Текст книги "Иванушка Первый, или Время чародея"

Автор книги: Карен Арутюнянц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 2
Малиновый звон

Василиса очень обрадовалась, когда я пригласил её на экскурсию.

– Мы правда-правда-правда пойдём гулять по городу? И ты мне всё покажешь и расскажешь? – она захлопала в ладоши, совсем как маленькая. – Как здорово! Большое спасибо!

– Нас будет четверо – ты, я, ещё Лёха Кощин и Нелька, она кубинка, наша гостья. Тоже приехала недавно.

Я стал рассказывать про Нельку и, пока раздумывал, стоит ли говорить про её русскую маму, приехавшую к нам рожать, вернее, не к нам, а к своей маме, то есть к нашей землячке, полностью запутался во всех эти новостях. К нам подошла Лена и спросила с таким видом, словно обращалась к стенке:

– Я тут случайно услышала, вы на экскурсию собираетесь. И сколько она стоит?

Лена была почти в таких же джинсах и свитере, что и Василиса.

Может, мне показалось, но Лена была чем-то раздражена.

– Нисколько не стоит, – буркнул я.

– Пошли с нами, – Василиса приветливо улыбнулась Лене. – Будет весело! Я этого дня так ждала!

– А кто идёт? – спросила Елена Прекрасная. – Я слышала какую-то не очень приятную фамилию, кажется… Кощин? Неужели это тот самый дебил, который избил Горбунькова? Ванечка, ты дружишь с Кощеем? Или, может, я ослышалась?

– Каждый может ошибиться, – ответил я. – И каждому надо дать шанс. Лёша Кощин – хороший человек, просто однажды он оступился.

– Ты говоришь, как положительный герой в американском фильме, – скривила губы Лена.

– А т-ты г-говоришь, – умудрился вставить Горбуньков, как всегда, словно из-под земли выросший, – к-как м-моя б-бабушка.

– Да чего я с вами болтаю? – дёрнула плечом Лена. – Только время теряю. Идите куда хотите! Я с шантрапой не вожусь!

И села за свою парту.

Василиса снова мне улыбнулась, а я улыбнулся Горбунькову:

– Пошли с нами? Нас уже четверо, будешь пятым.

– Я пойду, – без заминки ответил Горбуньков. – А можно с сестрой?

– У тебя есть сестра? – удивился я. – Чего ты раньше не говорил? А сколько ей лет?

– П-пять, – снова начал заикаться Горбуньков. – В детском саду к-карантин, так она на м-моей шее с-сидит. Её Настя зовут.

– Очень красивое имя, – сказала Василиса. – И популярное.

– Ну, – заметил я, – лет через двадцать станет редким. С именами всегда так. Это только моё имя обычное. Иваны на Руси были, есть и будут всегда.

Лёха сидел во дворе на лавочке. Ждал нас. Когда мы появились, он вскочил. По его лицу было видно, что он рад всей нашей компании. Даже Горбунькову.

По дороге мы забрали Настю из дома и заверили маму Горбунькова, что всё с её дочкой будет в порядке, мы с неё глаз не спустим. Мама Горбунькова дала нам в дорогу пирожков с яблочным повидлом и хотела ещё положить в пакет куриных котлет, но мы сказали, что пирожков хватит.

Нельке мы позвонили с мобильника Горбунькова, у него оказался классный мобильник с фотоаппаратом, и договорились, что будем ждать её у выставочного зала. Я и не знал, что у Горбунькова есть мобильник, да ещё с фотиком, и тут же вспомнил про «Оку».

– А чего ты его с собой не носишь? – спросил я.

– Т-так мне его т-только вчера п-подарил мой д-дядя, – сказал Горбуньков. – Он в г-гости п-приезжал, из М-москвы. Н-но я пока н-не знаю, к-куда нажимать.

– Ничего, – успокоил я его. – Я тебе покажу.

– С-спасибо, – сказал Горбуньков.

– А откуда у тебя телефон Нельки? – Кощей схватил меня за локоть.

– Вчера сказала, – спокойно ответил я. Вот и запомнил. У меня память на числа.

Весело мы шли. Лёха по дороге решил продемонстрировать на Горбунькове несколько боксёрских ударов. Всё-таки Кощей без царя в голове. Но я сказал, что лучше бы он продолжал тренироваться на своей боксёрской груше и вообще не мешало бы ему перед Горбуньковым извиниться, а не оттачивать на нём свои приёмчики.

После этих слов Кощей неожиданно исчез.

– Об-биделся, – заволновался Горбуньков. – Теперь снова с-станет злым как чёрт.

– Не станет, – сказал я. – Не дадим.

Тут Лёха снова появился.

В руках у него было шесть вафельных стаканчиков с лимонным мороженым. Он и Нельке купил, только, пока мы до неё добрались, стаканчик подтаял. Лёха бросил его пробегавшему псу. Тот, обалдев от неожиданности, радостно загавкал, не веря привалившему счастью, и одним махом проглотил мороженое.

Нелька нас увидела издалека и побежала навстречу. Красиво она бежала. Так бегают профессиональные бегуны.

– А я занимаюсь лёгкой атлетикой, – объяснила Нелька и засмеялась. – Кто меня сможет догнать?

И она снова побежала, и мы помчались за ней, но потом вспомнили про Горбунькова с его младшей сестрой Настей. Им за нами не угнаться, вот мы и остановились.

– Может, на речку? – предложил Лёха. – А потом по городу прошвырнёмся?

– Нет, сначала в церковь, – сказал я, и Лёша послушно согласился.

У нашей церкви три синих купола, которые видны издалека. Сама она белая и стоит на пригорке. Чтобы подойти к ней, надо пройти по длинной светлой берёзовой аллее.

Я взял на себя роль экскурсовода.

– Когда-то церковь была деревянной, рассказывал я. – Но во время сильного пожара тысяча восемьсот восемьдесят восьмого года она сгорела. Её возвели снова. На благотворительные пожертвования синеградских крестьян. Поэтому до сих пор церковь в народе называют Крестьянской. А ещё у неё очень нарядная колокольня. В звоннице семь колоколов.

– Они здорово на Пасху звонят, – сказал Лёха.

– Да, – кивнул я. – Мне тоже очень нравится. Звонарям дозволяется звонить вдоволь, в любое время, на радость всему миру! Но такая неделя в году единственная…

– Почему? – спросила Нелька.

– Такие правила. Церковные каноны, – объяснил я. – Звонят в определённый час, определённым образом. А вот на Пасхальную Светлую Седмицу – хоть всю неделю! Праздник.

Я замолчал.

Вспомнил, как красиво звонили колокола и звон их наполнял мою душу покоем. Оказывается, учёные выяснили, что такие недуги, как беспричинное беспокойство, страхи, нервозность, бессонница и депрессии прекрасно исцеляются колокольным звоном. Особенно малиновым. Между прочим, это научно доказанный факт.

– Но малиновый звон, – продолжал я вслух, – никакого отношения к малине не имеет.

– Чего? – не понял Лёха.

– Да нет… ничего… – пробормотал я, – вспомнил просто…

– А ты расскажи, – попросила Василиса. – Ты очень интересно рассказываешь.

– П-правда, – кивнул Горбуньков, а его младшая сестра Настя спросила:

– А малиновый звон, потому что, как малина, сладкий?

– Может, и поэтому, – улыбнулся я. – А вообще, первые колокола с таким звоном начали лить в Западной Европе, в бельгийском городе Малине. У этих колоколов звон благолепный, то есть очень красивый, мягкий, переливающийся…

В это время зазвонили колокола нашей Крестьянской церкви.

– Такой? – спросила Настя. – Это малиновый звон?

– Да, – ответил я.

Мы стояли и слушали, а небо было чистое, как звон, разносившийся над нами, и над берёзовой аллеей, и над белой церковью с тремя синими куполами.

– А теперь – на речку! – вспомнил Лёха. – Последние денёчки остались!

– Почему – последние? – засмеялась Нелька. – Я не хочу последние! Я хочу первые!

– Потому что сентябрь! – крикнул Лёха. – Бабье лето! В октябре не поныряешь!

И мы побежали на речку. Мы ныряли, плавали наперегонки, и вообще было здорово!

А потом мы грелись на песочке и жевали вкусные пирожки с яблочным повидлом.

А потом стали играть в города, фоткать-ся на мобильник Горбунькова, но скоро нам и это надоело, и мы начали носиться по берегу, вопить разные глупости и играть в ловитки, прямо как в детском саду…

И тут Лёха крикнул:

– А малявка где?!

Насти нигде не было. Горбуньков запаниковал и не смог вымолвить ни единого слова. Мы тоже заволновались, заглянули за все кусты – может, она устала, прилегла и уснула. С детьми такое бывает. Да чего там с детьми? Если я устану, усну там, где сяду, – пушкой не разбудишь.

Горбуньков испугался так сильно, что в ужасе произнёс страшным шёпотом:

– Она утонула…

– Глупости! – крикнула Нелька. – Я её только что видела, минуты три назад. Вон у той берёзки.

Мы невольно взглянули на высокую берёзу, которая росла почти у самого берега.

Настя преспокойно сидела себе на толстой ветке и довольно улыбалась. К ветке была привязана тарзанка – верёвка с перекладиной, чтобы раскачиваться и прыгать в воду. И как мы про эту тарзанку забыли? Можно было попрыгать-понырять.

– Как ты туда влезла? – удивился Лёха.

– Очень просто! – засмеялась Настя. – По лесенке!

К берёзе с обратной стороны и правда была приставлена деревянная лестница. Видно, для того, чтобы было удобней добираться до тарзанки. Предусмотрительный у нас народ.

– П-почему ты м-молчала? – рассердился Горбуньков и забегал вокруг берёзы. – М-мы тебя з-звали! Н-ну-ка сейчас же слезай!

– Не слезу! – засмеялась Настя. – И всё маме расскажу! Как вы про меня забыли! Все пирожки съели, а мне не дали! Жадины-говядины!

– Да вот твой пирожок! – возмутился Горбуньков. – С-слезай, иначе я его сам съем!

– Мы про тебя не забыли, – крикнули мы хором. – Извини нас!

– Я тебе куклу подарю, – пообещал Лёха. – Шикарная кукла! Говорит «мама».

– А я подарю перламутровый гребешок! – засмеялась Нелька.

– А я – розы! В нашем саду очень красивые розы! – улыбнулась Василиса.

Кстати, после речки она совсем не пахла, а как надела свой свитер с джинсами, я снова почувствовал этот странный запах… кажется, какого-то лекарства… или лекарств…

– Я тебе подарю говорящее волшебное зеркальце! – пообещал я Насте.

– Хорошо, – согласилась сестрёнка Горбунькова и ловко спустилась с берёзы. – Давайте!

– Сначала п-поешь, а всё остальное п-потом, – Горбуньков отдал сестре пирожок.

– Не врёте? – сощурилась Настя и пригрозила: – А то я снова на дерево влезу!

– Во даёт, – хмыкнул Лёха. – Пошли за куклой! Экскурсия продолжается!

И мы отправились за подарками для Насти.

Домой я вернулся поздно. Мамы ещё не было. Я пожарил картошку, съел половину, и тут раздался телефонный звонок. Он у нашего телефона дребезжащий. Сам телефон старый и пузатый, на длинном проводе, ровесник моей мамы. Но маму старой не назовёшь. Она у меня красивая, только уставшая.

Я взял телефон и плюхнулся вместе с ним на диванчик. И диванчик у нас допотопный, уютный, без него нашу квартиру представить невозможно. Я поднял трубку.

– Привет, – сказал очень знакомый голос. – Как прошла экскурсия? Весело было?

– Да, – ответил я и замолчал – если честно, я не знал, что говорить.

– А как было весело? – на том конце провода хихикнули.

Я положил трубку. Мне не хотелось говорить. Телефон задребезжал снова.

– Невежливо так себя вести, – голос хмыкнул.

Я промолчал.

– Алло, – сказал голос, – ты меня слышишь?

– Слышу, – ответил я и соврал: – Это телефон отключился. Провод старый.

– Неправда, – сказал голос. – Это не провод, а ты. И ты не хочешь со мной разговаривать. Это очень странно, Ваня. То хочешь, то не хочешь. То даришь волшебное зеркало, то не даришь. Ты принеси его. Я возьму. Так и быть.

– У меня его нет, – сказал я. – Извини, Лена, мама вернулась с дежурства.

Я повесил трубку. Да, это была Елена Прекрасная.

Глава 3
Жёлтые огоньки Чёрного Кота

В окно постучали или бросили камешек. Я проснулся именно от этого звука.

Было темно, только одинокий фонарь освещал дом на противоположной стороне улицы.

Я осторожно подобрался к окну. Сердце от волнения колотилось громче обычного. На меня, как и в прошлый раз, смотрел Чёрный Кот. Я разглядел его совершенно отчётливо, да и глаза у него светились такими жёлтыми огоньками, что сомнений не было: это именно он.

Кот сидел под окном, метрах в пяти от меня. Мы уставились друг на друга. Вот теперь мне точно стало страшно.

Наконец он шевельнулся, зевнул, и я уже приготовился услышать от него очередную нотацию, что-то вроде:

– Вместо того чтобы по ночам в окна глазеть на чёрных котов, ты бы лучше у холодильника прокладку поменял, Кулибин! Мамке помощь, и тебе уважуха.

Но кот ещё раз опалил меня своим огненным взглядом, встал и исчез в темноте.

– Ты почему не спишь, сынок? – услышал я за спиной и вздрогнул.

Фу-у!.. Это была мама. Она обняла меня за плечи. Мы постояли тихонько, а потом она уложила меня в постель и укрыла, как маленького.

– Спеть песенку? – спросила мама. – Уснёшь, и приснится тебе сказочный кот на цепи.

Я снова вздрогнул и подумал: «Нет уж, спасибо! Больше никаких котов не надо…»

– Мам, я сплю… – соврал я.

– Ну, спи… – мама чмокнула меня в нос и ушла к себе, а я открыл глаза.

– Что же это такое? – пробормотал я. – Шатается под окнами, говорит всякую чепуху… Да нет, в этот раз молчал… Чего ему надо? Что он сидит и смотрит?

Я поёжился под одеялом. Напрасно я отпустил маму, лучше бы она спела колыбельную. И вдруг я возмутился собственному нытью. Ещё чего! Буду я всяких котов бояться! Ерунда какая-то. И я тихонько, чтобы не разбудить маму, снова встал, включил компьютер, вошёл в Интернет и пробил в поисковике: «Чёрный кот с жёлтыми глазами, плохая примета». Ну мне и выдали! Умора! Я развеселился. Вот послушайте:

«Ага! А если увидеть женщину с пустыми вёдрами, можно сразу в речку бросаться, ведь плохая примета!!! А если чёрный кот перебежит дорогу, надо переться в обход, а то как бы чего не вышло!»

«У меня чёрная желтоглазая пушистая кошка по имени Кошка. Мы подобрали её на улице зимой, в сильный мороз. Отличный котяра! В смысле, кошечка!»

«Посмотрите на моей аватарке! Чёрный, как уголь! Любит играть и веселиться! Настоящий хулиган! Для него главный принцип жизни – если нельзя, то можно!))»

«У нас чёрный КОТИЩЕ с золотыми глазами, красота неописуемая! Счастье, удовольствие и минимум пакостей. От котов, точно, никаких проблем:)»

Я тихонько оделся, пошёл на кухню, налил в блюдце молока и вышел во двор.

– Кис-кис-кис! – позвал я Чёрного Кота, но он не появился.

Я подождал минуты две, оставил блюдце с молоком у стены и вернулся в дом.

– Ничего, вернёшься, никуда не денешься, – пробормотал я и наконец уснул.

Утром молоко из блюдца исчезло. Может, и ночью, тут уж не угадаешь.

На большой перемене в буфете ко мне подошла Лена и прямо-таки пронзила меня своими синими глазами. Она была очень нарядная, в розовой тунике, белых джинсах и розовых туфельках на невысоком каблуке. Волосы были разбросаны по плечам.

– Как ты относишься к чёрным кошкам? – спросила она. – Ну чего ты опять молчишь? Что такого необычного в моём вопросе?

– Я не молчу, – ответил я, залюбовавшись ею. – Нормально я к кошечкам отношусь…

– Понятно… – Лена помолчала, а потом снова спросила: – А почему вчера вечером ты молчал, когда я позвонила? А потом повесил трубку. Ты что, на меня обиделся?

– Нет, – сказал я. – Не обиделся.

– Знаешь, – Лена улыбнулась, – ты меня извини. Ты не дурачок, ты умный. А что ты сегодня делаешь после уроков? Может, погуляем? На карусели покатаемся.

Я помотал головой. Я не мог. Пётр передал нам через Нельку, чтобы мы с Лёхой пришли на первое занятие. Сказал, что из нас могут получиться хорошие художники, а если и не получатся, то мы приобщимся к большому искусству, а это уже немало.

– Я иду… – я подумал и сказал, как есть: – На живопись иду.

– Куда? – удивилась Лена. Ну и огромные же у неё глаза! – Куда ты идёшь?

– На урок живописи, – повторил я. – Мне сказали, что у меня талант и его надо развивать.

– Слушай! – всплеснула руками Лена. – Сколько у тебя талантов! Ты прям гений!

– Я не гений, – ответил я. – У каждого человека способностей выше крыши. Просто не каждый об этом знает.

– Ну и какие таланты у меня? – Лена кокетливо улыбнулась. – Скажи, если ты такой умный.

– Ты красиво одеваешься, – ответил я.

– Ну-у, – протянула Лена. – Какой же это талант? Красиво многие одеваются. Хотя согласна, я – стильная. Я вообще люблю всё красивое и модное.

– Ещё ты талантливо читаешь стихи, – продолжал я. – Ты их здорово читаешь! Слушал бы и слушал.

– А ты взял и бросил трубку, – парировала Лена. – Значит, я не такая талантливая?

– Да мама пришла с работы, – начал оправдываться я. – А ты ведь не стихи читала.

– Значит, ты меня будешь слушать только тогда, когда я стану тебе читать стихи? Между прочим, это должны делать мужчины, а не женщины! – фыркнула Лена и, не дождавшись моего ответа, властно произнесла: – Я тоже хочу на кружок рисования. Может, у меня талант! Может, я стану великой художницей!

– Это не кружок рисования, – сказал я. – Это занятия живописью. Надо спросить Петра. Он ведь позвал только меня с Лёхой.

– С каким Лёхой? Только не говори, что с Кощеем, – Лена усмехнулась.

– Да, – кивнул я, – с Лёшей Кощиным.

– С этим бандитом? Значит, ему можно, а мне нельзя? – обиделась Лена. – А что это за такой страшный Пётр, у которого надо спрашивать разрешения?

– Он художник и скульптор, – ответил я. – И ещё работает в «Тату Восходящего Солнца».

– Где? – Лена рассмеялась. – Так это же мой родной дядька! Замётано! Я иду с тобой!

– Ладно, – согласился я. – Пошли вместе. А ты хочешь научиться рисовать?

– Эх ты! – усмехнулась Ленка. – Не «рисовать» надо говорить, а «писать»!

– Знаю, – неожиданно для самого себя я разозлился. – Знаю!

Мне вдруг совсем расхотелось идти с Леной на занятия по живописи. Во всяком случае, не с такой Леной, какой она была сейчас.

– А чего ты злишься? – она заглянула мне в глаза, иногда у неё ужасно цепкий взгляд.

Я подумал: «Ещё секунда, и я скажу ей, что хватит со мной кокетничать, ей это совсем не идёт». Но тут очень вовремя появился Горбуньков, и хорошо, что появился, иначе я сморозил бы глупость.

Горбуньков, словно не замечая Лены, подошёл ко мне, хлопнул по плечу и сказал:

– Т-тебе большой привет от Н-насти! Она т-твоё зеркало из рук не в-выпускает!

– Ты отдал моё зеркало какой-то Насте? – сверкнула глазами Елена Прекрасная. – Ты же его МНЕ подарил!

– Д-да не какой-то, а м-моей с-сестре, – попытался объяснить Горбуньков. – Ей п-пять лет. Она в д-детский сад ходит!

– Да хоть в сад имени Пушкина! – возмутилась Лена и хлопнула ладонью по столу. – Ты МНЕ его подарил! Если вечером зеркала не будет у меня!.. Я…

– Что? – спросил я спокойно. – Что ты сделаешь?

– Я всем расскажу про твою тайну! – выпалила Лена.

Про что это она? Какую такую мою тайну она знает? И откуда? Никто про мои тайны ничего не знает, а даже если и знает, то это Горбуньков. Да и он не знает про сундук, он ничего не видел! А какие у меня ещё тайны? Я хоть и люблю Лену, но делиться с ней своими тайнами пока не собираюсь.

На этом наш разговор закончился, Лена ушла, а Горбуньков виновато спросил:

– Я ч-чего, всё испортил? М-может, я принесу это зеркало н-назад?

– Нет, – буркнул я. – Мы его подарили Насте. Зачем обижать твою сестрёнку?

– Н-некрасиво получилось, – огорчился Горбуньков.

– Знаешь, как моя мама говорит в таких случаях? – сказал я.

– К-как?

– Не бери в голову! – громко произнёс я и пошёл из столовой, так ничего и не поев, и только проходя мимо одного из столиков, заметил Василису.

Наверное, она всё слышала. Да мне-то что? Может, и она прикидывается ангелочком?!

Звонок на урок давно прозвенел, а учительницы всё не было. Класс совершенно взбесился. Гороховы пытались перекричать друг друга, спорили о какой-то ерунде. Остальные, даже Лена, бросали друг в друга разной мелочью, словно они только этого и ждали – остаться без учителя.

Одна лишь Василиса зажала уши и зажмурилась.

Я и без того был на нервах из-за разговора с Леной и уже хотел вскочить и крикнуть, чтобы все замолчали, как вдруг в класс вошёл высокий мужчина в чёрном фраке, чёрной бабочке, белой сорочке и узких чёрных туфлях. Не хватало только трости и котелка.

Я не оговорился, он был именно во фраке! А на крупном носу поблескивало пенсне, точно такое же, какое носил Антон Павлович Чехов. Вообще-то, мужчина только этим и был похож на великого русского писателя. На голове у него не росло ни единого волоска, рот казался большим и узким.

Стёкла пенсне посверкивали, но не могли скрыть пронзительного взгляда незнакомца. Я почему-то сразу вспомнил Чёрного Кота с жёлтыми глазами-огоньками. Если бы в класс вошёл кто-то другой, никто бы не обратил на него внимания. Или же вошедшему пришлось бы громко бросить на стол классный журнал и скомандовать: «Тихо! Всем сидеть!»

Но вошёл именно этот высокий мужчина в чёрном фраке и пенсне. И это было так странно, что все застыли и молча уставились на пришельца.

И тут произошло удивительное. Мужчина добродушно улыбнулся, взгляд у него потеплел, он открыл рот и сказал очень приятным баритоном, почти пропел:

– Здравствуйте, я ваш новый учитель литературы. Садитесь, в ногах правды нет.

Мы сели. Причём так тихо, словно нас околдовали и мы превратились в послушных учеников, которым очень нравится внимать каждому слову этого человека. Мужчина тоже сел – за учительский стол.

– Объясняю ситуацию, – снова пропел он. – Алине Николаевне всё-таки пришлось уйти в декретный отпуск. Заболела её полугодовалая Маня. Ничего страшного, но требуется серьёзный уход. А кто, как не мать, может справиться с этим делом лучше всех. Ведь верно? А теперь давайте знакомиться. Меня зовут…

Он не успел договорить, потому что в класс, как обычно, ворвалась Гренадерша – Ангелина Степановна. Новый учитель при её появлении вежливо встал. Мы тоже вскочили, чего обычно по своему желанию никогда не делали.

– Уже познакомились? – прогремела Ангелина Степановна с порога. – Нет? Что же вы? Знакомьтесь! Это, мои хорошие, Орлов Сан Саныч! Простите, Александр Александрович! Как говорится, прошу любить и жаловать! А я побежала, у меня встреча с депутатом!

И она исчезла так же внезапно, как и появилась.

– Ну что ж, – сказал своим приятным голосом Сан Саныч, – давайте знакомиться дальше. Вы, я так понимаю, – он улыбнулся двойняшкам, – Гороховы?

Чудеса! Двойняшки ничего не проорали в ответ, а только кивнули, мол, да, это мы.

– А ты – Елена Прекрасная, – Лена потупила взор, а учитель продолжал угадывать каждого из нас: – Василиса? Очень приятно!.. Горбуньков?.. Чудесно!..

Так он перечислил всех, но не назвал единственного человека. Меня.

Он встал из-за стола, подошёл к доске, взял в руки мел, но обернулся, посмотрел мне прямо в глаза, словно чёрный ночной кот под моим окном, и сказал:

– Ваня, мне показалось, что я назвал тебя самым первым. Ивашов, ведь верно?

У меня вспотели ладони. Я кивнул, как и все остальные. Ответить не получилось: не хватало у меня слов для общения с этим человеком.

– Это пройдёт, – произнёс Сан Саныч, угадав мои мысли. – Говорить надо только тогда, когда есть что сказать. То есть сначала подумай, а уж потом говори. Как гласит чудесная русская пословица: «Речь вести – не лапти плести». Метко сказано, да?

Он внезапно взмахнул рукой, словно дирижёр своей дирижёрской палочкой, и мы хором пропели: «Ме-е-етко!»

Сан Саныч улыбнулся нам, а мы заулыбались в ответ – графу Орлову. Я его про себя сразу так окрестил – Граф Орлов. В чёрном фраке, бабочке и пенсне.