Текст книги "Джангар"

Автор книги: Калмыцкий эпос

Песнь четвертая
О том, как внук Дуктахула, сын Дуучи, Аля Монхля угнал восемнадцать тысяч огненно-рыжих меринов Великого нойона Джангра

 
Шумные полчища силачей,
Шесть тысяч двенадцать богатырей,
Семь во дворце занимали кругов.
Кроме того, седых стариков
Был, рассказывают, круг,
И красноликих важных старух
Был, рассказывают, круг.
Жены нежно-белые там
Тоже составили круг.
 
 
Словно плоды спелые, там
Девушки составили круг.
Диких степных кобылиц
Молока потоки лились.
Разливались озера арзы.
Радующей взоры арзы.
 
 
Стали красными наконец
Нежные глотки богатырей.
Загудел многоуглый дворец.
Желтые полчища силачей
Стали кичиться силой своей,
Озираться стали вокруг,
Вопрошая соседний круг:
«Ужели сражений для славы нет?
Сайгаков – и тех для облавы нет?
Ужели для боя державы нет?
Ужели врага для расправы нет?»
 
 
В пору веселья богатырей,
Распахнув двенадцать дверей,
В башню чужестранец вошел, —
Видно, ханский посланец вошел,
Видно, могуча его земля.
Грозно заговорил он вдруг:
«Это я, Дуктахула внук,
Сын Дуучи, Аля Монхля.
Джангар Богдо, тебе говорю:
Я приехал в державу твою,
Чтоб угнать ретивых твоих,
Меринов нежногривых твоих,
Огненно-рыжих коней.
Если ты мужчина – сумей
Их отбить в открытой борьбе.
Если же нет – сиди себе
Под подолом жены своей».
С этим вышел Аля Монхля.
 
 
Был исполнен силы такой
Тонкий белый голос его,
Что задрожал золотой покой,
И стена раскололась его,
Что забыли хлебнуть араки
Пировавшие смельчаки.
 
 
«О дорогая, как жизнь моя,
Богатырей родная семья,
Что за шулмус явился к нам? —
Молвил Джангар Бумбы сынам. —
„Трусы, – пойдет о нас разговор.
Недруг у них угнал табуны, —
Дома лежат, боятся войны!“
Это будет великий позор.
Никогда не смоем его,
Не снести героям его!
Богатыри державы моей,
Все, кому слава дорога, —
Кто из вас победит врага,
Кто из вас возвратит коней?»
Но Цеджи, полукруга глава,
Произнес такие слова:
 
 
«Говорит людская молва:
Сын Дуучи – Аля Монхля —
Сильный, могучий великан.
Мало знает таких земля.
Сказывают: силу его
Славят народы шести стран.
Сказывают: храбрость его
Славят народы сотни держав.
Мы такого бойца не найдем,
Чтобы, верх над ним одержав,
Возвратился в родимый дом.
В единоборство вступают с ним,
 
 
Смерти собственной ища.
Надо действовать сообща,
Надо выехать войску всему —
Одолеем в конце концов!»
Молвил Джангар: «Быть по сему!»
 
 
Шесть тысяч двенадцать бегунцов,
Что паслись у холода вод
На зеленом бархате трав,
Резвость и силу набрав, —
Пригнаны, стоят у ворот
Шатроподобного дворца,
Как великий нойон приказал.
Между ними конь Аранзал.
 
 
Аранзал в ногах собрал
Всю резвую быстроту свою.
Аранзал в глазах собрал
Всю зоркую остроту свою.
Аранзал в крестце собрал
Всю грозную красоту свою.
Бархатною гривой густой
Он играет с солнцем-луной,
Прыгает, сбруей своей гремя,
Будто копытами четырьмя
Хочет землю врага растоптать.
 
 
Точно красный уголек,
Отскочивший от огня,
Джангар Богдо сел на коня.
Стремени коснувшись едва,
Сели богатыри на коней.
Белый хурул объехав сперва,
Пожелали счастливых дней
Бумбе, своей бессмертной земле,
И помчались во весь опор.
Их повел знаменосец Шонхор.
Если знамя лежало в чехле —
Нашему солнцу было равно.
Если же было обнажено
Пестро-желтое полотно —
Семь светил затмевало оно.
 
 
Тяжелорукого Савра конь —
Бурый Лыско – вспрыгнул вдруг.
Будто искра, вспыхнул вдруг, —
Угольком степного огня
Закружился бегунец.
Савру поводья, наконец,
Удерживать невмоготу.
Джангру он говорит на лету:
 
 
«Пока догоним Аля Монхля,
Проверим коней быстроту.
Скачку сейчас устрою, нойон!» —
«Ладно», – сказал герою нойон.
Бурый скакун, ездой упоен,
Сразу покрыл взмахом одним
Расстояние в пять бэря.
Чалый помчался вслед за ним —
Конь Санала-богатыря.
Кони прочих богатырей
Тоже помчались мысли быстрей.
Ими поднятая пыль
Превратилась в густой туман,
Потонула в нем земля.
 
 
Савар, прославленный великан,
Догоняет Аля Монхля,
Вот уже вдалеке видны
Угнанные табуны,
Тысячи молнийных скакунов.
 
 
И собрал Аля Монхля
Буйства исполненных скакунов.
Остановился разом он
В ожидании богатыря.
Савра смерил глазом он,
Так про себя говоря:
 
 
«Очевидно, эта пыль
Поднята бурым скакуном.
Если не врут мои глаза,
Исполин, сидящий на нем, —
Савар, воинов гроза,
Видимо, летит он ко мне.
Время пришло для встречи с ним,
Время пришло для сечи с ним».
 
 
Савар на буро-лысом коне
Страшной секиры несет удар.
Усмехнулся Аля Монхля —
Ловок он, хитер, удал.
Увернулся Аля Монхля,
Савар секирой воздух рассек.
 
 
И коня повернул Монхля,
Синий лук натянул Монхля,
Прянула, полетела стрела,
Взвизгнула, засвистела стрела,
Прямо в спину Савра вошла,
Разорвала сразу стрела
Семьдесят застежек брони,
Сразу разлетелись они.
Белой груди достигла стрела.
Горлом кровь у Савра пошла.
Савра покинул ясный ум.
Только в груди – густой туман,
Только в ушах – немолчный шум.
К мягкой гриве припал великан,
В гору помчался, на луга.
 
 
Сын Булингира, Строгий Санал,
Через неделю Монхля догнал.
Черный дрот метнул в храбреца.
Но проворный Аля Монхля,
Непокорный Аля Монхля,
Хитрый сын отца-хитреца,
Черный дрот сломал на скаку:
Добрый конь помог ездоку,
Ловкостью драгоценной помог, —
Увернулся, сжался в комок.
 
 
С неописуемой быстротой
Повод повернув золотой,
Знамя по земле волоча,
Вынул Монхля секиру свою,
Закаленную в бою,
Ударил Санала сплеча.
Был удар секиры таков,
Что выскочили из груди
Восемь крупных позвонков,
Ребра сломались, погляди!
Нити сознания порвались.
К мягкой гриве припал Санал
И во всю прекрасную рысь
Чалого н агору погнал.
 
 
Прибыл Джангар, ведя за собой
Шесть тысяч двенадцать богатырей.
С буйным кличем Бумбы своей
Ринулись воины в бой.
 
 
«Ставший сказкою дневной,
О луноликий Джангар мой!
Ставший грезою ночной,
Славный, великий Джангар мой!
Если приказывал ты: лови! —
Хонгор ловил врага твоего.
Если приказывал ты: дави! —
Хонгор давил врага твоего.
Если ты на врага наступал,
Я твоей свирепостью был.
Если враг на тебя наступал,
Я твоею крепостью был! —
Хонгор воскликнул, Алый Лев. —
Крови своей не пожалев,
Был я гонителем всегда
Воинов, осужденных тобой.
Был победителем всегда
Воинов, побежденных тобой.
Так подари мне, Джангар, приказ:
Этого Аля Монхля
Разреши коснуться сейчас». —
«Действуй, разрешенье даю», —
Джангар в ответ произнес.
 
 
Хонгор схватил нагайку свою,
Десять ударов нанес
Буйному Аля Монхля.
Нагайки стальная ладонь
Обжигала, как огонь.
Ездока не слушаясь, конь,
Сивый Лыско, помчался вперед.
 
 
Хонгор вынул кованый меч,
Закаленный в пламени сеч,
Восемь ударов нанес в живот
Буйному Аля Монхля.
Сын Дуучи, Аля Монхля,
Саблей взмахнул – воздух рассек.
 
 
Задрожала тогда земля.
С человеком человек
Воедино смешались здесь:
Исполины сражались здесь!
Ноги пестрых коней сплелись,
Струи острых мечей слились,
Крепким ударам потерян счет.
Красная влага жизни течет.
 
 
С исполином исполин
Борются восемь полных дней, —
Не побеждает ни один!
Падают на гривы коней,
Изнемогая, смельчаки
И начинают сраженье вновь;
Чашами проливают кровь,
А мясо рвут на куски, —
Не побеждает пока никто!
 
 
У владыки Джангра Богдо
Десять отваг поднялось ко рту.
Перевернулись двенадцать раз
В лунках зрачки орлиных глаз.
Десять пальцев к ладоням прижав,
Закричал повелитель держав:
 
 
«Хонгор мой, волк моих лесов,
Хонгор мой, лев моих пустынь,
Хонгор мой, стяг моих бойцов,
Хонгор мой, щит моих святынь, —
Не выполняешь долга ты:
Слишком возишься долго ты
С этим проклятым Аля Монхля!»
 
 
Крикнул Хонгор в ухо коня:
«Сивый скакун, выручай меня!
Сделай лучший свой поворот,
Вытяни свой хребет вперед
И поближе к врагу подойди,
Чтобы мой желто-пестрый дрот
Мог коснуться его груди.
Если врага не добуду я, —
Джангру слугой да не буду я,
Да не увижу Бумбы своей,
И славу свою позабуду я.
Львом прозывался повсюду я,
Но потерплю неудачу я —
Прозвище льва да утрачу я!»
 
 
Услыхав такие слова,
Лыско так подлетел к врагу,
Близко так подлетел к врагу,
Что с разбегу Хонгор едва
Грудью не придавил Монхля!
О победе бурхана моля,
Хонгор встал на седло ногой,
Встал на гриву коня – другой,
Сразу поднял Аля Монхля
Вместе с могучим его конем
На желто-пестром дроте своем,
Бросил его к ногам Богдо.
 

 
А Гюмбе его подхватил,
Руки, ноги ему скрутил,
Привязал к железной спине,
На могучем увез коне.
 
 
А в глубоком и круглом рву,
Придавив степную траву,
Словно мертвый, лежал Санал,
Савар плавал в крови, стонал.
 
 
Вызвали целительный дождь,
Вызвали живительный дождь,
Дали снадобья Бумбы-земли,
Савра и Санала спасли.
И погнали ретивых коней,
Огненных, нежногривых коней,
Восемнадцать тысяч коней.
Через сорок и девять дней
Бумбы достигли своей.
Первым Джангар в башню вошел.
А за ним – богатырская рать.
 
 
На золотой воссев престол,
Джангар соизволил сказать:
«Пусть Аля Монхля войдет!»
Развязали богатыря.
Он пошел по рядам вперед,
Перешагнув через двадцать бойцов,
Растолкав пятнадцать бойцов,
Дав пощечины пятерым,
Страх и трепет внушив остальным,
И сел пониже Алтана Цеджи.
К пиршеству приступил народ.
И, согрев аракою рот,
Савар, сидевший невдалеке,
С места привстал и нанес
Адя Монхля удар по щеке.
И зажглось на щеке само
Вековечной Бумбы клеймо:
С этой поры Аля Монхля,
Сила его, его земля
Стали подвластны Джангру Богдо
Н агод и на тысячу лет.
 
 
И во славу грядущих побед
Начался праздник арзы-араки.
Злобным недругам вопреки,
Бумбы сиянье нетленно с тех пор,
И деянья вселенной с тех пор
Укрепились из рода в род.
 
 
И в золотом совершенстве с тех пор,
В мире, в довольстве, в блаженстве с тех пор
Зажил этот могучий народ.
 

Песнь пятая
О поединке Хонгра, Алого Льва, со страшным Догшон Мангна-ханом, владеющим исполинским чалым конем Манзаном

 
Шумные полчища силачей,
Шесть тысяч двенадцать богатырей,
Семь во дворце занимали кругов.
Кроме того, седых стариков
Был, рассказывают, круг.
И красноликих важных старух
Был, рассказывают, круг.
Жены нежно-белые там
Тоже составили круг.
Словно плоды спелые, там
Девушки составили круг.
 
 
Диких степных кобылиц
Молока потоки лились.
Разливались озера арзы,
Радующей взоры арзы.
 
 
Стали красными наконец
Нежные глотки богатырей.
Загудел многоуглый дворец,
Желтые полчища силачей
Стали кичиться силой своей,
Озираться стали вокруг,
Вопрошая соседний круг:
«Ужели сражений для славы нет?
Сайгаков – и тех для облавы нет?
Ужели для боя державы нет?
Ужели врага для расправы нет?»
 
 
И когда в изобилье арзы,
В ожиданье военной грозы
Пировали Джангра сыны —
С юго-западной стороны
Прискакал в богатырский стан
Чужеземец Нярин Улан,
Мангна-хана грозный посол.
Он под знаменем желтым сошел,
Сталью из лучших сталей согнул
Статные рыжие ноги коня,
Цельнослитный чумбур растянул,
 
 
Двери серебряные толкнул —
Распахнулись они, звеня, —
В бумбулву золотую вступил,
И на правой сел стороне,
И с хозяевами наравне
Араки благодатной испил.
 
 
Перебивая друг друга тогда,
Богатыри гудели там,
И от круга до круга тогда
Острые шутки летели там.
И поднялся Нярин Улан.
К Джангру сияющему подойдя,
Молвил перед лицом вождя:
 
 
«Мой повелитель – Догшон Мангна-хан.
Конь Мангна-хана – чалый Манзан.
Мангна-хан проведал о том,
Что владеете вы, нойон,
Аранзалом, рыжим конем, —
Для прогулок приятен он.
Посему повелел Мангна,
Чтобы отдали вы ему
Вашего рыжего скакуна.
 
 
И еще Мангна-хан узнал,
Что женаты вы на Шавдал
И что ханская дочь она.
Посему повелел Мангна:
Если вы не хотите войны,
Солнцеликая ханша должна
Стать рабыней его жены,
Воду н аруки ей поливать.
 
 
И проведал еще Мангна-хан,
Что живет у вас ясный Мингйан,
Богатырь сладкогласный Мингйан,
Что подобен прекрасный Мингйан
Мертвой зыби – спокойным лицом.
Все живущее под луной
Ослепительной красотой
Превзошел солнцеглазый Мингйан.
Посему пожелал Мангна-хан
Завладеть прекрасным бойцом
И назначить Старшим Певцом
Для услады почетных гостей.
 
 
И еще, среди прочих вестей,
Мангна-хан услыхал о том,
Что владеет герой Санал
Бесподобным чалым конем.
Посему Мангна-хан пожелал
Завладеть уд алым конем,
Чтоб коней во мраке ночном
Охранял табунщик на нем.
 
 
Также хану известно о том,
Что, подобный гордому льву,
Алый Хонгор живет у вас
И своим рыканьем сейчас
Наполняет он бумбулву.
Не желает Догшон Мангна-хан
Хонгру пожаловать сан
И по сану воздать почет.
Он затем исполина берет,
Что понадобился скороход
Для посылок по мелочам.
Вам, нойон, и всем силачам
Надо выполнить ханский приказ.
А не будет исполнен – тотчас
Мангна-хан свою рать соберет
И пойдет войною на вас.
Истребит ваш могучий народ,
Вашу башню разрушит он,
Ваше море осушит он
И с бурханами вас разлучит,
С великанами вас разлучит…
Вот его повеленья, Богдо!»
 
 
Из героев Бумбы никто
Отвечать послу не посмел,
За страну постоять не сумел,
Будто каждый боец онемел.
И тогда великий Богдо
Обратился к Алтану Цеджи:
«Как мне быть, ясновидец, скажи:
Отдавать или не отдавать?»
 
 
И сказал ясновидец в ответ:
«В те времена, когда ваш отец
Грозных насчитывал двадцать лет,
Он в поединок с Мангна вступил.
Еле-еле набрал он сил,
Чтобы домой потом доползти,
Триста ран своих донести.
А скакун его рыжий с трудом
Плелся медленным, мелким шажком.
Но противник – Догшон Мангна-хан
Удалился, не чувствуя ран,
А скакун его – чалый Манзан —
Кое-как, но вперед скакал!
Ваш отец вдвое ловче вас,
Вдвое лучше копье метал,
И – глядите – едва себя спас.
Одолеете ль вы сейчас
Мангна-хана – сказать не могу».
 
 
Слева сидящий исполин,
Славой гремящий исполин,
Левого полукруга глава,
Молвил Хонгор: «Великий Богдо!
Очевидно, эти слова
Означают согласье на то,
Что потребовал Мангна-хан.
Вам совет недостойный дан!
Крови чашу я лучше пролью, —
Волю нашу добуду в бою,
А скороходом не стану я,
И чужеземному хану я
Никогда не буду рабом,
Собирающим кизяки!»
Хонгра прервал Нярин Улан:
«Время не тратьте на пустяки!
Ждет ответа Мангна-хан!»
 
 
Молвил Джангар, великий нойон:
«Все даю, что требует он.
Скакуна Санала даю.
Своего Аранзала даю.
И Мингйана даю врагу,
Только Хонгра отдать не могу,
Слишком Алый Хонгор силен —
Пусть Мангна-хан приезжает за ним!
А подобной тростинке Шавдал
Горе, постигшее нас, разъясним».
С этим Нярин Улан ускакал.
 
 
Рассердился великий нойон,
На Хонгра обрушился он:
«Как ты слово посмел сказать
Против ханской воли моей!
Эй, одиннадцать богатырей,
Поспешите Хонгра связать!»
Встали десять богатырей,
Но одиннадцатый – Санал,
Сняв шишак золотой, сказал:
 
 
«Так объявляю хану я:
Хонгра вязать не стану я.
Все, двенадцать, – воины мы.
Из одинаковых скроены мы
За отчизну полученных ран.
Клятву мы дали друг другу, мой хан:
Соединить свои жизни навек,
Жить на земле, как один человек,
Друг за друга биться в бою.
Можем исполнить волю твою,
Можем храброго Хонгра связать,
Но я должен всю правду сказать:
Если Хонгор, Бумбы оплот,
Эта опора, гора твоя, —
Зарыдает, к нам воззовет —
Вспомню могучую клятву я,
Сдерживать ярость не захочу,
Десять богатырей захвачу,
Вышвырну вон из башни твоей!»
 
 
Молвили десять богатырей:
«Клятву дружбы нарушить нельзя,
Хонгра не станут вязать друзья!»
Хонгру тогда шепнул Санал:
«Скройся, богатырь, поскорей».
Хонгор на сивом коне ускакал.
Сорок девять минуло дней.
Коня Санала ведя в поводу
И Аранзала ведя в поводу,
Нежный Мингйан, подобный луне,
Выехал на соловом коне.
Сорок девять минуло дней, —
Проезжал он невдалеке
От убежища Алого Льва.
И, Мингйана завидев едва,
На могучем Оцоле Кеке
Алый Хонгор пустился к нему.
«Брат мой, – он обратился к нему, —
Не сомневаешься ты же во мне,
Дай Аранзала рыжего мне!
Быстро достигну я стана врагов,
Встречу свирепого хана врагов
У подножья горы Эрклю,
Чашу крови на поле пролью,
Дело решит богатырский бой.
Мы же в этой жизни с тобой
Братьями были, мы поклялись,
Чтоб наши души в грядущем сошлись,
Став листами бумаги в джодбо.
Дай же мне Аранзала, Мингйан!»
Оторопел сначала Мингйан,
Дал отстояться уму своему…
«Рыжего дать Аранзала ему —
В ярость придет Джангар-нойон,
Как же не дать Аранзала ему,
Если так жалобно просит он?»
Восемь суток проехал Мингйан
В нерешительности такой.
Хонгор скакал неотступно за ним;
Вдруг, опершись на седло ногой,
На позвонок скакуна – другой,
Очутился прыжком одним
У поводьев Солового он.
И Мингйана сурового он
Попросил: «Сойди с коня;
Поговорим, как братья, тогда».
 
 
И Мингйан сошел с коня,
И друг другу в объятья тогда
Устремились разом они,
И в слезах, дыша тяжело,
Повалились наземь они!
 

 
Время некоторое прошло,
Сел на Аранзала герой —
Хонгор, прозванный Алым Львом,
Попросил Мингйана герой
За высокой остаться горой
И помчался горным путем.
Белую перевалив Эрклю,
Хонгор подъехал к покатой горе
Цвета стекла – беловатой горе,
Алый стяг развевался там,
Алый стяг отражался там,
Словно радуга в небесах,
Под которым шли войска —
Тьмы тюменов, земля им узка!
В маленького ребенка тогда
Хонгор себя самого превратил,
А коня в жеребенка тогда
В двухгодовалого превратил
И подкрался к богатырям
Боковой незаметной тропой.
Барсы беседу вели меж собой.
 
 
Вот что подслушал исполин:
«У океана отважным Гюмбе
Я завладею», – сказал один.
«Заполучу я в плен Шикширги.
Все владенья Менген Шикширги,
Что над сахарно-белой рекой,
Станут моими», – сказал другой.
Третий, Шовто Хара, сказал:
«Хонгра я захвачу живьем,
В жены возьму его Герензал!»
 
 
Скрежетаньем зубов коренных,
Клокотаньем отваг молодых,
Запертых в необъятной груди,
Закипевших в булатной груди, —
Хонгор ответил на эти слова.
Принял он истинный облик свой,
Обнажил он меч боевой,
Бурей неистовой поднялся,
Выворачивающей леса,
На знаменосца напал, крича,
Сбил его с ног взмахом меча.
Выхватил Хонгор вражеский стяг
И поскакал к уступам седым.
Вот уже близко Эрклю-гора!
Но богатырь Шовто Хара
Поскакал в погоню за ним,
И на скате горы нагнал,
И в лопатку бердыш вогнал.
 
 
Семьдесят пуговиц грозной брони
(Плотно застегнуты были они)
Разлетелись, пылая, как жар.
Был воистину страшен удар,
Но беспримерный, верный скакун,
Ловок, увертлив был Аранзал.
С быстротою серны скакун
Алого Хонгра к Мингйану примчал.
И Мингйану Хонгор сказал:
«Эту жалкую тряпку возьми, —
И на вражеский стяг указал, —
Джангру в подарок ее передай.
Знай: пока не придет наш народ,
Ни один из врагов не уйдет!»
И вернулся на перевал.
 
 
Налетел на Шовто Хара,
Исполина с седла сорвал,
На вершину горы швырнул.
Аранзала назад повернул
И Нярин Улана догнал.
В великана пику вогнал.
Тот припал головою к земле,
Еле-еле держась на седле.
Ухватив его за улву
И к себе прижав до поры,
Алый Хонгор, подобный льву,
Поскакал на вершину горы.
 
 
В это время прекрасный Мингйан
Прибыл в свой богатырский стан,
Где сидели Джангровы львы.
Он сошел у ворот бумбулвы,
Распахнул двенадцать дверей, —
Зачастил колокольчиков звон…
Восседал на престоле нойон,
Слушал песню богатырей.
И Мингйан, отвесив поклон,
Джангру знамя врага преподнес.
 
 
Тут закричала Джангрова рать:
«Видимо, Хонгор в борьбу вступил!
Как же нам быть?
На врага пойдем —
Нас разгромит мангасская рать.
Если же мы на врага не пойдем —
Можем Хонгра мы потерять».
 
 
Колебались Бумбы сыны,
Обсуждали дело войны,
Спорили, гудели там,
Так прошло три недели там,
Но к соглашенью бойцы не пришли.
 
 
Биться за честь родной земли
Джангар повелел наконец!
Сев на рыжего жеребца —
Это был Аранзала отец —
Выехал Джангар Богдо из дворца
И шесть тысяч повел за собой
Истинных, смелых богатырей.
Ратники мчались мысли быстрей.
Пестро-желтый стяг боевой
С украшениями на древке
Реял у знаменосца в руке.
 
 
Хонгор, края бессмертного сын,
С целым войском сражался один.
Бил врагов неустанно он.
На Догшон Мангна-хана он,
Как на жертву алчущий лев,
Наконец, напал, осмелев.
Отпрянул от Хонгра Мангна-хан,
И глянул на Хонгра Мангна-хан,
И, назад отодвинув шлем,
Обнажил он могучий лоб.
Хонгор ударил мечом сплеча,
В лоб угодил, – глядит: от меча
Брызги пламени летят,
И в четыре пальца длиной
Отломился кусок стальной.
 
 
Но не сдвинулся Мангна-хан,
Не почувствовал великан
Прикосновенья меча ко лбу.
Хонгор тогда прекратил борьбу,
Аранзала назад повернул.
 
 
Но Догшон Мангна-хан натянул
Свой закаленный, зеленый лук,
Величиною с косяк дверной,
И стрела полетела вдруг
И вонзилась в хребет спинной.
Хонгор наземь свалиться мог,
С конского крупа уже сползал,
Но скакун исполину помог,
Быстро унес его Аранзал
И примчал на вершину вновь.
Хонгор выбрал глубокий лог,
С Аранзала сошел и лег
Извергая горячую кровь.
 
 
Прибыл с войском Джангар-нойон,
Остановился перед горой…
В левое стремя отвесил поклон
Савар, Тяжелорукий герой,
Сидя на Лыске своем, попросил:
«Я нахожусь в расцвете сил,
Лыско – в расцвете быстроты.
Вашей жажду я доброты:
Разрешите мне, Джангар, сейчас
Мангна-хана коснуться рукой!»
Вновь попросил и в третий раз, —
Джангар не вынес мольбы такой
И на хана позволил напасть.
 
 
Савар поднял свой пестрый бердыш,
Свой десятиострый бердыш,
Излучавший десять пламён,
Рассекавший ханов племён, —
И бросился наперерез врагу.
Но Мангна-хан на всем бегу
Остановиться решился вдруг.
Это – воистину смельчак!
Отодвинул назад шишак, —
Мощный лоб обнажился вдруг:
Был теперь под ударом он!
Савар молвил: «Время – мое!»
(Слыл героем недаром он.)
Встал, опершись на стремя свое, —
Прямо в лоб угодил бердышом!
Но Мангна-хану бердыш – нипочем,
У Мангна-хана сила своя!
Только пламени брызги летят,
И расплющены лезвия.
 
 
Савар Лыску погнал назад,
Чтобы спрятаться в лоне горы.
Но героя на склоне горы
Мангна-хан свирепый нагнал,
Меж лопаток секиру вогнал, —
Заскрипел спинной позвонок.
К счастью, Лыско был быстроног,
Савра, чуть живого, унес
И примчал его на утес,
Где могучий Хонгор лежал,
Где живучий Хонгор лежал.
 
 
И двенадцать богатырей
Тороками своих коней
Вытащили из Хонгра стрелу.
Разом ухватистый Хонгор встал,
Джангра приветствовать поспешил.
 
 
Сын Булингира, славный Санал,
Так повелителю доложил:
«Совершенства когда, наконец,
Зрелой жизни достиг мой отец, —
Булингира я сына лишил,
И нойоншу, несчастную мать,
Как бурханы, прекрасную мать,
Я достойных поминок лишил.
Дорогую жену свою
Я супруга нежданно лишил,
И родную страну свою
Я разумного хана лишил,
И за вами последовал я.
И ни разу не сетовал я.
Так позвольте же мне метнуть
Крепкий дрот Мангна-хану в грудь!»
 
 
«Хорошо!» – повелитель сказал.
Натянул катаур Санал,
На коне помчался вперед
И метнул золоченый дрот.
Извернулся чалый Манзан,
Ловкий сделал он поворот, —
Мимо хана пронесся дрот
И вонзился в тело земли…
 
 
Тут нойона досада берет:
«Это дело не нравится мне,
Надо с дьяволом справиться мне!»
И нойон золоченый дрот
Устремил на Манзана тогда.
Тот кружится то взад, то вперед,
Все увертки пускает в ход.
Но свирепого хана тогда
Джангар поднял на дроте своем,
Разлучил Мангна-хана с конем.
 
 
Поднимая отвагу в Богдо,
Крикнул Бумбы могучий народ:
«Не упускал еще наш Богдо
Воина, поднятого на дрот!»
Но и мангасская рать орет:
«Как бы ни был крепок ваш дрот,
Наш владыка справится с ним
И сломает рывком одним!»
Услыхал эти клики Мангна.
И свиреполикий Мангна
Разломал на двенадцать частей
Золоченый дрот боевой.
 
 
Голос вдруг загудел громовой,
Это Хонгор вскричал, сам не свой.
Так могуче вскричал богатырь,
Что земли задрожало лицо,
Лопнул старый желчный пузырь
У лисицы, лежавшей в норе.
Хонгор двинулся вниз по горе,
Желтых барсов позвал за собой.
С Мангна-ханом вступил он в бой.
Храбро бился лютый мангас,
Но, со всех окруженный сторон,
Был захвачен в путы мангас —
Наконец Мангна-хан побежден!
 
 
Выступил Алый Хонгор вперед:
«Тысячу лет и один год
Будьте подвластной Джангру страной
На Мангна-хана всей пятерней
Бумбы родной наложил он печать,
Прочь отпустил мангасскую рать».
 
 
А могучие Джангровы львы
Поскакали к вратам бумбулвы.
Вскоре, достигнув башни своей,
Спешились полчища богатырей
У чешуйчатых светлых дверей.
Распахнули их поскорей —
Зачастил колокольчиков звон.
Джангра ввели, под локоть держа,
На золотой усадили трон,
Где сиял он, подобно луне
Ночью пятнадцатого числа.
Черной рекой арза потекла,
Начался пир в нетленной стране,
В честь небывалой победы пир,
В честь несравненного Хонгра пир,
Возвратившего родине мир.
Джангар, исполненный счастья, сидел,
Точно мирских и духовных дел
В руки свои вернул он бразды.
И, победой своей горды
Над могучим и страшным врагом,
Силачи восседали кругом.
Чаши кипели, браги полны,
Радостно пели Бумбы сыны.