Текст книги "Воин Девы"

Автор книги: Изабелла Аминодова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Но тут на плечо легла легкая девичья ладонь. И огромный чудовищный монстр, терзающий его тело, съежился и пропал. На смену ему пришло спасительное ощущение прохлады. Норвей почувствовал, как под пальцами незнакомки появилось легкое покалывание, словно невидимый паучок быстро-быстро засучил ножками, соединяя разорванные ткани. Так прошло несколько минут. Или часов. Оглушенный норвей не мог ясно определиться со временем. Наконец, девушка убрала свои руки с его плеча. Коротко стриженая голова склонилась, оценивая результаты своих усилий, и его спасительница удовлетворенно выдохнула: кость снова была целой, а края раны розовато поблескивали, уже не кровоточа. Край голубого хитониска скользнул по обнаженной груди воина, заставив Тангла вздрогнуть от неожиданности. И только теперь целительница заметила, что чужеземец очнулся.

Амазонка усмехнулась, заметив искреннее изумление в зеленоватых глазах раненого, непонимающе уставившихся на сиреневую полосу жреческого браслета, слабо светившуюся на ее плече. Афина Хранительница, да он же почти мальчишка! Ровесник Элги, может быть, лишь немногим старше. Линия подбородка еще хранила детскую мягкость, поросль на щеках только начинала густеть, а острый кадык, проступивший под натянувшейся кожей, был до смешного беззащитным и трогательным. Так выглядит щенок-подросток: уже видны будущие стати свирепого охотника, но еще нет той могучей силы, что свойственна зрелому псу. Элга ласково провела рукой по полотняной повязке, наложенной на голову раненого. А потом опустила в узкогорлый прозрачный кувшин, стоявший рядом, голубоватый камень, извлеченный все из той же шкатулки. Тангл скосил глаза, сморщившись от немедленно проснувшейся боли. Вода в сосуде чуть помутнела, замерцав опаловым блеском.

Приподняв голову юноши, Элга поднесла к его губам чашу с мерцающим раствором, заставляя сделать несколько глотков. Тангл принюхался. Неужели отрава? Хотя, стоило ли возиться с ним столько времени, чтобы теперь травить? Словно прочитав его мысли, девушка укоризненно качнула головой, чуть подтолкнув лекарство поближе к его губам. Настой пах чем-то неуловимо знакомым: бодрящий запах цветущих лугов смешивался с соленым привкусом морского ветра. Пряный вкус наполнил рот норвея свежестью лесных трав, перемешанных со сладостью меда…. Незнакомый напиток, освежил пересохшее горло и заставил кровь резвее бежать по жилам. Сделав несколько глотков, приободрившийся Тангл решил поинтересоваться, как зовут его спасительницу. Но тут дверь резко распахнулась, и на пороге появилась вторая девушка, в руках которой угрожающе серебрился короткий боевой меч.

– Ну что, Аид остался с носом? Болезнь отступила? Или пора раскладывать погребальный костер?

Зеленоглазая амазонка рассмеялась, заметив протестующее движение подруги

– Ну, не вскидывай ты так обиженно голову! Каждый раз удивляюсь твоему сходству с Анемоном. Мне даже иногда кажется, что вы вышли из одного чрева: одинаковый характер и схожие повадки.

Элга старательно свела брови к переносице, изображая гнев. Однако радость от хорошо выполненной работы пробивалась через напускную гримаску, как лучи солнца сквозь дырявый полог. Алкеста между тем примиряюще вскинула руки, склонив голову в знак напускного смирения.

– О, не гневайся, моя искусная приятельница. Признаю, что Верховная жрица не знает себе равных в лечении. А ты лучшая из ее учениц.

Темноволосая красавица покосилась на раненого. И напускная серьезность уступила место истинным чувствам.

– Я просто хочу знать, зачем ты тратишь дар Великой Матери на такое недостойное создание? С чего это телохранительница земной Девы вдруг озаботилась здоровьем варвара, пахнущего, словно выгребная яма? – Зеленые глаза лукаво блеснули. – Я могла бы понять столь трогательную заботу о его спутнике: несмотря на грубые повадки, он красив, как бог войны. – Алкеста накрутила на палец длинную прядку шелковистых каштановых волос. – Если его помыть и привести в порядок, то, клянусь копьем Девы, изнеженные афинянки дрались бы из-за него на невольничьем рынке, как разъяренные кошки. А этот… – зеленые глаза презрительно скользнули по сухощавой фигуре норвея. – Что заставило тебя обратить внимание на этого недокормыша? Богиня разума отвернулась от тебя?

Алкеста, подтолкнула растерявшуюся подругу под локоток.

– А может, темные кудри этого незнакомца напомнили тебе сына вождя каллатов? И бесстрашное сердце амазонки растаяло?

Элга взметнулась, словно подброшенная невидимой рукой, сметая по пути вазу с остатками питья.

– Афина свидетель, я считаю тебя своей подругой, но если ты еще раз повторишь то, что сказала, я буду драться с тобой, как с врагом.

Крепкие ладони сжались в кулаки, под нежной кожей проступили очертания напружинившихся мышц. Алкеста невольно попятилась. Именно так просыпалась в посвященных карающая сила богини. На миг ей почудилось, что внутри подруги открывает мерцающие глаза кровожадное чудовище, нацелившееся вырвать обидчице горло. Однако, «золотых» не зря учили контролировать свои эмоции. Глубокий вдох, и сведенные боевым азартом мускулы расслабились, возвращая Элге прежний вид.

– Стыдно попрекать меня тем, что не зависит от моей воли!– Голос амазонки дрогнул. – Я не просилась в племя каллатов. Я не выбирала эту мойру. А твой хваленый Герсей мне нужен не больше, чем прошлогодний снег.

Плечи под голубым хитониском дрогнули. Серые глаза налились злыми невыплаканными слезами. Упрямый подбородок взметнулся вверх.

– Но я воин и знаю свой долг. Бессмертные вольны наложить на человека любое служение, и я отнюдь не отказываюсь подчиняться. Но, прошу тебя, не напоминай мне о том, что ждет впереди. А что касается твоих подначек, – крепкая рука «золотой» легла на перевязанный смуглый лоб, – то этот воин будет жить еще достаточно долго, чтобы рассказать Илгмар и Совету, все, что они захотят услышать. Мойры не пожалели труда, когда пряли для него жизненную нить.

Алкеста, примиряюще улыбнулась.

– Ну-ну, огонек, не разгорайся по пустякам. Ты как Анемон: из-за любого пустяка взвиваешься на дыбы и стучишь копытами. Я просто шутила. Кстати, я чего вернулась-то. Мне хотелось бы взять твоего жеребца. Эргос не сможет скакать достаточно быстро, если понесет двойную ношу. А вести этого увальня пешком неудобно: доберемся до лагеря как раз к началу зимы.

Зеленые глаза просительно уставились на телохранительницу.

– Может, разрешишь взять твоего красавца?

Элга, все еще разгоряченная спором, резко вскинула голову, на миг снова став похожей на норовистую лошадку.

– Конечно, как нужно что-нибудь сделать, все бегут ко мне, а как только речь заходит об Адонисе, все племя поет под одну дудку, что это воля Великих и мне в племени не место. Подруги называется!

Однако быстро вспыхивавшая Элга не умела долго сердиться.

– Хорошо, бери Анемона, только не пытайся погонять его ударами. Он достаточно умен, чтобы понять, что от него требуется.

Алкеста закатила глаза под лоб.

– Знаю, знаю. Золотая когорта, строгий отбор, вечная преданность и человеческий ум…. На колени перед ним вставать не нужно, чтобы он понял?

Элга улыбнулась, принимая шутку подруги. Напряжение, звеневшее натянутой нитью под сводами храма, растаяло. Девушки обнялись.

– Еще не хватало поссориться из-за мужчины! Эти создания, – Алкеста мотнула головой в сторону раненого, – не заслуживают такой чести.

Проследив направление ее взгляда, Элга ловко вывернулась из объятий подруги, устремившись к раненому. Юноша приоткрыл глаза и что-то пробормотал. Кажется, до северянина уже начало доходить, что до покоев Валгаллы он пока еще не добрался. Пожав плечами, Алкеста вышла из комнаты, на ходу прилаживая в ножны серебристое жало клинка.

А сероглазая амазонка вернулась к таинству исцеления, от которого ее оторвало неожиданное появление Алкесты. Достала из резной шкатулки свою гордость: моток тончайших шелковых ниток, привезенных из далекой заморской страны. За нитками последовали изогнутая полумесяцем игла и длинный тонкий нож. Сняв кусок полотна с головы норвея, Элга нанесла на края раны голубоватую мазь. Помедлила мгновение, ожидая, пока начнет действовать снадобье. Острым лезвием отсекла размозженные клочья кожи, а затем уверенными быстрыми стежками стала сшивать слабо кровоточащие края, время от времени промокая рану кусочками ткани. Скорость и четкость движений были сродни мельканию пальцев гардарикской плетельщицы кружев. Тангл поймал себя на мысли, что совсем не чувствует боли, словно игла амазонки входит в чужое тело. Он не раз видел, как Горд, лечивший домочадцев его отца в родном фьорде, вправлял вывихи и исцелял переломы, да и сам много раз штопал рваные раны, полученные соплеменниками. Но любой из норвейских целителей предпочитал предварительно оглушить незадачливого пациента чем-нибудь тяжелым, чтобы тот своими рывками и воплями не мешал лечению. А эта… Тангл вспомнил легенды о колдуньях, посвятивших свою душу служению Темным богам в обмен на секреты оживления мертвых. Судя по всему, незнакомка, как и эти таинственные существа, обладала способностью останавливать боль.

Закончив накладывать швы, Элга распрямилась, несколько раз сильно зажмурилась, давая отдых напряженным глазам, а потом потянулась всем телом, широко раскинув в стороны точеные руки. И норвей против воли залюбовался грацией ее движений. Словно большая хищная кошка. Лицо утратило сосредоточенность и суровость и стало видно, как молода неведомая воительница. Плоский, чуть круглившийся внизу живот, еще не благословлялся ношением ребенка, а широко расставленные округлые груди пока не ведали жадных младенческих губ. Словно молодая рысь, только-только познавшая радость охоты: крепкая, но еще не уверенная в своих силах. Эта девушка обещала со временем превратиться в полногрудую хранительницу очага, приносящую здоровых детей. И Тангл с удивлением поймал себя на мысли, что вовсе не отказался бы от того, чтобы этот предполагаемый очаг оказался его собственным. Даже вознамерился было сказать своей спасительнице об этом. Но тут амазонка обернулась, прислушиваясь к чему-то. И быстро поднялась. Даже тренированный взгляд норвея не уловил напряжения мышц, предшествовавшего движению, а девушка уже была на ногах. Одарив напоследок балансирующего на грани сознания подопечного внимательным взглядом, незнакомка покинула комнату.

Тангл осмотрелся. Помещение, в котором он находился, было наполнено пряными ароматами трав. Стены украшал сложный узор, изображавший сцены какого-то неизвестного ему ритуала. Чаще всего в орнаменте повторялись женские фигуры в доспехах. Норвей хотел рассмотреть рисунок поближе, но глаза у него слипались, изображение плыло и качалось перед глазами. Последнее, что он увидел перед тем, как погрузиться в целительный глубокий сон, были тонкие лучики солнца, рассыпавшиеся по комнате…

Проходя по ритуальному залу, Элга задержалась на мгновение, чтобы пристроить на место опрокинутую жертвенную чашу. И тут покой храма был снова нарушен злобным ржанием Анемона и пронзительным криком Алкесты. Амазонка бросилась к ступеням, ведущим к подножию храма.

На лугу разъяренная Алкеста пыталась посадить на спину Анемона тяжеловесного Свавильда. Белый скакун, привыкший подчиняться лишь крепкой руке Элги, задирал голову, оскаливая крупные зубы, взбрыкивал и пытался укусить или ударить крупным копытом непрошеного всадника. Эргос, рыжий жеребец Алкесты, спокойно пощипывал травку неподалеку, предоставив хозяйке самой разбираться со своими проблемами.

Увидев Элгу, взмыленная Алкеста, задыхаясь, крикнула:

– Усмири своего гордеца! Он совсем загонял меня и почти затоптал этого борова. Я не знаю, как справиться с твоим демоном в лошадиной шкуре.

Зеленоглазая амазонка тяжело дышала, утирая тыльной стороной ладони струйки пота, катившиеся со лба. Хитрый Анемон подпускал ее совсем близко, стоя, как вкопанный. Но, едва Алкеста пыталась взвалить ему на спину тяжеленного морехода, тихонечко отходил прочь, предоставив девушке ругаться, сколько душе угодно. Темные волосы амазонки рассыпались по смуглым плечам, серебряный панцирь был весь в пыли, сброшенный шлем валялся неподалеку.

Элга сбежала по ступеням храма и обняла белую шею лошади.

–Ты чего, дурачок? Ведь Алкеста наш друг. Этот толстый увалень должен как можно скорее попасть в главный лагерь, а Эргосу трудно везти двоих. Разве ты не знаешь, что друзьям надо помогать?

Анемон внимательно посмотрел на хозяйку, недоверчиво покосился на Свавильда и презрительно фыркнул.

– Мне он тоже не слишком нравится, – рассмеялась Элга. – Волосатый, тяжелый, да и мылся довольно давно. Но ведь ты поможешь Алкесте, правда? Мы же с тобой даже корм для шакалов Гекаты возили, а он пах гораздо сильнее.

Элга чмокнула коня между ноздрями. Жеребец согласно кивнул головой и подошел к Свавильду.

– Давай развяжем ему ноги, – предложила Элга подруге. – А то свалиться где-нибудь по дороге и попробуй, взвали эту тушу снова на лошадь. А так свяжем ноги под брюхом, и никуда это чудо не денется.

Не дожидаясь ответа, девушка подошла к викингу, лежавшему на траве, и ловким движением перерезала ремень, стягивавший лодыжки.

– Садись, – выразительным жестом махнула она великану в сторону коня. – И не вздумай пинаться – без ног останешься.

Может, норвей и не понял слов, произнесенных амазонкой, но общий смысл фразы, похоже, уловил. Во всяком случае, особого сопротивления девушкам, усаживающим его на коня, не оказывал и сбежать не пытался.

Алкеста привела в порядок доспехи, поправила волосы и, шутя, ущипнула подругу за округлую щеку.

– Твой Анемон капризен, как истинный мужчина и верен, как хороший любовник. Сознавайся, как вы с ним ладите? Или правду говорит Астарта, что ты в родстве со всякой живностью?

Элга фыркнула, точно повторив интонацию Анемона, и направилась к храму.

Алкеста догнала подругу и крепко прижала к себе.

– Не сердись, огонек! Это я так пытаюсь шутить. Не скучай! И следи за большим кораблем. Кто знает, что таится в руке богов. Помни, здесь ты на суше одна. Служительницы ушли в подземные галереи Храма. И наверх теперь носа не высунут. Так, что если эти вонючки попробуют высадиться – стреляй. Одного этого борова хватит, чтобы сказать Совету все, что необходимо. К тому же у нас еще твой подопечный остается в запасе. Я вернусь так скоро, как смогу.

Алкеста вскочила на спину своего рыжего.

– Да пребудет с тобой милость Девы! – пробился сквозь топот копыт ее затихающий голос.

Оставшись одна, Элга занялась изучением странного корабля, застывшего неподалеку от знакомого берега. Что-то чужое и темное затаилось в обводах бортов и громаде оскаленной морды, украшающей нос судна. Элга устало оперлась на каменный край окна, вырубленного в стене храма, выходящей на море. На нее волнами накатывала тошнотворная тяжелая дурнота. Мысли путались, наполняя череп бездумной обрывочной пустотой. Ох, похоже, не зря, Астарта не велела ей приступать к лечению без ограничительного амулета. Начинающая врачевательница еще не умела вовремя останавливаться у опасной черты, разделяющей грань между мирами… И сегодня сама чуть не отдала душу всевышним, вытягивая из темной бездны незнакомого варвара. Элга присела на каменную скамеечку рядом с окном, выходящим на море. Согласно наставлениям Посвященных теперь для восстановления сил следовало погрузиться мыслями во что-нибудь доброе. Амазонка сосредоточилась. И послушные мысли побежали неведомыми тропинками, унося девушку в далекие дни детства, воскрешая события, давно канувшие в течение Леты.

Воины Девы

День истекал. С той поры, как Тангл и Свавильд покинули борт драккара, пролетело немало времени. Непривычно жаркое солнце давно перевалило за середину неба. Тени на палубе удлинились, напоминая о приближении вечера. Пробоины на боках «Зверя» были кое-как затянуты просмоленными шкурами, гребцы выспались и отдохнули. Дел на корабле больше не было, и Тор с особенным нетерпением вглядывался в песчаную полосу пляжа, ожидая появления разведчиков. Их лодка все так же чернела у полосы прибоя, однако сами норвеи не появлялись. Уже дважды Рагнар, самый      молодой из оставшихся на драккаре воинов, предлагал отправиться по их следам, но Тор обрывал его речь, даже не дослушав. Сейчас на борту «Зверя» оставалось полтора десятка воинов, этого едва хватит, чтобы грести хотя бы половиной весел. Смерть каждого сына Вотана уменьшала их призрачный шанс на возвращение домой в несколько раз. Тор слишком хорошо понимал, какие опасности могут таиться на чужом берегу, и предпочитал выждать еще немного. Вдруг объявятся? И хотя никто не появлялся на прибрежной полосе, старого воина не покидало ощущение, что за кораблем следят чьи-то зоркие внимательные глаза.

На исходе дня Тор решил отправить на берег еще нескольких человек, чтобы пополнить запасы пресной воды. Шлюпок на борту «Зверя» больше не было, однако неприхотливые сыны Вотана соорудили некое подобие плота из надутых бычьих шкур, в которых раньше хранилось вино. Соединив их между собой прочными веслами, мореходы спустили ненадежное суденышко на воду. Поразмыслив, Тор приказал отправить на берег пятерых воинов, чтобы пока трое пойдут за водой, двое остались на страже лодок.

– На берег пойдут Рагнар, Скар и Монту. Торвальд и Унтар останутся возле лодки, чтобы в случае опасности всем вам было на чем вернуться на «Зверя». Не забывайте о том, что на этой земле даже женщины носят оружие. Если будет на то воля Вотана, возвращайтесь с Танглом и Свавильдом. Но если их следов нет поблизости от берега, набирайте воды и уходите. Каждый гребец нужен нам, как глоток воздуха. Старшим из вас будет Скар. Идите! И да пребудет с вами сила Вотана!

Тор кивнул Скару, возглавлявшему маленький отряд, похлопал по плечам Рагнара и Унтара, в первый раз оказавшихся в боевом походе, и приказал воинам отправляться.

Рагнар, Монту, Торвальд и Унтар разместились по бокам самодельного плотика и мощными ударами весел погнали его к берегу. Скар сидел на корме, направляя движение длинным веслом, словно рулем.

Не успело самодельное суденышко отойти далеко от драккара, как с вершины холма, на котором застыл белый храм, поднялся столбик красного дыма. Тонкая полоска ярко выделялась на фоне прозрачной голубизне неба.

«Быстро же их часовые подают сигнал!» – недовольно подумал Тор. – Если они передвигаются так же быстро, то к моменту высадки моих воинов на берег уже будут готовы встретить. И, судя по тому, что первые двое так и не вернулись, вряд ли хлебом и элем. Хотя, нет, вряд ли поселение расположено достаточно близко от берега, иначе мы бы заметили хоть какие-то следы пребывания людей. Окажи свою милость, всемогущий Вотан! Будем надеяться, что ребята успеют сойти на берег прежде, чем местные жители атакуют.

Тор напряженно вглядывался в фигуры гребцов. Мерно сгибались и выпрямлялись сильные спины. Рагнар и Унтар положили весла: толчки четырех могучих гребцов были слишком сильны для непрочного плотика, который грозил опрокинуться при каждом взмахе лопастей. Теперь гребли только двое, но и их усилий вполне хватало на то, что суденышко упорно продвигалось к линии прибоя. Скар чуть поворачивал длинным рулевым веслом, а Рагнар вытянув шею, пытался рассмотреть что-то на берегу.

– Да охранят их могучие боги! Да сделает великий Вотан своих сыновей неуязвимыми! Да отведет Один глаза их врагов в сторону, затупит лезвия их мечей и сделает хрупкими стрелы! – услышал Тор за своей спиной. Обернувшись, он увидел, что все мужчины, находившиеся на драккаре, так же пристально наблюдают за каждым движением воинов на плоту. Многие сложили руки в движения оберегов, направленных на защиту от чужеземного колдовства. А самый старый из норвеев, однорукий Гунт, вполголоса призывал милость самых почитаемых обитателей северного пантеона.

Но благим пожелания не суждено было сбыться. Лодка прошла лишь половину расстояния от корабля до берега, как вдруг перед самым носом Рагнара, стоявшего на носу, в прозрачную воду залива с пением вошли несколько стрел. Тор не смог уловить, откуда стреляли, линия берега по-прежнему оставалась пустынной. Находившиеся на плоту переглянулись, Скар сказал что-то, властно задрав подбородок. И вертлявое судно, не меняя скорости, продолжило движение к берегу. Через пару гребков, однако, норвеям пришлось бросить весла и остановиться. Вокруг лодки с завидной точностью вспенились бурунчики воды, взбаламученной упавшими стрелами. Словно старательный художник очертил круг из точек, расставив их на одинаковом расстоянии друг от друга. Головы старших воинов повернулись в сторону Скара, а Рагнар и Унтар завертелись, оглядываясь на драккар. Глаза новичков беспокойно сновали по палубе, отыскивая среди соплеменников грозную фигуру Тора. Скар вновь резко взмахнул рукой в направлении берега. Не приученые к послушанию Монту и Торвальд что-то отвечали ему, указывая на корабль. Унтар и Рагнар, слишком молодые, чтобы участвовать в споре, молча переводили глаза с предводителя на двух старших воинов. Скар достал длинный меч, видимо, пригрозив расправиться с непокорным на месте, и гребцы вновь схватились за весла. Однако не успели непросохшие лопасти коснуться поверхности воды, как все шкуры, из которых был связан плот, ощетинились древками стрел. Тор понял – это последнее предупреждение стражей берега. За неповиновением последует расстрел гребцов. Хозяева песчаного пляжа были не намерены выпускать на свой берег незваных гостей. Он поднес к губам рог и коротко протрубил сигнал возвращения. Несколькими взмахами весел викинги развернули свой плот и направились под спасительную охрану "Зверя".

Глаза всех мужчин были прикованы к движению лодки, уходившей на безопасное расстояние от берега. А когда плот достиг расстояния, недостижимого для стрел, кто-то поднял глаза на далекий заманчивый пляж. Поднял и застыл с раскрытым ртом. Неизвестно откуда на линии обрыва, что темнел над полоской песка, появилась шеренга всадников. Словно высеченные из бронзы, застыли одинаковые темно-гнедые кони в серебристой сбруе. Неподвижно сидели на их спинах наездники, странно похожие один на другого. Черно-серебряные доспехи были непривычны: облегающий панцирь, короткие металлические пластины, прикрывавшие ноги до середины бедер. Из-за плеч всадников выглядывали кончики луков и сверкавшие лезвия копий. У бедра каждого покоился меч, а голени ног оплетали ремни серебристых сандалий. Ничего похожего на седла, которыми пользовались сами норвеи и жители Гардарики, не было и в помине. Спины коней были покрыты шкурами, перехваченными широким кожаным ремнем, уходящим под брюхо. Солнце ярко сверкало, дробясь на серебристой насечке невиданных шлемов. Не рогатые, как у сынов Вотана, не похожие на луковицы шлемы русичей, не чалмы, как у пришельцев с Востока. Вдоль поверхности шлема спускался серебряный гребень, набранный из отдельных коротких пластин, напоминавший коротко стриженую гриву коня. С середины налобной части опускалась стальная стрела, защищавшая нос.

Лица были суровы и спокойны, как у хорошего воина перед боем, но ни на одном лице вождь не мог разглядеть даже намека на бороду! Первым желанием Тора было ущипнуть себя за руку и протереть глаза, чтоб исчезло бесовское наваждение. Однако эти нехитрые действия ничего не изменили. Тор поднял руки к небу, призывая на помощь Вотана и Одина. Но, видимо, могущество норвейских богов не распространялось на эти дальние земли. Неведомые всадники не исчезли, они только пришли в движение. Плотный ряд разомкнулся и сдвинулся вновь, пропуская вперед всадника, а точнее всадницу в ослепительно белом хитоне на аспидно-черном коне. Белизна одежды оттеняла смуглость точеных рук, перевитых сверкающими браслетами, на груди переливалось нарядное ожерелье. Складки хитона ниспадали до живота скакуна, прикрывая ноги. Но на этом сходство с женской одеждой, принятой во многих землях, где побывал старый норвей, заканчивалось. И начиналось сплошное безобразие. Голову всадницы венчал золотистый шлем с богатой отделкой. К руке красовалось короткое позолоченное копье, а хитон на груди перечеркивала перевязь колчана.

Незнакомка негромко сказала что-то, и рядом с первой фигурой из-за спин воинов появился Свавильд со скрученными за спиной руками. Доспехов на великане не было, ветер шевелил взъерошенные волосы не непокрытой голове. Всадница звонко крикнула что-то на неизвестном Тору языке, затем спрыгнула с лошади, бросила на песок меч и копье и протянула по направлению к драккару пустые раскрытые ладони. Этот жест был понятен без слов. Во всех странах, где побывали служители Одина, протянутые вперед ладони означали мирные намерения и стремление к переговорам.

Тор поднялся на нос корабля, снял размеренными точными движениями пояс с мечом и громко произнес.

– Мудрый Вотан, взываю к милости твоей! Ты всеведущ и всемогущ. Помоги своим детям достигнуть родных берегов. Охрани нас от стрел и мечей. Но еще больше, прошу, охрани нас от духов и демонов этой земли. Помоги получить воду и пищу для того, чтобы слуги твои могли вновь потешить Великих богов доброй схваткой, вырвавшись из этих вод!

Поседевшая в сражениях голова почтительно склонилась в знак почтения к невидимому собеседнику. Тор опустил оружие на палубу драккара и, обернувшись к команде, спокойно сказал:

– Без воды далеко не уплыть. Если этот народ хочет поговорить, наша цель убедить их в том, что для всех будет лучше добром разойтись по своим землям. Нас сейчас слишком мало, чтобы требовать что-либо силой. Значит, будем просить, как ни горько мне это признать. – Серые, как осеннее небо, глаза раздраженно сверкнули. Кустистые брови сошлись к украшенной белесоватым шрамом переносице. – А потом, кто знает! Все в руках Великого Вотана. Может, выйдя на сушу, мы поймем, что легко будет взять и без спроса то, что захотим. Главное, получить право выйти на берег. А уж там мы посмотрим, как дальше рассудит судьба! Кто пойдет со мной?

Унтар, Скар и Рагнар, только что поднявшиеся на палубу, молча вышли вперед, положив руки на рукояти мечей. Тор качнул головой, отчего заплетенные в косу серо-седые пряди хлестнули по нагрудным пластинам кожаной рубахи.

– Нет, оружие придется оставить. По крайней мере, то, что на виду. Все равно, нам троим не справиться с отрядом вооруженных всадников. Давайте попробуем усыпить их бдительность и послушаем, что нам предложат. А потом уж решим, что нам делать и как поступать.

Мореходы загомонили. Однако привычка к подчинению взяла верх. Если кто-то и был несогласен с решением конунга, то вслух не высказался.

Тор спустился на борт плотика из шкур. За ним последовали остальные воины, и плот медленно двинулся к пляжу. Одновременно с этим женщина в белом в сопровождении охранников начала спуск с обрыва им навстречу. Трое девушек в золотистых доспехах охраняли свою предводительницу, две воительницы – помогали идти крупной темноволосой женщине в багровом облачении. Семерка расположилась на линии пляжа, поджидая плот мореходов.

На сей раз охранницы берега не чинили препятствий их неуклюжему суденышку, и вскоре плотик, подгоняемый мощными ударами весел, ткнулся в прибрежный песок. Тор грузно шагнул на сушу, разминая ноги, шевельнул плечами. Рука привычно скользнула к поясу, чтобы поправить меч и наткнулась на пустоту. Седобородый вождь оглянулся на своих товарищей. Молодые воины настороженно вглядывались в стоявших на берегу женщин, гордо разворачивая могучие плечи и поигрывая крепкими мышцами. Однако красоты сынов Вотана оставили воительниц равнодушными. Ни одного кокетливого взгляда, ни единой улыбки. Лица амазонок застыли масками спокойного безразличия.

Незнакомка в белом хитоне заговорила первой, и Тор несказанно удивился, услышав привычные звуки языка Гардарики. Конечно, речь иноплеменницы не была чистым говором истинной жительницы Страны Городов, однако ее небогатого запаса слов оказалось достаточно, чтобы объясниться. Илгмар, так звали женщину, тщательно выговаривая чужие слова, сообщила, что корабль мореходов прибило к берегам земли, принадлежащим Государству амазонок, царицей которого она является.

Почтительно склонивший голову в поклоне Тор исподтишка разглядел окружающую незнакомку свиту, удостоверившись в полном отсутствии мужчин. Сколько ни обшаривал опытный взгляд старого норвея окрестности, высматривая бородатых бойцов, притаившихся в засаде, он ничего не смог увидеть. То ли здешние воины обладали способностью становиться невидимыми, то ли непонятные женщины явились на переговоры без мужской части племени. Оставив попытки обнаружить невидимых противников, Тор насторожил уши, пытаясь уловить смысл того, что говорила воительница.

– Я приветствую сына неведомой земли на границе Государства женщин. Скажи, что привело вас в этот край Ойкумены? И какая причина побудила твоих людей напасть на амазонок, охраняющих линию берега?

Тор нахмурился. Теперь стало понятно, куда делись его отчаянные воины, и откуда на берегу взялся связанный Свавильд. Судя по всему, воинственные сыны Вотана, не тратя времени на переговоры, сразу же атаковали встреченных на побережье. И, скорее всего, недооценили силы противника. Так что теперь один ходит на привязи, словно медведь на ярмарке, а второй пирует в Валгалле за столом хлебосольного Одина. Тор коротко вздохнул, сожалея о потерянных мечах, а затем степенно и важно, как и подобает конунгу, ответил:

– Суровый шторм, обрушился на мое судно по пути к родным берегам. От команды осталось совсем немного, а запасы воды и провизии смыло за борт. Наш драккар пристал к этому берегу не с целью войны или разведки. Дети Великого Вотана просят местных жителей о возможности пополнить запасы воды и провизии, чтобы навсегда покинуть этот доселе неведомый для нас берег.

Кареглазая правительница недоверчиво приподняла соболиные брови.

– И поэтому вы напали на моих людей, даже не попытавшись договориться о помощи. А жертвенный кубок из прибрежного храма, видимо, нужен был твоим людям, чтобы принести в нем воды остальным?

Голос незнакомки звучал так, что Тор почувствовал себя мальчишкой, уличенным на попытке солгать. Хотя куда больше слов, произносимых царицей, его беспокоил пронизывающий взгляд немолодой женщины в темно-красном хитоне. Судя по всему местной жрицы. Искушенному в сражениях и походах норвею почему-то казалось, что полноватая незнакомка читает его мысли, словно книгочей пергаментный свиток. И еще неведомо откуда поднималась в душе уверенность в том, что попытки обмануть эту женщину или сказать ей полуправду, ни к чему хорошему не приведут.