Текст книги "Джангар"

Автор книги: Калмыцкий эпос

Песнь третья
О подвигах богатыря Строгого Санала

 
Шумные полчища силачей,
Шесть тысяч двенадцать богатырей,
Семь во дворце занимали кругов.
Кроме того, седых стариков
Был, рассказывают, круг.
И красноликих важных старух
Был, рассказывают, круг.
Жены нежно-белые там
Тоже составили круг.
Словно плоды спелые, там
Девушки составили круг.
 
 
Диких, степных кобылиц
Молока потоки лились.
Разливались озера арзы,
Радующей взоры арзы.
 
 
Стали красными наконец
Нежные глотки богатырей.
Загудел многоуглый дворец.
Желтые полчища силачей
Стали кичиться силой своей,
Озираться стали вокруг,
Вопрошая соседний круг:
«Ужели сражений для славы нет?
Сайгаков – и тех для облавы нет?
Ужели для боя державы нет?
Ужели врага для расправы нет?»
 
 
И владыка Джангар сказал:
«Сын Булингира, славный Санал!
Я посланцем тебя снаряжу,
К Зан-тайше поскакать попрошу,
Повидать Зарин Зана-тайшу.
Мира он хочет – миру внимай,
Хочет войны – войну принимай!»
 
 
С места поднялся Строгий Санал.
Шлем золотой пред нойоном снял,
Поклонился ему до земли.
Слезы чистые, как аршан,
Из очей у него потекли.
 
 
«О мой Джангар, великий хан!
В грозный ваш богатырский стан
Я вступил, отрешась от всего.
Булингира, отца своего,
Дорогого сына лишив.
Нойоншу славную – мать свою,
Бурханам равную, мать свою —
Дорогого сына лишив.
И, подобную солнцу, жену
Неутешной покинул я,
И поспешно покинул я
Мне подвластную страну,
Чтобы стать вам братом навек.
Одинокий я человек,
Словно месяц на небесах.
Если погибну в чужой стране,
Сгонит недруг со свету меня, —
Вспомнит ли кто-нибудь обо мне?
Старшего брата нет у меня,
Младшего брата нет у меня.
Если поеду в чужие края,
Старшая где же сестра моя,
Младшая где же сестра моя,
Что предложили бы чаю мне?
Ехать по чуждому краю мне —
Бедному бобылю – тяжело.
Сядет пускай другой на седло,
Множество богатырей кругом —
Справятся лучше меня с врагом!»
Кончил Санал и долу потом
Голову молодую склонил.
И к золотому престолу потом
Жаркий свой лоб Санал прислонил.
Мудрый, великий Джангар Богдо
Кудри назад ему зачесал,
Ласковое слово сказал:
 
 
«Сокол мой! В землю вступив мою,
Одиноким не чувствуй себя,
Богатырскую нашу семью,
Как свою семью, возлюбя.
Все мы раскрыли объятья тебе,
Все мы сердечные братья тебе.
О своей не тревожься душе,
Поезжай к Зарин Зану-тайше.
Мира захочет – не хлопай дверьми.
Крепкую клятву с владыки возьми,
Что верноподданным будет он мне,
Будет выплачивать нашей стране
Подати год и тысячу лет,
А татылгу – девяносто лет.
 
 
Если ж войною будет ответ —
Вспомни, Санал, о хане своем,
Черно-пестрое знамя сорви,
На куски его разорви
И привези в кармане своем.
И пригони мне лихих скакунов:
Восемьдесят тысяч коней
Выведи из его табунов».
 
 
Снова сел на место Санал,
И владыка Джангар сказал:
«Справа сидящий Алтай Цеджи,
Ясновидец мудрый, скажи,
Где лежит Зарин Зана земля?»
 
 
Так ответил Алтан Цеджи:
«В этот край мой взор устремлен.
Он лежит под левым углом
Заходящего солнца, нойон.
Если мы в Заринзанов край
Балабана-самку пошлем, —
Равных нет ей меж птичьих стай,
Всех пернатых она сильней
И выносливей и жирней, —
Пролетит она много дней,
Трижды выведет новых птенцов,
А неизвестно, в конце концов,
Долетит или не долетит?»
 
 
Побежит обычный скакун, —
Семью семь – сорок девять лун
Он проскачет во весь опор,
А сказать не могу до сих пор:
Добежит или не добежит?
Да, земля Зан-тайши далека,
И дорога туда нелегка!
Ясным взором увидеть могу:
В богатырском, несметном кругу
Зан-тайша восседает сейчас.
Зан-тайша вопрошает сейчас:
«Мне три ханства подвластны сейчас,
Но соперник опасный у нас,
Не пора ли собрать нашу рать
И четвертое ханство забрать,
Хана Джангра навек покорить,
Племя Джангра дотла разорить?»
Так ясновидец тогда сказал…
Семьдесят раз осушил Санал
Пиалу с благодатным питьем, —
Семьдесят и один человек
Поднимают ее с трудом.
 
 
Пред богатырством предстал Санал,
Оглядел он густую толпу.
Жилы надулись на мощном лбу,
Стали с нагайку величиной.
Лев разъяренный в чаще лесной —
Сердце забилось в клетке грудной,
Десять отваг закипело в груди —
Хлынут наружу того и жди!
 
 
Снова мудрый Цеджи привстал:
«Видите сами, каков Санал!
В зренье вложил свой разум я,
Опытным вижу глазом я:
С трудной задачей справится он,
В стане чужом прославится он,
Победителем явится он!
Мне, мудрейшему, равен умом.
Савру подобно владеет мечом.
Он обращеньем с Мингйаном сравним,
Храбростью – с Хонгром Багряным одним.
Прочих достоинств – не сосчитал:
Все девяносто девять он
Доблестей ратных в себе сочетал!»
 
 
Выслушав мудрого, молвил Санал, —
В лунках зрачки холодных глаз
Перевернулись двенадцать раз:
«С честью я выполню Джангра приказ,
Приготовьте Чалого мне,
Скакуна уд алого мне!»
У бархата зеленых трав,
У холода прозрачных вод
Чалый резвился, ковыль примяв.
Ловкий богатырь-коневод
Снарядил скакуна в поход.
Конь стоит у дворцовых ворот,
Восхищается Чалым народ:
Он в крылатых ногах собрал
Всю резвую быстроту свою.
В огненных круглых глазах собрал
Всю зоркую остроту свою.
В крепком, широком крестце собрал
Всю грозную красоту свою.
Буйный конь ушами прядет,
Буравами-зубами грызет
Бронзовые удила,
Новый обдумывая поход,
Славные вспоминая дела.
 
 
Савар Тяжелорукий встает,
Восьмидесятисаженный бердыш
Он Саналу передает:
«Пригодится в чужом краю».
 
 
Алый Хонгор за ним встает,
Семидесятисаженный меч
Он Саналу передает:
«Пригодится в чужом краю».
 
 
Славный Гюзан Гюмбе встает,
Мощную пику берет свою,
Славой покрытую в грозном бою,
И Саналу передает:
«Пригодится в чужом краю»
Принял оружье героев Санал,
Цвета коросты нагайку достал
И вышел большими шагами он.
Проваливался в лоно земли
Сафьянными сапогами он.
 
 
Богатыри бессмертной земли
Пожеланья свои вознесли —
Нежные, как лотос в цвету.
И Санал схватил на лету
Золотые поводья коня,
И помчался храбрый ездок,
Словно красный уголек,
Отскочивший от огня.
Был исполнен величия он,
Не нарушив обычая, он
Обогнул владенья Богдо.
И поскакал заката левей —
Исполнять веленья Богдо…
 
 
В сопровожденье свиты своей
Джангар в хуруле большом побывал
И на серый взошел перевал,
Чтоб узнать, далеко ли сейчас
Богатырь Санал ускакал.
Вот перед ним промелькнул Санал
И мгновенно скрылся из глаз…
 
 
Три луны проскакал Санал,
Юную девушку встретил он,
И, пораженный, заметил он:
Ясному солнцу подобна она,
Месяцу ярким сияньем равна.
Воина манит прекрасной рукой,
Держит в другой пиалу с аракой.
И пиалу преподносит она,
Храброго воина просит она:
«Милый брат, не спешите, молю…
Араку оцените мою.
Алчущих насыщает она,
Жаждущих утоляет она!»
 
 
Дал в груди необъятной Санал —
Отстояться уму своему.
«Как я братом ей стал – не пойму!
Как она появилась вдруг
В этой нетронутой, дикой стране,
Где не видно жизни вокруг?
Это дело не нравится мне!
Притворяется ловко она,
Нет сомненья: бесовка она!»
 
 
А девушка стоит на пути,
И глаза мольбою горят:
«Соизвольте с коня сойти!
Девяносто суток подряд
Вы несетесь на добром коне.
Отдохните, сойдите ко мне
И узнайте, старший мой брат,
Какова моя брага на вкус!»
 
 
«Слушай, девушка, я тороплюсь,
Но, когда возвращусь я назад,
Обещаю заехать к тебе!»
Но в горячей, упорной мольбе
Отвечает красавица так:
«Ваша милость мне нравится так!
Не хотите вы ради меня
Насладиться моей аракой,
Так сойдите хотя бы с коня
И сосуда коснитесь рукой».
Но проехал мимо Санал
И такие слова услыхал:
«Ты побрезговал брагой моей —
Будешь сломлен отвагой моей!
Ты со мной познакомишься вновь:
Долго буду сосать твою кровь,
В сердце клюв железный вонзив!»
И, угрозой такой пригрозив,
За Саналом помчалась она.
Но торопит Санал скакуна,
От нечистой он силы бежит!
 
 
И скакун, как двукрылый, бежит, —
Если сбоку взглянуть на него,
Кажется, заяц бегущий он,
Вот из полынной гущи он
Выскочил – и скрылся вдали.
Вот он бежит, вот он летит,
Вот он зелень травы золотит,
Вот он просто поверх земли
Скачет, как иноходец, гляди!
Величиною с колодец, гляди,
Вырывает он ямы в земле.
Поднимает пыль – как во мгле,
Тонет в ней вселенная вся.
В четырех собралась ногах
Быстрота священная вся!
 

 
Семьдесят дней колебля прах,
Чалый скакал, с пути не свернув.
Но бесовка не отстает
И, железный вытянув клюв,
До хвоста уже достает.
Крикнул Чалый на всем бегу:
«Я быстрее бежать не могу.
На себя надейся, герой!»
И Санал обнажил стальной
Семидесятисаженный меч,
Алого Хонгра священный меч.
Обернувшись к бесовке лицом
И взмахнув необъятным мечом,
Отрубил он железный клюв,
А потом, коня повернув,
Налетел на красавицу вдруг,
Разрубил ее на куски,
Разбросал останки вокруг —
Их потом унесли пески.
Вновь пустился в дорогу Санал
Заходящего солнца левей,
И героя Чалый промчал
Семью семь – сорок девять дней.
Вдруг девицу встречает Санал
На буланом нарядном коне,
И она – замечает Санал —
Красотою подобна луне.
И, повернув поводья назад
И обогнув, как предки велят,
Слева направо богатыря,
Низкий отвесила поклон,
Такие слова говоря:
 
 
«Старший мой брат, пресветлый нойон!
Давайте – впервые встречаемся мы! —
Приветствиями обменяемся мы!»
Дальше Санал проскакал на коне,
Дал отстояться уму своему.
Думал: «В нетронутой, дикой стране
И не подвластной пока никому
Надо на страже быть ездоку.
Если я волю дам языку —
Мало ль кого повстречать я могу —
Станет язык мой известен врагу!»
И молчал осторожный Санал.
Дважды голос девицы взывал,
В третий раз воззвал он, дрожа, —
Вынул воин свой меч стальной,
Крикнул воин: «Скажи, госпожа,
С чем ты – с миром или с войной?»
 
 
«Мой родитель – почтенный хан,
Малой части вселенной хан.
В этом девственном диком краю
Вас, увидеть спешила я,
И поведать обиду свою
Вам, Санал, порешила я,
Всей взываю душою, Санал!
Зарин Заном-тайшою, Санал,
Был обманом вызван мой брат,
Зарин Заном брошен был в ад.
Предсказатель нашей страны,
Ясновидец Кюнкян сказал:
„Из блаженной Бумбы-страны,
Из нетленной Бумбы-страны
К Зарин Зану послан Санал —
Славный воин Джангра Богдо. —
И сказал он еще: – Поскорей
О тяжелой обиде своей
Расскажите посланцу тому, —
И сказал он еще: – Друзья,
Высылать к чужестранцу тому
Встречу в виде мужчины нельзя.
Он горяч – и может убить.
Чтобы замысла не погубить,
Надо женщине встретить его
И сердечно приветить его,
Оказать достойный прием! —
Вот зачем я вас, воин, зову“».
 
 
И Санал с девицей вдвоем
Поскакал в ее бумбулву.
Прискакал на самой заре.
Увидал дворец на горе —
Там обитал почтенный хан,
Малой части вселенной хан.
Чалого привязав коня,
Светлую дверь толкнул посол, —
Распахнулась она, звеня,
И Санал во дворец вошел.
Сел, исполнен бранной грозы,
Сел за чашу черной арзы
У левой стены дворца.
 
 
Слезы падали из очей
Безутешного хана-отца,
Горьких слез его горячей
Материнские были мольбы:
«Зарин Зана сломив, из борьбы
Выйдете победителем вы.
Станьте же нашим спасителем вы,
Чтоб Зарин Зан это знал хорошо:
Знатного пленника надо вернуть,
Ханского сына из ада вернуть!..»
И отвечал им Санал: «Хорошо».
 
 
Утром приехал в ставку Санал,
В полдень уехать предполагал,
Но задержали друзья его
На две недели у себя.
Ласковы были хозяева!
Вот и прошел двухнедельный срок.
Чалый заржал: «Не пора ль, ездок?»
И выехал из бумбулвы Санал.
 
 
Долго скакал и вдруг увидал:
Встала гора, в глубокую высь
Серою плешью своей упершись.
Быстро взлетел на вершину он.
Взглядом холодных черных глаз
Разом окинул долину он:
Бумбулва перед ним зажглась
Пламенем вспыхнувшего костра.
«Башня Зан-тайши предо мной!
Можно сравнить ее только с одной
Джангровой золотой бумбулвой!» —
Так подумал Строгий Санал.
Между горою и бумбулвой
Мерно шумел океан Шартыг.
Мощные воды мост золотой
Узкою пересекал полосой.
 
 
Прибыл в ханскую ставку посол.
Он у подножья стяга сошел,
Сталью из лучших сталей согнул
Стройные, тонкие ноги коня.
Двери серебряные толкнул,
Распахнулись они, звеня.
И во дворец вступил не спеша.
 
 
Видит: сидит Зарин Зан-тайша
С полчищами богатырей,
В блеске золота и тополей,
В ожидании бранной грозы,
В изобилии черной арзы.
 
 
Он прошел по желтой земле,
Занял место на левом крыле,
Не заметили богатыри,
Что пришел чужестранец к ним!
Присмотрелся посланец к ним,
Всех бойцов отмечает он,
Про себя заключает он:
Эти богатыри сильней
Исполинов Джангра Богдо…
 
 
Семь пирует он с ними дней —
Но не видит его никто!
Наконец поднялся посол.
К Зарин Зану подходит он,
И, взглянув на священный престол,
Речь такую заводит он:
 
 
«Несравненному Джангру пришлось
Свое ханское слово сказать,
И отважное сердце нашлось,
Чтобы вам это слово сказать.
Говорю вам устами Богдо:
„Мира он хочет – миру внимай.
Хочет войны – войну принимай.
Скажет он: мир – буду рад от души.
Крепкую клятву возьми ты с тайши,
Что верноподданным будет он мне,
Будет выплачивать нашей стране
Подати – год и тысячу лет,
А татылгу – девяносто лет.
Если же скажет: война – в ответ
Черно-пестрое знамя сорви,
Как тебе повелел твой хан,
Знамя на куски разорви
И запрячь лоскутья в карман.
И потом из его табунов
Угони лихих скакунов —
Восемьдесят тысяч коней“».
 
 
Услыхав такие слова,
Смертоносный кинжал из ножон
Вынул левого круга глава —
Богатырь, по прозванью Одон,
И, крича, на Санала напал:
«Слушать, как нам грозит бахвал?
Пусть бахвала пронзит кинжал!»
Зан-тайша силача отозвал:
 
 
«Завтра, мой выполняя приказ,
Ты бы так же себя повел.
Он – державного мужа посол.
Угостить его надо сейчас:
Губы обмажет свои сперва —
Лучшие скажет свои слова».
 
 
Сел, где сидел сначала, Одон,
И вопросил у Санала Одон:
«Говорят, есть у Джангра герой —
Хонгор, прозвищем Алый Лев.
Ну, каков из себя этот лев
По сравнению, скажем, со мной?»
 
 
«Стыдно мужу срамить себя!
Лишь безумец или глупец
Может с Хонгром сравнить себя!
Это – волк, нападающий вдруг
На стотысячный гурт овец.
Это – кречет, хватающий вдруг
Треугольники журавлей.
Это – лев, побеждающий вдруг
Многочисленных богатырей.
Двести тысяч пущенных стрел
Не пронзят богатырской груди, —
Хонгор будет стоять посреди
Отскочивших, сплющенных стрел!
 
 
Алый Хонгор всегда впереди
Наступающей рати летит,
Алый Хонгор всегда позади
Отступающей рати летит!
Он – стотысячных полчищ краса.
Он – стотысячных полчищ гроза!
Надо вовсе безумным быть,
Чтобы с Хонгром себя сравнить!»
Кончил речь, пиалу пригубя,
И похлопал по ляжкам себя,
И до боли в желудке Санал
Оглушительно захохотал!
 
 
Молвил справа сидящий Гунун,
Богатырь настоящий Гунун:
«Говорят, есть у Джангра герой —
Савар, Тяжелоруким слывет.
Ну, каков этот Бумбы оплот
По сравнению, скажем, со мной?»
 
 
Посмотрел направо Санал,
Засмеялся он и сказал:
«Оценил ты низко его,
Если вздумал сравниться с ним.
Он владеет конем лихим:
Драгоценный Лыско его
Стоил тысячу тысяч юрт.
Савар погибель дружинам несет,
Савар отважным начином слывет,
Прикосновеньем стального меча
Савар сбрасывает с коня
Непобедимейшего силача.
Рассмешил ты, бедняга, меня:
С нашим Савром ты спорить готов, —
Волосок приравнять к мечу!
Не терплю я таких глупцов,
Говорить с тобой не хочу!»
 
 
И тогда спросил у врага
Храбрый воин Модон Харга:
«Говорят, есть у Джангра герой,
По прозванию Строгий Санал.
Ну, каким бы его ты признал
 
 
По сравнению, скажем, со мной?»
Дерзкий расхохотался посол,
И до боли в желудке своем
Телом всем сотрясался посол:
«Вижу, вы не в рассудке своем.
Благоразумный даю совет:
Миром да будет ваш ответ,
Ибо знайте заране вы:
Гибельной станет война для вас,
Многих на поле брани вы
Недосчитаетесь в грозный час.
Бедствий стоите на грани вы:
Будет ответом война, – тотчас
Я черно-пестрое знамя сорву,
Я ваше знамя в куски изорву,
И лоскутья спрячу в карман,
Как велел мне великий хан.
Из бесчисленных табунов
У верховьев Нарина-реки
Отберу я лихих скакунов
И домой угоню косяки.
И когда урагана быстрей
Полетят ваши кони за мной,
 
 
Ваши полчища богатырей
Устремятся в погоню за мной,
И случится – догонят меня, —
Смельчака, что затронет меня,
С одного я размаха сражу,
Как добычу, к седлу привяжу,
А седло подвяжу я коню
Под живот и коня угоню,
Как я прежде коней угонял,
И тогда вы поймете, каков
Богатырь по прозванью Санал!»
 
 
Черной яростью разъярены,
Будто дикие кабаны
В жаркий час, когда жалят пчелы их,
Воины ринулись на посла.
Распахнулись подолы их,
Засверкала синяя сталь.
Но у Санала пика была,
Пика великана Гюмбе,
Славного Гюзана Гюмбе.
Вынул острую пику Санал,
Воинов, что кабанов, разогнал.
 
 
Отбиваясь от силачей,
От проливного дождя мечей,
Заставлял он пику свою,
Славой покрытую в грозном бою,
По железным гулять животам.
Доходила кровь до кольчуг.
Бумбулва сотрясалась вокруг
И, как в бурю, гудела там.
 
 
Видит Санал, подвигаясь вперед:
Очищен уже проход
От неистовых богатырей.
Расписных восемнадцать дверей
Открывая одну за другой,
Вышел Санал и гневной рукой
Черно-пестрое знамя сорвал,
На куски его разорвал
И в карман положил, а потом
Он поводья схватил на лету
И поехал на Чалом своем
Плавной иноходью по мосту.
Доскакав до верховьев реки,
Где на воле паслись косяки,
Богатырь отобрал коней
И погнал их к отчизне своей.
 
 
Чалый скакун – отличный конь,
И покуда обычный конь
Сделает один поворот,
Восемь раз повернется он!
С быстротой иноходца он
Угнанные косяки ведет.
Буре подобны, в густой пыли
Буйные кони скакали вдали,
Будто ветру завидовали,
Будто пугаясь комков земли,
Что по дороге раскидывали,
Будто пугаясь ударов копыт.
От развевавшихся конских волос
Пение скрипок и гуслей неслось,
Чудилось: музыка звенит.
 
 
Там, где бежали коней косяки,
Красные разметав пески,
Появлялась потом тропа:
Покрывалась песком трава.
Черной пыли взошла полоса,
Подпирающая небеса,
Землю мангасов окутал туман.
 
 
И тогда повелел Зарин Зан
Своего скакуна оседлать,
Что подобен гранитной скале,
И собрать на мангасской земле
Неуемную темную рать.
И повел он тьмы силачей —
Под углом восходящих лучей.
 
 
Скачут, не признавая ночей,
Не считая томительных дней.
И мангасское племя вдруг
Увидало Санала вдали.
 
 
Сделал в левое стремя вдруг —
Зарин Зану поклон до земли
Богатырь Одон и сказал:
«В дружбе нетленной испытаны мы.
Вскормлен объедками вашими я.
Вашим потом пропитанными,
Грелся одеждами Вашими я, —
И ни о чем не просил я тайшу.
Вашего ныне приказа прошу:
Первым дотронуться мне до него».
 
 
Получив согласье, Одон
Вынул желтый меч из ножон
И понесся, как брошенный ком,
На ретивом Буланом своем.
Сразу его Санал узнает,
Но с отпором он медлит, а тот
На стременах своих привстает
И Саналу наносит удар!
 
 
Семьдесят пуговиц грозной брони
(Плотно застегнуты были они)
Разлетелись, и желтый меч
В тело вонзился пониже плеч:
Сердце чувствует сталь острия!
У Санала крови струя
Н адве сажени бьет изо рта.
 
 
Еле вытащил меч Одон,
А Санал, сознанья лишен,
Восемь дней скакал наугад,
Оберегаемый Чалым своим.
Недруги сбить Санала хотят, —
Чалый Санала неуловим!
Вот он летит, ненаглядный конь!
И пока заурядный конь
Сделает один поворот,
Восемь раз повернется он!
С быстротой иноходца он
Тысячи гонит коней,
Ни одному отстать не дает!
Думает отчаянный конь:
«Всех до единого уберегу!»
Не дает хозяина конь
На поругание врагу.
 
 
Снова в сознанье пришел Санал,
Десятиострый бердыш достал,
Десять лезвий горят в ножнах,
Десять молний блестят впотьмах.
Ринулся на Одона Санал,
Щеки запылали, как жар.
Хлынула к сердцу кровь, горяча.
Со всего размахнулся плеча —
Страшный нанес Одону удар!
 
 
Семьдесят пуговиц грозной брони
(Плотно застегнуты были они)
Разлетелись, как голубки!
Шейные скрючились позвонки,
Крошевом стали ребра врага!
Разум иссяк недобрый врага —
Пять источников ума.
Очи покрыла мутная тьма.
Высох способностей родник…
 
 
К шее Буланого приник
Мертвый Одон, упав тяжело.
И взвалил его Санал
Вниз лицом на свое седло,
Руки и ноги ему связал,
К наковальне-спине прикрутил,
Тороками к седлу прикрепил,
А потом захватил Санал
Скакуна и в табун загнал,
И ходило седло ходуном
У Буланого под животом.
 
 
Девяносто суток Санал
Отбивался от полчищ врага.
И внезапно героя нагнал
Именитый Модон Харга.
У Санала в памяти жил
Нанесенный Одоном удар.
«Чуть он жизни меня не лишил!» —
Так подумав, Санал поспешил:
Вражий вызов принять порешил,
Смертоносный бердыш обнажил,
Смелость барса в железо вложил, —
Разрубил с размаху врага!
Как добычу, Модона Харга
Привязал к торокам своим.
Завладел он конем врага
И погнал к табунам своим,
Подвернув седло под живот.
 
 
Зарин Зана досада берет.
Поскакал Зарин Зан вперед —
Он уже до хвоста достает,
Он расправится скоро с врагом!
Чалый мчится бури быстрей, —
Поздно! Вот уже скачут кругом
Полчища вражьих богатырей.
Заорал Зарин Зан-тайша:
«Изловите его как-нибудь!»
Десять тысяч крашеных пик
Поразили воина в грудь.
Десять тысяч бешеных пик
Поразили Чалого в грудь.
 
 
Барсу гневным обличьем тогда
Стал подобен суровый Санал.
Крикнул грозное слово Санал —
«Джангар» было кличем тогда!
Услыхал это Чалый скакун.
И проделал сначала скакун
Вверх одиннадцать тысяч прыжков.
Вниз одиннадцать тысяч прыжков
Он потом проделал сполна.
И тогда из груди скакуна
Десять тысяч выпало пик
И посыпалось мелким дождем.
Из груди Санала потом
Десять тысяч выпало пик
И рассыпалось мелким песком.
Вновь помчался, как буря, Санал,
Скакунов чало-лысых погнал…
 
 
Зной тяжелый стоял с утра,
В полдень стало палить сильней,
Придавила землю жара,
Был неслыханный суховей.
И не стало травинки зубам,
И не стало росинки губам.
Чалый медленней стал брести,
Не осталось мозга в кости,
Не осталось жира в груди,
И упал обессиленный он
Посреди пустыни потом,
И за корень ковылины он
Ухватился голодным ртом,
И на землю спрыгнул Санал,
Обнял Чалого, приласкал,
И, роняя капельки слез,
Молодой богатырь произнес:
«Там, где травинки нет зубам,
Там, где росинки нет губам,
Там, где не видно жизни вокруг,
Почему ты, верный мой друг,
Одного оставляешь меня,
Горевать заставляешь меня?
Ты хотя бы доставил меня
До горы Цоколгани-Цаган,
Переправил хотя бы меня
Через реку Цока-Ганцу!» —
Так сказал богатырь бегунцу.
Чалый ответил: «Садись на меня!»
Снова сел Санал на коня,
Выехал в самом начале дня,
Прибыл он на вечерней заре
К сизо-плешивой высокой горе.
 
 
Чалый раскинул ноги опять,
Чалый упал на дороге опять.
З агору быстро тогда Санал
Угнанные косяки загнал,
Вниз побежал со склона потом,
К бедному Чалому подбежал
И, отвязав Одона потом,
Что на стальных тороках лежал,
Выбросил останки в овраг.
 

 
Десять в нем закипело отваг,
И, на плечи взвалив скакуна,
На вершину взобрался горы,
И коня поместил до поры
В незаметном и круглом рву,
И на ров накидал траву.
 
 
Стал из лука стрелять великан.
В многошумный вражеский стан
Восемь суток стрелял Санал, —
Трудно стало вести борьбу.
С круглой шеи мирде-талисман —
Образок он глиняный снял
И приставил его ко лбу,
Повернулся к востоку лицом.
Плача, Джангра на помощь призвал.
И воскликнул в печали Санал:
«Где же мудрый Алтай Цеджи?
В ясновидящем взоре теперь
Отчего я не отражен?
Неужели не видит он,
Что в ужасном я горе теперь,
Что погибну в позоре теперь?»
В это время в кругу силачей,
В блеске золота и тополей
Восседал белоглавый Цеджи,
Добродетель державы – Цеджи.
И сказал величавый Цеджи:
 
 
«Ваш герой, что вернулся уже
Из далекой земли Зан-тайши,
Ханства нашего на рубеже
Ждет спасенья смелой души».
 
 
Пировавшие в сладкой тиши
Полчища Джангровых богатырей
Повставали с мест поскорей,
Пораскрыли двадцать дверей,
Поскорей оседлали коней,
Поскакали все как один.
 
 
Впереди богатырских дружин
Ехал знаменосец Мангна,
Желтый стяг он держал в руке
С украшениями на древке.
Далее следовал Джангар Богдо,
А за ним – двенадцать бойцов,
Самых отборных храбрецов,
А за ними – ратный народ
Быстро и грозно понесся вперед.
 
 
Ханства границы близко уже.
Савар скачет на Лыске своем,
И торопится Лыско уже…
 
 
Савар подъехал к Джангру Богдо,
Сделал в левое стремя поклон
И сказал: «Разрешите, нойон,
Испытать моего скакуна», —
«Хорошо», – ответил нойон.
Тронув бронзовые стремена,
Савар, отвагой горя, полетел,
Искрою десять бэря пролетел,
И вонзилась пыль в небеса —
Тонкая, красная полоса…
 
 
Видит Санал в укрёпленье своем:
Пыль поднялась красным столбом.
«Эта пыль, – подумал он, —
Поднята Савровым лысым конем.
Если будет враг побежден,
Снова рассядемся мы в бумбулве,
Савар, подняв пиалу с аракой,
Станет бахвалиться на торжестве:
„Помнишь, когда ты сидел за рекой
На горе Цоколгани-Цаган,
Страхом смертельным обуян,
Призывая спасения час, —
Я тебя от гибели спас!“»
 
 
И тогда изо рва Санал
Вывел Чалого и погнал
В гущу необозримых врагов,
Все живое круша и кроша.
Тысячи мангасских голов
От удара его бердыша
Низвергались крупным дождем.
 
 
Саналу на помощь спеша,
Прибыл Савар на Лыске своем
И такие крикнул слова
Беспримерному смельчаку:
«Погоди, мой Санал, сперва
Сбросим долгой разлуки тоску —
Не видались давно мы с тобой!
Эти жители ада, поверь,
Не спасутся от нас теперь,
Мы победой закончим бой!»
 
 
Спешились оба с улыбкой в глазах,
И друг другу в объятья они,
Будто родные братья они,
Бросились в счастливых слезах.
И вот в этот сладостный миг
Прибыл Джангар с дружиной своих
Многочисленных богатырей
И повел силачей за собой
На мангасскую темную рать.
 
 
Семью семь – сорок девять дней
Шел воистину грозный бой.
Много забрано было коней.
Много тысяч мангасов легло,
Много крови людской потекло.
 
 
Жалкую душу спасти спеша,
В гуще бойцов бежал Зан-тайша.
Джангар, ужас внушая врагам,
Полетел, и владыку настиг,
И пронзил его пикою вмиг,
И, дрожащего, бросил к ногам
Желтошапочных богатырей.
 
 
Находящийся невдалеке
Савар правой ладонью своей
Ударил тайшу по щеке,
И пунцовое Бумбы клеймо
На щеке появилось само
В знак, что отныне стал Зан-тайша
Подданным славного Джангра Богдо.
Верности клятву дал Зан-тайша:
Некогда враг заклятый Богдо,
Он поклонился трикраты Богдо.
 
 
И сказал Санал Зан-тайше:
«Грех большой у вас на душе,
Ханский сын томится у вас.
Вот вам, Зан-тайша, мой приказ:
Освободить вам надо его,
Выпустить надо из ада его!»
 
 
И к бессмертной, священной стране,
К милой Бумбе, к нетленной стране
Поскакали войска силачей,
Не считая бессонных ночей,
Не считая томительных дней,
И приехали к башне своей,
И расселись в зеленом лесу
Эти семь богатырских кругов,
В честь победы устроя пир,
В честь Санала-героя пир,
В честь разгрома грозных врагов.