Текст книги "Иванушка Первый, или Время чародея"

Автор книги: Карен Арутюнянц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 3
Скольких красавиц спас рыцарь?

На этом приключения той ночи не закончились.

Мне оставалось всего несколько минут до дома, как вдруг из-за угла появился автомобиль – самая обычная «Ока», легковушка белого цвета, и всё бы ничего, да только ехала она совершенно бесшумно, как привидение, и за рулём никто не сидел! Не было водителя!

Волосы у меня встали дыбом. Представляете, что я испытал тогда? Вокруг никого, полная тишина и белый призрак на колёсах… Жуть!

«Ока» медленно проехала по улице и скрылась за поворотом. Я даже подумал, что она мне привиделась.

Но, поверьте, автомобиль существовал, как и всё, что нас окружает. Он был!

Честное слово! Фары-то горели! И свет на мгновение ослепил меня. Да и потом – я же остановился и несколько секунд пялился на него!

Я мотнул головой и побежал дальше. Кажется, даже подвывая от неприятных ощущений в мозгу. Всё-таки я немного струхнул.

Больше я никого и ничего необычного не увидел.

Через несколько минут я на цыпочках пробрался в свою комнату, быстро разделся и нырнул под одеяло. Ещё через полминуты вспомнил про «Время Чародея», пошарил в рюкзачке, который лежал на полу у кровати, достал книгу, фонарик, включил его и принялся читать дальше.

Ого! Так это же рукопись! Как я сразу не заметил? Дневник не был книгой, напечатанной в типографии. Но он был написан таким ровным почерком и, видно, рукой уверенного в себе человека (или волшебника?), что не сразу и разберёшь. Итак…

ДЕНЬ ОТКРОВЕНИЙ

Сегодня я познакомился с удивительной девушкой!

Это случилось неподалёку от замка, на старом Зелёном пруду. Её лодка слабо покачивалась на волнах, а сама девушка сидела, упираясь коленками в борт, и удила рыбу…

Темноволосая принцесса и удочка. И больше никого вокруг, только стрекозы да рыбьи силуэты в солнечных лучах.

– Чудесное утро! – крикнул я с берега.

Глупая фраза! За время существования мира эти слова произносили миллионы молодых людей. Но ничего не попишешь. Так уж заведено. Если ты хочешь привлечь внимание миленькой девушки, ты должен что-то сказать, а лучше фразы не придумать:

– Чудесное утро!

Девушка улыбнулась в ответ и спросила:

– Вы кто?

– Я волшебник, – честно признался я. – Меня зовут Касмандьёрка!

– Какое весёлое имя! У всех волшебников такие имена? Моё имя попроще! Я – Кристина! – девушка снова улыбнулась. – Если вы волшебник, летите сюда!

И я полетел к ней. Я нарушил все волшебные правила! Я продемонстрировал человеку волшебство без видимой на то причины!!! Что я наделал? Зачем?!

Я летел к девушке над водой, в которой отражались облака.

Я летел, почти касаясь собственного отражения, и тоже улыбался девушке. Я улыбался самой открытой и ясной улыбкой, на какую только был способен. А она даже не удивилась тому, что я лечу.

Она радостно засмеялась, порывисто встала и протянула мне руку.

И очень вовремя! Потому что лодочка покачнулась, попытавшись сбросить хозяйку в воду, но я успел схватить Кристину за руку…

…и мы, словно две пушинки, воспарили над прудом, над парком, над древним замком и запели красивую песню, слов которой я уже и не припомню…

Ах, как мы были счастливы!.. То была любовь с первого взгляда – любовь обычной девушки и Волшебника! Кристины и Касмандьёрки Тринадцатого!..

На этом месте я всё-таки уснул. Утомился за день – столько волнений-треволнений.

Но не успел я увидеть во сне, как взлетаю над городом, с огромным разноцветным бумажным зонтом в руке, а внизу стоит Лена в своём лёгком розовом платьице и белых туфельках на босу ногу и кричит мне «Ва-а-аня! Куда же ты-ы?!.», как понял, что просыпаюсь. Это всегда так: не успеешь оказаться в царстве Морфея – древнегреческого бога сновидений, как пора вскакивать.

Было раннее утро. Поэтому я спокойно полежал, пофантазировал о том о сём, затем встал, умылся, почистил зубы и пошёл собираться в школу.

Уроки я сделать забыл. Ну это ничего. Память у меня хорошая. Наговорю учителям то, что услышал на прошлых занятиях. Если спросят, конечно. К тому же по математике Роза Максудовна обещала контрольную. Выкручусь.

Я позавтракал чем бог послал. А послал он два бутерброда с сыром, манную кашу, пять фиников и вишнёвый кисель. Потом я оделся и вышел из дома.

По дороге меня догнал на своём тарахтящем «железном друге» байкер Толян.

– Вань! – он притормозил.

– Чего? – откликнулся я.

– Ладно, потом! – махнул рукой Толян. – Вечерком загляну! Сегодня или завтра! Жди!

– Хорошо! – ответил я, а он укатил на своём «Харлее-Дэвидсоне» тысяча девятьсот тридцать первого года выпуска.

Кто не знает, «Харлей-Дэвидсон» – это марка американского мотоцикла.

Как рассказал Толян, «Харлей» – это двухколёсная легенда Америки. С виду неказистый, тяжёлый, но надёжный аппарат, предназначенный для езды по шоссе.

Ну то, что надёжный, это любой байкер зуб даст. Ведь мотоциклу Толяна больше восьмидесяти лет, а на нём можно ещё гонять и гонять. Круто, да?

У этого «Харлея» вообще потрясающая история.

Стоял он у прадеда Толяна, Аскольда Арнольдыча, в сарае.

Арнольдыч привёз его со Второй мировой войны, выиграл у союзника-американца в городки. Последние двадцать лет на «Харлее» никто не ездил. Только приходил из курятника петух, вспрыгивал на него и кукарекал. А попросить у прадеда мотоцикл Толян почему-то не решался.

Прадед сам предложил, но с условием. В «Харлее» неполадка – потому он в сарае и стоит. Если Толян поломку за ночь обнаружит и исправит, а потом проедет на мотоцикле хотя бы до ближайшей фермы (это метров пятьсот), пускай забирает, а не исправит – отдаст дед «Харлей» в местный военно-патриотический музей.

Сказано – сделано. По рукам! Всю ночь Толян гремел инструментами в сарае, а утром выкатил мотоцикл и доехал на нём до фермы. Вернее, почти доехал, метров тридцати не хватило. «Харлей-Дэвидсон» заглох. Но довольный прадед всё равно подарил мотоцикл правнуку. И даже поцеловал по обычаю три раза. А потом прослезился.

Толян довёл своего «железного друга» до ума и стал колесить по округе: ведь Толяну уже восемнадцать и права на вождение он получил сразу, это и не удивительно.

Перед первым уроком ко мне в школьном коридоре подошла новенькая, моя соседка по парте – Василиса. Она была всё в том же сиреневом свитере, потёртых джинсах и китайских кроссовках:

– Ты мне можешь помочь? – спросила она.

– По какому предмету? – насторожился я.

Меня не часто о чём-то в школе просили. Это с Толяном у меня хорошие отношения, ему со мной почему-то интересно, хоть он и намного старше. А в школе на тот момент меня не особо жаловали.

– Нет… я другое хотела попросить… – сказала Василиса.

– Что? – я вдруг разозлился.

Чего ей от меня надо? К тому же я заметил, как за нами наблюдает Лена и насмешливо так улыбается. А Василиса, как ни в чём не бывало глядя мне прямо в глаза и ещё больше меня смущая, ровным голосом произнесла:

– Если не можешь, я не обижусь.

Боковым зрением я заметил, как Лена усмехнулась. Сегодня она была в лёгком белом платье и розовых туфельках. И всё это здорово шло к её средиземноморскому загару.

– Да что ты хочешь? – почти выкрикнул я.

– Ты не мог бы, – сказала Василиса, – показать мне ваш городок? Я ведь недавно переехала и ничего не знаю. Пойдём после уроков? Или завтра. Когда тебе удобно?

– У меня нет времени, – я быстро посмотрел на Лену.

Она приподняла бровь и кивнула мне, а я повторил твёрже и даже грубо:

– Нет времени. Не смогу. Дел много.

Словно и вправду у меня ни одной свободной минуты и я занимаюсь чем-то очень важным, а новенькая что же, не понимает, что мне не до неё?!

– Извини, я не знала, – улыбнулась Василиса. – Тогда я сама похожу.

Мне почему-то стало неловко, сам не пойму почему, и я промямлил:

– Ты Горбунькова попроси… Он всё тебе покажет…

– Хорошо, – кивнула Василиса и пошла в класс.

Тут прозвенел звонок, и я тоже поплёлся следом. И зачем я ей нагрубил? Мог же спокойно ответить. Вдруг меня догнала Лена и, хихикнув, шепнула:

– К тебе девочки пристают?

Я покраснел и не нашёлся что ответить. Спасла положение Роза Максудовна, которая, оказывается, уже вошла в класс.

– Так, все тихо! – гаркнула она. – Сегодня контрольная! Кто получит двойку, тому не видать пятёрки в году!

– Да какая контрольная?! – завопил Горохов. – Ещё только четырнадцатое сентября!

– До Нового года осталось всего сто восемь дней! – воскликнула Роза Максудовна.

– И чего? – не понял Горохов.

– А того! Не морочь мне голову! Сказано – контрольная, значит, контрольная! Вот твой вариант, – Роза Максудовна положила перед ним листочек с заданием. – Молчим, думаем, решаем!

Мне досталась такая задачка:

«В сентябре горожане привели к дракону в пещеру столько красавиц, сколько он пожелал съесть за 14 дней. Но всех девушек спас славный рыцарь Артур. А с 15 сентября дракон стал требовать ежедневно на пять красавиц больше. За 12 последующих дней славный рыцарь спас столько же красавиц, сколько за предыдущие 14 дней. Скольких красавиц спас рыцарь Артур?»

Тут и решать нечего. Я отложил листок и посмотрел, что делают остальные.

Кто-то подсматривал в учебник или к соседу в тетрадку, кто-то, закатив глаза, выискивал ответы на потолке. Роза Максудовна обводила всех таким кровожадным взглядом, что я подумал: может, она по ночам превращается в дракона?

Ну и скольких девушек спас от чудовища славный рыцарь? Сейчас узнаем.

Допустим, за четырнадцать дней он вызволил икс красавиц. Значит, в день ему приходилось отбить у дракона икс, делённое на четырнадцать красавиц. А в те, другие двенадцать дней, он спас икс четырнадцатых плюс пять красавиц. Стало быть, 12 (х/14 + 5) = х. Лёгкие математические вычисления – и получается, что за четырнадцать дней дракон не слопал 420 красавиц, а всего, значит, за 26 дней – 840!

Ужас! Посадили дракошу на жёсткую диету! И чем он питался? Наверное, мхом. Стал вегетарианцем. А о чём думали горожане и глава города? По какому такому праву они распоряжались красавицами? Их что, для дракона растили и холили? Или, может, красавицы только и мечтали о том, чтобы их слопал дракон?

Вообще-то, они больше всего на свете мечтают о принце на белом коне. Вот их мечты и сбылись – появился Артур, почти принц, даже круче – рыцарь, и спас их! Была бы среди них Елена Прекрасная, я бы тоже показал дракоше, где раки зимуют!

– Я решил, – сказал я и поднял руку. – Можно выйти?

– Никто никогда не попросит ещё одну задачку… – Роза Максудовна отвернулась к окну и насупилась. – Никто не скажет: «Роза Максудовна! Я решил, можно ещё?!»

Класс промолчал. На самом деле мы любили Розу Максудовну и редко с ней спорили и говорили глупости. С её сыном, альпинистом Гариком, случилась в горах трагедия: он сорвался, повредил позвоночник и теперь лежит без движения. Уже три месяца. Нужны деньги на операцию, и очень много, а их нет.

– Решил – сдай! Можешь подышать свежим воздухом. И чтоб со двора ни ногой! – скомандовала Роза Максудовна и добавила: – Утро и вправду чудесное…

Я молча отдал учительнице решённую задачку про дракона, рыцаря и несделанных красавиц и вышел из класса.

Глава 4
Синяки украшают мужчину

Во дворе маялся дурью Кощей – Кощин. Лёха-боксёр. Он бил палкой по фонарному столбу и после каждого удара прислушивался к звуку. Ударит – и прислушается к гулу. Ударит – прислушается.

Кощина после шестого класса, в котором он учился вместе с нами, оставили на второй год за плохое поведение. Его и раньше оставляли. В первом классе – за неуспеваемость, и в третьем тоже. Поэтому он старше меня почти на два с половиной года. У нас в Синеграде остаться на второй год – это исключение из правил. Никто не помнит, чтобы кого-то не перевели в следующий класс, да ещё за плохое поведение. А вот Кощея не перевели. Хорошо хоть не исключили, ведь Кощей избил Горбунькова. Но из секции бокса выгнали.

Когда Лёху спросили, почему он избил Горбунькова, он и сам ничего не смог объяснить. Только пуще прежнего разозлился и долбанул по школьной стене кулаком, да так, что всё лето проходил в гипсе. Вообще-то, Кощин избил Горбунькова за то, что тот назвал его Кащеем, а не Кощеем. Хотя какая разница, не пойму.

Я кивнул Кощину, он зло бросил:

– Чего надо?

– Да так, – ответил я. – Подышать вышел.

– Иди там дыши! – прохрипел Кощей и изо всей силы врезал палкой по столбу.

Я вдруг захотел спросить: «Чего ты бесишься? Чего тебя всё злит? Может, у тебя какие-то неприятности в жизни? Ты скажи, поделись!» Но тут же подумал: «Да ну его! Что я – ангел-спаситель?» Пошёл к берёзке и сел на траву.

Кощей снова вмазал по фонарному столбу. Странный он тип. Силы девать некуда. Лучше б пошёл и дров наколол своему деду. У него дед хоть и без правой руки, а левой так ловко дрова колет, что смотреть приятно.

Тут из школы появилась баба Шура со своей метлой, подошла к Кощину, молча отобрала у него палку и ушла. Кощей даже не сопротивлялся. Бабу Шуру все опасаются, она церемониться не будет, той же палкой и огреет. Или метлой.

Лёха проводил уборщицу взглядом, сплюнул и направился ко мне.

– Слышишь, ты, юродивый?! Как там Ленка? Ни с кем не крутит?

Мне стало ужасно неприятно. Спросил он о девочке очень пренебрежительно. К тому же о Лене! Ему-то какое дело?

– Ты чего? Оглох? – сказал Кощей.

Я сжал кулаки. Он вдруг расхохотался, наклонился и дал мне щелчка в лоб. Так быстро, что я сразу и не сообразил.

У меня аж круги поплыли перед глазами. От возмущения.

Вставать в таком положении было не очень-то удобно, но я всё-таки изловчился и вскочил, в общем, тоже неожиданно для Кощея. Он даже отступил на шаг. И снова заржал. Это больше напоминало ослиный крик.

– Ну! – сказал Кощей. – Чего ты? Давай, левой! Ты же у нас левша! Или правша?

Я только размахнуться и успел. Всё-таки Лёха боксёр, выиграл первенство города в прошлом году. Я отлетел к берёзке, а он сказал:

– Слышь, ты? Когда спрашивают, отвечать надо! В следующий раз ваще прибью… Ленке передай, если кого рядом увижу, котлету сделаю. Из обоих. И из тебя тоже.

Ну из меня, значит, в первую очередь, пронеслось у меня в голове. Потому что я Лену люблю! А он снова сплюнул и ушёл вразвалочку, словно моряк, который все моря-океаны исходил.

Я о берёзку больно ударился. Из носа кровь пошла. Весь платок запачкала. И под левым глазом фингал набух. Я дотронулся до скулы и ойкнул. Здорово он меня припечатал.

– Как же я в класс вернусь? Такой красивый… – пробормотал я и поплёлся со школьного двора на улицу. – Пойду хоть умоюсь.

Я дошёл до колонки, которая стояла у булочной, и несколько раз подвигал рычагом.

Всю мою сознательную жизнь из этой колонки текла вода, но только не сегодня. Ну и утро! Хорошенькое начало дня! Я вошёл в булочную, где продавали не только хлеб. Здесь и воду можно было купить, из холодильника.

– Кто это тебя так? – вздохнула продавщица тётя Клава, она училась с моей мамой в одном классе.

Я заплатил за минералку с газом, но ничего рассказывать не стал. Пошёл к выходу.

– Говорила я твоей матери, чтоб за Пупса выходила! – запричитала вслед тётя Клава. – Ей – муж, тебе, охламону, – отец! Даст ремня – вмиг цуциком станешь!

Глупая она – тётя Клава, хоть и работает с людьми. Разве можно такое ребёнку говорить, да ещё про Пупса? И рассуждает, как старушка, а ей всего-то тридцать два года.

На улице я намочил платок холодной шипучей минералкой и приложил его к синяку под глазом. Говорят, если сделать это сразу, синяк быстро пройдёт. Поживём умилим…

Ну и что мне теперь делать?

Даже если я надену мамины чёрные солнечные очки, всё равно в школе заметят мой боевой позор. Пристанут с расспросами. Училки, они вообще заставят очки снять. Так что глупая эта мысль, с очками. О! А что если забинтовать голову да так и заявиться в школу и сказать, мол, споткнулся, упал, очнулся – бинт! Нет, нельзя. Розу Максудовну под монастырь подведу.

Ведь во время её урока получил увечье. Как же быть?

Так, размышляя о глупом своём положении, я оказался у подвальчика с вывеской: «Тату Восходящего Солнца».

Тату – это татуировка, всем известно. Лично мне не очень нравится, когда тело украшают разными рисунками. Ну ещё понятно, когда делают татуировку на время, потом она сходит, но вот когда на всю жизнь! А вдруг через год поймёшь, что картинка, которую накололи, ну никак тебе не подходит. Что же тогда, лазером выжигать? Это, между прочим, дорого! Зачем же выбрасывать большие деньги на ерунду? Хотя взрослые тратятся и не на такое.

– Тату Восходящего Солнца! – пробормотал я. – Красиво.

Это Японию так называют – страной Восходящего Солнца. А что если попросить?..

Я спустился по замшелым ступенькам и толкнул дверь. Она оказалась незапертой. Я вошёл.

Крохотный коридорчик, освещённый единственным фонарём в виде беседки с плоской крышей, был совершенно пуст.

Причудливые узоры, восточные драконы и тигры украшали стены. Из комнаты, в которую вёл коридорчик, доносился бой барабанов, наверное, японских.

Я собрался с духом, чтобы войти в комнату, но тут, словно из-под земли, передо мной вырос босой мужчина в белом кимоно (это такая японская одежда) и с такой же белой повязкой на голове. Руки, ноги и даже шея у мужчины были в тату с изображениями драконов, тигров и какой-то рыбины, кажется, карпа.

– Что тебе, мальчик? – вежливо спросил мужчина. – Ты, наверное, не туда попал?

Я откашлялся:

– Я знаю, что тату можно делать с восемнадцати лет. В этом возрасте человек уже полностью отвечает за свои поступки.

Мужчина улыбнулся, но не перебил меня, а я продолжал:

– К тому же у меня нет денег. Но я не хочу делать себе тату. Я хочу вас попросить.

– О чём? – терпеливо произнёс мужчина и снова приветливо улыбнулся.

– Видите? – я показал на фингал под глазом.

– Вижу, – ответил мужчина. – И как ты собираешься от него избавиться?

– А нельзя его как-нибудь замазать? – спросил я, и мне самому стало тошно от своей просьбы.

– А зачем? – в свою очередь задал вопрос этот вежливый человек в белом кимоно и белой повязке. – Синяки украшают мужчину.

– А тату украшают? – неожиданно для самого себя спросил я. – Девушки и женщины – ещё понятно, любят всякое такое. Но зачем это делают мужчины?

– О тату можно говорить очень долго и очень много, – хозяин «Восходящего Солнца» задумался. – Видишь ли, мы, люди, издавна наносили на своё тело совершенно разные рисунки и преследовали разные цели. Скажу лишь одно, каждый на этой планете имеет право на самовыражение. Кто-то сочиняет музыку, кто-то пишет стихи или конструирует спутники, а вот я наношу тату. И мне это нравится. И нравится тем, кто этого хочет. Ведь я никого не принуждаю и не заставляю. И те, кто желает сделать себе тату, тоже совершают это добровольно. Намного хуже, когда одни заставляют других что-то делать. Например, воевать. Или считают, что только силой можно принудить кого-то к чему-то. А синяк пусть остаётся, девчонкам это нравится.

Мужчина подмигнул мне и опять улыбнулся.

– Кстати, меня зовут Пётр, – он протянул руку. – А тебя?

Рукопожатие у Петра было крепкое, и я ему ответил таким же.

Мне вдруг ужасно захотелось найти Кощея и надавать ему тумаков, в крайнем случае получить от него ещё один фингал.

– А меня зовут Иван, – сказал я.

– Чудесные у нас имена, Пётр да Иван, – рассмеялся он. – Ну извини, Ваня, мне пора, клиента жду. А ты как-нибудь заходи, поболтаем. Я тебе свои картины покажу. Я ведь ещё и художник. И скульптор в придачу.

– Спасибо, – поблагодарил я. – Обязательно зайду. А можно завтра?

– Завтра я буду на выставке, – ответил Пётр. – Мы выставку организуем, кубинских художников. Ты приходи на Малую Моховую. Знаешь выставочный зал? Это на перекрёстке с Большой Моховой.

– Знаю, – соврал я.

– Ну вот и давай после школы, – сказал Пётр. – Я там допоздна буду. Поможешь картины развешивать. Кстати, познакомлю с живым кубинским художником Эрнесто и его дочкой Нелькой. У неё мама русская.

– А сколько ей лет? – поинтересовался я.

– Да двенадцать, наверное, – ответил Пётр. – А тебе сколько?

– Столько же, – ответил я.

– Да-а?.. – удивился он. – А я думал больше.

– Двенадцать, – подтвердил я. – А вы дружите с кубинцами?

– Мы с Эрнесто в Москве учились. Вместе у девчонок в общаге с кухни яичницу таскали! – улыбнулся Пётр. – Ну лады, приходи, Вань, буду рад!

– Приду, – пообещал я и вышел на улицу, бормоча себе под нос: – Ну раз синяки украшают мужчину, так и быть, вернусь в школу.

Как ни странно, я успел на второй урок, на мою любимую литературу.

То есть на всё про всё – на конфликт с Кощеем, на тётю Клаву и на Петра – я потратил не больше получаса, а столько всего произошло! Как говорит байкер Толян, время летит неумолимо, даже на «Харлее» за ним не угнаться. Но оно замирает, когда набираешь скорость!..

Горбуньков вытаращился на меня и с трудом выговорил:

– В-вот эт-то да-а!..

– Без комментариев, – парировал я. – Давай так: ты меня ни о чём не спрашиваешь, чтобы мне не пришлось придумывать умные ответы на глупые вопросы.

– А п-почему г-глупые? – не отставал Горбуньков.

– Да откуда я знаю? – разозлился я. – Это же твои вопросы!

– Т-так я же ничего п-пока не с-спро-сил, – удивился Горбуньков.

– Чего пристал? – огрызнулся я. – Тебе что, делать нечего? Звонок прозвенел, пошли в класс.

Несколько ребят уставились на меня, точнее, на мой синяк, но спросить ни о чём не успели, потому что появилась Алина Николаевна, наша учительница литературы. Она молодая и красивая. У неё двое детей – двухгодовалый Валька и полугодовалая Манька, и весёлый муж Вадик.

Однажды у неё спросили:

– Почему вы не уходите в декретный отпуск?

«В России право на материнский отпуск, – это я вычитал в Интернете, – регулируется Трудовым кодексом Российской Федерации. «Декретом» называют дни дородового и послеродового отпусков. А также отпуск по уходу за ребёнком до полутора лет и отпуск по уходу за ребёнком с полутора до трёх лет».

– С какой стати? – возмутилась Алина Николаевна.

– Так ведь сможете не работать и сидеть с детьми. Будете воспитывать их!

– А кто вас литературе научит? – ответила она. – Пушкин?

И ни в какой декретный отпуск не ушла.

– Ваня! – ужаснулась Алина Николаевна. – Что с твоим лицом?

Все повернулись и посмотрели на меня. И Лена тоже. Сердце у меня запело птичкой.