Текст книги "Кто убьет любимую?"

Автор книги: Иван Жагель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Глава IV

В понедельник Есехин переступил порог своего кабинета задолго до девяти, хотя рабочий день в компании «Ист-Вест-инвест» начинался в половине десятого. Еще в субботу Локтевы должны были прилететь из Турции, и мысль о том, что Варя уже в Москве, не давала ему покоя все прошедшие выходные.

Его взвинченное состояние заметила утром даже Ольга.

– У тебя что-то случилось? – с тревогой поинтересовалась она, когда Дмитрий нервно повязывал перед зеркалом галстук.

– Почему ты так решила?

– Ты уже второй раз спрашиваешь, где ключи от твоей машины. Я нашла их в другом пиджаке и положила на столик в прихожей.

– Извини, – рассеянно улыбнулся он. – У меня сегодня ряд важных встреч с клиентами. Мыслями я уже там. Поеду пораньше в офис, чтобы подготовиться к переговорам.

По дороге на работу, с черепашьей скоростью двигаясь на своем мощном серебристом «Ауди» в сплошном потоке машин и подолгу застревая у светофоров, Есехин думал о том, что наконец-таки все прояснится. Если Варя тоже испытывает какие-то чувства и намерена сделать следующий шаг в их отношениях, то скорей всего позвонит именно сегодня. А если она в понедельник не объявится, ему надо будет просто выбросить из головы весь тот идиотский романтический бред, который в его возрасте просто смешон, да к тому же ужасно мешает жить.

В своем кабинете Дмитрий первым делом включил компьютер. Утро у него всегда начиналось с просмотра сводок мировых и российских информационных агентств, со знакомства с основными деловыми и политическими новостями, способными повлиять на котировки акций, на ситуацию на фондовом рынке в целом. Однако в этот раз ему никак не удавалось сосредоточиться: он постоянно смотрел на часы, вставал, подходил к окну, ворошил бумаги на столе.

В девять пятнадцать появилась Лучанская. Она заглянула к Дмитрию, поздоровалась и спросила: не надо ли чего-нибудь? А через пять минут принесла ему кофе.

Ровно в десять к Есехину на традиционное утреннее совещание зашли Бершадский и Прядко. В этот раз их встреча была гораздо короче, чем обычно, так как Дмитрий сослался на чрезвычайную занятость и попросил обсуждать только самые важные вопросы: «Все, что не горит, давайте отложим на завтра», – заявил он. Но на самом деле ему очень не хотелось, чтобы в его кабинете кто-то находился, если Варя все же позвонит.

Впрочем, когда совещание уже вроде бы закончилось, произошла небольшая заминка.

– Что-то еще? – поинтересовался Есехин, поднимая глаза на остававшихся в креслах компаньонов.

– Знаешь, – сказал Бершадский, – в воскресенье Макс приезжал ко мне на дачу. Мы болтали о делах и, не сговариваясь, высказали одну и ту же мысль: нам нужно подумать над среднесрочной, а может быть, и долгосрочной стратегией компании. Заглянуть, так сказать, за горизонт.

Заявленная тема тянула на многочасовую дискуссию.

– Вас что-то беспокоит?

– Не то чтобы беспокоит… – вставил осторожный в оценках Прядко, – но перестраховаться никогда не помешает. Все у нас идет слишком хорошо, чтобы так продолжалось бесконечно. Когда-нибудь рынок провалится, причем в самый неожиданный момент, и мы должны быть к этому готовы.

– Бесконечно эта синекура продолжаться не может. Но вы же знаете, что на осень все аналитики предсказывают рост котировок. Причем абсолютно все, – как-то рассеяно заметил Есехин, а сам бросил взгляд на висевшие на стене часы и подумал, что если бы Варя хотела ему позвонить, то она давно бы это сделала. – Скорей всего, вопрос о перемене инвестиционной стратегии будет актуален для нас где-нибудь в ноябре.

– Не опоздать бы, – слегка поморщился Бершадский, аккуратно поглаживая кончиками пальцев свою лысину.

– Ну хорошо, давайте вернемся к этой теме… через месяц. Закончится сезон отпусков, все с новыми силами возьмутся за дела, и тогда можно будет точнее оценить настроения на фондовом рынке, – сказал Дмитрий.

Предложение устроило компаньонов. На том утреннее совещание и закончилось.

В течение следующего часа Есехину позвонили два важных клиента. Прежде он бы тщательно обхаживал их, но теперь, опасаясь надолго занимать телефон, довольно быстро и бесцеремонно разделался с ними. Только уже ближе к полудню Лариса Михайловна многозначительно сообщила:

– Объявилась та дама, о которой вы мне говорили. Она на проводе. Соединить?

– Да, – коротко выдохнул Дмитрий, пытаясь справиться с нахлынувшим на него волнением, и когда в трубке раздался характерный щелчок переключения линии, сказал: – Слушаю.

– Это я, здравствуй, – раздался Варин голос.

В нем прозвучали и радость, и в то же время осторожность, словно она боялась ошибиться в своих ожиданиях.

– Здравствуй, – в тон ответил он.

На время в трубке зависла тишина. Варя явно ждала от него какой-то инициативы и в принципе он должен был проявить ее первым.

Всю прошедшую неделю Дмитрий думал, что он скажет, если она все же позвонит. Начинать нейтральный разговор, дипломатично расспрашивать о последних днях отдыха или о том, как Варя долетела до Москвы, было глупо и неискренне, особенно после их сумасшедшего поцелуя на краю обрыва. Но именно из-за того, что реально между ними был всего один поцелуй, проявлять излишнюю пылкость, откровенно говорить, как он ждал ее, казалось пошлым.

Есехин часто вспоминал, как в Турции в холле отеля они шли к стойке администратора под бдительным присмотром Ольги и Валерия и Варя назвала номер его рабочего телефона. Казалось бы, она всего лишь перечислила несколько наизусть заученных цифр, но тем самым, избежав дешевых объяснений, сказала так много, что он до сих пор не мог прийти в себя. И ему тоже хотелось придумать что-то похожее – и по форме, и по содержанию.

– Двенадцать тысяч девятьсот шестьдесят, – прервал Дмитрий затянувшееся молчание.

– Что это значит? – насторожилась она.

– Столько минут прошло с тех пор, как я видел тебя в последний раз.

Варя облегченно засмеялась:

– Значит, ты думал обо мне?

Проще всего было ответить утвердительно. Но тут в Есехине опять проснулось раздражение, накопившееся за последние дни. Давно он не чувствовал, чтобы кто-то так полно поглощал все его мысли, все его время. Они еще толком не знали друг друга, а он уже отменял из-за этой женщины важные встречи и чуть свет прибегал на работу.

– Да, когда дела позволяли оторвать голову от стола, я вспоминал, как мы играли в теннис… – сказал он.

– Надеюсь, сейчас я тебе не помешала? – ее голос прозвучал уже довольно холодно.

Дмитрий понял, что немного переборщил и попытался отыграть назад:

– Мы сегодня увидимся?

– Не знаю… – чувствовалось, что она точно обиделась. – Я звоню сейчас из дома. К сожалению, заболела Машка, и я вынуждена сидеть с ней. Однако сегодня мне обязательно надо заскочить в свою фирму. Это в районе Сокольников. После обеда мама обещала подменить меня, но трудно сказать, сколько придется проторчать на работе. Не исключено, что освобожусь поздно и времени ни на что другое уже не останется.

– Может быть, где-нибудь пересечемся? Хотя бы ненадолго, – невольно вырвалось у него.

Есехину трудно было представить, что еще один день он не встретится с Варей и мучительная неопределенность сохранится и дальше.

– Я попробую, – замялась она, заставив его подумать, что нет ничего хуже, чем уговаривать женщину. – Позвоню, как только закончу с делами. Скорей всего, это будет после пяти. Договорились?

– Подожди, – вспомнил Дмитрий, – запиши мой прямой телефон и мобильный…

Еще никогда рабочий день не тянулся для него так долго. Стрелки часов издевательски стояли на одном месте. Есехин попытался загрузить себя различными делами, но это совсем не ускоряло бег времени. Тем более что вскоре он обнаружил, что практически не помнит, чем занимался и с кем встречался сегодня.

Варя позвонила только в половине шестого.

– Я наконец освободилась, – усталым голосом сказала она, – но теперь мне уже надо ехать домой.

Такой вариант развития событий Дмитрия совершенно не устраивал. Он понял, что должен немедленно взять этот вялотекущий процесс в свои руки, ввести его в жесткие рамки, как обычно делал в бизнесе, когда встречался с неорганизованными или еще не принявшими окончательного решения клиентами.

– Откуда и куда ты будешь ехать? – быстро спросил Есехин.

– Из Сокольников на Кутузовский проспект.

– Через центр?

– Нет, по Садовому.

– Через двадцать минут я буду стоять на Садовом кольце, примерно в ста метрах от Кудринской площади. Забери меня там, – и после этих слов он повесил трубку.

Ему хватило и пятнадцати минут, чтобы добраться до названного им места. По пути, у Патриарших прудов, Дмитрий успел даже купить у уличной торговки букет алых роз. Такие цветы обычно дарят любимым женщинам в приторно сентиментальных фильмах, но выбирать было некогда.

Есехин бросил свой «Ауди» перед какой-то аркой, рискуя, что машину утащат стервятники из городских дорожных служб или просто кто-нибудь помнет, пытаясь выехать со двора, и занял пост на Садовом кольце. Стоял он на краю тротуара, чтобы его было видно еще издалека, всматриваясь в каждый проезжавший мимо автомобиль. Но все равно для него оказалось неожиданным, когда перед ним притормозил ярко-красный «Фольксваген». За рулем сидела Варя.

Опустив стекло со стороны пассажира, она махнула ему рукой:

– Садись!

Дмитрий суетливо и неловко втиснулся на переднее сидение. Ему явно мешал букет. Он хотел вручить его Варе, но она показала на незакрытую дверцу.

– Ах, да-да! – забормотал он, и только захлопнув дверцу, опять взялся за цветы.

– Спасибо, – улыбнулась она.

– Извини, что я настоял на встрече, – обескураженно развел Есехин руками, – но очень хотелось тебя увидеть.

Всю прошедшую неделю он вспоминал ее изящный нос, пухлые, чувственные губы, длинную шею, однако сейчас она показалась ему даже красивее, чем сохранившийся в памяти образ. За время, что они не виделись, Варя еще больше загорела, и цвет ее лица хорошо оттеняли светлые волосы и бежевый костюм. Только громадные серо-голубые глаза стали какими-то рассеянными, и в них уже не вспыхивала та чертовщинка, которая на море сводила его с ума.

Они даже не поцеловались, хотя бы чисто символически, как друзья. Варя несколько секунд полюбовалась букетом, а потом положила его на заднее сидение. Когда она смотрела на цветы, ее взгляд немного потеплел, но потом опять приобрел отсутствующее выражение.

– Не обижайся, но у меня совершенно нет времени, – тяжело вздохнула она. – Я должна ехать домой. Меня беспокоит состояние дочки. У нее высокая температура. Во всяком случае, была перед тем, как я отправилась на работу…

– Но ты не будешь возражать, если я прокачусь с тобой до твоего дома? – спросил Дмитрий.

– Конечно, – в ее голосе не было раздражения, но и особой радости также не ощущалось. Она вообще мысленно находилась где-то в другом месте. – Пойми, – начала оправдываться Варя, трогаясь с места и уверенно встраиваясь в сплошной поток машин, – если с Машкой что-то случится – я возненавижу весь мир. Ты даже не представляешь, что она для меня значит. Впрочем, у тебя еще будет возможность это понять.

Однако было такое ощущение, что последние слова она сказала из вежливости.

– Я надеюсь, что такую возможность ты мне предоставишь… – шутливо подыграл он.

А подумал Есехин о том, что вряд ли следующая их встреча будет очень скоро, если вообще когда-нибудь случится. И еще у него мелькнула мысль: нельзя встроиться, внедриться в жизнь другого человека вот так, подсев по пути в машину.

Час пик заставлял Варю все внимание уделять дороге. Хотя в какой-то момент Дмитрию показалось, что своим молчанием она наказывает его за ту сдержанность, которую он проявил во время их утреннего разговора по телефону. Что ему стоило сказать: да, он думал о ней всю неделю, днем и ночью, и не мог дождаться этого проклятого понедельника. Однако ему захотелось повредничать. Теперь же вредничала она.

Как бы там ни было, Есехин не знал, куда себя девать, и страшно жалел, что напросился на эту поездку с совершенно равнодушной к нему, холодной женщиной. Чтобы разрядить неловкое молчание, он задал пару вопросов о болезни Маши и выказал дурацкое удивление, что она заболела летом, в самую жару.

– Наверное, перекупалась на море, – рассеянно заметила Варя. – В последний день я не могла вытащить ее из воды.

К счастью, больших пробок на дороге не было и ехать им оказалось недолго. Буквально за пять минут они домчалась до Нового Арбата, свернули направо и проскочили мост через Москву-реку, а дальше было совсем просто, так как на Кутузовском проспекте – правительственной трассе – не имелось ни одного светофора.

Локтевы жили в громадном сером доме – одном из тех, в которых до начала перестройки селились высшие партийные бонзы. А в последнее время квартиры в них стали выкупать российские нувориши. Очевидно, работа в правительственном аппарате позволяла Вариному мужу иметь неплохие доходы, и вряд ли они состояли только из зарплаты.

Варя остановилась метрах в пятидесяти от своего дома.

– Давай попрощаемся здесь, – сказала она. – Не хочу, чтобы нас увидел кто-нибудь из соседей.

– Не пропадай, – с наигранной улыбкой выдавил из себя Есехин.

Только сейчас они неловко поцеловались. Но в этом совершенно не было чувства: холодное прикосновение губ, не более того.

Едва Дмитрий вышел из машины, как она сорвалась с места и, поравнявшись с серым домом, свернула в арку. Такая поспешность Вари доставила ему еще несколько неприятных минут. Расставание с ним явно далось ей без особых душевных мук.

Поймав такси, Есехин отправился искать свой «Ауди», а потом поехал на работу. В принципе, никаких дел в офисе у него уже не было, да и вряд ли в таком состоянии он мог бы чем-нибудь заниматься. Однако, торопясь на свидание с Варей, он забыл в кабинете портфель и ключи от дома.

Когда Дмитрий поднялся на этаж, где находилась компания «Ист-Вест-инвест», было около семи часов вечера. В приемной еще сидела Лучанская, но она уже собиралась домой.

– Что-то случилось? – спросила Лариса Михайловна, явно готовая по первому знаку своего шефа опять впрячься в дела.

– Нет-нет, мне просто нужно еще немного поработать, подумать кое о чем, – сказал он, быстро проходя к себе.

– Я вам нужна? – на всякий случай бросила ему в спину секретарь.

– Спасибо. Можете идти домой.

– Тогда до свидания.

Закрывшись в кабинете, Есехин сел за стол, закурил сигарету. «Ну вот и все, – мысленно усмехнулся он, – все проблемы решены. Романтика не выдержала суровой правды будней». Ему было даже как-то неловко от того, что он целую неделю мучался, не спал, строил какие-то планы, а все оказалось так просто.

В конце концов Дмитрий пришел к выводу, что самым разумным в подобной ситуации будет пойти куда-нибудь, где его никто не знает, постоять у стойки бара с кружкой пива и поучаствовать в дурацком споре у какой футбольной команды лучше нападающие. Он уже встал из-за стола, намереваясь немедленно реализовать свой блестящий план, но в этот момент залился мелодичной трелью прямой городской телефон. Поднимая трубку, он был уверен, что звонит Ольга, которая хочет узнать: ждать его к ужину или нет? Уж чего-чего, а ужинать ему точно не хотелось, и он решил сказать, что сегодня задержится. Однако это была не жена.

– Слава богу, что я тебя застала! – услышал он взволнованный голос Вари. – Мне нужно срочно с тобой увидеться.

Она явно чуть не плакала.

– Что-то случилось? – испугался Есехин.

– Это не телефонный разговор. Я прошу тебя встретиться со мной. Немедленно!

– А где ты сейчас?

– У входа в твой бизнес-центр. Паркую машину.

– Ты знаешь, где находится моя компания? – даже растерялся он.

– Что ж тут удивительного?! На твоей визитке напечатан не только телефон, но и точный адрес. А как лучше к тебе подъехать, я посмотрела по дорожной карте, еще когда мы прилетели из Турции.

Дмитрий подумал, что девяносто девять женщин из ста, даже если бы они заранее выяснили, как к нему добраться, никогда бы не признались в этом. Не признались из-за своих комплексов, врожденного кокетства, примитивного расчета. Но поступки Вари не укладывались в рамки обычной логики и буквально разоружали его. В этом была ее сила.

– Так я могу тебя увидеть?! – повторила она, и ее голос сорвался. – Мне это крайне необходимо!

Вопрос был риторический.

– Если ты уже здесь, то заходи в центральный вход. Я тебя сейчас там заберу.

Спустившись вниз, Есехин увидел, что Варя и в самом деле не в себе. Она стояла у входа с глазами полными слез, и всю ее буквально трясло.

– Что случилось?!

Дмитрий обнял ее за плечи.

– Не здесь! – замотала она головой.

Они молча прошли через просторный вестибюль и также молча поднялись в лифте, так как в кабину успел войти какой-то мужчина. И только оказавшись в кабинете, Дмитрий, уже сам безумно напуганный, развернул Варю к себе и спросил:

– Да что же все-таки стряслось?! Объясни наконец!

Теперь она не стала сдерживаться: закрыла лицо ладонями и из-под пальцев побежали слезы.

– Я сейчас чуть не разбилась! – едва смогла выговорить она сквозь рыдания. – На Кутузовском…

– Господи! – ужаснулся он. – Ты можешь рассказать мне все подробнее?!

Она кивнула, но ей понадобилось время, чтобы немного успокоиться. Ее плечи еще долго вздрагивали. Наконец Варя вытерла платком слезы, подняла покрасневшие глаза и жалко, виновато улыбнулась:

– В общем, как только я приехала домой и увидела Машку живой и здоровой, то опять обрела способность нормально соображать. И тогда вдруг испугалась, что своей холодностью оттолкнула тебя… возможно, потеряла навсегда. Я попросила маму побыть с Машкой еще немного, а сама помчалась к тебе. На Кутузовском меня занесло. Там, кажется, кто-то разлил масло… В общем, не знаю точно, как это произошло, но машину развернуло поперек дороги и протащило боком метров двадцать… Это просто чудо, что я никого не задела и в меня никто не врезался. Ко мне тут же подлетел дорожный инспектор – молодой парень. Он… он… – плечи у нее вновь затряслись.

– Он отобрал у тебя права?

– Нет.

– Что же он сделал?!

– Он спросил: что со мной?

– А ты?

– Я сказала, что влюбилась по уши, и спешу к человеку, без которого теперь не могу жить!

– А он? – уже автоматически спросил Дмитрий.

– Он посмотрел мои права и посоветовал ехать потише, мол, иначе я рискую до тебя не доехать. Вначале я была словно в шоке – вся какая-то заторможенная… И только у твоего офиса меня начало колотить. Зуб на зуб не попадал. Я поняла, что и в самом деле могла разбиться. И очень испугалась…

За этот день Есехин пережил много самых разных чувств. Вначале он был полон надежд, что Варя позвонит и они немедленно встретятся. Потом появилось раздражение от пустых ожиданий, желание избавиться от всего того, что буквально за неделю перевернуло его жизнь. Наконец, возвратившись вечером в свой офис, он испытал полное опустошение, словно потерпел крах в самых главных своих начинаниях. Ну а сейчас Дмитрий был счастливейшим человеком на свете.

Возможно, если бы Варя еще с утра приехала к нему и бросилась в объятья, то все было бы не так остро. Не исключено, что он ощутил бы даже разочарование и не потерял способность мыслить хладнокровно. Но она его деморализовала. Во всяком случае Дмитрий не был готов к такому развитию событий.

Где-то в подсознании Есехина еще мелькнуло, что он участвовал в каком-то фантастическом по режиссуре спектакле. В соответствии с главными театральными законами опытная рука перемещала его из холода в жар, после пресных блюд кормила острыми, а сразу за похоронами устраивала праздники, чтобы опять подарить надежду. Но заниматься анализом у него уже не было ни сил, ни желания. Разбирать по косточкам легко только плохие постановки, хорошими же хочется просто наслаждаться.

Они обнялись и стали жарко целоваться. А потом опустились прямо на жесткое, колючее ковровое покрытие.

Если бы месяц, неделю назад кто-то сказал Дмитрию, что ему придется заниматься любовью прямо на полу своего кабинета, то он вряд ли поверил этому человеку. Подобный вариант развития событий никоим образом не укладывался в рамки его жизненного опыта. Он любил комфорт, не испытывал недостатка в средствах и если решался на адюльтер, что бывало не так уж часто, то женщин возил в солидные гостиницы или, по крайней мере, к себе на дачу, а не тащил их в свой кабинет.

Имелась и еще одна, весьма банальная причина, которая заставила бы его сомневаться в таких пророчествах. Есехин был чрезвычайно брезглив, по десять раз на дню мыл руки и никогда не брался за поручни, если ему приходилось ездить в общественном транспорте. И представить себя с любимой женщиной на полу, он мог разве что в кошмарном сне. Однако все случилось именно так…

Потом они лежали голые среди разбросанных вещей, держались за руки и смотрели в потолок. Очевидно, Варя тоже чувствовала себя довольно странно.

– Как только я тебя увидела… еще там, на теннисном корте, – сказала она, – то сразу поняла: у нас это будет… Только не думала, что все произойдет именно так.

– Все произошло более благопристойно, чем могло быть, – задумчиво возразил он. – Если мы впервые поцеловались на краю пропасти, то первая наша близость должна была случиться где-нибудь на крыше.