Текст книги "Матрос Кошка"

Автор книги: К. Голохвастов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

II.

Сиротка Даша,

III.

во

VI.

УІИ.

notes

1

2

3

4

ш

(Л

НАТРОСЪ

/ гл

ДРУГІЕ ДОБЛЕСТНЫЕ ЗАЩИТНИКИ

СЕВАСТОПОЛЯ.

ИЗДАНІЕ 2-Е. >л

С.-ЦЕТЕРБУРГЪ.

Изданіе Книгопродавца Т. Ѳ. КУЗИНА. 1895-

МАТРОСЪ ПЕТРЪ КОШКА.

I.

Причина Севастопольской войны.

«Не пострамимъ земли Русскія—ляжемъ ту, костьми, мертвые бо стыда не имутъ»!

Такъ говорилъ знаменитый Великій князь Святославъ, обращаясь къ своей малочисленной дружинѣ, во время своего «сидѣнія» въ Доростокѣ (Силистрія), будучи окруженныхъ со всѣхъ сторонъ многочисленнымъ греческимъ войскомъ, предводимымъ императоромъ Димисхіемъ.

И эта небольшая горсть, воодушевленная словами своего знаменитаго полководца и своимъ мужествомъ, стойко выдержала осаду многотысячной греческой арміи и флота, съ его губительнымъ греческимъ огнемъ, чѣмъ и привела своихъ враговъ въ изумленіе, такъ что самъ императоръ, заключивъ съ Святославомъ миръ, лично поспѣшилъ выразить ему свое уваженіе.

То было слишкомъ тысячу лѣтъ назадъ.

Прошли вѣка, много перемѣнъ произошло на Руси, появилась цивилизація, съ ея желѣзными дорогами, телефонами, во всѣхъ мѣстахъ, начиная со столицы и кончая деревней, завелись школы, потомки славянъ давно уже сбросили съ себя прежнюю національную одежду и облачились въ общую европейскую, но сердце русскаго, осталось прежнимъ, и одинаково бьется, какъ прежде подъ тяжелой кольчугой Святослава-воина, такъ и теперь подъ фракомъ или «спинжакомъ».

Никогда не измѣнится славянская натура, какъ ею не верти, по прежнему она останется преданною вѣрѣ отцовъ своихъ царямъ и своей матушкѣ родной землѣ, что и доказываютъ послѣднія войны нынѣшняго столѣтія: Кавказъ, Севастополь, Плевна, Балканы и иные!

Вотъ о такихъ герояхъ, я и поведу рѣчь, въ цѣломъ рядѣ разсказовъ. Разсказывалъ я про Архипа Осипова, теперь пришла очередь, вспомнить и про извѣстною матроса Кошку, а съ нимъ и о другихъ удальцахъ, оказавшихъ на ряду съ львиною храбростью рѣдкіе примѣры истинно христіанской любви къ ближнему и великодушія.

Французскимъ императоромъ въ то время (1853 г.), былъ племянникъ Наполеона I, извѣстнаго своимъ нашествіемъ на Русь, въ 1812 году, Наполеонъ III-й.

Успѣхи русскаго оружія въ Азіи возбудили во французахъ и ихъ союзникахъ англичанахъ, зависть, въ особенности въ англичанахъ, которыя начали сильно опасаться за свои Азіатскія владѣнія, почти смежныя съ нашими.

Какъ французы, такъ и англичане, желая отвлечь наши силы отъ Азіи, начали подстрекать турецкаго султана, чтобы онъ началъ противъ русскихъ непріятельскія дѣйствія, обѣщая ему за зто свою помощь.

Турки ужъ не разъ до того времени испытывали надъ собою силу русскаго оружія и еще недавно, 1829 году, султанъ, подписавшій миръ «на вѣчныя времена», внимая подстрекательствамъ союзниковъ, послѣ нѣкотораго хотя колебанія, дичалъ постепенно нарушать прежніе съ нами договоры. Возобновились обычныя дѣйствія турокъ: притѣсненія православныхъ въ ихъ владѣніяхъ на Балканскомъ полуостровѣ и въ Іерусалимѣ.

Государь Императоръ Николай Павловичъ, желая справедливо и миролюбиво уладить это дѣло, послалъ въ Константинополь адмирала князя Меньшикова для окончанія съ султаномъ всѣхъ этихъ недоразумѣній, при чемъ посолъ предъявилъ, ему слѣдующія наши вполнѣ законныя требованія:

1) Чтобы православное вѣроисповѣданіе на всемъ Востокѣ пользовалось ненарушимой защитой султана, какъ было издревле.

2) По обѣщанію султана, возобновить куполъ на храмѣ Гроба Господня въ Іерусалимѣ и сохранить православнымъ всѣ. права со всѣми прочими христіанскими исповѣданіями.

3) Разрѣшить постройку, православнаго храма въ Іерусалимѣ и пріюта для бѣдныхъ и больныхъ богомольцевъ. Всѣ эти требованія были настолько скромны, что султанъ былъ готовъ исполнить ихъ, но такъ какъ французамъ и англичанамъ непремѣнно хотѣлось войны, то они, чтобы принудить къ этому султана, послали на турецкія воды двѣ свои эскадры.

Тогда Николай Павловичъ видя, что требованія его не исполняются, повелѣлъ Высочайшимъ манифестомъ своимъ войскамъ занять для вразумленія турокъ, Молдавію и Валахію, но только съ тѣмъ,, чтобы не начинать пока военныхъ дѣйствій. Но эта мѣра, ни къ чему не привела. Подъ вліяніемъ домогательствъ союзниковъ, султанъ собралъ верховный совѣтъ (по ихнему Диванъ), въ которомъ участвовало 280 совѣтниковъ и правителей, и послѣ оживленныхъ споровъ, шерифъ торжественно провозгласилъ: «Да сдѣлаетъ Аллахъ, мечъ султана острымъ»! И война была объявлена.

На это императоръ Николай отвѣтилъ Высочайшимъ Манифестомъ своему вѣрноподданному народу, заключительныя слова-котораго я здѣсь привожу:

«Россія вызвана на брань, ей остается, возложивъ упованія на Бога, прибѣгнуть къ силѣ оружія.

«Мы твердо убѣждены, что паши вѣрноподданные соединятъ съ нами теплые мольбы ко Всевышнему: да благословитъ десница Его оружіе, нами поднятое за святое дѣло, находившее всегда ревностныхъ поборниковъ въ нашихъ благочестивыхъ предкахъ. На Тя, Господи уповахомъ, да непоетыдимся во вѣки!»'

Но до обнародованія этого Манифеста, начались уже военныя дѣйствія на Бал^ канскомъ полуостровѣ.

Дѣло началось съ того, что 15 октября огромное скопище турокъ, напало на нашъ пограничный постъ св. Николая, охраняемый четырьмя сотнями гарнизона, изъ которыхъ 800 погибли, а остальные, видя, что имъ не устоять противъ многочисленной вражеской силы, сожгли свои запасы и кинулись на пробой сквозь турецкія толпы.

Послѣ этого неровнаго боя, остались въ живыхъ только 24 человѣка, на половину израненыхъ и внесшихъ только свой значекъ. Остальные со своими женами и дѣтьми полегли на мѣстѣ. Въ числѣ перерѣзанныхъ, былъ и священнослужитель іеромонахъ Серафимъ, павшій въ полномъ облаченіи, съ крестомъ въ рукахъ.

До этого кроваваго событія_? въ Европѣ думали, что все какъ нибудь обойдется и не совсѣмъ вѣрили въ неизбѣжность войны, да и союзники опомнятся отъ своего безумнаго. намѣренія помогать притѣснителямъ христіанъ, но русская кровь была пролита и вся Россія вздрогнула отъ негодованія.

Война началась.

Первымъ началъ работу нашъ славный Черноморскій флотъ. Послѣ цѣлаго ряда блестящихъ дѣлъ, эскадра Нахимова уничтожила турецкій флотъ подъ Синопомъ, а сухопутныя наіпи войска громили турокъ за Дунаемъ и въ Малой Азіи.

До 1854 года, война шла только съ одними турками, которымъ уже приходилось довольно не сладко, но вмѣшались французы и англичане.

Наполеонъ III разсудилъ, что его знаменитый дядя, Наполеонъ І-й Бонапартъ, вступая въ предѣлы Россіи съ одной только стороны, т. е. съ западной границы, поступилъ неправильно! Послѣдствія этой неправильности были таковы, что всю его разноязычную армію выгнали изъ Москвы и по морозу проводили его по свойски.

Однимъ словомъ великій полководецъ сдѣлалъ крупную ошибку, и его менѣе знаменитый племянникъ рѣшилъ исправить ее, а вмѣстѣ съ тѣмъ, отомстить и за двѣнадцатый годъ!—Вотъ почему, союзники порѣшили напасть на Россію сразу, со всѣхъ сторонъ. Для этого, довольно многочисленная часть. союзнаго флота направилась въ Балтійское море, подъ крѣпости Кронштадтъ и Свеаборгъ.

По Свеаборгу непріятель открылъ такую канонаду, что ядра и бомбы сыпались въ крѣпость дождемъ и произошелъ даже такой невѣроятно рѣдкій случай: одно

непріятельское ядро попало въ каналъ нашего орудія и засѣло въ немъ.

Но бомбардированіе это было неудачнымъ: флотъ отступилъ ж направился къ Аландскимъ островамъ. Тамъ только удалось взорвать имъ укрѣпленные казармы, послѣ чего, адмиралъ Непиръ, командую-; щій этимъ флотомъ, объявилъ своимъ' соотечественникамъ, что непремѣнно будетъ завтракать въ Кронштадтѣ и обѣдать въ Петербургѣ.

Но самохвальство такъ и осталось самохвальствомъ: – простоявъ понапрасну нѣкоторое время около нашей твердыни, флотъ направился прибрежіями Финскаго залива, громя изъ своихъ орудій, виднѣвшіяся у береговъ деревни.

Впрочемъ, Непиру неудалось воспользоваться трофеемъ этой побѣды и онъ принужденъ былъ удалиться во свояси.

Другая небольшая союзная флотилія,, направилась въ Бѣлое море, прямо къ Соловецкому монастырю.

Подойдя къ обители, командиръ флотиліи потребовалъ отъ монаховъ покорности, и немедленной сдачи. Но не испугались врага святые отцы, и отвѣтивъ: «Не быти по сему» и надѣясь на Божію помощь, приготовились къ защитѣ.

Всей боевой силы въ монастырѣ было-немного: маленькій гарнизонъ, чуть ли не-изъ одной роты сами монашествующіе ш артиллерія, состоящая изъ четырехъ мало-годныуь къ употребленію старинныхъ пушекъ.

Средствъ для защиты было очень мало, но Господь защитилъ хранимую имъ обитель, и непріятель послѣ неудачной бомбардировки, потерпѣвъ пораженіе, принужденъ былъ удалиться.

Но еще большая неудача постигла третью союзную флотилію въ далекой Сибири.

Подступивъ подъ Петропавловскую крѣпость, флотилія попробовала бомбардировать ее, но отступила съ большимъ урономъ, захвативъ съ собою въ плѣнъ матроса Удалова.—Но и этотъ, единственный плѣнникъ, не захотѣлъ пережить своего позора, и на пути въ Лондонъ, осѣнивъ себя крестнымъ знаменіемъ, бросился черезъ бортъ въ море!

И такъ, походы союзниковъ на наши прибрежныя границы окончились полнѣйшею неудачею, но за то, на Крымъ двинулась огромная непріятельская сила.

То былъ огромный флотъ, состоящій изъ 400 военныхъ судовъ, влекущій за •собою барки, и плоты переполненные сухопутными войсками.

Бея эта армія, въ количествѣ 70,000, съ громадной артиллеріей двигалась по-направленію къ г. Евпаторіи.

Далеко впереди, верстъ на 14 въ ширь и глубь, двигался безконечный лѣсъ мачтъ, шелестя на тихомъ Южномъ воздухѣ, своими флагами и вымпелами. Затѣмъ вырав-нился онъ въ длинную, линію, немного пониже Евпаторіи, противъ селенія Канту-ганъ, дохнулъ клубами бѣлаго дыма и паровъ, и черезъ минуту воздухъ застоналъ отъ гула огромныхъ морскихъ орудій и первыя ядра съ визгомъ и воемъ полетѣли на нашъ берегъ.

То непріятель обстрѣливалъ берегъ, чтобы удобнѣе высадить свой войска.

. Перекрестился русскій богатырь, и невольно произнесъ послѣднія слова Манифеста:

«На Тя, Господи уповахомъ, да непо-етыдимся во вѣки!»

II.

Сиротка Даша,

Еще одна такая побѣда—и у моей королевы не будетъ арміи!

,, Такъ воскликнулъ герцогъ Кембриджскій, племянникъ англійской королевы, обозрѣвая поле сраженія на рѣкѣ Альмѣ. Верхомъ на своемъ боевомъ конѣ этотъ извѣстный полководецъ съ злобою на сердцѣ окидывалъ взглядомъ необозримыя поля у р, Альмы, усѣянныя словно яркими цвѣтами, трупами англичанъ въ красныхъ мундирахъ.

Союзники побѣдили! Но во что вскочила имъ эта побѣда?

Наша пѣхота, малочисленная въ сравненіи съ союзными войсками, и далеко, уступающая имъ своимъ вооруженіемъ, шагъ за шагомъ отстаивала каждую пядь своей родной земли.

Не будемъ говорить о подробностяхъ этого дѣла, такъ какъ цѣль этой книжки совсѣмъ иная, но только упомянемъ, что альминское дѣло, стоило намъ болѣе 5,000 человѣкъ выбывшихъ изъ строя убитыми и ранеными, а союзникамъ обошлось потеря въ 4,000 человѣкъ.

Сравнительно малую потерю непріятеля можно объяснить тѣмъ, что у нихъ съ артиллеріею, бБтсгвдвое-большелѣмъйасъ, слѣдовательно, нашимъ войскамъ7Тщ®хи=-дйлось нашему солдату бороться одному противъ двоихъ), надо было бы потерять 8,000 или имъ въ двѣ съ половиною, а потери наши почти одинаковы.

Много отличились въ этой битвѣ полки:-' Тарутинскій, Бородинскій, Владимірскій и Казанскій, Минскій и Московскій, дѣйствовавшіе своимъ фронтомъ съ такимъ мужествомъ, выше какого и ожидать было невозможно. Много способствовали своимъ примѣромъ и ихъ храбрые начальники. Такъ, напримѣръ, у генерала Горчакова 2* бывшаго всегда вцереди, было убито подрядъ двѣ лошади и у самого его шинель была вся прострѣлена. Много было убито нашихъ полковниковъ, капитановъ, а также офицеровъ, дравшихся въ рядахъ со своими солдатами какъ львы. Много пострадала и наша артиллерія, у которой перебита была вся прислуга и лошади, и солдаты на себѣ вывозили орудія.

Въ самомъ началѣ этого знаменитаго сраженія, рано утромъ изъ Севастополя двигалась небольшая лошаденка, по бокамъ которой висѣли двѣ корзины, изъ которыхъ выглядывали: боченокъ, горлышки бутылокъ и еще какія-то свертки.

На этой же лошадкѣ верхомъ, ѣхалъ довольно красивый мальчикъ, въ бѣлой фуражкѣ, въ матросскомъ бушлатикѣ, надѣтомъ очевидно съ чужого плеча, такъ какъ онъ былъ широкъ для него и въ штаны изъ толстаго солдатскаго сукна,, вправленные въ высокіе голенищи сапогъ.

Вдали слыщенъ былъ грохотъ начинающагося боя и на горизонтѣ подымались клубы не то облаковъ, не то дыма.

По дорогѣ его нагоняли конныя и нѣг шія войска, спешившія на Альму, къ_; мѣсту побоища. Держась края дороги, мальчикъ будто незамѣчалъ ихъ, задумчиво устремивъ свои голубые, свѣтящіеся добротою и далеко не дѣтскимъ умомъ глаза, въ морскую даль, въ которой виднѣлся темный лѣсъ мачтъ вражескаго флота.

– Гляди ребята!—острили пѣхотинцы, глядя на ѣхавшаго матросика,—морская кавалерія въ аріергардѣ!

Мальчикъ не отвѣчалъ ничего, и только съ добродушнымъ любопытствомъ, оглядывалъ загорѣлыя лица усачей пѣхотинцевъ.

То шли мимо его герои Олтеницы и Четати, смуглые отъ южнаго солнца съ подобранными за поясъ шинелями и съ касками на головахъ.

И шли они подымая ногами цѣлыя. тучи пыли, батальонъ за батальономъ, шелестя въ воздухѣ своими прострѣленными въ прежнихъ бояхъ знаменами и жолнернымц значками. Влади впереди ихъ, покачиваясь слегка на своихъ сѣдлахъ, командиры, давно уже покинувшіе свои семейства, среди которыхъ имъ такъ было хорошо.

– Здравія желаемъ, Ваше Превосходительство!.. —слышится гдѣ-то далеко позади, и этотъ возгласъ, сопровождаемый грохотомъ барабановъ и звуками музыки, становится все ближе и ближе.

– Здорово молодцы!—послышался позади мальчика, чей-то мощный возгласъ.

Снова раздалось громкое «здравіе желаемъ». Татарская лошаденка подъ матросикомъ испугалась и шарахнувшись въ сторону, чуть не угодила въ канаву, со своимъ всадникомъ.

Мальчикъ поспѣшилъ соскочить на землю и отвести ее въ сторону. И было вовремя: мимо его пронесся вскачъ, сѣдой генералъ въ сопровожденіи многочисленной свиты.

Онъ узналъ его. То былъ главнокомандующій князь Меньшиковъ.

Вотъ, и мѣсто битвы.

Мальчикъ невольно остановился и заглядѣлся на невиданное имъ до сей поры зрѣлище.

Въ далй на огромномъ пространствѣ, переполненномъ дымомъ, грохотали орудія и трещала ружейная перестрѣлка. Казалось, что это былъ огромный котелъ, на которомъ все кипѣло.

' Лйціз мальчика поблѣднѣло, и сердце его Забилось подъ сѣрымъ матроскимъ бушлатомъ. Онъ видѣлъ среди дыма массы людей, конныхъ и пѣшихъ устремлявшихся сѣ бѣйейой отвагой другъ на друга; сосѣднія высоты тоже дымились, изрыгая изъ своихъ орудій кучи ядеръ.

– О, Боже,—прошепталъ онъ,—сколько страданій.

Вдругъ слышитъ онъ, что то съ шумомъ пронеслось надъ его головою, и угодило прямо въ стволъ какого то дерева, переломило его верхушку и затѣмъ плюхнулось въ траву.

– Бомба, братцы, бомба!—слышались голоса, и нѣсколько идущихъ людей, бросились въ стороны.

– Бомба!..—подумалъ мальчуганъ, соскочивъ съ лошади.

Но, не успѣлъ онъ схватиться за уздцы, какъ раздался оглушительный взрывъ, и онъ услышалъ, какъ мимо его ушей прожужжало нѣсколько осколковъ, не причинивъ ему, между прочимъ, никакого вреда.

_і – Тутъ опасно,—подумалъ онъ, удерживая испугавшуюся лошадь.—Надо бы подальше куда нибудь.

Взявъ лошадь за уздѣчку онъ повелъ ее назадъ.

– Охъ братцы! послышался чей то стонущій голосъ.

– Ишь вѣдь, зацѣпила Таки бормотали солдаты проходя мимо.

Въ другомъ мѣстѣ опять стонъ послышался. Видео зацѣпила ни одного а двоихъ, а можетъ и больше.

– Братцы! заговорилъ вдругъ мальчикъ очутившись около раненаго. Отнесите ихъ вонъ туда. Ради Бога прошу васъ!

Въ голосѣ его и въ прекрасныхъ глазахъ было столько мольбы, что нѣсколько человѣкъ поспѣшили поднять раненыхъ и отнести подъ кустъ, гдѣ мальчикъ съ лихорадочной торопливостью, привязывалъ уже свою коняку.

– Что ты хочешь дѣлать съ ними? – спросилъ одинъ изъ солдатъ, помогая поудобнѣе положить раненаго.

– Идите съ Богомъ, я ужъ какъ ни-будь сама... Самъ управлюсь,—поправился вдругъ мальчикъ, замѣтно смутившись.

Солдаты незамѣтили этой легкой ошибки и, взваливъ на плеча ружья, пошли догонять свою роту.

Снять съ лошади корзину, вынуть изъ нея боченокъ и небрежно бросить на траву, затѣмъ вынуть свертки было дѣло одной минуты.

Одинъ изъ раненыхъ все еще стоналъ, а другой уже лишился чувствъ.

– Не умеръ ли онъ?—подумалъ матросикъ, замѣтя, что затылокъ послѣдняго былъ въ крови.

Надо, было непремѣнно привести его въ чувство. Быстро снявъ свой бушлатъ и засучивъ выше локтя рукава, мальчикъ вынулъ изъ корзины кувшинъ съ водой и чашку; откупоривъ пробку кувшина, налилъ въ нее воды и началъ быстро промывать рану.

Къ радости мальчика, осколокъ содралъ только кожу съ волосами, не повредивъ черепа, и потому рана не была опасна, и явилась надежда, что солдатъ будетъ живъ.

Обложивъ голову его корпіею и умѣло перевязавъ ее бинтами, этотъ молодой фельдшеръ, поспѣшно нацѣдивъ въ стаканъ спирту, влилъ нѣсколько капель ему въ ротъ.

– Живъ! Ну хорошо... Теперь перейдемъ къ другому... Гдѣ у тебя задѣло?^– обратился онъ ко второму раненому.

– Охъ!., вотъ тутъ...—стоналъ онъ, указывая на правый бокъ.—Страсть какъ садануло... Дыхнуть даже трудно...

– Сейчасъ... Повернись—вотъ такъ

Нужно было снять мундиръ.

Но какъ-же его снять, если человѣкъ шевельнуться не можетъ.

Вопросъ разрѣшился, впрочемъ, скоро и,, не долго думая, мульчуганъ взялъ въ руки ножъ; не жалѣя казеннаго мундира, распоролъ его такъ, гдѣ было необходимо, и разрѣзалъ бѣлье.

– Ишь, какъ течетъ, и не остано-

вить...—бормоталъ мальчикъ, причемъ его красивое, съ женскимъ профилемъ лицо сдѣлалось озабоченнымъ...—Потерпи землякъ, я сейчасъ промою, а потомъ корпію туда воткну.

Опять началась работа... Нѣжныя бѣлыя руки дѣятельно и торопливо обмывали рану, причемъ воротъ сорочки у мальчика разстегнулся, что тотъ не замѣтилъ, но зато получившій облегченіе раненый замѣтилъ бѣлую дѣвичью грудь.

– Охъ, матушка!—заговорилъ солдатъ, послѣ сдѣланной ему перевязки:—Спасибо тебѣ... Это Ангела послалъ Господь на утѣху нашу.

– Ты можешъ, встать теперь?—спросилъ «мальчикъ», съ смущеннымъ видомъ, застегивая воротъ рубашки.

– Трудно, но попробую.

– Ты выпей немного водки... Бодрѣе будешь. У тебя не много кожу содрало, съ мясомъ и крови порядочно вышло... Дойдешь до лазарета, тамъ докторъ все какъ рукой сыметъ.-

Говоря, это мальчикъ, или какъ читатель догадался, дѣвушка, наливъ чарку, поднесла ее къ своему паціенту.

Солдатъ выпивъ, почувствовалъ себя . бодрѣе, и хотя съ трудомъ поднялся на ноги.

– Спасибо, тебѣ, благодарю...—говорилъ онъ, глядя на свою избавительницу со слезами на глазахъ;—не ты бы, я можетъ быть, и кровью истекъ... Скажи мнѣ, за кого Бога молить, чье имя поминать?

– Коли пойдешь и увидишь, что несутъ раненыхъ посылай прямо сюда,—проговорила дѣвушка, избѣгая прямого отвѣта.

Но солдатъ, неотступно просилъ, сказать ему свое имя.

– Дарья, – сказала она наконецъ. – Но только ради Бога не говори ни кому, что я не мужчина...

– Исполню твою волю... Никому не скажу... Но пока живъ буду, не забуду въ молитвахъ моихъ...

И солдатъ, опираясь на ружье, съ легкимъ стономъ поплелся къ перевязочному пункту.

Дарья, принявъ мѣры, чтобы не узнали ея пола, снова наклонилась надъ раненымъ съ перевязанной головой. Затѣмъ успокоивъ его, она снова обратила вниманіе на все болѣе и болѣе усиливающееся побоище.

Она глядѣла не на то, какъ вдали куча всадниковъ въ красныхъ мундирахъ (англійская кавалерія) врѣзалась въ ко-■лонну сѣрыхъ пѣхотинцевъ... и какъ пѣхотное карре, задымившись отъ’сильныхъ ■залповъ, отразила отъ себя этотъ натискъ... Ее это не интересовало.

Она только видѣла одно, что масса раненыхъ, которыхъ или несли на носилкахъ или сами кое-какъ брели, двигались все стороною помимо избраннаго сю перевязочнаго пункта.

– Не на пути я стала!—подумала она «сокрушенно.—Мнѣ слѣдовало взять лѣвѣе... Но какже этого я оставлю?

Вотъ видитъ она, двое солдатъ съ касками сдвинутыми со лба на затылокъ, тащатъ на ружьяхъ раненаго...

– Сюда! Сюда!—крикнула Дарья, ма«-хая своей бѣлой фуражкой.

Солдаты не слышали и продолжали свой путь. Дарья побѣжала къ нимъ.

– Вонъ, туда несите, туда,—кричала сна, еле переводя духъ отъ быстраго «бѣга.

– – Нѣшто тамъ дохтуръ?– освѣдомился одинъ изъ несшихъ.

– Да,, да, тамъ... несите скорѣе!

' Солдаты послѣдовали за нею, и опять началась у Дарьи работа?

Вскорѣ и всѣ запримѣтили у того кустика кдяченку . худую, а около мальчика въ бѣлой фуражкѣ,—разложившаго вокругъ себя свою не хитрую аптечку, т поползло, да заковыляло туда со всѣхъ сторонъ изувѣченное, да порубленное вражескими саблями наше воинство.

Съ засученными по локоть рукавами,, съ разгорѣвшимся отъ хлопотъ и жары красивымъ лицомъ, хлопоталъ проворный мальчишка, суетясь среди болѣе и болѣе прибывавшихъ страдальцевъ. Безъ устали,, перевязывалъ онъ горячія раны, нацѣживалъ изъ боченка чарку вина и подносилъ, къ запекшимся губамъ раненаго.

Изумленно глядѣли на него суровые усачи гренадеры и каждый, глядя на колыхавшуюся подъ его. рубашкой высокую грудь и откидывающуюся по временамъ, отъ усталости прекрасную головку, угадывали въ немъ что то женское.

– А то Господь Ангела послалъ съ престола своего, намъ на утѣшеніе—говорили они.

Но кто была зта, принявшая на себя такой повидимому непосильный трудъ, и передъ подвигомъ которой могло бы преклониться все человѣчество?

Въ Севастополѣ,, въ такъ называемой Сухой Балкѣ, въ ветхой небольшой лачужкѣ жила эта дѣвочка, извѣстная каждому городскому жителю подъ именемъ . сиротки Даши.

Съ малыхъ лѣтъ лишилась она отца черноморскаго моряка и матери, послѣ которыхъ лачужка эта досталась ей по наслѣдству.

Росла и хорошѣла Даша подъ попеченіемъ женъ матросскихъ, а выросши она брала на себя посильную работу на офицеровъ и на «дядюшекъ», какъ она называла старыхъ сослуживцевъ своего покойнаго отца.

Кто знаетъ, можетъ быть, и весь вѣкъ прожила Даша въ своемъ уединенномъ домикѣ за вѣчнымъ своимъ шитьемъ, да штопаніемъ, можетъ быть и замужъ бы вышла за какого-нибудь матроса, и никто бы не зналъ о существованіи Дарьи Александровой;

До той поры жила она подъ общими попеченіями довольно счастливо, и ни за что не промѣняла бы своей лачуги даже на палаты бѣлокаменныя, но вотъ пронеслась вѣсть о приближеніи враговъ, и словно со дна моря выросъ цѣлый лѣсъ мачтъ союзнаго флота!

И узнавъ, что ея «дядюшки», т. е. весь гарнизонъ и морскія команды получили приказъ выступать на защиту Севастополя, Даша почувствовала, что и въ ней забилось отцовское наслѣдіе—богатырское сердце Черноморца.

Захотѣлось и ѳй послужить святому дѣлу, но... На что можетъ быть пригодна она, полуразвившаяся дѣвушка?.., Вѣдь не изъ пушекъ же ей палить и на врага со штыкомъ идти?

– И видно внушилъ ей Господь мысль великую:

Не долго думая, бросила она избенку отцовскую, продала, всю свою рухлядь, а на вырученныя деньги купила старую клячу, да боченокъ спирту, нащипала корпіи сколько могла и наполнила ею двѣ корзины; въ аптекѣ накупила разныхъ примочекъ, мазей, пластырей и другихъ необходимыхъ лекарствъ, достала у дядюшекъ старый матросскій бушлатъ, бѣлую фуражку и прочее, платье и, переодѣвшись, двинулась туда, гдѣ лилась уже кровь православныхъ въ защиту Русской земли!

Кончилась битва.

Усталая Дарьюшка, отправивъ послѣдняго раненаго, еле держась на ногахъ отъ усталости, но за то довольная успѣхомъ своего дѣла, собрала свой <Лазаретъ» въ корзины и двинулась далѣе, вслѣдъ за отступающими войсками къ Качскимъ высотамъ, и на другой день, снова возобновила свою дѣятельность

Вскорѣ узнала про Дарьюшку вся армія! Много потомъ еще присоединилось къ ней другихъ женщинъ и дѣвушекъ, и съ помощью ихъ еще усерднѣе заработала Дарыошка.

Узналъ объ ней въ далекомъ Питерѣ и Самъ Государь, и прислалъ ей медаль •золотую, а Сама Царица пожаловала ей золотой крестъ, съ надписью: «Севастополь», всѣ старослужащіе поднесли ей Икону Спасителя, какъ знакъ, во имя кого послужила она своимъ братьямъ.

Итакъ, читатель, надѣюсь не посѣтуете на меня за то, что я познакомилъ васъ съ первой сестрой милосердія.

III.

Дальнѣйшія событія.

Не наше дѣло судить, почему мы проиграли сраженіе при р. Альмѣ, но эта дорого стоющая побѣда дала возможность .укрѣпиться на нашихъ берегахъ.

Въ 7 часовъ вечера, по Севастополю. пронеслась смутная вѣсть объ отступленіи нашей арміи, а въ 9 часовъ вечера при-, скакалъ курьеръ къ адмиралу Корнилову съ печальною вѣстью, что сраженіе проиграно и войска наши отступаютъ.

Тогда адмиралъ Корниловъ, собралъ

на совѣщаніе другихъ адмираловъ и капитановъ кораблей и произнесъ имъ слѣдующую рѣчь;

– Армія наша дралась храбро, но потерпѣла пораженіе; непріятель идетъ на Севастополь: флотъ его можетъ сжечь въ бухтѣ наши карабли. Предлагаю! всему нашему флоту выйти въ море, напасть на. непріятельскій флотъ и стараться разбитъ его, а при неудачѣ, схватиться на абордажъ, т. е. сцѣпиться съ самыми сильными непріятельскими кораблями и взорваться на воздухъ! Этимъ мы спасемъ армію и Севастополь!

Но тутъ всталъ герой Синопа адмиралъ Нахимовъ, который въ своей рѣчи выразилъ невозможность борьбы 14-ти кораблей съ флотомъ въ десять разъ сильнѣйшимъ.

Послѣ Нахимова, говорилъ капитанъ. Зоринъ, выразившій необходимость затопить корабли на фарватерѣ, но Корниловъ не раздѣлялъ этого мнѣнія.

Объ этомъ совѣщаніи, было доложена главнокомандующему князю Меньшикову, который, согласившись съ послѣднимъ мнѣніемъ, пригласилъ Корнилова привести его въ исполненіе, т. е. преградить входъ въ рейдъ затопленными кораблями...

Тяжело было Еыслушать такое вызванное крайнею необходимостью приказаніе его свѣтлости, жаль ему было этихъ кораблей, съ которыми онъ молодецки еще недавно рыскалъ по волнамъ Чернаго моря, громя турецкій флотъ!

Жаль ему было разстаться съ этими грозными деревянными богатырями обреченными къ славной гибели, среди которыхъ былъ и славный герой Синопа корабль «Три Святителя». Жаль ему было настолько ихъ, что онъ рѣшился отвѣчать Главнокомандующему, что онъ, Вице-адмиралъ и генералъ-адъютантъ, не можетъ привести въ исполненіе эту мѣру, считая оную -самоубійствомъ.

– Ну такъ отправляйтесь въ Николаевъ, а я поручу это Станюковичу,—отвѣтилъ князь ¹).

Корниловъ остался и исполнилъ волю его свѣтлости.

Къ разсвѣту 11-го сентября входъ въ бухту, былъ загражденъ пятью затопленными кораблями и двумя фрегатами.

Дѣятельно начали готовиться Севастопольцы къ защитѣ. Подъ указаніемъ храб-р аго и искуснаго инженера Эдуарда Ивановича Тотлебена, принялись въ особенности укрѣплять южную сторону Севастополя.-День и ночь кипѣла работа, въ которой принимали дѣятельное участіе женщины и даже дѣти, таскавшія въ подолахъ своихъ рубашенокъ землю. Матросы волокомъ тащили снятыя съ потопленныхъ кораблей орудія и утверждали ихъ на батареяхъ, саперы прорѣзывали въ насыпяхъ амбразуры. Такъ росъ грозный Севастополь не по днямъ, а по часамъ, подобно мощному богатырю, готовый до послѣдняго издыханія отстаивать себя отъ иноземной вражеской силы!

О, еслибы всталъ изъ земли старый витязь Святославъ и взглянулъ на потомковъ своихъ славныхъ дружинниковъ... Онъ увидалъ бы, что и тысяча лѣтъ не измѣнила славянской удали!

За это время, пока укрѣплялась южная сторона Севастополя, французы и англичане хозяйничали по всему прпбрежію Чернаго моря.

Будемъ говорить короче.

На другой день послѣ того, когда наши суда были потоплены, французы съ удивленіемъ увидѣли* что бывшіе наканунѣ въ рейдѣ суда вдругъ исчезли и входъ черезъ него, повидимому, оставался свободнымъ... Но это имъ такъ казалось, потому что поверхъ воды выглядывали концы мачтъ затопленныхъ судовъ. Тогда только поняли изумленные враги, что тутъ,

во

невидимому, творится, что-то не совсѣмъ ладное.

Теперь французскій главнокомандующій предполагавшій атаковать сперва сѣверную сторону, измѣнилъ свой планъ и, давъ отдохнуть войскамъ на Бельбекѣ, направилъ ихъ черезъ Мекензіевъ лѣсъ и Черную рѣчку къ южной сторонѣ, которая въ то время была еще совсѣмъ не укрѣплена.

Французы заняли собою Федюхины горы, остановившись тамъ на бивуакахъ, а англичане заняли Балаклаву.

Но какъ они ее заняли?

Вотъ какъ: Подъ самой Балаклавой, англійскій авангардъ былъ встрѣченъ ружейнымъ огнемъ и гранатами. Англичане торопливо выстроились въ боевой порядокъ и въ тоже время 20 судовъ ²) ихъ вытянулись передъ Балаклавой– и съ моря и съ суши открылась канонада по городу.

Вся эта многотысячная армія громила хижины и развалины, и, замѣтя, что никто уже больше оттуда не стрѣляетъ, доблестные Джонъ-Були, съ громкимъ крикомъ ура бросились «въ штыки», безпрепят-

ственно вошли въ городъ и возстановили въ немъ свое побѣдоносное знамя!

Побѣда полная! Ура!... Но однако, гдѣ-же непріятель?

Пошли побѣдители искать «непріятеля», нашли и почесали только свои затылки...

Балаклавскимъ гарнизономъ оказался (замѣтьте, противъ нѣсколькихъ тысячъ арміи и флота)! 60 человѣкъ изнуренныхъ ранами и болѣзнями грековъ, 30 человѣкъ отставныхъ солдатъ и 4 полупудовыхъ мортирки вотъ и вся сила, которую побѣдила Британская армія!

– Неужели вы думали остановить собою цѣлую армію,—накинулся англійскій начальникъ на командующаго гарнизономъ капитана -Стамати.

– Мы думали и только думаемъ объ исполненіи своего долга!—отвѣтилъ капитанъ.

О такихъ «побѣдахъ» даже ивъ Лондонъ сообщать казалось было бы совѣстно, но телеграмма помчалась туда и возбудила восторгъ тамошней публики...

Наконецъ,. въ Севастополь для подкрѣпленія начали прибывать полки: Московскій, Бородинскій, сотня казаковъ и одна батарея.

Прибылъ и казачій, наказной атаманъ Хомутовъ съ отрядомъ изъ 17 дивизіи а

за нимъ пришли еще невиданные въ Севастополѣ странные пѣхотинцы, одѣтые въ рваные черкески, въ папахахъ, съ мрачными загорѣлыми усатыми лицами и съ накинутыми на плечи лохматыми бурками...

• Ни у кого изъ нихъ не было на ногахъ сапогъ, а ихъ замѣняли кожаные лапти, (постолы), прикрѣпленныя къ ногамъ сыромятными ремнями.

Пошли эти диковинные люди своею легкою не слышною поступью въ городъ и выстроились на площади.

Подъѣхалъ къ нимъ генералъ, поздоровался и крикнулъ:

– Полы завернуть!

– Авже ни якъ нэ можно Ваше Пар-васходытэлство!—отвѣтилъ нихъ предводитель, сѣдой какъ лунь старикъ.

– Это почему?

– Бо богацько ѣ такихъ, що зовсімъ безъ штанівъ... Дюже не прігоже будэ!– проговорилъ старшина, косясь на смотрѣвшую на его «війско» публику, среди которой преобладали дамы.

Генералъ улыбнулся, махнулъ рукою и поѣхалъ дальше. Онъ зналъ, что это за войско, и разсудилъ, что и взыскивать было нечего.

То были знаменитые пластуны или какъ

ихъ иначе называютъ, ползуны. Люди, не имѣющіе понятія, что такое страхъ, и со злобы кусающіе ружье свое, если оно даетъ промахъ... Люди-змѣи, неслышно подкрадывающіеся среди невозмутимой тишины, когда всякій шорохъ долженъ быть слышенъ, къ врагамъ и ворующіе часовыхъ съ ихъ постовъ... Люди не улыбающіеся и суровые, мало разговорчивые и читающіе вмѣсто молитвы какія-то заклинанія, которыя по ихъ мнѣнію избавляютъ ихъ отъ пуль. Это черноморскіе пѣшіе казаки, изумлявшіе иностранцевъ своею холодною храбростью и не произносившіе ни одного стона, какъ бы не была сильна полученная ими рана.