Текст книги "Поцелуй горца"
Автор книги: Карен Мари Монинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
7
«Как удар молнии, – подумала Гвен. – От его прикосновений словно электричеством пробивает». Напряжение просто зазвенело между ними, и Друстан тоже это почувствовал, потому что отодвинулся и странно на нее посмотрел. А затем провел пальцем по ее губам и снова поцеловал, настойчиво и властно.
«Да, – подумала она, – именно то, что мне нужно. Я чувствую… о-о-о!» Ей пришлось запрокинуть голову, и теперь их поцелуй стал, как у Гвиневеры и Ланселота в фильме «Первый рыцарь», – его губы накрыли ее рот под идеальным углом. Гвен задрожала, когда его язык скользнул между ее губами – горячий, мягкий, настойчивый. «Вот тебе, Мириам!»
Забывшись в нахлынувшем на нее желании, она слегка стукнулась затылком о дверцу кабинки. Руки Гвен скользили по мощным мускулам его предплечий, поднялись к плечам и обняли за шею. Она не приехала в Шотландию, не упала в пещеру и не встретилась с сумасшедшим. Она умерла, попала на небо, и здесь ее ждала награда за долгие годы, проведенные под строгим контролем родителей. Руки Друстана, обнимавшие ее талию, смещались все выше, отслеживая каждый изгиб тела, а поцелуй становился все глубже. Когда его ладони сжали ее грудь, Гвен среагировала так, что сама удивилась: видимо, нужно было носить на груди табличку «Для секса сжать вот здесь». Она выгнула спину, потерлась сосками о его загрубевшие ладони. «Носок», который Друстан якобы засунул в свои джинсы, был самым твердым носком в мире и находился в опасной близости от места назначения.
И, Боже, как она хотела, чтобы он там оказался!
Гвен хотела, чтобы на них не осталось одежды, хотела ощутить его внутри.
Пальцами Друстан поглаживал ее соски, его язык хозяйничал у нее во рту, гладкий и жадный, и от его настойчивости у Гвен вырывались почти мяукающие звуки. Друстан слегка сместился, и теперь его возбужденный член упирался прямо в ее пах, а их бедра двигались в одном безумном ритме с языками. Когда он подхватил Гвен под ягодицы и вздернул вверх, она с готовностью обхватила ногами его талию, подчиняясь и жадно отвечая на поцелуй.
Гвен прижималась к шотландцу изо всех сил, чувствуя, как мешает ей эта проклятая одежда. Запустив пальцы в его густые волосы, она посасывала его язык, отчаянно желая большего. Друстан издал тихий, типично мужской довольный смешок, взял ее лицо в ладони и поцеловал так глубоко, что Гвен начала задыхаться. Его язык скользнул ей в рот, коснулся, исчез, вернулся. Она чувствовала, как от его прикосновений по коже прокатываются волны энергии; она купалась в этой теплой силе, все больше распаляясь. Казалось, этот человек знает естественную частоту ее тела и заставляет ее резонировать со своей. Она вибрировала, как идеальный кристалл, и, если их частоты продолжат колебаться на одном уровне, она рассыплется на кусочки. Гвен ласкала его в ответ, искренне желая довести до такого же состояния.
– Могу я предложить вам другой размер или стиль? – прощебетала Мириам из-за двери, вызвав у Гвен самое теплое чувство с момента их встречи.
Мымра спасла ее от потери невинности, к которой Гвен была уже готова, – с сумасшедшим, на полу примерочной кабинки.
Друстан застонал и углубил поцелуй.
«Какая наглость! – Сознание вернулось к Гвен, и оно явно было не в настроении. – Мужчина целует меня, и я тут же прыгаю на него, как на самый классный аттракцион Диснейленда. Я что, сошла с ума?» Она загнала ногти в его плечи и укусила за язык.
– Ой. Не думаю, что в этом была необходимость, – прошептал Друстан.
В его глазах светилась страсть пополам с раздражением на то, что их посмели прервать. Он был явно не из тех, кто бросает начатое дело на полпути. Лэрд был настроен решительно и возбужден до крайности.
– Мадам? – В голосе Мириам послышалось раздражение.
Гвен с ужасом осознала, что тихонько стонет. Она глубоко вздохнула, заставила себя расслабить ноги и соскользнула с его талии вниз. Руки Друстана сомкнулись на ее бедрах, и ей пришлось еще раз вцепиться ногтями в его плечи. Он неохотно опустил ее на пол и снова попытался поцеловать.
– Прекрати, – яростно прошипела она.
Еще раз судорожно вздохнув, она смогла ответить Мириам:
– Да. Хм. Правильно, одежда. Как насчет… э, вот тех хаки? Со свободной посадкой, размер тридцать два… подождите-ка. – Она помотала головой, пытаясь прийти в себя. Чтобы штаны не жали Друстану ниже пояса, они должны быть широкими в талии. – Объем талии должен быть тридцать четыре, тридцать шесть или тридцать восемь, – сказала Гвен. – И пояс. – Закрыв глаза, она снова попыталась отдышаться. Сердце грохотало, как барабан, и настойчиво старалось вырваться из груди.
– Мадам? – позвала Мириам таким милым голоском, что только другая женщина могла бы различить в нем стервозные нотки.
– Да?
– Я понимаю, что американцы… отличаются… от нас и, возможно, ваших ног не видно на полу, потому что вы встали на стул и любуетесь одной из наших новых камер слежения, но в этом магазине дети, а в Шотландии строго относятся к их воспитанию. И ваша кабинка не предназначена для совместной примерки.
Лицо Гвен пылало.
– Отпусти меня, придурок, – прошипела она, толкая Друстана в грудь.
Он взглядом пообещал, что они продолжат начатое, – и отступил на шаг.
– Как пожелаешь, женушка, – промурлыкал он, открывая ей дверь с галантным поклоном.
Гвен покраснела. Она так надеялась, что он не расслышал их перепалки с Мириам. Гвен шагнула наружу. Мириам, пылающая праведным гневом, уставилась мимо нее на Друстана МакКелтара – стоящего в расстегнутых джинсах и без футболки.
– О Боже. – Продавщица облизнула губы. – Я принесу хаки.
Но не сдвинулась ни на дюйм, и Гвен захотелось ее пнуть. А еще лучше – затолкнуть подальше в череп ее вытаращенные глазки.
– Вы собирались принести штаны, – сухо напомнила Гвен.
– Ой, да, – засуетилась Мириам. – Если хаки не подойдут… э-э-э… по размеру, можете попробовать спортивные штаны. Они довольно… просторные.
Ослепительно улыбаясь Друстану, она переводила взгляд с его паха на руку без обручального кольца и обратно.
– Отлично. Вот и принесите.
Гвен взглянула на Друстана, захлопнула дверцу примерочной, привалилась к ней спиной и вздохнула, собираясь с мыслями.
– Я хочу пурпурные штаны, девушка, – раздалось из-за двери.
– Нет, – раздраженно ответила она.
– И пурпурную рубашку.
«Ни в коем случае», – подумала Гвен. Этот насыщенный цвет невероятно оттенит его темные волосы и смуглую кожу. Может, в черном он будет выглядеть более… тусклым. Помечтать-то можно? Спустя несколько минут и пару приглушенных проклятий Гвен услышала, как джинсы упали на пол. Воображение с готовностью выдало картинку – его обнаженное тело, – и Гвен принялась размышлять о том, кто в течение последних суток мог подсыпать ей афродизиак.
«Найди мужчину, которому ты сможешь довериться в трудную минуту, с которым сможешь спорить при необходимости, от прикосновения которого будешь просто гореть», – сказала ей Беатрис. Ну, с горением все в порядке, и спорить они тоже могут…
Гвен помотала головой, отказываясь думать о том, что ее идеальный мужчина – сумасшедший.
А вдруг он был прав по поводу ступни? Вдруг без специальных ограничений все может вырасти больше, чем обычно? То, что было у него в штанах, ощущалось совсем не как носок. Оно больше походило на тубус с теннисными мячами, который Гвен заметила на кассе магазина. Девушка посмотрела на свою грудь. Стоит ли перестать носить лифчик и стринги и перейти на старое доброе плотное белье?
Ну и как она теперь посмотрит ему в глаза?
Спортивные штаны подходят, с облегчением понял Друстан. А вот те голубые точно были орудием пыток, после которых невозможно продолжить род. Может, во времени этой девушки мужчины устроены как-то иначе? Тех, что шагали по улицам, штаны совершенно не стесняли. Может, там просто нечего сжимать? Тогда в этом столетии должны водиться сотни неудовлетворенных женщин, однако в данный момент его не интересовали эти сотни. Друстана интересовала только одна, удовлетворение которой полностью завладело его мыслями. Он понял, что просто одержим этой женщиной с самой первой минуты.
Гвен Кэссиди сотворила с ним нечто невероятное. В ее присутствии у него подгибались колени, и при этом он чувствовал себя невероятно могучим. Сила друидов и чисто мужское вожделение струились в его венах вместе с кровью, грохотали в ушах. Когда Друстан прикасался к этой девушке, все в мире обретало смысл, становилось чудесной, математически выверенной конструкцией. Ему следовало бы испугаться, потому что, обнимая эту девушку, он забывал обо всем, даже о клятвах.
В свое время друиды просчитали, что чем больше объект, чем больше его объем и масса, тем сильнее сила притяжения, которая влечет к нему другие объекты. Друстан всегда считал себя ходячим подтверждением этой теории, но Гвен, крошечная Гвен, которая почти ничего не весит, притянула к себе весь его мир. Она нарушала все законы природы.
Друстан вздохнул и заставил себя не думать о ее маленьком теплом теле. Он посмотрел на себя в зеркало. Черные штаны (по имени Адидас) ему подошли, но оказались мешковатыми. На лодыжках и на поясе они держались при помощи странной упругой ткани. Из всего предложенного это был наиболее приемлемый вариант. Ему нравилась темная шерстяная ткань, гладкая снаружи. Друстан подозревал, что она непромокаемая. Пурпурный цвет был бы лучше, но и черный вполне подходил. Не королевский цвет, но и не рабский.
Голубые штаны были болезненно узкими, в них невозможно было даже обуться, да и сам цвет, казалось, не хотел на них держаться. Ни один ткач его клана не признался бы в том, что из-под его рук вышла эта мерзкая штука. А штаны, которые называли «хаки», неплохо сидели на нем, однако их цвет обозначал фермерское сословие, а МакКелтары не были фермерами. Плед Друстана был пурпурно-черным, с вплетением драгоценных серебряных нитей. Горец скатал плед, перевязал его кожаными ремнями и зажал под мышкой. Люди этого века явно не подчинялись бреону. По всему магазину были развешаны вещи разных оттенков пурпурного, и кто угодно мог их купить. МакКелтары много столетий назад на торжественной церемонии получили право носить семь цветов гэльского короля. Лэрды клана МакКелтаров всю жизнь носили пурпурный.
Господи, он тоже – всю жизнь. Возможно, никого из его клана не осталось, но он еще жив и, как только доберется до камней, найдет способ все исправить. Ему было неуютно в этом мире, мысль о путешествии в машине была неприятной, но, чтобы добраться сегодня до замка МакКелтаров, Друстан оседлал бы и огнедышащего дракона.
Горец молился о том, чтобы Сильван каким-то чудом смог продолжить род – пусть отец уже не молод, но ведь в принципе такое возможно – и в этом веке жили его наследники, живые и здоровые. Молился о том, что, если это не так, пусть хотя бы замок устоит перед напором времени, тогда он закрепит каменные плиты и завтра в полночь шагнет в свое время. Там не будет странных шумов, отвратительной вони и неверного ритма самой Геи.
Пинком отбросив жесткую белую обувь с веревочками, которую девушка подсунула под дверь, Друстан снова надел свои сапоги. Потом продел руки в ту вещь, которую здесь непонятно почему называли футболкой, и растянул ее, чтобы ткань не так сильно сжимала шею и грудь.
Открыв дверь, Друстан немного постоял, глядя на изящную фигурку Гвен. Они прекрасно подойдут друг другу в постели, но она не поверит в это, пока не убедится. Что ж, он с радостью займется с ней этим снова, снова и снова.
Ему нравилась Гвен Кэссиди – колючая, упрямая, немного высокомерная и властная, – и все же больше всего горцу хотелось сорвать с нее одежду, толкнуть на ложе из вереска, раздвинуть ей ноги и дразнить, пока она не начнет молить о том, чтобы он взял ее. Хотелось прижаться лицом к ее груди, коснуться языком ее кожи. Их поцелуй только распалил его, и Друстан со стоном вспомнил, как больно было снимать узкие штаны после того, как она выскользнула у него из рук.
Остановившись в проеме, он надел сумку, повязал на пояс один из кожаных ремней и повесил на него меч. А потом тихо шагнул к Гвен, погладил ее талию, улыбнулся и опустил руки ниже. У нее была аппетитная попка, мягкая и женственная, в форме перевернутого сердечка, и он не упускал возможности потрогать ее. Вот и сейчас он собрался пальцем коснуться той точки, где сходятся две соблазнительные полусферы, но Гвен вырвалась и отпрыгнула.
Лэрд насмешливо изогнул бровь, взглянул на продавщицу.
– Моя жена все еще не привыкла ко мне. Мы не так уж давно женаты. – Хм, ему нравилось произносить слово «жена», глядя на Гвен.
– Хороший меч, – промурлыкала в ответ Мириам, глядя не на меч, а гораздо левее.
Гвен отвернулась от нее.
– Пойдем, – обратилась она к Друстану, – муж.
Взгляд, которым он ей ответил, кипел от страсти, и Гвен начала задумываться о том, как долго она сможет держать шотландца под контролем. Если вообще сможет его контролировать.
– Я бы привыкала с удовольствием, – пробормотала Мириам, глядя, как этот красавец уводит свою жену из магазина, властно обняв за талию.
Он улыбнулся ей, обернувшись через плечо.
Настроение Гвен улучшилось в нескольких кварталах от кафе – одного запаха свежесмолотого кофе оказалось достаточно, чтобы вернуть ей радость жизни. Пару минут спустя она закажет себе капуччино и шоколадное пирожное. А еще лепешку с клубникой и апельсином. Войдя в кафе, Гвен облегченно вздохнула.
– Девушка, тут так много людей, – задумчиво произнес Друстан. – Скажи, вся эта деревня принадлежит одному лэрду?
Гвен посмотрела на него и решила, что надо было выбирать белую футболку. Друстан МакКелтар, с ног до головы затянутый в черное, выглядел, как выразилась бы ее подруга Бет, с-ног-на-фиг-сшибательно и более чем привлекательно. От их поцелуя в примерочной по коже Гвен до сих пор бегали мурашки, и это не прекратится, пока она смотрит на него. Девушка быстро отвела взгляд, рассматривая кафе. Семьи с детьми, пожилые и совсем юные пары – в основном туристы – заняли десятки маленьких столиков.
– Нет, они, скорее всего, из разных семей.
– И они находятся в мире? Представители разных кланов едят вместе и счастливы, – воскликнул шотландец так громко, что многие повернулись, чтобы посмотреть на них.
– Тише… ты привлекаешь внимание.
– Я всегда привлекаю внимание. В твоем времени – даже больше, чем в моем. Вы еще такие дети…
Гвен прожгла его взглядом.
– Просто говори потише, веди себя прилично и позволь мне сделать заказ.
– Я веду себя лично, – пробормотал он, направляясь к сверкающим серебряным машинкам, которые гудели, пыхтели и испускали пар.
Ведет себя лично? Это выражение ставило ее в тупик. Но потом Гвен подумала, что слова меняются со временем. Еще одно доказательство того, что он не в себе. Как там говорил Ньютон? «Я могу рассчитать движение небесных светил, но не степень безумия человеческого».
Пока Гвен делала заказ, Друстан кружил по кафе, ничего не упуская. Казалось, любая мелочь приводила его в восторг. Он поднимал кружки из нержавеющей стали, переворачивал их и рассматривал, нюхал мешочки с кофейными зернами, трогал салфетки и подставки. А потом нашел специи. Гвен взглянула на него как раз вовремя, чтобы заметить, как маленькие баночки с корицей и какао исчезают в кармане спортивных штанов.
– Ты что делаешь? – прошипела она, снимая крышечки с их кофе.
Гвен выгнулась, чтобы заслонить Друстана от хозяев кафе. Ну вот, уже дошло до нарушения закона.
– Ну-ка быстро вынь баночки из кармана!
Друстан фыркнул.
– Это ценные специи.
– И ты собрался их украсть?
– Нэй, я же не вор. Но это корица и какао. Их непросто достать, у нас они почти закончились, а Сильван их любит.
– Но это же не твое. – Гвен старалась сохранять спокойствие.
– Я МакКелтар, – ответил он, тоже явно стараясь не выйти из себя. – На этой земле все принадлежит мне.
– Поставь на место.
Его улыбка стала очень мужской – и очень вызывающей.
– Ты поставь их на место.
– Я не собираюсь рыться у тебя в карманах.
– Тогда специи останутся у меня.
– Ну ты и упрямый.
– Я упрямый? Я? И это говорит женщина, которая требует, чтобы все было только так, как она скажет? – Он прижал кулаки к груди и повысил голос почти на октаву, передразнивая ее: – Ты должен носить жесткую белую обувь! Ты должен ехать на машине! Ты должен избавиться от оружия! Ты не должен меня целовать, даже если я обнимаю тебя ногами, когда ты меня целуешь! – Раздраженно мотнув головой, Друстан добавил уже своим глубоким баритоном: – Должен, должен, должен. Меня тошнит от этого слова.
Щеки Гвен горели, колени подгибались, но она сунула руку в его карман и ухватила стеклянные баночки.
– Сильван будет разочарован, – сказал Друстан с хищной усмешкой и сделал шаг вперед.
– Если верить твоим словам, Сильван умер пятьсот лет назад, – выпалила Гвен и тут же пожалела об этом.
По лицу шотландца пробежала тень боли, и девушка чуть не стукнула себя по лбу за такую глупость. Даже если этот человек болен, он наверняка верит в то, что рассказывает ей, а если так, ему больно слышать о смерти отца – не важно, реального или воображаемого.
– Извини, – быстро сказала она.
И посыпала корицей пенки на их капуччино. А потом, надеясь сгладить впечатление от своих необдуманных слов, опустила баночки обратно в его карман, пытаясь не думать о том, что становится соучастницей преступления. И о том, что находится слишком близко к «носку» этого вора, и что «носок» на самом деле вовсе не носок, и что она до сих пор помнит, как горец выглядел в джинсах.
Друстан раздраженно сунул руку в карман, достал обе баночки, грохнул их на низкий столик для специй, развернулся и зашагал прочь.
Гвен бросилась за ним мимо столика, за которым сидели родители с сыном, и услышала, как мальчишка сказал:
– Поверить не могу, что они собирались украсть специи! Они же вроде не выглядят бедными. А вы видели его меч? Bay! Круче, чем у Горца!
Гвен раздраженно сунула под мышку пакет со сладостями, накрыла крышечками стаканы с капуччино и пошла к двери.
– Друстан, подожди! Друстан, мне очень жаль, – обратилась она к широкой упрямой спине уходящего.
Он остановился, а когда обернулся, Гвен с удивлением поняла, что он улыбается. С чего вдруг такая разительная перемена настроения? Она задержала дыхание. Друстан был самым красивым мужчиной из всех, кого она видела, а улыбка делала его еще красивее.
– Я тебе нравлюсь.
– Ничего подобного, – солгала Гвен. – Но я правда не хотела задеть твои чувства.
Он не среагировал.
– Айе, девушка, я нравлюсь тебе. Я это вижу. Ты назвала меня по имени и нахмурилась, но глаза тебя выдали. Я прощаю тебе глупость и грубость.
Она быстро сменила тему, решив выяснить то, что не давало ей покоя после перепалки с Мириам в «Барретсе».
– Друстан, что такое «ньяффка»?
Он растерянно взглянул на нее, а потом рассмеялся.
– Кто посмел назвать тебя ньяффкой?
– Эта злобная мымра из «Барретса». И прекрати надо мной смеяться.
– Ох, девушка… – И снова смех.
– Ну так что это значит?
– Ты хочешь услышать полное описание или краткое значение слова? С кратким выйдет заминка. Это чисто шотландское выражение.
– Я хочу услышать, что оно означает, – сердито ответила Гвен.
В глазах горца запрыгали озорные искорки, брови изогнулись, и он ответил:
– Как пожелаешь. Это слово означает человека, надоедливого, как комар. При этом способность раздражать и надоедать не идет ни в какое сравнение с крошечным размером, поскольку самомнение этого человека просто неизмеримо.
К тому времени как он договорил, Гвен уже кипела от возмущения. Она развернулась и шагнула в сторону «Барретса», чтобы высказать нахалке Мириам все, что о ней думает.
– Подожди, девушка, – сказал Друстан, хватая ее за руку и притягивая к себе. – Ведь совершенно ясно, что она просто ревновала. Рядом с тобой был такой великолепный мужчина, как я, а она видела меня в тех голубых штанах и приревновала к тебе.
Гвен уперлась руками в бедра.
– А ты не мог бы чуть меньше любоваться собой?
– Ты не ньяффка, Гвен, – произнес Друстан, ласково заправляя ей за ухо выбившуюся прядь. – Ей просто не понравилось выражение моих глаз, когда я смотрел на тебя.
Что ж… Паруса сдулись. Гвен внезапно почувствовала, что Мириам уже не кажется ей такой мерзкой, и это как-то отразилось на ее лице, потому что Друстан самодовольно улыбнулся.
– Теперь я нравлюсь тебе еще больше.
– Неправда, – сказала она, пытаясь вырвать руку из его хватки. – Пойдем заберем машину и поедем, куда собирались.
Господи, да он не просто нравился ей. Он был сильным, надежным и невероятно соблазнительным.