по своему значению все остальные, являлось ведение военных действий против торгового судоходства на жизненно важных коммуникациях Англии в Атлантике. Там проходила основная жизненная артерия Англии, питаемая США. Соответственно этому и Англия считала своей важнейшей стратегической задачей защиту этих коммуникаций. Следовательно, оттягивать силы из Атлантики для других целей можно было только в самом критическом положении и в таких масштабах, которые необходимы были для исправления этого положения. Командование германского флота вынуждено было высшей инстанцией перебрасывать свои силы из Атлантики на Средиземное море. Штаб руководства войной на море в свое время настаивал перед политическим руководством Германии осуществить стратегически оправданное наступление на Египет и Ближний Восток. Он считал, что это наступление можно провести, не вводя германские военно-морские силы на Средиземное море. Но расчеты штаба не оправдались. Итальянский флот не смог самостоятельно справиться с задачами, возникшими на Средиземном море при наступлении в Северной Африке. Поэтому в конце концов пришлось направить на Средиземное море наши подводные лодки. Они в значительной степени помогли ликвидировать создавшееся там опасное положение, но оказались неспособными самостоятельно решить проблему снабжения наших сил на Средиземном море. Господство на коммуникациях, идущих в Северную Африку, прежде всего было вопросом нашего господства в воздухе, которого можно было достигнуть лишь путем ликвидации английских баз на Мальте. Поэтому перевод подводных лодок на Средиземное море следовало максимально ограничить. По моему мнению, ничем нельзя было возместить полное обнажение позиций в Атлантике и приостановку боевых действий в этом районе на семь недель. Штаб руководства войной на море очень неохотно уступал моим возражениям против использования подводных лодок на Средиземном море и в районе Гибралтара. Даже когда 7 декабря 1941 года в войну вступила Япония, что, несомненно, сковало английские военно-морские силы на Дальнем Востоке и сделало весьма маловероятной десантную операцию силами англичан и армии де Голля, наше командование все еще продолжало считать направлением главного удара район Средиземного моря. Массированное использование подводных лодок в районе Гибралтара весьма неблагоприятно отразилось на подводной войне против США, которую мы развернули в начале 1942 года. Справедливость моего отрицательного отношения к массированному применению подводных лодок в районе Средиземного моря и требование не забывать, что главным театром для них была Атлантика, позже подтвердили официальные английские источники, в которых описывался этот период боевых действий германских подводных лодок на Средиземном море. В книге Роскилла «Войиа на море» указывается: «Дело не только в том, что немецкие подводные лодки понесли весьма ощутимые потери на новом театре военных действий (в течение ноября – декабря там было потоплено не менее семи лодок). Переброска немецких лодок из Атлантики принесла нам благодатное облегчение на этом жизненно важном театре военных действий. Когда германское командование приказало перебросить подводные лодки на Средиземное море, оно ничего не знало о намерении японцев 7 декабря вступить в войну. Поэтому оно не могло предвидеть, что новый союзник сыграет большую роль в деле поддержки Италии и спасения армий стран оси в Африке. Однако весьма сомнительно, чтобы переброска немецких подводных лодок принесла противнику какие-либо преимущества на длительное время, особенно если учесть, что с переходом подводных лодок на Средиземное море неизбежно пошло на убыль их наступление в Атлантике» (Roskill S.W. Vol I, p 540). В связи с рассмотрением вопроса о сокращении числа подводных лодок в Атлантике следует упомянуть н о боевых действиях надводных кораблей, н о их влиянии на подводную войну. Для решения стратегической задачи германского военно-морского флота, которая заключалась в ведении войны против торгового судоходства Англии, гросс-адмирал Редер с первых же дней войны смело использовал и крупные надводные корабли: линейные корабли, броненосцы и крейсера, – несмотря на их малое число. Учитывая задачу, стоявшую перед этими кораблями, им было дано указание избегать столкновений с превосходящим или даже равным по силе противником. Их главная задача состояла в потоплении торговых судов. Кроме того, штаб руководства войной на море, посылая эти корабли в Атлантику, ждал сильной реакции со стороны противника: увеличения числа кораблей охранения в составе конвоев, привлечения в некоторых случаях даже линейных кораблей во всех районах, где можно было ждать появления наших кораблей. Итак, переброска в Атлантику крупных кораблей явилась следствием правильной стратегической концепции. Еще до начала войны в Атлантику отправили линейные корабли «Дейчланд» и «Граф Шпее», чтобы в случае войны они своевременно прибыли в назначенные им районы боевых действий. Осенью 1940 года для борьбы против торгового судоходства туда же вышел броненосец «Адмирал Шеер». За ними последовал тяжелый крейсер «Хиппер», а в январе 1941 года – линейные корабли «Шарнхорст» и «Гнейзенау». Судьба «Графа Шпее» известна всем. Действия остальных крупных кораблей протекали успешно, несмотря на превосходящие силы противника. «Адмирал Шеер» потопил девятнадцать судов общим тоннажем 137 000 рег.-бр. тонн и отправил в Германию в качестве трофеев два танкера. Он находился в море 161 сутки. Оба линейных корабля за два месяца потопили судов общим тоннажем 116 000 рег.-бр. тонн, а «Хиппер» потопил 14 судов и тяжело повредил английский крейсер «Бервик». Штабу руководства войной на море удалось также сковать вооруженные силы противника. В состав охранения английских конвоев, с которыми в Атлантике встретились «Шарнхорст» и «Гнейзенау» 8 февраля и 7 марта 1941 года, входило по одному линейному кораблю. В соответствии с приказом наши линейные корабли не напали на эти конвои. Учитывали, что в случае повреждения этих линейных кораблей в бою ставилось под угрозу их дальнейшее пребывание в боевой готовности п Атлантическом океане. Однако 7 марта силами двух подводных лодок – «U-105» и «U-124» удалось организовать преследование конвоя, обнаруженного в районе северо-восточнее островов зеленого Мыса. Адмирал Лютьенс, командовавший группой, в которую входили оба германских линейных корабля, с целью облегчить действия наших тяжелых кораблей поставил перед подводными лодками задачу уничтожить английский линейный корабль «Малайя», сопровождающий конвой. Но им не удалось этого сделать. Зато подводные лодки потопили пять судов из состава конвоя, и только спустя две недели «U-106» или «U-105» при атаке конвоя добилась попадания торпедами в «Малайю», который находился в составе сил охранения конвоя, следовавшего через Южную Атлантику в Англию. Действия крупных надводных кораблей в эти месяцы, когда в Атлантике находилось небольшое число подводных лодок, явились своевременной и эффективной помощью подводным лодкам. После первого нападения «Адмирала Шеера» на английский конвой 5 ноября 1940 года англичанам приходилось вводить в состав охранения конвоев линейные корабли, что, несомненно, создавало известные трудности для английского флота и распыляло его силы. Однако то, в чем командующий подводными силами был заинтересован более всего, не произошло: силы охранения английских конвоев, предназначенные для борьбы против наших подводных лодок, не уменьшились, и воздушное наблюдение за ними не ослабло. К сожалению, в последующие месяцы произошли события, которые отрицательно сказались на всем ходе подводной войны. Они явились следствием того, что линейные корабли «Гнейзенау» и «Шарнхорст», а позднее и «Принц Ойген» базировались на Брест. 22 марта 1941 года, после двухмесячных действий в Атлантике, оба линейных корабля вошли в Брест. У «Шарнхорста» были повреждены двигатели, и он на долгое время вышел из строя. 6 апреля 1941 года «Гнейзенау», находясь на стоянке в Бресте, подвергся воздушным атакам и получил одно торпедное попадание и четыре бомбовых. Корабль был выведен из строя на несколько месяцев. Для ремонта линейных кораблей из всех германских баз, расположенных на побережье Бискайского залива, в Брест были направлены немецкие судостроители и суда-ремонтники (около 800 человек), которые до этого ремонтировали боевые подводные лодки, возвращавшиеся из боевых походов. Понятно, что вследствие отсутствия рабочей силы ремонт подводных лодок затягивался на долгое время. Все это мешало эффективному использованию и без того малого числа боевых подводных лодок, снижало среднюю цифру потопленных кораблей и в итоге было выгодно противнику. Я возражал против переброски рабочих, занятых ремонтом подводных лодок, главного боевого средства в войне против Англии, и считал, что для ремонта линейных кораблей следовало брать рабочих с германских верфей, на которых обычно производится ремонт надводных кораблей. Учитывая успехи, достигнутые крупными надводными кораблями, и то влияние, которое они оказывали на характер боевых действий противника, мы все же не имели права упускать из виду главную задачу, состоявшую в потоплении тоннажа противника, ибо только это могло приблизить нас к приемлемому для Германии окончанию войны. Для решения данной задачи подводная лодка была наиболее эффективным и с точки зрения затрат наиболее экономичным средством борьбы в войне против Англии. Во всяком случае нельзя было допускать ослабления подводных сил. Тем не менее летом 1941 года соотношение числа находившихся в море боевых подводных лодок к их общему числу значительно ухудшилось. В интересах подводного флота мы требовали целеустремленного использования ограниченных производственных мощностей наших верфей. Необходимость в этом стала особенно очевидной, когда отчетливо выявилась невозможность действий крупных надводных кораблей в Атлантике. Все эти соображения были вновь изложены в докладной записке главнокомандующему военно-морскими силами 26 ноября 1941 года. В ней отмечалось следующее: «Командующий подводными силами считает, что благодаря сокращению сроков ремонта подводных лодок удается значительно увеличить число одновременно действующих боевых подводных лодок. Поэтому самой эффективной и необходимой мерой увеличения числа боевых подводных лодок, готовых к выходу в море, следует считать создание постоянного контингента рабочих для ремонта подводных лодок. Учитывая обстановку, создавшуюся в промышленности, нельзя рассчитывать на приток рабочих на флот извне. Поэтому военно-морские силы, по-видимому, вынуждены будут увеличивать число рабочих, занимающихся ремонтом подводных лодок, за счет собственных ресурсов. Отсюда вытекает необходимость использовать судоремонтников, находящихся в распоряжении военно-морского флота, только для строительства или ремонта тех военных кораблей, которые крайне необходимы для ведения боевых действий. Учитывая острую нужду в судоремонтниках, Командующий подводными силами предлагает в каждом отдельном случае особо изучать вопрос о том, насколько ремонт линейных кораблей и крейсеров, а также ремонт и строительство эскадренных миноносцев необходимы для ведения войны. Мы воюем с двумя сильнейшими морскими державами, которые господствуют в Атлантическом океане, являющемся решающим театром морских сражений. Действия наших военно-морских сил в этом районе были отважными. Однако времена действий надводных кораблей прошли. Использование крупных надводных кораблей не принесет ожидаемого успеха. Очень скоро из-за контрмер противника оперативная задача наших надводных кораблей изменится, и вместо нападения на коммуникации противника они вынуждены будут уклоняться от столкновения с превосходящими силами противника. Снабжение путем использования надводных транспортов оказалось невозможным. Итак, только подводная лодка способна проникнуть в районы, где господствует противник, и длительное время вести там боевые действия, ибо ей не придется сталкиваться с превосходящими силами противника. Увеличение числа линейных кораблей и крейсеров противника в том или ином районе означает для подводной лодки не увеличение опасности, а, напротив, увеличение количества объектов для потопления. Командующий подводными силами подчеркивает, что для ведения боевых действий в Атлантике участие линейных кораблей и крейсеров не представляется необходимым. Использование этих кораблей для выполнения других задач, например для захвата островов, невозможно: значит, эти корабли не являются больше главным боевым средством в данной войне, и, следовательно, силы, занятые на ремонте линейных кораблей н крейсеров, следует перебросить на ремонт подводных лодок, которые несут на себе основную тяжесть войны» (Сов. секретный документ командующего подводными силами. Br № 3618). В этой докладной записке я выдвинул далеко идущие требования в интересах подводной войны. Как командующему подводными силами, мне нельзя было рассуждать иначе. Однако этой запиской я ничего не добился. По-видимому, главнокомандующий военно-морскими силами, принимая решение по вопросам распределения производственных мощностей и рабочей силы на флоте, руководствовался еще и другими соображениями. Позднее, в 1943 году, занимая пост главнокомандующего военно-морскими силами, я сам ходатайствовал перед Гитлером об оставлении в строю крупных кораблей и, следовательно, об их ремонте. Правда, в это время я получал от главы правительства все необходимое для строительства и ремонта подводных лодок. И в дальнейшем не возникало никаких трений в отношении распределения сил для ремонта. Но в 1941 году, являясь командующим подводными силами, я вынужден был протестовать против ущемления интересов подводного флота из-за ремонта крупных кораблей. Здесь мне хочется сказать несколько слов о трагическом походе «Бисмарка», поскольку он повлиял на действия подводных лодок и поскольку подводные лодки пытались помочь ему. Готовясь к этой операции, командующий флотом адмирал Лютьенс 8 апреля 1941 года встретился со мной в Париже, и мы выработали порядок поддержки действий «Бисмарка» в Атлантике силами подводных лодок: 1. Развертывание подводных лодок и в дальнейшем будет происходить в соответствии с принятыми методами боевого использования подводных лодок. 2. При наличии условий для взаимодействия ударного соединения с подводными лодками это взаимодействие должно быть установлено. С этой целью на «Бисмарк» откомандировывается опытный офицер-подводник. 3. Прослушивая частоты, на которых работают подводные лодки, командующий флотом будет постоянно иметь информацию о позициях подводных лодок и о намерениях командующего подводными силами. Утром 24 мая 1941 года при прорыве «Бисмарка» и «Принца Ойгена» через Датский пролив «Бисмарку» удалось потопить английский линейный крейсер «Худ». Несмотря на повреждения, полученные «Бисмарком» в бою, оба немецких корабля продолжали свой поход в Атлантический океан. В нескольких сотнях миль от «Бисмарка» находилась развернутая на позициях группа наших подводных лодок. 24 мая 1941 года в «Журнале боевых действий штаба подводных сил» в связи с этими событиями сделана следующая запись: «Прежде чем решить, что можно сделать силами этих подводных лодок для поддержки группы „Бисмарка“, следует дождаться решения командующего флотом. Послана радиограмма на имя командующего группой „Вест“ (Оперативная поддержка действий группы „Бисмарка“ была возложена на командующего военно-морской группой „Запад“), в распоряжение которого отдал все подводные лодки, полностью отказавшись от ведения боевых действий против торгового судоходства. Он одобряет мою точку зрения и передал, что сообщит мне о своих намерениях, как только узнает решение командующего флотом.» В тот же день Лютьенс потребовал стянуть подводные лодки в район к югу от южной оконечности Гренландии. Он хотел проследовать через этот квадрат вместе с преследовавшими его английскими кораблями. Я приказал развернуть здесь семь подводных лодок из состава действовавшей там группы. Однако наши корабли, а за ними и преследователи, не дойдя до района развертывания подводных лодок, неожиданно легли курсом на юг, а затем на юго-восток в направлении к Бискайскому заливу. Причиной изменения замысла явилась, насколько нам известно, возрастающая утечка топлива из-за пробоины в носовой части «Бисмарка». Подводные лодки, находившиеся в Бискайском заливе на случай возвращения «Бисмарка», были развернуты в завесу согласно указанию командования. «U-556» н «U-98» из числа этих подводных лодок были без торпед, так как они возвращались с моря после боевых действий. Эти лодки представляли ценность как разведчики. Подводная лодка «U-74», входившая в состав завесы, в результате атаки глубинными бомбами была тяжело повреждена и в таком состоянии возвращалась на базу. Однако ее командир, понимая сложность создавшейся обстановки, по своей инициативе доложил, что к утру следующего дня он сможет занять позицию вблизи группы подводных лодок, развернутых в Бискайском заливе. «U-74» также была включена в завесу для ведения разведки. Ударная группа английских кораблей, преследовавших «Бисмарк», натолкнулась на подводную лодку «U-556», которая, как отмечалось, торпед не имела. В Журнале боевых действий» «U-556» указывалось: »…26 мая 1941 года. Место: 640 миль западнее Ландсэнда. Погода: северо-западный ветер силой 6-7 баллов, волнение моря – 5 баллов, ясно, переменная облачность, видимость от средней до хорошей. 15.31. Появились самолеты противника, пришлось погрузиться. Под водой слышали несколько взрывов, похожих на артиллерийскую стрельбу. 19.48. Тревога ! За кормой заметили линейный корабль класса «Кинг Джордж V», идущий полным ходом, и справа по носу на пеленге 10 авианосец, по всей вероятности «Арк-Ройял». Если бы были торпеды ! Не пришлось бы даже делать нового захода: я как раз нахожусь на позиции атаки. Корабли противника идут без эскорта эскадренных миноносцев и даже не меняют курса ! Я мог бы занять позицию между ними и покончить сразу с обоими кораблями. Вижу, как на авианосце происходит взлет и посадка торпедоносцев. Может быть, я смог бы помочь «Бисмарку». 20.39. Всплыли. Дан сигнал: «Вижу противника – линейный корабль и авианосец, идущие полным ходом. Курс 115°, квадрат ВЕ 5332– (48°20' северной широты, 16°20' западной долготы). До 22.06 даю сигналы о потере контакта. Пытаюсь следовать за боевой группой, расходуя последние остатки горючего. Погружаюсь, чтобы прослушать глубину, сообщаю акустический пеленг и посылаю сигналы для пеленгования.» В 21.42 все подводные лодки, имевшие торпеды, получили срочную радиограмму прибыть на помощь «Бисмарку» в указанный квадрат. Однако подводные лодки задержал усилившийся шторм, и они не успели прибыть в указанный район. Только «U-556», не имевшая на борту ни одной торпеды, в ночь на 27 мая находились вблизи «Бисмарка». Командир «U-556» пишет далее в «Журнале боевых действий»: »…26 мая 1941 года, Место: 420 миль западнее Бреста. 23.30. Тревога! Из тумана неожиданно вынырнул эскадренный миноносец. Когда лодка находилась на глубине 30 метров, он прошел прямо над нами. Мы слышали шум его винтов. И на этот раз пронесло, ни одной глубинной бомбы. 00.00. 27 мая. Всплыли. Ветер северо-западный, 5 баллов, волнением моря 5 баллов, дождевые шквалы, видимость умеренная, очень темная ночь. Что я могу сделать для «Бисмарка» ? Вижу стрельбу трассирующими снарядами и ответный огонь «Бисмарка». Единственное, что в моих силах, – это вести наблюдение и наводить на противника подводные лодки, имеющие торпеды. Я поддерживаю контакт на границе видимости и непрерывно передаю сигналы для пеленгования для наведения других подводных лодок. 00.52. Обхожу место боя с востока, двигаюсь на юг, чтобы попасть в попутное течение и лечь в дрейф. Иначе до базы не доберусь: горючее на исходе. 04.00. Волнение моря усиливается. «Бисмарк» продолжает бой. Сообщил метеосводку для авиации и в 06.30 передал последнее донесение о месте боя «Бисмарка» с кораблями противника. Обнаружил «U-74», которой передал функции поддержания контакта. Двигаюсь малым ходом на электродвигателях. При плавании в надводном положении расходуется горючее, которое нужно нам для обратного перехода». К числу неблагоприятных обстоятельств, сложившихся во время преследования «Бисмарка», относится то, что, когда «Бисмарк» вел бой почти с половиной английского флота, вблизи него оказались только безоружная «U-556» и небоеспособная «U-74». Гибель «Бисмарка» говорила об успехе противника, достигнутом им при обеспечении безопасности атлантических коммуникаций, и означала для наших крупных надводных кораблей конец действий в данном районе. Отныне боевые действия в океане вели только вспомогательные крейсера-рейдеры под оперативным командованием штаба руководства войной на море. Это были вооруженные и тщательно замаскированные корабли, переоборудованные из торговых судов. Действуя самостоятельно, они добивались больших успехов. Для обеспечения их действий требовался меньший расход средств по сравнению с крупными кораблями. Они дополняли действия подводных лодок. Однако к концу 1941 года использование их в Атлантике также стало невозможным. Давайте проследим, как развертывались боевые действия подводных лодок с ноября 1940 по декабрь 1941 года. В ноябре на просторах Атлантики осталось незначительное число подводных лодок. Это произошло потому, что во время ночных боев против конвоев подводные лодки быстро расстреляли свои торпеды и вынуждены были возвращаться в базы раньше намеченного срока. Одной из первых лодок, в ноябре снова вышедших в море, была U-99. 3 ноября 1940 года «U-99» встретила в Атлантике в районе западнее Ирландии два английских вспомогательных крейсера, возвращавшихся из противолодочного дозора. Встреча с этими кораблями, которые величиной и боевой мощью намного превосходили маленькую подводную лодку, закончилась тем, что «U-99» потопила их в течение одной ночи. Речь идет об английских вспомогательных крейсерах «Лорентик» (18 724 рег.-бр. тонн) и «Патроклес» (11 314 рег.-бр. тонн). Говоря об этом событии и о потоплении английского судна «Казанаре», которое произошло в ту же ночь, предоставим слово командиру подводной лодки «U-99»: «22.02. Заметил судно по пеленгу 240, одновременно обнаружил судно по пеленгу 300°. Первое из них ложится на обратный курс и, развив максимальную скорость, исчезает. Атакую второе судно, которое сохраняет прежний курс. Приблизившись, замечаю, что это пассажирский пароход с двумя трубами и только с одной фок-мачтой. Грот-мачта срублена. По-видимому, вспомогательный крейсер. В носовой части видно несколько незатемненных иллюминаторов, следовательно, можно с уверенностью сказать, что это военный корабль. Он идет средним ходом. 22.50. Торпедный выстрел с дистанции 1500 метров. Попадание под кормовую трубу. Корабль радирует открытым текстом: „Торпеда попала в машинное отделение, все топки погашены“. Корабль потерял ход. Палубные огни не выключены, с мостика производится стрельба красными сигнальными ракетами, на воду спускаются шлюпки. Это британский пассажирский пароход „Лорентик“, который, по-видимому, используется в качестве вспомогательного крейсера. Обнаруживаю еще одно судно. 23.28. Необъяснимый промах по застопорившему ход „Лорентику“. 23.37. Выпускаю торпеду с дистанции 580 метров. Попадание под носовую трубу. Без особого результата. 23.40. „Лорентнк“ открыл артиллерийский огонь, стрельбу осветительными снарядами чередует со стрельбой фугасными. Ложусь на обратный курс и полным ходом иду на сближение со вторым кораблем, который застопорил ход и подбирает людей с одной из спасательных шлюпок. 4 ноября 1940 года. 00.02. Выпустил торпеду по стоящему кораблю с дистанции 1200 метров. Попадание в районе мостика. Корабль передает открытым текстом свое место и название и спускает на волу шлюпки. Это британский пассажирский пароход „Патроклес“, используемый в настоящее время также в качестве вспомогательного крейсера. 00.22. Выпустил вторую торпеду по „Патроклесу“, дистанция 1200 метров. Попадание в корму, но корабль держится на плаву, так как имеет груз пустых бочек. 00.44. Выпустил третью торпеду по „Патроклесу“, дистанция 950 метров, попадание под мостик, на поверхности моря появилось множество бочек. Корабль, погружавшийся до этого без крена, получил крен на правый борт. Принял решение добить его артиллерийским огнем. 00.58. Послал четыре 88-мм снаряда с дистанции 100 метров. Два попадания. Один снаряд, по-видимому, угодил в кранцы первых выстрелов, расположенные на надстроечной палубе. Наблюдаю взрыв. Приходится уходить, так как „Патроклес“ отвечает, ведя прицельный огонь снарядами со взрывателями дистанционного действия. 01.18. Выпустил по „Патроклесу“ четвертую торпеду. Попадание под фок-мачту. Корабль все еще держится на плаву. Торпедисты не успевают перезаряжать торпедные аппараты. Пользуюсь возникшей паузой, рассчитывая подойти к „Казанаре“, пройдя мимо „Лорентика“, который все еще держится на плаву и довольно высоко возвышается над водой. 02.15. Внезапно замечаем английский самолет „Сандерленд“. Самолет кружит над нами на высоте 500 метров. 02.39. Погружаемся. 04.00. Закончили перезарядку торпедных аппаратов. 04.04. Всплываем. По пути к вспомогательным крейсерам замечаем сторожевой корабль. Оба вспомогательных крейсера должны быть потоплены до его подхода. 04.53. Выпустил по „Лорентику“ еще одну торпеду с дистанции 1400 метров. Попадание в корму. В течение нескольких минут корабль уходит кормой в воду, причем происходит взрыв глубинных бомб. 05.16. Выпускаю пятую торпеду по „Патроклесу“. Попадание в носовой трюм. 05.25. Шестая торпеда по „Патроклесу“. Попадание в центр машинного отделения. Судно разваливается за фок-мачтой. Кормовая часть опрокидывается и быстро тонет. Носовая часть погружается медленнее. Я быстро отхожу, так как поблизости появляется сторожевик, который освещает район прожекторами, а затем с 06.05 до 09.00 утра ведет стрельбу осветительными снарядами. 11.18. Обнаружил самолет, приближающийся по пеленгу 110°, погружаюсь. Самолет сбрасывает бомбу вдали от нас. Всплываю в 14.03.» Записи командира «U-99» свидетельствуют о том, что английские вспомогательные крейсера не ждали ночного нападения подводных лодок из надводного положения. События этого боя свидетельствуют также о слабости фугасного действия наших торпед. Даже если учесть, что Англия увеличила непотопляемость своих вспомогательных крейсеров путем, например, погрузки большого числа пустых бочек, все же число торпед, израсходованных подводной лодкой «U-99» для потопления этих крейсеров, превысило всякие нормы. После таких боев наши подводные лодки из-за отсутствия торпед часто не могли использовать благоприятную обстановку и позволяли кораблям противника безнаказанно проходить у себя под носом. «U-99» в обшей сложности потопила 200 000 рег.-бр. тонн. 1 декабря 1940 года командир подводной лодки «U-101» обнаружил в районе западнее Ирландии конвой. Проследим за дальнейшим развитием действий против конвоя по «Журналу боевых действий штаба подводных сил»: «По отношению к этому конвою подводные лодки занимают весьма выгодные позиции. „U-101“, являясь самой крайней на западном фланге, устанавливает с ним контакт, остальные лодки находятся неподалеку. Часть подводных лодок должна подойти в течение ночи, остальные подойдут к району развертывания самое позднее к исходу следующих суток. До этого важно сохранять контакт с противником, в связи с чем „U-101“ получила приказ атаковать противника только тогда, когда подойдут остальные лодки, получившие приказ действовать против конвоя. „U-101“ поддерживает контакт с конвоем противника до следующего утра. Затем от командира „U-101“ поступает донесение: „Расстрелял все торпеды, неисправность в дизеле“. Остальные подводные лодки уже должны войти в контакт с конвоем. „U-101“ получает приказ поддерживать контакт с противником до тех пор, пока ее не заменят другие подводные лодки» («Журнал боевых действий штаба подводных сил», 1 декабря 1940 года). В ночь на 2 декабря в суровых зимних условиях наши лодки атаковали этот конвой. Согласно данным англичан, 10 судов била потоплено и одно повреждено. «U-94» ночью 2 декабря доложила, что «конвой рассеян». В январе и феврале 1941 года противник в результате действий наших подводных лодок против конвоев и одиночных судов потерял 60 транспортов общим тоннажем 323 565 рег.-бр. тонн. В начале марта центр тяжести действий подводных лодок был перенесен в район южнее Исландии, ибо предполагалось, что англичане используют теперь более северные коммуникации. Уже на пятые сутки там был обнаружен конвой противника. Подводные лодки потопили из его состава пять судов и два повредили. Затем наступило затишье, которое очень беспокоило командование подводными силами. Подводные лодки перестали обнаруживать противника. Беспокойство по поводу незнания обстановки возросло еще больше, когда было получено донесение о гибели в этом районе пяти подводных лодок. Погибли «U-551», «U-70», «U-47», «U-99» и «U-100». Экипажи «U-551» и «U-47» погибли вместе со своими лодками, команды «U-100» и «U-70» частично были спасены, а экипаж «U-99» почти весь спасся. Мы особенно переживали гибель «U-100», командир которой потопил 39 судов общим тоннажем 159 130 рег.-бр. тонн. На счету «U-99» было 44 судна – 266 629 рег.-бр. тонн и один эскадренный миноносец. Крупным успехом «U-47» было потопление английского линейного корабля «Ройял-Оук» в Скала-Флоу. В ходе войны «U-47» потопила 28 судов общим тоннажем 160 935 рег.-бр. тонн. Затишье в судоходстве в районе южнее Исландии и отсутствие данных о причинах гибели самых опытных командиров побудили меня в конце марта произвести переразвертывание подводных лодок из района южнее Исландии на юго-запад. Эта мера принесла успех. 2 апреля во вновь развернутую завесу подводных лодок вошел следовавший из Северной Америки конвой «SС-26», который подвергся совместной атаке наших подводных лодок и потерял десять судов. Со временем выяснилось, что рост наших потерь в марте не имел особых причин н не явился результатом применения противником новых сродств противолодочной обороны. Почти одновременное уничтожение пяти подводных лодок с самыми опытными экипажами было чисто случайным явлением. В марте и апреле 1941 года наши подводные лодки потопили в общей сложности 84 судна общим тоннажем 492 395 рег.-бр. тонн. Но вот в Северной Атлантике наступили короткие ночи. Они благоприятствовали защите английских конвоев. С раннего утра и до позднего вечера противолодочная авиация, обеспечивавшая конвои, преследовала подводные лодки и загоняла их под воду. Ночное время суток стало слишком коротким для осуществления совместных атак конвоев. В этот период в Северной Атлантике нам удались две атаки. В результате первой было потоплено пять судов из состава конвоя. В результате второй конвой «НХ-126» подвергся нападению наших подводных лодок в центре Атлантики. После того как этот конвой в одну ночь потерял пять судов, командир конвоя, опасаясь дальнейших атак со стороны наших подводных лодок, приказал рассредоточить конвой. Каждое судно должно было попытаться самостоятельно дойти до Англии. Это помогло нам потопить еще четыре судна. Английское адмиралтейство, учитывая эти уроки, в дальнейшем не разрешало судам идти через Атлантику без охранения. В то время как увеличившаяся продолжительность светлого времени суток снизила успехи наших подводных лодок в Северной Атлантике, подводные лодки, действовавшие в Южной Атлантике, нашли в районе Фритауна богатую добычу. Весной 1941 года Фритаун являлся пунктом сбора судов, следовавших в Англию от мыса Доброй Надежды или из Южной Америки. Здесь сводились в конвои тихоходные суда. Быстроходные же суда в то время шли на север без охранения. Так как пути следования немецких подводных лодок от баз на побережье Бискайского залива до Фритауна растянулись на 2 800 миль, штаб руководства войной на море организовал снабжение подводных лодок топливом и торпедами с помощью плавучих баз, встреча с которыми происходила в определенных точках в средней части Атлантического океана. Благодаря этому мероприятию подводные лодки смогли провести одну за другой две операции в районе Фритауна. В этих операциях, к которых в итоге было потоплено 74 судна, участвовало семь подводных лодок: «U-106», «U-107», «U-105», «U-124», «U-103», «U-38», а также «U-69», которая, помимо выполнения основной задачи, минировала подходы к важным портам Лагос и Такоради в Гвинейском заливе. На этих минах подорвалось несколько судов. Английское адмиралтейство вынуждено было временно закрыть оба порта. Наибольшего успеха добилась подводная лодка «U-107». Она потопила 14 судов общим тоннажем 87 000 рег.-бр. тонн. В мае и июне 1941 года в районе Фритауна и в Северной Атлантике было потоплено 119 судов общим тоннажем 635 635 рег.-бр. тонн. Июль и август 1941 года оказались месяцами ограниченных успехов. Всего лишь 8-12 подводных лодок, затерявшихся на огромных океанских просторах между Гренландией и Азорскими островами, вели поиск. Если бы эти подводные лодки были развернуты с таким расчетом, что бы одна находилась от другой на большом удалении в Атлантике, тогда в случае обнаружения конвоя одной из них невозможно было бы организовать совместные действия всех лодок в соответствии с тактикой «волчьей стаи». А если бы они были сосредоточены в каком-то одном районе моря, тогда только случай мог помочь нам, послав конвой прямо на лодки. Вести подводную войну, имея небольшое число подводных лодок, да еще без разведки, не так просто. В районе Фритауна в результате больших потерь адмиралтейство свело движение судов до минимума. Поэтому командирам подводных лодок было приказано перейти в восточную часть Северной Атлантики. На это решение повлияло намерение снова установить взаимодействие подводных лодок с усиленной к этому времени 40-й бомбардировочной эскадрой. В дальнейшем южнее Ирландии совместно с авиацией было атаковано несколько гибралтарских конвоев. Успехи в отношении числа потопленных гулен оказались значительными, однако в отношении тоннажа они были небольшими, поскольку тоннаж судов, входивших в состав конвоев Гибралтар-Англия, находился в пределах 1 000 – 3 000 рег-бр. тонн. Наряду с действиями подводных лодок южнее Ирландии была предпринята попытка без предварительной воздушной разведки войти в соприкосновение с конвоями, маршруты которых проходили севернее Ирландии. Однако эта попытка успеха не имела. Сильное воздушное охранение противника не давало возможности подводным лодкам вести наблюдение за движением судов. Итак, результаты боевых действий подводных лодок в июле и августе были весьма скудными: всего 45 потопленных судов общим тоннажем 174 519 рег.-бр. тонн. К сентябре 1941 года было принято решение еще раз «прочесать» Атлантику в западном направлении. Для этой цели создали от двух до четырех (в зависимости от имевшихся в наличии подводных лодок) групп, которые, будучи развернутыми в завесы, осуществили поставленную перед ними задачу гораздо быстрее, чем это делалось раньше. При этом завесы подводных лодок в Атлантике располагались таким образом, чтобы лодки могли контролировать район у восточного побережья Гренландии. Такое развертывание завес учитывало, что конвои, идущие из США, после мыса Рейс (южная оконечность Ньюфаундленда) могли сразу же круто изменить курс н уйти далеко на север. О справедливости такого предположения свидетельствовали, во-первых, помощь, которую США стали оказывать Англии до того, как Германия объявила войну США в 1941 году, и, во-вторых, более выгодные условия охранения конвоев с воздуха, начиная от Исландии. Имел значение и тот факт, что в течение июля – августа на юге не было обнаружено ни одного конвоя. Правильность предположения вскоре подтвердилась. 11 сентября 1941 года у восточного побережья Гренландии подводные лодки обнаружили конвой, который шел в Англию. Это был конвой «SС-42». Подводные лодки успешно атаковали его и потопили 16 судов. Туман, надвинувшийся ночью 12 сентября, оградил конвой от новых потерь. В западной части Атлантики был обнаружен еще один направлявшийся в Англию конвой. Подводные лодки потопили четыре судна из состава этого конвоя. В том же месяце в Северной Атлантике группа подводных лодок обнаружила конвой, шедший из Фритауна. Он состоял из 11 судов и четырех кораблей охранения. Семь транспортов из состава этого конвоя было потоплено. В этом же месяце одна из групп подводных лодок атаковала еще один, четвертый по счету, конвой, следовавший из Гибралтара в Англию. Его обнаружила воздушная разведка 40-й бомбардировочной эскадры. Конвой имел сильное охранение, состоявшее из 10 эскадренных миноносцев и корветов. Но, несмотря на это, девять судов было потоплено. В сентябре Англия в результате действий подводных лодок потеряла 53 судна общим тоннажем 202 820 рег.-бр. тонн. В последние три месяца 1941 года подводную войну в Атлантике вело минимальное количество подводных лодок В битве за Атлантику наступил штиль. Главной причиной этого было переразвертывание подводных лодок в район Средиземного моря. Но были и другие причины затишья. 15 октября в северной Атлантике было потоплено еще девять судов из состава конвоя, направлявшегося в Англию. В последующие недели счастье не улыбнулось нашим подводникам. В северной Атлантике к тому же мы располагали очень небольшим числом подводных лодок. 1 ноября подводной лодкой, выдвинутой для ведения разведки в западном направлении, вблизи Большой Ньюфаундлендской банки был обнаружен конвой, направлявшийся в Англию. Стая подводных лодок, находившаяся восточнее этой подводной лодки, была очень выгодно расположена для атаки. Однако густой туман не позволил осуществить удар по конвою. Это был последний контакт с противником в Северной Атлантике в ноябре 1941 года. Из-за ограниченного числа подводных лодок поиск транспортов в последующие недели успеха не имел. Отвод подводных лодок в конце ноября в район Гибралтара знаменовал конец этого периода. Не повезло немецкому военно-морскому командованию в ноябре декабре 1941 года и в южной части Атлантики. Немецкий вспомогательный крейсер «Атлантис» в марте 1940 года покинул пределы Германии и за время двадцатимесячного рейдерства в Атлантике, Индийском и Тихом океанах потопил 22 судна общим тоннажем 145 697 рег.-бр. тонн. В ноябре 1941 года он обогнул мыс Горн и 22 ноября 1941 года находился в Атлантике южнее экватора, ожидая в условленной точке подводную лодку «U-126», чтобы передать ей топливо. Командир подводной лодки, обнаружив крейсер, отправился к нему на шлюпке, чтобы уточнить порядок передачи топлива. Однако беседу двух командиров кораблей очень скоро прервало появление английского крейсера «Девоншир», который получил от английского адмиралтейства задание вести в этом районе поиск плавучих баз подводных лодок. Поводом для этого явились большие потери в торговых судах, понесенные в результате успешных действий подводных лодок в районе Фритауна. «Атлантис» был обнаружен палубным самолетом, высланным с английского крейсера на разведку. Опасность, нависшая над немецким вспомогательным крейсером, возрастала с каждой минутой. Командир «U-126» не смог возвратиться на лодку. Первый помощник приказал погружаться. Но английский крейсер был недосягаем для подводной лодки, и она не смогла атаковать его. Когда «Атлантис» потопили, а «Девоншир» ушел, подводная лодка всплыла и взяла на буксир спасательную шлюпку с оставшимися в живых членами команды крейсера. Получив известие о гибели вспомогательного крейсера «Атлантис», мы выслали подводные лодки «U-124» и «U-129», находившиеся в средней части Атлантики, для оказания помощи спасшимся с крейсера. Следуя в точку встречи с «U-126», «U-124» примерно в 240 милях северо-восточное скалы Сент-Пол потопила английский крейсер «Дьюнедин», который имел то же задание, что и «Девоншир». В это же время штаб руководства войной на море отдал судну снабжения «Питон» приказ принять на борт спасшихся с вспомогательного крейсера «Атлантис». Это произошло в течение 24 н 25 ноября. Точка встречи с подводными лодками, в которую направилось судно снабжения «Питон», находилась примерно в 1 700 милях от места гибели «Атлантиса». Тем не менее она стала известна противнику. «Питон» вместе с находившимися на его борту спасшимися с вспомогательного крейсера «Атлантис» 1 декабря 1941 года был потоплен английским крейсером «Дорсетшир». Находившиеся поблизости от места потопления «Питона– и „Атлантиса“ четыре подводные лодки подобрали 414 человек. После того как лодки приняли на борт дополнительно свыше 100 человек каждая, они, естественно, стали небоеспособными и рассчитывать на их участие в боевых действиях теперь уже не приходилось. Подводные лодки взяли курс на север. Севернее островов Зеленого Мыса к ним присоединились и стали их сопровождать четыре итальянские подводные лодки. Итальянцы приняли на свои лодки половину спасенных с потопленных кораблей. Все восемь лодок в конце января 1942 года благополучно прибыли в базы Бискайского залива. Переход в 5 000 миль закончился. Эти события показали, что времена, когда надводные танкеры могли передавать топливо подводным лодкам в Атлантике, прошли. Впредь задачу снабжения топливом должны были взять на себя подводные лодки-танкеры, которые в начале войны еще только строились. Как уже говорилось, в декабре 1941 года подводные лодки находились по обе стороны Гибралтарского пролива. Однако ожидавшегося движения судов противника в восточном направлении установлено не было. Тем не менее 14 декабря один из конвоев „НG“ (Гибралтар-Англия) вышел из Гибралтара. Группа подводных лодок, развернутая западнее Гибралтарского пролива, а также три подводные лодки, стоявшие в базах Бискайского залива, были брошены против этого конвоя. В Англии знали, что наши подводные лодки находятся в районе Гибралтара. Поэтому мы ждали, что конвой будет иметь особенно сильное охранение. В числе кораблей охранения конвоя находился эскортный авианосец „Одэсити“. Подводные лодки атаковали конвой. Атаки следовали беспрерывно, одна за другой, днем и ночью, вплоть до 22 декабря. Результаты были неутешительными. 21 декабря подводная лодка „U-751“ потопила эскортный авианосец „Одэсити“. В этот же день был атакован торпедами и погиб эскадренный миноносец „Стэнлн“. Жертвой атак подводных лодок стали также два судна. В то же время мы потеряли подводные лодки „U-574“, „U-131“, „U-127“, „U-434“ и „U-567“. После такой неудачи и весьма незначительных успехов двух последних месяцев 1941 года в штабе подводных сил распространилось мнение, что мы больше не в состоянии бороться против конвоев. Принимая во внимание накопленный опыт и учитывая, что большой урон, понесенный нами в борьбе с этим конвоем, явился событием из ряда вон выходящим, я придерживался иного мнения. Нельзя было сбрасывать со счета также то, что в бою, о котором идет речь, погода не благоприятствовала действиям подводных лодок: то был полный штиль, то ветер силой лишь в один балл, а часто – гладкая, как зеркало, поверхность воды. Состояние океана намного облегчило противнику обнаружение наших подводных лодок. Мы предполагали, что конвой будет иметь сильное охранение. Однако лишь совсем недавно стали известны силы, которые должны были обеспечивать его. После успешных атак, проведенных нашими подводными лодками против гибралтарских конвоев, английское адмиралтейство решило задержать в Гибралтаре конвой „HG-76“ до тех пор, пика ему не будет обеспечено достаточно сильное охранение. В состав сил охранения включили эскортный авианосец „Одэсити“, три эскадренных миноносца, семь корветов н два шлюпа. Прикрытие конвоя с воздуха осуществлялось самолетами с „Одэсити“, а также авиацией с английской воздушной базы Гибралтар. Гибралтарские самолеты сопровождали конвой до 17 декабря, когда он вышел за пределы их дальности полета. Далее конвой вошел в район, который обеспечивался английскими самолетами, базировавшимися на Южную Англию. Другими словами, воздушное охранение конвоя осуществлялось непрерывно. Итак, и погода, и состав сил охранения конвоя не благоприятствовали действиям подводных лодок. Позже выяснилось, что я правильно поступил, не сделав из этого печального случая далеко идущих выводов в отношении ведения подводными лодками дальнейшей борьбы с конвоями. Весь 1942 год и часть 1943 года (до марта) мы вели еще более упорную борьбу с конвоями. В марте 1943 года английское адмиралтейство, принимая во внимание большие потери конвоев, стало сомневаться в целесообразности системы конвоев. К тому времени большой урон, который наносили конвоям „волчьи стаи“ во время ночных атак, стал казаться совершенно нетерпимым. Конец 1941 года для командования подводными силами был полон тревог н забот. Начался 1942 год.