Текст книги "Клеопатра"

Автор книги: Карин Эссекс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

ГЛАВА 3

Пение флейты растекалось по дворцу, поднимаясь все выше. Слуги – египтяне, ливийцы, эфиопы и нубийцы – забывали о делах и замирали, вслушиваясь в волшебные звуки. А в комнате, расположенной в конце коридора, бесновалась царевна Береника и молча злился ее евнух-наставник.

Его, хранителя традиций Птолемеев, выставили из зала, как щенка! Мелеагр предпочитал именовать себя именно так – хранитель традиций, поскольку он оставался придворным, пусть и потерявшим право называться мужчиной. «Мой род такой же древний, как и род Птолемеев, – говорил он сам себе. – Мы – жрецы храмов и святилищ, советники царей, регенты и наставники царских детей во всех поколениях, хранители истории правящей семьи и учредители дворцового церемониала».

В каждом поколении высокопоставленной семьи Мелеагра избирался мальчик, которому выпадала честь служить богине. Мелеагру было семнадцать лет, когда он постиг тайны Кибелы. «Ты станешь супругом богини, – сказала ему мать. – Ты будешь земным воплощением Аттиса, жреца Кибелы, ее слуги и возлюбленного. Нет чести выше. К тому же это самый верный способ занять высокое положение при дворе».

Всю жизнь Мелеагр мечтал быть избранным воплощением Аттиса, сына девы Наны. Аттис был прекрасным юношей, который пожертвовал своим мужским естеством, чтобы никогда не возлечь со смертной женщиной и принадлежать только богине. Он был богом-спасителем, который был принесен людьми в жертву, кастрирован и распят на кресте. Его кровь омыла и освятила землю. Плоть этого бога, ставшая хлебом, накормила людей. Самый величественный из всех богов, он восстал на третий день после смерти, явив миру могущество богини-матери. Их вместе перевезли в Рим после поражения Ганнибала, дабы воздать почести за дарованную победу.

Жарким летним вечером, много лет назад, юный Мелеагр надел на голову венок из фиалок – цветов, выросших из капель крови Аттиса, и выпил поданный жрецом напиток. И его захватили видения о жизни бога: любовные сцены между ним и богиней, его жертва, его кровь, брызнувшая на хлеба, и колосья, которые сразу же взметнулись до небес. Откуда-то доносился рокот барабанов, звон цимбал, звуки рогов и пение флейт, которые хором возносили хвалу великой богине. Эта музыка гремела в такт с его собственным сердцем, бурлила в его венах. Жрицы трясли головами, отдаваясь безумному ритму, а жрецы полосовали ножами свои руки и грудь.

Оглушенный и опьяненный, Мелеагр не чувствовал боли, когда взял левой рукой свои тестикулы, а правой – священный кинжал и оскопил себя.

И рухнул в агонии, которая превышала любую мыслимую боль. Очнулся он через два дня, и у его изголовья сидел лекарь. «Я умер и воскрес, – сказал себе Мелеагр, – как и бог Аттис». Его гениталии остались в пещере богини, как приношение, а сам он был направлен ко двору.

Мелеагр верил, что был избран во служение не семьей и не царским указом, а самой Матерью богов. Потому и не терпел насмешек и неуважения, от кого бы они ни исходили. «Я ужинал вместе с царицей и царевнами, – ответил бы он на издевательские намеки. – А где ужинал ты?»

Сам Александр однажды возлег с евнухом, напомнил бы он тем грекам, которых возмущала традиция кастрировать мужчин. Они думают, что выше его лишь потому, что у них между ног болтаются два лишних комочка плоти! Они наивно полагают, что мужественность и плотские радости заключены в мешочке с двумя шариками. Великий завоеватель Кир, которым восхищался Александр, ценил силу и преданность скопцов. Кир заметил, что мерины – смирные животные, но от этого сила их не умаляется. Напротив, в битве или на охоте в них просыпается дух соперничества. Кир обнаружил те же качества у евнухов, которые окружали его в сражениях и при дворе. У скопцов нет жен и отпрысков, они свободны от сентиментальной привязанности к семье и всю нерастраченную преданность дарят своему господину. Ну и пусть у евнухов нет такой впечатляющей мускулатуры! Как говорил Кир, в бою сталь уравнивает сильных и слабых. В Александрии – свои сражения, и оружие может быть каким угодно. Мелеагр избрал объект для поклонения, вооружился знаниями и изготовился к битве.

Только дураки могут рассуждать о том, что скопцы чем-то обделены в жизни. Мелеагр не считал себя обделенным. Царские родственники одаривали его за службу прекрасными драгоценностями. Он жил в великолепных покоях, рядом с комнатами самого царя. Из его окон открывался головокружительный вид на гавань. А еда, которую ему подавали, уступала лишь лакомствам царицы. Искатели приключений обоих полов восхищались Мелеагром и ценили его за моложавость, умение красиво говорить и приближенность к царской семье. Зрелые матроны приходили к нему по ночам, они жаловались на грубость своих любовников и искали более утонченных ласк. Юные и крепкие красавцы из царской родни искали с ним встреч, чтобы обучиться правильному поведению на приеме у царя, и часто заканчивали вечер в его постели. И даже могущественные вельможи из царского совета часто обедали у него, обсуждая политику и церемониал, а вечером скрепляли дружбу легкими любовными играми. Он знал, что такое страсть, и умел дарить наслаждение. И что с того, что у него никогда не будет детей?

У Мелеагра не было никаких прав на эту стройную девушку, которая в бешенстве металась по комнате, но в глубине сердца он знал, что она предназначена ему так же, как сам он предназначен богине-матери. Великая богиня избрала его для служения этой девушке, а та, в свою очередь, отдала Египет под его руку. К сожалению, они не могли стать любовниками, ибо девушки Птолемеев должны хранить невинность до самого замужества. У Мелеагра не было прав на ее руку, ведь в его жилах не текла кровь правителей. Но он знал: Береника должна была стать царицей Египта – и стала бы ею, если бы коварная Теа не совратила царя и не лишила сестру законных прав на престол. Все это открыла ему богиня. Но Мелеагр не мог рассказать об этом Беренике. Девушка с детства привыкла доверять Теа и принимала ее лицемерие за чистую монету. Нет, чтобы сохранить расположение царевны, евнух делал вид, что тоже предан царице. И ждал часа, когда сможет поведать Беренике слово богини и открыть ей глаза.

* * *

– Мой отец – глупец! – выпалила Береника, меряя шагами комнату. Она размахивала кинжалом, пластая воздух. – Надутый глупец, готовый лизать римлянам ноги!

Длинное платье с разрезами по бокам разлеталось от каждого шага, открывая длинные красивые ноги. Береника была выше Теа, хотя ее красоте не хватало мягкой женственности. Ее живые глаза блестели ярко и зло. Рот был слишком велик для полудетского лица, но Мелеагр знал, что пройдет немного времени – и эти губы станут украшением девушки.

– Твой отец – царь, – спокойно напомнил советник, который считал, что нельзя вслух высказывать свое недовольство правителем, какие бы глупости он ни совершал.

– Мужчины нашего рода – жирны и глупы. Говорят, это потому, что мы женимся на своих братьях, а такие браки губят мужчин. Мой отец – живое доказательство, не находишь?

Это было правдой. На протяжении последних поколений Птолемеи действительно порождали слабых, полоумных, истеричных мужчин.

– Я бы не стал поднимать свой голос против короны, царевна. Тем не менее, согласно историческим хроникам, в последние годы цари Птолемеи и впрямь отличались скорее телесной полнотой, нежели твердостью характера. Но браки между братом и сестрой никак не отразились на женщинах Птолемеев. Напротив, в каждом поколении рождалась царица, наделенная необыкновенной мудростью.

Царевна резко остановилась и угрожающе направила кинжал на Мелеагра.

– Ты будто рассказываешь о домашних животных! Не забывай, что женщины нашего рода – царицы древней династии. Нас не разводят, как охотничьих собак!

Он бы обиделся на вздорную девчонку, если бы не сам внушил ей эту непримиримую гордость.

– Царевна Береника, прости мою нетактичность.

– Ты и не должен быть тактичен со мной, наставник, – сказала Береника, не опуская кинжала. – Но никогда не забывай, с кем разговариваешь.

Царевна отвела переднюю полу платья, возвращая кинжал в ножны, которые были пристегнуты к бедру. Затем она села на диван и аккуратно расправила платье на коленях. Мелеагр достал пухлый и увесистый свиток.

– О нет, только не семейная история! Зачем тревожить мертвецов? Почему я не могу просто отправиться на охоту? – простонала Береника.

Мелеагр начал разворачивать длинный свиток, что оказалось непросто без помощи секретаря. Но сегодня лишние уши были ни к чему.

Папирус развернулся, являя семейное древо династии Птолемеев, где каждый член семьи был представлен небольшим портретом. Наставник закрепил свиток на специальной деревянной подставке, которая натягивала и удерживала папирус.

– Тебе понравится урок. Мы рассмотрим женщин вашей семьи.

– Тогда давай займемся самыми интересными, – попросила Береника, устраиваясь поудобнее. – Оставим тех дурочек, которых отравили советники.

Урок оборвал скрип двери. Хармиона ввела в комнату маленькую царевну.

– Царевна Клеопатра пришла на урок, – заявила Хармиона, провожая девочку до дивана.

Евнух и наставница маленькой царевны слегка поклонились друг другу.

– Останься со мной, – попросила Хармиону Клеопатра. Она всегда побаивалась своей старшей сестры.

– Какой ты несносный ребенок! – возмутилась Береника.

– Я не ребенок, – тотчас же возразила девочка. – Я младше тебя совсем чуть-чуть. И я скажу об этом папе.

– Весь мир с трепетом ждет его ответа на твое нытье, – сухо бросила Береника.

Хармиона поспешила удалиться. Клеопатра, хоть и была испугана, постаралась придать лицу самое решительное и злое выражение. Она успела заметить очертания ножен под платьем сестры и сейчас раздумывала, не собирается ли Береника ее убить? А если да, то станет ли Мелеагр защищать ее, Клеопатру? Но старшую царевну, похоже, больше донимала скука, чем гнев.

– Наставник рассказывает историю македонских цариц, – сообщила она. – Мы должны выучить ее на тот невероятный случай, если отец потеряет трон и я действительно стану македонской царицей.

Она повернулась к евнуху и велела продолжать. Мелеагр набрал в грудь воздуха и промолвил:

– Мы начнем с царицы Олимпиады, матери Александра.

– Ее все боялись, – перебила его Береника. – Она вплетала в волосы живых змей!

– Именно. Предполагается, что это дань Дионису. На самом деле она хотела запугать своего супруга, царя Филиппа Македонского. Он предпочитал полигамию и женился на всех варварках, до каких мог дотянуться, – из политических соображений. Таким образом на свет явилась целая толпа царских ублюдков.

Мелеагр поведал, что более всего на свете Олимпиада желала возвести своего любимого сына Александра на престол.

– Македонский двор пестрел возможными наследниками, и между ними постоянно шла борьба. У Филиппа была старшая жена по имени Эвридика, иллирийская воительница.

Евнух указал на портрет старшей супруги Филиппа.

– Вместе с дочерью Кинаной они отправлялись сражаться бок о бок с царем только затем, чтобы убивать жен-соперниц. Олимпиаде ничего не оставалось, как стать такой же сильной и свирепой, да поскорее.

– Неудивительно, что Александр влюбился в амазонку! – воскликнула Береника. История страсти великого полководца к воительнице была любимым местом царевны в жизнеописании Александра.

– Александр привык видеть рядом с собой сильных женщин. Он понимал, что именно мать возвела его на трон. Говорят, ей пришлось ради этого даже убить Филиппа.

– Правда? – вскинулась Клеопатра, впервые проявляя интерес к давно умершей царице. Девочка не любила выказывать любопытство к вещам, которыми увлекалась Береника, но сейчас не смогла сдержать удивления.

– О да. Такова была Олимпиада. Как и многие греческие царицы, – медленно и раздельно произнес Мелеагр. Он бросил эти слова прямо в глаза Беренике, словно зерна в удобренную почву. – Их кровь текла в жилах вашей матери. Когда царь правит неразумно или когда истинный наследник престола находится в опасности, именно царица обязана проследить за сохранением традиций и позволить свершиться правосудию богов.

– Значит, Теа должна направлять отца в политике, а если не удастся, то устранить его? – уточнила Береника.

– Ты думаешь, Теа может убить отца? – вспыхнула Клеопатра. – Папа – царь! Он сам ее убьет!

– Пусть сначала поймает! – рассмеялась Береника.

Мелеагр пожалел о своей несдержанности.

– Царевны, вы поняли меня неправильно. Царица не может просто так взять и убить своего супруга. Царица воплощает в себе мудрость, выдержку и духовную силу, которой боги наделили женскую часть правящей семьи. Лишь в крайних случаях царица может обратить свой гнев на своего владыку.

– А разве помощь Риму – не крайний случай? – уточнила старшая царевна.

Мелеагр замялся. Прежде Береника не задавала таких прямых вопросов. Он собирался рассказать ей одну легенду, которую приберегал для особого случая, когда его воспитанница сумеет провести нужные параллели. Все-таки ей всего четырнадцать лет. А наставник не хотел говорить при младшей девочке, которая обычно словно витала в облаках, но, бывало, выдавала такое, что все лишь диву давались. Хотя ей только семь лет…

– Царевны, вам известна история Птолемея Восьмого?

– Нашего предка, которого называли Брюханом? – спросила Береника.

Мелеагр кивнул, указывая на восьмого по счету царя Птолемея. Девочки подались вперед, чтобы получше рассмотреть портрет. Этот царь отличался огромным животом, который свисал до самых колен. Евнух смотрел на царевен и думал, что они совсем не похожи на сестер. Береника – высокая и красивая, как ее македонские предки, а Клеопатра унаследовала малый рост и оливковую кожу от бабушки-сирийки.

– По этому портрету нетрудно догадаться, откуда взялось его прозвище. Я хотел бы рассказать о его сестре и супруге Клеопатре Второй, замечательной и мудрой женщине. Она – ваша прапрапрабабушка.

Учитель пояснил, что сперва Клеопатра II была замужем за старшим братом, Филометором, и они правили страной вместе. Но когда Филометор погиб в бою, правящие круги решили, что царица должна соблюсти традиции и выйти замуж за своего второго брата.

– За этого ужасного Брюхана! – воскликнула Клеопатра.

– Такого гадкого, – скривилась Береника.

– Тем не менее она исполнила свой долг и продолжала править, в то время как Брюхан потакал своей невероятной невоздержанности.

Обе царевны широко распахнули глаза в ожидании пикантных подробностей, но достоинство и церемониал не позволили Мелеагру пуститься в описание всех похождений древнего царя.

– Довольно упомянуть, что весил он около четырехсот талантов и породил множество незаконнорожденных отпрысков.

Сестры поморщились.

– Вскоре после свадьбы Брюхан решил избавиться от всяких упоминаний о старшем брате, который когда-то выслал его на Кипр. Он убивал философов, художников, ученых и придворных, которые были верны его прошлому царю.

– Какой негодяй! – возмутилась Клеопатра, считавшая, что философы и художники – самые приятные и интересные люди при дворе.

– Это еще не все. Он изменил жене с ее дочерью – своей племянницей, Клеопатрой Третьей. Царь ли совратил девушку или девушка царя, нам это неизвестно, – продолжал Мелеагр, бросив пристальный взгляд на Беренику, которая даже бровью не повела. – Довольно упомянуть, что пока мать спасала головы своих сторонников, неверная дочь забралась в постель царя.

Мелеагр помолчал, чтобы Береника могла как следует обдумать этот намек. «Неверная дочь забралась в постель царя. Неверная дочь забралась в постель царя». Эта фраза эхом отдавалась у него в голове.

– И что сделала царица? Перерезала ему глотку, пока он спал? – поинтересовалась Береника, поглаживая спрятанный в ножнах кинжал. – На ее месте я бы зарезала эту жирную скотину!

Евнух подивился тому, что царевна выплескивает гнев на какого-то древнего царя, а в настоящей жизни не может найти достойную мишень. Младшая девочка молчала, склонив голову набок. Наверное, она тоже потеряла нить рассказа.

– Когда Брюхан уже считал, что справился со своей задачей, Клеопатра Вторая собрала верных военачальников и изгнала злого царя и царевну из страны. На самом деле позже она помирилась с этим чудовищем. По крайней мере, так было объявлено. Царица знала, что Брюхан долго не протянет. Он умер вскоре после возвращения в Египет, а Клеопатра Вторая правила долго и мудро, подчинив своей воле дочь-изменницу. Она правила пятьдесят семь лет. Неплохая награда за страдания, не так ли?

– Награда? – фыркнула Береника, разочарованная таким финалом. – Люди забыли ее. Зато помнят ее паршивого мужа. Разве кто-то сооружает алтари в ее честь? Никто. А про Брюхана ходят шутки и смешные рассказы.

– Потому что после ее смерти Клеопатра Третья, ее дочь, приказала разрушить статуи матери, вымарать ее имя из документов и хроник, перечеканить монеты с ее изображением и умертвить всех, кто ее помнит.

Клеопатра повернулась к сестре, которая привстала с дивана, словно была готова вскочить и убежать.

– Смотри, Клеопатра Третья совсем как Теа!

У Мелеагра мороз пошел по коже. Береника вскочила и развернулась лицом к сестре.

– Что ты несешь? Теа никого не убивала.

– Она отобрала отца у мамы еще до того, как мама умерла. Так все говорят.

Глаза Береники превратились в узкие щелочки, и Клеопатра сжалась в ожидании удара. Она лишь надеялась, что Мелеагр не даст ее в обиду. Просто девочке надоело, что Береника считает Теа чудесной, лучше их настоящей матери.

– Ты просто глупый ребенок! Ты слушаешь всякие сплетни наших слуг, которые еще глупее тебя! – зашипела Береника. – Если бы Теа не вышла замуж за отца, нас бы отослали отсюда. Разве ты не знаешь, что делают цари после смерти своих жен? Они приводят новых цариц, и те рожают новых наследников. А старых выгоняют или убивают. Ты находишься здесь только благодаря Теа. Она вышла замуж за отца ради нас, разве ты не понимаешь?

У Клеопатры из глаз брызнули злые слезы. Береника настолько глупа, что верит всему, о чем ей рассказывает Теа. И все же сестра старше ее. Может, ей что-то известно, чего не знает она, Клеопатра?

– Отец любит меня. Он никогда бы не отослал меня прочь.

– Это ты сейчас так думаешь, – бросила Береника. Затем встала ногой на стул сестры и достала кинжал.

Клеопатра вскинула руки, защищаясь, но старшая царевна только рассмеялась. Она принялась раскачивать стул ногой, заставляя девочку дергаться и смешно дрыгать ногами. После чего Береника выпрямилась, повернулась к папирусу и пронзила Брюхана кинжалом.

– Вот так! – подытожила царевна, любуясь поврежденным свитком. – На сегодня урок закончен.

ГЛАВА 4

– Когда Птолемеи ссорятся с народом, они начинают себя обожествлять. Это древняя, проверенная временем традиция, – объяснял Мелеагр главнокомандующему, прилаживая ему на макушку длинные, заостренные на концах уши.

Они находились в покоях евнуха и наряжались по случаю Большого Шествия – грандиозного представления, на котором Авлет собирался выступать в виде бога Диониса.

– Египтяне могут презирать Птолемеев, но они до сих пор верят, что правители происходят от богов и являются их воплощением на земле. Птолемеи уже три столетия используют эту традицию ради своей выгоды. Она не раз помогала им избежать смерти… и всего прочего.

– У меня не хватает фантазии, чтобы представить себе этого старого флейтиста в виде бога, – засмеялся воин. – Ведь Дионис никогда не весил двести талантов, даже после хорошего пира!

Евнух улыбнулся.

– Кстати, костюм Силена тебе к лицу.

– Неужели?

Главнокомандующему было всего тридцать лет, он был наполовину грек, наполовину египтянин. Должность досталась ему благодаря стараниям Мелеагра. За это молодой воин раз в неделю наносил ночные визиты в покои евнуха, причем нельзя сказать, что он оставался недоволен. Напротив, командующий даже уверял Мелеагра, что ему нравится проводить вечера вдали от шума и суеты казармы, засыпать в объятиях советника, слушать шум прибоя и ощущать на обнаженной коже легкое веяние морского ветерка.

– Я не выгляжу по-дурацки в этом костюме?

– Вовсе нет. Ты выглядишь очень величественно. Царь сатиров, спутник Диониса.

– Ну, тебе виднее, – проворчал молодой мужчина, принимая из рук евнуха роскошный алый плащ и набрасывая его поверх белой туники. Потом он поскреб бороду и сказал: – Наверное, не буду брить бороду. Неохота идти под нож этого мясника, нашего брадобрея. Удивительно, что в прошлый раз он не перерезал мне горло. Я всегда завидовал таким, как ты.

И он провел пальцами по гладкой щеке Мелеагра. Евнух залился краской.

– Давай я прилажу твой хвост, – предложил он, заходя командующему за спину.

Он прикрепил длинный пучок конских волос к поясу воина и вытащил его наружу через специальную прорезь в плаще. Затем Мелеагр принялся причесывать хвост пальцами, чтобы придать ему пышный вид.

– Забавно, мы поменялись местами. Теперь ты сзади.

Мелеагр промолчал. Постельные шутки хороши только во время занятий любовью. Евнух занимал подчиненное положение на ложе, но более – нигде. Командующий выпрямился и сухо произнес:

– Это большая честь для меня: такой благородный человек, как ты, помогает мне одеваться.

Евнух шлепнул воина по твердому заду.

– Так, теперь давай обуем тебя. Ах, как мне нравятся твои ноги! Они такие длинные, такие стройные!

– Зачем заставлять солдат обряжаться в эти тряпки? Неужели мы хуже смотрелись бы в обычной форме? Мелеагр, этот костюм страшно неудобный. Может, прикажешь принести вина? И для чего Авлет решил устроить это дурацкое шествие? Такими вещами уже лет сто никто не занимался.

Мелеагр любовно разгладил складочки белой туники на могучей груди командующего.

– Потому что он попал в переделку. Никому не нравится, что царь послал Помпею деньги и войско. Граждане готовы разорвать Авлета на части. Они считают, что царь продает страну римлянам, лишь бы только удержаться на троне. Потому-то ты, воин, будешь возглавлять процессию. Может статься, на улицах начнутся беспорядки.

Командующий обвил рукой талию Мелеагра и прошептал ему на ухо:

– Может быть, следует позволить толпе сделать свое дело? Ну, все ведь идет по плану.

Мелеагр вздохнул. Конечно, жаль упускать возможность, которая сама идет к тебе в руки. Тем более что Авлет допустил серьезную ошибку, оказав помощь Помпею. Таким образом он отдал Риму Палестину, на которую притязал сам Египет. Но время избавить страну от Авлета раз и навсегда еще не пришло.

– Мы пока не готовы. Законной наследнице царя, царевне Беренике, не исполнилось и пятнадцати лет. Боюсь, что нам поневоле придется удерживать Авлета на престоле еще некоторое время.

– Но сегодня такой подходящий случай, – зашептал молодой воин, оглядываясь через плечо. – На улицах будет полно всякого сброда. Нам ничего не придется делать, просто позволить царю самому надеть себе петлю на шею. Пока Береника не подрастет, страной будет править царица, а потом мы избавимся и от нее.

– Нет, она слишком непредсказуема. Кто мог подумать, что она решит совратить своего отчима? А ведь она была совсем ребенком, и ее мать лежала на смертном одре. Она вовсе не так проста, как может показаться. Эта девчонка способна найти себе нового супруга, причем не того, которого мы ей подберем. Лучше подождать, пока царевна не достигнет совершеннолетия, а потом избавиться от царицы, чтобы Береника стала законной наследницей Авлета. А уж тогда настанет наш черед.

– Наверное, ты прав, – проворчал командующий. – Прав, как всегда. Постараемся, чтобы день прошел гладко. Я знаю, ребята ждут не дождутся праздника. Ходят слухи, что вино будет литься рекой из каких-то огромных бочек.

– Это не слухи, а чистая правда.

– Нашему жирному царьку придется из кожи вон лезть, чтобы загладить свою вину. Конечно, проще всего накормить народ от пуза и как следует напоить. Вот самый надежный способ.

– Спасибо за комплимент. Это была моя идея. Царь спросил меня, как ему снова подружиться с народом. Я ответил, что нужно обратиться к истории и узнать, как с этим справлялись его предки. Большое шествие – эффектная демонстрация силы. Оно успокоит людей, по крайней мере на некоторое время.

– Друг мой, мне начинает чудиться, что ты все предусмотрел.

– Не все, милый. Кое-что случается само по себе. Я только надеюсь, что наши судьбы в руках богов.

– Но когда боги не сообщают нам своих планов, ты сам берешься устраивать судьбы людей, – заметил командующий.

– Боги капризны, я – предусмотрителен. Иногда приходится продумывать различные возможности.

* * *

Клеопатра вскинула голову и подставила лицо прохладному, пахнущему лимонами ветру, который наполнял легкие божественно-живительной силой.

День выдался нежарким, небо сияло чистой голубизной, отчего все вокруг казалось ярким и сочным. По крайней мере, так думала маленькая царевна, пытаясь устоять в колеснице. Еще ее заботил вопрос, хорошо ли она выглядит в новом платье. Она выбрала красный наряд Исиды. Иногда римлянки начинали так ревностно поклоняться этой богине, что их мужья находили это опасным и недостойным для гражданок Рима. Клеопатре нравилось быть опасной для Рима. Если она – земное воплощение богини Исиды, то ей будут поклоняться не в одной, а сразу в двух странах!

Девочка стояла рядом с отцом в колеснице, изукрашенной золотом, слоновой костью и драгоценными камнями. Авлет потребовал, чтобы рядом с поручнями сделали еще одни, поменьше – для дочери. Клеопатра будет держаться за них, прислоняясь спиной к огромному и надежному животу отца. Царь разрешил царевне ехать вместе с ним и показал, как правильно держаться, как сохранять равновесие на резких поворотах, как расслаблять тело и подаваться вперед при неожиданных рывках. Клеопатра заставила себя держаться прямо и не закрывать глаз, прислоняясь к могучему торсу отца, а вокруг все прыгало и дрожало, словно какой-то рассерженный бог наслал на город землетрясение. Из-за тряски во всем теле девочки зародилась странная дрожь, холодной змеей она скользнула вверх по позвоночнику и взорвалась в мозгу. «Не сопротивляйся, – сказал бы ей отец, – ибо тот, кто сопротивляется, терпит поражение». Казалось, еще мгновение – и она вылетит из колесницы.

Кони взволнованно приплясывали на месте, переминаясь с ноги на ногу. Клеопатра даже не шелохнулась. Во-первых, колесница остановилась, а во-вторых, нельзя показывать свою слабость на глазах у стольких зрителей. Авлет стоял, выпрямившись во весь рост, и его великолепный пурпурный наряд развевался на утреннем ветру. Дворцовый брадобрей сделал для него парик из длинных белокурых локонов греческих юношей, что принесли свои кудри в жертву Дионису. Светлый парик обрамлял толстое лицо Авлета, на котором резким контрастом выделялись косматые черные брови. Вместо короны на голове царя был венок из плюща, а в руке он сжимал, словно скипетр, золоченый тирс – неизменный атрибут Диониса. Задрав гордый орлиный нос, Авлет позволил светлым кудрям волной упасть себе на плечи, отчего стал походить на высокомерную юную девушку. В это время придворный живописец набрасывал его портрет, который позже станут чеканить на монетах.

– Они еще поставят мне статую, – заверил он дочку. – Пусть меня запечатлеют таким, каков я сейчас.

– Слон ждет, мой повелитель, – напомнил подошедший сатир.

Клеопатра отметила, что его остроконечные уши чуть обвисли, из-за чего он выглядел немного по-дурацки. Слуги ринулись помогать царю сойти с колесницы, но, к вящей радости зрителей, Авлет оттолкнул их ногой и соскочил на землю с изяществом, удивительным для такого тучного человека. Он протянул дочери руки, и Клеопатра прыгнула в объятия отца.

– Хватит, – заявила Хармиона, оттаскивая царевну от царя. – Так недолго и шею себе свернуть.

– Ты, Хармиона, похожа на злую кошку, – возмутилась девочка, пока наставница поправляла на ней платье. – Тебе всегда не по нраву развлечения. Ты – чистый разум без тела.

– Я – разум, который желает, чтобы тело было в целости и сохранности.

Клеопатра никогда не прислушивалась к предостережениям Хармионы, если они шли вразрез с ее желаниями.

– Сегодня я хочу быть всеведущей, как боги. Жаль, что нельзя быть сразу во всех местах! Что за кошмар – участвовать в шествии вместо того, чтобы любоваться им!

– Тебя разве не предупреждали, что сегодня это может быть опасным? Не отходи от меня ни на шаг. Ты все сможешь увидеть и отсюда, – твердо промолвила Хармиона.

– Не смогу! Я слишком маленькая.

Почему она не такая высокая, как Береника, которая унаследовала отцовский рост и красоту матери? Сестре досталось все самое лучшее, а Клеопатре – остальное. Это нечестно!

– Давай погуляем по большой галерее, пока у нас есть время. Сегодня там собрались все важные господа.

– Ну уж нет. Ты потеряешься в толпе. И что я скажу твоему отцу, когда начнется шествие, а тебя не будет?

– Пожалуйста, Хармиона! Обещаю, буду держать тебя за руку и вести себя хорошо.

На большой галерее собрались вельможи, богатые горожане и гости из чужих земель. Высокие ионические колонны поддерживали тент из ярко-алого полотна, который защищал знать от солнечных лучей. Клеопатра преисполнилась чувством собственной значимости, как только ступила на эту галерею. По всему портику стояли бронзовые, золоченые, мраморные фигуры богов востока и запада и обожествленных предков Птолемеев. Казалось, боги всего мира освятили своим присутствием этот праздник.

Царевна внимательно рассматривала гостей, которые веселились и вели беседы, принимая хорошо продуманные и эффектные позы. Женщины, смеясь, откидывали головы назад, выставляя напоказ великолепные ожерелья из матового жемчуга или блестящих красных гранатов. Любой мог видеть их изящные длинные шеи, щедро посыпанные пудрой. Словно крылья бабочек, трепетали ресницы на подведенных краской глазах, а кровавые губы привлекали большее внимание, чем слова, которые с них слетали. Клеопатра отпустила руку Хармионы и, закинув голову, попыталась повторить движения этих роскошных женщин. Увы, в результате у нее только разболелась шея.

– Сестра, тебе к лицу красный цвет! Ты выглядишь просто божественно, – раздался рядом ломающийся юный голос.

Клеопатра оглянулась и увидела своего двоюродного брата Архимеда, который восседал на спине черной лошади. Сбруя животного была двух цветов – алого и золотого, что указывало на принадлежность всадника к царской родне.

– Братик! Неужели ты стал родичем отца? Или ты просто украл эту лошадь? – спросила девочка, надеясь, что юноша не заметил ее кривляний.

– Сегодня утром к нам пришел посланник и сказал, что с этого дня я призван в царскую семью!

– Ты всегда нравился отцу, – улыбнулась Клеопатра.

Мать Архимеда была двоюродной сестрой Авлета, отец же был неизвестен. Царь всегда принимал близко к сердцу судьбы незаконнорожденных. Иногда Клеопатра рисовала себе в мечтах, что Архимед – ее сводный брат по отцу. Девочке очень нравился миловидный паренек, а будь он ее братом, они могли бы когда-нибудь пожениться.