Текст книги "Леди на балу (СИ)"
Автор книги: Карина Пьянкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
Пьянкова Карина
Леди на балу
Богатая молодая девушка может позволить себе роскошь быть не красивой или неумной. Никто не упрекнет ее в отсутствии привлекательности или глупости. Состояние любую дурнушку превратит в красавицу и позволит найти подходящую партию. Если же ты бедна, то обязана обладать всеми мыслимыми и немыслимыми достоинствами, чтобы иметь хоть какую‑то надежду составить свое счастье.
Все это я уяснила в благодатном возрасте семнадцати лет, когда батюшка вывез меня первый раз в свет. Увы, достаток нашего семейства был скромен, а так как дочерей имелось трое, то привлекательности для охотников за приданым мы не составляли никакой. И пусть длина нашей родословной могла вызвать почтение даже в столице, одного лишь благородного происхождения не хватало, когда речь заходила о замужестве для меня и моих сестер.
Из трех девиц Уоррингтон я по всеобщему признанию являлась наиболее разумной, и именно мне молва уготовила участь старой девы, так как более никакими особыми достоинствами я не блистала вовсе. Мои сестры Энн и Эмили были младше меня на четыре и пять лет, и природа оказалась к ним не в пример щедрей. Обе они расцвели и считались в округе первыми красавицами. Прелестью Эмили, младшая, превосходила Энн, но Энн в свою очередь обладала счастливым беззлобным нравом, который очаровывал всех вокруг. Обе мои сестры при этом признавались всеми без исключения нашими знакомыми девушками неглупыми (впрочем, Эмили, возможно, не хватало некоторой глубины), и имели неплохие шансы вступить в брак с достойными и состоятельными мужчинами.
Я же в свою очередь должна была прожить жизнь подле старшего брата Эдварда, всячески помогая ему вести дом. Не мечтай я о собственном очаге, в подобной судьбе имелась бы для меня своя прелесть: из всей семьи ближе брата у меня не было никого. Мы понимали друг друга с полуслова и всяческие поддерживали. Мы имели сходные взгляды и увлечения и могли бы прожить всю жизнь в согласии, что обоим принесло бы выгоду и счастье.
Увы, внешность моя не могла бы вызвать в достойном молодом человеке желания просить руки, а ум, который я сперва со свойственной юности горячностью скрывать не стремилась, а позже делать этого уже не имело смысла, скорее отпугивал возможных поклонников. Как сказал батюшка после первого моего выхода в свет «Кэтрин, дорогая, мало какой мужчина пожелает жену, которая умнее него самого. А тот, кто умнее тебя, вряд ли польстится на кого‑то с твоим лицом и твоим приданым».
Тогда я еще не верила ему, но спустя пару месяцев осознала, насколько мой отец оказался прав. Я действительно не пользовалась популярностью у мужчин, хотя определенный успех имела. Среди мамаш с дочерьми на выданье. Общение со мной давало юным девицам некоторый лоск и добавляло благоразумия, а переманить чужих поклонников я бы не смогла при всем желании.
Итак, уже в семнадцать лет я была признана местным обществом девицей благовоспитанной, премилой, но совершенно непривлекательной.
Примириться с таким печальным для себя исходом стало проще, когда я нашла, куда применить все свои силы, познания и обретенные связи. Пусть мы бедны, но все же благородного происхождения, поэтому я посчитала, что младшие мои сестры и дорогой брат достойны самой лучшей партии, какую только можно составить. И несмотря на разочарование в собственной судьбе, я с упорством и завидной энергией заводила знакомых и друзей, оказывала все услуги, которые только были в моих силах и не спорили со здравым смыслом, чтобы однажды быть полезной своей семье, когда придет время для свадьбы Эдварда или сестер.
Дорогой брат мой уже достиг возраста двадцати пяти лет и обладал, по моему мнению, всеми необходимыми достоинствами, а также был дивно хорош собой. Эдвард получил образование в одном из лучших университетов страны, на что батюшка в свое время сильно потратился, был мягок в обращении и демонстрировал благородство, которое прилично джентльмену. Многие дамы смотрели на него благосклонно, но дорогой брат неизменно оставался лишь любезен с дамами, хотя многие из тех, кто испытывал к нему склонность, являлись богатыми наследницами и могли принести нашей семье много счастья. Увы, милый Эдвард оставался безнадежным романтиком, и я лишь искренне надеялась, что однажды он отдаст свое сердце девушке с большим приданым.
Эмили и Энн также не оставались без внимания на балах и им часто наносили визиты, но в свои восемнадцать и семнадцать лет оставались еще совершеннейшими девчонками и не помышляли пока о браке, чем вводили в уныние всю семью. Донести до них, что очарование юности проходяще, не удавалось. Но пока рядом с моими сестрами и не появлялось кавалеров, которые бы были действительно их достойны, поэтому я не сильно печалилась.
Наша провинциальная жизнь так и текла спокойно и безмятежно, пока к миссис Чавенсворт не вздумалось приехать ее племянникам, мистеру Оуэну, мисс Оуэн и мистеру Уиллоби.
Обо всех троих мы были уже немало наслышаны от их тетушки, которая отличалась редкостной словоохотливостью. Эта ее черта, впрочем, никому не доставляла хлопот, потому что не в характере миссис Чавенсворт было злословить о ком‑либо, и если она открывала рот, то только для того, чтобы восхвалить того или иного знакомого, пусть даже временами и незаслуженно.
И именно рассказы миссис Чавенсворт о ее родственников породили в моей душе честолюбивый план, который мог в будущем устроить судьбу обеих моих сестер и принести счастье дорогому брату. И мистер Оуэн, и мистер Уиллоби обладали невероятным богатством, а мисс Оуэн, по слухам молодая прелестная особа, несвязанная никакими обязательствами, помимо красоты и кроткого нрава являлась также и хозяйкой собственного большого состояния, которое для меня затмевало все прочие ее прелести. Оставалось надеяться, что брат мой найдет ее приятной во всех отношениях, а она ответит взаимностью. Да и молодые племянники миссис Чавенсворт согласно имеющимся скудным сведениям обладали всеми совершенствами, приличествующими достойным молодым людям, и могли бы составить счастье любой девицы.
И я не видела ни единой причины, почему бы им не составить счастье моих младших сестер, девушек благовоспитанных и хорошеньких.
Едва только стало известно, что брат и сестра Оуэн со своим кузеном прибыли в поместье тетушки, как я стала искать повод свести с ними знакомство как можно быстрей и расположить к себе, опередив других соседей. Сперва в мои намерения входило в первую очередь завести дружбу с барышней Оуэн, а уже после, заручившись симпатией девушки, представить ей под благовидным предлогом и свою семью. Здравый смысл подсказывал, что первой завести знакомство с этой семье лучше было именно мне, как самой непритязательной внешне из всех сестер. Начни знакомство с родственниками миссис Чавенсворт батюшка или матушка – и в приезжих могло зародиться справедливое подозрение о матримониальных видах на них. Но что может быть естественней дружбы двух молодых девиц, одна из которых, к тому же не может даже надеяться на то, чтобы вступить в брак с кем‑либо из настолько завидных холостяков, как брат и кузен мисс Оуэн?
Неделю я выпытывала всеми средствами об обыкновениях мисс Оуэн, и узнала, что каждое утро она с тетей прогуливается в ближайшем городке. Наши края не могли принести многих радостей молодой девушке, а Уэллон хотя бы был богат свежими новостями и давал возможность развеяться.
Подгадав подходящее время, я отправилась в город, не сказав о своей истинной цели никому из домашних, и твердо вознамерилась свести знакомство с мисс Эбигэйл Оуэн. Это не представлялось мне сложным делом, так как миссис Чавенсворт, ее тетя, относилась ко мне с искренней симпатии, а так как дам не сопровождали молодые люди, то не должно было возникнуть неловкости при первой встрече. Однако же, прознай о моих намерениях дорогой Эдвард, он наверняка воспрепятствовал бы их исполнению из природной скромности и такта.
Около девяти утра я вышла из дома, сказав, что хочу навестить Мэри Тьюлинг, свою давнюю подругу, которая уже несколько месяцев гостила в Уэллоне у своей кузины миссис Тейлор, жены местного викария. Ни брат, ни сестры ничего не заподозрили и лишь расстроились, что не могли составить мне компанию, так как уже были приглашены к соседям. Я же специально оставила свободным это утро, чтоб встретиться с миссис Чавенсворт и ее племянницей.
Погода стояла удивительно приятная для пеших прогулок, ясно и солнечно, поэтому дойдя до городка я пребывала в наилучшем расположении духа и первым делом направилась в модную лавку, куда непременно заглядывала каждая дама, когда наведывалась в Уэллон. Там я узнала, что миссис Чавенсворт и ее племянница уже наведывались в лавку, что мисс Оуэн чудо как хороша, и что леди говорили, будто бы собираются наведаться в кондитерскую, куда поспешила и я, купив пару лент для отвода глаз.
Миссис Чавенсворт и мисс Оуэн действительно там были, и добрая соседка нашего семейства, увидев меня, тут же представила племяннице, весьма приятной и благовоспитанной молодой особе, которая очаровывала с первого взгляда.
– Ах, дорогая, как я рада, что познакомилась с вами, – спустя полчаса произнесла мисс Оуэн, точнее, Эбигэйл, как она позволила себя называть. Я же ко взаимному удовольствию стала для новой знакомой Кэтрин, что доставило мне бездну радости и вселило надежду на исполнение моих замыслов. – Вы непременно должны посетить меня в Чавенсворт – лодж! Если вас не затруднит…
Детская непосредственность сочеталась в мисс Эбигэйл Оуэн со скромностью и тактом, что, по моему мнению, придавало ей очарования и неповторимого шарма. Однако, учитывая годовой доход в двенадцать тысяч фунтов, эта девица в любом случае являлась бы для меня верхом совершенств.
– Что вы, милая Эбигэйл, я буду счастлива, – расцвела в улыбке я, краем глаза следя за тетушкой своей новой подруги. Вдруг она все же поняла, зачем мне понадобилось завязать знакомство с племянницей?
Но нет, кажется, никто не заподозрил меня в коварных замыслах.
Слава Богу.
– Может быть, завтра? Приедете к нам на обед? – тут же пошла в наступление мисс Оуэн. Ждать она не любила, я уже это уяснила. И предпочитала выражать свои намерения открыто.
Следующий день я собиралась провести с матушкой, которая хотела съездить в город к швее… Но я прекрасно могла и отказаться от этого маленького путешествия. Почтенная родительница поедет с двумя дочерьми, а не тремя, не думаю, что это расстроит ее слишком сильно.
– Разумеется, Эбигэйл, дорогая, – согласилась я. В груди теплело чувство полного удовольствия. – С превеликой радостью.
Уже завтра я окажусь в Чавенсворт – лодж и, если повезет, смогу одним глазком взглянуть на тех, кого прочу в мужья своим дорогим сестрам. Все идет именно так, как я и задумала… Да и, что скрывать, общение с Эбигэйл Оуэн доставляло огромное удовольствие. Помимо прочего, эта молодая особа оказалась весьма начитанной и образованной, что я смогла оценить в полной мере.
– Тогда ждем вас завтра, дорогая Кэтрин, – удовлетворенно подвела итог миссис Чавенсворт. – Как же удачно, что мы с вами встретились сегодня! Моей дорогой Абигэйл тоскливо в нашей глуши одной, без подруг, и тут такой подарок! Знакомство с вами!
Я смущенно потупилась и промолчала, хотя так и подмывало сказать, что любая удача – результат сложной и кропотливой работы.
Как бы то ни было на следующий день я старательно подбирала платье для судьбоносного визита. О, я не собиралась ослеплять обитателей Чавенсворт – лодж, хотя даже возникни у меня подобное желание – осуществить бы его не удалось… Напротив, я желал показать себя девушкой скромной, тихой и неопасной. Не охотницей за мужьями и не сестрой неженатого молодого человека. О нет, лишь непритязательная мисс Кэтрин Уоррингтон, особа не представляющая ни малейшей угрозы и ни малейшего интереса.
По здравому размышлению было выбрано коричневое платье, которое удивительно не подходило ни к моим черным волосам, ни к чересчур смуглой коже. Его покупал батюшка в подарок. Намерение я оценила и поблагодарила его от всей души. Но прежде ни разу не надевала и думала, что уже и не надену. Пусть я и была необыкновенной дурнушкой, однако же никогда до этого дня не пыталась сделать себя еще более непривлекательной в чужих глазах. И, разумеется, прическа ровно такая, какой щеголяет уже который год миссис Тейлор, жена викария, особа самых строгих правил, но, к сожалению, без капли вкуса.
Эмили и Энн до самых дверей провожали меня изумленными взглядами и даже не нашли слов, чтобы описать мой внешний вид. И я была только рада их временной немоте. Смотреть в зеркала стало подлинной мукой, но чего только не сделаешь для счастья собственных родных.
Милю до Чавенсворт – лодж я прошла пешком, благо дождя не было уже несколько дней. А пешие прогулки я любила с самого детства.
К дверям особняка нашей доброй соседки я подошла с долей робости. Все‑таки… все‑таки замысле мой был более чем смел. И если вдруг он раскроется, то моя репутация окажется разрушенной, а брату и сестрам выйдет много вреда.
«Что ж, Кэтрин, соберись. Ты почти состоявшая старая дева двадцати двух лет от роду, тебя просто нельзя подозревать в таком коварстве».
В холле меня со всем почтением встретил слуга и доложил хозяйке и ее юной гостье о прибытии старшей мисс Уоррингтон. Я одновременно и надеялась, и боялась, что молодые люди тоже окажутся дома, но мне сообщили, что мистер Оуэн и мистер Уиллоби отбыли по делам, и раньше чем к ужину их не ждут.
Что ж, возможно, так и удачней.
Мисс Оуэн и ее тетушка коротали время за чтением последней книги мисс Эллиот, известной сочинительницы, которая вот уже несколько лет радовала почитателей (а в основном почитательниц) своего литературного дарования сентиментальными романами. Мои сестры тоже были без ума от творений этой достойной дамы, а вот я предпочитала бухгалтерские книги художественным с семнадцати лет. Довольно быстро мне пришлось уяснить, что таким как я лучше не создавать излишних иллюзий. Так жизнь становится куда проще и спокойней.
При моем появлении Эбигэйл тут же вскочила на ноги, подбежала и порывисто обняла меня, будто я уже являюсь ее близкой подругой, чем немало меня смутила.
– Дорогая Кэтрин, я так ждала вашего визита! – прощебетала девушка. Ее лицо осветила ясная и открытая улыбка, которая шла девице Оуэн необыкновенно. Я невольно улыбнулась в ответ.
– Благодарю за приглашение, миссис Чавенсворт, Эбигэйл, – ответила надлежащим образом я.
Хозяйка дома тут же попросила меня почитать им вслух, пока обед еще не подали, расхваливая на все лады мой якобы дивный голос. Я не отказала в такой ничтожной любезности, пусть и новое творение мисс Эллиот заранее вызывало у меня отчаянную скуку. О чем могла написать старая дева в тридцать пять? Разумеется, о любви. Других тем для нее просто не существовало.
Но обе слушательницы оказались совершенно очарованы историей скромной и красивой бесприданницы и благородного лорда. Что ж, может, это и к лучшему, и именно такой романтический настрой Эбигэйл и ее тети, в конце концов, зародит в головах проживающих в этом доме молодых джентльменов мысль, что брак с младшими девицами Уоррингтон – это достойный союз.
Обед прошел за оживленной беседой и обсуждением последних слухов. Так как окрестности никогда не были богаты на скандальные истории, разговор вышел совершенно невинным. Ровно до того момента, пока в зал не вошли два молодых человек, которые уже несколько дней занимали мои мысли.
Мистер Оуэн и мистер Уиллоби.
Увидев в доме своей тетушки незнакомую юную леди, они сперва застыли в растерянности, затем на меня уставились как на жалкое насекомое, и даже когда миссис Чавенсворт представила нас, а мисс Оуэн начала расхваливать меня на все лады, отношение джентльмены не сменили. С первого взгляда они решили, что я пришла сюда с дурными намерениями.
Хорошая интуиция.
Однако и воспитание у мистера Оуэна и мистера Уиллоби было преотличным, поэтому иначе как прохладным обращением, они никак не продемонстрировали, что не рады гостье своей сестры, и даже сели отобедать.
– Сколько же вам лет, мисс Уоррингтон? – так невинно поинтересовался у меня мистер Оуэн, что не приходилось даже надеяться, будто он не пытается уязвить меня незавидной судьбой девушки, которая вряд ли когда‑то выйдет замуж.
Брат Эбигэйл походил на нее. А сама девушка на мой взгляд выглядела как херувимы на церковных росписях: белокурая, голубоглазая и светлокожая с чертами лица настолько гармоничными и правильными, что, пожалуй, скорей художник приплатит такой натурщице за работу, чем возьмет деньги за портрет мисс Оуэн. Мистер Чарльз Оуэн был красив той же утонченной, одухотворенной красотой, что и его сестра, и в придачу ко всему отличался статностью. Про себя я тут же отметила, что он бы поразил воображение моей дорогой Эмили.
Кузен Оуэнов напротив оказался смугл и темноволос, а его зеленые глаза заставляли думать о дьяволе и его искушениях. Должно быть, в том обществе, где он обычно вращался, мистер Уиллоби пользовался среди дам бешеным успехом. А разумные матушки стреились увезти дочерей домой, как только он появляется. Он олицетворял собой ту самую сладостную порочность, которая заставляла терять голову, достоинство и девичью честь героинь романов.
Подобного типа мужчины, насколько я могла судить, начинают задумываться о браке скорей к закату жизни, если к тому времени их не убьют.
Привлекательность мистера Уиллоби в качестве зятя стала приближаться к нулю. Ну что же, Энн красива и, в конце концов, обзаведется достойным супругом. Я приложу к этому все усилия.
– Мне двадцать два, мистер Оуэн, – невозмутимо отозвалась я, глядя ему прямо в глаза. Если он надеялся смутить меня подобным вопросом, то зря. Увы, я не относилась к трепетным и ранимым особам.
– Надо же… – с легким пренебрежением протянул мистер Уиллоби.
Эбигэйл была достаточно умна, чтобы понять – мужчины за столом пытаются задеть меня. Девушка недовольно сверкала глазами на брата и кузена. А я безмятежно улыбалась. Придется быть втройне осторожней и не дать ни малейшего повода этим двоим выступить против моей дружбы с мисс Оуэн. А заодно выяснить, кто же является ее опекуном… Родители брата и сестры Оуэн умерли несколько лет назад, это я уже знала от миссис Чавенсворт, но она не сказала, кто же пекся об их благополучии до сих пор…
– Вы обручены? – таким тоном спросил Чарльз Уиллоби, что любому стало бы ясно – он предполагает, что получит отрицательный ответ.
– Нет, сэр, – с улыбкой ответила я.
– Вот как… – хмыкнул мистер Уиллоби, и больше мне никто вопросов не задавал.
Я пробыла в Чавенсворт – лодж еще около часа, после чего отправилась домой. На прощанье мисс Оуэн уверила меня в своей горячей симпатии. И пригласила на бал, который миссис Чавенсворт устраивала по случаю приезда своих племянников.
А вместе со мной было приглашено и все мое семейство.
Торжеству не имелось предела. Первый шаг к семейному благополучию был сделан.
Вечером за ужином я сообщила домочадцам о том, что мы приглашены к соседям. И получила град неодобрения со стороны родителей и братьев и сияющие счастье глаза сестер. Младшие любили танцы и внимание, каждый бал они ждали с восторгом.
– Кэтрин, неужели ты взялась за старое? – мрачно обратился ко мне дорогой Эдвард, источая недовольство.
Я удрученно вздохнула.
– Что вызывает в тебе столько негодования, дорогой брат? – невинно спросила я. – Разве мне непозволительно завести подругу?
Отец нахмурился, а матушка покачала головой, но оба они отдали на откуп Эдварду беседу со мной. Из всей семьи более всего именно он не выносил моей тяги к тому, что семья моя почему‑то называла «сводничеством». Я же не понимала, почему нужно стыдиться умения заводить выгодные знакомства.
– Завести подругу? – воскликнул брат. – Готов поспорить, ты выслеживала мисс Оуэн как лиса у курятника! Кэтрин, ты ведешь себя непозволительно!
Настала моя очередь негодовать, причем совершенно искренне.
– Как ты можешь, Эдвард! – подскочила на ноги я. – Тебе ли не знать, каких я строгих правил! Или мне не подобает искать знакомства с мисс Оуэн только лишь потому, что она обладательница большого состояния? Она очаровательная и разумная юная леди, общение с которой доставляет мне огромную радость. И если ты не желаешь видеть мистера и мисс Оуэн и мистера Уиллоби, то это твое дело, но это не означает, будто я должна отказываться от подобной дружбы из‑за твоей блажи!
Концу тирады моей щеки горели, а в глазах стояли слезы незаслуженной обиды. Я действительно не понимала, почему Эдвард так напустился на меня. Пусть я и затевала это знакомство исключительно с целью свести его и мисс Оуэн, но этикета не нарушила ни на йоту.
– Мама, но мы же поедем на бал в Чавенсворт – лодж? – осторожно спросила Энн после нескольких минут молчания.
Папа стал в два раза энергичнее резать свой бифштекс, так что я волей – неволей заволновалась за наш фарфоровый сервиз.
Мама же ответила:
– Разумеется, Энн, дорогая. Другого и быть не может. Нельзя обижать миссис Чавенсворт. Да и не зря же наша Кэтрин била свои ноги.
В итоге спасибо сказать мне никто и не подумал. Что ж, я уже смирилась. Каждый раз меня журят за то, что я слишком близко сошлась с каким‑либо достойным семейством, но с удовольствием пользуются этим знакомством. Не забывая каждый раз после очередного визита высказать мне за излишнюю навязчивость.
Спустя семь дней, за которые мы с милой Эбигэйл обменялись добрым десятком писем, все семейство Уоррингтон прибыло в Чавенсворт – лодж. Кажется, все окрестные семьи съехались на бал, и никто, в отличие от моих родных, не казался смущен визитом.
Эбигэйл встретила меня со всей теплотой, чем немало порадовала меня и поддержала мои надежды. Мистер Оуэн и мистер Уиллоби держались также отстраненно, как и при нашей первой встрече.
– Позвольте представить мою семью, – с улыбкой обратилась я к племянникам хозяйки. – Мои родители, мистер и миссис Уоррингтон, мой дорогой брат Эдвард. Энн и Эмили, мои младшие сестры.
Энн и Эмили присели в церемонных, но чуть неуклюжих реверансах. Они совершенно смутились молодых людей. Брат коротко поклонился. Он казался растерянным и слегка настороженным. Лишь папа и мама воплощали спокойствие и достоинство. Все это меня не удивило, ведь братец наверняка навоображал себе каких‑нибудь ужасов о моей дружбе с мисс Оуэн, а девочки пленились внешностью джентльменов.
– Рады знакомству, – ответил за всех мистер Оуэн, а его сестра присела в реверансе. Но у нее это вышло куда изящней, чем у моих милых сестричек.
И тут за спиной кузенов возникла черная день, которая заставила меня потерять дар речи. Девочки испуганно ахнули…
Но при ближайшем рассмотрении зловещий пришелец оказался всего – навсего высоким темноволосым мужчиной в черном. Ничего поистине инфернального в облике джентльмена не имелось. И его появление явно обрадовало мисс Оуэн.
– Дядя Николас! – радостно воскликнула она и так ясно улыбнулась незнакомцу, что я невольно тоже улыбнулась ему. Хотя от одного взгляда на этого джентльмена меня охватывала робость.
– Кэтрин, дорогая, это мой дядя и опекун лорд Дарроу! – представила мне мужчину мисс Оуэн. И я тут же страстно захотела упасть в обморок, но, увы, приличия этого не позволяли. – Дядя, это моя подруга мисс Кэтрин Уоррингтон, а это ее родители, брат Эдвард Уоррингтон, и сестры, Энн и Эмили. Рекомендую их как самых милых людей!
Лорд Дарроу взирал на наше семейство как на тараканов на дорогом шелковом ковре. И я даже не могла упрекнуть его в высокомерии, ведь как иначе птице его полета смотреть на жалких бедняков из провинции?
О лорде Дарроу знали везде. И слухи о нем ходили один другого отвратительней. Сходились все лишь в одном – вставать на пути его милости было чревато огромными неприятностями. Не стоило даже думать, будто племянница и воспитанница лорда Дарроу может стать женой какого‑то жалкого Уоррингтона…
– Рада знакомству с вами, милорд. Такая честь… – попыталась я сохранить последние крохи достоинства. Но, судя по насмешливым взглядом мистер Оуэна и мистера Уиллоби, мое смятение не стало секретом для окружающих. Они совершенно точно потешались надо мной, и я даже не могла осуждать этих джентльменов. Лишь моя вина в этой нелепости. Я – и вдруг подруга мисс Оуэн.
– Рад встрече, – сухо откликнулся лорд Дарроу. И самой страстной моей мечтой стало провалиться сквозь землю. – Счастлив своими глазами взглянуть на подругу мое милой Эбби, которую она так превозносила. И на семью этой подруги.
Никогда прежде в своей жизни я не чувствовала себя более раздавленной, чем в тот момент.
Кажется, лишь наивная Эбигэйл Оуэн не поняла, что мне только что весьма тонко указали мое место.
– Ах, Кэтрин, дорогая, я должна так многим вас представить! – восторженно воскликнула она, всплеснув руками. – Вы просто не можете отказать мне! Но, Кэтрин, вы так бледны…
О да. Бледна, несомненно. А еще у меня немного кружилась голова. Желание покинуть Чавенсворт – лодж оказалось огромным, но нельзя было так попирать правила приличия и уезжать с бала, едва лишь на него приехав. Да и мисс Оуэн наверняка расстроится внезапным демаршем новой подруги.
– Нет, все в порядке, просто меня немного укачало в пути, – пробормотала я, позволив увлечь себя в бальную залу.
Мисс Оуэн подводила меня то к одному гостю, то к другому, и лишь на третьем знакомстве, несомненно полезном, я решилась спросить:
– Эбигэйл, но позвольте мне спросить… и заранее прошу прощения, если покажусь бестактной… скажите, что вас могло заставить покинуть блеск столичного общества и приехать в нашу глушь?
До того весело щебетавшая девушка, будто бы вся сникла. Она чуть затравленно огляделась и отвела меня к окну, где наш разговор не стал бы достоянием общественности.
Я поняла, что, быть может, сейчас мне и не доверят какую‑либо страшную тайну семейства Оуэн (все же мисс Эбигэйл не легкомысленная болтушка и не стала бы делиться сокровенным после недели знакомства), но очевидно я узнаю что‑то не слишком приятное о жизни моей новой подруги.
Удостоверившись, что мы в относительном уединении, и никто не обращает излишнего внимания, мисс Оуэн тяжело вздохнула и начала:
– Ах, Абигэйл, дорогая, я просто обожаю свою тетушку Чавенсворт, и мы с братом бесконечно рады, что удалось повидать ее… Но, признаться, не только родственная любовь вынудила меня оставить свет… Дядя настаивал, а мало кто способен отказать ему… Дело в том, дорогая Кэтрин, что после того, как родители покинули этот мир, а наш дядя назвал Чарльза и меня своими наследниками, я удостоилась излишнего внимания…
Тут мисс Оуэн зарделась и потупила взгляд.
– Охотники за вашими богатствами не гнушались ничем? – озвучила я очевидное. И тут же устыдилась собственных намерений. Впрочем, я не собиралась действовать бесчестным образом или же как‑то влиять на решение Эбигэйл… Но все равно почувствовала себя донельзя мерзко.
Она кивнула.
– Да, милая Кэтрин. Вы совершенно правы. Меня пытались скомпрометировать. И не единожды. Только лишь чтобы добиться согласия на поспешный и необдуманный брак.
Мне стало дурно. Как можно пытаться разрушить жизнь юной девушки лишь из низменных корыстных интересов?
– Ох. Эбигэйл, я так сочувствую вам… Но разве ваш дядя?..
Да разве же не должен был лорд Дарроу послужить отличным пугалом для всяческих повес, каких множество в свете?
Мисс Оуэн повернулась к окну и тихо сказала:
– Боюсь, Кэтрин, мое нынешнее приданое настолько велико, что даже ужас перед дядей Николасом не способен отпугнуть всех.
Осознав, насколько же богата моя новая подруга, я в полной мере прочувствовала и свою ничтожность. Племянница лорда Дарроу… ради брака с которой многие джентльмены готовы пойти на поистине бесчестный поступок.
– Но, дорогая Эбигэйл, скажите, почему же в таком случае рядом с вами нет компаньонки, которая бы позаботилась о вашей репутации и спокойствии вашей семьи? – удивленно осведомилась я. Ведь если вокруг мисс Оуэн столько охотников за ее богатствами, то почему же она приехала к миссис Чавенсворт лишь с братом и кузеном? Крайне беспечное поведение.
Мисс Оуэн тяжело вздохнула вновь.
– Мою последнюю компаньонку подкупили. И я едва не вышла замуж. Именно после этого дядя Николас посчитал, что смена обстановки и сельский воздух пойдут на пользу моему здоровью, – с тоской прояснила мне эту странную историю воспитанница лорда Дарроу. – Дядя сказал, что вскоре сам подберет для меня достойную даму. И мне не стоит об этом волноваться. А я уже и не хочу никого выбирать, Кэтрин. Я так устала чувствовать себя загнанным зверем, устала бояться и ждать очередной… подлости.
И с такой болью это было произнесено, что я тотчас поняла: никогда я не осмелюсь как‑то использовать эту прелестную и такую несчастную девушку. Пусть другие ведут себя гадко по отношению к ней, но я останусь ее добрым другом и не предам ее доверие.
– Я уверена, ваш дядя очень влиятельный и разумный человек и сможет разрешить эти затруднения ко всеобщему удовольствию, – вымученно улыбнулась я, не зная, как можно поддержать юную леди в такой тяжелой ситуации. Ни мои сестры, ни кто‑либо из моих знакомых просто не могли оказаться в подобном положении. – И вам не стоит слишком сильно переживать по этому поводу.
Говорят, не стоит поминать черта, иначе он объявится. О лорде Николасе Дарроу также не надлежало слишком часто вспоминать, если его появление нежелательно.
– Дорогая Эбби, почему вы укрылись тут ото всех? О вас уже спрашивают гости.
Дядя моей подруги стоял прямо за мной. Я его не видела, но все равно обмерла от страха, как будто меня застали за чем‑то дурными и теперь придется понести неминуемое наказание.
Однако Эбигэйл не разделяла моих робости и смятения. Опекуна она, очевидно, любила искренне и сильно.
– Ах, дядя, мы просто немного побеседовали с милой Кэтрин о девичьих глупостях, – расцвела в счастливой улыбке мисс Оуэн. – Любого другого подобный разговор бы лишь утомил, но мы нашли в нем огромное удовольствие.
Я не выдержала и встала так, чтобы видеть лицо лорда Дарроу и его пренебрежительный взгляд.
– Что ж, Эбби, ты нашла себе достойную подругу. Все отзываются о мисс Уоррингтон как о добропорядочной… и деятельной особе. Кажется, во всем графстве нет дома, в котором вы бы не были приняты, юная леди.
Пожалуй, за всю жизнь со мной никто не говорил настолько холодно. Намеки этого мужчины мне были совершенно ясны, но я лишь улыбнулась и сделала вид, что не поняла ровным счетом ничего. Лорд не знал меня вовсе, поэтому мог и поверить в мою недогадливость.
