Текст книги "Разлюби меня, если сможешь (СИ)"

Автор книги: Ия Савская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

– А ты стала ещё красивее, – Вадим убирает с моего лица растрепавшиеся волосы и проводит указательным пальцем по щеке. И всё моё самообладание летит в пропасть, я зарываю глаза, пытаясь остановить приближающийся поток слёз. Но горячие капли щиплют, предательски вырываясь наружу. Я шмыгаю носом, молниеносно обретя способность к действиям, вырываю свою руку, которую он до сих пор держал в своей и с немыслимой скоростью ухожу, почти переходя на бег.

В последнюю нашу встречу, я мысленно умоляла его меня догнать, догнать и не отпускать. Никогда. А сейчас я молилась об обратном. Но в этот раз он решил иначе. Схватив меня за руку, резко развернул к себе и обхватив ладонями заплаканное лицо, заставил посмотреть в глаза. Я схватилась за его руки, пытаясь освободиться и зажмурилась. Я не могу! Чувства обострились и оголились как высоковольтные провода. Смертельно опасно. Я вдруг поняла, что боюсь его, люблю и боюсь.

– Отпусти, – еле слышно смогла произнести я, но вместо этого он молча прижал меня к себе, запустив руку в волосы и глубоко вдохнул мой запах, как будто в последний раз.

35

Уткнувшись носом ему в шею, я вдыхала его запах, от которого кружилась голова, такой знакомый и родной. Он перебирал пальцами мои локоны и каждый думал о своём. Молча. Что мы наделали? Оба. Убегая от него, озираясь и оглядываясь по сторонам, боясь встретить в толпе людей, защищая свою семью от угроз с его стороны, я каким-то образом оказалась в объятиях своего обидчика, шантажиста и мужчины, который полностью подчинил меня себе.

Я упёрлась ладонями ему в грудь, отстраняясь. Пора заканчивать эти губительные отношения, ведущие в никуда. Нужно же что-то сказать, чтобы расставить все точки над «й», но слова застревали в горле. Я снова предприняла слабую попытку уйти. А хочу ли я уходить? Этот взгляд, глаза, полные боли, заставляют встрепенутся, ранят в самое сердце, душа болит от каждого его взгляда.

Ни к одному мужчине я не испытывала ничего подобного. Как мотылёк, который летит на огонь, зная, что там и погибнет. Это чувство, разрушающее изнутри, не поддаётся сознанию, безропотно подчиняя себе. Ему невозможно противостоять, его нечем усмирить, живёт своей жизнью и стирает все принципы, нормы и правила. Оно как лавина, сметает всё на своем пути.

Нас манило друг к другу как магнитом. Еще секунда и наши губы сольются в страстном поцелуе. Малыш больно ударил ножкой и мгновенно вернул меня с небес на землю. Я приложила палец к его губам.

– Прекрати меня мучать! – не узнаю свой голос, хриплый, чужой, срывающийся на шёпот.

– Я не могу без тебя…., – не отпускает, прижал ещё крепче к себе, уже заранее зная, что снова попытаюсь уйти.

– У нас нет будущего, – скорее убеждаю себя.

– Только скажи, – выдыхает мне в ухо.

– Это не любовь, это одержимость. Тебя ждут, – напоминаю о его семейном положении.

– Мне всё равно, я её никогда не любил, пытался забыть тебя.

– Уже поздно что-то менять, – заглянула ему в глаза.

– Ты носишь моего ребёнка, – я боялась этой темы.

– Возможно, но не забывай, что я замужем. Это также может быть ребёнок Олега, – бью по больному. Возможно, это единственный способ отрезвить Вадима и посмотреть на всю ситуацию с другой стороны.

– Плевать, будь у тебя хоть пятеро детей от разных мужчин! – приподнимает мой подбородок, – Неужели ты до сих пор не поняла, что ты только моя! – накрывает губы поцелуем. Страстным, горячим, заставляющим потерять себя снова. Языки переплелись в танце обжигающего пламени, вбирая в себя всю страсть. Покусывая губы, мочку уха, покрывая поцелуями лицо и шею, он сводил меня с ума.

Что я делаю? Что мы делаем?

– Вадии-им, – выдыхаю еле слышно. Он поднимает затуманенные от страсти глаза, тяжёлый взгляд дикого зверя, готового растерзать, отрезвляет, заставляет действовать осторожно.

– Отпусти. Просто. Отпусти. Меня. – шёпотом чеканю каждое слово. Прищурил глаза, склонил голову на бок и откинул чёлку, сжал губы, сдавая позицию. Убрал руки в карманы, вернув меня в суровую серую действительность, которая тут же обдала меня ледяным дыханием одиночества.

Я свободна, но стою, не двигаясь, так близко, что ощущаю его дыхание на своём лице. Боюсь сделать попытку уйти. А вдруг не даст? Не отпустит? Делаю шаг назад. Ещё. Ещё. Двигаюсь спиной вперёд, не разрывая пристальный взгляд. Решаюсь развернуться. Вдох – выдох. Ветер ударяет в спину, путая волосы и подгоняя прочь. Ускоряю шаг. Он дал мне уйти. Я попросила – он исполнил. Всё просто.

А если….. а если…..ведомая страхом, я обернулась. Он ушёл. Я вздохнула. Думала ли я, что мы встретимся? Нет. Шанс был 1:1.000.000. И он сработал. Случайные встречи всегда не случайны. Я посмотрела на свои крепко завязанные шнурки. Судьба.

***

Марго бесконечно пересказывала события своей жизни, а я поражалась, откуда в этой хрупкой девушке столько энергии и сил.

– Мда, подруга, замуж тебе пора, уже не шышнадцать! Марго закатила глаза:

– Заняться мне больше нечем, как стирать носки и варить борщи! Ага, прям разбежалась.

– Ты не можешь же быть всё время одна….

– А кто тебе сказал, что я " одна"? – хитро улыбнулась.

– Всё равно найдётся смельчак, который сможет тебя обуздать, лишь бы не впляпалась куда-нибудь. Ты же не можешь промолчать и в принципе помолчать!

– Здесь я должна обидеться? – показала мне язык подруга.

Попрощавшись с Марго и бабушкой и попросив подругу пока не оставлять пожилую женщину одну, я села на водительское сиденье, сложив руки на руле и уткнувшись в них лбом. Больше я сюда не приеду, по крайней мере одна точно. После сегодняшней встречи я до сих пор не могла прийти в себя, искренне не понимая, для чего судьбой была уготована нам встреча.

Как же мне надоела вся эта ситуация! Хочу домой, в свою квартиру, хочу родить ребёнка в своем городе, хочу вернуть дочерей в привычную атмосферу! Я устала прятаться, тащить на себе груз, который мне не под силу, решать бесконечные проблемы! А кто в этом виноват? Я откинулась на сиденье и посмотрела в зеркало на своё отражение. Правильно. Сама.

Никто меня не заставлял изменять мужу и тем более беременеть. Никто не просил врать Олегу и платить Вадиму. Никто насильно не сажал в самолёт и не отправлял в Сочи. Я всё решила сама. Вот и сейчас я решила, что заберу дочек и сразу вернусь домой. Я сама найду мужа и всё выясню!

Чувствую, как влажная ткань касается лица, накрывая нос. Становится тяжело дышать, хватаю за руку незнакомца, но он вцепился железной хваткой. Брыкаюсь, но воздуха катастрофически не хватает. Тело начинает слабеть, силы покидают. Перед глазами замелькали чёрные точки вперемешку с желто-белыми яркими пятнами, после чего я проваливаюсь в пугающую темноту.

36

Голова ужасно болит. В висках стучит и отдаёт в затылок. С трудом открываю глаза. Выкрашенный белой краской дощатый потолок, пожелтевшие от старости обои, местами полностью отошедшие от стены. Незнакомая мне комнатка с единственным окошком под потолком, из которого свет падает на старый комод, в котором из трёх ящиков два отсутствуют, над ним зеркало в резной деревянной раме с нарушенной местами амальгамой. Пустой графин и стакан, покрывшиеся вековой пылью, прижимают некогда белую кружевную салфетку. С трудом присев на кровати с провисшей панцирной сеткой, я пыталась всмотреться в полутьме и понять, где я нахожусь.

В углу платяной шкаф с помутневшим от старости зеркалом, одна дверь отсутствует, вторая полностью отворена. Он забит одеждой и другими вещами, которые сложно разглядеть. Рядом с кроватью импровизированная прикроватная тумба – самодельный табурет с прибитой сверху доской. Я вскочила и брезгливо посмотрела на постель, в которой лежала еще минуту назад. Удивительно, но она оказалась чистой и источала запах ополаскивателя для белья.

Я подошла к двери и принялась тарабанить руками и кричать. Послышалась возня, скрежет ключа в замочной скважине и в комнату вошла пожилая женщина, похожая на бабу Ягу, тут же закрыв за собой двери.

– Чего орёшь, как ненормальная? – проскрипела бабка и меня тут же обдало запахом спирта. От неё исходил неприятный запах, отчего желудок скрутило, сковало спазмом и мне пришлось отойти на расстояние, прикрывая нос.

– Вы кто? Где я? Зачем я здесь?

– Слишком много вопросов. Жрать будешь?

Я замотала головой.

– Что вам от меня нужно?

– Мне – ничего, – беззубая улыбка растянулась на сморщенном лице, – ну и сиди голодная, – остановившись в дверях, бабка обернулась, – а пузо-то какое уже! Еще не хватает, чтоб ты мне здесь приплод на свет явила!

Я машинально обхватила живот руками и страх за малыша вдруг острием резанул по нервам. А ведь она права! Сколько меня здесь собираются продержать? Зачем? Для чего? Что им от меня нужно? Я даже не имею представления, где я могу находиться! Я повернулась к окну: если я подвину комод, поставлю на него табурет, то смогу выглянуть в узкое окошко, но выбраться через него не представится возможным при всём желании. Паника начинала накрывать с головой.

Снова послышался скрежет в замочной скважине. Крепкий мужчина вошёл в помещение, он был такой огромный, что казалось заполнил собой всю комнату. Одним движением руки смахнув посуду с комода на пол, он поставил пакеты на комод. По полу разлетелись осколки, а я прикрыла рот рукой, сдерживая крик. Великан двигался на меня, заставляя упереться спиной в стену.

– А ты ничего так, может повеселимся?

– Я бе…бе….ре….менна, – призывала я к совести мужчину., зажмурив от страха глаза и отвернув голову в сторону. Хотя о какой совести может идти речь?

– Да ладно, подумаешь! – его веселила ситуация, он откровенно наслаждался моей слабостью, а меня трясло как осиновый лист. Его огромная ладонь поползла по бедру, я отскочила и ударилась спиной о шкаф, отчего тот пошатнулся и выплюнул коробку с содержимым, которое тут же со звоном разлетелось по полу, присоединившись к осколкам.

– Какая прыткая! Люблю таких!

– По-мо-ги-те! – завопила я, срывая голос, – Помогите! Помогите!

– Кричи! Кричи! – противный смех заполнил помещение. Я вжалась в угол между шкафом и стеной. Всё, больше отступать некуда. От понимания происходящего и безысходности, от осознания того, что сейчас случиться, и никто мне не поможет, от переживаний за ребёнка, от безумного страха вдруг все чувства притупились и наступило долгожданное спокойствие.

Яркий свет ударил по глазам, и я отвернулась, натянув до подбородка одеяло. Одеяло! ОДЕЯЛО! Я лежу в кровати, малыш в животе напоминает о своём существовании слабыми толчками. Чувствую, что в комнате кто-то есть. Стараюсь тише дышать и не двигаться, судорожно пытаясь вспомнить последние события. Великан зажал меня в углу и….пустота.

– Проснулась? – услышала я знакомый голос. Разряд тока прошёлся по телу. Резко развернувшись я уставилась в некогда любимые глаза. Страх сменился злостью, обидой, неудержимым гневом, смешиваясь воедино. В один миг оказавшись рядом с похитителем, я со всего размаху влепила ему пощёчину и принялась бить руками куда придётся. Сумев увернуться, он обездвижил мои руки, завернув их за спину и толкнул меня на кровать. Я задыхалась от злости, грудь вздымалась, а пульс отдавался в висках.

– Что этот верзила со мной сделал?

– Ничего. Он хотел припугнуть, а ты шлепнулась в обморок. Успокойся, не забывай о своём положении, мне нужен здоровый ребёнок, – сложив руки на груди, он облокотился о комод, соблюдая со мной явную дистанцию.

– Тебе – что? – не поверила я своим ушам, – Ты болен, тебе лечиться надо. Ты зачем сюда меня привёз?

– Как только ребёнок родиться, можешь катиться на все четыре стороны. Без него. Родишь себе ещё, – я открыла рот от удивления, не понимая, как реагировать на эту ситуацию, мозг отказывался даже просто воспринимать эту информацию.

– Ты его не получишь. Ты что, до сих пор этого не понял? Меня уже ищут!

Он зацокал и помотал головой:

– Не угадала. У твоих друзей нет связей, в полиции их слушать никто не станет, уж поверь. Родители за границей. Они понятия не имеют, где ты. Твой муженёк, спасая бизнес от рейдерских захватов, стал совсем рассеянным. Невнимательно переходил дорогу, теперь ему не до подвигов…..

Слёзы прорвались и крупными каплями падали на колени, которые я подтянула к себе. Он говорил, а я, наконец, начинала понимать, что произошло.

– Он жив? – еле слышно осмелилась спросить

– Жаль, конечно, но да. Живучий, зараза, оказался, – вдох облегчения вырвался из моей груди.

– За что ты так со мной? Я же так тебя любила, как никого, я готова была с тобой хоть на край света….

– Я тоже тебя любил. Даже через мать переступил ради тебя. А ты подослала папочку, чтобы дать мне от ворот поворот.

– Ты о чём вообще? Папа в глаза тебя ни разу не видел, – защищала я отца, до сих пор не веря в его поступок. Я хотела услышать всё от него, из первых уст, а не от посторонних людей, пересказавших мне пьяный трёп.

Вадим оставался невозмутимым. Приподняв одну бровь, он развернулся к пакету за его спиной, извлёк большое зелёное яблоко, вытер его об джинсы и с хрустом откусил:

– Ошибаешься. Перед тем, как я должен был к тебе приехать, заявился твой папочка и сказал, что ты замуж выходишь, безумно счастлива. Поэтому нет никакой надобности никуда ехать и путаться под ногами.

– Ты же даже не проверил информацию, вот так взял и просто от меня отказался.

– От чего же просто? Мне выписали хороший банковский чек за «моральный ущерб», который я тут же вернул ему в морду.

– Зачем ты так со мной? Дети не отвечают за поступки своих родителей.

– Может и не отвечают, но всё готовы сделать ради своих любимых деток. Особенно, если это единственная дочь.

– Зачем тебе ребёнок? Ты же даже не уверен, что он твой на 100 %!

– Хочешь знать? – я кивнула, – Моя жена не может иметь детей. Последствия аборта в бурной молодости. Её родители не в курсе. Сейчас мы уехали от них на год, а вернёмся уже с долгожданным внуком. Смена климата и всё такое. Ребёнок – наследник большого состояния. Дом в Испании, несколько заводов, денежные счета, машины – это всё будет сразу моим.

– Ненавижу тебя! Хочу забыть каждое воспоминание, хоть отдаленно напоминающее о тебе!

Он извлёк ещё одно яблоко и бросил мне.

– А я хочу помнить каждый момент, связанный с тобой. Я не причиню тебе боль. Поешь.

Двери снова оказались заперты. Не причинит боль? Уже! Растоптал душу, сломал жизнь, оставив жалкое существование! Я не понимаю этого человека. Он считает, что его унизили, лишили любимой, счастья и возможных перспектив в будущем и мстит. И не понимаю себя. Почему продолжаю его оправдывать? Он сошёл с ума! Решился на похищение! На что он рассчитывает? Заберёт сына и отпустит меня? И думает, что я не попытаюсь его вернуть и подарю? Как игрушку? Я подскочила к двери и принялась бить кулаками, сбивая кожу, загоняя занозы, но совсем не чувствуя боли.

– Чудовище! Ты чудовище! Чу-до-ви-ще! Ненавижу тебя! Ненавижу! – я обессиленно опустилась на пол, съехав спиной по двери.

37

Потеряв счёт времени, я измеряла комнатку шагами, по ходу движения разгребая осколки и предметы стопой в сторону. Ранки на руках саднили и покраснели в местах, где засели занозы. Аппетита совершенно нет, а надо бы заставить себя поесть ради малыша. Я устала думать, сидеть, лежать, плакать и переживать. Глаза зацепились за шкаф, наполненный барахлом. И от нечего делать, я принялась исследовать его содержимое, не обращая внимание на пыль и грязь.

Перебрав кучу старой одежды, я аккуратно сложила её на полках. На плечиках висели платья и верхняя одежда, которую не то, что не надевали, но и просто не трогали очень много лет. Внизу лежал кожаный коричневый чемодан с замочками и металлическими уголками, которые стали от времени рассыпаться. Я с трудом вытащила его на свет, слабо рассеивающийся через окно. Замочки проржавели и не хотели открываться. Пришлось попотеть, чтобы услышать заветный щелчок.

В этом кожаном чехле была заперта чья-то жизнь. Альбомы с фотографиями, награды, украшения, картины ручной работы, нотные тетради, сборники рукописных стихов, иконы. Поэтому он такой тяжёлый! Я вытащила из шкафа первую попавшуюся тряпку и протерев иконы, расставила их на комоде. Один за одним я пересматривала альбомы и теперь имела представление о жизни совершенно чужих мне людей.

Под каждой черно-белой фотографией каллиграфическим почерком была написана история снимка, имена, даты, места. Некоторые снимки были написаны на русском, некоторые, если я не ошиблась, на немецком. Интерес накрыл с головой, спасая от одиночества, неизвестности и помогая хоть как-то скоротать минуты, которые тянулись бесконечно долго и складывались в вечность.

Прошло несколько дней. Я спала днём, бодрствовала ночью, а потом наоборот. Чтобы хоть как-то понимать, сколько я здесь нахожусь, я откладывала в угол по одному осколку в момент, когда узкое окошко под потолком становилось совсем чёрным, а значит, что наступала глубокая ночь. Я пересчитала стекляшки – 18. Столько дней я уже в этой комнатке, без дневного света, свежего воздуха и живого общения. Страх пробирал до костей при мысли о том, что через 6 недель мне рожать. В этой дыре, без медицинской помощи, да и вообще без какой-либо помощи. Вадим больше ни разу не пришёл. Только бабка молча приносила продукты и уходя всегда говорила, чтобы я обязательно ела. Значит, не совсем она очерствела, как мне показалось в самом начале.

Пересматривая по сотому кругу альбомы, я пыталась представить, что могло быть написано под фото на немецком, потому что этим языком я не владела. В очередной раз рассматривая фото, я увидела на груди девушки медальон. Это был тот самый, который сейчас висел у меня на шее. Совпадение? Или мы каким-то образом связаны с этой семьей? Вряд ли эта вещица существует в единственном экземпляре. Я извлекла украшение и раскрыла, снова гадая, что же зашифровано в нотах.

Знакомый скрежет в замочной скважине. Бабка прошоркала к комоду и поставила пакет с едой.

– Опять не жрёшь ни хрена! Дитя голодом не мори! Бестолковая! – я как всегда молчала. Потому что мои вопросы всегда игнорировались. Старуха заметила медальон, который я держу в руках и раскрытый альбом на моих коленях. Её взгляд изменился, глаза заблестели, она медленно приблизилась ко мне и провела дрожащими пальцами по раскрытым половинкам. Я не знала, чего от неё ожидать, поэтому просто застыла, наблюдая.

– Я люблю Вас, – прошептала старуха.

– Что? – удивилась я

– Соль-диез – си – фа-диез – ми, – пропела хриплым голосом бабка, трясущимися руками взяла из моей ладони медальон и приложила к губам, закрыв глаза. Я как завороженная смотрела на неё с открытым ртом, ничего не понимая, – Начало ариозо Ленского из оперы Петра Ильича Чайковского «Евгений Онегин», – создавалось впечатление, что она разговаривает сама собой. Слёзы проложили дорожки по её сморщенному лицу в конец меня ошарашив, – Откуда он у тебя?

– Я… мне… он, – не могла я сформулировать ответ, – моей дочери его подарил незнакомец в детском парке. И тут произошло то, чего я даже представить не могла. Старуха сняла с шеи точно такое же украшение.

– Во всём мире только два таких медальона, – тихо продолжила она, – Ручная работа. Никто никому и никогда не признавался так оригинально в любви, как мой Фима, – оказывается, эта старушка могла красиво разговаривать, не употребляя грубые слова и нахальные высказывания. Она зажала в ладонях оба медальона, приложила к груди и застыла, склонив голову.

Значит, черноволосая девушка на фото – это она. У меня не было сомнений, что волосы именно тёмные, а может и вовсе чёрные, потому что на снимке длинные локоны окутали тоненькую фигурку как два вороновых крыла. История любви, и судя по всему, сильной, большой, пронесённой через всю жизнь и до сих пор хранящейся в сердце этой пожилой женщины, заключена в двух маленьких железных футлярчиках с малюсенькими нотками. Мурашки пробежали по телу.

– Почему ты? – сузив глаза она пристально посмотрела на меня, застав врасплох таким вопросом.

– Незнакомец хотел похитить мою дочь, но зачем-то повесил ей на шею эту вещицу, – пожала я плечами, – Может случайно? – риторический вопрос.

Но на этот раз, к моему удивлению, на него ответили, но совсем не так, как я могла ожидать.

38

– Уходи

– Что? – у меня уже начались слуховые галлюцинации

– Уходи. Другого шанса не будет. Вадим приедет сегодня вечером и пробудет с тобой до рождения ребёнка, – внутри всё похолодело

– Я же даже не знаю, где я нахожусь! На улице осень! У меня нет ни денег, ни телефона! Я уже с трудом хожу! – почему-то стало страшно, вот, казалось бы, путь на свободу, но перспектива замёрзнуть насмерть в лесу под ёлкой как-то меня не привлекала.

– Дурная голова! Я тебе шанс даю жизнь спасти, себе и ему! – ткнула она пальцем мне в живот. Немного помедлив достала из кармана свёрток и протянула мне, – здесь деньги, хватит тебе, телефон не отдам, по нему тебя сразу найдут.

– Зачем вы мне помогаете? Кто вы? Вы знаете владельца медальона? Что ему от нас нужно? – вопросы сыпались как из рога изобилия.

– Мать! Мать! Ты где? – послышался мужской голос в глубине дома. Старуха выхватила свёрток и спрятала его в недрах своих лохмотьев вместе с обоими украшениями.

– Тута я! Еды принесла, а ваша зазноба не жрёт совсем, как бы с голоду не померла! – не сводя с меня глаз громко прокричала она через плечо.

В дверях возник тот самый верзила, послал мне воздушный поцелуй, нагло улыбнулся и буркнул: «Исправим!». Я вжалась в стену. Опоздала! Надо было бежать со всех ног! Не думать, а вскакивать и нестись сломя голову! Теперь точно мне никто не поможет!

– Милок, пойдём накормлю, а её трогать не надобно, а то Вадимка-то разозлится и несдобровать будет тебе потом, – великан как послушный домашний кот поплёлся за старухой, оставив меня снова затворницей.

Я упустила шанс! При этом не получила ни один ответ на свой вопрос и только еще больше запуталась. Все слёзы выплаканы, поэтому осталось сокрушаться только на глупое любопытство и свою нерасторопность. Открытый альбом снова привлёк внимание. Сама не знаю зачем, но я извлекла из картонных уголков фотографию черноволосой девушки, а следом молодого парня в военной форме и спрятала в карман пальто.

Через некоторое время в комнату вошёл Вадим.

– Привет! О, а животик подрос! Не переживай, скоро всё закончится. Почему молчишь? – он присел ко мне на кровать и, едва касаясь пальцами моего подбородка, повернул к себе моё лицо. Меня как будто ударило током, и я резко отвернулась, чувствуя, как растёт неприязнь к этому человеку, – До родов я буду здесь, поэтому мы можем гулять. Хочешь, пойдём прямо сейчас?

– Издеваешься, да?

– Нет, что ж я по-твоему изверг что ли?

– По-моему да! – выкрикнула ему в лицо

– Не злись, я же тебе говорил, что ты только моя, а ты не слушала, – он говорил спокойным размеренным тоном, как с ребёнком, а затем провёл рукой по моим волосам.

Стало жутко, дыхание перехватило и сердце ухнуло вниз. С каждой фразой я всё больше убеждалась, что это совсем другой Вадим, не тот, которого я любила много лет назад, а самый настоящий псих. Только вот он им был или стал?

– Я хочу прогуляться сейчас, – собрав всю волю в кулак, так же спокойно ответила я. Насколько я правильно поняла текст психологической статьи, попавшейся однажды мне на глаза на просторах интернета, с людьми с психическими расстройствами нужно общаться как с детьми, не провоцируя, соглашаясь, не издавая громких звуков, источая полнейшее умиротворение.

– Вот и умница! Надевай пальто, пойдём.

Кровавое пятно заката смешалось за горизонтом с иссиня-чёрным небосводом. Холодный ветер обдал лицо, и я глубоко вдохнула свежий воздух, закрыв глаза. Больше двух недель без кислорода дали о себе знать незамедлительно, голова приятно закружилась, и я как будто снова ожила, почувствовав прилив сил. Вадим закурил.

– Мне нельзя дышать дымом. Вредно ребёнку, – констатировала зачем-то я, даже не надеясь, что это повлечёт какие-либо действия с его стороны.

– Иди пройдись по двору. Я покурю на крыльце и догоню тебя.

Два раза повторять мне не пришлось. Засунув руки в карманы пальто, я двинулась вдоль забора, жадно рассматривая окрестности. Полуразвалившийся дом с покосившейся крышей, служивший мне пристанищем в последние дни, одиноко стоял посреди степи, окружённый повалившимся забором и островками леса, виднеющимся вдали. Дороги нет совсем, только две длинные колеи на мокрой траве от колёс автомобиля могли указать путь к трассе и цивилизации.

Я вздохнула. И устала. И нет ни малейшего желания ни с кем разговаривать. «Об этом я подумаю завтра». Следующие два дня проходили по одному и тому же режимному сценарию. Только теперь добавились прогулки на свежем воздухе, которые явно шли мне на пользу, вызывая хотя бы небольшой аппетит.

Узкое окошко окрасилось в чёрный цвет, и я отложила очередную стекляшку в угол, а затем закуталась в тёплое одеяло. Я мечтала искупаться и переодеться, окончательно смирившись с мыслью о невозможности побега. Тем более живот опустился и стал побаливать ближе к вечеру.

Послышался рёв мотора. Машина подъехала не одна. Тишина.

– Твою мать! Вадим, у нас гости!

Сердце ёкнуло и кровь быстрее побежала по венам, предчувствуя надвигающуюся беду.

39

На улице слышались голоса и крики. Мужчины бурно что-то обсуждали, до меня эхом доносились только обрывки фраз и слогов. Ключ провернулся в замке, но дверь оставалась запертой. Я на цыпочках подошла и под лёгким воздействием моей ладони на дверную ручку та со скрипом отворилась. Я зажмурилась, ожидая, что сейчас на звук незамедлительно отреагируют. Но в доме была неимоверная тишина.

Схватив пальто, я стала двигаться по дому на выход. Вдруг на плечо легла чья-то ладонь, от испуга сердце ушло в пятки и я ввалилась в комнату за моей спиной. Свет зажегся. Я осмотрелась и ужас обволок моё тело, намертво парализовав. Стены были обклеены моими фотографиями, снимками Олега, моих друзей, детей, семьи. Ручкой на фотографиях были проставлены заметки и числа, непонятные мне. На стуле лежала куртка Вадима, а сверху кобура. КОБУРА! Пустая! Он действительно ненормальный!

Старуха потрепала меня за плечо, чтобы привлечь моё внимание и опустила в карман моего пальто медальоны:

– Они сами найдут своих хозяев. Родовые амулеты всегда находят сами своих хозяев, – повторилась она, смотря в одну точку. – Выйдешь на веранду и поверни направо, там другая дверь. Схоронись за домом, пока мужики разбираются. Ночь на дворе. Пока тебя хватятся к утру, уже далеко будешь.

– Спасибо вам, Грета, – назвала я её по имени.

– Забудь это имя! Галя я. Галя! Поняла? – почти в самое лицо испуганно прохрипела старуха. Я закивала головой и ринулась на веранду.

Оказавшись на улице, я стала искать глазами укрытие. Но это было практически невыполнимой задачей с учётом того, что кругом пустая степь.

– Послушай, брат, мы без неё никуда не уедем, – слышу голос Камала. Понимаю, что речь идёт обо мне. Но как? Каким образом этот чужой мужчина оказался здесь и как узнал о моём месте положения? Грета? Судя по всему, мой телефон у неё, а последние вызовы….я напряглась, вспоминая……Марго, Сергей… Камал…..значит…..

– Я тебе не брат и её здесь нет, – огрызается Вадим. Чувство самосохранения улетучивается и любопытство снова берёт верх. Я осторожно выглядываю за угол веранды. Слабый свет фонаря освещает мужскую компанию, стоящую перед домом. Они в нескольких шагах от меня, такая близость пугает.

Верзила молчит, руки опущены вдоль тела и сжаты в кулаки, готов наброситься в любой момент. Из ночной темноты возникают две мужские фигуры и присоединяются к мужчинам. Сергей и ….Олег! ОЛЕГ! Сердце с бешеной скоростью забилось и необычное ощущение теплоты разлилось по телу! Он приехал! Наконец-то! Неужели всё позади!? Неужели этот кошмар в моей жизни закончится, и я смогу обнять своих девочек и почувствовать тёплые и надёжные объятия мужа?!

– Так если её нет, то и дёргаться нечего, пойдём в дом, – Олег сделал шаг в сторону центрального входа. Вадим вскинул руки и направил на него оружие.

– Она только моя. И ребёнок тоже мой.

– Моя жена мне не изменяет. Тем более с таким, как ты, – чувство вины сковало по рукам и ногам. Мой родной, если б ты только знал, как я перед тобой виновата! Защищает, ни на секунду не усомнившись во мне. А я….

Слова Олега достигли пункта назначения и задели за живое Вадима и разбудили в нем зверя. В следующую секунду угроза переросла в действие, раздался характерный щелчок предохранителя. Он выстрелит! Сейчас я потеряю самого близкого человека в своей жизни! Забыв о своём положении, о ребёнке, который появится на свет со дня на день, потеряв в секунду здравый смысл я сорвалась с места и закрыла собой мужа.

Звук выстрела разнёсся по ночной тиши, эхом раздаваясь в самых отдалённых уголках бескрайних просторов. Я зажала руками уши и инстинктивно зажмурила глаза. Всё происходило как в замедленной съемке. Я оказалась зажата между двумя телами. Кто– то удерживал меня руками в вертикальном положении, не давая упасть, в то время как кто-то другой рухнул к моим ногам. На моей груди растекалось бордовое пятно, но боли я совсем не чувствовала.

Камал одним движением выхватил пистолет у Вадима, направив его на похитителей. Верзила вскинул ладони вверх, сдавая позиции, а Вадим, опустившись на землю, обхватил голову руками и закачался из стороны в сторону.

– Finita la commedia! – опустил оружие Камал.

Я вдруг очнулась. Кровь на груди – не моя. Я присела и развернула лицом к себе мужчину. Вскрикнув, я вскочила и отпрянула назад, тут же упершись в грудь любимого мужчины. Слёзы текли градом, тело сотрясалось рыданиями. Крепкие руки гладили спину, тихий голос шептал на ухо слова, успокаивая. Резкая боль пронзила низ живота и заставила согнуться пополам. Дыхание перехватило, голова закружилась, тело отказалось подчиняться. Я перевела взгляд на ноги, по которым тонкой струйкой стекала кровь. Уже моя кровь.

Я пыталась посмотреть Олегу в глаза, сказать, как сильно я его люблю, попросить прощения, но, шевеля губами, не смогла произнести ни звука. Взгляд заволокло тёмно-серой дымкой, бросило в жар, возникло ощущение невесомости, и я полетела в тёмную пропасть.

40

Яркий свет бьёт в глаза. С трудом заставляю себя их открыть. Одновременно кладу руку на живот – плоский, в страхе подскакиваю. Резкая боль пронзает и отдаёт в ноги. Ребёнка рядом нет. Судорожно пытаюсь вспомнить последние события. Меня нашли, Сергея больше нет и… пустота. Больничная палата слепит белизной. Отсоединяю от себя трубки, кровь тонкой струйкой сочится по руке, но мне совершенно всё равно, решительно направляюсь в коридор. Мне нужно знать, что с моим ребенком! Немедленно!