Текст книги "Великие химики. В 2-х томах. Т. 1."

Автор книги: Калоян Манолов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

– Мы могли бы попытаться получить соединение палладия с водородом и определить его свойства, – сказал Грэм.

– При какой температуре будем проводить опыт? Количество поглощенного водорода сильно зависит от температуры. Может быть, не постоянен состав соединения?

– Попробуем и при низких, и при высоких температурах.

Опыты с палладиевой пластинкой выдвинули новые проблемы. Нагретая и помещенная в атмосферу водорода, пластинка поглощала от 800 до 950 объемов водорода, который вновь выделялся при ее нагревании в вакууме.

– Надо попробовать получить соединение и другими методами. Так поступал еще Пруст. Если состав второго соединения идентичен с составом первого, тогда мы можем быть уверенными, что получили соединение, а не смесь. – Грэм задумался. – Для этой цели мы подвергнем электролизу подкисленную воду, а в качестве катода возьмем палладиевую пластинку. Кроме того, можно попробовать еще один вариант. Остин, залейте немного цинкового порошка серной кислотой и погрузите в раствор палладиевую пластинку. Она взвешена?

– Да. Мы взвесили ее еще после вчерашнего эксперимента. И в новых опытах оказалось, что пластинка поглощала от 800 до 950 объемов водорода. Она сохраняла свои металлические свойства, хотя количество поглощенного водорода изменилось. Однако говорить об определенном соединении было бы еще слишком смело.

– Скорее, здесь происходит поглощение газа металлом. Образовавшийся продукт можно назвать сплавом, а не соединением, – сказал Грэм.

– Но сплавы получаются при растворении одного металла в другом, – сказал Остин. – В нашем же случае это газ. Разве можно говорить о водороде как о металле?

– Почему бы и нет? Палладиевая пластинка, которая поглощает водород, хорошо проводит электрический ток, сохраняет ковкость и металлический блеск. Если бы водород не обладал свойствами, характерными для металлов, то свойства металлической пластинки должны были бы резко измениться. Впрочем, можно поискать и новые доказательства, исследуя магнитные свойства пластинки.

Тонкая палладиевая пластинка, укрепленная на острие иголки, отклонялась под действием земного магнетизма на 10 градусов. После того как Остин обработал ее водородом и поглощение составило около 600 объемов газа, ее отклонение возросло до 48 градусов.

– Сомнений быть не может! Водород обладает сильно выраженными магнитными свойствами, – сказал Остин. – Выходит, ваша теория верна. Водород надо рассматривать как металл.

– Да. Белый блестящий металл, – оказал Грэм.

– И все-таки этот металл никто не видел: ведь водород – газ, – возразил Остин.

– Парадоксально, но для меня это факт. Явление, названное «окклюзией», т. е. поглощение водорода палладием, платиной и другими металлами, является достаточным доказательством этому[448]448
  О работах Грэма по изучению поглощения водорода металлами см.: Odling W. – In: Great Chemists, ук. соч., с. 567 и сл.


[Закрыть].

Это были одни из последних экспериментов ученого. 13 сентября 1869 года смерть положила конец его исследованиям, которые он проводил в течение 40 лет.

Научная общественность отдала последнюю дань выдающемуся исследователю, воздвигнув памятник в его родном городе Глазго. Запечатленные в бронзе глаза Томаса Грэма и сегодня смотрят на чудесный мир неизведанного, мир непрерывных исканий взаимосвязей в природе, мир, которому он посвятил свою жизнь.

АНРИ ЭТЬЕНН СЕНТ-КЛЕР ДЕВИЛЛЬ

(1818–1881)

Раздался последний гудок, и «Атлантика, медленно отчалив от пристани, взял курс на восток.

Облокотившись на перила палубы, Шарль и Анри Девилль махали стоявшей на берегу матери. Ее длинное белое платье и широкополая шляпа сливались с белизной каменной пристани. Постепенно порт Шарлотта-Амалия скрылся за горизонтом. Вокруг расстилались необъятные просторы Атлантического океана.

Мальчики впервые в жизни покинули родные края и отправились в далекое путешествие – в Европу. Раньше они не раз плавали на кораблях отца: доходили до Сент-Кроа и даже до Больших Антильских островов. Их отец, владелец судоходной компании, доставлял своим сыновьям эти маленькие радости. Но сейчас они вдвоем отправились в Париж – учиться.

Десятилетний Анри был в восторге от сказочного путешествия. Теперь уж никто не осмелится сказать, что они малыши: одни, без родителей, отправились в такой дальний путь. Правда, Шарль, который старше его на четыре года, старается подражать взрослым и все время командует Анри. Но маленький Анри не очень огорчается этим: он любит брата и потому не обижается на него. Оба мальчика мечтали о встрече с Парижем, родиной их родителей, о котором часто с нескрываемым восторгом рассказывала им мать.

Дядя Жюльен предоставил детям полную свободу на корабле. Они целыми днями гуляли по палубе, восхищаясь морем, вспоминая родной остров Сент-Тома, думая о будущей жизни во Франции…

Госпожа Девилль уделяла большое внимание воспитанию двух своих сыновей. Она сама познакомила их с литературой, обучила французскому языку и давала уроки музыки. Но сыновья всеми уважаемого господина Девилля должны были получить систематическое образование. По его мнению, такое образование они могли получить только в Париже.

Огромный и шумный город ошеломил двух маленьких приезжих. Анри он казался порой страшнее ураганов, часто налетавших на острова в засушливый период августа. Но за высокими стенами института «Сент-Барб» всегда было спокойно. Там мальчики и начали свою новую жизнь. Несмотря на разницу в возрасте, они учились в одном классе, вместе готовили уроки, гуляли в саду за часовней, нередко вспоминали родной, но такой далекий теперь остров.

Обучение в институте «Сент-Барб» велось по государственным классическим программам. Институт давал прочный фундамент знаний, готовя своих воспитанников к университету. В нем преподавали известные педагоги. Некоторые из них занимались научно-исследовательской работой. Опытные воспитатели, они умели пробудить интерес у своих учеников к науке. И братья Девилль не были в данном случае исключением: свою жизнь они тоже решили посвятить научным исследованиям.

Шли годы, и перед братьями встал вопрос о выборе будущей профессии. Шарль увлекался минералогией и геологией.

– Я решил поступить в Горно-геологический институт, – сказал он «брату.

– А я все никак не могу решить, – задумчиво ответил Анри. – Хочу изучать медицину, но не могу расстаться с музыкой.

– Вот что, Анри, – сказал покровительственно Шарль, – и музыка не плохое дело, но, мне кажется, она разлучит нас. Если ты посвятишь себя музыке, у нас будут слишком разные интересы. А с медициной, пожалуй, дело обстоит иначе. По крайней мере мы хоть вначале будем изучать одни и те же дисциплины. Возьми, к примеру, физику, химию…

– Да и отец, собственно, тоже хотел, чтобы я стал врачом. Что ж, я не прочь, буду медиком.

Шарль и Анри получили отдельную комнату и полный пансион в трехэтажном доме на улице де ля Харп, принадлежавшем их дальнему родственнику. Они с головой окунулись в изучение новых наук. Занятия в лабораториях, лекции известных профессоров, самостоятельная работа с научной литературой – все это целиком заполняло их время.

Анри не удовлетворялся лишь занятиями в медицинском институте, он не пропускал и ни одной из публичных лекций, с которыми выступали знаменитые ученые Доминик Франсуа Араго, Жозеф Луи Гей-Люссак, Луи Жак Тенар, Жан Батист Био.

Особенно его заинтересовали лекции по химии Тенара в Сорбонне. Анри записывал эти лекции и набрасывал эскизы экспериментальных установок. Он мечтал сам проводить демонстрационные опыты, которыми Тенар сопровождал свои лекции.

Анри давно подумывал превратить мансарду в доме на улице де ля Харп в лабораторию. Шарль одобрил его идею, и он, не колеблясь более ни минуты, взялся за дело. Средств у него для этого было достаточно – отец не скупился и щедро снабжал сыновей деньгами. Вскоре мансарда превратилась в настоящую лабораторию. В ней молодой студент-медик Анри Сент-Клер Девилль делал свои первые робкие шаги в химии.

Ему не хватало знаний и практического опыта, но, упорно и методически повторяя опыты, он усвоил лабораторную технику, и даже самые сложные эксперименты Тенара теперь не пугали его. Он мог успешно повторить их. Самостоятельная работа в химической лаборатории и постоянное чтение химической литературы придали ему уверенность в своих силах, которые не покидали затем ученого на протяжении всей его жизни.

Спустя год Анри достал несколько руководств до химии и стал самостоятельно проводить разнообразные эксперименты. Сложные операции по получению чистых веществ из природных продуктов увлекли его, и он незаметно начал ставить опыты, о которых не мог прочитать ни в одном руководстве. Он поставил, например, задачу извлечь вещество, придающее характерный запах скипидарному маслу. Он надеялся, что ему удастся определить его состав и изучить лечебные свойства этого широко применяемого в медицине вещества. Многократную дистилляцию, обработку серной кислотой, а потом едким натром, анализ продуктов – все эти сложные процедуры провел самоучка Анри, которому в то время едва исполнилось двадцать лет. Потом он изложил результаты в статье «Исследование скипидара» и представил ее Парижской Академии наук.

В редакционный совет академии в то время входили Тенар, Пелуз и Дюма. Они оценили статью следующим образом: «Трудность рассматриваемого вопроса, особая тщательность, с которой описаны эксперименты, и некоторые новые результаты, полученные автором, определяют значение статьи. Поэтому совет рекомендует ее для опубликования в журнале академии». Успех вдохновил молодого студента, и он продолжил свои исследования с еще большим усердием. В 1840 году он опубликовал еще одну статью о скипидаре, а потом приступил к изучению некоторых смол, получавшихся из тропических растений. Часть этих смол он собрал сам во время летних каникул, которые провел вместе с Шарлем на острове Сент-Тома, иные купил в Сент-Хуане.

Исследование веществ, входящих в состав смолы элемиа толубальзама, представляло интересную, но очень трудную задачу.

Химики уже в течение нескольких десятилетий изучали тропические растения, в результате чего список новых, ранее не известных веществ непрерывно пополнялся. Были изучены свойства стрихнина, бруцина, хинина, морфина и десятков других веществ. Анри надеялся, что ему удастся открыть новое соединение, содержащееся в этих еще не исследованных смолах. Он подверг их продолжительной обработке различными реактивами, надеясь выделить неизвестное вещество, но желаемых результатов не получил.

Окно в лаборатории Анри на чердаке всегда светилось до полуночи, и его свет падал на крышу расположенного напротив дома, за которой тонули в ночном мраке крыши строений, дымовые трубы, силуэты зданий. Глядя в ночную тьму, Анри обдумывал планы дальнейшей работы. Может быть, нужна дистилляция? Не откладывая на завтра, решил проверить предположение. Положив несколько кусочков толубальзама в стеклянную реторту, он стал осторожно нагревать смолу. На поверхности расплава появились маленькие пузырьки, а из горла реторты закапала бесцветная жидкость с характерным нефтяным запахом. Анри собрал несколько капель на ладонь, но жидкость быстро испарилась. Он провел перегонку несколько раз, собрал большее количество жидкости и стал ее исследовать. Оказалось, что это углеводород, очень похожий на бензол и сравнительно легко взаимодействующий с концентрированными серной и азотной кислотами; продуктами взаимодействия были твердые вещества. По данным анализов можно было заключить, что эта жидкость сходна с жидкостью, полученной в 1837 году Жозефом Пелетье и названной им ретинафтеном. Свойства нового вещества, однако, совпадали с ним не полностью, поэтому Анри решил, что это какой-либо изомер ретинафтена, и назвал его бензоен из-за сходства с бензолом. Позже было установлено, что Девилль и Пелетье получили одно и то же вещество, которое сегодня называется толуолом.

Анри не ограничился исследованием лишь одних смол. Он изучил лимонное масло, канифоль, креозот и другие вещества. Тенар и Дюма с удовлетворением следили за успехами молодого Сент-Клер Девилля и старались направить его научную деятельность. Благодаря неутомимой исследовательской работе в 1843 году Девилль получил степени доктора медицины и доктора химии. Это было первое признание трудов молодого ученого.

Теперь Анри снова оказался на распутье. Где и чем заниматься? Поехать в Сен-Тома и начать врачебную практику? Тогда оп наверняка оторвется от науки. Остаться в Париже и посвятить себя химии? Но где взять средства на существование? Судоходная компания отца да и имение под Бержераком приносили все меньше доходов. Быть может, и рискованно, но он останется в Париже, он продолжит работу в лаборатории на чердаке. Его обуревают новые идеи, и он обязан претворить их в жизнь.

Куб для перегонки с водяным паром шипел, и легкий свист горячего пара сливался с монотонным тиканьем часов. Объем желтоватой жидкости в приемнике почти не увеличивался – процесс уже подходил к концу. Анри следил за каплями, вытекавшими из холодильника, и чуть слышно насвистывал любимую мелодию.

– Может хватит, Анри! Сколько можно работать? – сказал вошедший Шарль. Анри обратил внимание на необычный блеск в его глазах, весь его возбужденный вид.

– Еще немного, Шарль, и я кончу. Ну, а что твои силикатные минералы?

– Сегодня я ими не занимался.

Анри собрался было что-то спросить брата, но его вид так поразил Анри, что он лишь продолжал с удивлением смотреть на гостя.

– Что с тобой, Шарль? – наконец промолвил он.

– Я был сегодня в салоне мадам Шамбери, туда привел меня Лезер. Ты знаешь его, помнишь он пробовал писать стихи.

– Это хорошо, что ты посвятил день литературе.

– Нет, Анри. Я посвятил его самой прекрасной девушке. Она пришла немного позже нас вместе со своей кузиной Амалией. Более очаровательного создания я никогда еще не видывал!

– Ого! Ты становишься романтиком.

– Я приглашен принять участие в воскресной прогулке в Булонском лесу. Пойдем с нами.

– Если ты настаиваешь… конечно, пойду.

Воскресная прогулка принесла много радостных минут не только Шарлю, но и Анри. Он был очарован хорошенькой Амалией. Счастье так многолико! Анри познал счастье научных открытий, а теперь ему открылось счастье первой любви. Оно действительно преображает людей… Душа человека становится тоньше, поэтичнее. Во время встреч у мадам Шамбери он часто садился за рояль в маленьком салоне, а Амалия, склонившись над нотами, напевала вполголоса, внимательно следя, чтобы вовремя перевернуть ноты. Иногда они музицировали в четыре руки. И музыка соединяла их мысли и чувства.

В том же году родители Девилля выехали из Сент-Тома в Париж, чтобы справить свадьбы двух своих сыновей. Несколькими месяцами позже по рекомендации Тенара Анри был назначен профессором химии нового факультета в Безансоне.

Двадцатишестилетний профессор Девилль принялся за организацию факультета с присущим молодости энтузиазмом. В кратчайший срок лаборатории были снабжены всем необходимым как для учебной, так и для научной работы. Несмотря на то что Девилль закончил медицинский факультет, он учился у многих выдающихся химиков и обладал такими обширными познаниями, что ему удалось без особых усилий подготовить лекции, отличавшиеся ясностью изложения и большой широтой рассматриваемых проблем.

Буквально через несколько месяцев после приезда Анри Девилля в Безансон его имя произносилось с уважением каждым жителем города. Этому немало способствовала его деятельность, связанная с водоснабжением города. Питьевую воду для Безансона брали из реки Дуб, однако высказывались сомнения в пригодности воды, и городской совет обратился с просьбой к профессору Сент-Клер Девиллю провести анализ воды и дать заключение.

Исследования Девилля до тех пор касались главным образом органической химии, а задача, которую ему предстояло решить, носила чисто аналитический характер. Но это не остановило его. Девилль достал необходимые руководства по аналитической химии, изучил методы и приступил к работе. Он не ограничился исследованием воды только реки Дуб. Ученый поручил доставить ему пробы вод из других рек и источников. За несколько недель он овладел техникой мокрого и сухого анализа и приступил к непосредственному анализу вод. Многие из методов, применявшихся для этой цели, оказались непригодными или неточными. Это заставило его разработать новые, объединить старые, видоизменить и усовершенствовать их. Результаты этих исследований Девилль опубликовал в двух статьях в 1847 и 1848 годах. В них он доказал, что речные воды всегда содержат силикаты и нитраты – факт, подтвержденный позже Буссенго[449]449
  Жан Батист Буссенго (1802–1887) – французский химик, профессор химии в Лионе. Известен своими исследованиями в области агрохимии. Основные труды: «Агрохимия и физиологическая химия», «Сельское хозяйство», «Агрохимия». О Буссенго см.: Джуа М., ук. соч., с. 357; Воллов В. А. и др., ук. соч. с. 87.


[Закрыть]. Это открытие имело большое значение для земледелия, так как речные воды могли быть использованы как естественный источник азота, необходимого для развития растений.

Работа в области аналитической химии связала его до некоторой степени и с неорганической химией. В то время многие химики поддерживали мнение Шарля Жерара о возможности получать ангидриды только многоосновных кислот. Это мнение не было подтверждено экспериментально: оно возникло лишь на основе теоретических соображений; Сент-Клер Девилль его не принимал.

«Мы просто еще не знаем методов получения ангидридов одноосновных кислот, – размышлял Девилль. – Я должен подумать над этим. Скажем, нитрат серебра образует с хлоридами нерастворимый хлорид серебра. Если вместо хлорида взять сухой хлор, я смогу получить все тот же хлорид серебра; тогда освободившийся остаток азотной кислоты должен превратиться в ангидрид».

Идея была логичной, и ученый приступил к ее осуществлению. Стеклянную трубку заполняли кристаллами нитрата серебра, к одному из ее концов присоединяли сушильную трубку для осушки хлора, а другой, изогнутый конец погружали в охлаждающую смесь, чтобы собрать продукт реакции. Уже первые порции хлора превратили прозрачные кристаллы нитрата серебра в белое порошкообразное вещество, а в изогнутом конце трубки стала накапливаться бесцветная жидкость. С любопытством Девилль наблюдал за ходом процесса: что же представляет собой эта жидкость?

С шумом распахнув дверь, в лабораторию выбежала бледная и испуганная горничная его жены.

– Господин Девилль, госпожа… – она не договорила. Девилль бегом бросился домой. Суета и тревога царили во всем доме. Девилль поднялся по лестнице, перескакивая через ступеньки, к спальне жены. Его встретил улыбкой доктор Кант:

– Сын, господин профессор. Поздравляю!

Девилль подошел на цыпочках к кровати жены. Амалия, бледная и измученная, открыла глаза и нежно улыбнулась мужу. Он нагнулся и поцеловал ее.

– Дорогая моя, как я благодарен тебе. Нянька держала на руках маленького Этьеяна.

– Богатырь, – сказала она, показав Девиллю ребенка. – А теперь, господин профессор, им надо отдохнуть, они оба устали.

Девилль тихо вышел. Он нервно скомкал в руках какую-то бумажку. Несколько мгновений топтался перед закрытой дверью, а затем, не зная, куда деть себя, вновь отправился в лабораторию. От радости он готов был петь во весь голос…

В лаборатории стоял сильный запах хлора. Второпях он забыл прервать эксперимент. Ученый распахнул настежь окна и вернулся к прибору. Вместо жидкости, образовавшейся вначале в трубке, погруженной в охлажденную смесь, было полно бесцветных кристаллов. «Думаю, что это ангидрид азотной кислоты. Да, оказывается, он твердый. Надо сделать анализ», – решил Девилль.

Он взял часть кристаллов и бросил их в воду. Кристаллы моментально растворились, а температура раствора значительно повысилась. Анализ показал, что раствор содержит только азотную кислоту. Прозрачные кристаллы очень легко поглощали влагу из воздуха и быстро превращались в жидкость. Трубка снопа заполнилась густой маслянистой жидкостью. Девилль повторил эксперимент несколько раз, многократно повторил в анализ самих кристаллов. Сомнения не было – их состав отвечал ангидриду азотной кислоты.

Статья, которую он послал в Париж, вызвала большой интерес. Результаты Девилля полностью опровергали взгляды Жераpa, чему очень обрадовался Дюма, давно ведший острую полемику с Жераром. Дюма немедленно собрал ученый совет Сорбонны. В зале присутствовали все выдающиеся ученые Франции. С докладом об ангидриде азотной кислоты выступил Сент-Клер Девилль. На столе перед ним лежало несколько запаянных стеклянных ампул, заполненных кристаллами ангидрида. Аудитория наградила его долгими овациями…

Исключительная тщательность исследований и широкие познания снискали Девиллю симпатии парижских ученых, и по предложению Дюма в 1851 году он занял место профессора Балара[450]450
  Антуан Жером Балар (1802–1876) – французский химик, ученик Тенара и Пелуза. В 1825 г. открыл бром, а в 1842 г. – оксаминовую кислоту. О Баларе см.: Джуа М., ук. соч., с. 237–238; Становление химии как науки, ук. соч., с. 192–193; Волков В. А. и др., ук. соч., с. 37–38.


[Закрыть] в Высшей педагогической школе Парижа. Лаборатории здесь были просторными, но в них недоставало аппаратуры, отсутствовала и научная библиотека. Это не смутило Девилля, хотя суммы в 1800 франков в год явно не хватало для покрытия расходов по оборудованию лаборатории. Все же Девилль не приостановил исследовательскую работу.

Теперь он снова имел возможность встречаться в Париже с Шарлем. Братья обменивались мыслями, советовались по многим проблемам.

Исследования процессов минералообразования требовали проведения опытов при высоких температурах, и Анри решил помочь брату. Вот почему прежде всего в лаборатории Высшей педагогической школы занялись конструированием и усовершенствованием высокотемпературных печей. Для достижения высокой температуры Девилль добавлял в воздух для горения некоторое количество кислорода. Этот прием дал отличные результаты: в печи легко достигалась очень высокая температура. Даже плавление такого тугоплавкого вещества, как фарфор, не представляло затруднений. Особенно высокую температуру получали, когда в качестве топлива использовали светильный газ, смешанный с кислородом. Пламя этой смеси ослепительно светилось, и даже платина, один из самых тугоплавких металлов, легко плавилась в нем.

Обычные тигли, в которых до сих пор проводили подобные плавки, не выдерживали таких высоких температур: они размягчались и разрушались. Пришлось искать новый, более огнеупорный материал. Девилль нашел выход и из этого положения. Он решил изготовлять тигли из чистой окиси кальция или магния. Температура плавления этих веществ очень высока: при нагревании до 2000° и даже до 3000°С они лишь раскаляются и начинают светиться, но не обнаруживают никаких признаков размягчения. Минералогические исследования Шарля получили новые возможности, но работа при высоких температурах породила новые идеи и у самого Анри Девилля. Наряду с усовершенствованием печей он стал работать над осуществлением некоторых идей, возникших еще во время аналитических исследований в Безансоне. Теперь внимание исследователя привлекло большое сходство свойств алюминия и трехвалентного железа.

«Если их свойства так близки, должны существовать и соединения двухвалентного алюминия, ведь соединения двухвалентного железа известны и хорошо изучены», – думал ученый.

Мысль о получении соединений двухвалентного алюминия не давала ему покоя. Он подробно изучил литературу по этому вопросу и познакомился с методом Вёлера: последнему удалось получить серый порошок, а потом и мелкие зернышки этого нового недостаточно изученного металла.

– Может быть, при подходящих условиях восстановления именно метод Вёлера дает возможность получить соединения двухвалентного алюминия?

Металлический калий был уже сравнительно дешев, и проведение реакции не представляло таких трудностей, как это было во времена Вёлера. Девилль имел возможность осуществить реакцию в сравнительно большом масштабе. Для этой цели он использовал широкую платиновую трубку, которую загрузил металлическим калием. Один конец трубки он соединил с фарфоровым сосудом, в котором хлорид алюминия нагревался до высокой температуры. Пары хлорида алюминия вступали в реакцию с калием, который восстанавливал их до металлического алюминия. Благодаря усовершенствованным печам выпаривание хлорида алюминия осуществлялось легко. В этом случае в пламя не приходилось вдувать кислород, так как уже при 500° вещество начинало испаряться.

Девилль подробно исследовал продукт реакции, пытаясь найти соединения двухвалентного алюминия, но все его усилия не привели к желаемому результату. В платиновой трубке он открыл лишь два металла – образовавшийся алюминий и непрореагировавший калий. Мелкие серебристо-белые частицы алюминия обладали хорошей ковкостью и не теряли блеска на воздухе.

– По всему видно, что новый металл приближается по свойствам к благородным металлам. Единственная разница в их удельных весах: алюминий чрезвычайно легок, – оказал Девилль, обращаясь к Дюма. – Думаю, что его получение должно заинтересовать наше правительство.

– Если алюминий оправдает наши ожидания, страна, в которой будет много этого металла, станет могучей державой. Продолжайте свои опыты. Думаю, что ваша лаборатория имеет все возможности для этого.

– Не могу жаловаться. Лаборатория в Высшей педагогической школе оборудована мною и… впрочем, вы все знаете. Единственно, чего мне недостает, – денег.

– Средства мы найдем в Академии наук. Я доложу лично императору.

– Может быть, будет лучше, если мы удовлетворимся только средствами Академии? – сказал Девилль. – Не стоит торопиться.

– Надо торопиться, профессор Девилль! Какие перспективы открываются перед Францией!

– Не только перед Францией – перед всем человечеством, профессор Дюма. Ведь сырье для получения алюминия есть повсюду: это глина.

Девилль называл алюминиевую руду глиной. Он, однако, применял не обычную глину, а пользовался совершенно чистой, белой породой, которую добывали в окрестностях города Бо. Сегодня такая глина называется бокситом и по-прежнему является самым важным и почти незаменимым сырьем в производстве алюминия.

Эту глину подвергали очистке, чтобы удалить примеси железа, а потом смешивали получавшуюся окись алюминия с углем и смесь нагревали в среде хлора. Образовавшийся хлорид алюминия загружали в железную трубу, заполненную керамическими сосудами, каждый из которых вмещал по полкилограмма натрия. Когда реакция заканчивалась, железную трубу нагревали до более высокой температуры, частицы образовавшегося алюминия расплавлялись и образовывали мелкие зернышки. После охлаждения железной трубы извлекали керамические сосуды и тщательно собирали зернышки полученного металла. Когда их набиралось достаточно много, ими загружали керамический сосуд и вновь нагревали до высокой температуры, чтобы расплавить эти зерна и получить большой слиток металла. Однако операции эти были очень сложными, а их применение в большом масштабе невыгодно.

В результате многолетней работы Девиллю удалось усовершенствовать процесс. Теперь он мог в течение одного дня получить довольно большой слиток алюминия. Несмотря на это, стоимость серебристого металла достигала фантастической суммы: 30000 франков за килограмм! Алюминий стоил намного дороже золота.

Успех Девилля вызвал настоящую сенсацию. Несколько слитков алюминия выставили в фойе Академии наук, чтобы все могли видеть этот необычный металл. Через несколько дней Сент-Клер Девилль должен был отправиться па прием к самому императору, чтобы лично доложить ему о своих изысканиях.

Император Наполеон III долго любовался блестящими слитками металла.

– Как вы считаете, удастся ли нам использовать его в армии? – спросил император.

– Он дороже золота, ваше величество, – ответил Девилль. – Пока из него можно производить только самые дорогие украшения.

– Если вы усовершенствуете свой метод и получите дешевый металл, то мы, вероятно, могли бы начать производство шлемов и брони. Представляете себе, французский солдат будет неуязвим!

– Для проведения подобных исследований нужно много средств.

– Средства вы получите. Начинайте эксперименты в более широких масштабах. Вы можете работать на заводах Жавеля. Все вопросы, касающиеся ваших опытов, можете решать с моим другом и советником господином Дюма.

Император замолчал на секунду, а потом сказал, обращаясь к Дюма:

– Пусть из первого же полученного алюминия изготовят медаль, на которой должно быть изображение господина Девилля. Это будет выражением нашей признательности ученому.

– Но это заслуга Фридриха Вёлера, ваше величество. Он первый получил алюминий. Я лишь усовершенствовал процесс. Нужно изготовить медаль с изображением Вёлера… – возразил императору Девилль.

Работа на заводах Жавеля шла быстрым темпом. Девилль ввел ряд усовершенствований в метод получения натрия Гей-Люссака и Тенара, так как высокая цена на алюминий определялась значительной стоимостью натрия, необходимого для восстановления. Решение такой сложной проблемы требовало длительной и напряженной работы. Лучшими помощниками в этом Девиллю были Анри Жюль Дебре и Артур Морен. Усовершенствование методов, конструирование аппаратов – все требовало многократных опытов, тщательной проверки. Самая незначительная деталь имела большое значение для производства.

Вскоре стало ясно, что взаимодействие с натрием протекает спокойнее и без опасности взрыва, если вместо хлорида алюминия брать его смесь с хлоридом натрия; даже когда металлический натрий плавился вместе с солями, опасности взрыва почти не было. По этому способу реакцию можно было проводить в значительно больших масштабах, а заметное увеличение производительности сразу снижало стоимость металла.

Процесс стал еще выгоднее, когда вместо смеси хлоридов натрия и алюминия стали применять фторид натрия – алюминия. Это вещество (криолит) встречается в природе, образуя кристаллы, похожие на лед. Криолит плавится при сравнительно низкой температуре, легко соединяется с натрием, а образовавшийся алюминий удобно отливать в слитки.

18 июля 1855 года на заводах Жавеля получили первый слиток алюминия, произведенный в промышленном масштабе по усовершенствованному методу. За один производственный цикл получали слитки весом до 6–8 кг.

Когда была готова алюминиевая медаль, Академия наук устроила специальное торжество и вручила ее Фридриху Вёлеру. Девилль сидел в первом ряду и искренне радовался. Он всегда был далек от мыслей о славе и богатстве. Несмотря на то что его вклад в производство алюминия был исключительным, он великодушно настоял на том, чтобы на медали было выгравировано имя Вёлера и год, когда великий немецкий ученый впервые получил крохотные зерна металла, – 1827.

– Не нахожу слов, чтобы выразить благодарность французским ученым, – сказал Вёлер. – Но, по-моему, заслуга в разработке процессов получения алюминия профессора Анрп Сент-Клер Девилля исключительно велика. Только благодаря его трудам мы имеем возможность производить такие большие количества металла.

Вёлер подошел к Девиллю и сердечно пожал ему руку.