Текст книги "Французские дети едят всё"

Автор книги: Карен Бийон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 5
Я выхожу на тропу войны
Как не нужно учить детей есть всё

Dans un petit jardin, tout rond, tout rond, tout rond,

Il y a des poireaux, des carottes, des radis, des tomates, des pommes de terre,

Et une petite rivière qui coule, qui coule, qui coule!

В маленьком саду

Растут порей, морковь, редис, помидоры, картошка

И бежит-бежит-бежит ручеек!

Французская детская песенка

Традиционно поздние ужины во Франции имели одно неудобство: мои дети ложились спать позже обычного, но утром, к сожалению, просыпались, как всегда, рано. Клер с Софи заснули накануне после полуночи, а в семь утра уже не спали. Недосып производит на детей иное действие, чем на взрослых: я была вялой, а девочки возбужденными и активными. День обещал быть очень долгим.

Сидя на холодной кухне, ежась от сквозняков, я снова стала сомневаться в своей пищевой авантюре. Вчера вечером все казалось таким простым. Я наконец-то начала понимать, что такое французская гастрономическая культура, и многие вопросы отпали сами собой. Полная энтузиазма, я искренне захотела изменить поведение детей за столом. И даже робко поделилась своим намерением с друзьями Филиппа. Они обрадовались, надарили нам кулинарных книг, провожали словами одобрения и поддержки.

Бледно-серым утром все выглядело иначе. В голову приходили одни опасения: у меня нет времени, слишком дорого, ничего не выйдет, ведь американцы и французы слишком разные. Весь мой энтузиазм куда-то испарился.

Тем временем Софи и Клер разложили на полу в гостиной подаренные нам кулинарные книги. Они раскрыли одну из них, а я наблюдала за ними. Рецепты в книге и правда были интересные: коктейль из йогурта и авокадо, чипсы из репы, запеченные в духовке, пироги с помидорами или клубникой. Был даже раздел для младенцев с рецептами простых супов, которые можно пить из бутылочки: «мое первое красное пюре» из помидоров и фенхеля, «первое желтое пюре» из кукурузы с курицей. Больше всего мне понравилось «мое первое зеленое пюре» – из горошка с мятой и листьями шпината. Даже фотографии в этой книге были подобраны с пониманием, авторы учли особенности детской психологии. Дети с удовольствием разглядывают фотографии, на которых видят других детей. Почти на каждой странице этой кулинарной книги были картинки: счастливые дети с аппетитом едят и даже сами готовят. Блюда на картинках тоже выглядели аппетитно и забавно: овощи и фрукты, например, разложены в виде мордочек или фигурок – одновременно и смешно, и изысканно; в супе плавают маленькие фигурки, такими же украшены пирожные. Клер быстро сообразила, что к чему, и принялась выискивать крошечные фигурки на каждой странице, с гордостью тыча в них пухлым пальчиком. Самый большой интерес вызвали, разумеется, десерты и полдники.

– Что вам понравилось больше всего? – спросила я. Софи выбрала palets choco-raisins – шоколадные вафли с кусочками кураги, миндаля, изюма и фундука. Зная ее ненависть к орехам, меня это удивило. Еще больше удивил выбор Клер: она предпочла любимое блюдо всех французских детей – gâteau au yaourt (йогуртовый торт), что-то вроде кисловатого бисквита. Рецепты в книге были простыми: моя свекровь, например, делает такой торт меньше чем за десять минут.

Я пообещала девочкам, что после обеда мы приготовим десерты, которые они выбрали, а пока уговорила Филиппа отвести их поиграть к Мари. Мне нужно было время, чтобы подумать. Когда они ушли, села за стол с чашкой крепкого кофе и просмотрела одну за другой все книги. Среди них были кулинарные – их я отложила в сторону. Гораздо больше меня интересовало, что пишут о детском питании. Вирджиния и Хуго дали мне несколько книг, написанных врачами, диетологами, психологами и социологами. Пролистывая их, я обратила внимание на термин «aliment». Такого слова я не слышала, поэтому заглянула в словарь. Вообще-то «aliment» означает «еда», как и «nourriture», однако есть нюансы. Значение слова «nourriture» легко объяснить – оно похоже на английское «food» – «пища, которую мы едим», а со словом «aliment» все несколько сложнее.

В поисках объяснения я наткнулась на цитату одного из самых известных французских диетологов XX века Жана Тремолье. По его словам, «aliment» – не просто питательные продукты, это то, что может удовлетворить и аппетит, и эмоциональный голод. То, что питает нас не только физически, но и психологически. Итак, слово «aliment» правильнее переводить как «питание».

Тут меня осенило: питание – не просто еда. Это все, что утоляет наш голод и кажется аппетитным. Порой то, что считается съедобным в одной стране, не является таковым в другой (например, лягушачьи лапки).

Я вспомнила фразу, которую услышала накануне вечером, правда, я ее тогда не поняла. Вирджиния заметила: «Приходишь в супермаркет в США, а там вообще невозможно купить нормальной еды!» Мне показалось, что она говорит ерунду. Теперь же все встало на свои места. Действительно, в американских супермаркетах не так уж много продуктов, которые французы считают едой – aliment (с точки зрения традиционной французской кухни). Вспоминается, как пуритане в Новом Свете в первую зиму чуть не умерли с голоду, потому что не видели (или не захотели увидеть), сколько вокруг съедобных растений, хоть и не знакомых? Так и для Вирджинии вся обработанная пища, все полуфабрикаты, которыми заставлены полки магазинов в Америке и Канаде, не были настоящей едой.

Наконец-то я поняла: чтобы научить детей «есть по-французски», мало научить их просто есть овощи. Нужно изменить всю систему питания, психологическое и эмоциональное восприятие как процесса приготовления пищи, так и ее употребления. Осознав это, я растерялась. Ведь мне казалось, что сражаться придется лишь с плохими привычками детей, а теперь выясняется, что главные противники – прежде всего мои собственные привычки: то, как я сама готовлю и ем.

Задача оказалась не такой простой, ведь проводить время у плиты я не любила. Прибегая домой с работы, пыталась второпях соорудить что-то вроде ужина. Приготовление еды ассоциировалось у меня со стрессом и спешкой. Правда, так было не всегда. Пока не появились дети, мне действительно нравилось возиться на кухне, хотя я умела готовить не больше десяти блюд. Но с рождением детей жизнь наполнили стрессы и хаос, я стала использовать еще более ограниченный набор продуктов, да и готовила гораздо реже. Мысль научиться делать какие-то новые блюда, перешагнуть через усталость, чтобы изменить стиль питания всей семьи, не слишком радовала. Снова возникли сомнения. Я свалила книги в угол и решила заняться обычными делами, надеясь, что все забудут о моем вчерашнем обещании.

Но нет. Не успела я закрыть книги, как раздался телефонный звонок. Звонила мама Филиппа.

– Как прошел вчерашний ужин? – спросила она. Я не знала, что ответить, а Жанин, не дожидаясь ответа, продолжала: – Я только что говорила с Филиппом, он рассказал о ваших вчерашних занимательных беседах. Интересовался, нет ли у меня каких-нибудь кулинарных книг для тебя. Одна есть – я по ней готовила, когда Филипп был маленький.

– Отлично! – выпалила я, стараясь, чтобы мой голос звучал бодро. – Я очень хочу заглянуть в эту книгу.

Повесив трубку, я почувствовала себя загнанной в угол. С момента нашего приезда я ощущала давление со стороны родственников Филиппа. Его родителям не нравилось, как едят их внуки. Недавно мы вместе ходили в ресторан – это была настоящая катастрофа. Мы пришли в 19:30 (очень рано, по французским меркам), чтобы занять столик с видом на море в единственном прибрежном ресторане. Девочки устали и проголодались, поэтому нам были обеспечены нытье и капризы, а следовательно, неодобрительные взгляды посетителей за соседними столиками и даже официанта. Мать Филиппа считала, что Софи должна поесть рыбы (я тайком заказала для нее тарелку макарон без всяких добавок – на всякий случай). К счастью, сначала принесли макароны. Стараясь ни с кем не встречаться взглядом, я достала из сумки пармезан – ведь Софи ни за что не станет есть макароны без сыра, – хотя знала, что никто, кроме меня, не считает это нормальным.

Когда принесли рыбу, Софи надула губки и покраснела – я была уверена, она вот-вот разревется и тихонько попросила официанта принести кетчуп, не обращая внимания на презрительный взгляд, брошенный в мою сторону. После того как рыба утонула в кетчупе, Софи начала есть. Мать Филиппа, не стесняясь, высказала свое неодобрение: – La méthode américaine. «Американский метод» обычно выражал ее крайнюю степень пренебрежения. Родители, поливающие рыбу кетчупом, – плохие родители, потакающие капризам ребенка. Она считала, что таким образом я убиваю еще незрелые вкусовые рецепторы Софи. О да, я знала, что все они (включая официанта) обо мне думают: ее дети никогда не научатся есть как следует!

Нет, определенно, моим девочкам нужно было менять свои привычки. Они уже достаточно большие и наверняка чувствуют всеобщее неодобрение, хоть и не понимают его причину. Они должны научиться есть как французские дети. Ведь если мы останемся во Франции, и они не научатся есть правильно, это помешает им стать полноценными членами общества. Теперь я как никогда раньше чувствовала ответственность за питание своих детей.

Еще сильнее мне захотелось научить их питаться правильно после того, как я прочитала о связи питания с успехами в школе, коэффициентом интеллекта и состоянием здоровья. Дети, которые ели больше овощей и питались сбалансированно, лучше успевали в школе. У них был выше IQ, продолжительность жизни, ниже вероятность ожирения и проблем со здоровьем. Узнав об этом, я твердо решила: нужно срочно что-то менять в питании наших девочек.

К тому времени в школе и детском саду ситуация налаживалась. Софи и Клер стали лучше есть и пробовали новые блюда. Более того, там они ели то, от чего отказывались дома. Клер почти всегда полностью съедала все, что ей давали в саду, рассказывали мне довольные ею воспитатели. А Софи переняла французскую привычку докладывать после школы, что сегодня было на обед. Она с удовольствием рассказывала о салате из тертой моркови (правда, на другие любимые блюда французских школьников, например редиску, по-прежнему отказывалась даже смотреть). Много новых продуктов появилось в ее рационе, после того как она начала ходить в гости к Мари. Вид Мари, с удовольствием уплетающей зеленый салат и чечевицу, оказывал на Софи поистине волшебное действие. Если она оставалась у них на ужин, Сандрин мягко уговаривала ее пробовать все, что стояло на столе.

Мы были готовы изменить культуру питания в нашей семье. До Рождества оставался всего месяц, и мне хотелось, чтобы праздничный семейный ужин – первый после переезда во Францию – вызвал у всех лишь положительные эмоции. Французы ждут рождественского ужина, как американцы – Суперкубка: это самое важное событие года. К тому же я знала, что на ужине будут присутствовать как минимум тридцать наших родственников из разных регионов Франции. Мне хотелось, чтобы у родных Филиппа осталось хорошее впечатление о наших детях, а значит, девочки должны будут вести себя за столом так, как это принято во Франции.

Проблемой было мое незнание, как это сделать. Никто не разъяснил мне правила, ни у кого не было готовой схемы. Может быть, в книгах, которые дала мне Вирджиния, найдется что-нибудь на эту тему? Ведь есть же в американских книгах по воспитанию целая куча рекомендаций (которые мне никогда не удавалось применить). К вечеру я проштудировала все книги Хуго и Вирджинии. Правил не было. Видимо, они настолько очевидны, что никому даже не приходит в голову о них писать.

Значит, придется выработать свой план. Пойти путем проб и ошибок, испытывая его на собственных детях.

Мне понадобилось несколько дней, чтобы составить этот план.

Для начала я вспомнила все, чему уже научилась. Чтобы понять отношение французов к еде, необходимо уяснить несколько общих правил. Это не конкретные рекомендации, а скорее базовые принципы и привычки. Я решила записать их, чтобы не забыть. Взяла чистый лист плотной бумаги из набора для рисования, села и начала писать.

Итак, вот правила, которые я уже знаю.

Правило № 1

Родители, вы отвечаете за «пищевое» воспитание и образование своих детей!

Правило № 2

Еда – не игрушка, не приз, не средство утешения или переключения внимания

Правило № 3

Что есть и когда, решают родители. Дети едят то же – никаких специальных блюд

Правило № 4

Еда – это общение. Ешьте хотя бы раз в день всей семьей за общим столом

Получился краткий обзор всего, что я узнала.

Но у меня все еще было множество вопросов. В том числе и такой: есть ли связь между пищевыми привычками детей и стилем воспитания? Во Франции авторитет родителей непререкаем. Примеров тому множество. Французские дети терпеливо сидят за столом и ждут, пока всем положат еду. Они послушно пробуют новые блюда, проявляя искреннее любопытство. Никогда не устраивают истерику за столом. И, самое удивительное, – не мешают взрослым. Когда во Франции мы садимся за стол с детьми, взрослым – о чудо! – удается нормально пообщаться.

Правда порой французы насаждают родительский авторитет старомодными авторитарными методами, которые не вписываются в мой подход к воспитанию. Помню один крайне огорчивший меня случай, произошедший с Софи в начале года. Мы собрались на небольшой семейный праздник в доме родителей Филиппа. Подали аперитив. Дети в предвкушении крутились у стола, не осмеливаясь попробовать угощение, выставленное на подносах. Софи не удержалась и схватила крекер. Потом еще один, и еще… набила полный рот. Заметив это, моя свекровь дважды сделала ей замечание, но предупреждения не подействовали, и она у всех на глазах сильно ударила ее по руке. Софи выбежала из комнаты в слезах; окружающие при этом делали вид, что ничего не произошло.

Большинство гостей сочло поведение моей свекрови вполне уместным: ведь Софи нарушила правила, и обязанность Жанин (как взрослого человека, стоявшего рядом, и хозяйки дома) – приструнить ее. Когда французы наказывают своих детей на публике, это не воспринимается как унижение (хотя я чувствовала себя униженной, и Софи тоже). Французы твердо настроены научить своих детей дисциплине и рассчитывают на понимание других взрослых в этом вопросе. В Северной Америке проявлять твердость к детям в присутствии других людей не принято, а в некоторых случаях применение физических методов даже запрещено законом. Во Франции ситуация противоположная: даже абсолютно незнакомые люди могут сделать вашим детям (и вам!) замечание, демонстрируя свое неодобрение их поведения в общественном месте. Они уверены, что поступают как ответственные взрослые.

Этот контраст меня поразил. Американские родители нередко начинают паниковать, если их дети плохо ведут себя на публике. Часто нам становится очень стыдно, и мы стараемся положить конец подобному поведению как можно скорее. Лично я всегда боялась, что не сдержусь и устрою скандал: мне очень не хочется, чтобы окружающие считали меня злой (то есть плохой) матерью. Из-за этого я уступаю детям, когда, очевидно, не следовало бы этого делать. Французы, напротив, чувствуют себя обязанными отчитывать своих детей при всех, и окружающие полностью их поддерживают. Элиза, моя подруга-француженка из Ванкувера, однажды описала ситуацию, заставившую ее понять, что французский стиль воспитания детей совершенно неприемлем в Северной Америке. На детской площадке – вскоре после того, как они переехали в Канаду, – шестилетний сын мешал ей разговаривать с матерью другого ребенка. Элиза повернулась и строго отчитала его. «Тут я почувствовала, – вспоминает она, – как вокруг воцарилось ледяное молчание. Я увидела, что другие матери смотрят на меня огромными глазами. Лишь тогда до меня дошло: то, что во Франции считается нормальным, с американскими родителями не пройдет».

При этом французских родителей нельзя назвать чрезмерно авторитарными. Они строги, но ласковы. И каким-то волшебным образом добиваются того, что их детям совершенно не свойственны невежливость и упрямство, которые я наблюдаю у своих девочек и у детей моих друзей из Америки. Так что дело не только в том, что у французов другая гастрономическая культура. У них в принципе другой подход к воспитанию детей.

Родители во французской семье всегда главные. На меня этот факт производит неизгладимое впечатление, потому что в нашей семье я порой перестаю понимать, кто же главный. Я часто упрашивала детей сделать то, что мне нужно. Французы никогда этого не делают. Я лебезила перед детьми, французы – никогда. Я умоляла, грозила, сулила в награду молочные реки. Французы никогда до этого не опускаются (по крайней мере я этого ни разу не видела). Они спокойно и строго (но, как правило, ласково) объясняют своим детям, что нужно сделать, и недвусмысленно дают понять, кто в доме хозяин. И дети слушаются как по волшебству.

Как французам это удается? Они предъявляют к детям более высокие требования, позволяют им меньше и ведут себя строже. Они не романтизируют детство. И не питают иллюзий по поводу ранней стадии развития ребенка, которую американцы считают возрастом невинности и творчества. Наверняка вы знаете матерей, которые мечтают сделать из своих детей скрипачей-виртуозов и не остановятся ни перед чем, чтобы достичь цели. Француженки примерно такие же, но повернуты они на другом – воспитать детей с идеальными манерами.

Французы считают, что мир создан взрослыми и для взрослых. В этом мире детям редко идут на уступки. Французы одевают детей, как маленьких взрослых: обычно в пастельные, приглушенные тона. Девочек в розовом здесь можно увидеть не чаще, чем женщин в розовом. Мебель в детской – миниатюрная копия взрослой мебели: никаких розовых двухэтажных кроватей для принцесс со встроенной горкой и горшков в виде королевского трона. Считается, что в общественных местах дети должны вести себя тихо. Детей не поднимают на пьедестал. Ребенок не становится центром каждого сборища.

Так что взгляды моей свекрови абсолютно типичны для французских родителей. С точки зрения Жанин, главная задача ребенка – вести себя прилично, а главная задача родителей – научить этому ребенка. Такой подход старомоден, он основан на принципе: «детей должно быть видно, но не слышно». Но и мои ровесницы во Франции ждут от своих детей сознательного поведения. Во французском языке есть слово «sage» – «мудрый», но оно означает также «послушный», «воспитанный». За столом правила должны соблюдаться неукоснительно. Самая лестная похвала, которую можно было услышать в конце обеда от моей свекрови: «Девочки, как же тихо вы сидели – ни слова не произнесли!» Правда, детям постарше говорить позволено, но лишь в том случае, если им есть что сказать. Вмешательство во взрослые разговоры абсолютно недопустимо, никто не делает скидку на то, что «дети – это дети».

До переезда во Францию я считала, что такой подход к воспитанию давно устарел. Но, прожив здесь несколько месяцев, поняла, что глубокая уверенность французов в необходимости хорошего воспитания объясняется тем, что они иначе воспринимают детство.

Я поняла это, когда искала для наших девочек детские книжки на французском языке. Мне хотелось уютно устроиться на диване с Клер и французской версией «Кролика Питера»[8]8
  Популярная детская книжка Беатрис Поттер.


[Закрыть] или «Винни-Пуха». А с Софи мне не терпелось начать читать детскую классику. Интересно, какие книги во Франции так же популярны, как наши «Ани из Зеленых мезонинов»[9]9
  Роман Люси Мод Монтгомери о девочке-сиротке, написанный в 1908 году, – детская классика, книга для всех возрастов.


[Закрыть] или «Великолепная пятерка»[10]10
  Серия детских книг Энид Блайтон о приключениях четырех детей и собаки.


[Закрыть]? В детстве я их обожала.

Но книги, которые посоветовали мне друзья и родственники Филиппа, оказались куда менее невинны по содержанию. «Маленького принца» мои дочери вообще не поняли. «Бабар»[11]11
  Французская серия детских книг про слоненка Бабара, созданная Жаном де Брунхофом в 1931 году.


[Закрыть] перепугал их до смерти – на первых же страницах этой книги убивают мать слоненка, да и вся эта история с колониальным уклоном показалась мне расистской. Многие другие книги, которые нам советовали, имели, на мой взгляд, слишком жестокие и мрачные сюжеты. В итоге нашим любимцем стал «Барбапапа»[12]12
  Серия французских детских книг 1970-х про розовое бесформенное создание.


[Закрыть], но я-то надеялась найти совсем другое.

Твердо решив купить детям что-нибудь из французской детской классики (должна же она существовать!), я отправилась в деревенский книжный магазин. Озадаченный продавец не сумел мне помочь. Предусмотрительно посоветовавшись с Филиппом, я знала, что спрашивать – les grands classiques (классику) и les contes des fées (сказки). Каково же было мое удивление, когда мне предложили французские переводы сказок Ганса Христиана Андерсена, братьев Гримм и «Пеппи Длинныйчулок». Ничего типа нашей «Матушки Гусыни» не нашлось. Французские дети не читают стихи, а поют песенки. Слушать, как Клер поет нестройным хором со своими двоюродными сестрами «Братец Жак», было очень умилительно, но песенки не могут заменить книги, которые, как я считаю, должны читать дети.

Однажды вечером я попыталась обсудить это с отцом Филиппа.

– У меня на родине, – начала я издалека, – детство воспринимается как время невинности. У нас очень много книг про волшебство и всякие чудеса. А вот у французов таких книжек, кажется, нет.

– Разве дети невинны? – ответил Джо довольно резко, хотя обычно это было ему несвойственно. – Они же как маленькие зверушки. Если их не воспитывать, они никогда не научатся нормально себя вести!

Это означает, что мой стиль воспитания резко отличается от того, что принят в других семьях в нашей деревне. В гостях я замечала, что детских игрушек во французских домах намного меньше, чем в американских (и уж точно меньше, чем в нашей игровой комнате в подвале, заваленной всякими детскими штуками до потолка). Кроме того, французы практически не принимают участия в детских играх. Я замечала это и на площадке в нашей деревне, и в Париже, когда мы ездили к моей золовке Веронике, – это бросается в глаза. В Канаде родители неотступно следуют за своими малышами, держась на почтительном расстоянии, помогая им забираться на горки и все время улыбаясь. Во Франции матери располагаются на ближайшей скамейке и открывают принесенную с собой газету или журнал. Сразу ясно: детские игры не для них.

Более того, слишком тесное общение с ребенком не одобряется. Я часто слышала от деревенских матерей распространенное замечание – «мать-служанка». И была уверена, что за спиной меня называют именно так. Родственники Филиппа были очень удивлены и даже встревожены, когда после рождения Софи я буквально не отходила от нее: слишком много, по их мнению, носила на руках, кормила по первому требованию и даже спала с ней в одной постели (что совершенно недопустимо!).

У французов свои способы проявления любви. Они проводят с детьми много времени по вечерам и в выходные. Намного чаще общаются семьями: в гости зовут всех – от самого младшего до самого старшего члена семьи. Даже те матери, которые работают полный день, готовят детям домашнюю еду. Меня поражает, как им удается соорудить потрясающий обед буквально за несколько минут: они как ракета летают по крошечной (по моим представлениям) кухне. Их невозможно застать врасплох. Так как они считают еду очень важной, у них все прекрасно организовано для ее приготовления. Они очень креативны – постоянно придумывают разные способы, как дать ребенку попробовать что-то новое, предлагают ему целые букеты вкусов. Французские матери считают одной из главных своих задач научить детей «пробовать все» – для них это не менее важно, чем умение читать и говорить. У них есть свой стиль воспитания – они властные, но заботливые родители.

Я поняла, что французский подход предотвращает застольные сражения между родителями и детьми. На первый взгляд, методы французов кажутся жестокими: много правил и мало выбора. На самом деле все наоборот. Есть ряд твердых правил и режим питания, которые соблюдают все, в том числе родители. Места для споров и перетягивания каната просто не остается, поэтому никого не приходится заставлять. При этом французские дети прекрасно себя чувствуют. Их родители следят, чтобы еда была вкусной и доставляла удовольствие, поэтому дети с нетерпением ждут, когда можно будет что-нибудь съесть, и с радостью бегут к столу.

А в нашем доме режим не соблюдался и правил не было. Не знаю, почему я так себя вела и как описать свой подход к воспитанию. Моя родительская философия основывалась на обрывках идей из книг по «естественному родительству». В них написано, что между детьми и родителями должна формироваться эмоциональная привязанность. Все, что может нарушить эту привязанность, плохо сказывается на психическом здоровье ребенка. Только сейчас я всерьез задумалась над этим. И поняла, что на практике это выглядит так: я не хотела ссориться с детьми из-за еды или чего-то еще, потому что боялась нанести им травму или ослабить нашу связь. Стоило мне записать эти слова на бумаге, тут же стало понятно, что логики здесь нет. Однако способность логически мыслить покинула меня уже несколько лет назад – из-за хронического недосыпа после рождения детей.

«Может быть, – подумала я, – пора пересмотреть свое увлечение теорией привязанности? В том числе и наше отношение к детским «почемучкам». В основе моих весьма туманных представлений о «естественном родительстве» лежало убеждение, что дети должны научиться критически мыслить. Я очень хвалила Софи, когда та задала свой первый вопрос «почему?» Мы поощряли ее любознательность, и этим «почему» не было конца.

– Почему Софи «почемучкает» абсолютно по любому поводу? – однажды не выдержала мама Филиппа.

– Я учу ее мыслить критически и спорить, – ответила я.

– Но дети не должны спорить с родителями! – отрезала Жанин, не скрывая раздражения. – Если есть правила, то их нужно просто выполнять. Без вопросов и споров. Особенно в отношении еды!

Я отмахнулась от нее, но позже, вспомнив наш спор, засомневалась. Что если Жанин права? Я всячески поощряла детей выражать свое мнение, но своими «почему» они оспаривали родительские приказы и вертели нами как хотели – особенно за столом, причем с самого раннего детства. Мы ели на бегу – утром, перед тем как выбежать с детьми из дома, или вечером, сразу после работы. Замотанная и уставшая, я обычно не спорила, когда дети отказывались есть то, что я приготовила, и тут же предлагала что-то другое. В результате они перешли на хлеб с маслом и макароны. И поняли, что они, а не я, решают, что им есть.

Согласно французской теории воспитания все это не имеет никакого отношения к «естественному родительству». Это обычное попустительство. Французы считают, что, пока дети не достигли «разумного возраста» («l’âge de la raison» наступает в семь лет), им не надо позволять самостоятельно принимать решения по многим вопросам, особенно относительно еды. Это заставляло задуматься: почему я так легко уступала требованиям своих детей? Неужели дети для меня – центр Вселенной? Или я просто замотанная и безвольная мать?

Печальные перспективы моего подхода к воспитанию открылись мне, когда наши знакомые – британская супружеская пара – купили старый особняк по соседству и стали приезжать во Францию на лето. Они тоже позволяли своему четырехлетнему сыну есть все, что вздумается, считая, что детям свойственна некая «внутренняя мудрость», со временем сын сам сделает выбор в пользу сбалансированной пищи. Некоторое время их ребенок жил исключительно на молочных продуктах и белом хлебе, потом заболел анемией и даже попал в больницу. Он быстро выздоровел, но деревенские сплетники еще долго обсуждали эту историю. Она подтверждала уверенность французов в том, что англичане и американцы – ненормальные, больше того, садисты, отказывающиеся есть нормальную еду и давать ее детям.

Мысли обо всем этом порядком меня утомили. Я всего лишь хотела, чтобы мои дети питались лучше, а в итоге столкнулась с разницей французского и американского менталитетов во взглядах на родительство, воспитание и заботу о детях. Я задавала себе один и тот же вопрос: нужно ли мне вести себя как французские матери, если я хочу, чтобы мои дети ели так же хорошо, как французские дети?

Я боялась, что у меня ничего не выйдет, но все же решила попробовать. Повесила список правил на дверцу холодильника. Вечером муж, увидев его, скептически поднял брови:

– Что это? – удивленно спросил он.

– Помнишь тот ужин? – ответила я. – Хочу понять, как заставить девочек есть так же хорошо, как французские дети.

– Как-то слишком сурово, – запротестовал Филипп, явно не одобряя мою идею.

– Но мы же во Франции! – возразила я. – У французов на все найдутся суровые правила.

– Но я хочу есть с удовольствием, да и девочки, уверен, тоже. Ты что, собираешься ввести все эти правила сразу? Еда должна быть в радость, правила тут ни при чем, – настаивал он.

Его возражения заставили меня усомниться, на верном ли я пути. А до Рождества оставался всего месяц. Я решила, что девочки просто обязаны изменить свои привычки в еде, причем как можно быстрее. Поэтому, не обращая внимания на мнение Филиппа, я перешла к следующей части своего плана. Мне нужно узнать, как питаются маленькие французы, какие мысли и чувства вызывает у них еда.

К счастью, проводить собственное научное исследование мне не пришлось. Двоюродная сестра Филиппа Кристель работала puéricultrice – это что-то среднее между детской медсестрой и воспитательницей в яслях. Я позвонила ей. Кристель заинтересовалась и дала кучу отличных подсказок. Оказывается, существует множество исследований на эту тему, еще в XIX веке Франция стала одной из основоположниц науки об уходе за детьми (puériculture) и до сих пор сохраняет мировое лидерство в этой области.

Кристель рассказала мне о французском социологе Клоде Фишлере, посвятившем тридцать лет жизни изучению пищевых привычек и предпочтений. Вместе с американским исследователем Полом Розеном из университета Пенсильвании Фишлер опросил 7000 человек во Франции и США об их предпочтениях в еде, наблюдал за детьми и их родителями во Франции. Это было то, что мне нужно!

Прочитав исследование Фишлера, я нашла подтверждение своим догадкам: французские школьники отвечали, что любят разнообразную пищу, а в списке любимых продуктов у них чаще были овощи. Несколько важных принципов я узнала из ответов на вопросы, которые Фишлер задавал детям (пытаясь выяснить, насколько хорошо они понимают принципы здорового питания). Любопытно, что некоторые из них были прямой цитатой из высказываний родителей Филиппа: «нужно попробовать всего понемногу», «ничего страшного, если изредка съедать что-то вредное». Дети прекрасно знали, какие продукты считаются полезными, а какие вредными, и почему. Конечно, как дети во всем мире, они любят пиццу, сладости, кетчуп и газировку, но едят все это в умеренных количествах – как их родители.