Текст книги "Соблазненный обольститель"
Автор книги: Изобел Карр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 3
– Давняя привязанность? – протянул граф Арлингтон, явно не поверив ни одному слову гостя. Он вскинул брови, с сомнением наморщив лоб. В глазах его мелькнула досада.
– Да, милорд, – смиренно проговорил Роуленд, стараясь изо всех сил сохранять серьезность. С непривычки это давалось ему нелегко, приходилось тщательно следить за выражением лица, вдобавок мешала буря чувств, бушевавшая в его душе, – странная смесь волнения, страха и радостного предвкушения. Пусть его вынудили шантажом сыграть роль суженого леди Оливии, но это новое положение как нельзя лучше отвечало его целям – оно могло помочь ему выиграть пари, заключенное с Воном и Тейном. И то, что его «возлюбленная невеста» ни о чем не подозревала, придавало затее Роуленда особую прелесть.
Отец леди Оливии, далеко еще не старик, от силы лет на десять старше самого Роуленда, смерил его испытующим взглядом. Доводы «пылкого влюбленного» не убедили графа. Должно быть, Арлингтон женился, даже не достигнув совершеннолетия, ведь возраст его дочери близился к двадцати пяти.
Роуленд подавил минутное замешательство. Как убедить графа в своей искренности, прежде чем его сомнения перерастут в откровенное недоверие?
– Однажды я уже потерял Оливию, – сказал он. – Сознавая, что младший сын не лучшая партия для богатой наследницы, я не добивался ее руки, как следовало бы, но во второй раз не совершу подобной ошибки.
– Значит, вы считаете себя вполне достойным ее руки теперь, когда она слывет «гнилым товаром». – Губы Арлингтона сжались в тонкую жесткую линию, и у Роуленда невольно перехватило дыхание. Граф говорил без обиняков, не стесняясь в выражениях. Этот человек, хоть и был намного моложе отца Роуленда, явно привык, чтобы все вокруг подчинялись ему. Такова привилегия пэров. Высокое положение придает им высокомерие независимо от возраста.
– Нет, милорд. Положение мне видится иначе, хотя допускаю, что другие, возможно, не разделяют моей убежденности. – Роуленд наклонился вперед, смело глядя в глаза графу и стараясь придать голосу твердость и уверенность. События развивались слишком стремительно, чтобы он успел подготовить убедительную речь, вдобавок после ночной попойки в голове его гудел тяжелый колокол. – Леди Оливия не совершила ничего дурного. Она пострадавшая сторона, и я готов умереть, чтобы доказать это.
Хмурая гримаса Арлингтона смягчилась.
– Будем надеяться, до этого дело не дойдет, мистер Девир, – со вздохом произнес граф, откидываясь на спинку кресла. – Это я настоял на браке дочери с негодяем и теперь несу полную ответственность за последствия своего опрометчивого поступка. Видя, как жестоко я ошибся, на этот раз я готов позволить Ливи поступить согласно собственной воле, и если она остановила выбор на вас, значит, так тому и быть.
– Благодарю вас, милорд, – отозвался Роуленд. Ему вдруг показалось, что на плечи навалилась огромная тяжесть, пригибая его к земле. Грудь словно сжало тисками, стало трудно дышать. Что ж, дело сделано.
Он хотел завоевать расположение лорда Арлингтона, добиться от него согласия на брак, чтобы выполнить свою часть сделки, но теперь, когда граф уступил, обязанность защищать леди Оливию от злых нападок света ложилась на самого Роуленда. Его вдруг охватило щемящее чувство, похожее на вину. Он поспешил подавить его. В той игре, что они с леди Оливией затеяли, не было места угрызениям совести.
– Не благодарите меня прежде времени, – произнес Арлингтон. В глазах его блеснул знакомый недоверчивый огонек. – Думаю, несколько месяцев спустя вы оба, возможно, пожалеете о своей поспешности.
– Вы хотите сказать, что ваша дочь вскоре одумается и поймет: младший сын графа для нее не лучшая партия. Леди Оливия вправе рассчитывать на большее.
– Откровенно говоря, да. Вдобавок роль ее верного рыцаря может показаться вам утомительной. Знаете, это крайне мучительно – видеть, как та, кого вы любите, подвергается преследованиям и унижениям, и знать, что вы бессильны этому помешать.
Парадная дверь закрылась с негромким стуком, который остался бы незамеченным, если б Ливи не сидела как на иголках в ожидании отцовского вердикта. Она взволнованно перевела дыхание и прижала руки к животу, сдерживая тошноту. Лишь прочный панцирь корсета не давал ей безвольно поникнуть, заставляя сидеть прямо, гордо расправив плечи.
Отец прогнал Девира. Беспомощное отчаяние захлестнуло ее, страх ледяной рукой сдавил горло, не давая дышать. Если бы граф сказал «да», ее бы позвали к нему в кабинет получить родительское благословение. Во рту у нее пересохло. Без Девира ее положение безнадежно. Ей придется одной отражать оскорбительные нападки, разыгрывая бесстрашие, да вдобавок отвергать бесстыдные ухаживания светских хлыщей, избегая нового скандала.
Поднявшись с кресла, Ливи заставила себя спуститься вниз. Если объяснение Девира с отцом не закончилось дракой, у нее оставалась надежда исправить положение. Граф не умел отказывать дочери, когда ей по-настоящему чего-то хотелось.
Приоткрыв дверь отцовского кабинета, она заглянула в щель. Граф стоял у окна, привалившись плечом к раме, и смотрел на улицу. Услышав шаги дочери, он обернулся. На губах его играла кривая усмешка.
Ливи почувствовала, как напряжение отпускает ее. Что бы ни произошло, отец не был сердит.
– Что ты задумала, милая? – спросил он, прислонившись к подоконнику. – Я помню всех твоих поклонников, Роуленд Девир никогда не входил в их число.
– Младший сын? – отозвалась Ливи, закрывая за собой дверь. – Конечно, нет. Моей руки добивались пэры Англии и сыновья знатных семейств, будущие пэры, которым предстояло унаследовать по меньшей мере графский титул. Остальные не осмеливались даже приблизиться ко мне, хотя некоторым страстно этого хотелось.
Граф покачал головой, явно не одобряя легкомыслия дочери.
– Я сказал мистеру Девиру, что позволю тебе поступить согласно своему желанию, но мне хотелось бы поговорить с тобой по душам, прежде чем я дам согласие на этот брак. Ты уверена, что поступаешь правильно, Оливия? Действительно уверена? Как только объявят о помолвке, обратного пути уже не будет.
Правота этих слов привела Ливи в смятение, обида, негодование и облегчение боролись в ней.
– Я уверена, отец. Я точно знаю, чего хочу. – Вернее сказать, Оливия точно знала, чего не хочет – провести жизнь, расплачиваясь за чужие грехи.
На мгновение Ливи показалось, что она невольно раскрыла свои карты, но выражение лица графа изменилось, и ее опасения развеялись.
– У меня нет возражений против мистера Девира, – произнес лорд Арлингтон. – Но я бы предпочел, чтобы вы немного подождали, прежде чем публично объявлять о помолвке. Пусть в обществе увидят, как он открыто ухаживает за тобой. Должно пройти по крайней мере несколько недель.
– А неофициально?
– Неофициально можешь считать себя невестой. – Граф стремительно направился к дочери, бесшумно ступая по мягким турецким коврам, покрывавшим пол. Порывисто обняв Оливию, он нежно коснулся губами ее лба. – Надеюсь, он сделает тебя счастливой, дорогая.
Глава 4
Взяв два бокала с вином с подноса подоспевшего лакея, Роуленд с легким поклоном передал один леди Оливии. Великий пост закончился, заседания парламента возобновились, и лондонская аристократия вернулась в столицу, полная сил, готовая закружиться в вихре развлечений нового светского сезона, беззастенчиво потворствуя малейшим своим прихотям и капризам. Родители Роуленда одними из первых открыли двери своего дома, и устроенный ими прием предоставил леди Оливии отличную возможность вновь показаться в свете.
Она взяла бокал. Уголок ее рта дрогнул в улыбке, пальцы слегка коснулись руки Роуленда, и его пронзило огнем желания. Ему захотелось впиться губами в этот насмешливый рот, услышав в ответ страстный стон и бессвязный лепет. Он твердо решил исполнить свое намерение, прежде чем леди укажет ему на дверь, и не сомневался, что рано или поздно одержит победу. Даже если бы Роуленд не стремился выиграть пари, он не устоял бы перед искушением овладеть этой женщиной. Его влекло к ней.
Леди Оливия, запрокинув голову, осушила бокал и без тени смущения, не удостоив своего кавалера даже взглядом, взяла из его рук второй, полный. Потом отпила маленький глоток, скосив глаза на Роуленда. Он не смог удержаться от смеха.
Эта женщина хорошо знала, что Девир изложил в письме свои истинные намерения. Фальшивая помолвка обещала обернуться захватывающей игрой.
– Через час-другой в Моубрей-Хаусе яблоку негде будет упасть, – произнесла леди Оливия, скользнув взглядом по толпе гостей, наполнившей салон. При первых звуках менуэта, открывавшего бал, какофония людских голосов стихла, сменившись ровным приглушенным гулом.
Леди Оливия облизнула губы острым язычком, и Роуленда обдало волной жара. Желание с пугающей, яростной настойчивостью заявило о себе. За спиной леди Карлоу в зале плескалось море разноцветных шелков и бархата. Знакомые фигуры танца, как по волшебству, обратили хаос в строгий порядок.
– Вы не хотите присоединиться к танцующим? – предложил Роуленд, отдав пустой бокал лакею, который тотчас скрылся в толпе. Все, что угодно, лишь бы прикоснуться к ней, хотя бы даже в чопорном, благопристойном менуэте.
Леди Оливия покачала головой. Украшенные бриллиантами шпильки в ее светлых волосах заискрились в сиянии свечей, оживляя высокую напудренную прическу.
– Не сейчас, – проговорила она, переводя дыхание. Ее грудь высоко вздымалась в вырезе корсажа. Роуленд жадно пожирал ее глазами. Боже, какая гладкая белая кожа. Как глубоко нужно погрузить пальцы за вырез платья, чтобы найти сосок? Девир почти готов был поклясться, что с каждым вздохом Оливии у кромки темного шелка показывается едва заметный розовый краешек. Низкий, хрипловатый смех леди Карлоу заставил его поднять взор. – Не будь вы таким смуглым, я бы решила, что мне удалось заставить вас покраснеть.
– Потому что вы поймали меня с поличным, когда я наслаждался зрелищем? – Роуленд снисходительно приподнял брови. Сказочным зрелищем, надо признать. И похоже, леди Оливия прекрасно это сознавала.
– Потому что я застигла вас в тот миг, когда вы вообразили, будто то, что вы видите, принадлежит вам, мистер Девир. Уверяю вас, это не так. – Леди Оливия качнула головой. – И этому не бывать. Никогда. Не прогуляться ли нам по залу? – Продев руку Роуленду под локоть и тесно прижавшись к нему своей роскошной грудью, она скользнула в гущу толпы, окружавшей танцующих.
– Никогда? – Губы Роуленда растянулись в усмешке. – Вы уверены в этом, миледи?
Леди Оливия искоса взглянула на него. Тронутые краской ресницы подчеркивали синеву ее глаз. Роуленду вдруг показалось, будто он тонет. Слабость сковала его. Эта женщина сумела покорить его, подчинить своей власти прямо посреди толпы.
– Вы не забыли условия нашей сделки? – спросила она с холодком предостережения в голосе. Допив свое вино (вернее, его вино), она поставила пустой бокал на узкий комод, украшенный цветами.
– Думаю, нет. – Заставив себя отвернуться, Роуленд пробежал рассеянным взглядом по фигурам гостей. Он медленно вел свою даму в дальний конец зала, к воображаемой цели. – Но мне не кажется, что условия нашего соглашения столь уж строги. Едва ли они определены раз и навсегда.
У Ливи вырвался громкий смешок, и несколько голов повернулось в их сторону. Толпа расступилась, образовав около Оливии и ее спутника небольшой пустой круг. Девир, казалось, не замечал устремленных на них взглядов и оживленного шушуканья, напоминавшего рокот морских волн. Воздух вокруг словно сгустился, потяжелел, наполненный жадным ожиданием, и Ливи почувствовала головокружение.
С изящным поклоном Девир усадил ее на одну из обитых бархатом кушеток, стоявших вдоль стен бального зала. Привычным жестом отбросив назад фалды сюртука, он уселся рядом. Головокружение усилилось, Ливи глубоко вздохнула, пытаясь побороть слабость. Девир – всего лишь мужчина. Один из многих.
– Вы полагаете, что в этом вопросе уместен торг? – спросила она. Пусть флиртует, если ему того хочется. Сказать по правде, игривый разговор с Девиром доставил Ливи удовольствие. Приятная перемена после тихой, уединенной жизни в имении бабушки и тягостного уныния, царившего в доме бывшего мужа.
Девир улыбнулся в ответ на ее насмешку. Оливия рассеянно похлопала себя веером по щеке. Улыбка ловеласа стала шире, и Ливи почувствовала, как щеки заливает румянец. Уступить этому мужчине было бы так легко.
– Иногда «нет» означает «да», миледи.
– Как раз сейчас «нет» означает «принесите мне еще вина», мистер Девир, – обронила Ливи, быстрым движением раскрывая веер. Головокружение, слабость и пылающее лицо в придачу… Ей показалось, что кожа горит под одеждой и пламя вот-вот охватит полотно и шелк, облегавшие ее фигуру. Девир смотрел на нее как на лакомый кусочек, лежащий на блюде. Он так и пожирал ее глазами, словно готов был проглотить целиком.
– Слушаю и повинуюсь, – сказал он. – Я не заставлю вас ждать.
Поднявшись, он протиснулся в гущу толпы. Ливи принялась обмахивать веером разгоряченное лицо. Этим вечером Девир выглядел безупречно, как истинный джентльмен, по крайней мере внешне: волосы аккуратно причесаны, буйные кудри тщательно приглажены. Темный сюртук в тонкую полоску, перчатки и вечерние туфли придавали ему особую элегантность. Но дерзкая улыбка напоминала о коварном пирате, скрывавшемся под маской галантного кавалера. Или о сказочном джинне, если продолжать тему, предложенную Девиром, когда тот процитировал книгу «Тысяча и одна ночь».
Повернув голову, Девир бросил взгляд через плечо. В его темных глазах таилось обещание. Ливи почувствовала, как внутри поднимается волна жара, наполняя тело смутным томлением пробуждающегося желания, и тотчас безжалостно подавила его.
Роуленд Девир – беспутный повеса, напомнила она себе. Этот человек уже показал, чего он стоит, сделав ей непристойное предложение. Уступить его ухаживаниям, дать себя увлечь льстивыми речами и чарующими взглядами было бы безумием. Расторжение помолвки в конце сезона само по себе вызовет громкий скандал. Но если невеста вдруг забеременеет или будет уличена в любовной связи, отец этого не переживет, а ей придется и впрямь стать женой Девира.
Шахерезада рассказывала сказки султану, оберегая свою добродетель. Лишившись невинности, она лишилась бы жизни. Ливи вдруг поняла, что понравившееся ей сравнение не слишком удачно. Похоже, ей предстояло провести сезон, изобретая всевозможные уловки, чтобы удержаться и не преподнести Девиру свою добродетель на блюде, словно рождественский подарок. Ее тело отзывалось сладостной дрожью даже на самые почтительные его прикосновения. Опасный признак. Но даже сознавая опасность, Ливи, сама того не желая, наслаждалась этими мгновениями.
Несколько джентльменов, проходя мимо, беззастенчиво оглядели ее с ног до головы. Ливи надменно вздернула подбородок. Она знала их. Мистер Глисон, лорд Уильям и лорд Мидуэйз. Такие вот бесстыдно оценивающие взгляды и заставили ее вовлечь в игру Девира.
Она понимала: стоит лишь улыбнуться одному из господ наглецов, и они увидят в этом откровенное приглашение. А если их отвергнуть, чего они и добиваются, негодяи станут из низости похваляться, будто пользовались ее благосклонностью. Победить в этой игре невозможно. Остается лишь одно – не участвовать в ней вовсе. А уклониться от участия можно, лишь перехитрив остальных игроков, да вдобавок опередив их.
Девир отделился от толпы, его широкие плечи заслонили Оливию от взглядов троих мужчин. Ее охватило облегчение, чувство едва ли не более опасное, чем простое вожделение. «Девир защищает тебя не из благородства и великодушия, не забывай об этом», – напомнила она себе.
Вручив даме бокал терпкого бургундского вина, Девир опустился на кушетку. Подняв глаза, Ливи обнаружила, что мужчины ретировались – голуби упорхнули при виде ястреба.
– Давайте вернемся к нашей договоренности. – Бархатный голос Девира обволакивал ее, обольстительный, словно нежное поглаживание.
Ливи отпила глоток вина, собираясь с силами для битвы, и посмотрела на своего кавалера поверх бокала. Условия соглашения диктовала она. Девиру предстояло подчиниться. Правила игры не подлежали обсуждению.
Девир наклонился, и Ливи почувствовала на щеке его горячее дыхание. Она едва не отшатнулась, но заставила себя остаться неподвижной. Если хотя бы на мгновение он решит, что взял над ней верх, ей никогда не вернуть утраченное преимущество.
– Пожалуй, речь пойдет не об условиях нашего договора, – проговорил Девир. Его тихий голос тонул в шуме веселья. – Скорее, я хотел бы кое в чем покаяться. Я дал слово защищать вас, оберегать от назойливого внимания, сопровождать вас повсюду и исполнять малейший ваш каприз, но я никогда не обещал, что, играя роль вашего раба, буду вести себя как евнух.
По телу Ливи пробежала дрожь. Бокал дрогнул у нее в руке, и рубиновое вино пролилось на юбки. Пробормотав проклятие, Девир поспешно выхватил из кармана платок, но жидкость уже впиталась в шелк, оставив темные пятна.
– Ролли? – Перед ними появилась графиня де Корбевиль в строгом траурном платье, скроенном, впрочем, безупречно, по последнему слову моды. – Каким болваном надо быть, чтобы предложить даме красное вино в такой толкотне? Разве этому я тебя учила? Вот если бы ты слушал мои советы… – В ее голосе звучала тень досады, но в темных глазах плясали искорки смеха. Графиня явно находила забавным происшествие с вином.
– Ты права, дорогая, – сконфуженно произнес Девир, безуспешно промокая платком залитое вином платье.
– Пойдемте, леди Оливия, – с лукавой улыбкой сказала графиня. – Посмотрим, что можно сделать, чтобы исправить положение.
Ливи поднялась, и сестра Девира потянула ее за собой, без церемоний протискиваясь сквозь толпу, словно гости леди Моубрей были всего лишь цыплятами, разбежавшимися по двору. Она шла уверенно, нисколько не сомневаясь, что ей уступят дорогу, и встречные расступались, однако весь зал с жадным любопытством провожал дам взглядом.
– Не беспокойтесь, – проговорила графиня, когда они поднялись на второй этаж. – Пакстон прислуживала мне в Версале. За минувшие годы ей случалось выводить с шелка не только винные пятна, но и кое-что похуже, можете мне поверить.
Дамы вошли в уединенные покои графини, и в следующее мгновение Ливи уже сидела в кресле, а неопределенного возраста горничная с хмурым лицом, вооруженная какими-то порошками, щетками и куском замши, уже трудилась над ее платьем.
Сестра Девира неторопливо направилась к туалетному столику, чтобы привести в порядок прическу. Задумчиво поиграв с завитками на лбу, она придала им нужную форму и поправила скромное украшение на корсаже. Заметив, что Ливи за ней наблюдает, графиня поймала в зеркале ее взгляд.
– Вы действительно собираетесь выйти замуж за моего брата? – Ливи покосилась на служанку, и сестра Девира весело рассмеялась. – Пакстон не знает ни слова по-английски. – Повернувшись, графиня уселась на золоченую скамеечку возле туалетного столика. – На днях вы с моим братом разыграли маленькое представление, но о чем бы ни говорилось в том письме, определенно о браке речь не шла. Ролли выглядел так, будто проглотил жабу, когда вы вручили ему записку.
Ливи закусила губу, изучающе глядя на графиню. В этой красивой женщине чувствовался какой-то надлом, и не только из-за строгости ее траурного наряда. Впрочем, черный цвет необычайно шел ей, добавляя ее облику нечто таинственное, интригующее. Облаченная в траур, она походила на испанскую аристократку.
– Неужели так трудно поверить, что ваш брат попросил моей руки?
– В это невозможно поверить, – без тени враждебности призналась графиня. – Как невозможно поверить, что вы сказали бы «да», сделай вам Роуленд подобное предложение. – Она помолчала, ожидая ответа, но Ливи промолчала, и сестра Девира с улыбкой покачала головой. – Не хотите признать, что это всего лишь обман? Что ж, пусть будет так. Я бы тоже не призналась, если бы затеяла столь серьезную игру. – Взяв со столика маленький граненый флакон, она открыла его и провела хрустальной пробкой по горлу. В воздухе разлился слабый аромат цветущих померанцев. – Придется мне наблюдать и делать выводы. По крайней мере предстоящий сезон обещает быть любопытным. – Горничная закончила работу, и графиня де Корбевиль подошла оглядеть результаты. – Превосходно! – заключила она. – Платье выглядит как новое. А теперь я провожу вас обратно в бальный зал, но не к Ролли. Думаю, так будет лучше. Пусть немного поревнует, верно?
