Текст книги "Разлюби меня, если сможешь (СИ)"

Автор книги: Ия Савская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Ия Савская
Разлюби меня, если сможешь

Пролог

Тепло мягкой постели всё никак не отпускало. Пробивающееся сквозь слегка зашторенное окно солнышко пускало зайчиков по моему телу. Как заставить себя встать с постели? Взгляд невольно падает на прикроватную тумбочку, и утренняя нега мигом улетучивается. Рука сама тянется к пластиковому футляру с красующимися на нем двумя полосками.

И я мысленно падаю в бездну. Безвозвратно. Дорога в один конец. На глазах навернулись слезы, рука машинально потянулась и легла на плоский живот. Аборт!? Даже думать не хочу!! Это же мой ребенок, мой малыш. Но отчего же так больно в душе? Почему хочется уменьшится до размера пылинки и стать такой же незаметной? Что я скажу мужу? Привет, милый, у нас всё хорошо, семья, дети, но ты же не против, если я рожу ребенка от другого мужчины, правда?

И на этой мысли я окончательно разразилась рыданиями. Футляр полетел в стену, совсем не виноватый в том, что у его хозяйки нервы в последнее время ни к черту. Звуки разлетающихся по полу пластиковых деталей меня отрезвили и вернули к суровой действительности.

Значит, так. Нужно собраться. По крайней мере, попытаться, что представляется совсем невыполнимой задачей в условиях того, что моя жизнь в скором времени разрушится. Присев на краю постели, я очень порадовалась тому, что муж с дочками в гостях у свекрови. Это непременно сыграет мне на руку. У меня есть два дня. Мои маленькие ангелочки, безумно по ним скучаю. И по мужу тоже.

Ноги сами привычно несут в ванную комнату. Я смотрю в зеркало на свое отражение, опершись руками о раковину. И это не я. На меня смотрят совсем чужие зеленые глаза, полные грусти, в них отражается борьба. Борьба с самой собой. По плечам разметались светло-русые волосы. Лицо припухло от недавних рыданий и нос покраснел на фоне бледного лица. «Красавица», что тут скажешь….

Струйки холодной воды должны помочь освежить лицо….. а заодно отрезвить мой раненый мозг и заставить его соображать, в конце концов! Дура, какая же дура! И как меня угораздило? Ласковое поглаживание ног отвлекло меня от самобичевания.

– Тина, милая, – начала разговаривать я со своей пушистой любимицей, взяв ее на руки и прижав к груди, ласково поглаживая, – что же теперь делать твоей дурной хозяйке? Кошка уткнулась своим мокрым носом мне в шею и принялась тут же ластиться, издавая при этом громкие урчащие звуки.

Я отпустила ее на пол и решительно двинулась на кухню, попутно вырабатывая план действий: так, сначала кофе, потом прием у врача, а потом, потом….. потом решу что-нибудь. Да уж, принимать решения – это явно не мой конёк. Я всегда была не решительной, сто пятьсот раз обдумывая одно и тоже. Даже при выборе обычной юбки в бутике могла после примерки уйти, не купив её, потом вернуться и еще раз примерить, и еще раз. Пока у Олега не заканчивалось терпение и он, молча собрав всю одежду, которая хоть на минутку удостаивалась моего внимания, шёл оплачивать ее на кассу.

Тина увязалась за мной по длинному коридору, раз за разом повторяя громкое «мяу!». А я машинально стала разглядывать в рамках, висящих на стене, фотографии моих дочек. Никогда не устаю на них смотреть. Супруг наградил наших дочерей голубыми глазами и светлыми волосами. От меня девочки унаследовали только женский пол. На этом всё.

Амелии 6 лет. Чтобы выпросить улыбку у этой девочки нужно очень постараться. Недоверчивая, серьёзная, развитая не по годам. Смотрит с фотографий таким взрослым, рассудительным взглядом. Агата полная противоположность сестре. Четырёхлетняя девочка улыбается со снимков, глазки искрятся, белокурые волосы не поддаются заколкам и норовят их сбросить, тем самым освободившись, чтобы рассыпаться по плечам.

Я невольно сжалась и обняла себя руками, будто замёрзла. Я предаю своих детей, решив сохранить беременность? Разрушаю свою семью? Но ребенок, которого я ношу, тоже мой и я его уже люблю, хотя и узнала о его существовании практически только что. Как же я могу сделать выбор?

Из груди вырывается громкий стон. Завернув в просторную кухню, подхожу к столу и нажимаю на кнопку. Машина заурчала, забулькала и выдала порцию ароматного кофе. Я взяла чашку в руки и оглядела кухню.

Светлый гарнитур от «MireLL», за который мы с мужем отвалили целое состояние, сейчас особенно мне нравился. Кухня залилась солнечным светом. В приоткрытое окно то и дело врывался свежий ветерок и трепал римские шторы. Невольно улыбнулась, вспомнив, как возмущался Олег стоимостью «10 дощечек» как он выразился, но на что только не пойдешь ради любимой жены. А Олег меня очень любит. До дрожи в коленках. До нездоровой одержимости. Любое моё желание исполняется в мгновение ока. А я? А я не могу ответить ему такой взаимностью. Да, он мне нравится, он мне приятен, я им очень дорожу и не хочу потерять. И на этом, наверное, всё.

Я села на кожаный диван молочного цвета, подогнула ноги под себя и поставила чашку с кофе на колени. Я никогда не была одинока, но именно сейчас, я чувствую себя просто растворившейся в воздухе. Звенящая тишина в квартире убивает. Рука снова легла на живот. Я забросила голову назад, пытаясь сдержать вновь поступившие слёзы.

Я пыталась забыть прошлое, как страшный сон. Долгие годы. И мне это почти удалось. Я справилась. Почти. Но совсем не для того, чтобы прошлое осталось со мной навсегда.

Вадим, за что ты так со мной? В один миг воспоминания хлынули на меня нескончаемым потоком, перенося меня в мои 16 лет.

1

Казанский вокзал встретил нас снующими туда-сюда людьми, норовящими оттоптать ноги. Тётенька противным визжащим голосом объявляла прибывающие поезда, номера платформы и пути. Я тяжело вздохнула, замерев в центре зала и уставившись на табло.

Каждое лето родители отправляли меня в деревню к бабушке и дедушке, как бы заезжено это не звучало. Ничего общего с "отдыхом на свежем воздухе, купанием в речке, употреблением свежих овощей, фруктов и ягод», как говорили мои родители, не было. Нет, конечно, там действительно свежий воздух, речка, ягоды и так далее тоже были, но, знаете ли – нет. Это не то, о чём я мечтала.

Я с самого детства и до сегодняшнего дня упорно не понимала, почему меня сбагривают каждое лето, в то время, как я так хотела остаться со своими подружками в городе. Были попытки уговорить родителей, и слёзы, и истерики. В конце мая, как по заезженной пластинке всё повторялось, но родители были непреклонны. Для меня это каторга. Я добровольно-принудительно сдавалась в рабство.

Ранние подъемы, уборка дома, работа на огороде, сбор урожая – это то, что мне предстояло. Ах, да! Как я могла забыть про выпас коров! Когда тебя будят в 4 утра, ты одеваешься, как на северный полюс, потому что в это время еще холодно, но к девяти утра ты уже изнываешь от жары и жажды, при этом таскаешься со своими кофтами, повязанными вокруг талии. Попутно снимаешь с себя цепляющиеся колючки дурнишника, который в деревне называли репейником, и отгоняешь полчища мошек и комаров! Так себе отдых, знаете ли.

Но выбор мне, к сожалению, в очередной раз никто не предоставил. От жалости к самой себе меня отвлёк толчок в бок, потом еще один, отчего я вскрикнула и отскочила, как ошпаренная, тут же налетев на грузную тётку с баулами, которая одарила меня бешеным взглядом и отправила нецензурным словом очень далеко. Следом нескончаемым потоком на меня двинулась толпа пассажиров, только что сошедшая с прибывшего поезда, с сумками, плачущими детьми, уставшие, готовые смести всё на своем пути. Я от испуга не могла даже пошевелиться, хотя мозг истошно вопил "Беги!!!!".

Резким движением чьих-то рук я была спасена. И тут же на меня обрушился поток гневной речи моей двоюродной сестры:

– Ты, что ненормальная?! – истошно орала на меня Олеся, – Они бы тебя сожрали и даже не поперхнулись! Мало того, что вечно мне приходиться с тобой таскаться, так еще и отвечать за тебя надо! Сидела бы дома!

– Да с превеликим бы удовольствием! – огрызнулась я, – Да вот только, наверное, боятся тебя без меня отпускать! Контроль! – Олеся разозлилась не на шутку, а я, кажется, на мгновение пожалела о сказанном. Сейчас мне крепко влетит.

В отличие от меня, Олеся ездила к бабушке несколько раз в год. Постоянно искала повод для поездки, и чем больше, тем лучше. А всё потому, что у нее там любовь-морковь. С Сашей они встречались, если это можно так назвать, уже 2 года. Эта темноволосая девушка, среднего роста, имеющая пышные формы, которые так подчеркивали джинсы и простая белая футболка с глубоким треугольным вырезом, упёрла руки в районе своей узкой талии и приготовилась к монологу в мой адрес.

Моим спасением оказалась та самая тетенька, объявляющая прибывающие поезда. На этот раз громкое: «Уважаемые пассажиры! Поезд № 138 «Москва-Самара» прибывает ко 2 платформе к 4 пути…..». А дальше мы бы всё равно ничего не услышали, даже если очень захотели. Потому что по мановению волшебной палочки поднялся гул голосов, люди вокруг нас схватили сою ношу и ринулись в сторону массивных деревянных дверей. Мы с Олесей тоже схватили сумки и натиском бегущей сзади нас толпы пассажиров были вынесены на перрон, где в нос ударил запах машинного масла, кофе и чего-то тошнотворного.

Остановившись с сестрой в стороне, чтобы перевести дух, я начала вертеть головой во все стороны, пытаясь понять, что источает ужасно неприятный «аромат», но ничего подозрительного не находила. Вокруг всё так же суетится народ. Люди сбились кучками и ожидают своего поезда. Продавцы маленьких киосков с печатной продукцией, игрушками и дорожной продукцией зазывают клиентов за «так необходимыми» им в пути товарами. Мини-кафе с выпечкой и кофе быстро обслуживают посетителей. Я передёрнула плечами – ничего подозрительного.

Олеся, казалось бы, ничего не замечала, всё это время она что-то изучала в своём мобильном, пока я глазела по сторонам. А потом сделала кивок головой, давая мне понять, что я должна следовать за ней. Я мелкими перебежками догоняла Олесю. Мне в нос ударил всё тот же ужасный запах, причину которого я пыталась выяснить. Только теперь, оказавшись в его эпицентре, я поняла откуда он.

Вдоль здания вокзала, выходившего на перрон, сидели люди на картонках. Не мытые, в грязной одежде. Кто-то из них спал, кто-то ел, а кто-то даже читал! Почему-то в прошлые годы я не обращала внимание на это «поселение», а оно, как мне кажется, было здесь всегда.

Была там и компания таких довольно молодых свободолюбивых граждан. Они смеялись, выпивали, курили и общались. «А вот на выпивку и сигареты нашли средства?» – не унимался мой внутренний голос.

От них и исходило это зловоние, усугубленное высокой температурой воздуха на улице. Вот казалось бы – закрой нос и топай! Вон, Олесе, совершенно до одного места! Так нет же, я замедлила шаг и уставилась на эту компанию, искренне не понимая, как можно было опуститься до такой жизни. Хотя не один раз смотрела по телевизору, как люди оказываются без документов, жилья и средств к существованию в большом городе и им ничего не остается, как стать заложниками сложившейся ситуации.

От толпы медленно отделился мужчина: затертые джинсы, на ногах сланцы, грязная, растянувшаяся до огромного размера футболка, отросшие волосы и борода, залоснившиеся и не помнящие об уходе. Запах, который как мне казалось, впитался даже в мои волосы, я в мгновение ока перестала чувствовать:

– Красавица, присоединяйся! Познакомимся? – улыбнулся он наполовину беззубой улыбкой, направляясь ко мне. Меня парализовало от страха, ладошки вспотели и ознобом прошибло тело. И это при том, что на улице неимоверная жара. Второй раз за последний час моё тело отказывалось подчиниться мозгу, который опять выдавал «Беги!»

– Ты, что, вообще дура! – перебивая слова мужчины, откровенно злилась Олеся. Нет, теперь мне точно не сдобровать. Да что ж за день то сегодня! Олеся схватила меня за руку и буквально поволокла за собой к нашему вагону по пути высказывая всё, что обо мне думает.

Наконец, мы оказались в вагоне. Я плюхнулась на своё место, тяжело вздыхая. Всё повторяется. Снова. Из года в год. Только в тот момент я ещё не знала, что совсем скоро буду так же, как и моя сестра, искать любой повод, чтобы поехать в так ненавистную мне деревню.

2

Проводница прошлась по вагону и громко попросила провожающих покинуть вагон. Люди стояли на перроне, провожали своих близких, радостно махали руками и слали воздушные поцелуи. Им с такой же взаимностью отвечали из вагона. Поезд несколько раз дёрнулся, послышался скрежет металла и характерный стук идущих по рельсам колёс, а затем почувствовалось мягкое покачивание. Я посмотрела в окно – провожающие, стоящие на перроне, менялись одни за другими, а вскоре и вовсе исчезли из виду. И на мгновение мне стало грустно.

Нас с Олесей не провожал никто. Типа мы уже взрослые, сами сколько раз ездили, какой смысл таскаться на вокзал, а потом обратно? Мы с родителями живём в городе Королёв – это пригород Москвы. Чтобы доехать до Казанского вокзала нужно было сесть на автобус, потом пересесть на метро. «Ездят на вокзал на своем автомобиле только отчаянные», – говорит мой папа. Времени затратишь в два, а то и в три раза больше, чем на метро. Стоять в пробках он терпеть не мог.

Мама очень занята в своём магазине. С тех пор, как она открыла «дело всей своей жизни», наше с ней и без того скудное общение, сошло практически на нет. Я уходила в школу – она еще спала, она приходила с работы– я уже спала. Её отдел женской одежды действительно имел успех. У мамы отменное чувство стиля, она тонко чувствует, зачем покупатель переступил порог ее бутика.

Короткие волосы, подстриженные под каре, выкрашенные в чёрный цвет, подчёркивали ее тёмно-карие глаза. Мама не была худой, но и полной её нельзя было назвать. В погоне за стройным телом она испробовала на себе, как мне кажется, все возможные виды диет и процедур. Поэтому в свои годы она выглядела, скорее, как моя сестра. Я всегда старалась отбиться от навязываемых мне модных нарядов, предпочитая практичность и удобство. Мама обижалась, и я сдавалась. Но, бесспорно, в школе я была одета едва ли не лучше всех, при том, что, меняя наряды, могла ни разу не повториться пару-тройку месяцев.

Папа трудился в одной успешной фирме начальником отдела уже много лет. Привык отдавать приказы. И дома тоже. Среднего роста, стройный, одетый всегда как с обложки мужского журнала, он всегда был в делах. Папа всегда хотел сына и не скрывал этого. Нет, он меня любит, конечно, но в шутку говорит: «Хотел красавца сына, а родилась красавица дочь!». К слову, ставшая единственным ребёнком в семье. Для всего нашего семейства остаётся загадкой, как у темноволосых родителей с карими глазами родилась светловолосая зеленоглазая дочь.

Олесины родители жили в Краснодаре. Вернее, папа и мачеха, отношения с которой были на грани «фантастики». Поэтому общение с отцом ограничилось телефонными звонками. Олесиной мамы не стало несколько лет назад – она погибла в аварии по вине нетрезвого водителя, который не справился с управлением и выехал на встречную полосу. Как только Олеся окончила школу, при первой возможности переехала жить к нам и поступила в университет на дизайнера. Мои родители были не против, а уж я тем более. Я думала, что у меня появилась подруга. Ан нет! Олеся считала меня маленькой и не хотела со мной возиться, хотя и была старше меня всего на 3 года.

***

В вагоне в это время года очень душно. Запах потных тел заполнил собой всё пространство. Пассажиры продолжают занимать свои места. К нам присела миловидная женщина. На вид ей было около 65 лет, короткие белокурые волосы, завитые в смешные кудряшки, черные лосины, футболка свободного кроя с замысловатым узором, от которого глазам становилось больно.

Она принялась обмахиваться паспортом, чтобы облегчить своё состояние, обдувая лицо создаваемым ветерком. И тут же стала искать себе собеседника. Как на зло все пассажиры были заняты. И я неимоверно попала в поле ее зрения.

– Ой, какие у меня в этот раз замечательные спутницы! – воскликнула женщина, немного переигрывая. – Вы в Самару?

Я натянула улыбку, явно давая понять, что не готова к диалогу:

– Да.

– А сколько нам лет? – обращается она ко мне почему-то во множественном числе.

– Шестнадцать, – на самом деле 16 мне будет только через пол года, но я всегда всем завышала свой возраст, чтобы меня не считали маленькой девочкой.

Женщину мои скудные ответы нисколько не смущают:

– Оооо, совсем взрослая! А я сойду в Сызрани! – быстро она перескакивает на другую тему. – Еду в гости к сыну и внукам, безумно соскучилась! Не видела их целых две недели! Представляете, его жена, нахалка, сказала мне, что я зачастила к ним! Да мальчишки с голоду помрут без меня! Вот, смотри, – она извлекла из сумки, которую еще не успела убрать, банку с консервированными помидорами и повертела её в руках, – Красота! А вкусныеееееееее!

Я скрестила руки на груди, закатила глаза и откинулась на перегородку между купе. Деться мне некуда. Сейчас я услышу много «интересного» про то, как вырастить рассаду и не только, как воспитать детей и многое другое. Ещё и Олеся пошла смотреть расписание станций и пропала.

И – да. Я не ошиблась. Монолог Тамары Аркадьевны – так звали женщину, хлынул на мою бедную голову нескончаемым потоком. Сегодня явно не мой день. Наконец, Олеся вернулась. Она принесла постельное бельё, а это значит, что мы можем заправить свои спальные места и прилечь отдохнуть. Но насколько это удастся в такой духоте – большой вопрос.

Тамара Аркадьевна перевела взгляд на сестру и тут же спохватилась:

– А у вас нижние полки!? Ой, миленькие, давайте поменяемся!? Я ведь не смогу забраться на верхнюю! Какой дурак это придумал? Да и здоровья уже нет совсем, руки слабые, спина болит…..

– Лапы ломит, хвост отваливается, – проговорила я почти шепотом, цитируя строки из мультфильма моего детства. И тут же получила толчок в бок от сестры, означающий, что я перегнула палку.

Но тут меня озарило! Я займу верхнюю полку и до конца поездки избавлюсь от назойливости этой милой женщины, а отдуваться придётся Олесе, потому что Тамара Аркадьевна замолкать явно не собиралась.

– Я согласна! – выкрикнула я слишком эмоционально, отчего тонкие брови женщины взлетели на лоб.

Мы заправили свои постели. Тут же по вагону разлетелись белые мошки от белья. Я забралась на свою спасительную полку и воткнула в уши наушники. Приятная музыка заполнила собой весь мой разум, и я мгновенно провалилась в сон.

3

– Да, Саш…..Конечно….Неееееет…..Ну, не знаю….Серьезно? …. Так это же суууупеееррр! – Олесин голос заставил меня проснуться. Она продолжала ворковать по телефону со своим парнем, а я поняла, что уснуть больше не смогу. Практически все пассажиры уже на ногах. Сколько же я проспала? Поезд прибывает в 11.32. Я что, проспала 18 часов!!?? Мои руки судорожно стали шарить по полке в поисках мобильного – 5.23! Такая рань! Просто нет слов!

Меня всегда удивляло, почему в поезде пассажиры просыпаются засветло. После пробуждения непременно начинается мышиная возня: переговоры по телефону, перешёптывания и шелест пакетами. После чего пространстов вагона заполняет запах отварной курицы, вареных яиц и картошки в мундирах. Фу, терпеть не могу. А всё потому, что именно этот стандартный набор еды нам в дорогу, иногда разбавляемый свежими овощами, фруктами и бутербродами с колбасой и сыром, выдавался бессменно каждую поездку. И из раза в раз мы с Олесей не ели. Наш максимум в дороге – это чай или кофе. Тем более еду утром приходиться выбрасывать – она не выдерживает такой тепловой обработки, которая держится в вагоне в это время года.

Это я еще молчу про очередь в туалет…… С чего, пожалуй, я и начну это утро. Соскочив с полки, я пожелала спутникам доброго утра и двинулась в нужном направлении, перекинув через плечо полотенце и вооружившись зубной пастой и щёткой.

В кармане послышалась вибрация:

Марго: «Приветик! Сань, вечером на нашем месте?»

Я: «Привет! Если выживу, то да! Тебе чего не спится в такую рань?»

Марго: «Что случилось? А я еще и не ложилась», – смс дополнилось улыбающимися и подмигивающими смайлами.

Я: «Всё при встрече»

Марго: «Санёк, держись, я с тобой!»

Терпеть не могу, когда меня так называют. Но ей можно. Только ей. Новое веяние моды – называть детей необычным именем, перед которым не устояла моя мама, вызвало настоящий бунт в лице бабушки и дедушки. Маме пришлось выкручиваться, как уж на сковороде, чтобы следовать моде и не обрести врагов в лице своих родителей. Мне дали имя Александра, но все звали Алексой. Мама готова была расстрелять каждого, кто пытался звать меня иначе. И я сама привыкла к своему необычному для того времени сокращенному имени.

Короткая переписка с подругой заставила улыбнуться. Как приятно знать, что тебя ждут и тебе рады. По возвращении в наше купе я также быстро ретировалась на верхнюю полку, намеренно проигнорировав всплеск красноречивой речи Тамары Аркадьевны в мой адрес. На Олесю даже смотреть не стала – я и так знаю, что я там увижу.

Олеся воспитывалась очень строго: дома быть не позже 22.00, уважать взрослых, уступить место в транспорте, даже если по отношению к тебе не правы – терпи, не сметь огрызаться…… Можно бесконечно перечислять этот список. Нет, конечно, я тоже старалась придерживаться этих заповедей, так как нас учили этому на пАру. Но как же иногда хочется показать направление некоторым очень «умным» людям, которые явно переходят все границы. С сестры был спрос больше, как со старшей в нашем тандеме.

И к чему хорошему привело такое воспитание? А к тому, что обожаемая учителями отличница с примерным поведением, вечно корпела над учебниками, потому что больше не знала чем себя занять. Я не подпускала к себе мальчиков и в неполных 16 лет была даже не целованная! Любые попытки мальчиков игриво шлёпнуть меня по попе в школе тут же удостаивались пощечиной или молниеносной реакцией, отбрасывая руку нахала в сторону. В школе меня уважали и боялись. Некоторые всё же решались признаться мне в своих чувствах, но всё заканчивалось провалом. Не цепляли, не горел взгляд, не бежали мурашки по спине, как говорила Олеся. Папа и слышать не хотел про парней. Я для него и сейчас оставалась малышкой.

И всё-таки я очень люблю ездить в поездах, отдаваясь плавному размеренному покачиванию и монотонному стуку колёс. Сочетание этих вещей действовало на меня как транс. Главное, чтобы меня не трогали. Собеседник из меня так себе. Я устроилась поудобнее на подушке и наушники снова заняли своё коронное место.

Люблю смотреть в окно: деревья пестрят и сменяют друг друга со скоростью света; незамысловатые домики в пробежавших перед глазами деревеньках, накрененные к земле, как будто вот-вот упадут, облепили извилистые переплетающиеся улочки; реки, свободные, широкие, бурлящие, беспощадно сметающие всё на своём пути, стремятся только вперёд, еле сдерживаемые натиском берегов; тоненькие ручейки, хватающиеся из последних сил за свою жизнь в неравной борьбе с всепоглощающим зноем; большие города, с разметавшимися перед нашей железной дорогой многоэтажными домами, где в тёмное время суток местами горит свет в окошках, символизируя о том, что там жизнь идёт своим чередом; перрон на незнакомой станции, с суетящимися на нём пассажирами и продавцами, жаждущими продать путникам напитки, рыбу и мороженое; в небе неспешно парят, словно огромные корабли, белые кучевые облака и солнце, просыпаясь, озаряет жёлто-багряным светом начавшийся день.

4

Любовь к чтению возникла у меня еще в дошкольном возрасте. Когда я читала всё написанное на уличных заборах. И это было странно для ребенка из не читающей семьи. От слова – совсем. Поэтому на лето я запаслась несколькими новенькими экземплярами, не считая электронной библиотеки, надеясь выкроить на это время. Я извлекла из рюкзака роман…….. и пропала.

Тоненькие странички книжки перелистывались одна за другой. История большой любви развернулась перед глазами: сложной, чистой, всепоглощающей, страстной. Как Джон любил Тиффани, ммм…. Сколько всего ему пришлось ради неё пережить и сколького лишиться! А Тиффани, чуткая, нежная девушка, шла за своей любовью вопреки всему! Я читала роман, примеряя роль на себя и по телу то и дело пробегали мурашки! Я как наяву ощущала поцелуи и объятия……

– Алекса! Алекса! – услышала я где-то вдалеке и тут же резким движением музыка, звучащая в ухе, оборвалась.

– Алекса! – прозвучало очень громко прямо мне в ухо, отчего пришлось интуитивно зажмуриться.

– Во-первых, как такое возможно – слушать музыку и читать одновременно? А во-вторых, спускайся завтракать.

– Не хочу! – попыталась возразить я, но понимала, что это всё равно бесполезно.

– Я тебя вообще-то не спрашивала, – отчеканила Олеся.

Позавтракать бы мне всё равно пришлось. Еще три часа до Самары, а оттуда на автобусе еще добираться примерно столько же до Ширяево. Захватив с собой книгу, я запивала бутерброды чаем, одновременно бегая глазами по строчкам. Тамара Аркадьевна сошла в Сызрани и с недавнего момента в купе наступила долгожданная тишина. И кажется, что облегченно вздохнула не только я.

Оставшееся время я провела за чтением романа. Уносясь в прострацию и проживая чужую жизнь, я забыла о существующей реальности.

– Уважаемые пассажиры! Просим вас………, – дальше слова проводницы я знала наизусть. Мы с Олесей отнесли постельное белье, собрали вещи и вот он – долгожданный скрежет колёс, тормозящий состав вдоль перрона.

Самара всегда напоминала мне муравейник и мало чем отличалась от Москвы. Огромный вокзал с нескончаемыми перронами и путями. Подхватив сумки, мы двинулись через пешеходный мост на автобусную станцию. И несмотря на то, что лестницы не содержат столько ступенек как самая большая лестница в мире, которая находится в Швейцарских Альпах и ведёт к смотровой площадке на горе Низен с 11 764 ступеньками, это жестоко. Кто хоть однажды поднимался и спускался с сумками или чемоданами по этим нескончаемым ступенькам, тот поймет.

Наконец, мы достигли точки назначения. Олеся всё время взволнованно вертела головой, как будто ищет кого-то. Все мои вопросы были наглым образом проигнорированы. «Да как вообще с ней можно общаться!!!? Еще и Саша её терпит каким-то образом» – надула я губы.

– Сань, я тебя очень прошу, стой здесь, смотри за сумками и никуда не вляпайся! Я схожу куплю билеты. Пожааааааалуйстаааа! – протянула Олеся.

– Не называй меня так! – вспылила я, но уже удаляющейся от меня сестре.

Визжащий звук тормозов заставил меня развернуться на 180 градусов. По дороге неслись чёрные Жигули модели 2109, в народе именуемая «девяткой», шумно разворачиваясь на повороте, а затем резко затормозившие перед толпой пассажиров, ожидающих рейсовый автобус. Ну, прям чёрный бумер, ё-моё. Я мысленно отругала горе-водителя за то, что перепугал и подверг опасности людей.

Водительская дверь распахнулась, оттуда вышел здоровый бородатый мужик и направился прямиком к Олесе. Я, кажется, приросла к земле. Надо было видеть меня со стороны с изумлёнными глазами, приоткрытым ртом и растрёпанными из косы волосами. А в следующую секунду вообще обалдела от происходящего: сестра бросилась навстречу этому амбалу и повисла у него на шее, а он так по-хозяйски обнял её за талию и впился в губы крепким поцелуем.

От увиденного, внизу живота как-то свело, щёки зарделись румянцем, а незнакомое ощущение меня смутило, смешавшись с тревогой и страхом. Если бы данную картину маслом увидели родители – можно с уверенностью сказать, что я видела Олесю последние секунды её жизни. Оторвавшись от моей сестры, мужик повернулся в мою сторону и меня накрыла вторая волна изумления. Саша! Вот это да! За один год, который мы не виделись, он превратился из стройного спортивного парня в киборга!

Мои сумки у ног зашевелились. Паренёк в два раза меньше Саши по размеру ловко их подхватил и хотел было унести. Я молниеносно вцепилась в ручки и вступила в борьбу. Парень от неожиданности отскочил от меня, уставившись:

– Дикарка! – бросил он мне. И уже громче добавил, повернувшись в полоборота к нашей влюбленной парочке, но при этом не спуская с меня глаз:

– Олесь, скажи своей ненормальной сестре, что я помочь хотел!

– А у тебя это что, на лбу написано?! Или я должна была догадаться?! Я мысли читать не умею! – на последней фразе я почти перешла на крик.

– Ну ладно вам, – щебетала Олеся, приближаясь, – Серёж, не пугайся, Санёк всегда такая…….бешеная, – и нацепила дурацкую улыбку.

– Не называй меня так! – я реально сейчас взорвусь. Некоторые люди повернулись в нашу сторону и мне стало не по себе. – И вам здрасьте! – съязвила я, не сдержавшись.

Парни взяли наш багаж и пошли к машине. Я плелась сзади них, судорожно соображая. Вот это вообще что было!? Где моя сестра? Что сделал с ней этот мужлан, в одну секунду превративший её в безумную. Выглядела она, мягко говоря, глупо. Что делает с людьми любовь? Заставляет стучать сердце быстрее, повиноваться, подавляет мозговую активность, но при этом дарит незабываемые эмоции, которые ни с чем невозможно сравнить. Я так только предполагаю, сделав выводы после прочтения романов, ведь сама никогда еще ничего подобного не испытывала.

Я устроилась на заднем сидении «бумера» рядом с Серёжей. Олеся села спереди, их с Сашей руки переплелись. Совсем немного и начнутся мои летние каникулы, ничем не отличающиеся от предыдущих. По крайней мере, я так думала.

5

Я смотрела в окно, в очередной раз сравнивая Самару с моим городом. Дома старых годов постройки, расположенных вдоль улиц, слабо защищались хлипенькими заборами, из-за которых старалась показаться зелёная растительность. Постепенно удаляясь от вокзала, поток машин значительно уменьшился, показались многоэтажки, которые нависали грозовой тучей над еще встречающимися деревянными домишками.

Пропуская перебегающих в неположенном месте пешеходов, мы почти покинули черту города. Олеся щебетала так, как будто она только что научилась разговаривать и хотела поделиться накопленной информацией. Вот именно сейчас она мне напоминает Тамару Аркадьевну. Серёжа не решался со мной заговорить. Видимо, не зная, чего от меня ожидать, лишь посматривал настороженно в мою сторону. Чему я была несказанно рада, втыкая в уши наушники.

Территория города сменилась летним пейзажем. Мелькающие деревья по обе стороны, пропускающие через густую листву настойчивые солнечные лучи, сливались в одну зелёную полосу, вводя в транс. Я не заметила, как провалилась в сон.

***

Я услышала громкий глухой стук, от чего сразу же пропал весь сон. И тут же почувствовала жуткую боль. А еще через секунду моя рука машинально потянулась ко лбу и яростно начала его тереть. Я искоса осмотрела всех сидящих в машине – заметил ли кто-то, как моя голова со звоном треснулась об стекло? Но, к счастью, в мою сторону никто не смотрел.