Текст книги "Предводитель энгов"

Автор книги: Карит Этлар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

При этих словах рыцарь сделал еще шаг вперед. Кай выступил ему навстречу, свет луны упал на его лицо, и Кербиц тотчас узнал своего соперника.

– Ах, вот как, господин драгун! – воскликнул он с плохо скрываемой злобой. – Это вы стоите нынче ночью на страже у дверей королевы!

– Да, я вижу, что оказался прав, приняв эту меру предосторожности. Но вам она, кажется, не по вкусу?

– Ничуть. Я только подумал, что вот уже второй раз вы встаете у меня на пути.

– Стоит ли вспоминать об этом? – улыбнулся Кай. – Я из скромности гоню от себя эти мысли.

– Что вы хотите сказать?

– Что вот уже второй раз наши встречи заканчиваются моей победой.

– Вы полагаете, что так будет и завтра поутру, когда его величество узнает, что вы помешали мне выполнить его приказ?

– Ах, господин рыцарь, об этом я успею поразмыслить завтра. Сегодня ночью я помню только о долге часового.

– Так вы отказываетесь пропустить меня в эти покои?

– Отказываюсь.

– А по какой причине, позвольте спросить?

– По той причине, – с улыбкой ответил Кай, – что вы имеете счастье охранять ее величество каждый день. Нынче ночью это счастье выпало драгунам Кая Люкке.

Кербиц в ярости удалился. Стой он на несколько шагов ближе к Каю, он, может быть, обратил бы внимание, как во время их спора дверь в покои королевы осторожно приоткрылась и кто-то приник к ней изнутри, прислушиваясь к их словам. И как знать, заметь он одобрительную улыбку на лице этого невидимого существа, может быть, Кербиц понял бы, почему капитан Люкке ведет себя с такой необъяснимой дерзостью.

ВОИН КОРОЛЕВЫ

С рассветом следующего дня драгуны выстроились двумя длинными рядами во дворе замка от каменной парадной лестницы до подъемного моста, готовые сопровождать королевскую чету в Престё.

Рассказывали, что король на заре получил какие-то важные известия, касающиеся врага, и в столицу к государственному совету был отправлен гонец со спешным поручением.

Драгуны неподвижно застыли в седлах, завернувшись в свои длинные плащи и устремив взгляд на лестницу замка, где на верхней ступени ждали двое скороходов королевы в коротких куртках и кожаных штанах с красными шестами в руках.

Сквозь ветви лип в замок проникали светлые утренние лучи. Меж тем на дворе и на подъемном мосту стала постепенно собираться толпа. Впереди всех стоял высокий человек в овчинной куртке с непокрытой головой, комкая в руках красную вязаную шапку. Это был Ивер, явившийся в замок по приказанию королевы. Крестьяне сторонились Ивера, словно не хотели, чтобы их видели рядом с бродягой, поэтому между ним и остальными зрителями все время оставалось свободное пространство. По Ивер, казалось, ничего не замечал; его глаза были неотрывно прикованы к двери, из которой должна была выйти королева. Он явился сюда с самого раннего утра и с замиранием сердца ждал, что королева исполнит данное ему обещание.

Стоило мельком взглянуть на Ивера, чтобы сразу понять, сколько усилий потратил он в этот день, желая выглядеть настоящим франтом. Его короткая черная борода была тщательно разделена надвое. Зачесанные назад, приглаженные волосы открывали высокий и широкий лоб. Вместо бечевки, которой обычно была стянута его куртка, Ивер на этот раз подпоясался красным шерстяным шнуром. Широкий пояс, за который были заткнуты нож с рукояткой из оленьего рога и блестящая оловянная ложка, довершал этот костюм, по мнению Ивера, представлявший собой верх щегольства.

Вдруг по толпе пробежало волнение. «Идут», – зашептали со всех сторон. В дверях замка показался придворный, который сказал что-то на ухо одному из скороходов. Тот сбежал по ступенькам вниз и дальше через двор с криком:

– Карету его величества!

После этого он снова вернулся на свое место на верху лестницы. Карета тут же подкатила к крыльцу. А толпа подалась вперед, чтобы хоть краешком глаза увидеть знатных гостей, когда они спустятся вниз.

Толпа увлекла за собой Ивера. Среди всех присутствовавших никто не ждал королевскую чету с таким нетерпением, как он. Несколько раз он подносил руку ко лбу, его сердце колотилось, и сам он весь дрожал. В него начал закрадываться страх: а что если королева забыла о нем и о том важном деле, по которому он явился?

Оказавшись неподалеку от лестницы, Ивер вдруг заметил впереди драгун капитана Люкке верхом на жеребце. Ивер узнал Кая, радостно вскрикнул и попытался проложить себе дорогу к нему среди тех, кто очутился в передних рядах, но не тут-то было. Люди эти были плечисты и упрямы, они даже не пошевельнулись, и после нескольких тщетных попыток Ивер понял, что до лестницы ему не добраться. На лбу Ивера выступила испарина. А когда он оглядел свой костюм, то, к своему ужасу, обнаружил, что его франтовской наряд приведен в самый жалкий вид. Тогда он поднял руки кверху и воскликнул с мольбой:

– Ради всего святого, пропустите меня вперед!

– Чего тебе там понадобилось, неотесанный болван? – грубо спросил стоявший рядом с Ивером управляющий. – Скажи спасибо, что тебе позволили стоять здесь, среди честных людей.

– Ах, господин управляющий, – взмолился Ивер, – будьте милостивы, пропустите меня, мне надо поговорить с королевой,

Всеобщий хохот был ответом на эти слова.

– Бродяга хочет говорить с королевой! – крикнул кто-то из толпы. – Пропустите его вперед!

Все стали оглядываться на Ивера и потешаться над ним. Но те, что стояли поближе, тронутые умоляющим и несчастным выражением его лица, потеснились, чтобы дать ему пройти. Ивер рванулся вперед, еще усилие – и радостный клич оповестил собравшихся о его победе. Изрядно помятый, задыхаясь от усталости, Ивер оказался у самого подножия лестницы.

Наверху, у дверей замка, в плаще, накинутом поверх придворного костюма, стоял рыцарь Кербиц. Услышав крик и заметив какое-то движение, возникшее в толпе, когда Ивер пробивался сквозь ряды, Кербиц спустился по ступеням вниз и спросил у него, что ему надо.

– Милосердный господин, – с низким поклоном отвечал Ивер, – я явился сюда по приглашению королевы.

– Королевы? – повторил Кербиц, изумленный не менее окружающих. – По какому же это случаю пригласила тебя ее величество?

– Королева хотела наградить меня за то, что я пришел ей на помощь вчера в лесу во время охоты.

– Как же это ты пришел ей на помощь?

– Я спас ее от смерти.

– Ты?

– Я! – смущенно сказал Ивер. – Никого получше там не нашлось.

– Что-то уж очень много спасителей было вчера у ее величества! – буркнул рыцарь, омраченный воспоминаниями, связанными с охотой. – Убирайся, бродяга, ее величеству некогда разговаривать с тобой!

С этими словами Кербиц сделал знак одному из фогтов66
  Фогт – королевский чиновник.


[Закрыть], стоявших у нижних ступеней лестницы. Фогт стал гнать несчастного прочь древком своего протазана, а рыцарь вернулся на прежнее место у дверей.

Несколько секунд Ивер стоял точно оглушенный. В толпе смеялись и улюлюкали, но, казалось, он ничего не замечал. Его лицо потемнело и на глаза навернулись слезы не от унижения, а оттого, что отказ рыцаря допустить его к королеве разрушил его надежды на осуществление заветной мечты.

Но, по счастью, капитан Люкке, объезжая ряды своих драгун, случайно оказался возле того места, куда оттеснили беднягу. Заметив его, Ивер дерзнул предпринять последнюю отчаянную попытку. Он протянул руки к Каю и закричал:

– Господин офицер! Господин офицер! Помогите мне!

Кай услышал этот жалобный вопль, который разнесся по всему двору. Он обернулся и увидел Ивера. Судьба, словно нарочно, подстраивала так, что Кай всегда становился Кербицу поперек дороги.

– Чего тебе надо, приятель? – спросил он.

– Ах, господин военачальник! Вы не узнаете меня?

– А-а, это ты! Как же! Вчера ты повстречался нам в лесу!

– Ну да, это я. Вы пообещали снять с меня бесчестье, а эти господа говорят, сейчас не время, и смеются надо мной и гонят меня.

Кай почувствовал, что он в долгу перед бродягой: ведь это его подвиг вызволил Кая из беды. Поэтому он ответил:

– Потерпи, друг мой. Сейчас мы посмотрим, что можно для тебя сделать.

В эту минуту двери распахнулись, и королевская чета стала спускаться вниз по ступеням. На лице королевы играла довольная улыбка, хотя король все еще задумчиво хмурился. Литавры и трубы встретили появление королевской четы.

Капитан Люкке держался у самой кареты королевы. Рядом с ним стоял Ивер с шапкой в руках. Фогт несколько раз пытался оттащить его в сторону, но после ободрительных слов, сказанных Каем, к Иверу вернулось мужество, и он отчаянно упирался. Эта борьба привлекла внимание королевы. Она вопросительно поглядела на бродягу и подошла ближе. Фогт тотчас отступил к лестничной балюстраде, а бродяга, склонив голову, опустился на колени перед королевой.

– Что нужно этому человеку? – спросила София-Амалия.

Капитан низко поклонился и ответил:

– Он уповает на королевскую милость.

– Кто он такой?

– Он был вчера в лесу во время охоты на кабана.

– А-а, верно. Мы обещали ему награду.

– Он выбрал неудачное время, чтобы напомнить нам об этом, – заметил король.

– Всемилостивейший король! – пробормотал Ивер. – Я пришел сюда еще до рассвета.

– Чего же он хочет? – спросил король.

– Сама не знаю, – ответила София-Амалия, – но раз уж вы, капитан Люкке, стали его заступником, объясните его величеству, чего хочет этот человек.

– Он молит, чтобы с него сняли бесчестье.

– Сняли бесчестье? – изумленно повторил король.

– Да, ваше королевское величество, – подхватил Ивер, которому ласковое выражение королевского лица придало духу. – Я всей душой хочу стать честным человеком, ведь я нищий бродяга, порядочным людям зазорно водиться со мной. Но вчера королева обещала снять с меня бесчестье.

– У нас в стране был в старину такой обычай, – пояснил Кай, – с человека снимали бесчестье, подняв знамена над его склоненной головой.

Кербиц, все время державшийся за спиной королевы, при этих словах Кая вытянул шею из воротника своего плаща.

– Господин капитан, кажется, изволил забыть, что в настоящую минуту здесь нет никакого знамени.

– Нет, не забыл, – возразил Кай, учтиво поклонившись рыцарю, – но подумал, что, если их величества пожелают исполнить просьбу этого человека, можно обойтись и без знамени. Ведь старая датская поговорка недаром гласит: «Кого король коснулся, тот честным обернулся».

Пока Кай произносил эти слова, королева скользнула взглядом по обоим соперникам. Рыцарь сутуло ежился, кутаясь в плащ, его бледное лицо посинело от холода, да вдобавок оно было обезображено злобой – ведь он чувствовал, что Кай снова одержал над ним верх. Стройный, изящный капитан никогда еще так не выигрывал в сравнении с ним.

– По-моему, рыцарь Кербиц прав, – сказала София-Амалия, посмотрев на Кая. – Раз уж при этой церемонии принято поднимать знамя, мы не должны отступать от старого обычая. Но я не хочу отказываться от своего слова, – добавила она, обращаясь к королю. – Тем более, вашему величеству нужны сейчас храбрые солдаты, а этот человек только и ждет минуты, когда его сочтут достойным послужить родине.

– Ну что ж, мы готовы исполнить его желание, – ответил король.

– Господин фон Кербиц, – сказала королева, указав рыцарю на фогта, – благоволите принести нам протазан этого человека.

Кербиц с удивлением повиновался. Королева развернула свой носовой платок и привязала его концом к острию копья. В эту минуту солнце, уже поднявшееся высоко в небе, затопило своими лучами двор и осветило происходящую сцену, которая вызывала улыбки и смешки придворных, но для Ивера знаменовала торжественнейшее событие в его жизни.

Он стоял на коленях перед королевой, низко склонив голову и сжимая шапку в руках. По знаку Кая барабанщик и два трубача, составлявшие полковой оркестр, выехали вперед. Драгуны взяли сабли на караул.

И в тот же миг из толпы раздался голос:

– Шапки долой!

Никто не знал, откуда раздался этот голос, но все повиновались. Заиграли трубы, королева подняла над головой бродяги протазан с развевающимся на нем платком, а когда музыка смолкла, король подошел к Иверу и возложил ему на голову свою руку.

– Встань, сын мой, – сказал он. – Во имя божье отныне ты честный и незапятнанный человек.

– Его величество исполнил твою просьбу, – сказала королева Иверу. – Есть ли у тебя еще какие-нибудь желания?

Ивер встал, помотал головой и прошептал:

– Никаких.

– Ну что ж, – сказала королева, вынимая из кошелька золотые монеты. – В таком случае ты можешь осуществить свою заветную мечту и встать в ряды защитников родной страны. Объявляю тебя нашим воином – отныне ты будешь служить правому делу.

С этими словами королева бросила в шапку бродяги три золотые монеты.

Ивер вспыхнул, растерянно посмотрел на монеты, лежавшие у него в шапке, потом взял две из них, прижал к своим губам и положил на землю, у ног королевы. А третью монету поднял высоко над головой, издал громкий, торжествующий клич и, раздвинув ряды зевак, которые теснее сгрудились вокруг кареты, скрылся в толпе.

Проводив Ивера взглядом, король поманил к себе капитана Люкке:

– Если этот человек пожелает пойти на службу в наши войска, господин капитан, проследите за тем, чтобы его приняли.

– Он уже принят в число солдат вашего величества, – вдруг произнес где-то поблизости глубокий, уверенный голос.

Король обернулся и увидел Свена-Предводителя, который, держа Ивера за руку, с улыбкой обнажил голову перед королем.

– Пусть он останется у меня, – продолжал Свен. – Я знаю этого человека лучше, чем капитан, и мне легче решить, где он может принести большую пользу.

– Ну что же, он в хороших руках, раз он попал к тебе, Предводитель энгов! – отозвался король, одобрительно кивнув головой.

Король помог королеве подняться в карету, сел в нее сам, кучер щелкнул бичом, вновь заиграла полковая музыка, и королевская карета укатила прочь, оставив позади старый замок, притихший и опустевший, точно бальный зал после шумного праздника.

О ТОМ, КАК ЭНГИ ДОБЫЛИ ВОЕННОЕ СНАРЯЖЕНИЕ У СВОИХ ВРАГОВ

На следующий год зима выдалась на редкость суровая. Лед сковал воду в заливах, и Карл Густав не замедлил этим воспользоваться. В конце января он повел свои войска по льду из Ютландии на остров Фюн.

На острове Фюн Карл Густав получил письмо, в котором Дания сообщала, что желает мира и отправила в шведский лагерь двух государственных советников для переговоров.

Карл ничего не ответил датчанам. Он послал гонцов проверить, крепок ли лед в проливе Большой Бельт, и повел своих солдат через остров Тосинге на остров Лангеланн, оттуда на остров Лоланн, а еще через два дня на остров Фальстер. Двенадцатого февраля он вступил на землю Зеландии.

При появлении шведов неописуемое смятение и страх охватили жителей всех сословий. Дороги, ведущие к столице, были забиты беженцами. Лейб-гвардия датского короля и драгуны Кая Люкке покинули Вордингборг, едва только враг высадился на острове Маснедё. Многие владельцы поместий в южной части острова Зеландия бежали со своими семьями в Копенгаген, спрятав деньги и ценности в подвалах и колодцах и бросив свои имения на фогтов и управляющих. Среди всеобщего отчаяния одни только бедные крестьяне-арендаторы с надеждой взирали на будущее: им было нечего терять, а стало быть, и нечего бояться. Они мечтали об одном – досыта наесться и отдохнуть, а после бегства тех, кто их притеснял, они могли вволю наслаждаться и тем и другим. Рабы стали господами, они издевались над фогтами, взламывали амбары и растаскивали запасы зерна.

Как только Карл Густав занял Вордингборг, он разослал в окрестности своих лазутчиков. Шведы сразу поняли, какое значение может иметь для них крепость Юнгсховед: берег образует здесь надежную гавань, очень удобную для кораблей, идущих из Швеции. Поэтому король отдал приказ отряду драгун занять замок и местечко Ронеклинт, которое лежало на самом побережье.

Фру Эльсе Парсберг, не послушав советов друзей, осталась в замке. Она приказала своим крестьянам связаться с датскими сторожевыми постами, оставленными в Гиссельфельде, и оттуда следить за перемещением вражеских солдат. Но крестьяне подожгли помещение караульни и отказались повиноваться хозяйке. Пришлось фру Эльсе покориться судьбе и, запершись в замке, ждать решения своей участи.

В эти грозные дни Свен-Предводитель бесследно исчез. фру Эльсе уже не раз посылала за ним, но ей отвечали, что Свен ушел из дому в тот самый день, когда шведы высадились в Зеландии, и с тех пор не возвращался. Конь, на котором он ускакал, через несколько дней к вечеру вернулся в усадьбу – над глазом у него был след от сабельного удара, на шее шрам от пули. О самом Свене не было ни слуху ни духу.

Меж тем в окрестностях становилось неспокойно. В лесу то и дело раздавались выстрелы, а местные крестьяне рассказывали, что в поле им время от времени встречались незнакомые люди весьма странного обличья. У некоторых на голове железные шлемы или каски, на других – кирасы или кольчуги, которые, судя по непривычным украшениям, взяты у шведов. Вооружены эти люди также чем попало: у одних лезвие косы, насаженное на рукоятку, у других рыцарская сабля, карабины; пистолеты с длинными стволами и на поясе патронташ.

Однажды утром в начале февраля несколько шведских драгунов набрели на маленькую хижину у опушки Эрремандсгордского леса между Гьердерёдом и Крагевигом. Солдаты отвели коней в сарай, а сами зашли в хижину переждать снежный буран, который начался с рассветом. В хижине не было никого, кроме четырех драгунов и крестьянина, который служил шведам проводником, – как видно, обитатели хижины давно ее покинули.

Один из драгунов развел огонь в очаге, второй тем временем ощипывал курицу, потом насадил ее на шомпол и стал поджаривать на огне, а двое их товарищей, проверив замки карабинов, составили оружие в углу и сами растянулись на лавках вокруг стола.

Крестьянин-проводник стоял у оконца, выходившего в сторону леса. Однако его живые черные глаза следили за каждым движением драгунов. Под конец он внимательно поглядел в окно и воскликнул:

– Ну и непогода разыгралась нынче с утра! А ночью было и того хуже. Храни господь путника, который не знает, где искать пристанища.

– Пропади они пропадом, твои путники! – отозвался драгунский капрал. – Мне жаль солдат его королевского величества, которые в такие ночи несут караул.

– Эй, мужик! – крикнул драгун, сидевший с вертелом у огня. – Раздобудь-ка мне дровишек. Наверное, они припасены в сарае.

Крестьянин пошел было к двери, но его остановил второй драгун:

– А заодно задай корму нашим лошадям.

Крестьянин вышел.

– Вот как надо обращаться с датчанами! – воскликнул драгун, презрительно смеясь. – Жалкие людишки! Они послушны и угодливы. Нашему королю нетрудно будет держать их в повиновении, когда он захватит всю датскую землю и превратит ее в шведскую провинцию… Но что это? – прервал он свои разглагольствования и, встав с лавки, подошел к окну. – Я слышу стук копыт по мерзлой земле. Что ж! Тем лучше! Нам будет веселее в хорошей компании.

Не успел он произнести эти слова, как кто-то сильно рванул дверь, и в хижину заглянули два драгуна. Один остался за дверью, держа под уздцы обоих коней, другой вошел в хижину. Синий шерстяной галун на рукаве его светло-желтого мундира и погоны на плечах свидетельствовали о том, что он в чине прапорщика.

Капрал и остальные драгуны отдали ему честь.

– Тысяча чертей! – загремел прапорщик. – Вы тут прохлаждаетесь, а мы едва не отдали богу душу в этом проклятом буране.

– Осмелюсь предложить господину прапорщику глоток вина, – засуетился капрал, протягивая вошедшему свою кожаную флягу. – Вино мы взяли на церковном алтаре, должно быть, поэтому стоит приложиться к этой фляжке, и на душе становится так легко, словно ты побывал у святого причастия.

В ответ на это кощунство прапорщик улыбнулся и отпил из фляги.

– Никто из вас не видел Свена-Предводителя? – спросил он.

– Свена-Предводителя? – переспросил капрал. – Я такого не знаю. В нашем драгунском полку он не числится.

– Что правда, то правда, – рассмеялся прапорщик. – Наоборот, он драгунов в грош не ставит, и не проходит дня, чтобы он им это не доказал.

Капрал разинул рот и уставился на прапорщика. Он не уловил смысла его слов.

– Я вижу, ты меня не понял, – продолжал прапорщик. – Свен-Предводитель – это разбойник и распроклятый пес, который с тех самых пор, как мы пришли в эту страну, только и делает, что нападает на шведских солдат, жжет кавалерийский фураж, грабит обозы с амуницией, перехватывает наших лазутчиков и отправляет их на тот свет. Нынче ночью он опять появился в здешней округе. Часовой услышал выстрел со стороны болота, а наутро мы нашли четверых наших драгунов – убиты были все, и люди, и кони. И главное, их, как видно, убили не мечами и не шпагами, а порубили косами и измолотили цепами. Да вдобавок разбойники их ограбили и раздели догола.

Драгуны встретили этот рассказ воплями ярости.

– К счастью, мы напали на его след, – продолжал прапорщик. – На днях мы схватили одного крестьянина и доставили его в штаб, вот он нам кое-что и рассказал. Он был сообщником Свена и вначале всё отрицал, но полковник Спарре кого хочешь заставит разговориться: он связал пленнику большие пальцы рук, а между ними просунул горящий фитиль. Это подействовало. У крестьянина развязался язык. Он рассказал, что Свен со своими людьми рыщет в здешней округе, а логово его в Эрремандсгордском лесу. Мы повсюду расставили часовых, но, тысяча чертей, он от нас ускользнул, вот мы и прискакали сюда, чтобы узнать, не заметили ли вы где-нибудь его следов.

– Никаких, – ответили драгуны.

– Вы уверены, что он не прячется в здешней хижине?

– Еще бы! Горница так мала, что в ней укрыться негде, а в сарае мы еле разместили своих лошадей.

– Ну что ж, нам пора, – заявил прапорщик, открыл полки своих пистолетов, смахнул пепел и подсыпал свежего пороху. – До скорой встречи, – добавил он, кивнул головой и вышел на улицу.

И вскоре оба всадника скрылись за плотной снежной завесой.

– Видно, безмозглый парень этот Свен-Предводитель; малый ребенок и тот умнее, – после недолгого молчания заговорил капрал. – Дания давно захвачена, датский король посылает к нам своих послов, чтобы вымолить пощады, а этот Свен-Предводитель с горстью разбойников бесчинствует под самым носом у наших солдат. Но пусть только он попадется королю Карлу! Бьюсь об заклад, его приговорят к колесованию.

– Если он попадется, – отозвался чей-то голос с порога.

Это был голос простодушного проводника, который как раз в эту минуту вошел в хижину с охапкой поленьев.

– Ты чего несешь, деревенщина? – с презрением спросил капрал. – Ты разве знаешь того, о ком мы тут толковали?

– Как же, ваше благородие! – отвечал крестьянин. – Кто же в нашей округе не знает Свена-Предводителя! Ох и головорез! Он всю свою жизнь только и делает, что шутки шутит над людьми. Против него пойдет разве какой-нибудь отчаянный смельчак, а уж чтобы взять его в плен – такого и вовсе не сыщешь!

– Среди воинов шведского короля такие смельчаки найдутся, – самоуверенно ответил драгун. – Подумаешь, храбрец – нападает со своими разбойниками на маленькие отряды в непроходимых болотах или выслеживает их из укрытия, как наши мужики медведя. Хотел бы я поглядеть на него и его подручных нынче, когда полковник Спарре явится сюда со своей конницей.

– И я бы хотел, – отозвался крестьянин.

– Тысяча чертей! Полковник прикажет изрубить его на мелкие кусочки – вроде вон тех снежинок за окном.

– Слыхал я о полковнике да и о его людях тоже: с ним, как видно, шутки плохи.

– Еще бы! Это лютый зверь!

– И он пустился в путь со всей своей конницей в этакий буран? – спросил любопытный крестьянин.

– Болван! На что ему нужна вся его конница? Двадцать человек драгунов оседлали вчера утром своих коней, чтобы захватить замок Юнгсховед. А по мне, так и половины хватило бы за глаза.

– Истинная правда, ваша милость, довольно было бы и трети. С кем же им там воевать, ведь в замке никого не осталось, разве что господин Йорген Редц да фру Эльсе. А дорога для коней нынче тяжелая. Позвольте спросить, ваша милость, едут ли они прямиком через лес?

– А тебе что за дело?

– Да я просто подумал, что мог бы показать им короткий путь, и мне, бедняку, перепало бы несколько грошей.

– Вон что! Они выехали из Эгитсборга в сторону Аллерслева и Рекинде, где мы и должны встретиться с ними нынче днем и передать полковнику приказ. Я бы с радостью отдал свое месячное жалованье, только бы повстречать на пути этого твоего Свена-Предводителя.

– Уж он, верно, поостережется выходить на промысел, – с плутоватой улыбкой сказал крестьянин. – Свен, что твой барсук; сто раз оглядится кругом, прежде чем вылезет из норы, да к тому же днем он спит.

– Ты что клевещешь на Свена, смотри, накличешь на себя беду! – раздался вдруг чей-то голос, и в ту же минуту из-под вороха соломы, постланной в углу для спанья, показались чьи-то ноги, затем туловище, и, наконец, оттуда вылез неизвестный мужчина. – Клянусь спасением, Свен-Предводитель и не думал спать.

– Тысяча чертей! – завопил капрал и, вскочив, бросился в угол, где стояли карабины.

Но неизвестный преградил ему дорогу и вытащил из-за пояса два пистолета.

– Капрал! – объявил он глубоким, спокойным голосом. – Ты хотел увидеть Свена-Предводителя. Вот он – гляди!

В ту самую минуту, когда Свен заслонил собой карабины, один из драгунов выхватил саблю и бросился к двери. Но на его пути оказался проводник.

– Вы, верно, вспомнили о своих пистолетах, господин драгун, – улыбаясь, сказал он. – Не трудитесь, парочку я прихватил, а остальные припрятал.

При этих словах крестьянин вытащил из-за пазухи два пистолета и угрожающе направил их дула на шведа, который невольно отступил на шаг.

– Как ты посмел! – в ярости заорал драгун.

– Я боялся, не отсырел бы порох в этакий буран.

Драгун, сидевший у очага, отбросил курицу и, нагнувшись, схватил карабин, который он прислонил к стене после того, как вынул из него шомпол, превращенный им в вертел.

– Ты бы должен был припрятать еще и этот! – злорадно закричал он, взводя курок.

Проводник, стоявший в дверях, не тронулся с места. Ни один мускул не дрогнул в его лице, пока драгун целился в него. Карабин дал осечку.

– Не гневайтесь на меня, господин драгун, – сказал проводник, – но когда я складывал поленья, я по нечаянности толкнул ваш карабин, и весь порох просыпался.

Драгун швырнул карабин на пол и уселся на деревянный чурбан у очага. Четвертый солдат, который вскочил с места одновременно с капралом, в продолжение всей этой сцены шнырял глазами во все стороны, ища пути к бегству. Но, увидев, что двое врагов одержали верх над ним и его товарищами, он снова сел на лавку и стал насвистывать, тщетно пытаясь скрыть злобную досаду.

– Тысяча чертей! – воскликнул капрал. – Нас, кажется, взяли в плен.

– Ну, раз вы сами так рассудили, – ответил Свен, – не стану с вами спорить.

– А как ты намерен с нами поступить?

– Первым делом попрошу вас отвязать свой палаш.

Капрал помедлил, словно намереваясь отказаться. Тогда крестьянин, стоявший у двери, спросил:

– Позвать мне, что ли, наших?

– Не стоит, Ивер, – отозвался Свен. – Сдается мне, в этом нет нужды.

При намеке на остальных энгов мужество вовсе покинуло драгунов.

– Стало быть, при тебе еще и другие твои солдаты? – спросил капрал, отстегивая палаш и бросая его в угол.

– Да, – ответил Свен, – но мы не хотели нарушать ваш покой, пока вы тут нежились у очага, вот я и пролез один в небольшую дыру, что мы проделали под соломой.

– Да к тому же наши солдаты боятся, как бы вы не изрубили их на кусочки – вроде снежинок за окном, – добавил Ивер.

– Но все же они просили передать вам их низкий поклон и спросить вас, не ссудите ли вы им свои мундиры, а то уж больно сегодня холодно?

– Этого еще не хватало! – в ярости завопил капрал.

– Что до вашего мундира, капрал, он будет содержаться в почете, я сам намерен воспользоваться им сегодня, чтобы обделать одно маленькое дельце. Так что уж будьте добры, одолжите мне заодно и ваши штаны.

Швед попытался что-то возразить, но Свен его перебил.

– Ну вот что, капрал, – заявил он коротко и повелительно. – Времени у меня мало, не будем тратить его на пустую болтовню… Тебе и твоим товарищам я предложил такие хорошие условия, каких не предлагал еще никому. Остальные шведы, которые попадались мне в руки, лежат в сырой земле. Понял? Мертвые никого не выдадут, да вдобавок они и не торгуются. А теперь выбирай.

Против этих доводов возразить было нечего. Вдобавок шведы не забыли, что люди Свена ждут поблизости.

– Ну что ж, придется подчиниться, – сказал капрал и, бледный от ярости, начал стягивать мундир.

Остальные последовали его примеру.

– Сложи всю одежду вместе, – приказал Свен Иверу, – и обвяжи сверток веревкой.

Положив пистолеты на стол, Ивер выполнил приказание Свена.

– Уж лучше бы мне лежать в могиле, – сказал капрал. – Чем бы дело ни кончилось, мне несдобровать, когда узнают, что тут произошло, да вдобавок я не доставил приказа полковнику.

– О приказе не беспокойся, – ответил Свен. – Это я беру на себя. А теперь мы свяжем вам руки и ноги, можете рассказать своим, что ваши противники имели численное превосходство, и вообще сочинять, что вашей душе угодно.

– Да, это ваше право, плетите, что хотите, – подтвердил Ивер, – и даю слово честного человека, никто не станет уличать вас во лжи.

Пришлось капралу и его солдатам примириться с этим предложением. Четвертый драгун, хлопотавший у очага, а теперь разделивший участь своих товарищей, бросил тоскливый взгляд на жареную курицу. Пока Ивер складывал одежду и оружие шведов, Свен держал в руках пистолеты. Потом настал черед Ивера стоять на страже, причем он с нескрываемым восторгом следил за тем, как Свен связывает шведов. После этого оба они взяли несколько охапок соломы из спального закутка, разбросали ее по полу и уложили на нее драгунов.

– Не скучайте, – сказал Свен. – К вечеру ваши товарищи узнают, где вас найти.

Засунув пистолеты за пояс, он вышел из хижины.

– А я, – сказал Ивер, задержавшийся на мгновение, чтобы снять с шомпола зажаренную драгуном курицу, – я желаю вам всем четверым приятного аппетита, а также большей удачи в другой раз, когда вам случится зажарить такого отменного цыпленочка.

С этими словами он подбросил в очаг поленьев и исчез вслед за Свеном, прихватив с собой курицу. Если бы драгуны не лежали связанные на полу, они через несколько мгновений увидели бы, как Свен и Ивер в шведских мундирах выходят из сарая. Неподалеку от хижины они разошлись в разные стороны. Ивер забрал с собой лошадей и оружие шведов. Дойдя до того места, где за каменной оградой начинался лес, он сложил ладони у рта и крикнул Свену:

– До свиданья, господин капрал! Желаю удачи!