Текст книги "Любовь втройне (ЛП)"
Автор книги: Карина Барч
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
Карина Барч
ЛЮБОВЬ ВТРОЙНЕ
Предисловие
Если у меня и есть пожелание относительно книги «Любовь втройне», то оно одно: заинтересовать вас другими персонажами, которых нет в «Черешнево-красном лете» и в «Зиме цвета морской волны». Мой девиз остаётся прежним: рассказы надо не только читать, но и чувствовать.
Я хочу поблагодарить своих читателей, вы навели меня на мысль переписать эти короткие рассказы и опубликовать их в виде электронной книги. Ваша заинтересованность в том, чем я занимаюсь, и особенно в вещах, которые я люблю всем сердцем, очень много для меня значит. Я больше не хочу обходиться без вас. Спасибо, что вы есть.
С наилучшими пожеланиями,
Карина.
Если бы цвета можно было попробовать
Ледяной поток ветра коснулся бледного лица Тобиаса Шиндлера, заставляя его вздрогнуть. Кто-то, должно быть, открыл окно в классе. Якоб Дюрлинг, его сосед по парте, уже примерно пять минут шуршал бумагами, постоянно дёргая ногой. Тобиас чувствовал это по шатанию парты.
Господин Хальбэк, находящийся в нескольких метрах от Тобиаса, читал своим скрипучим, а иногда и слишком высоким голосом лекцию о Второй мировой войне. Он не стоял на месте, а спокойно ходил туда-сюда, о чём говорил тихий скрип его ботинок по полу.
Слева от Тобиаса ученик боролся с заложенным носом, однако вместо того, чтобы высморкаться, он шмыгал каждые тридцать секунд. Неприятный звук.
Хоть Тобиасу и не удавалось полностью игнорировать весь этот шум, он всё равно не обращал внимания ни на что из этого. Его лицо было слегка наклонено в сторону, где, как он догадывался, сидела девушка. Единственное, что парень знал о ней – это её мягкий и обычно немного дрожащий голос и прекрасный запах. Тобиас не знал, как выглядит девушка: тёмная или светлая у неё кожа, худая она или толстая, даже не знал, симпатичная она или уродина. По правде говоря, Тобиас даже не знал, что значит симпатичная, а что – уродина.
Конечно, за все эти годы он создал собственные стандарты красоты, но они не имели ничего общего с внешним видом. Парень был вынужден судить по другим критериям.
Тобиас сразу же узнавал её по запаху, если девушка находилась в непосредственной близости рядом с ним; если шёл в облаке её аромата – цветочного, как благоухание свежесрезанного жасмина. Когда около года назад молодой человек приехал с родителями в этот маленький городок, директор поручил девушке показать ему школу. Во время этой короткой и крайне напряжённой экскурсии Тобиас чувствовал себя неловко, боясь быть для этой девушки обузой. Он ненавидел это чувство, и всё же, ввиду обстоятельств, ему приходилось каждый день доставлять неудобство окружающим.
С тех пор они так и не поговорили, и всё же её цветочный аромат, который он почувствовал, когда девушка до него дотронулась, и её мягкий голос были незабываемы.
С того времени Тобиас каждый день с нетерпением ждал момента, чтобы снова услышать этот голос. Но девушка, к сожалению, очень редко отвечала на уроках. В общем, она казалась очень тихой и ненавязчивой, ведь даже в суете во дворе школы он её никогда не слышал.
Её зовут Анна. И Тобиас считал, что не существует имени, которое подходило бы ей больше, чем это. Анна. Это слово было для него подобно густому сиропу, который сладко ложится на язык.
Анна Бахманн сидела через один ряд слева от него. У Тобиаса не было возможности видеть, что девушка слегка повернула голову в его сторону. Собственно говоря, он не мог видеть ни её, ни что-либо ещё, потому что Тобиас жил в мире, полном темноты.
Это была одна из многочисленных причин, почему Анна, полностью погрузившаяся в свои мысли и жующая конец карандаша, и даже не заметившая, что опять смотрит на молодого человека, так им восхищалась. «Слепота, – снова сказала она себе. – Интересно, каково это?» Девушка имела об этом представление, знала, что это значит на словах. Но знала ли она это в действительности? Могла ли она хоть немного представить, каково это – жить без зрения? Просто не обладать чувством, на которое она и все остальные люди полагаются больше всего. Нет. Анна была уверена, что не может себе этого представить. Она слишком мало знала об этом и принимала эту ситуацию, особо не задумываясь, пока впервые не встретилась с Тобиасом. Он был того же возраста что и она, и это больше всего её шокировало.
Анна предполагала, что люди, скорее всего, посмеялись бы над ней, если бы узнали, что она ещё в день их первой встречи завязала себе глаза шарфом и с тонкой палочкой из бамбука попыталась пройтись по дому. В результате у нее на лбу появилась большая шишка, а на полу – разбитая ваза. Видимо, этому делу с палкой надо учиться, а девушка была в этом не особо талантлива.
Однако Анна не собиралась сдаваться – напротив. До сегодняшнего дня она повторяла эту процедуру как минимум дважды в неделю.
Девушка хотела почувствовать себя так же, как чувствовал себя Тобиас. Она хотела узнать, как он воспринимает окружающий мир; как воспринимаются вещи, когда ты не можешь их видеть, а только чувствуешь. Эти открытия были для неё непривычными, местами даже пугающими. Тем не менее, ей снова и снова хотелось испытать это чувство. Но ощущения от неудач накатывали на Анну, словно лава. Она никогда не сможет почувствовать то, что чувствует Тобиас, потому что в любой момент может снять с глаз повязку. Что для Тобиаса до конца жизни останется невозможным. Эта мысль расстраивала девушку, по крайней мере, с одной стороны... а с другой, не обладал ли Тобиас невероятным даром? Он мог судить, опираясь на своё сердце и свои инстинкты, не поддаваясь влиянию внешних факторов. Если говорить начистоту, то Анна из-за этого ему даже немного завидовала.
Теперь девушка уже немного стыдилась жалости, которую изначально испытывала к Тобиасу. С любым другим парнем она бы познакомилась с совершенно нейтральными чувствами, однако Тобиаса она сразу же начала жалеть. «Как глупо», – подумала она. Она не дала ему даже шанса показать себя, вместо этого сразу же причислив его к несчастным парням. Как он должен был себя чувствовать, если к нему так относятся практически все? Анне казалось это ужасным – быть особенным. Особенным не потому, что ты обладаешь какими-то невероятными способностями, а потому, что отличаешься от других из-за отсутствия какого-либо чувства. Особенный, потому что «Ты не такой, как мы, поэтому нам тебя очень жаль».
При этом Тобиас был не просто слепым парнем – по крайней мере, Анна так думала, даже больше – она это чувствовала. Неважно, где он появлялся, девушка провожала его взглядом, рассматривала его тело, следила за его движениями, мимикой и бледной кожей его лица; ласкала взглядом его скулы, подбородок, глаза, всегда скрытые чёрными солнцезащитными очками, его орехово-коричневые волосы длиной до висков. Анна спрашивала себя: какого цвета его глаза, какие у него желания и мечты, что он делает в свободное время, о чём он может рассказать, и как прошёл его день. Анне встречалось уже невероятное количество парней её возраста, но никто так не восхищал её и не вызывал столько любопытства, как Тобиас. В нём было что-то, что отличало его от других. Что-то, что не давало ей отвести от него взгляд.
Иногда, как бы абсурдно это ни звучало, Анне казалось, что Тобиас тоже «смотрит» в её сторону. Девушка не смогла бы с уверенностью сказать, смотрит ли он на неё сквозь солнцезащитные очки, но лицо Тобиаса частенько было обращено к ней. Прямо как сейчас, когда они оба сидели в одном классе и нисколько не слушали господина Хальбэка, обладающего невероятным талантом делать из любой интересной истории очень скучную.
«Подло так думать», – промелькнула мысль в голове Анны, но иногда она спрашивала себя: действительно ли Тобиас незрячий? Вообще-то, девушка совершенно точно знала, что он слепой – никто бы не стал притворяться. Но она просто не могла понять, почему ей иногда кажется, что молодой человек смотрит прямо на неё.
«Может быть, – предположила она, – Тобиас просто лучше слышит правым ухом и поэтому слегка повернул голову?». Это было бы самым логичным объяснением. По крайней мере, Анна чаще всего сидела слева от него.
Как часто она собиралась подойти к нему и сказать «привет», но в последний момент всегда трусила. Анне непросто давалось общение с незнакомцами, а с Тобиасом это становилось только труднее. Как начать разговор с кем-то, на чьём лице почти не отражаются какие-либо чувства, а всегда что-то наподобие бесстрастной маски, из-за чего ты не уверен – стоит ли начинать разговор, или всё же лучше отступить?
Анна даже не могла ни с кем посоветоваться по этому поводу, потому что Тобиас был одиночкой. Сначала люди осыпали его вопросами, по большей мере по поводу его слепоты, что Тобиасу, Анна была в этом уверена, было неприятно. Однако со временем интерес к его персоне сошёл на нет, и теперь молодой человек был постоянно один. Даже в столовой он сидел отдельно, за другим столом. Хотел ли Тобиас этого или же просто не нашёл никого, к кому можно было бы присоединиться, девушка не знала. У Анны было немного друзей. Если быть точным, она бы только Нору и Жасмин обозначила как друзей. Но каково это, когда у тебя вообще никого нет?
Анне стало больно от этой мысли, и она сильнее прикусила кончик карандаша. Как бы ей хотелось пообщаться с этим парнем! Хотя бы разок поговорить с ним, даже если этот разговор будет о погоде. Это желание не отпускало девушку ни днём, ни ночью. Но Анна просто не знала, как это сделать. Проблема была не только в её застенчивости, но и в том, что она понятия не имела, что сказать Тобиасу. Любая тема, что приходила ей в голову, казалась именно такой, какой и была на самом деле: неуклюжим предлогом для того, чтобы заговорить с ним.
– Фройляйн Бахманн?
Анна вздрогнула, когда слегка раздражённый голос учителя вернул её в реальность. Она отвернулась от Тобиаса и устремила свой испуганный взгляд на господина Хальбэка, стоявшего у доски с укоризненно поднятыми бровями.
– Я знаю, Якоб Дюрлинг весьма привлекательный молодой человек, но, может, вы всё же соизволите на последние пять минут урока обратить своё внимание на меня?
Щёки Анны слегка покраснели, когда она пристыженно сползла на стуле немного вниз под тихие смешки одноклассников.
– Эм... Извините, – тихо сказала Анна. «Как раз именно Якоб Дюрлинг был бы последним, кого я стала бы разглядывать», – подумала она.
Несмотря на то, что Якоб Дюрлинг вот уже как два с половиной месяца встречался с Клаудией Бург, он всё равно питал слабость к Анне Бахманн, поэтому от мысли о том, что та тайком за ним следила, он самодовольно улыбнулся. Голова его слепого соседа, напротив, едва заметно опустилась, но никто не обратил на это никакого внимания.
Класс снова успокоился, и господин Хальбэк продолжил лекцию. Анна старалась не смотреть на улыбающиеся лица одноклассников, поэтому её взгляд все оставшееся время урока был устремлён на доску, пока не прозвенел звонок с урока. Так как у неё не было никакого желания разговаривать с Якобом, она спешно надела куртку, повесила на плечо сумку и поспешила на парковку сквозь толпу учеников. Но как только девушка до неё добралась и почувствовала на своём лице холодный ноябрьский ветер, то поняла, что забыла свой шарф.
Тобиас сидел на своём стуле и ждал, когда все ученики уйдут из класса и воцарится тишина. Это был его ежедневный ритуал, потому что он не хотел быть ни задетым людьми, ни мешать движению. И как всегда по пятницам, сегодня Тобиас ждал, пока все уйдут, тем самым соблюдая дистанцию. Только потом молодой человек собрал свои вещи, повесил на плечо сумку, разложил трость для слепых и поднялся с места. Ему нужно было развернуться на девяносто градусов, пройти ровно шесть шагов вперёд, прежде чем повернуть налево и пройти ещё пять до двери. Молодой человек знал это как дважды два.
Чтобы лучше ориентироваться, когда куда-то шёл, Тобиас отсчитывал количество шагов. К этому времени он уже освоил школьное пространство, поэтому в основном ему больше не приходилось считать, а только для безопасности слегка водить своей палочкой слева направо, чтобы знать, идёт ли кто-то перед ним.
Анна была очень разочарована, ведь она изначально хотела избежать этой встречи, а теперь ей предстояло пройти мимо широко улыбающегося Якоба Дюрлинга, идущего ей навстречу по коридору, но винить в этом девушка могла только свою забывчивость. Она пристыженно опустила голову и ускорила шаг, чтобы как можно быстрее пройти мимо него, и практически пробежала последние метры до класса. Анна проскочила через открытую дверь и неожиданно врезалась во что-то твёрдое. Это «твёрдое» потеряло равновесие под достаточно сильным напором девушки. Анна же, чьё сердце от испуга стучало в горле, смогла устоять, однако ей пришлось наблюдать за тем, как Тобиас сильно ударился спиной о стол и, беспомощно махая руками, вместе со стулом, который он задел, со всей силы упал на пол. Девушка рефлекторно протянула парню руку, но так и не смогла до него дотянуться. Шокированная тем, что натворила, она зажала ладонью свой разинутый рот.
– О боже! – воскликнула Анна с широко распахнутыми глазами, обращаясь скорее к себе, чем к Тобиасу. Она стояла, словно приросшая к месту, с побледневшим лицом. Только болезненный стон парня через пару секунд вывел девушку из оцепенения.
– О боже, мне так жаль, – заикалась она, присев рядом с ним на колени, неуверенная, стоит ли до него дотрагиваться или лучше не надо. – Я не хотела этого... Я… Я тебя не заметила, просто хотела через дверь... И тут ты неожиданно. Это не специально. Мне так жаль! С тобой что-то случилось? Тебе больно?
Тобиас пытался сориентироваться, не зная, где низ, а где верх, и затруднялся осмыслить, что произошло. Только что он ещё стоял, ничего не подозревая, как в следующий момент уже оказался на полу. Все произошло так быстро. Что голос принадлежал девушке, его девушке, которая так отчаянно ему что-то объясняла, Тобиас понял только спустя пару секунд.
– Я… – пробормотал он растерянно и замолчал, ощупывая рукой спину, где все ещё чувствовал боль от удара о парту. В этом месте ощущалась пульсация и тепло.
– Очень плохо? Может, отвезти тебя в больницу? – Анна была озадачена вопросом: что ей стоит делать, а что – нет, и беспомощно осматривалась вокруг. Из трёхсот учеников этой школы её угораздило столкнуться именно с Тобиасом. «Отлично, завалила слепого» – это точно не принесло бы карме дополнительных баллов. Совершенно точно.
Тобиас всё больше и больше приходил в себя, всё лучше осознавая своё бедственное положение. Анна, именно Анна врезалась в него так, что он упал. Парень даже не смог устоять на ногах. Каким же, должно быть, смешным он ей показался. Это был далеко не первый раз, когда Тобиас падал, но ещё никогда он так этого не стыдился, как сегодня.
– Нет, ничего не случилось, – ответил коротко молодой человек и начал торопливо подниматься. Анна отпрянула от него, смущённая и испуганная одновременно. Она тоже поднялась на ноги, что для неё было сделать значительно легче, чем Тобиасу, который должен был для начала ощупать пространство вокруг себя. Поскольку молодой человек показался беспомощным, Анна дотронулась до его предплечья, желая помочь, но парень отмахнулся от её прикосновения, скинув руку. Тобиас не привык к телесному контакту. До него дотрагивались только его родители.
– Всё в порядке, – выдавил он сквозь сжатые зубы и наконец смог подняться на ноги.
Анна заметила его злость, но даже понятия не имела, что та была направлена не на неё, а злился парень на самого себя. Совершенно озадаченная этой сложившейся ситуацией, девушка наблюдала, как Тобиас на ощупь искал свои вещи, которые потерял при падении.
– Подожди, – быстро сказала Анна и наклонилась, чтобы поднять его трость для слепых, сумку и куртку. Одну за другой, после короткого «вот», девушка подала молодому человеку его вещи, стараясь не прикасаться к нему. Анна даже не подозревала, что от того, что она делала, Тобиас чувствовал себя ещё более беспомощным.
– Спасибо, – коротко поблагодарил Тобиас. Он хотел извиниться за то, что стоял на её пути и вёл себя так глупо; слова вертелись у него на языке, но он промолчал. Не в состоянии находиться в её обществе ещё хоть секунду, испытывая соответствующие ситуации чувства, парень быстро сориентировался. Тобиас нащупал за собой ряд стульев, так что дверь, должно быть, находилась напротив. Опустив трость, он начал медленно, шаг за шагом, продвигаться вперёд, пока не отыскал дверной косяк и не исчез в коридоре.
Анна осталась стоять в классе, глядя ему вслед. Ни одно слово мира не могло описать, как невероятно хреново она себя чувствовала. Тобиас злился на неё, и вполне заслуженно. Её поведение было непростительным, такого не должно было случиться.
Девушка ещё немного постояла, прежде чем схватилась за волосы и, ссутулившись, проскользнула к своему месту, чтобы забрать зелёный шарф, который висел на спинке стула. Она несколько раз обернула его вокруг шеи, и когда уже хотела было покинуть класс, её взгляд внезапно упал на книгу, лежащую на полу. Анна наклонилась, чтобы поднять её, и тут же заметила, что это не просто книга. Это книга Тобиаса.
Особо не задумываясь по этому поводу, девушка побежала, в надежде, что ещё сможет его догнать. Однако, добравшись до парковки, она увидела, как вдалеке Тобиас садится в серебристую «Шкоду» своей матери, на которой она с понедельника по пятницу забирала его из школы. Анна, замедлившись, остановилась, глядя машине вслед, пока та выезжала из парковки.
Это был не последний раз, когда Анна смотрела на эту машину за этот день. Несколько часов спустя она снова стояла перед этим автомобилем. На этот раз он был припаркован в гараже перед домом родителей Тобиаса. Бежевый дом с большим садом и теплицей предназначался для проживания одной семьи. В зимнем ландшафте сейчас преобладал коричневый цвет, но летом, вероятнее всего, эти места засажены красивыми растениями и цветами. Анну так поразил тот факт, что она впервые стоит перед домом Тобиаса, что на какой-то момент даже забыла, насколько взволнована. Однако совсем скоро храбрость, которую девушка ощущала прежде, пока ехала сюда, её покинула.
Повернувшись спиной к своему старому заржавелому красному велосипеду и прижав книгу Тобиаса к животу, Анна ещё пару секунд постояла перед домом, прежде чем медленно приблизиться к входной двери. Она поднялась по немногочисленным ступеням на крыльцо, решив, что если дом содержится в такой же чистоте внутри, как и снаружи, то лучше ни до чего не дотрагиваться, и постучала в дверь.
Прошло совсем немного времени, прежде чем ей открыла высокая худощавая женщина средних лет. Её длинные тёмно-каштановые кудри каскадом лежали на плечах, а лицо выражало доброжелательное любопытство. До сих пор Анна видела маму Тобиаса только издалека. Вблизи она выглядела моложе.
– Да? – спросила госпожа Шиндлер.
– Я... – Анна посмотрела на обложку книги. – Тобиас потерял книгу, и я подумала, что лучше занести её, так как не знала, пригодится ли она ему до понедельника. – Госпожа Шиндлер последовала за взглядом Анны, и удивление чётко отразилось на её лице, прежде чем её глаза засветились.
– Ох, это очень мило с твоей стороны. Как тебя зовут?
– Анна.
– Приятно с тобой познакомиться, Анна. Я мама Тобиаса, можешь называть меня Надин. – Женщина протянула девушке руку, и Анна, смущённая таким сердечным приветствием, пожала её.
– Тобиаса нечасто навещают, – сказала Надин, вспоминая, каким живым, открытым и весёлым был её сын в детстве. Однако с годами пришла печаль, которая затмила прежние его качества и оставила после себя задумчивого, спокойного и замкнутого молодого человека. При этом Тобиас был очень даже привлекательным. Не проходило ни дня, чтобы женщина не мечтала о том, чтобы люди наконец-то проснулись, пришли в себя и, не обращая внимания на его инвалидность, заметили это. Надин и её муж надеялись, что с переездом из такого большого города, как Кёльн, в малонаселённый городок для их сына начнётся новая жизнь. Казалось, это то самое место, где он может оставить все неудачи и несправедливость позади. Но ничего не вышло. Тобиас всё чаще и чаще стал запираться в своей комнате и теперь совершенно перестал искать какого-либо контакта. Но сегодня в школе, видимо, что-то случилось. Он забрался в машину, отказался от еды, а после, не говоря ни слова, исчез в своей комнате. На вопрос, случилось ли с ним что-то, он только опустил голову и ответил, что не хочет об этом говорить. Она, как мать, была самым близким ему человеком, которому парень доверял, но ей все реже и реже удавалось достучаться до него и пробиться сквозь стену. Как раз в тот момент, когда мать Тобиаса, стоя на кухне, в очередной раз гадала, что же случилось в школе, позвонили в дверь. И теперь перед ней стоит эта милая темноволосая девушка, которой хочется увидеть её сына. Анна казалась немного стеснительной и не выглядела как одна из тех рано повзрослевших и слишком сильно накрашенных девочек-подростков. И Надин это понравилось.
– Я рада, что ты пришла специально ради этого. Это очень мило с твоей стороны, – сказала она и открыла Анне дверь, чтобы та вошла. – Ну же, не стесняйся, входи.
Анна потопталась немного на месте, прежде чем переступить через порог. Вообще-то, она думала, что просто отдаст книгу, а теперь уже стоит посреди дома, который оказался довольно светлым и просторным, и, как она и предполагала, очень чистым и аккуратным. «Вероятно, это из-за Тобиаса», – подумала она. Ведь если бы на пути молодого человека что-то было, то оно мешало бы ему двигаться. Анна снова вспомнила, как несколько часов назад врезалась в него и вздрогнула.
– Тобиас наверху, – сказала Надин и указала темноволосой девушке следовать за собой. Анна пошла за ней, не зная, как себя чувствовать оттого, что врывается в его комнату без приглашения. Может быть, ему это не понравится? Скорее всего, он на неё всё ещё злится.
Его мама, которая ей постоянно улыбалась, напротив, выглядела уверенно. Знала ли она, что перед ней стоит та самая виновница такого состояния Тобиаса? «Скорее всего, нет, – подумала Анна. – Иначе она не была бы такой милой.».
Молодой человек сидел, облокотившись на спинку кресла-качалки и притянув к себе правую ногу; левая осталась на полу. Он медленно качался туда-сюда в такт акустической музыке. Тобиас, казалось, находился в некой прострации, потерянный между музыкой и реальностью, и постоянно прокручивал в голове столкновение с Анной. Он вёл себя как последний идиот и даже не спросил, не ударилась ли она.
Надин постучала в дверь и заглянула в комнату.
– Тобиас? – спросила она. Молодой человек повернул голову на голос матери. – К тебе пришли.
Пришли? Он нахмурился. Ещё до того, как он догадался, о ком говорит его мама, по трению дерева о ковёр молодой человек понял, что дверь ещё немного приоткрылась.
Анна стояла за Надин, теребя рукава своей куртки, и через маленькую щель могла видеть такую же светлую просторную комнату.
– Конечно, чаще всего он выглядит свирепым и мрачным, но он не кусается, – сказала Надин, подмигнув Анне, прежде чем развернуться и покинуть комнату, зная, что иначе будет им мешать.
– Можно войти? – спросила Анна осторожно. В следующий момент она осознала всю тупость своего вопроса. Она даже не могла представилась, откуда Тобиасу знать, кто пришёл? Как раз в тот момент, когда девушка набрала воздуха, чтобы сказать ему это, её прервал голос Тобиаса:
– Анна, – вырвалось у него. Мышцы молодого человека напряглись, он выпрямился. Что эта девушка здесь делает? Тобиас почувствовал, как его сердце забилось быстрее.
– Да, правильно, Анна. Привет, – сказала она немного запоздало, не зная, как расценивать его испуганную реакцию. – Когда мы... Когда я тебя... Короче, ты потерял книгу, и я захотела тебе её занести.
Тобиас не ответил, а просто повернул лицо в её сторону, от чего Анна еще больше занервничала. Девушка сжала книгу в руках, чуть сильнее прижав к животу. На протяжении трёх предыдущих часов она сидела на своей кровати с открытой книгой на коленях и снова и снова проводила пальцем по маленьким круглым выпуклостям шрифта для слепых. Как это читается для Анны было загадкой. За годы практики у Тобиаса, вероятно, очень развилась чувствительность кончиков пальцев. Интересно, она бы тоже смогла научиться так читать?
Тобиас откашлялся.
– Ох... Спасибо, – выдавил он. Его голос был тонким, как лист бумаги.
– Мне положить её на стол? – спросила Анна, сделав шаг вперёд, но тут же шагнула обратно. Можно ли ей войти в его комнату?
Тобиас кивнул и только сейчас догадался, что Анна, вероятно, все ещё стоит за порогом комнаты. После всех событий сегодняшнего дня, она, должно быть, считает его самым неприветливым человеком в мире. Он слышал медленные приближающиеся шаги Анны, а последующий короткий звук сообщил ему, что девушка положила книгу на стол.
Вновь воцарилась тишина.
И чем больше времени проходило, тем громче она становилась.
Анна нервно окинула взглядом комнату Тобиаса, которую он, как девушка прекрасно знала, никогда не видел, и снова начала теребить рукава своей куртки.
Что ей следует ему сказать? Анна несколько раз прикусила губу, но ответа на этот вопрос никак не находила, только чувствовала, как с каждой секундой на неё всё сильнее давит тишина. Больше не в силах выдерживать молчание, она наконец собрала всю свою храбрость, какая только у неё была, и произнесла:
– Я хотела извиниться перед тобой. Это было не специально. Мне так жаль. Надеюсь, ты не сильно ударился.
– Нет, всё в порядке, – тут же ответил Тобиас. – Напротив, это я должен перед тобой извиниться.
Анна нахмурилась.
– Зачем же тебе извиняться? Это я в тебя врезалась.
– Ничего страшного, я часто падаю, – ответил молодой человек, пожав плечами, но при этом он чувствовал себя далеко не таким расслабленным, каким пытался казаться.
Анна не знала, как ей реагировать на это высказывание, особенно если учитывать, что она заметила насколько неудобно было Тобиасу. Казалось, ему неловко это признавать. Как это может его смущать, если это она сбила его с ног?
– Но это не имеет ничего общего с тем, что ты... потому что ты... – девушка осеклась. Она не хотела сказать ничего обидного, поэтому попробовала ещё раз: – Я часто врезаюсь в людей, знаешь ли. К тебе это не имеет совершенно никакого отношения. Когда мне было три года, я думала, что меня зовут «Осторожно!». – Она закатила глаза, обдумывая своё следующее предложение. – Отец всегда говорит мне, что я «сногсшибательна». Но к сожалению, в отличие от других людей, он говорит это в буквальном смысле.
Анна задержала дыхание. Наверное, это была жалкая попытка развеселить Тобиаса? Но потом случилось это. Чёрт возьми, это было впервые, когда Анна увидела его улыбку. И та ей понравилась. Понравился каждый миллиметр его губ, растягивающихся в улыбке. Его лицо казалось более мягким. Анне так хотелось увидеть его глаза, но тёмные очки скрывали его взгляд.
И всё же того, что она видела, хватило для того, чтобы девушка от всего сердца пожелала, чтобы эта улыбка была не последней.
И ей повезло.
В понедельник, когда они снова встретились, Анна, собрав всю свою смелость, поздоровалась с Тобиасом, и он ответил тем же.
Они делали так целую неделю, до тех пор, пока спустя восемь дней не состоялась лабораторная работа по химии, которую, благодаря болезни Якоба Дюрлинга, они должны были выполнить вместе. Первые пятнадцать минут прошли в неловком молчании, но из-за непростого опыта, который в итоге не получился, им пришлось начать робкий разговор.
С того момента они всё больше и больше узнавали друг друга. Анне нравился спокойный характер Тобиаса; молодой человек так отличался от остальных парней его возраста. Его манера речи и такая черта характера, как вежливость, столь непривычная для нашего времени, очаровывали Анну и заставляли её восхищаться им. Тобиас много читал и был невероятно умён. Каждый раз, когда он что-то говорил, его слова казались продуманными до последней детали. Анна ловила каждое его слово и наслаждалась и его голосом, и смыслом сказанного. Молодой человек, без сомнения, был очень образован. Но он не казался ботаником или что-то в этом роде. Тобиас казался мудрым и… притягательным, сексуальным. Даже если, как предполагала Анна, он сам этого не осознавал.
Если честно, не всё всегда было безоблачно. В первые дни между ними возникали небольшие сложности и частые недопонимания. Поскольку Тобиас не мог видеть мимику, то часто не понимал, что имела в виду Анна под теми или иными словами, и при этом не мог видеть лёгкую улыбку на её губах. У девушки же не получалось правильно распознавать выражение лица Тобиаса. Теперь она знала, что лёгкое опускание головы у него означает, что он внимательно слушает, а не скучает от её слов, как она думала поначалу. Благодаря общению с Тобиасом, Анна поняла, насколько сильно язык тела влияет на разговор между людьми.
Да и об остальном она тоже узнала много нового. При общении с Тобиасом на многое нужно было обращать внимание. Когда, например, она показывала в одну сторону, а он не мог проследить за этим взглядом; а если протягивала ему что-то и не хотела, чтобы рука затекла, ей нужно было его предупредить.
Насколько важен для слепого порядок, Анна осознала, когда Тобиас примерно через два месяца после их столкновения впервые побывал у девушки дома и споткнулся о коробку из-под обуви. Анну нельзя было назвать невнимательным человеком, особенно когда речь шла о Тобиасе. Но было просто невозможно за секунду избавиться от подсознательных привычек, выработанных годами. Было много мелочей. Мелочей, которые для Тобиаса могли быть очень значимыми.
Но со временем они привыкли к новым обстоятельствам, научились наблюдать друг за другом, и количество неудач, которые для них были более чем неприятными, уменьшилось. Впервые за всю свою жизнь Тобиас в присутствии другого человека, не относящегося к семье, почувствовал себя уютно. Честно говоря, большую роль в этом сыграло и то, что Анна как минимум столько же раз, сколько и сам молодой человек, проливала свой напиток, и то, как она на школьном празднике села на что-то грязное. Постоянная грусть немного отступила. Ведь если у видящего и тем более такого невероятного человека, как Анна, случаются такие же промахи, как и у него, то, возможно, он не настолько уж и безнадёжен. В случае Анны всё это даже казалось немного милым, так же, как и всё в ней. Нет, вообще-то, слово «мило» не подходило. Эта девушка была очаровательна. Она обогащала его жизнь и привносила в неё краски, которых ему с рождения недоставало.
