Текст книги "Доктрина "богатых и бедных стран""

Автор книги: Камиль Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

5. «Третий мир» о самом себе

Выше мы рассматривали воззрения различных представителей доктрины «богатых и бедных стран», отражающих интересы монополистического капитала ведущих империалистических держав. Но эта доктрина рассчитана не только на «внутреннее потребление». Она предназначается на экспорт и в развивающиеся страны. С ее помощью заправилы капиталистического мира пытаются обработать сознание миллионных масс, прочно удержать их в сфере идеологии буржуазии. Идеи о развитии государственного сектора, преобразовании аграрных отношений, демонстрация мнимого понимания жизненных устремлений народов, технико-экономические рекомендации и др. нередко импонируют правящим кругам национальной буржуазии развивающихся стран и охотно используются ими в пропагандистских целях.

В борьбе за политическое освобождение колоний и на первых этапах становления независимых государств национальная буржуазия выступала за ограничение деятельности империалистических монополий. В этот период ее теоретики довольно смело критиковали наиболее устаревшие схемы западной науки о «третьем мире» и даже призывали покончить с неравноправным положением слаборазвитых стран в мировом капиталистическом хозяйстве.

И сегодня идеологи национальной буржуазии не перестают критиковать дискриминационную политику ведущих держав в отношении бывших колоний, говорят о царящих в международных капиталистических отношениях «несправедливостях». Но эта критика носит классово ограниченный характер.

С получением бывшими колониями независимости, в результате чего политическое давление иностранного капитала несколько ослабло, национальная буржуазия стала ратовать за равноправное партнерство с монополиями Запада. Она не стремится к полной ликвидации экономического засилья империализма, но требует известного перераспределения прибылей, извлекаемых иностранными монополиями, выступает за проведение реформ с целью хоть как-то «уравнять шансы» в конкурентной борьбе и несколько усилить свои позиции.

Когда же речь идет о выборе пути развития молодых государств, выразители взглядов национальной буржуазии слаборазвитых стран и идеологи монополий весьма единодушны: они «за» ускоренное развитие капитализма.

В этой связи следует вспомнить ленинскую оценку двойственной природы национальной буржуазии. «...Хотя она и поддерживает национальные движения,– писал В. И. Ленин,– в то же время в согласии с империалистической буржуазией, т. е. вместе с нею, борется против всех революционных движений и революционных классов».

Националистическое направление представлено довольно обширным кругом теоретиков из слаборазвитых стран. Наиболее известными из них являются латиноамериканские экономисты Рауль Пребиш и С. Фуртаду, индийские ученые В. К. Р. В. Рао, Джагдиш Бхацэати, П. Сингх и В. В. Бхатт и нигерийские исследователи Дж. Б. Аджайи и И. А. Алавийе.

Рассмотрим концепцию аргентинского экономиста Рауля Пребиша, поскольку в ней дается типичное для данного направления истолкование проблем «богатых и бедных стран». Кстати заметим, что идеи Пребиша были положены в основу деятельности ЮНКТАД (Конференция ООН по торговле и развитию) на Первую декаду развития (1960—1970 гг.). Он в то время исполнял обязанности генерального секретаря этой международной организации.

«Если под «сообществом» понимаются только великие промышленные страны,– заявляет Р. Пребиш,– то тогда верно, что плоды технического прогресса постепенно распределяются между всеми социальными группами и классами. Если же эта концепция распространяется на периферию мировой экономики, то чрезмерное упрощение, содержащееся в ней,– серьезная ошибка. Огромные выгоды, извлекаемые от повышения производительности труда, не достигают периферии в такой мере, которую можно было бы сравнить с той, что получают народы великих промышленных стран. Отсюда величайшая разница в уровнях жизни масс в первых и последних и яркое несоответствие между их возможностями накопления капитала».

Как видно из приведенной цитаты, Р. Пребиш разделяет принципиальное положение доктрины «богатых и бедных наций» с делением стран на две группы только в зависимости от уровня доходов населения. Далее он исходит из того, что блага технического прогресса постепенно распределяются между «всеми социальными группами и классами» развитых капиталистических стран, т. е. выгоды получают все слои общества, а не империалистические монополии.

Мир в целом (а не капиталистическая экономика), по модели Пребиша, состоит из промышленно развитого центра и отсталой периферии. Эксплуатация в нем налицо: «В то время как центры сохранили за собой все выгоды от технического прогресса в промышленности, страны периферии передали им некоторую долю их собственного технического прогресса». В результате в центре поддерживаются высокая заработная плата и высокие цены на продукцию, в том числе и экспортную. На периферии же уровень заработной платы неизменен, а существующие цены на экспортные товары низки.

Заслуга Р. Пребиша в том, что ему на конкретном статистическом материале удалось показать ухудшение условий торговли, т. е. соотношений между экспортными и импортными ценами, между Латинской Америкой и империалистическими державами. Но посмотрим, какими же причинами объясняет Р. Пребиш внешнеторговую эксплуатацию «периферии» «центром».

Во-первых, деятельностью «монополистических рынков и профсоюзов», которые сдерживают падение высоких цен на готовую продукцию. На периферии же существует большая свобода для «справедливой конкуренции» и избыток рабочей силы, что влечет за собой неизменность заработной платы и цен. Именно здесь ярко проявляется классовая природа буржуазного национализма Рауля Пребиша, ставящего на одну доску борьбу пролетариата центров мирового империализма и «монополистические рынки».

Во-вторых, действием механизма спроса и предложения. На периферии, считает он, потребность в импорте больше, чем в центрах. Поэтому экспорт слаборазвитых стран отстает от импорта, что заставляет их снижать цены на вывозимое сырье с целью продать большее количество традиционных товаров. А вот истинные причины внешнеторгового ограбления развивающихся стран, вопрос о диктате монополий в области цен на мировом рынке Пребиш не исследует.

Пребиш является сторонником тех, кто считает необходимым для бывших колоний проведение индустриализации и изменение унаследованной аграрно-сырьевой специализации. Однако вслед за буржуазными идеологами он считает неприменимыми для «третьего мира» методы социалистической индустриализации.

Выдвигаемая им программа экономической политики в период осуществления индустриализации, хотя и содержит элементы трезвой оценки предстоящих трудностей, в целом не выходит за рамки буржуазного реформизма. Вот наиболее важные его рекомендации:

1.Нельзя приносить в жертву промышленному развитию экспорт сырья. Если производительность труда будет поднята на основе технического прогресса и одновременно возрастет реальная зарплата в результате индустриализации или соответствующего законодательства, то неравномерность доходов между периферией и центром может быть постепенно исправлена без нанесения ущерба экспортным отраслям. Правильно понимая необходимость сохранения в развивающихся странах на первых порах экспортной специализации, которая пока еще остается единственным устойчивым источником поступления иностранной валюты, Пребиш все же возлагает наибольшие надежды на технический прогресс сам по себе и некоторые изменения в области законодательства.

2.По его мнению, необходимы совместные меры латиноамериканских стран по развитию промышленности и координации с целью избежать создания дублирующих отраслей в соседних странах.

3.Он справедливо указывает на то, что циклический характер производства в США и Западной Европе вызывает неравномерность и колебания спроса на продукцию развивающихся стран, усиливает неустойчивость их внутреннего экономического положения и внешней торговли. Поэтому развивающиеся страны должны приступить к разработке общего «плана защиты» от вредных влияний конъюнктуры мирового капиталистического рынка.

В идеях Пребиша об усилении взаимного сотрудничества, сплочении усилий латиноамериканских стран содержится рациональное начало. Но его подход страдает классовой ограниченностью. Ведь известно, что без решительного отпора произволу международных монополий, без коренных социальных преобразований никакие односторонние действия освободившихся государств не могут принести желаемого эффекта. В лучшем случае им удастся смягчить трудности, возникающие в результате конъюнктурных изменений на мировом рынке, где хозяйничают мощные империалистические концерны.

К этому следует добавить, что Пребиш усматривает существование дискриминации только во внешнеторговых отношениях, хотя общеизвестно, что империалистические монополии осуществляют свое господство непосредственно в промышленности и сельском хозяйстве развивающихся стран.

В последние годы аргентинский экономист, вопреки широко известным фактам, пропагандирует тезис о том, что резкие грани между центром и периферией постепенно исчезают. Такая эволюция взглядов подтверждает верность положения В. И. Ленина о возможности скатывания буржуазного национализма в сторону идеологии монополистического капитала.

Не менее ярким примером близости позиций теоретиков национальной буржуазии «третьего мира» и буржуазных идеологов развитых стран могут служить взгляды индийского экономиста В. К. Р. В. Рао. В его публикациях доктрина «богатых и бедных наций» выступает почти в чистом виде.

Свою наиболее известную работу, озаглавленную «Очерки экономического развития», он начинает с заявления о том, что «разрыв в уровнях жизни и национального дохода не так уж и велик, как это отражается в статистических публикациях».

Пожалуй, самую поразительную неосведомленность Рао демонстрирует в вопросах существа эксплуатации в капиталистическом мире и способах ее ликвидации. Вслед за большинством западных теоретиков он утверждает, что «эксплуатация... способ побудить общество накоплять вместо того, чтобы потреблять,– неизбежно должна быть добровольной». В действительности же эксплуатация представляет собой безвозмездное присвоение иностранным и местным капиталом прибавочной стоимости, созданной трудом рабочих, и прибавочного продукта, произведенного крестьянами и ремесленниками в слаборазвитых странах.

Окончательные выводы его работы выдержаны в духе стандартных заявлений последователей доктрины «богатых и бедных наций». Рао считает, что и «западный» и «советский» мир должны использовать свои ресурсы и технику для решения продовольственных проблем «третьего мира». Для этого, по его мнению, нужна глубокая перемена в психологии тех, кто живет в изобилии.

Как и подавляющее большинство сторонников доктрины, Рао твердит, что социалистические страны, которые никогда не участвовали в эксплуатации других народов (об этом Рао конечно же забывает), имеют моральные обязательства перед «третьим миром». Он пытается оклеветать принцип пролетарского интернационализма, которым руководствуются социалистические страны в сотрудничестве с развивающимися.

Несколько другую позицию по сравнению с Р. Пребишем и Рао занимает бразильский ученый, бывший министр планирования Бразилии Селсу Фуртаду. В своих работах «Проект для Бразилии» и «Теория и политика экономического развития» он исследует причины хозяйственной отсталости стран Латинской Америки. Основную из них он усматривает в том, что в экономике глубоко укоренились конгломераты, чьи центры обычно находятся в США. Иными словами, главным тормозом для независимого развития является империалистическая эксплуатация «третьего мира» посредством проникновения западного капитала и вывоза прибылей.

В отличие от Р. Пребиша Фуртаду считает «ведущей и быстрорастущей тенденцию к поляризации богатства и нищеты в масштабе планеты». Однако когда речь заходит о методах ликвидации отсталости и о дальнейших судьбах освободившихся стран, сразу выявляются классовые позиции автора. Ключевой проблемой завоевания экономической независимости объявляется государственное регулирование деятельности частного капитала. Необходимость для «третьего мира» следовать по пути капитализма для Фуртаду аксиома, не требующая доказательства.

Концепция этого бразильского экономиста несет на себе печать тех условий, которые характерны для латиноамериканской экономики. Здесь особенно остро ощущается засилье американского капитала. В Бразилии сложились монополистические союзы национальных капиталистов, чьи интересы в науке отстаивает С. Фуртаду. Стремясь скрыть эти процессы, называя крупных капиталистов «национальными частными собственниками», он хочет притупить бдительность прогрессивных сил перед опасностью растущей монополизации экономики страны. Призыв к усилению государственного вмешательства в экономику нужен Фуртаду для того, чтобы оградить местные молодые монополии от нажима более сильных конкурентов.

Хотя почти все идеологи национальной буржуазии претендуют на универсальность и применимость их идей ко всем слаборазвитым странам, на деле без особого труда можно выявить односторонность их взглядов, обусловленную специфическими условиями развития тех или иных стран.

Исследователи из латиноамериканских стран склонны выдвигать на первый план проблемы, связанные с внешнеэкономической зависимостью, поскольку именно эти страны испытывают особенно большие трудности в области внешней торговли, несут огромные потери от неэквивалентного обмена. Например, доля Латинской Америки в экспорте всего капиталистического мира упала с 7,1% в 1960 г. до 4,9% в 1970 г., в то время как удельный вес Азии и Африки почти не изменился. В связи с этим понятна и нарастающая тревога по поводу ослабления позиций местной буржуазии на внешней арене, и попытки использовать национальные правительства для оказания нажима на иностранные монополии. Надо иметь в виду и то, что по сравнению с Азией и Африкой буржуазия в Латинской Америке, несомненно, занимает более существенное место в политической и экономической жизни. Поэтому она делегирует в западную науку порой весьма «строптивых» представителей.

С точки зрения социальной зрелости буржуазии слаборазвитых стран Азия занимает иное положение. В целом в этих странах буржуазия находится в процессе становления, хотя в ряде стран (Пакистан, Филиппины, Индия) уже появились монополистические объединения. Для теоретиков азиатской буржуазии типичен не столько уклон в сторону изучения причин «бедности» – в этом они почти единодушно обвиняют колониализм, сколько выяснение условий, необходимых для осуществления «самоподдерживающегося роста». В первую очередь речь идет о проблеме источников накопления, т. е. изыскания средств для экономического развития.

В их трудах уделяется много внимания проблемам «помощи» и накопления, так как в странах Азии они проявляются значительно острее, чем в Латинской Америке. Узость финансовых возможностей национального капитала заставляет его сторонников в науке не только взывать к «доброте и щедрости богатых наций», но и рекомендовать, пользуясь терминологией уже упоминавшегося В. Рао, «самоэксплуатацию» широких масс трудящихся. Наступление на жизненные права народа представляет поистине неисчерпаемое «золотое дно» для местной буржуазии в таких огромных по численности населения странах, как Индия и Пакистан.

В ход пускаются демагогические заявления о том, что «бедность есть сокровищница добродетелей и готовности к принесению жертв ради общего блага». Часто утверждается, что снижение заработной платы рабочих и доходов мелких собственников – лучший способ заинтересовать их в повышении производительности труда. Порой в несколько обновленной форме воскрешаются старые колониалистские теории об «аномальной реакции восточного человека на стимулы и склонности к праздности». Так, пакистанский «рационалист» Махбуб уль Хак уверяет, что разговоры о социальной справедливости – роскошь, позволительная лишь для промышленно развитых держав. «Лучшей и, возможно, единственной формой социального благополучия,– пишет он,– является расширение возможностей производительной занятости для всех путем достаточного накопления капитала некоторыми. В этом, следовательно, заключается фундаментальное оправдание неравенства в доходах... Дорога к конечному равенству неизбежно пролегает через первоначальное неравенство».

О каком же «конечном равенстве» можно говорить, когда в Индии при среднедушевом производстве национального дохода в 560—565 рупий в год три крупнейших семейства – Тата, Бирла и Мафатлал, вместе взятые,– имеют капитал в 10 млрд. рупий.

Однако эти факты нисколько не смущают реакционного индийского экономиста, сторонника доктрины «богатых и бедных стран» Джагдиша Бхагвати, который считает нецелесообразным повышать жизненный уровень трудящихся. «Налоговая политика,– пишет он,– которая направлена на перераспределение доходов в пользу бедных, может снизить рост национального продукта. Бедные накопляют мало, а богатые – много. Следовательно, общим эффектом политики перераспределения может быть снижение национальных сбережений и капиталовложений. Следовательно, результатом будет низкий уровень текущего национального продукта. Развитие отсталых стран придет в противоречие с ростом национального дохода».

Нетрудно заметить, что в качестве аргумента подсовывается уже устаревший даже для западной науки метод «порочного круга». Такой же порочный круг Бхагвати видит в мерах по уменьшению безработицы. «Предоставление большей занятости сегодня,– отмечает он,– придет в противоречие с увеличением занятости завтра».

Как Махбуб уль Хак, так и Бхагвати отвергают необходимость внутренних социальных преобразований и предлагают усиление и без того растущего классового неравенства в освободившихся государствах. Бхагвати смыкается с откровенными расистами, говоря об «одностороннем распределении мирового богатства в пользу белой расы».

Для Бхагвати неприемлема даже постановка вопроса о некапиталистическом пути развития. Махровыми антикоммунистическими измышлениями этот реакционный теоретик рассчитывает на благосклонность мирового империализма и призывает к увеличению масштабов «помощи» по государственным и частным каналам. Бхагвати особенно высоко оценивает «помощь» США, пытаясь противопоставить ее взаимовыгодному сотрудничеству Индии с Советским Союзом.

Вместе с тем, выполняя социальный заказ крупной индийской буржуазии, он ратует за преимущественное предоставление многосторонней «помощи» взамен двусторонней. Двусторонняя «помощь» обусловливается покупкой товаров в стране-кредиторе. Желание Бхагвати – расширить свободу маневра для индийских предпринимателей, которые могли бы приобретать товары по своему усмотрению в разных странах.

Однако его рекомендации скорее всего напоминают просьбу о получении крошек от жирного пирога со стола иностранных монополий. Стараясь разжалобить всесильных владык капиталистического мира, он апеллирует к «состраданию великих держав» и выражает пожелание о «переводе части ресурсов «помощи», капитала, технического опыта и квалифицированной рабочей силы в отсталые районы». Утопичность такого проекта настолько очевидна, что даже сам автор сомневается в его осуществимости.

Африканский вариант доктрины «богатых и бедных стран» нашел свое отражение в книге двух экономистов из Нигерии – Дж. Б. Аджайи и И. А. Алавийе под названием «Введение в экономику Западной Африки». Эта книга не только не дает правдивого представления о действительности, но и прямо нацелена на обработку сознания масс в духе неоколониализма.

Обосновывая необходимость сохранения существующих отношений между капиталистическими державами и развивающимися странами, они предлагают читателю следующий условный пример. Допустим, что в городе проживает человек, сочетающий в себе качества лучшего адвоката и лучшего технического секретаря. Другой человек – тоже секретарь, но значительно ниже первого по квалификации. Несмотря на это, первый уступает второму должность секретаря, так как ему выгоднее заниматься более квалифицированным трудом – адвокатской практикой.

Теперь сложившееся положение рассматривается с точки зрения человека, ставшего секретарем. В обоих видах деятельности он менее сведущ, чем первый. Но разрыв в уровнях их квалификации наименьший при выполнении вторым человеком секретарских обязанностей. Именно это и объявляется относительным выигрышем второго человека.

За этим примером нетрудно усмотреть аналогию с отношениями империалистических и слаборазвитых стран. В первых промышленность и сельское хозяйство намного эффективнее, чем во вторых. Однако они-де «уступают» «третьему миру» право заниматься сельским хозяйством.

Таким образом, все довольны: и адвокат (развитая страна), и секретарь (слаборазвитая страна). По логике нигерийских буржуазных экономистов, однобокая специализация африканских стран – естественное и к тому же взаимовыгодное состояние для тех и других. Еще примитивней объясняется тенденция к падению цен на экспортную продукцию, вывозимую слаборазвитыми странами. Поскольку-де цены на многие виды сырья сильно колеблются из года в год и даже посезонно, то они нередко вызывают колебания в доходах фермеров. Производство сельскохозяйственной продукции, как известно, зависит от многих факторов, которые почти не поддаются контролю, таких, как неблагоприятные погодные условия, заражение насекомыми или истощение почв. Воздействие этих непланируемых изменений зависит от условий спроса на продукт, а на сельскохозяйственные продукты он изменяется очень незначительно даже при снижении цен. Опять упор делается на автоматизм закона спроса и предложения и на природные условия. Хотя последние действительно оказывают определенное влияние, главная причина падения цен на товары традиционного экспорта – диктат международных монополий – старательно замалчивается этими экономистами.

Нигерийская буржуазия настолько слаба, что не всегда рискует критиковать своих могущественных западных партнеров. В отличие от Латинской Америки и Азии национальный капитал в Африке едва только выходит на историческую арену, а потому теснейшим образом связан с империалистическими кругами западных стран.

Удельный вес иностранной «помощи» в источниках финансирования экономического развития африканских стран, как правило, выше, чем в остальной части «третьего мира». Большинство буржуазных теоретиков Африки ратует за дальнейшее расширение поступлений и критикует лишь отдельные аспекты предоставления помощи. Если на этапе завоевания политической независимости они выдвигали некоторые прогрессивные идеи панафриканского сотрудничества, то сейчас все чаще раздаются голоса в пользу интеграции внутри отдельных регионов, и конечно же на основе укрепления «кооперации» с бывшими метрополиями.

Так, нигерийские сторонники доктрины «богатых и бедных стран» Дж. Б. Аджайи и И. А. Алавийе твердят о том, что «ни одна страна не может быть полностью независимой» и что все «миролюбивые нации должны обеспечить более высокий уровень жизни для всего человечества, как белого, так и черного». В такой трактовке полностью выхолащивается истинный смысл понятия «зависимость» и признается одинаковая ответственность капиталистических и социалистических стран за ликвидацию последствий колониализма.

Более тонкая апологетика сохранения зависимости от империалистических держав содержится у сенегальского экономиста Абдулайя Ваде, являющегося сторонником «независимости в условиях взаимозависимости».

В Сенегале по сравнению с другими странами франкоязычной Африки позиции национальной буржуазии и правительства довольно сильны, а поступления от «помощи» самые значительные во всей Африке южнее Сахары. Не уповая особенно на увеличение притока частных капиталов извне, Ваде требует вмешательства государства в экономику, которое должно проводить расширение круга производимых промышленных и сельскохозяйственных товаров.

А. Ваде проводит своеобразное разделение труда между национальным государством и иностранным капиталом. Последний, по его мнению, кроме предоставления субсидий для уравновешивания бюджетов африканских государств или потребительских товаров в прямой форме берет на себя функцию по устранению препятствий росту сельского хозяйства. Столь широкие полномочия «иностранного участия», по А. Ваде, не противоречат государственному планированию, ибо в бывших французских колониях основная часть средств, поступающих из Франции, направляется через правительственные каналы. Он возлагает на сенегальское правительство ответственность за экономический рост страны.

Ввиду очень низкого уровня национального дохода, считает А. Ваде, «либеральная экономика не способна разрешить наших проблем. Но это не означает слепого выбора системы интегрального планирования, несовместимого с частной инициативой». Так в завуалированной форме отвергается опыт социалистических стран в области планирования и предлагается «разумное сочетание прогрессивного огосударствления и свободы предпринимательства».

Анализ точек зрения выразителей интересов национальной буржуазии трех континентов наглядно показывает, что при всей пестроте их концепций они характеризуются утратой прогрессивных, антимонополистических начал, усилением национализма и примиренчеством с идеологией буржуазии империалистических держав. Потеряв свой былой антиимпериалистический заряд, последователи доктрины «богатых и бедных стран» в «третьем мире» используют социальную демагогию для осуществления классовых целей национальной буржуазии.

Однако не эти «теоретики» определяют будущие судьбы национально-освободительного движения.

В среде его идеологов имеются трезво мыслящие представители национальной буржуазии, видящие в империалистическом ограблении главную причину отсталости стран «третьего мира». Они понимают, что поддержка социалистических стран на мировой политической арене является важнейшим условием успешной борьбы бывших колоний против засилья империалистических монополий. Прогрессивные силы этих стран, и в первую очередь коммунисты, выступают наиболее последовательными противниками доктрины «богатых и бедных стран». Разоблачая ее антикоммунистическую и антисоветскую направленность, они выступают за расширение сотрудничества с социалистическими государствами, за завоевание экономической независимости и проведение социально-экономических преобразований в интересах подавляющего большинства трудящихся масс.

* * *

В начале 60-х годов сторонники доктрины «богатых и бедных стран» получили неожиданную поддержку со стороны порвавшего с марксизмом-ленинизмом пекинского руководства. Раскольническая деятельность маоистов в мировом коммунистическом и национально– освободительном движении, безусловно, играла и играет на руку силам мировой реакции. Рассмотрение взглядов китайских «теоретиков» обнаруживает их близкое родство с основными положениями буржуазной доктрины.

Еще в конце 50-х годов Мао Цзэдун провозгласил гегемонистский лозунг: «Ветер с Востока одолевает ветер с Запада». Тем самым принижалась роль мировой социалистической системы, международного рабочего класса, а классовый подход к общественным явлениям подменялся географическим и даже расовым. И по сей день этот националистический лозунг составляет ядро доктрин китайского руководства и служит своеобразным теоретическим обоснованием его гегемонистских замыслов. Надуманное деление нашей планеты на «Восток» и «Запад» весьма близко буржуазной схеме «сытого Севера и голодного Юга». Пекинские пропагандисты относят к «Востоку» страны не только Азии, но и Африки, и Латинской Америки, «признанным лидером» которых объявляется Китай. Жонглируя марксистско-ленинской терминологией с целью придать своим измышлениям видимость «научности», маоисты утверждают, что главная революционная сила современности– это «бедные народы», объявившие войну «богатеям мира», к числу которых они относят как многие социалистические государства во главе с СССР, так и ведущие империалистические державы. И, конечно, оплотом всех «обездоленных и притесненных» объявляется маоистский Китай.

Эти выводы идут вразрез с важнейшим теоретическим положением марксизма-ленинизма о том, что главным противоречием современной эпохи и ее основным содержанием является борьба между социализмом и капитализмом в мировом масштабе. Как убедительно доказала историческая практика, только в прочном союзе с мировым социализмом и международным рабочим движением силы национального освобождения могут добиться своих целей.

Забвение принципов классового анализа современной действительности нашло яркое выражение в концепции «противостояния мирового города и мировой деревни». Согласно ей, сущность современного развития определяется не противоборством двух противоположных общественно-экономических систем, а борьбой между «экономически бедными, но политически высокосознательными народными массами мировой деревни» (страны Азии, Африки и Латинской Америки) и «богатеями мирового города» (страны Северной Америки и Европы). К последним неизменно причисляются СССР и европейские страны социализма. Маоистское руководство, выдвигая перед «мировой деревней» задачу «окружить» «мировой город», надеялось, что государства «третьего мира» подчинятся диктату Пекина, поведут борьбу против остальных стран (как капиталистических, так и социалистических) и обеспечат Китаю достижение его гегемонистских целей.

Духовное родство пекинских пропагандистов и наиболее реакционных сторонников доктрины «богатых и бедных стран» очевидно. От чрезмерного преувеличения значения крестьянства и принижения роли пролетариата в революционном процессе маоисты перешли к подмене основного противоречия современной эпохи– между социализмом и капитализмом – противоречием между национально-освободительным движением и ведущими державами капитализма. Постепенно это противоречие трансформировалось в умах китайских теоретиков в антагонизм между «мировой деревней» и «мировым городом», к которому причисляются все высокоразвитые страны независимо от господствующего в них способа производства и политического строя. Откровенный национализм и расизм в доктринах Пекина полностью заменили классовый пролетарский подход к явлениям общественной жизни. Заключительный этап разрыва маоизма с марксистско-ленинской теорией ознаменовался антисоветизмом.

Китайские интерпретации доктрины «богатых и бедных стран» прямо нацелены на то, чтобы извратить подлинное понимание расстановки классовых сил на мировой арене, сбить национально-освободительное движение с правильного пути, использовать его для достижения Китаем доминирующей позиции на мировой арене. Концепции пекинских теоретиков практически не оставляют никакой социальной перспективы для народов освободившихся стран. Не случайно и то, что в пекинской доктрине не нашлось места важнейшему теоретическому положению марксизма-ленинизма о возможности некапиталистического пути развития для молодых национальных государств как альтернативы международной системе капиталистической эксплуатации. Тезис о некапиталистическом пути китайское руководство назвало «пустыми разговорами».