Текст книги "7 оттенков смерти"

Автор книги: Kamila Keler

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– И ты его просто так отпустила? Даже номер телефона не взяла? – вопила Кристи, привлекая все больше ненужного внимания к нашему столику.

– Мы подъехали к дому, где живем с Джоном! С чего бы мне просить его номер?

– Так ты же сама сказала, что у вас с ним все!

– Ты слушать умеешь? Я только сказала, что чувствую что-то не то… Будто в наших отношениях сломалась гайка, которая с каждым днем стопорит все остальное. Не представляю, что мне делать. И вообще, новость о том, что я утонула, а на следующий день очнулась на постели, как ни в чем не бывало, тебя не так удивляет? – предъявила я.

– Это очень странно… И ты не помнишь то, как именно тебя спасли? Когда человека вытаскивают из воды, то делают искусственное дыхание и откачивают воду и легких. Делают массаж сердца и человек просыпается. Оживает или… – она не могла подобрать подходящее слово, – Не важно! Открывает глаза. А ты проснулась только утром!

– Может мозг заблокировал эти воспоминания, чтобы я скорее пришла в себя? – повторила я свою догадку вслух.

– Может, но не целую ночь же стирать из памяти? Или прятать в памяти.

– Не знаю. Завтра поеду с Джоном на МРТ. Шишка на голове не проходит.

– Будь с ним осторожна. Когда застукивают мужика с любовницей, это ничем хорошим не заканчивается. Придется потом искать твоего полицейского и вместе разыскивать твой труп.

– Не шути так! Сама-то соблюдаешь осторожность? Опять встретила женатика? – перевела я тему.

– Альберт очень хороший. Он такой… такой…

Девушка устремила свой фирменный влюбленно-задумчивый взгляд куда-то в потолок. Принялась разглядывать красно-желтый интерьер заведения. Физически она была здесь, со мной. Всеми силами стараясь разобраться в моей ситуации и как-то помочь. Но время от времени ее мысли блуждали по ярким моментам прошлых дней, проведенных с Альбертом. Мне не хотелось в сотый раз предостерегать ее и рушить мечты.

В Японии если ты делаешь что-то неправильно – тебе не скажут, какую чушь ты творишь. Японец даст тебе сделать то, что хочется и самому извлечь урок. Я придерживалась японской тактике, но Кристин намеренно игнорировала все прошлые уроки и ошибки. Ее склонность к духовному мазохизму поражала. И точка невозврата в прошлую жизнь была пройдена несколько дней назад.

Глава шестая

Я не сумасшедшая!

Если все – иллюзии, то что же реально? И если эта жизнь – иллюзия, то зачем тогда мы ее проживаем?

Ричард Бах

Лицо застывает от ледяного ветра. Он атакует все мое тело, наносит точные удары, забирается через уши в мозг и замораживает его. Не могу сделать ни одного глотка воздуха. Я стою в легком будуаре посреди замерзшего озера. Эхом раздаются голоса по ту сторону. Лед воет через многочисленные трещины и впадины. Одновременно завораживающе и пугающе. Я чувствую холод рывками. Вот не ощущается совсем ничего, а уже через секунду все кости содрогаются и требуют моего падения. Держусь.

Бело-голубая гладь уходит в горизонт, разлетаясь по всем сторонам света. Туда же стремительно скатывается бледно-розовый небесный диск. Его последние лучи скользят по льду. Становится совсем темно. Но вдруг эти самые лучи останавливаются в нескольких сотен метров от меня. Моргаю. Ничего не происходит. Моргаю еще раз и вижу в слабых бликах силуэт. Ни то огромный зверь, стоящий ко мне в анфас, ни то маленький мальчик. Скорей всего второе. Он начинает свои неуверенные движения вперед. Но по мере того, как он приближается, голоса снизу начинают сильнее биться в трещины, расковыривать пробоины и вылетать через них. Мальчик продолжает путь. Теперь я могу разглядеть его лицо… Эрик!

– Эрик, это ты? Стой на месте, не шевелись!

Я узнаю его черно-красную куртку и смешную шапку с красными рожками. Это он! В ту же секунду я срываюсь с места. Но ничего не выходит. Мое тело будто приросло к этому чертовому льду!

– Ложись животом вниз и раскинь руки! Не иди сюда!

Но он будто не слышит меня. Идет вперед. Рядом со мной стремительно проносится огромный раскол так, что я не удерживаюсь и падаю. Начинаю ползти. Конечности обжигает и режет, будто раскаленной лавой, стынь.

Лед, словно по нему водят огромной теркой и тыкают ножом, начинает крошиться. Гладь заливается водой. Пробоины слишком большие. Озеро раскалывается на части. Отделенные куски начинают тонуть, а затем, перевернувшись в воде, снова всплывают, нанося удары на соседние.

Я вижу, как Эрик испуганно начинает бежать. Он уже совсем близко. Тридцать метров. Двадцать пять. Двадцать. Изо всех сил я пытаюсь перебирать коленками и локтями, будто подстреленная косуля. Из меня вырывается крик. Мальчик спотыкается и падает прямо в пробоину со смертоносной водой. Его маленькие пальчики, порозовевшие от холода, пытаются ухватиться за края. Он зовет на помощь. Зовет меня. Отчаянно кричит мое имя. Но я ничего не могу сделать. Эрик в последний раз вытягивает руку вверх, сжимает ладошку и исчезает. Звук его всхлипываний разносится эхом по всей земле. Холод уходит вместе с ним.

Лонгвуд-авеню

Четверг, 3 июня 

10:32 

– Милая, всё будет хорошо. Ты только успокойся.

Красный пикап направлялся по проспекту к больнице Бригем. Я лежала на откинутом кресле и бредила. Две ночи меня мучали кошмары и головная боль. Самые темные воспоминания просачивались наружу с целью истязать душу и тело.

Мерещился младший брат, трагически погибший много лет назад. Измены Джона. Я вновь переживала ту ночь утопления. Вот я падаю в воду. Задыхаюсь. Иду ко дну. И никто меня не спасает. А вдруг это все сон? Но что именно? То, что было или то, что происходит сейчас? Грань фантазии и реальности растекалась. Этой ночью, после очередного жутко правдоподобного сна, я воткнула иглу себе в руку. Из ладони пошла кровь. Боль. Во сне нельзя почувствовать боль, разве нет? Или все таки можно…

Джон поддерживает меня за руку когда мы входим в госпиталь. Первый этаж. Второй. Третий. Миссис Глэндон, темнокожая женщина с объемной прической в виде миллионов завитушек на голове и милой улыбкой, встречает нас в нужном кабинете. Она внимательно записывает все мои симптомы, периодически задавая вопросы. Джон озабоченно вслушивается в каждое ее слово, с опаской поглядывая на свою девушку-психа. Далее меня ждет магнитно-резонансная томография, позволяющая получить снимки моего мозга и выявить все патологии и повреждения. Я снимаю металлические предметы: кольца, цепочку, голубую майку с железной вставкой в виде совы. Специалист отмечает место с моей татуировкой на правой щиколотке в виде бумажного самолетика – проделки молодости с Кристин.

Мое тело пролежало в туннельной капсуле около получаса. В это время я старалась не думать о том, что схожу с ума. Не думать о последних событиях. На ум приходили воспоминания с третьего курса универа.

Капитан команды по плаванию, Джеффри Лайвер, устраивал вечеринку в честь победы на чемпионате штата Массачусетс. Он так же был во главе братства и король отпадных вечеринок. Его двухэтажный дом сверху до низу заполнили студенты, фанатки, друзья, друзья друзей. Кристи обожала этого парня и потащила меня с собой в тот вечер. До первого глотка текилы я чувствовала себя неуютно среди незнакомцев, но дальше все пошло веселей. Новобранцы фратернити выполняли разные изощренные задания для вступления в братство универа: в одного чувака залили два литра сидра, другого перевоплотили в девушку с дурацкими надписями на теле, а парочку ребят отправили ходить по соседним домам без одежды и уговаривать людей присоединяться к ним. Со стороны наблюдать за этим было забавно и стыдно одновременно. Студенческая жизнь открыла мне новый, яркий мир, подарила кучу незабываемых эмоций. Через это должен пройти каждый. 

В ту ночь Кристи осталась с Джеффри. Если она ставила цель – обязательно ее добивалась. У некоторых людей это получается само собой. Но она никогда не задумывалась о том, что стоит после достижения тех или иных целей. Через две недели я ходила с ней делать медикаментозный аборт.

После процедуры мы с Джоном молча пребывали в зале ожидания. Врач назначила мне еще ряд обследований в связи с последними событиями. В то числе прием у психотерапевта и невролога.

– Я схожу за обеедом и коофе. Сидии здесь и ниикуда не уходиии.

– Не говори со мной так! Я взрослый адекватный человек,– возразила я на его мееедленную речь.

Он лишь слегка повел губами в ответ и скрылся в белых коридорах этого огромного светлого здания.

Снаружи здание больницы выглядело так, будто собрано из разрозненных кусочков конструктора лего. Состоял центр из множества отделений, лабораторий, кампуса Гарвадской медицинской школы , библиотеки Каунтвея, Онкологического института Даны-Фарбера, детской больницы. На территории царила удивительная для города тишина, нарушали ее только время от времени сирены скорой помощи.

Внутри каждое отделение напоминало мирки со своей историей, людьми, пациентами. Самые современные технологии, хай-тек в сочетании с античными скульптурами и картинами XVIII века. Эскалаторы и скоростные лифты поднимали пациентов и врачей за считанные секунды. Я разглядывала высокие потолки и балконы следующих этажей, представляла как за дверьми кабинетов проходят многочасовые кровавые операции, различные манипуляции с хрупким, но живучим телом человека. Я никогда не боялась больниц, пока однажды не застала жуткую аварию на Марджинал роуд: девочка лет десяти была сбита и переехана внедорожником в десяти метрах от меня. Массивные колеса переломали ей все кости. Внутренние органы вперемешку с клочками темно-зеленой школьной формы барахтались в луже крови. Меня тогда стошнило в урну и я не садилась за руль около месяца. Как позже писали в новостях, водитель был под психотропными веществами, а школьница просто попалась ему на пути.

Внезапно всплывшее воспоминание пустило струйку холодного пота по позвоночнику.

Джона не было уже около двадцати минут. Решил сварить кофе собственноручно?

Встать мне удалось только со второй попытки. Я надела рюкзак, взяла наши вещи и медленно начала прогуливаться по больнице.

Автомат с горячими напитками стоял в пятнадцати метрах от места, где мы сидели, но около него я обнаружила только маленького светловолосого мальчика. Он наполнил пару бумажных стаканчиков какао и понес их обратно в зал ожидания. На третьем этаже Джона не было. Куда же он пропал?

Я спустилась на второй этаж по лестнице, как вдруг услышала знакомый голос. Фрагменты их разговора ужаснули меня.

"… Дорогая, пойми! Я не могу приехать прямо сейчас!"

" Да, все серьезно. Мы в больнице…"

"…Нет еще."

"Не лучшее время откровенничать. Все у нас будет хорошо, обещаю…"

«О'кей, я спрошу на счет лечебницы у кого-нибудь тут…"

Дальше я слушать не стала. Спустилась на первый этаж, обошла коридор и вышла через южный вход.

Как он мог так поступить? Я была права. Я не сошла с ума. Предатель!

Паника. Что же делать? Нащупав ключи от машины в кармане мужской рубашки, я вернулась через двор к парковке. Села за руль. Отдышалась. Завела мотор и поехала домой по Бруклин-авеню. Сердце прерывисто колотилось, хотелось просто свернуть с моста. "Зачем он меня обманывал?" Только сейчас я понимаю, что совсем не знала того, с кем встречалась на протяжении нескольких лет. Эти его манипуляции, заигрывания с моими подругами, работа и тренировки допоздна, внезапные отъезды. Как я могла быть такой дурой?

Машина остановилась напротив дома. Того самого, где мы были так счастливы.

5 марта 2018 года

Джон впервые пригласил меня домой.

6 марта 2018 года

Наше первое утро вместе. Джон принес завтрак в постель.

4 июля 2018 года

Я переезжаю к нему.

18 августа – 25 сентября 2018 года

Устраиваем капитальный ремонт. Перекрашиваем спальню в небесно-голубой цвет.

25 декабря 2018 года

Наше первое совместное Рождество.

19 февраля 2019 года

Годовщина нашего знакомства. Джон устраивает вечеринку.

29 июня 2019 года

Наша первая серьезная ссора. Хлопаю дверью и съезжаю.

5 августа 2019 года

Снова живем вместе.

31 декабря 2019 года

Наш второй совместный Новый год.

5 июня 2020 года 

Завели собаку.

30 сентября 2020 года

Празднуем повышение Джона. Разбиваем стекло на кухне.

26 ноября 2020 года

Первый разговор о детях.

28 мая 2021 года

Измена Джона.

3 июня 2021 года 

Я собираю вещи и покидаю это место. В этот раз навсегда. 

Макс сидит у окна спальни и при виде хозяйки поднимается лапами на подоконник. Судорожно машет гигантским хвостом.

Действовать нужно быстро. Примерно через двадцать минут Джон будет здесь. Двуличный предатель. Видеть его не могу!

– Ты не против, если мы отправимся с тобой в путешествие, малыш?

Лучший друг человека радостно приветствовал меня в дверях, перебегая из коридора в кухню, давая понять, что проголодался. Я сняла с плеча рюкзак, закинула в него одежду, полотенце, складную зубную щетку, камеру, тетрадь с незаконченным романом, документы на себя и на Макса. Из кухонного шкафчика выгребла свою часть налички и оставила на салфетке послание:

Вещи заберет Кристин. Прощай. Машину найдешь у прокатного центра на Долтон и Белвидер-стрит. Я уезжаю из города.

P.S. Отправляй в психушку своих любовниц, ДОРОГОЙ..

Не то, чтобы я гордилась своим поступком. Напротив, сердце щемило от этой всей кошмарной ситуации. Был ли у меня другой выход? Дождаться Джона и позволить убедить себя, что я больна? Что в тот вечер я позвонила в соседний дом, а не в наш? Что по телефону он говорил с несуществующей сестрой? Нет уж.

Меня нельзя было назвать эксцентричной и мои демоны могут бездействовать годами, укрывшись от самих себя в задворках сознания или души… где они там обитают обычно? Но всему есть грань и не нужно бояться менять свою жизнь. Но моя меняется слишком быстро....

Глава седьмая

Призраки в баре

Не зная, что такое жизнь, можно ли знать смерть?

Конфуций

Даунтаун, Бостон

Пятница, 4 июня

08:34

– Спасибо еще раз, что разрешила остановиться у тебя.

– Мы же подруги, все хорошо. Живи сколько захочешь. Только следи за своей слюнявой псиной.

Кристи ободряюще улыбнулась и побежала на кухню, почувствовав гарь из духовки. В день ее рождения у феи кулинарии явно был выходной, но это ей никак не мешало.

Недалеко от престижных районов Бэк Бея, за парком Бостон-Коммон, девушка жила в квартире друзей своего отца, иммигрировавших во Францию. Продавать родовое гнездо они не решались, а сдавать в аренду хотелось только проверенным людям. Кристин Бланц, дочь хозяина сети французских ресторанов, оказалась идеальным кандидатом.

Обходится ей жилище в пятьсот долларов в месяц, но реальная цена была бы в несколько раз больше. Три просторные, светлые комнаты с высокими потолками и изящными люстрами, отреставрированная антикварная мебель в сливочных тонах, декор во французско-американском стиле. Кристи гордилась своими корнями, хоть и не признавала этого. Привязанность к родине у нее выражалась и в украшении дома: Дейл Чихули гармонично уживался с Этторе Соттсассом, картины Эндрю Уайета делили пространство с Эдуардом Моне. В спальне, где ей разрешили сделать ремонт на свой вкус, эстетично висели плакаты французских актеров и модельеров, над письменным столом в стиле 18 века раскинулся масштабный коллаж из фотокарточек, сделанные ею в разных уголках Франции. Гостиная, где временно поселилась я, была больше похожа на оранжерею. Весь подоконник занимали разноцветные горшочки с редкими видами растений. Квартира объединила в себе роскошь и бунтарство. Ей это нравилось.

Мисс Бланц была моей лучшей и единственной подругой в университете и на нее можно всегда положиться.

– Вопреки твоей пропаганде анти-мясоедства мы сейчас будем есть сочную курочку-монморанси под лимонным соусом. Пальчики откусишь!

– Американцы говорят "оближешь", плотоядная француженка!

Мы посмеялись и я попробовала кусочек цыпленка с темно-золотой корочкой.

– Объедение, слушай!

– Может ты погорячилась становиться вегетарианкой со следующего месяца?

– Официально я еще не стала вегетарианкой. Мне нравится мясо, птица и морепродукты. Но ужасные кадры измученных животных за решетками так и мелькают перед глазами. А после фильма "Земляне" не то что мясо перестанешь есть, в вовсе захочешь уйти навсегда в горы или лес, питаться травой и протестовать против животных ферм.

– Не будь такой впечатлительной!

– Я стараюсь. Слушай, ты ведь можешь забрать мои вещи и учебники от Него? Я указала в записке, что уезжаю из города, иначе бы он сразу приехал к тебе.

– Конечно, я заскочу к нему на неделе. Обидно, что у вас так всё вышло. Но знаешь: tout ce qui est fait est pour le mieux.

(Все, что ни делается, – к лучшему)

– Кстати, как поживает твой Альберт? – Я хотела отвлечься и избежать ее копания в моих свежих ранах.

Она заверяла меня, что все прекрасно.

– Знаешь, изначально Альберт мне не понравился. Но его настойчивые ухаживания совпали с тем промежутком цикла, когда мне непременно хотелось мужчины рядом. Потом я присмотрелась и он вроде даже ничего.

– Это было до секса или после? – поинтересовалась я с ухмылкой.

– Хей, прекрати, – она собиралась соврать, но я слишком хорошо знала ее нетерпеливость. – Ладно, сдаюсь. После…

И конечно же он был женат, но "вот-вот разведется". Каждый раз ее розовые очки разбивались и были раздавлены черными кожаными туфлями уходящих бабников, лицемеров и обманщиков. Кристи была сама себе на уме и понимать то, как она думает… в этом не было смысла. Пока она "искала себя" – слепила много разных масок и среди них уже забыла, кто она такая. Ей было больно оставаться в одиночестве и созидать себя. Эта боль переросла чуть ли не в физическую и при угрозе ее возникновения нужно предпринимать меры.

– Макс, ты кушать хочешь? – Кристи погладила моего пугливого великана и отдала ему оставшуюся часть цыпленка.

Коди, миленький йоркширский терьер с чудной прической на голове, крутился рядом и все время пытался забраться на Макса. Он любил кататься на спине своего старшего брата. Но Макс был увлечен поеданием всего, что ему дадут.

После плотной трапезы Кристи побежала на работу, а я в компании двух лохматых друзей остались в квартире. Мне было страшно выходить из дома, да и затылок всё время болел. Утром из клиники позвонила миссис Глэндон и сообщила о легком сотрясении мозга. Настоятельно рекомендовала пройти назначенные мне обследования.

"Здоровье превыше всего" – твердила она.

Но сил возвращаться в клинику пока не было. Я перенесла все процедуры на неопределенный срок, что ей очень не понравилось.

Две ночи меня не отпускали кошмары. На этот раз, где по моей вине умирали незнакомые мне люди. Я сбиваю девочку на красном пикапе, толкаю парня под голову поезда, стреляю из пистолета в какую-то старушку. Делаю всё осознанно, но как будто моим телом управляет кто-то другой. Стою у могил моих родителей, а над ними кружат огромные, страшные вороны. От их крика у меня струится кровь из ушей. Я скрючиваюсь на сырой земле, обхватив голову руками.

Несколько раз за ночь просыпалась в поту и боялась снова закрывать глаза.

Макс подползал ко мне ближе и становилось спокойнее. Мы открывали онлайн-кинотеатр и смотрели комедии, но когда я вновь засыпала, то кошмары продолжались. От крика меня сдерживал только тот факт, что я живу в доме Кристин и мне не хотелось впутывать ее во всю эту историю.

С Кристин я могла делиться всем. С ней я забывала обо всех проблемах и просто радовалась жизни. Про мои ночные кошмары она тоже знала, но не в детальных подробностях.

На разных сайтах я находила информацию о стрессовых и посттравматических расстройствах, перечитала массу статей, форумов, купила транквилизаторы и снотворное и просидела два дня дома.

Кристи старалась никого не приводить пока я здесь. За девушкой заезжал Альберт и увозил в отель. Со временем ей стали нравится непринужденные отношения, но в душе она хотела нормальную семью и готова была пожертвовать карьерой. Странно, но некоторым людям этого просто не суждено. Или они что-то не так делают.

На лекциях по философии мы часто затрагивали такие темы. Возможно ли повлиять на судьбу? Проложит ли дорогу идущий? Сами ли мы управляем своей жизнью? Или за нас уже все решено.

И темы здоровых отношений между полами не обходились без внимания. Порой ты хочешь чего-то хорошего для человека, помочь, подсказать, направить. Но со временем убеждаешься: пока человек сам осмысленно не захочет меняться – ничего не будет работать и лучше вообще не лезть. Обидно, но это так. Каждый должен побывать в состоянии сильнейшего стресса извне, который подтолкнет к изменениям внутренним.

Воскресенье, 6 июня

11:32

Наступил новый чудесный день. До одиннадцати я провалялась в кровати, к которой потихоньку привыкала. Как ни странно, этой ночью сны мне показались не такими жуткими. Даже наоборот! Это были хаотичные обрывки воспоминаний из детства. Игры с отцом во дворе, катание на соседском пони, шалости с младшим братом. С Эриком.

Но в какой-то момент я задумалась о том, насколько коварен бывает мозг. Если он захочет свести меня с ума, то следующей ночью воспользуется контрастом. Хорошее воспоминание, а за ним холодный кошмар. Положительные эмоции, а дальше непередаваемый ужас. Так еще страшнее.