Текст книги "В стиле «фьюжн»"

Автор книги: Иван Жагель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Глава 12

Зря майор Павленко, рассевшись на ржавой крыше и наблюдая, как после долгой дороги поезда устало подтягиваются к Рижскому вокзалу, давал себе клятву, что не пожалеет ни сил, ни даже своей крови, чтобы поймать оборотня-дизайнера. Чернов действительно не знал, каким образом деревянная подставка от одной из пропавших бронзовых статуэток оказалась в его стеллаже за книгами. Это была самая невероятная загадка, с которой он когда-либо сталкивался в своей жизни. Пожалуй, Федор удивился бы меньше, если бы встретил на улице снежного человека, прогуливающегося под ручку с инопланетянином. Или вдруг ему сказали бы, что его мать приходится английской королеве сестрой и родня прислала приглашение провести выходные в Букингемском дворце.

Чернов не просто удивился находке. Едва он увидел эту покрытую темным лаком дощечку, как сразу понял, что погиб! Погиб окончательно и бесповоротно. Все складывалось самым неблагоприятным образом: у него не имелось алиби на время ограбления, он знал, что хранится в доме Кисина и сколько это стоит, именно по его инициативе туда привезли главное орудие преступления и, наконец, эта кошмарная улика! Теперь можно было отчаянно бить себя в грудь, клясться на Библии, пригоршнями есть землю – все равно ни один человек уже не поверил бы в его невиновность.

Но самое ужасное заключалось в том, что с этого момента никто бы и не стал искать танцовщиц, во всяком случае, по-настоящему. А только они способны были снять с Федора ужасные обвинения. Изводя допросами, вернуть статуэтки требовали бы от него, а он физически не мог бы это сделать. Получался замкнутый круг, вне которого оказывались истинные организаторы и исполнители преступления.

Естественно, на то, чтобы просчитать все детально, у Чернова не было времени. Понимание ужасной перспективы вошло в него где-то на уровне подсознания. Это было похоже на ослепительную вспышку света: он ясно представил, как сидит в тюрьме за преступление, которое не совершал, и каждый день испытывает колоссальные душевные муки, причем не только от окружающей обстановки, но больше – от неспособности повлиять на ситуацию, восстановить справедливость.

И побег Чернова тоже был абсолютно спонтанным, а не являлся следствием четко продуманного плана. Он вышел на лестничную площадку и здесь что-то щелкнуло в его голове, замкнуло какой-то контакт. Еще не осознав, что он будет делать дальше, Федор уже бежал по лестнице, стараясь оторваться от преследователей.

Он знал, что на последнем этаже есть лестница на чердак. Несколько месяцев назад ему устанавливали спутниковую антенну и он поднимался туда. Правда, в этот раз люк оказался закрыт, но Федор так саданул по нему плечом, что навесной замок лишь жалобно звякнул.

Взлетев наверх, Чернов закрыл крышку и встал на нее. Он слышал, как снизу следователь уговаривал его не делать глупости, и даже что-то отвечал ему, однако никакие силы не заставили бы сейчас Федора отдаться в руки милиции. Он не хотел добровольно ехать в камеру предварительного заключения. Да и прерывать побег на середине было еще глупее, чем предпринимать его. С таким же успехом можно было признаться в совершении кражи, а потом отрицать этот факт.

Оглядевшись, Федор увидел рядом с люком какую-то металлическую балку, очевидно оставленную еще строителями. Привалив ею крышку, он побежал сначала к другому люку, выходившему в соседний подъезд, но там его почти наверняка должны были встречать. Поэтому он на ходу изменил свое решение и через чердачное окно вылез на крышу.

Чернов молил о спасении, и небо предоставило ему еще один шанс. Буквально рядом с чердачным окном находилась площадка пожарной лестницы, которая вела на другую сторону дома. Обдирая до крови руки о ржавый металл и рискуя свалиться, он стал быстро спускаться вниз. Правда, теоретически существовала опасность, что и здесь его будет ждать милиция, но все обошлось – за домом не было ни души.

Дальше Федор пробежал между гаражами, перепрыгнул бетонный забор, пересек многочисленные железнодорожные пути, перемахнул еще какое-то ограждение и оказался уже на другой улице. Тут он перешел на шаг, отряхнул измазанные грязью и ржавчиной брюки. Важно было не привлекать к себе внимания. А метров через сто пятьдесят ему попалась остановка общественного транспорта, и он сел в первый же подошедший автобус, не выясняя, куда тот идет.

Только сейчас он понял, что ему удалось оторваться. Конечно, через час-полтора его приметы, а может, и фотографии будут у всех постовых милиционеров, и тогда охота за ним развернется всерьез. Но пока у него было немного времени, чтобы все обдумать и выработать план дальнейших действий.

На всякий случай Чернов сменил несколько автобусов. Это была элементарная мера предосторожности, способная запутать преследователей. А через сорок минут он вышел в районе Лубянки, где первым делом нашел банкомат и снял приличную сумму с кредитной карточки. Было очевидно, что уже вскоре ее заблокируют, а значит, стоило запастись наличными. Хотя бы на первое время.

Решив проблему с деньгами, Федор купил у торговца сувенирами майку с гербом города Москвы, бейсболку и большие солнцезащитные очки. Наверняка у милиционеров будет не только его фотография, но и описание одежды, в которой он сбежал, поэтому от нее стоило избавиться или, по крайней мере, от наиболее заметных ее частей.

В ближайшем общественном туалете он натянул обновку и, оставив в кабинке пиджак и рубашку, вышел на улицу. Теперь Чернов был похож на одного из многочисленных туристов, слонявшихся в центре города. К тому же бейсболка прикрыла волосы, а очки – половину лица и узнать его было трудно. Правда, майка с гербом столицы плохо сочеталась с брюками от костюма – к ней больше подошли бы джинсы, но в глаза все это не особо бросалось.

Завершив свое перевоплощение, Федор направился в сторону Кузнецкого Моста, где всегда было многолюдно и можно было смешаться с праздной толпой. Здесь он нашел небольшое кафе, забился в самый дальний его угол и, заказав чашку кофе, стал размышлять над сложившейся ситуацией.

Главными для него оставались все те же неразрешимые вопросы: каким образом деревянная подставка попала в дизайнерское бюро?! Кто и когда мог ее подкинуть?! Ответив на них, он не только бы установил, кто украл статуэтки, но и фактически спас бы себя.

Стараясь не упускать ни единой детали, ни единого эпизода, Федор еще раз мысленно просеял каждый день, прошедший с момента похищения танцовщиц, – час за часом, минута за минутой. И еще раз убедился, что никакой ошибки быть не может: после ограбления он был так поглощен сорвавшимся контрактом и необходимостью возврата двухсот тысяч долларов, что с клиентами и просто знакомыми людьми разговаривал лишь по телефону и никому не назначал встречу в своем бюро. Скорее, наоборот, в поисках денег ему пришлось слоняться по чужим офисам. Правда, в понедельник он приглашал приехать Сухорукова, но тот категорически отказался, очевидно, опасаясь, что его побьют, и в конце концов они пересеклись в кафе.

Не могла чего-либо забыть и Рита. У нее хватало недостатков, но провалами памяти она не страдала. А тем более она не способна была его предать или продать. Тут Чернов, возможно, впервые за свою довольно безоблачную, безалаберную жизнь почувствовал счастье оттого, что у него есть по-настоящему близкий, почти родной человек. Прежде он считал все это ерундой, дешевыми сантиментами, но сейчас едва не расплакался и ему даже пришлось прикрыть рукой повлажневшие глаза, чтобы скрыть свою слабость от окружающих.

Наконец он вспомнил и о еще об одном возможном варианте, упомянутом следователем, а именно: дощечку подбросили, когда в бюро никого не было. Однако через форточку там не пролез бы даже ребенок, а на двери стояло два хороших замка и справиться с ними могли разве что профессионалы. Хотя, с другой стороны, за похищение статуэток ценой в два миллиона долларов вряд ли взялись бы любители.

Так и не найдя более или менее правдоподобного объяснения появлению в его офисе убийственной улики, Федор подумал, что пока эти поиски надо отложить. В данный момент для него гораздо важнее было как-то приспособиться к тому положению, в которое он попал. И помочь ему, опять же, мог лишь один человек – Рита. Позвонить ей нужно было как можно быстрее, пока телефон в дизайнерском бюро не начали прослушивать.

Только сейчас он обнаружил, что свой мобильник оставил на работе. Да и трудно было чего-либо не забыть, когда тебя забирают в тюрьму – такое случается не каждый день. Чернов подозвал официантку и спросил:

– Простите, от вас можно позвонить?

– Конечно, – мило улыбнулась девушка. – Я сейчас принесу вам трубку.

Рита была в бюро и, очевидно, с нетерпением ждала, когда он даст о себе знать.

– Ты живой?! – испуганно закричала она, едва услышав его голос.

– Дурацкий вопрос! Тебе когда-нибудь звонили с того света?!

– Зачем ты это сделал?

Речь конечно же шла о побеге.

– Не хотелось садиться в кутузку. Надеюсь, ты не думаешь, что танцовщиц украл я?!

– Конечно, нет! Но, боюсь, что после твоего лазанья по крышам это уже не докажешь.

Она заплакала.

– Давай эмоции оставим на потом. Ты хочешь мне помочь? – спросил Чернов.

– Чтоб у тебя отсох язык! – тут же возмутилась Рита. – Что я должна сделать?

Ее немедленная готовность прийти на помощь, хотя она сама могла пострадать за это, опять разжалобила его. Все-таки он крайне мало ценил то, что имел.

– Прежде всего давай сегодня встретимся… – уже мягче произнес Федор. – Скажем, скажем… в девять вечера… В одном шумном месте.

– В каком?

Чернову не хотелось упоминать по телефону название этого популярного клуба, находившегося в центре города, поэтому он стал объяснять иносказательно:

– Ты помнишь, пару месяцев назад один мой старый знакомый хотел сделать нам заказ? Такой смешной человек с рыжим чубчиком.

– Помню.

– Так вот, приходи в его заведение и постарайся никого за собой не привести.

– Не беспокойся. Тебе что-нибудь нужно?

– Мне трудно сейчас соображать… Принеси мой мобильник – он остался на столе. Только поменяй там номер – зарегистрируй его на какого-нибудь постороннего человека. Все! Пока! Надеюсь, Павленко нас еще не слушает!

Впрочем, вероятность засечки его звонка в офис была очень высокой. А если это так, то определить, где он сейчас находится, для милиции не составляло особого труда. Поэтому, закончив разговор, Федор немедленно расплатился и вышел. Перестраховка была в данной ситуации совсем не лишней.

Он не знал, куда сейчас пойдет, что будет делать. Но теперь ни в одном месте он не мог надолго успокоиться и в его интересах было бежать все дальше и дальше, чтобы уйти от тех, кто его преследовал.

Глава 13

Смешного человека с клочком рыжих волос на лбу, которого Чернов упомянул в телефонном разговоре с Ритой, звали Стасом Роднянским. Федор познакомился с ним лет семь-восемь назад в какой-то веселой компании – у них оказались общие друзья. В то время Стас был второстепенным актером одного небольшого столичного театра и имел вполне банальную, даже заурядную внешность.

Однако потом он театр покинул. Очевидно, творческая, а главное, финансовая неудовлетворенность толкнули его на то, чтобы организовать молодежную труппу и поставить несколько авангардистских спектаклей в клубе макаронной фабрики. Как ни странно, под свои эксперименты на сцене он отыскал немало спонсоров. Прилично подоив их, Роднянский к искусству Мельпомены охладел и открыл собственный клуб, быстро ставший очень модным.

Впрочем, Чернов никогда не бывал там, а только слышал о популярности этого заведения от друзей. Да и со Стасом они давно не встречались, поэтому он очень удивился, когда месяца два назад тот нагрянул в дизайнерское бюро. Еще больше Федора впечатлил внешний вид старого знакомого: в левом ухе – штук пять колец, а из всей растительности на голове сохранился лишь чубчик, выкрашенный в ярко-рыжий цвет. Соответствующей была и одежда: кожаные куртка и брюки, пробитые множеством металлических заклепок.

Они почти искренне обрадовались, обнялись, долго хлопали друг друга по спине. Наконец, излив чувства, Роднянский развалился в кресле и, покачивая ногой, дружелюбно поинтересовался:

– Когда же мы виделись в последний раз?

– Когда у тебя в ухе было всего одно кольцо, – пошутил Федор.

Однако Стас воспринял эту информацию вполне нормально. Он задумчиво поднял глаза, пошевелил губами и с удивлением произнес:

– Ого! Прошло уже три года?! Нет, три с половиной! Мамочка моя, во жизнь летит!

Как выяснил Чернов из дальнейшего разговора, бизнес Роднянского действительно был вполне удачным. Однако в последнее время у него наметился небольшой спад. По мнению Стаса, постоянным клиентам надоела обстановка в клубе, и он решил коренным образом все поменять, для чего и собирался пригласить опытного дизайнера.

– Ну что, возьмешься? – поинтересовался он. – Я знаю, что ты фуфло не сделаешь!

– А каким ты хотел бы видеть свой клуб? Можешь, хотя бы в общих чертах, определить его будущий стиль? – в свою очередь спросил Чернов.

Роднянский прищурился, напряг воображение и выдал выстраданное:

– Что-нибудь с элементами постмодернизма… Что? Тебе это кажется смешным?!

– Нет, скучным.

– Почему?

– Потому что постмодернизм я вообще считаю прибежищем дебилов, которые, обладая скудным воображением, хотят все же выпендриться. Всех вокруг удивить.

Старый знакомый совсем не обиделся. Он привык общаться с людьми, не признающими авторитетов и излагающими свои мысли в еще более радикальной форме. К тому же он сам был такой. Предприняв пару не очень решительных попыток переубедить Чернова, Роднянский отступил, на прощание пригласив посетить его клуб в ближайшее время.

Федор пообещал как-нибудь заехать, но, конечно, никогда бы этого не сделал, если бы не обстоятельства. Дело в том, что Рита присутствовала при разговоре со Стасом, знала, о каком заведении идет речь, и можно было назначить ей встречу, не упоминая ни названия клуба, ни имя его хозяина. Вопросы конспирации были в данном случае на первом плане, а уютно там или нет – это сейчас никого не интересовало.

Чтобы скоротать время до девяти часов вечера, Чернов сходил в кино, справедливо полагая, что безопаснее для него будет отсидеться в темноте кинозала. Естественно, фильм он не выбирал и позднее не мог даже вспомнить, о чем была лента, какие актеры там снимались. Сел он на последнем ряду, мешая молодой парочке целоваться, и каждый раз, когда в зал кто-нибудь входил, прикрывал ладонью лицо.

К клубу Роднянского, носившего замысловатое название «Реппей», Федор подъехал минут за двадцать до девяти на каком-то леваке – таксистов он решил избегать, так как они тоже могли стучать милиции. А прежде чем зайти, прикинул, в какую сторону лучше убегать, если придется.

Изнутри заведение Стаса походило на пустой ангар, с развешанными на стенах плоскими телевизионными экранами. На них как раз демонстрировали кадры кинохроники советских лет, запечатлевшие военный парад на Красной площади. Только почему-то ленту крутили в обратном направлении и через каждые тридцать секунд возникало изображение читающего доклад Брежнева. Звуковым же сопровождением для этого видеовинегрета было что-то андеграундное. В общем, чистый постмодернизм в самом плохом его проявлении.

Не снимая бейсболки и стараясь не привлекать к себе внимания, Чернов сел в самом конце барной стойки, заказал пива. Народ уже стал собираться, становилось все более и более шумно. К счастью, знакомых вроде бы не было, он начал успокаиваться, но вдруг кто-то хлопнул его по плечу, испугав до смерти. Повернувшись, Федор увидел Роднянского.

– Привет! Ты все-таки пришел?! – самодовольно воскликнул тот.

Скорее всего, у него в кабинете стояли телемониторы, на которые выводилось изображение из зала, – обычные меры безопасности в подобных заведениях, – и, увидев Федора, Стас вышел поздороваться. В его облике произошло небольшое изменение: помимо пяти колец в левом ухе еще одно появилось в левой брови.

– Естественно. Я не мог не прийти. Профессиональное любопытство… – словно извиняясь за это качество, шутливо развел руками Чернов.

– Ладно-ладно, старик, не оправдывайся… Ну и как тебе у меня?

Он явно ждал похвалы.

– Лом! – пытаясь потрафить хозяину, коротко бросил Федор, что было синонимом слова «круто!», а также банального «хорошо!». Для усиления оценки был даже поднят большой палец. Но так как он очень устал и у него просто разламывалась голова, все же не выдержал и спросил: – У тебя только такая музыка?

Роднянский воспринял это как комплимент.

– Естественно, – расплылся он, – попсы здесь не бывает! Мой клуб не для тупых, жирных телок… Кстати, ты один? Может, тебе подсадить симпатичную девочку?

– Нет-нет! Спасибо. Сейчас подойдет моя помощница. С минуты на минуту. Ей тоже интересно будет посмотреть. Я имею в виду твой клуб.

– Как хочешь. Мое дело – предложить. Извини, мне надо идти. Но я к тебе еще подойду! – с шутливой угрозой бросил он. – I'll be back! Да, – кивнул он на майку с гербом Москвы, – неплохой прикид.

Рита приехала в клуб ровно в девять. Пунктуальность не относилась к ее достоинствам, но сейчас было не время для опозданий. Встав на носочки и старательно вытягивая шею, она осмотрелась и, увидев махавшего ей рукой Федора, пошла к нему, как сомнамбула, лавируя между танцевавшими в центре зала людьми.

За несколько последних часов Рита очень изменилась: под глазами у нее появились темные круги, словно она не спала по меньшей мере пару ночей, носик заострился, а взгляд стал жалобным. Очевидно, девушка пережила сильный стресс и до сих пор от него не отошла.

Едва она села рядом с Черновым у стойки, как к ней подлетел бармен:

– Что-нибудь выпьете?

– Пепси… – рассеянно бросила Рита, не отрывая глаз от Федора, будто не видела его лет десять. Ее внимание тоже привлекла майка с гербом, изображавшим Георгия Победоносца, убивающего дракона. – Где ты это взял?

– Украл! – пошутил он. – Для меня это теперь – пара пустяков.

Однако реакция ее оказалась совершенно не такой, какой хотел добиться Федор: на глаза навернулись слезы, а уголки губ дрогнули и поползли вниз.

– Ну ладно-ладно, – поторопился он в зародыше пресечь неконтролируемое проявление чувств. – Лучше расскажи, что было после моего… побега.

Рита шмыгнула носом и нахмурила лоб, вспоминая недавние события:

– Что было? Они вернулись в бюро и еще раз перерыли все сверху донизу.

– Больше ничего не нашли?

– Нет.

– А потом?

– А потом начали опять задавать мне вопросы. Но что я могла им сказать?! В конце концов они ушли, но пригрозили тоже привлечь меня к уголовной ответственности. Мол, и так я виновата, что подтвердила твое несуществующее алиби, а в случае повторения чего-либо подобного они потащат меня в суд и на сто процентов посадят… И еще, если ты объявишься, я должна немедленно позвонить в милицию.

– Ты это уже сделала?

Теперь среагировать он не успел. Рита уткнулась в лежавший на стойке локоть, и плечи ее затряслись. Она плакала навзрыд, не сдерживаясь и не стесняясь. В этом, почти детском выражении чувств ощущалось бесконечное отчаяние. Казалось, жизнь для нее закончилась.

Сконфуженно оглядевшись по сторонам, Чернов поймал презрительный взгляд бармена. Наверняка этот парень подумал, что, учитывая разницу в возрасте, он или сутенер, толкнувший девчонку на панель, или, по крайней мере, обрюхатил ее, а теперь требует сделать аборт.

– Дурак ты! – сквозь всхлипывания сказала Рита. – Как же нам теперь быть?!

Федор ощутил неприязнь к самому себе. Изначально именно он во всем был виноват. Да и кто же еще?! Следователи?! Кисин?! Сухоруков?! Если бы он не пустился в эту рискованную авантюру, собираясь подзаработать весьма сомнительным способом, у него не было бы сейчас проблем и он не доставил бы столько горя любимому человеку.

– Единственный для меня шанс выкрутиться – это найти танцовщиц! – скрипнув зубами, выдавил он. – Тогда подозрения отпадут сами собой.

Рита подняла глаза, полные слез.

– Думаешь, это возможно?

– Думаю – нет.

Она опять уткнулась в плечо. Уловить моменты смены ее настроения не способен был даже самый тонкий прибор.

– Послушай, – начал раздражаться он, – я позвал тебя вовсе не для того, чтобы было с кем поплакать над своей загубленной жизнью. Мне нужна помощь.

– Если я смогу… – Рита достала из сумочки носовой платок, демонстрируя трогательную решимость окончательно справиться со слезами.

– Ты уж постарайся – это прозвучало с издевкой, и Чернов опять неприятно поразился своей свинской привычке третировать ее, словно младшую сестру. – Извини. Больше опереться мне не на кого.

– Что я должна делать? Говори! – совсем не обиделась она.

– Прежде всего нам надо наладить постоянную связь. Ты привезла телефон?

В этот раз из сумочки были извлечены мобильник и свернутый листок бумаги.

– Здесь записаны два новых телефонных номера. Чтобы ты не забыл. Первый – твой, второй – мой. Оба они зарегистрированы на одну мою институтскую подругу, так что мы можем общаться совершенно спокойно.

– Молодец… – искренне похвалил ее Федор. – Следующее: завтра ты должна встретиться с приезжавшим к нам страховщиком, как его… Пупко. Ты понимаешь, что сам я не могу это сделать – он немедленно вызовет милицию… Расспроси его подробно, когда и при каких обстоятельствах Кисин застраховал свои бронзовые статуэтки. Не выставлял ли он какие-то не совсем обычные условия? Конечно, о деталях договора Пупко вряд ли расскажет – дело это подсудное. Но вдруг ему стали известны подозрительные нюансы в поведении клиента.

– Ты все-таки думаешь, что это Кисин?! – недоверчиво спросила Рита.

– Не знаю. Просто пока ничего более умного мне в голову не пришло. Да и надо отработать все варианты. Может быть, тебе все-таки удастся найти какую-нибудь зацепку…

В данном случае Чернов хватался даже не за соломинку, а за плавающий на поверхности пузырек воздуха. Что могла выведать у страховшика девчонка, к тому же слабо разбирающаяся в финансовых вопросах?!

– Хорошо! – выпрямилась Рита. – Завтра я обязательно с ним встречусь – хочет он этого или нет! Не примет меня на работе – буду до утра стоять под окнами его квартиры! А потом позвоню тебе. А где ты будешь ночевать?

– Не знаю…

Она опять полезла в сумочку и достала два ключа. В ее движениях появилась забавная деловитость.

– Вот, возьми!

– Что это?

– Моя бабушка все лето живет на даче и ее квартира в Братееве сейчас пуста. Адрес на той же бумажке, которую я тебе дала. Только входи в квартиру осторожно, чтобы соседи тебя не видели, а то они вызовут милицию. И постарайся по возможности сохранять там порядок.

– Спасибо… – растерянно спрятал он глаза. – Да, а там что, два замка?

– Нет, один.

– А зачем второй ключ?

– Он от машины. Я взяла ее у отца. Правда, не «Порше», а обычные «Жигули». Но это не самое страшное: если тебя остановит милиция, то объяснять, как ты оказался за рулем этой машины, придется долго и нудно. Тебе вполне могут пришить еще и угон автотранспорта!

Теперь Чернов сам едва не заплакал. За последнее время он стал очень чувствительным.

– Ты… – забормотал Федор.

– Проехали! – грубовато отрезала Рита.

Она опять подражала ему. И опять из его арсенала перенимала не самое лучшее.