Текст книги "Поцелуй горца"

Автор книги: Карен Мари Монинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Вот и хорошо. Ты не безнадежна, из тебя еще может выйти хорошая горянка.

В эту ночь Гвен Кэссиди спала в объятиях горца, среди древних развалин на ложе из маргариток. В серебристом свете луны она казалась трогательной и беззащитной, как ягненок. И каким бы хищным волком не чувствовал себя МакКелтар, в эту ночь он приказал себе ограничиться простым объятием.

9

23 сентября

10:23 р. т.

Весь день прошел в поисках, но плит они так и не нашли. Когда небо потемнело и стало темно-синим и замерцали первые звезды, Друстан сдался и сложил костер в круге камней – так, чтобы он освещал место будущего ритуала.

Ритуал мог пойти не так, как надо. На этот случай у Друстана были свои соображения: он хотел как можно больше рассказать о том, что произошло перед его исчезновением. А еще ему определенно пригодится ее рюкзак. Копаясь в руинах, он подробно рассказывал обо всем, что случилось до его похищения.

Гвен недоверчиво изгибала брови, но все же внимательно слушала его объяснения. Он вспоминал, как получил записку с предложением немедленно явиться на поляну возле озера за замком, если хочет узнать имя Кемпбелла, который убил его брата. Боль потери жгла Друстана огнем, и, схватив оружие, он помчался к озеру, не взяв с собой даже охраны. Жажда мести лишила его способности здраво мыслить.

Он рассказал о том, как по пути к озеру испытывал нарастающую усталость и головокружение. Наверное, его предварительно опоили чем-то. Добравшись до опушки возле озера, он просто упал. Ноги и руки не двигались, веки словно налились свинцом. Друстан чувствовал, как с него снимают доспехи и оружие, как рисуют на его груди непонятные символы, а потом он погрузился в сон, от которого очнулся только после ее падения.

Он рассказал ей о своей семье, об умном и задиристом отце, об их любимой домоправительнице Нелл, которая практически заменила Друстану мать. Рассказал о молодом священнике, мать которого предсказывала судьбу и постоянно гонялась за ним, стараясь что-то прочитать по его руке.

Горец на время забыл о печали и увлеченно вспоминал истории из своего детства и их с Дугом проделки. Когда он говорил о своей семье, скептический взгляд Гвен становился мягче, и она слушала с искренним вниманием. Она смеялась над выходками Друстана и его брата, улыбалась бесконечным препирательствам Сильвана и Нелл. По легкой задумчивости, то и дело появлявшейся на лице Гвен, Друстан понял, что эта девушка видела не так уж много любви даже в те времена, когда ее семья еще жила на свете. «А у тебя есть братья или сестры?» – спросил он. Она покачала головой. «У моей мамы были проблемы по женской части. Я родилась довольно поздно, а после моего рождения врачи сказали, что детей у нее больше не будет». – «Почему же ты сама не вышла замуж и не родила наследника?» Она отвернулась, избегая его взгляда. «Я просто не нашла подходящего мужчины». Нэй, в ее жизни было не так уж много хорошего, но он с удовольствием это изменит. Он с радостью сделает что угодно, чтобы увидеть счастье в ее глазах.

Друстан желал Гвен Кэссиди. Он хотел стать для нее «подходящим мужчиной». От одного ее запаха у него начинала кружиться голова. Он хотел, чтобы она настолько привыкла к его телу, к наслаждению, которое он может ей дать, что, лишь взглянув на него, забывала бы обо всем остальном. Он хотел бы две недели не выпускать ее из спальни, разбудить в ней ту дремлющую до поры страстность, которой девушка была одарена в полной мере.

Но этому не суждено сбыться. Как только он исполнит ритуал и Гвен поймет, кто он на самом деле и что он с ней сделал, она, скорее всего, его возненавидит. И все же у него не было выбора.

Друстан взглянул на серп луны, плывущий по темному небу, и жадно вдохнул, вбирая в себя сладкий запах шотландской ночи. Время почти пришло.

– Оставь, Гвен, – сказал он. Его тронуло то, что девушка не собиралась сдаваться. Пусть она считала его сумасшедшим, но она помогала ему исследовать руины. – Пойдем со мной к камням.

Им осталось пробыть вместе около часа, и этот час горец хотел провести у костра, обнимая ее. Конечно, на самом деле ему хотелось сорвать с нее одежду и заняться любовью, однако это было так же возможно, как то, что потерянные плиты вдруг материализуются перед ним из ночного воздуха.

– Но мы же не нашли плиты. – Гвен повернулась к Друстану и отбросила волосы с глаз, нечаянно мазнув грязью по щеке.

– Уже слишком поздно. Время почти пришло, а эта световая трубка, – он указал на ее фонарик, – не поможет нам найти то, чего здесь нет. Было глупо и наивно надеяться, что плиты уцелели при разрушении замка. Если мы до сих пор их не нашли, то лишний час поисков ничем нам не поможет. Пойдем. Я хочу, чтобы этот час ты провела со мной.

Прошлой ночью они спали рядом, и, когда Друстан проснулся, он долго любовался лицом Гвен, таким невинным и доверчивым во сне. А потом он поцеловал ее в губы, и девушка открыла глаза. Еще не совсем проснувшаяся, с розовым следом от его свернутой футболки, из которой Друстан сделал подобие подушки, Гвен вызвала в горце прилив нежности, которой он в себе даже не подозревал. Желание обладать этой девушкой, не угасавшее с того самого момента, как он впервые увидел Гвен, внезапно смешалось с другим, куда более сложным чувством. Будь у них немного больше времени, эта смесь могла бы превратиться в любовь. Ему хотелось не просто затащить ее в постель и насытить наконец свою похоть, нет: Друстану хотелось, чтобы их судьбы переплелись, он испытывал ту самую смесь восхищения, страсти и понимания, которая способна связать мужчину и женщину на долгие годы. Гвен была для него идеальной парой.

Сейчас она бродила в кругу камней, явно не собираясь прекращать поиски, пока каждый камень не будет перевернут и тщательно осмотрен: еще одна черта, которая ему в ней нравилась, – настойчивость.

– Почему ты не хочешь рассказать мне о своем плане? – Весь день она пыталась выспросить у него подробности, но Друстан ограничился тем, что сказал: им необходимо найти семь каменных плит с высеченными на них символами.

– Я сказал, что представлю тебе доказательства, и я собираюсь это сделать.

Часы тянулись, а они копали, искали, отбрасывали булыжники, сдвигали камни – и надежда Друстана угасала с каждым новым найденным черепком. Эти обломки – все, что оставило от его клана беспощадное время.

Настал момент, когда Друстан понял тщетность их поисков. Он отправил Гвен в деревню со списком вещей, которые им понадобятся, а сам решил подумать в одиночестве, не отвлекаясь. Пока ее не было, он успел помедитировать над символами, справиться со сложными подсчетами и приблизительно сформулировать три недостающих уравнения. Очень скоро предстоит узнать, насколько верны его расчеты. Меньше чем через час они проверят точность магического «прицела» – Друстан собирался попасть в прошлое через две недели после смерти брата. Точнее – через две недели и один день. Он был почти уверен, что не ошибся. Ошибка могла привести к самому худшему.

И на этот случай он приготовил Гвен. Осталось лишь напомнить ей, что нужно сказать и сделать, чтобы восстановить память у него прошлого. Именно для этого он заставил ее заучить заклинание.

Гвен достала несколько бутылок с водой, фонарики, кофе и еду, а потом села рядом с шотландцем у огня, скрестив ноги. Она вытирала руки мокрым полотенцем и с довольными вздохами гладила себя по лицу маленькими влажными салфетками, запас которых Друстан нашел у нее в рюкзаке.

Пока она освежалась, он разбил те несколько камней, что подобрал по дороге сюда. Внутри каждого камня оказалась блестящая пыль, которую он аккуратно собирал и смешивал с водой, чтобы вышла густая паста.

– Рисовальные камни, – заинтересованно отметила Гвен, прекратив ненадолго свое занятие.

Она никогда раньше такого не видела, но знала, что в средние века люди использовали их для рисования. В сердцевине небольших шероховатых камешков многие годы собиралась пыль, которая при смешивании с водой приобретала удивительные цвета.

– Айе, мы тоже их так называем, – сказал Друстан, поднимаясь на ноги.

Гвен наблюдала, как он шагает к мегалиту и после небольшой заминки начинает рисовать на камне сложный узор из формул и символов. Она прищурилась, стараясь разобрать странные знаки. Часть их казалась чем-то знакомым и все же совершенно чуждым, словно искаженное математическое уравнение с неизвестными параметрами, которое никак не поддается осознанию.

Гвен смотрела и чувствовала, как в груди зарождается непонятная тревога. Друстан перешел ко второму камню, потом к третьему и четвертому. Чередование рисунков и символов на каждом камне было разным, а горец время от времени делал паузу и, казалось, сверялся со звездами.

Осеннее равноденствие, вспомнила Гвен, время, когда солнце проходит через точки пересечения эклиптики с земным экватором, отчего длина дня и ночи по всему земному шару получается одинаковой. Исследователи долго спорили об исторической роли таких вот каменных кругов. Неужели ей предстоит узнать их истинное предназначение?

Гвен рассматривала мегалиты и пыталась припомнить все, что ей известно об археоастрономии. В это время Друстан закончил рисунок на последнем мегалите, и у Гвен перехватило дыхание. Она распознала лишь часть его странных формул, но последний значок в нижнем ряду не мог быть ничем, кроме символа бесконечности:

∞

Лемниската. Лента Мебиуса. Апейрон. Откуда Друстан о нем узнал? Гвен рассматривала круг из тринадцати камней, ощущала, как нарастает неприятное чувство и как верный вывод пытается пробиться на поверхность ее перегруженного впечатлениями сознания.

Странная мысль пришла ей в голову, пока она наблюдала за его действиями. Возможно ли, что этот человек умнее ее и именно поэтому кажется ей сумасшедшим?

Красивый и умный? И биться сердце перестало…

Друстан отвернулся от последнего камня, и Гвен задрожала. Он был неотразим. Утром он снова надел свой плед и перевязь с оружием, заявив, что «мужчине неудобно в таких штанах, а сорочка не позволяет удобно крепить перевязь». Неудобно в штанах, подумала Гвен, рассматривая его килт и чувствуя, как пересыхает во рту от одной мысли о том, что там, под ним. Кажется, с момента их встречи возбуждение так и не покинуло его. Гвен хотелось поцеловать горца и развеять свои сомнения.

Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы отвлечься и посмотреть ему в лицо. Водопад темных волос, широкие плечи… Он был самым необычным, самым красивым и самым сексуальным мужчиной из всех, что ей встречались.

Рядом с Друстаном МакКелтаром с ней начинали происходить странные вещи. Когда Гвен смотрела на него, на его сильное тело, волевой подбородок, яркие глаза и чувственные губы, она слышала мелодию свирели Пана и ощущала почти непреодолимое желание вознести хвалу Дионису, богу вина и оргий. Мелодия вела и соблазняла, советовала забыть обо всем, надеть красные трусики с котятами и сплясать босиком перед этим темным незнакомцем, утверждающим, будто он средневековый лэрд.

Друстан тоже посмотрел на нее, их взгляды встретились. Гвен почувствовала себя часовой бомбой, механизм которой отсчитывает последние секунды.

Должно быть, это как-то отразилось на ее лице, потому что Друстан шумно вздохнул. Его ноздри затрепетали, глаза сощурились, а сам он внезапно стал совершенно неподвижен – так застывает лев перед броском на добычу.

Гвен сглотнула.

– Что ты делаешь с этими камнями? – спросила она, сама удивляясь силе вспыхнувших в ней чувств. – Может, пора уже рассказать мне об этом?

– Я сказал тебе все, что мог. – Его взгляд сделался холодным, хрустальный блеск немного померк.

– Ты мне не доверяешь. После всего, что я сделала для тебя, ты все еще мне не доверяешь. – Гвен изо всех сил старалась не показать, насколько ее это задело.

– Ох, девушка, не думай так. Просто говорить о некоторых вещах… запрещено. – Не совсем, добавил Друстан про себя, просто раскрывать ей свой план сейчас означало бы потерять ее до срока.

– Ерунда, – фыркнула Гвен, устав от его отговорок. – С тем, кому доверяешь, запреты не важны.

– Я доверяю тебе, Гвен. Я доверяю тебе куда больше, чем ты думаешь. – «Я доверяю тебе свою жизнь и, возможно, существование моего клана».

– Ну и как я могу в это поверить, если ты ничего мне не говоришь?

– Ты всегда во всем сомневаешься, верно, Гвен? – поддразнил горец. – Поцелуй меня перед тем, как я нарисую последний знак. На удачу.

Его глаза снова сияли. Как бы он ни старался приглушить свою страстную натуру, она всегда прорывалась сквозь маску шаловливыми лучиками.

Гвен начала было говорить, но Друстан прижал палец к ее губам.

– Прошу тебя, просто поцелуй. Хватит слов. Их между нами было уже достаточно. – Он помолчал, затем тихо добавил: – Если тебе нечего сказать мне, пусть говорит твое сердце.

Она глубоко вздохнула.

В том, что говорило ее сердце, сомнений не было. Чуть раньше, сказав, что направляется в деревню, Гвен освежилась и надела прихваченные из рюкзака красные трусики-танга. А потом отлепила и выбросила никотиновый пластырь: лучше немного потерпеть, чем потом объяснять его назначение. Она не хотела, чтобы в ее первый раз на теле был пластырь. К тому же, приняв решение, Гвен почти успокоилась.

Она знала, что собирается сделать.

По правде говоря, еще в пещере, в тот самый миг, когда Друстан открыл глаза, она поняла, что подарит ему свою девственность. Два прошедших дня большей частью ушли на то, чтобы свыкнуться с этой мыслью, и, как только решение было принято, тревога схлынула.

Шотландец не просто нравился ей. Ее тянуло к нему на всех уровнях – ментально, эмоционально, физически.

Она хотела его, и это влечение не поддавалось никакой логике. Каждый раз, когда он говорил с ней, когда касался ее, внутри вспыхивало незнакомое, но очень сильное чувство. Гвен уже не волновало, что он может оказаться психически неуравновешенным. Весь день, помогая ему исследовать руины, она слушала рассказы Друстана о членах его клана и понимала, что останется рядом с ним и сделает все возможное, чтобы ему помочь. Он ей нравился. И она хотела узнать о нем как можно больше. Несмотря на его бредовые рассказы, Гвен начала его уважать. Если придется отправить его в больницу и держать за руку, пока он не поправится, – она была готова к этому. Если придется сделать его фото и исколесить всю Шотландию в поисках тех, кто может узнать его и рассказать о нем, Гвен займется и этим.

Заправив челку за уши, она задумчиво взглянула на горца. И, стараясь, чтобы голос не дрожал, произнесла:

– Займись со мной любовью, Друстан.

Сумасшедший он или нет, но только ему она хотела подарить «свой первый раз». Здесь и сейчас, на вершине горы, под мириадами звезд, в круге древних камней. Кто знает, может, ее тоже нужно запереть в психушке?

В глазах Друстана вспыхнул огонь, но горец не тронулся с места.

– Я не ослышался? – осторожно поинтересовался он. – Ты и правда это сказала? Или я действительно сошел с ума, как ты и говорила?

– Займись со мной любовью, – тихо повторила Гвен.

В этот раз в ее голосе не было дрожи.

Серебристые глаза ярко блеснули.

– Это честь для меня.

Друстан раскрыл объятия, и Гвен буквально прыгнула на него, обвив ногами его талию. Оба вскрикнули: не столько от силы столкновения, сколько от желания, которое ударило обоих, словно молния. Друстан широкими шагами пересек площадку, и Гвен оказалась прижата спиной к одному из мегалитов. Горец поцеловал ее и подвигал бедрами, отчего девушка тихо вскрикнула ему в рот.

– Я хотел тебя с того самого момента, как увидел, – хрипло сказал Друстан.

– Я тоже, – призналась Гвен с задыхающимся смешком.

– Так почему же ты не сказала мне? – спросил он, обхватив ее лицо ладонями и целуя щеки, нос, ресницы. – Почему сопротивлялась? Мы потеряли целых три дня.

– Не потеряли. Мы же все-таки добрались до твоих камней, – выдохнула она с досадой. Теперь, когда наконец-то можно заняться друг другом, он почему-то стал разговорчивым. – Заткнись и поцелуй меня.

Друстан засмеялся. От его поцелуя Гвен потеряла остатки сдержанности. Она видела фильмы, в которых люди занимались любовью медленно, чувственно и нежно, но ее первый раз обещал быть совершенно диким. Поддавшись своей страстности, она не могла даже думать о том, чтобы замедлить темп или в чем-то сдержать себя. Она не могла насытиться новыми ощущениями, не могла оторваться от него, ей было мало поцелуев, мало прикосновения рук, мало ощущения мускулистых ягодиц под ладонями. Она хотела всей кожей ощутить его обнаженное тело. Хотела принять его в себя. Она всю жизнь этого ждала и теперь была готова. От одного взгляда на него она становилась влажной.

Друстан вытащил ее футболку из шорт и затеребил ширинку, не прекращая жаркого поцелуя.

– Твои штаны, девушка… Сними их немедленно, – хрипло скомандовал он.

– Не могу. Мои ноги у тебя на талии, – пробормотала Гвен. – И… ой, твой нож упирается мне в грудь.

– М-м-м, прости. – Он прикусил ее нижнюю губу, засосал нежную кожицу. – Я должен отпустить тебя, чтобы мы могли раздеться.

Однако Друстан не сделал даже попытки отпустить ее – это было практически невозможно, пока горячий рот Гвен пощипывал его губы, а маленькие ручки скользили по его спине.

– Так опусти меня, МакКелтар, – выдохнула она ему в губы, когда их поцелуй прервался. Ей отчаянно хотелось ощутить кожей его голое тело. – На мне слишком много одежды.

– Я пытаюсь, – ответил Друстан, оставляя дорожку поцелуев на ее шее и снова поднимаясь к губам, которые просто невозможно было не поцеловать.

– Не отпускай меня, – всхлипнула Гвен, когда они перестали целоваться.

Губам стало холодно без его прикосновения, тело пронзило ощущение утраты.

Как только ее ноги коснулись земли, Гвен нетерпеливо потянулась к его одежде. Друстан нагнулся, чтобы стянуть с нее шорты, и тихо выругался, потому что двигались они одновременно и он стукнулся подбородком о ее макушку. Руки Гвен запутались в волосах горца.

Освободив пальцы, она схватилась за кожаные ремни его перевязи, но не смогла разобраться, как их нужно снимать. Друстан отвел ее руки в стороны, стянул с нее футболку и удивленно уставился на бюстгальтер. Проведя пальцами по глянцевой ткани, он выдохнул:

– Покажи мне свою грудь. Сними эту штуку, пока я не порвал ее от нетерпения.

Гвен щелкнула застежкой и спустила бретельки с плеч. Соски напряглись от прикосновения холодного воздуха, и у Друстана перехватило дыхание. Некоторое время он просто стоял и смотрел, словно был не в силах пошевелиться.

– У тебя великолепные груди, – мурлыкнул он, накрывая их ладонями. – Великолепные, – осоловело повторил он, и Гвен чуть не рассмеялась.

Мужчины просто обожают женские груди, вне зависимости от размеров и форм. И этот мужчина явно был без ума от ее грудей. Он гладил, сжимал, приподнимал их, а потом с хриплым стоном ткнулся лицом в ложбинку между ними, потерся носом и наконец накрыл горячими губами ее сосок.

Гвен задохнулась, когда он начал целовать ее грудь. Она дрожала и извивалась в его руках, она хотела, чтобы он коснулся вот здесь… и тут… и вот там, а ее тело само подставлялось под его поцелуи, подсказывая, где его прикосновение будет нужнее всего. Пальцы Друстана возились с ее шортами, но безуспешно. Он зарычал от разочарования и рванул застежку, но это привело лишь к тому, что змейку заклинило. У Гвен были те же проблемы: она никак не могла разобраться с его костюмом. Ей хотелось прижаться кожей к коже, и она застонала, досадуя на такую глупую помеху.

– Ты сними свою одежду, а я разберусь со своей, – выпалила она.

Потеряв голову от желания, Гвен стала предельно откровенной. Ей хотелось увидеть его обнаженным. Прямо сейчас.

Друстан явно обрадовался ее решению. Пока Гвен боролась с заклинившей змейкой и сбрасывала шорты, он снял свой плед, отбросил ножи, отстегнул секиру и ножны с мечом и наконец освободился от ременного доспеха. Горец выпрямился перед ней, откинул темные волосы назад и посмотрел ей в глаза.

– Господи, МакКелтар! – ошеломленно выдохнула Гвен.

Она смотрела на шесть с половиной футов идеального мускулистого тела. Тела воина, который совершенно не стеснялся своей наготы. Он гордился своим телом – и гордился по праву. Друстан был естественным, мужественным и сильным, и никто другой не мог бы с ним сравниться. А то, что пряталось вчера под его джинсами, определенно не было носком. От его вида у нее перехватывало дыхание. Гвен впервые поняла, что ее теория оказалась верной: вращаться на орбите этого прекрасного тела будет довольно приятно, а сила притяжения вряд ли ослабнет со временем.

Взгляд горца скользнул по ее груди, спустился ниже, на живот, и еще ниже… Друстан издал сдавленный звук, увидев ее трусики с вышитыми котятами.

– Я думал, это какая-то странная лента для волос. Я потому и положил их на твою подушку, подумал, что ты захочешь заплести волосы на ночь. Но так куда забавнее, – хохотнул он. – Хорошо, что ты не сказала мне, что у тебя под штанишками. Иначе я бы весь день размышлял о том, как буду стаскивать с тебя эту ленточку. Языком.

«Ему нравятся мои трусики!» – просияла Гвен. Она всегда знала, что, когда она найдет нужного мужчину и решится потерять девственность, этот мужчина оценит ее хороший вкус.

Друстан опустился перед ней на колени и выполнил свою угрозу: зубами и языком поддел тонкие трусики, целуя чувствительную кожу под ними. Подцепив шелковую полоску языком, он прикусил ее и начал понемногу сдвигать вниз, кружа языком по ткани и под ней. Гвен вцепилась в его плечи, а он лизал снова и снова, сводя ее с ума своими движениями. Он нежно засосал ее плоть сквозь шелк ткани, и Гвен выгнулась, умоляя о большем. Каждый новый дюйм обнаженной кожи Друстан награждал горячим прикосновением языка или легким игривым укусом. Его мозолистые ладони сжимали ягодицы Гвен, скользили и массировали гладкую кожу, касаясь эрогенных зон, о существовании которых девушка до сих пор даже не подозревала. Колени Гвен подогнулись, и она вынуждена была опереться на его плечи, чтобы не упасть.

– Ты прекрасна, – мурлыкнул Друстан, гладя и целуя открывшуюся кожу. – Не могу решить, что мне попробовать первым.

– Друстан! – застонала она, цепляясь за него, чтобы не упасть.

– Что, Гвен? Ты хочешь меня?

– Господи, да!

– И ты хотела меня, когда увидела в тех синих штанах? Ты уже тогда хотела меня?

– Да.

– Ты чувствуешь жар, когда я прикасаюсь к тебе? Тебя словно пронзает молнией?

– Да.

Он снял с нее трусики и поднялся на ноги. Жадно взглянув на ее обнаженное тело, он обнял Гвен и притянул к себе.

И оба вскрикнули от прикосновения, от той силы и жара, что вспыхнул, когда между ними не осталось преград. Друстан снова поцеловал ее, и его поцелуй был глубоким и жадным. Гвен ответила ему и выгнулась, скользя грудью по его коже. Друстан накрыл ладонями ее груди, потер пальцами соски, а потом подхватил ее на руки. Гвен обняла его за шею, обхватила ногами его талию и вздрогнула, когда его член прижался к самой чувствительной части ее тела. Она хотела ощутить его внутри, причем немедленно, но этого не произошло. То ли Друстан не хотел ей помочь, то ли позиция была неподходящей, а может, все дело было в неопытности Гвен. «Но ведь он действительно совсем мне не помогает», – подумала она, прервав поцелуй, чтобы взглянуть на Друстана. Его серебристые глаза светились страстью… и озорством.

– Ты издеваешься!

– Теперь моя очередь. Это ведь ты так долго откладывала. Мы могли заняться этим еще вчера утром, когда ты засунула меня в эти жуткие штаны. И позже, днем. И вечером. И ночью, и этим утром, и…

Когда она попыталась ответить, он поцеловал ее так крепко, что Гвен забыла о том, как произносятся слова. Друстан двигал бедрами, имитируя секс, Гвен прижималась к его паху. Миллионы нервных окончаний умоляли о большем. «Ну, если не он, то я это сделаю!» Гвен лучше многих знала, что силы природы нельзя ограничивать или усмирять. Она чуть отстранилась, чтобы опустить между ними руку, и начала гладить себя, приближая оргазм.

Когда ее дыхание стало прерывистым, Друстан прервал поцелуй и посмотрел на нее. Щеки Гвен залил румянец, блестящие глаза стали шальными, губы припухли от поцелуев.

– Вот так, моя девочка, получай удовольствие. – То, как она его хотела, просто сводило с ума.

С каждым движением ее бедер Друстан понимал, что скоро не удержится и все может закончиться даже прежде, чем он войдет в нее. Еще ни одна женщина не заводила его так, как эта маленькая англичанка.

Гвен всхлипнула, доведя себя до пика ощущений, замурлыкала, потерлась о его тело, как жадный котенок.

– Да, – выдохнул горец с чисто мужской жадностью.

Ноги Гвен расслабились. Друстан положил ее на расстеленный на земле плед и опустился рядом, жадно рассматривая свою добычу. Он смотрел так долго, что Гвен выгнулась и потянулась за его прикосновением. Друстан как зачарованный смотрел на ее тяжелые груди, на темные ягодки сосков, которые так и просились в рот.

– Потрогай меня, – прошептала Гвен.

– Конечно, милая.

Раздвинув ей ноги, он замер на миг, наслаждаясь видом своей девушки, лежащей под ним, ждущей его. Он жадно смотрел на ее тяжелую грудь, на стройные бедра и на то, что ждало его между ними.

Пальцы Друстана скользнули по бедру, коснулись ее влаги, начали ласкать ее, и Гвен инстинктивно вскинула бедра, умоляя о большем.

– Я собираюсь взять тебя так, что ты забудешь всех, кто был до меня.

В этом Гвен не сомневалась, несмотря на то что забывать ей было некого.

– Слова, МакКелтар, и ничего, кроме слов. Женщина может состариться и умереть, так и не дождавшись, пока ты перейдешь к делу.

Его глаза удивленно расширились, а потом он расхохотался и склонился к ней.

«Наконец-то!» – подумала она, когда тяжелое тело прижалось к ней.

– Ты соображаешь, что делаешь, провоцируя меня? Я вдвое больше тебя, девушка, – прошептал горец ей в ухо.

– Это очевидно, так что удивить меня не удастся. – Гвен вскрикнула, когда он прикусил ее ухо.

– А так? – Друстан вклинился между ее бедрами. – А так? – Он потерся возбужденным членом, не входя, а только дразня ее.

И хрипло зашептал что-то на неизвестном ей языке. Гвен растаяла. Наверное, это было какое-то заклинание, потому что с каждым словом, с каждым выдохом она возбуждалась все больше и больше. Девушка не понимала ни слова, но возбуждение и жажда в хриплом голосе сводили с ума, пока сухие губы Друстана обдавали дыханием ее разгоряченную кожу. Его руки и губы, шепчущие странные слова с незнакомым акцентом, скользили по телу Гвен, словно изучая и запоминая ее. Особое внимание он уделил грудям: сжимал их, целовал, посасывал, проводил языком по ложбинке между ними и снова сосал и покусывал соски. Гвен почти кричала: она раньше не думала, что ощущения могут оказаться такими сильными и яркими.

Друстан опустился ниже, покрывая поцелуями ее бедра и живот, поиграл с пупком, а потом его язык внезапно оказался между ее бедрами, и Гвен закричала.

– Да, моя милая, – проговорил он, продолжая сладкую пытку.

«У него просто волшебный язык», – подумала Гвен, извиваясь в его руках. Друстан подхватил ее под ягодицы, приподнимая и открывая, и Гвен застонала, ощущая лишь горячий язык, лижущий и поглаживающий ее. Когда этот язык добрался до мест, которых раньше не касался никто и ничто, ее тело отозвалось сладкой судорогой. Друстан держал Гвен, пока все не закончилось, а потом, хотя девушка была уверена, что это невозможно, несколькими движениями снова довел ее до оргазма.

«Резонанс… Я кристалл и разлетаюсь на осколки», – мелькнуло на границе ее сознания.

Гвен закричала и приподняла бедра, Друстан ответил низким рычанием и заставил себя лежать смирно. Он хотел продлить ее удовольствие настолько, насколько это вообще возможно. Хотел показать ей, что с ним не сравнится никто другой. Прижав бедра к пледу, он замер, пытаясь уговорить себя еще немного подождать. Его девушка заслуживала полноты ощущений.

Полноты ощущений. Не только секса, но и вот таких моментов. Гвен всхлипнула, приходя в себя, и он снова погладил ее, намекая на то, что сегодня ее ждет еще не один оргазм.

Эта девушка так красива и так открыта ему. Он никогда прежде не встречал столь чувственных женщин. Каждый дюйм ее тела с готовностью отзывался на его ласки, и хотя у горца было множество любовниц, ни одна из них не вызывала в нем такого бешеного желания. У Друстана свело живот, возбуждение стало почти болезненным. Хриплое дыхание обжигало горло, сердце грохотало в ушах, а реальность сжалась в одну точку, в одно желание – обладать ею. Прямо сейчас.

Прямо сейчас.

Он не мог больше ждать.

Друстан осыпал поцелуями живот Гвен, целовал груди, слегка покусывая соски. Он старался не торопиться, хотя желание овладеть этой женщиной сводило его с ума. Всю свою страсть, все вожделение он вложил в долгий страстный поцелуй.

– Чего ты хочешь? – спросил горец.

Эта девушка не ведала, что такое смущение или жеманная скромность, и ему это нравилось. На ее лице читался голод, в штормовых глазах не было ни капли неискренности. Но сможет ли она озвучить свое желание? Сможет ли прошептать ему нужные слова, выразить все, чего она ждет от этой ночи, рассказать о своих потаенных желаниях?

– Скажи мне, – требовательно повторил Друстан.

И его маленькая Гвендолин сказала ему слова, которых он раньше не слышал ни от одной женщины, ни от высокородной дамы, ни от шлюхи, и ее искренность подействовала на него, как двойная доза цыганского любовного напитка.

Никогда еще женщина не говорила ему это. Обычно они использовали более мягкие выражения, но Гвен попросила именно того и именно так, как он этого хотел. Их страсть была первобытной и не знала никаких ограничений.

Если Гвен может делать такие смелые заявления, то хватит ли ей храбрости принять его таким, какой он есть? Принять и не испугаться? Хватит ли ее на это?

Она лежала под ним и дрожала от желания. Влажные от поцелуев губы блестели при свете луны, и Друстан понял, что любовь к ней ударила в него, словно молния, раскалывающая надвое древние дубы.

Он подался вперед, вошел в нее…

И остановился.

Не по своей воле – нэй, точно не по своей воле, – а потому, что наткнулся на внезапную преграду.

– Ох, ну давай же! – чуть не заплакала Гвен. – Я знаю, что сначала может быть больно. Просто сделай это! Не останавливайся.

Он был потрясен. В голове роились обрывки мыслей. «Ее еще не коснулся ни один мужчина; как такая женщина смогла так долго оставаться девственницей? Или в ее времени все мужчины – полные ослы?» А потом: «Но она не выбрала кого-то из них, она выбрала меня!»

Что за подарок судьбы!

Благородный муж должен был отступиться от нее, благородный муж, знающий, что есть вероятность навсегда исчезнуть из мира в эту ночь, наверняка отказался бы от нее, но было что-то в Гвен Кэссиди, что перечеркивало все его благородство. Друстан хотел ее. Если сегодня случится самое худшее, ночь любви поможет Гвен справиться с бедой. Возможно, это поможет ей справиться с тем, чего он ждет от нее, и, возможно, – горец не мог не думать об этом, – возможно, он убедит ее остаться с ним и построить счастливое будущее в его прошлом. Так или иначе, но единственное будущее, которое ее ждет, находится в его прошлом.