Текст книги "Озеро в лунном свете"

Автор книги: Карен Брукс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

– Прости, если напугал! Но, поверь, увидев тебя здесь в такой час, я испугался не меньше.

Корделл выбрался на причал и тряхнул головой, осыпав голые плечи Уны холодными каплями.

– Эй, осторожней, я пришла сюда не для того, чтобы принимать холодный душ.

Уна едва владела голосом, сердце еще учащенно билось после потрясения, вызванного его неожиданным появлением. Она отступила на шаг. Корделл напоминал сейчас омытую дождем прекрасную бронзовую статую.

Правда, в отличие от безжизненной статуи, он взглядом обшарил и оценил каждый дюйм ее почти не прикрытого крошечной маечкой тела. На нем было еще меньше одежды – светлые плавки, такие узкие, что едва обеспечивали минимум приличия. Дрожь, пробежавшая по телу, насторожила ее.

– Какого черта ты тут делаешь ночью? – сухо спросила Уна.

Его смех, прозвучавший в ответ, словно бархатным пальчиком прошелся по ее спине.

– Уже ничего не делаю, – сказал он и добавил многозначительно: – Пока. – Корделл прислонился к перилам, скрестив на груди руки. – А почему ты гуляешь по ночам?

– Что-то разбудило меня, я поняла, что не засну, и решила подышать свежим воздухом. Было так хорошо, так спокойно… пока не появился ты.

– Все еще может быть хорошо и спокойно, – весело ответил Корделл. – И даже волнующе, если у тебя есть настроение.

– Думаю, нет.

– Говорят, секс здорово помогает при стрессах.

– Я не сказала, что у меня стресс.

– Стресс, что-то разбудило. Какая разница! Секс полезен в любых случаях.

– Чисто мужской совет – проповедовать секс в качестве лекарства. Горячее молоко с аспирином действуют не хуже.

– Подойди сюда. – Что?

Незаметным движением он схватил ее за руку и притянул к себе. Слишком близко, так, что ей стало трудно дышать. Уна попыталась высвободить руку, но он завладел и второй. В его глазах появился какой-то странный блеск.

– Что ты делаешь? – Собственный голос показался ей незнакомым.

– Это проверка, – шепнул он, – так что, пожалуйста, будь внимательна.

Он наклонился и захватил зубами одну из бретелек ее маечки. Уна ахнула и попыталась вырваться, но Корделл держал крепко.

– Я еще не закончил, – процедил он сквозь зубы, спуская бретельку до локтя. – Хочу, чтобы ты сказала мне… – Губами он ласкал полоску белой кожи. Мучительные прикосновения заставили Уну судорожно всхлипнуть. – Нравится тебе это? – Он оттянул губами легкий материал и продолжил дерзкие набеги языком.

Желание захлестнуло Уну. Запрокинув голову, она едва сдержала стон и содрогнулась, когда он губами захватил через легкую ткань бугорок на ее груди. От этой потрясающе интимной ласки она потеряла способность соображать, оказавшись во власти чувственного наслаждения.

– Ну как? – издалека, как сквозь туман, донесся его голос. – Тебе нравится?

Еле слышный стон сорвался с губ Уны, но в этот момент Корделл выпустил ее руки и отступил назад. Она не сводила с него изумленных глаз.

– Я выяснил, – сказал он, самодовольно улыбаясь, – что твой ответ положительный. – Подтянув на место бретельку и равнодушно поправив на ней маечку, он добавил с профессиональной интонацией врача, разговаривающего с пациентом: – Так что, Уна, выбор за тобой: секс, проверку на который ты прошла, или горячее молоко с аспирином.

Уна застыла в растерянности, но, когда до нее дошло, что он с ней сделал, в ней поднялась дикая ярость. Она едва сдержалась, чтоб не ударить его в пах. Ей хотелось кричать, бить его кулаками в обнаженную грудь, рвать волосы на себе, на нем, все равно на ком!

Но, с трудом вернув чуть было не утраченное самообладание, она скривила губы в нарочито ленивой довольной усмешке.

– У секса немало преимуществ, Корделл, но я собираюсь ограничиться аспирином с горячим молоком. Однако проверка была увлекательной, чувствуются высокое искусство и большой опыт.

– Да, но никогда еще не было таких удовлетворительных результатов, которые предвещают, что мы прекрасно поладим с тобой в постели.

– Мечтать не вредно! – иронически бросила она. – А теперь дай мне пройти, я ухожу.

– Прежде чем ты уйдешь…

– Что? – раздраженно бросила Уна, остановившись, так как он преградил ей путь.

– Ты уже решила, что будешь делать с усадьбой?

Уна едва не расхохоталась истерически. И все же стоило воспользоваться случаем и узнать его планы.

– Я хотела спросить то же о вашем доме, – сказала она, уходя от ответа. – Ты собираешься вернуться?

– Я всерьез подумываю переехать обратно в Буффало. Если обоснуюсь в городе, то сохраню здесь дом. Правда, придется сделать ремонт. Нужны две дополнительные комнаты и отопление, чтобы мы с Энтони могли приезжать сюда круглый год. Хочу приобщить его к лыжным прогулкам, катанию на санках. Надо, чтобы с нами жила его гувернантка.

– У Энтони есть гувернантка?

– Пока нет, но я собираюсь нанять такую, чтобы жила с нами постоянно.

– А если ты снова женишься?

– Я не собираюсь еще раз жениться.

Разумеется, для него Дейзи была единственной и неповторимой. Корделл часто повторял это в прежних разговорах с Уной. Но не собирается же он носить по жене траур до конца своих дней? Уна задумалась.

– Ты исключаешь для себя возможность снова полюбить?

– Меньше всего я жажду любви. Как только у Энтони появится гувернантка, я подышу себе любовницу.

– Любовницу?

– Ну да. Что еще нужно одинокому отцу? Гувернантка, которая занимается его ребенком, и любовница, которая решает остальные проблемы.

Уна недоверчиво посмотрела на него.

– Ты шутишь? Никогда не слышала, чтобы так…

– Цинично? Всего лишь деловой подход к проблеме, Уна. Женщин, желающих занять место моей любовницы, множество. Они рады будут принять то, что я им предложу. Единственное, что я предлагать не собираюсь, это мое сердце. – Его циничная ухмылка показалась Уне отвратительной. – Прибегать к насилию мне не придется.

– Ну конечно, ты же идеальный любовник.

– Ты так думаешь? Тогда, может, тебя заинтересует это место? – Он насмешливо смотрел на нее. – Ты говорила, что замуж не собираешься, и у тебя есть все данные.

– Лучше гореть в аду, чем быть твоей любовницей, Корделл Паркер!

Она стремительно обошла его, всем видом демонстрируя отвращение. Стук собственного сердца оглушал ее.

За спиной раздался смех. Корделл Паркер смеялся над ней! Она разозлилась так, что охотно пустила бы сейчас в ход ногти.

5

На следующее утро, когда Уна с бабушкой завтракали на кухне, появился Саймон. Он отказался от кофе, объяснив, что забежал только для того, чтобы поговорить с Марселлой.

– Хочу попросить вас об одолжении, если разрешите.

– Конечно, сделаю все, что могу, – с готовностью пообещала Марселла.

– В следующую субботу день рождения Эмили, и мне хотелось бы устроить ей сюрприз-вечеринку для всех, кто здесь живет.

– О, как чудесно! – Марселла захлопала в ладоши. – А чем я могу быть полезна, Саймон?

– Я все продумал. Продукты привезу вечером в пятницу в багажнике, чтобы Эмили не увидела. Не найдется ли для них места в вашем холодильнике до субботнего вечера?

– Конечно, сколько угодно. Что еще?

– Не могли бы вы увести Эмили за час до вечеринки куда-нибудь? Может, на прогулку по берегу озера вместе с детьми? А мы с Уной перенесем продукты и все приготовим. Уна, ты согласна участвовать?

Вздрогнув, Уна растерянно посмотрела на Саймона. Он, как и бабушка, полагал, что она непременно приедет на выходные, а ведь она решила держаться как можно дальше от Корделла. Но только она раскрыла рот, чтобы, извинившись, отказаться, как поймала просящий взгляд бабушки. Сразу почувствовав себя виноватой, она поспешно откашлялась, сделав вид, что поперхнулась.

– О конечно, сделаю все, что могу. Детям ты сказал?

– Нет, слишком рискованно. Я даже Корделлу не скажу до последней минуты. Чем меньше людей знают, тем лучше.

– А если Корделл решит куда-нибудь уехать? – озабоченно спросила Марселла.

– Вчера вечером он говорил, что в следующую субботу ему привезут пиломатериалы. Он хочет починить сарай для лодок. Спрашивал, не смогу ли я помочь.

– Значит, все улажено!

Вид у Марселлы был довольный.

И Уна улыбнулась. Затея Саймона ей действительно нравилась. Разумеется, это приятней, чем проводить выходные в городской квартире с телевизором, новым романом и бутылкой охлажденного белого вина.

– Спасибо, – сказал Саймон. – Я так вам благодарен.

– Мы с нетерпением будем ждать этого события. – Марселла поднялась из-за стола. – А сейчас мне надо заняться прополкой, пока солнце не добралось до грядок. – Опираясь на трость, она вышла из кухни.

Улыбка сразу исчезла с лица Саймона, и по выражению его лица Уна мгновенно догадалась, о чем пойдет речь.

– Саймон, – заторопилась она, – я не хочу говорить о…

– Знаю, мне тоже не хотелось бы, но придется. Хотя бы для того, чтобы внести ясность, Уна. Последние годы я жил как в аду из-за того случая с Дейзи.

– Раз ты настаиваешь, то я прямо скажу тебе, Саймон Торп. Ты, должно быть, тогда сошел с ума! Изменить Эмили! Если она узнает, это разобьет ей сердце.

– Она знает, – твердо проговорил Саймон. – Я рассказал ей. Но не сразу! Подождал, пока Эдди исполнится несколько месяцев, а Эмили восстановит силы. Ты права, это чуть не разбило ей сердце, но она любила меня и поверила, что подобное никогда дне повторится. – Он перевел дух. – Знаю, я недостоин прощения, но она простила.

– Саймон, как ты мог допустить?

– Ты хочешь знать, как это произошло? – Саймон помрачнел. – Хорошо, расскажу тебе. Уложив детей спать, я отправился прогуляться и не представлял, что Дейзи следует за мной, пока не дошел до конца пляжа. Мы постояли там несколько минут, поболтали. Вдруг она начала вести себя странно, вроде как приставать ко мне. Сперва я ничего не понял. А когда она принялась расстегивать пуговицы своего пляжного костюма, у меня мелькнула безумная мысль, что она собирается устроить стриптиз. Я сказал, что возвращаюсь, но было поздно. Дейзи засмеялась тихим призывным смехом, как она умела, и скинула костюм. Под ним ничего не было… абсолютно ничего.

Уна вздохнула.

– Ох, Саймон!

– Мне нет извинений за то, что случилось потом. Я так и сказал Эмили. Для танца нужны двое, и я… станцевал. – Он обреченно махнул рукой. – Но мне хотелось поговорить не об этом. С той ночи я живу с чувством вины перед тобой. Тебя подставили, а Корделл так и не узнал правды.

– Все это прошлогодний снег, Саймон.

– Убегая, Дейзи велела мне сделать вид, что я был с тобой. Но ведь я мог бы поступить честно. Тогда я просто растерялся, к тому же Корделл потом здорово врезал мне, и я поплелся к себе дурак дураком. А утром уехал от стыда.

– Да, тяжелый случай!

Уна отвернулась к окну. Саймон остановился позади нее.

– Ты могла бы все рассказать ему на следующий день, но по тому, как Корделл обращается с тобой, я понял, что ты этого до сих пор не сделала. Почему, черт возьми, ты не сказала ему правду?

– Ради него, Саймон, – вздохнув, призналась Уна. – Он так любил Дейзи. Ее измена опустошила бы душу Корделла. Думаю, я пошла бы на все, лишь бы уберечь его от такого разочарования.

– Но Дейзи больше нет, и нет необходимости скрывать правду. Нужно все сказать Корделлу. Если ты не хочешь, скажу я.

Уна в панике резко повернулась к нему.

– Нет! Ты не посмеешь!

– Но…

– Да, Дейзи умерла. Но память о ней – все, что осталось у Корделла. Ничто не должно опорочить ее! Понимаешь?

Саймон задумался, хотел возразить, но промолчал. Наконец он неохотно кивнул. Глаза его, устремленные на Уну, потемнели от сожаления и сострадания.

– Он был так привязан к тебе. И ты ведь любила его, не так ли?

– Вы, юристы, всегда докопаетесь до истины. Что мне тебе ответить… – Рыдания помешали ей говорить.

– О дорогая!

Саймон нежно обнял ее, пытаясь успокоить. Конечно, она любила Корделла и любит до сих пор. А он всегда будет относиться к ней как к женщине, которая путалась с женатым мужчиной, у которой нет моральных устоев, которой нельзя доверять. Боль душила Уну, вонзаясь в сердце, словно раскаленная проволока.

– О Саймон, – шепнула она, – любовь – это мука…

Дверь внезапно распахнулась. На пороге стоял Корделл с искаженным от гнева лицом. Саймон оглянулся, все еще обнимая Уну.

– Корделл? Что?…

– Твоя жена послала за тобой, чтобы привести домой завтракать. Ты еще помнишь, что у тебя есть жена? – Глаза Корделла метали молнии. – Какого черта ты ждешь? – рявкнул он, так как Саймон колебался. – Проваливай отсюда!

В напряженной тишине снаружи вдруг раздался голос Эмили:

– Корделл, твой завтрак на столе. А ты нашел Саймона?

Корделл побагровел от еле сдерживаемой ярости и прошипел:

– Уходи! – Он мотнул головой в сторону открытой двери.

Побелев как мел, Саймон быстро сжал руку Уны, обошел Корделла и стремительно удалился.

– Корделл, иди, дорогой, все готово, – услышала Уна голос Эмили, которая, очевидно, вместе с Саймоном повернула к своему дому.

Теперь гнев Корделла обратился на Уну. Она сжалась, увидев, что он с угрожающим видом приближался к ней. Казалось, он готов вытрясти из нее душу. С усилием она заставила себя произнести почти игриво:

– Жаль, что тебя уже пригласили на завтрак, а то я предложила бы тебе чашечку кофе.

Проскользнув мимо Корделла, она прошла в спальню, захлопнула за собой дверь и, вся дрожа, опустилась на кровать. Какой злой рок привел Корделла именно в этот момент, когда Саймон обнял ее? Какие черные силы преследуют ее? Впрочем, какая разница! Едва ли она упала в глазах Корделла ниже, чем была. Ниже просто некуда.

Перемыв посуду после завтрака, Уна натянула купальник и побежала на пляж. Наплававшись вволю, она забралась на плот, заякоренный метрах в двадцати от берега. Когда дыхание выровнялось, она отжала волосы, стянутые на затылке, и легла на живот, опустив лицо на сцепленные пальцы. Тело ее колыхалось вместе с плотом, солнце припекало спину, и она погрузилась в блаженно-дремотное состояние. Удивительно, как движение воды и солнечное тепло снимают стресс. Сейчас ей казалось, что Корделл Паркер где-то далеко, за тысячу миль от нее.

Внезапно плот качнуло. Оглянувшись, Уна увидела высунувшуюся из воды голову. Нарушителем ее спокойствия был Корделл. Черт возьми! Неужели этот человек не может оставить ее в покое? Она снова положила голову на руки, чувствуя на себе его взгляд. Холодные брызги с его волос попали на ее раскаленную солнцем кожу.

Она ждала, что он начнет выговаривать ей за новую попытку совратить Саймона. Ведь только так он мог истолковать сцену на кухне.

Но Корделл молчал. Ей хотелось крикнуть, чтобы он сказал все, что ему надо, и убирался. Сердце стучало, как молот. Уна осторожно повернула голову и выглянула из-под руки. Корделл лежал на спине в двух футах от нее, заложив руки за голову, и, похоже, спал.

Во сне, подумала с отчаянием Уна, он еще более неотразим. О, как ей хотелось прикоснуться к нему, зарыться лицом в курчавые волосы на его груди, поцеловать мягкие коричневые соски, чтобы они затвердели, провести ладонью по плоскому животу…

– Прошу в гости.

Уна чуть не взвизгнула. Она так засмотрелась на голубые плавки, мокрая ткань которых выпукло обрисовывала то, что было положено скрывать, что не заметила, как Корделл открыл глаза. На лице его было знакомое выражение, от которого сердце ее то замирало, то билось так сильно, что каждый вздох отзывался болью.

– Я, собственно, не возражаю, правда-правда.

– Не возражаешь против чего? – растерянно пробормотала Уна.

– Не возражаю, чтобы ты прикоснулась ко мне. Ты же этого хотела, не так ли? – цинично ухмыльнулся он.

– Почему я должна этого хотеть?

– Почему людям хочется подняться на Эверест? Просто потому, что он существует.

Теперь лицо его осветила очаровательная улыбка, и кровь Уны превратилась в сладкую расплавленную патоку. Она никогда не могла устоять перед этой его улыбкой. Но почему он улыбается ей? Почему не устраивает разнос за Саймона? Что он задумал? Ее охватила паника. Надо поскорей убираться отсюда, решила она, но Корделл успел схватить ее за руку.

– Пожалуйста, позволь мне быть твоим гидом, Уна!

Чувствуя себя беспомощной, она позволила ему прижать свою ладонь к его груди. Пальцы погрузились в черные завитки. Пульс участился. Ее ладонь прижималась точно к тому месту, к которому ей хотелось прикоснуться. Сбылось ее желание. Но когда он провел ее ладонью по своему мускулистому животу, ей показалось, что ее поджаривают на медленном огне.

– Ты сошел с ума! – выдохнула она, безуспешно пытаясь высвободиться. – Нас увидят с берега!

– А что мы делаем? Спокойно лежим, твоя рука случайно легла мне на грудь.

– Ничего случайного тут нет!

– Правда? Но твои глаза уже проделали этот путь.

– Даже кошка имеет право смотреть на короля! Но это не значит, что у кошки есть желание положить лапы на грудь королю!

– Верно. – Самодовольный тон Корделла безумно раздражал Уну. – Но ведь тебе хотелось наложить свои прелестные лапки на меня, не так ли? Не пытайся отрицать. Ты не первая женщина, которая смотрит на меня вожделеющими глазами. Будем откровенны! Все равно я собираюсь в конце лета затащить тебя в свою постель, и то, что ты находишь меня привлекательным, очень кстати. Так нам сподручней будет заниматься любовью. Я не из тех мужчин, кто вынуждает женщин к сожительству, пользуясь своими преимуществами. Мне доставляют удовольствие женщины страстные, покладистые и раскованные, как ты.

Уна содрогнулась, когда он повел ее руку к низу живота. Лишь когда гнев и физическое возбуждение почти довели ее до истерики, он, смеясь, выпустил ее руку.

– Старина Саймон только что смотрел в нашу сторону во все глаза, – лениво проговорил Корделл. – Ты не заметила его? Он у лодочного сарая. А-а, неважно. Значит, только что ушел. Уверен, он понял наконец. Руки прочь, или он узнает, почем фунт лиха!

Уна никак не могла унять охватившее ее волнение. Он снова проделал это с ней! Он играет, а она всякий раз попадается на его крючок.

– Вряд ли ты мне когда-нибудь понравишься, – бросила она ему. – Скорее я превращусь в холодную мраморную статую!

Корделл, вскочив, посмотрел на нее потемневшими неулыбающимися глазами.

– Необязательно нравиться друг другу, чтобы в постели все получалось. А нам с тобой будет хорошо вместе, очень хорошо. Ну скажи, что я не прав.

Мир Уны рушился. Надо было поставить Корделла на место, но как найти слова? Он умело вел ее к тому моменту, когда отступление станет невозможно. Она словно окончательно и бесповоротно приговорена стать его любовницей. Смех Корделла ворвался в сумятицу ее мыслей, и по надменному изгибу его губ Уна поняла, что он отлично знает, о чем она думает.

Гневно вздернув подбородок, она подошла к краю плота и нырнула в озеро. Вода была холодной, но не могла охладить ее гнева и распаленного желания. Выходя на берег, она думала, что надо бежать от Корделла, и чем раньше, тем лучше. Конечно, ей придется вернуться в следующие выходные из-за вечеринки, которую Саймон устраивал в качестве сюрприза для Эмили, но после этого она постарается держаться подальше от него. Вдруг ей немножко повезет, и он в конце лета вернется в свою Англию. Вот бы хорошо! В противном случае ей придется сказать бабушке, что она отказывается от усадьбы.

– Саймон сказал, что разговаривал с тобой утром.

Уна выпрямилась при этих словах Эмили. Ладони ее вспотели, и она спрятала их в карманы льняных брюк.

– Да, и я рада, что все это позади.

– Ну, не совсем. О, для нас с ним все позади, но для тебя – нет. Девочка моя, я знаю, что ты по уши влюбилась в Корделла еще когда тебе было четырнадцать. Представляю, что ты пережила, когда он полюбил Дейзи. Не пойми меня превратно, я обожаю Корделла. Мы поладили с ним сразу, как познакомились. Родственные души, как он обычно говорил, несмотря на то что я несколько старше. Только мужчины бывают такими глупцами, когда дело касается женщин. За внешней мишурой и блеском они не способны разглядеть настоящего.

– Эмили, мне, правда, не хотелось бы говорить о…

– Я понимаю, но, Уна, если мы с Саймоном можем тебе чем-нибудь помочь, обращайся к нам без колебаний.

– Спасибо, Эмили. Но мне никто не поможет. Когда я была подростком, твоя дружба много значила для меня, ты всегда оказывалась рядом, когда я нуждалась в тебе. Здорово, что мы возродили эту дружбу. Но теперь я взрослая и должна справиться сама. – Уна отвернула манжет шелковой блузки и посмотрела на часы. – Мне лучше убраться сейчас. – Она смягчила грубость слов улыбкой. – Не хочу возвращаться слишком поздно.

– Счастливого пути, а я передам Саймону и детям, что ты заходила попрощаться. Ты хоть сказала Корделлу, что уезжаешь? Он в лодочном сарае.

– Нам с ним не о чем говорить.

– Дорогая, я понимаю, что его поведение причиняет тебе ужасные страдания, но попытайся разобраться в его чувствах. Мы все были добрыми друзьями, и он считает, что ты предала дружеское доверие. Кроме того, он любил в тебе свежесть и невинность. Представь, как он был разочарован, когда решил, что ты развлекалась с женатым мужчиной! Дай ему шанс. Пойди к нему и попрощайся. Тебе нечего терять!

– В том-то и дело. Корделл очень мне дорог. – Голос Уны прервался. – Он считает, что между мной и Саймоном все еще что-то происходит.

– Надо дать ему время убедиться, что между вами ничего нет. Он должен заново узнать тебя, разобраться в своих чувствах. – Эмили взяла Уну под руку и проводила до ступенек веранды. – Думаю, Корделл сейчас просто сбит с толку. Сегодня утром я случайно взглянула в окно. Когда ты плыла от плота, он стоял и смотрел тебе вслед. Не помню, чтобы мне приходилось видеть такое несчастное лицо. – Она нежно подтолкнула Уну. – Иди, попрощайся с ним.

Корделл и в самом деле пребывал в смятении. Собираясь на озеро, он вообще не ожидал встречи с Уной и уж совсем не думал, что, увидев ее, испытает такие пронзительные ощущения. Прелесть и обаяние Уны сразу заворожили его, словно вернулись безоблачные дни, когда они так прекрасно дружили. Она казалась такой юной, такой невинной и такой беззащитной!

Ему хотелось постоянно быть рядом с ней, оберегать от всего зла мира. Но он по опыту знал, как лживы бывают такие женщины, как обманчива их внешняя хрупкость и как больно они умеют ранить. Воспоминания о той ночи, когда он слышал страстные стоны Уны и Саймона, жгли ему сердце с такой силой, которая его самого удивляла.

Он думал об этом постоянно, а при виде Уны каждый раз представлял ее в объятиях другого мужчины и впадал в ярость. Конечно, он вел себя с Уной возмутительно, но только так мог дать выход клокотавшим в нем чувствам. Вся эта сумятица чувств – нежность и ярость, влечение и презрение – совсем измучила его, и он не знал, как выбраться из этого омута. Больше всего он боялся – хотя и презирал себя за это, отказываясь верить сердцу, – что Уна снова исчезнет из его жизни. Но что же ему делать со всем этим?

Распрощавшись с Эмили, Уна медленно спускалась по ступенькам к пляжу, размышляя, как ей поступить. Зайти попрощаться с Корделлом или не стоит? Никто не узнает, если она заглянет в лодочный сарай. Сумка с вещами уже в машине, с бабушкой она попрощалась.

Глубоко вздохнув, Уна направилась по пляжу к лодочному сараю. Почему, собственно, она идет туда? Только потому, что на этом настояла Эмили? Она отлично знала, что не только поэтому.

Несмотря на враждебность и презрение Корделла, вопреки всему, она не могла уехать, не увидев его еще раз. Слабая, глупая, одурманенная любовью, вот она какая. Корделл украл у нее сердце, и ей никогда не вернуть его. Любовь, с горечью подумала она, – бесконечное страдание.

Лодочный сарай стоял на дальнем краю побережья укромного залива, где располагались все их усадьбы. Сарай венчала высокая крыша из кедровых досок, дощатые стены были выкрашены в белый цвет. Уна вошла в открытую дверь. Плеск набегавших волн заглушал ее шаги по деревянному настилу. Лодка, принадлежавшая Корделлу, – «Эльф» – слегка покачивалась на темной воде, а самого его не было видно.

Испытав одновременно облегчение и разочарование, Уна собралась уходить, когда услышала доносившийся сверху шум. Сердце ее забилось чаще. Корделл работал на чердаке. Она постояла в нерешительности. На ней были кремовые хлопковые брюки и бледно-голубая блузка, а на чердаке грязно и пыльно. Наконец решившись, она поднялась по узким ступеням наверх.

Чердак представлял собой пустое квадратное помещение, одна стена которого была огромным окном, смотревшим на озеро. Здесь, как и ожидала Уна, было грязно, на дощатом полу лежал слой пыли, высохшие стены потемнели, с балок свисала паутина. Корделл стоял у окна спиной к ней, видимо глубоко задумавшись.

Уна направилась было к нему, но вдруг заметила в груде хлама на полу пожелтевший лист бумаги, в котором ей почудилось что-то знакомое. Она подняла ветхий лист и убедилась, что это ее рисунок, сделанный однажды в дождливый день, когда ей было лет тринадцать. Чердак был ее любимым местом. Здесь она мечтала провести медовый месяц, имея в те годы весьма смутное представление об этом. Она нарисовала спальню и примыкавшую к ней ванную, уделив пристальное внимание обстановке и все раскрасив.

Корделл тогда обнаружил ее за этим занятием на широком подоконнике чердачного окна и поинтересовался, чем она занимается, а Уна мечтательно сказала:

– Чердак – самое чудесное место для медового месяца. Если кровать поставить вот так, то ночью можно смотреть на озеро, звезды, луну…

Корделл рассмеялся.

– Думаешь, новобрачные только тем и занимаются, что смотрят в окно?

Да, в то время она думала, что они-то будут заниматься этим. Какая наивность! Уна выпустила из рук пожелтевший бумажный лист, и тот снова лег на замусоренный пол. Корделл, уловив этот легкий шорох, оглянулся.

– Та-ак – вкрадчиво, ласковым голосом, от которого по спине Уны побежали мурашки, произнес он. – Что мы тут делаем?

– Я пришла попрощаться.

– Ты пришла попрощаться?

Он медленно прошелся по чердаку, насмешливо оглядел ее костюм и холодно процедил:

– Значит, городская леди отбывает.

Уне невыносима была враждебность его взгляда, но она не отвела глаз.

– Ты собираешься здесь что-то делать?

– Да, внизу. Кто тебе сказал? Саймон?

– Предположим.

– Наверняка он, я больше никому не говорил. Так зачем ты пришла сюда?

– Эмили сказала, что я должна попрощаться.

– Но зачем ты пришла? – настаивал он, в голосе его звучал гнев. – Я не вижу, чтобы кто-то держал пистолет за твоей спиной!

Теперь Уна поняла, что, сколько бы шансов она ему ни давала узнать ее заново, он не воспользуется ими, не изменит своего отношения к ней.

– Это была явная ошибка!

Бросив эти слова, она повернулась к лестнице, но Корделл перехватил ее и притянул к себе так, что лицо Уны оказалось в дюйме от его груди. Он был без рубашки, и она видела капли пота на атласной загорелой коже, вдыхала запах его тела. Словно огонь пробежал по ее жилам. О господи, в отчаянии подумала она, мне надо бежать отсюда сломя голову.

– Ты давно исчерпала свой лимит ошибок, – сказал он мягко, – но сегодня ты совершила чертовскую ошибку, решив нанести мне этот маленький визит. Ты появилась вовремя, я как раз размышлял, что неплохо бы заняться с тобой любовью.

Она захлебнулась жалобным вскриком, когда он прижал ее к стене. Затуманенными глазами она смотрела на него, сердце колотилось как безумное. Невнятно что-то пробормотав, он оттянул назад ее голову и, как только губы ее приоткрылись, впился в них чувственным обольстительным поцелуем. Он ласкал ее рот языком, и невыразимая интимность этой ласки вызвала в ней желание, от которого содрогнулось тело, а кровь стала горячей и тягучей.

– О, какая ты сладкая, – звучал страстный шепот, а пальцы, погрузившиеся в ее волосы, дрожали. – Господи, как ты вкусно пахнешь! – Он прильнул губами к ее шее, к ключице, бормоча: – Сладкая моя…

– Корделл – низким, чужим голосом произнесла Уна, чувствуя, как уплывает сознание, а здравый смысл отступает перед жгучим желанием.

Корделл расстегнул ее блузку, его горячее дыхание обожгло ложбинку на ее груди. Лишь когда руки его потянулись к застежке лифчика, сигнал опасности заставил Уну собраться с силами. Глухо вскрикнув, она вырвалась из его рук. Корделл не пытался вернуть ее в свои объятия. Тяжело дыша, он привалился к стене, прижав руки к сердцу, словно надеялся умерить его биение. Дрожащими пальцами Уна застегнула блузку.

– Ты был прав, – тихо сказала она, – мне не следовало приходить.

Она прошла мимо него, не поднимая глаз, и спустилась по лестнице. Корделл не преследовал ее. На середине пролета ей показалось, что он позвал ее. Он действительно хочет ее, но не любит. Правда, в голосе, произнесшем ее имя, звучало чувство, до боли напоминавшее любовь.