Текст книги "Достанем врага везде!"

Автор книги: Иван Стрельцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Во избежание несостыковок в наших действиях ответственность за жизни прилетевших берет на себя служба безопасности президента Чечни. – Чтобы у гостей не возникло вопросов, добавил: – С вашим руководством вопрос улажен.

– Так что, нам теперь назад? – спросил один из телохранителей.

– Зачем же? Поживете несколько дней в гостинице, а когда ваши клиенты будут возвращаться, снова займетесь своими обязанностями. В Москве безопасность не гарантируем…

Шестерых московских телохранителей доставили на похожем на большого жука мини-вэне бирюзового цвета к восстановленной легендарной гостинице «Кавказ». Султан Дадышев помнил ее еще с советских времен, потом видел, что осталось от заведения после первого штурма Грозного. Теперь на этом месте стоял отель, что называется, мирового уровня. Моложавая дама-портье в строгом черном пиджаке с золотистой табличкой-бейджиком на левом лацкане улыбнулась вежливой заученной улыбкой:

– Вам забронированы одноместные номера «люкс». Приятного отдыха.

Номер, доставшийся Султану, находился на пятом этаже и соответствовал по комфорту категории «люкс». Но бывшего полковника сейчас волновало другое. Дадышев в первую очередь внимательно осмотрел дверь. Она была толстая, изготовленная из натурального дерева, такую с одного удара не вынесешь. «А вот электронный замок – вещь крайне ненадежная», – с сожалением подумал Султан и, не мудрствуя лукаво, подхватив один из стульев, вставил его ножку за бронзовую дверную ручку. Выглядело такое запорное устройство не очень солидно, зато внутрь никто не проникнет: к такому замку не подойдет ни один ключ, ни самая хитромудрая отмычка. Учитывая, сколько у него врагов, подобная мера была вполне оправдана.

Приняв душ, Султан Дадышев завернулся в гостиничный махровый халат и, взяв из бара бутылку коньяка, плеснул в пузатый бокал солидную порцию. Устроился перед мирно бурчащим экраном телевизора…

Проснулся он от тихого стука во входную дверь.

Глава 2
Слуга двух господ

Кожа на теле шамана была иссиня-черная, с глубокими рытвинами от зарубцевавшихся язв. Его широкое лицо было изуродовано африканскими «украшениями» до полной неузнаваемости. Перемычку между ноздрями оттягивало большое железное кольцо, мочки ушей растягивали широкие цилиндры. На щеках и лбу находились глубокие разрезы, залитые белой и красной краской.

Белки глаз были налиты кровью, а толстые губы, вполголоса бормотавшие какое-то заклинание, походили на двух гигантских червей. В левой руке шаман держал перевернутый человеческий череп, а в правой – куриную лапку с длинными загнутыми когтями. Шаман периодически макал лапку в череп, наполненный свежей кровью, затем брызгал по сторонам. Его могучая фигура как будто увеличивалась в размерах, занимая все свободное пространство…

Раджа глухо застонал, чтобы не закричать, прикусил губу и тут же проснулся. Этот сон преследовал его не постоянно, но довольно часто. Операция на Ямайке с самого начала пошла не так, как задумывалось. Впрочем, на этот счет у него было свое мнение, отличное от мнения руководства «Моссад». В конце концов, оперативный сотрудник – всего лишь пешка в стратегических играх начальства.

При отправке Раджы на Ямайку ему было сказано, что арабские террористы в подготовке смертников-шахидов применяют технологию зомбирования и, чтобы этому противостоять, следовало изучить ее. Но вместо экспертного изучения он сперва стал живцом, а после – подопытной крысой. Раджа прилетел в Кингстон, поселился в «Хилтоне» и уже на следующий день встретился с координатором, который передал для изучения флеш-карту с необходимой информацией. Только ознакомиться с ее содержимым он не успел: по дороге в гостиницу его похитили. Неделю держали в глубокой сырой яме по соседству с ее мерзкими обитателями-насекомыми, без пищи и даже воды. Потом извлекли наружу, вдосталь напоили холодной водой, затем шаман совершил над пленником обряд, и он… умер. Раджа даже сейчас с содроганием вспоминал то чувство, когда душа покидала его тело, наступление ледяной темноты.

Очнулся агент в закрытом боксе военного госпиталя в Хайфе, где его долго лечили, восстанавливая не только физическое здоровье, но и психику. Когда Раджа окончательно поправился и проходил курс реабилитации на одном из Средиземноморских курортов, его навестило начальство и поведало интересную историю. Шаманские песни и пляски – это так, не более чем антураж для укрепления своего авторитета среди поклонников вуду. Главное находилось в той жидкости, которой щедро напоили пленника – компоненты, блокирующие сознание и подавляющие волю человека. Когда Радже показалось, что он умер, в следующую минуту появились оперативники «Моссад», благополучно ликвидировали участников ритуала, а агента в спешном порядке вывезли в Израиль, где из его крови ученые извлекли формулу «зомби».

Все это выглядело вполне реалистично, только и он был далеко не промах. Годы службы сперва в спецназе, а потом в разведке научили сбору информации и анализу. Раджа вошел в Интернет и выяснил: в то самое время, когда его якобы перевозили через Атлантику, были убиты пятеро главарей Яриди [10]10
  Яриди – ямайская мафия (прим. автора).


[Закрыть]. По словам очевидцев, белый убийца действовал как живой робот. Конечно, это могло оказаться совпадением, но Раджа давно не верил в подобные сказки. Осознание того, что его использовали даже не вслепую, а просто оглушили, как гопник свою жертву в подворотне, и грязно изнасиловали, для мужчины было невыносимым. Но ошейник из вбитых в мозг догм о долге, патриотизме не позволял оскалить клыки на вышестоящих, а заставлял, понурив голову, выполнять свой долг.

«Чувство долга осталось, а энтузиазм испарился бесследно», – смахнув со лба пот, удрученно подумал Раджа. Теперь он только выполнял свою работу, механическое действие, и с каждым новым сном желание работать на разведку становилось все меньше и меньше.

Прилетев в Тбилиси, от агентуры он узнал, что сирийский бизнесмен Магомед Аль Нулис поселился в правительственной международной гостинице, а следы прилетевшего с ним Удава исчезли, как утренний туман. Впрочем, судьба арабского террориста, как и всех остальных, мало волновала агента: его цель – подпольный казначей, и он должен выяснить, сириец ли это на самом деле. Ну, а если ошибся, что ж, не собака, не усыпят, отправят на отдых. А по настоящему отдыху он соскучился.

Поселиться эмиссару «Моссад» в правительственной гостинице не составило большого труда. В Грузии главный показатель всего – это наличие денег. Чему тут удивляться, если сам президент, правительство и парламент получают жалованье от госдепа США, фонда Сороса и его филиалов. Еврейская диаспора с легкостью абонировала номер в правительственной гостинице. Больше того, при правильном подходе помещение ему нашли на одном этаже с сирийцем, впрочем, там этот бизнесмен проживал не один. Два соседних номера занимали соотечественники Раджи, а так как опытный разведчик, обладавший фотографической памятью, отлично знал весь генералитет своей страны, то с ходу опознал в соседях «птиц высокого полета».

Здесь же проживал американец, официально числящийся за дипломатическим корпусом США, хотя внешняя выправка в этой белокурой бестии с головой выдавала «джи-ай». И вообще, на что обратил внимание агент: столица Грузии просто кишмя кишела иностранными военными, как воровская «малина» урками. Явный признак назревающих серьезных событий. Но Раджу это не беспокоило, он, как торпеда, как управляемая ракета, видел только одну цель…

«Звездная пыль», «снежок»… Сколько еще ласковых названий может иметь кокаин – белый порошок, похожий на сахарную пудру? За безобидной внешностью скрывался тяжелый наркотик, даря иллюзию удовольствия, который одновременно прогрызал в сознании дыры, разрушая целостность личности, превращая человека в мутанта. Но те, кто употреблял кокаин, этого, как правило, не замечали, живя в мире эйфории, пока не зазвенел последний звонок.

Войдя в ванную комнату гостиничного номера Магомеда Аль Нулиса, Димурия Пааташвили прикрыл дверь, затем извлек из нагрудного кармана небольшой полиэтиленовый пакетик с волшебным порошком. Вскрыв упаковку, бережно, будто это была самая большая в мире ценность, бригадный генерал насыпал порошок на стеклянную полку перед зеркалом и так же аккуратно кредитной карточкой разделил все количество на две тонкие полоски, так называемые дорожки. В нетерпении почесал свой большой мясистый нос и, судорожным движением сглотнув слюну, через стеклянную трубочку быстро, будто боясь, что не успеет втянуть обе дорожки – одной ему уже было мало, да и две не давали того первого эффекта, служа лишь для поддержания рабочего тонуса, – со свистом втянул волшебную пыль.

Оставшиеся на полке кристаллы Димурия собрал указательным пальцем и интенсивными движениями втер в верхнюю десну, млея от приятного покалывания во рту, как в далеком детстве от конфеты «Холодок». Перед глазами неожиданно взорвался настоящий фейерверк, запрыгали разноцветные звезды, а мебель почему-то стала извиваться, как морские водоросли, да и сам он оказался в состоянии полной невесомости, которая через секунду-другую окатила горячей волной и тут же исчезла, вернув бригадного генерала в реальность.

К кокаину Димурию приучил его шеф, тогдашний министр обороны Грузии. Употребление адского зелья делало его раскрепощенным и агрессивным одновременно; в таком состоянии он позволял себе любые заявления и действия, невзирая на статус и положение оппонентов. Это всем нравилось, пока главный воин не перебрал «снежка» и не замахнулся на святое – на руководство своей страны. Сейчас любитель порошка отсиживался во Франции в статусе политического беженца.

Такой судьбы Димурия Пааташвили себе не желал, больше того, он боялся, потому что в минуты прозрения осознавал – что дозволено Юпитеру, не дозволено другим богам. А он даже не бог, он всего лишь один из свиты нынешнего самодержца, а каков нрав у главы республики, ни для кого не было секретом. В любой момент можно было оказаться если не на кладбище, то на свалке истории. К тому же кокаин требовал все больше и больше денег, как капризная избалованная любовница. Генеральского жалованья уже давно не хватало. Хорошо хоть Джордж Мэйн иногда подбрасывал деньжат за информацию из президентского кабинета, но это сущие крохи. Необходимо было найти способ стабильного и серьезного заработка или хотя бы урвать большой куш, чтобы раз и навсегда.

Последнее время он часто ездил в Крым – там его старинный знакомый Богдан Малюта познакомил с сирийским бизнесменом. Тот был мегамагнатом, прожорливым, как акула, пожирая все лакомые заказы, и не жалел денег для тех, кто ему находил перспективные темы. Полковник Малюта и сам неплохо зарабатывал на сотрудничестве с Аль Нулисом.

Димурия Пааташвили тоже решил себя попробовать на новом поприще. После знакомства с сирийцем он несколько месяцев уговаривал того вложиться в строительные проекты Грузии, беззастенчиво спекулируя своим служебным положением. В конце концов, когда на кон были выставлены несколько участков в старой части Тбилиси и большая делянка в заповеднике Боржоми, Магомед Аль Нулис поддался на уговоры и изъявил желание наведаться на родину Витязя в тигровой шкуре. Димурия сперва обрадовался предстоящему визиту сирийца, воочию представляя, как он охмурит этого жирного борова, но оказалось, что не все так гладко, как ему представлялось. Президенту приспичило устроить грандиозные военные учения со множеством иностранных наблюдателей и представителей мировых СМИ, поэтому дел у президентского офицера по особым поручениям оказалось невпроворот…

Наконец кокаиновая эйфория отпустила, Димурия вытер слезящиеся глаза, еще раз почесал нос и облегченно выдохнул, выходя из ванной. В холле по-прежнему было пусто, а из спальни доносились сладострастные стоны и задорный девичий смех. Аль Нулис оказался сверх меры охочим до плотских утех, пришлось Пааташвили потрясти столичных сутенеров, чтобы сирийцу угодили на все сто.

Димурия хотел позвать сирийца – в конце концов, главный принцип бизнеса «время-деньги», – но не успел и рта раскрыть. В кармане завибрировала трубка мобильного телефона. На экране высветился номер президента. Деловой разговор снова откладывался на неопределенное время…

Общего между фото и оригиналом было крайне мало – халтурная пластическая операция изменила внешность диверсанта, сделав ее слишком приметной. Впрочем, Константин из-за этого не особо огорчался. Богдан Малюта обещал ему после этой акции новую операцию, которая сделает его красавцем, и он сможет обосноваться на Западе и зажить нормальной жизнью, благо денег также пообещали прилично.

Пограничник, уже немолодой дядька с пористым одутловатым лицом, внимательно посмотрел на паспорт, потом перевел взгляд на стоящего перед ним Топтыгова. Судя по дате рождения, парень был ровесником его старшего сына.

– Что же с тобой приключилось, болезный? – невольно спросил офицер.

– Да в аварию попал, врачуги слепили из того, что было. Вот, теперь должен пахать, чтобы за лечение вернуть бабло, – прохрипел Топтыгов.

– А на самолете чего летишь? – удивился пограничник. – Поездом ведь дешевле.

– Клиент попался серьезный, не поторопишься – упустишь. – Топтыгов, закончив пояснять, водрузил на глаза большие солнцезащитные очки, которые немного скрыли его уродство.

– Ну-ну. – Современная жизнь приобретает различные формы и чаще всего неприятные. Человек – такая животина, что, несмотря на любые катаклизмы, старается выжить, а потом даже прижиться. – Удачи тебе, сынок, – возвращая Константину паспорт, пожелал напоследок пограничник.

– Спасибо, – коротко ответил Топтыгов и, подхватив свои вещи, заторопился к выходу. Прилетевшие с ним остальные диверсанты прошли пограничный контроль без каких-либо задержек.

К центру города группа добиралась на маршрутном автобусе, делая вид, что незнакомы друг с другом, что в переполненном салоне сделать несложно.

На центральной площади Ставрополя их ждал большой туристический автобус «Мерседес» белого цвета с широкой синей полосой вдоль всего кузова и глубоко тонированными стеклами. В автобусе диверсантов встретили двое кавказцев: водитель, мрачный тип в застиранной рубашке с коротким рукавом, и сталкер, молодой мужчина с озорными синими глазами и черной полоской щегольских усов, в форме милицейского капитана. Он, подобно пограничнику в аэропорту, внимательно сверил фотографии на документах с лицами, сдавшими их, потом стянул стопку паспортов тонкой резинкой и, небрежно бросив в кейс, достал другую пачку. Протягивая паспорта Коновальцу, сказал:

– Меня зовут Аладдин, вместе придется провести три недели. За это время вам придется доказать свою профпригодность.

– Только особо не упорствуй, время у нас строго ограничено, – попытался урезонить милиционера Коновалец.

– Не будете филонить – все успеете, – грубо отрубил проводник.

– А оружие где возьмем? – спросил один из диверсантов, севший в кресло возле двери.

– Все необходимое находится здесь, – Аладдин кивнул на пол автобуса, пространство между рядами кресел покрывала цветастая ковровая дорожка. Потом поднял глаза к потолку. – А там у нас, на всякий пожарный, несколько горных мотоциклов. Пользоваться такими умеете?

– Приходилось, – коротко ответил за всех старший, что было правдой.

– Неплохой лимузин для рейда вы подобрали, – подал из середины салона голос Константин Топтыгов. – Не хватает только плаката «Аллах акбар» на кабине.

Проводник поучительным тоном добавил:

– Типичное заблуждение дилетантов, на самом деле никогда не видишь то, что у тебя перед глазами. Ладно, до вечера, отдыхайте, наш круиз начался…

Едва автобус выехал за городскую черту и покатил в направлении Кавказских гор, как сидящий рядом с Инженером Рыжая Борода забылся безмятежным сном. Первое время, когда ему пришлось покинуть Удава, боевик заметно переживал, все-таки за долгие годы они психологически срослись, как сиамские близнецы. Впрочем, переживания длились недолго – как большинство мусульман, Рыжая Борода был фаталистом, искренне считая, что на все воля Аллаха.

Открыв дорожную сумку, Инженер достал плоскую коробку ноутбука. В компьютере он хранил набор задач по физике и математике, которые помогали ему поддерживать интеллектуальную форму перед предстоящей серьезной работой…

Спустя сутки, миновав несколько милицейских кордонов, они добрались до Махачкалы. Непосредственно в город въезжать не стали, повернули в сторону кемпинга. Прибывшим диверсантам предстояла премьера. На первый выход Коновалец решил идти сам, а прикрывать его вызвался Топтыгов.

– Вот пост ДПС, – разложив на кресле карту Махачкалы, Аладдин ткнул пальцем в район пригорода. – Там, как правило, в это время дежурят трое-пятеро ментов. – «Милиционер» строго посмотрел на старшего диверсанта. – И не надо показывать свой профессионализм, ломать шеи, резать животы и кровавыми кишками выкладывать «Аллах акбар». Просто несколько прицельных очередей – и уходите, чтобы походило на месть обычных горцев. Ясно?

Оба наемника мрачно кивнули, а Аладдин продолжил инструктаж.

– После исполнения акции у вас будет сорок минут, чтобы выскочить из города, потом они введут «Набат» и плотно закупорят все пути отхода. Еще через час вы доберетесь до кемпинга. Спать будете в автобусе, а здесь вас будет ждать Сулим. – «Милиционер» стрельнул взглядом в сторону водителя, который за это время не издал ни звука, как будто был немой.

Из тайника в полу извлекли пару китайских «ТТ» и старый, с перемотанным изолентой цевьем, «АК-47». Автобус останавливаться не стал, лишь на повороте немного притормозил, и оба наемника спрыгнули один за другим через открытую переднюю дверь, растворившись в ночи.

Двигаясь согласно ориентирам, указанным Аладдином, вскоре они вышли к посту ДПС. Это было квадратное одноэтажное здание с большими окнами, выходящими на три стороны – таким образом, можно было держать под контролем всю проезжую часть небольшой площади. Возле поста стояли три легковых автомобиля – две милицейские «канарейки» и омоновский «УАЗ» стандартного серого цвета.

– У них что, свадьба? – зло буркнул Коновалец, вместо пяти ППСников на месте оказалось восемь ментов, из которых четыре бойца ОМОН при трех автоматах, и еще два «АКСУ» были у патрульных. Дуэль в таком соотношении явно состоялась бы не в пользу нападавших. «Мне бы сейчас „Шмеля“, всех бы зажарил, как куропаток», – с сожалением подумал Степан, но реактивного огнемета у него не было и быть не могло, поэтому оставалось только совершить внезапный и скоротечный огневой налет. Чтобы напарник не попал под шальную пулю во время «оборотки», Коновалец скомандовал Косте:

– Давай-ка ты, Топтыга, за поворот ползи. Если что, прикроешь.

Тот едва заметно качнул голову и быстрыми, отработанными движениями пополз в указанном направлении. Степан снял автомат с предохранителя, потом бесшумно дослал патрон в патронник. Наконец, вскинув оружие, первым взял на прицел двух омоновцев, по-прежнему стоявших возле своего серого «козлика». Глубоко вздохнув, он затаил дыхание и надавил на спуск.

В ночной тишине автомат неожиданно громко и пронзительно залаял длинной очередью. Коновалец видел, как один из бойцов взмахнул руками и повалился на спину, другой проворно нырнул за «УАЗ»; алмазным фонтаном разлетелось лобовое стекло милицейского внедорожника.

Следующая длинная очередь пришлась по зданию поста, вдребезги разнося огромные окна. Оставшиеся патроны диверсант потратил на «канареек», лишая милиционеров средств передвижения. Пустой автомат он не стал оставлять – брошенное оружие могло навести следствие на мысль о странном стрелке: если бросил, значит, имеет еще оружие. А на одинокого мстителя это мало походило.

Когда раздались ответные выстрелы, Степан и Топтыгин были уже в «мертвой» зоне и неслись вперед во все лопатки…

– Кто? – разбуженный стуком в дверь, спросил Султан Дадышев, направляя на дверь длинный ствол Стечкина.

– Мое имя, Султан Исмаилович, вам ничего не скажет, но я с добрыми намерениями, – донесся из-за двери незнакомый голос.

– Хорошо, сейчас открою.

Султан переложил автоматический пистолет в левую руку и бесшумно подошел к двери, так же бесшумно вытащил стул из ручки, осторожно поставил у стены; щелкнул замок.

– Входи, – произнес полковник, готовый в любую секунду нажать на спуск и отпрыгнуть в сторону с воображаемой линии огня.

– Салам аллейкам, – в номер вошел молодой, щегольски одетый франт. Мельком взглянув на направленный в его сторону черный зрачок пистолетного ствола, мягко улыбнулся. – Вы всегда во всеоружии?

– Работа обязывает, – неприветливо буркнул Дадышев, этот хлыщ ему не понравился с первого взгляда. – Чем обязан?

– Я – Тимур Вакаев, – франт на манер фокусника поднял руку и продемонстрировал открытое удостоверение. – Советник президента Чечни.

– Президента? – изобразил удивление Султан. – И зачем же я ему понадобился?

– Ему вряд ли, президент о вас и слышать не хочет… Просто, – Тимур смолк, развел руками. – Я пришел по личной инициативе, так сказать, выразить свое уважение командиру легендарного батальона «Варвар».

– «Конан», – машинально поправил полковник, официальное название своего подразделения он хорошо помнил.

Вакаев пропустил это замечание мимо ушей и продолжил:

– Я родился в Москве, а треть своей недолгой жизни провел на берегах туманного Альбиона. И никогда не думал, что когда-нибудь попаду на родину своих предков. Но судьба распорядилась по-своему… Меня пригласили на эту должность как вайнаха по крови и европейца по воспитанию и образованию. Такой вот человеческий переходник, адаптер двух мирозданий.

– А я здесь при чем? – с недоумением спросил Султан.

– Первое время, когда я только прилетел в Грозный, мне довелось услышать несколько героических историй о вас и вашем батальоне. Это меня заинтересовало – не скрою, сказалась давняя мечта стать историком. А когда выяснил всю подноготную отряда особого назначения «Конан» и его дальнейшую судьбу, то одновременно восхитился и огорчился.

– По-моему, ты слишком сладкоголосый, – недоверчиво покачал головой Дадышев, и не думая предложить гостю присесть.

– Что поделаешь, европейское воспитание вырабатывает такую черту, как противление несправедливости. А с вами, Султан Исмаилович, поступили именно несправедливо.

– Один раскаявшийся грешник богу дороже, чем сотня праведников. А когда грешники сотнями и тысячами выходят из лесов, чтобы каяться, кто вспомнит одного праведника? – эту догму полковник для себя выработал, когда был уволен из армии и вынужден был приехать в Москву. Так ему легче было жить.

– Вы не один! – запальчиво воскликнул Тимур. – А ваш батальон? О нем вы забыли?

– Моего батальона нет, он расформирован, – отрезал Дадышев.

– Да, он расформирован и люди распределены по частям президентского полка, – согласился советник, но сдаваться все же не собирался. – Но все они вас помнят. Не верите? Можете сами убедиться.

– Ты свозишь меня на экскурсию в казармы президентской гвардии? – усмехнулся полковник.

– Зачем же. Сегодня у Кобры день рождения, и все командиры собрались у него дома. Можем заехать поздравить, а заодно узнаем мнение бойцов о своем командире.

Султан задумался, лоб перечеркнули глубокие морщины. Со стороны могло показаться, что он решает для себя – ехать или нет. На самом деле Дадышев до глубины души был поражен предусмотрительностью военной разведки: они не только смогли подыскать повод для его визита в республику, но также мотивацию встречи с бывшими подчиненными. Полковнику было невдомек, что к последнему факту ГРУ не имело никакого отношения. Просто сработал принцип лавины: один брошенный камень событий влечет за собой другие, иногда совершенно неожиданные повороты судьбы.

– Хорошо, – наконец согласился Султан, сообразив, что ситуацией нужно управлять, пока она под твоим контролем. В противном случае можно самому оказаться в заложниках обстоятельств. – Едем.

– Одевайтесь, только выйдем через технический ход. А то на центральном глаза и уши нашего главы. Не хотелось, чтобы раньше времени начались придворные интриги.

– Я понял…

Дом Кобры находился на окраине Промыслового района Грозного. От постороннего глаза усадьба была окружена трехметровым забором из красного огнеупорного кирпича. В этот вечер вдоль ограды в несколько рядов выстроилась кавалькада разномастных иномарок. День рождения подполковника собрались праздновать все офицеры бывшего отряда особого назначения «Конан».

Из-за забора доносились громкие веселые возгласы, звучала музыка, тянуло ароматным дымком от мангала – праздник, что называется, был в самом разгаре. Когда в конце улицы появился черный «Лексус» советника президента, путь машине тут же перегородили пятеро бойцов в камуфляже с автоматами на изготовку. Мрачные взгляды стрелков были красноречивы.

– Куда? – коротко рявкнул старший патруля, невысокий коренастый бородач в черном, лихо заломленном берете.

«Все верно, у моих головорезов достаточно кровников. А такие праздники – лучший повод для сведения счетов», – оценил про себя Дадышев профессиональные качества охраны.

– Подарок привезли имениннику, – ответил Тимур, включив освещение в салоне. Лишь мгновение понадобилось патрульным, чтобы узнать своего бывшего командира.

– Султан Исмаилович, товарищ полковник, – радостный возглас вырвался из груди старшего патруля.

– Я, Хамзат, – бывший командир батальона также узнал бойца, который воевал с ним.

– Проезжайте. Вас ждут, вас всегда ждут, – от избытка чувств старший патруля заметно растерялся и протянул левую руку к груди, где была прикреплена портативная радиостанция…

В благословенное советское время Кобра имел имя, отчество и уважаемую должность, служил в районной прокуратуре следователем. Когда власть в республике захватили мятежный генерал Большой Джо и бандитская клика, сотрудник правоохранительных органов не стал мириться с таким положением и ушел в оппозицию. Там они и подружились, вместе попали в один тренировочный лагерь ГРУ, потом создавали отряд, который позже переименовали в батальон особого назначения. После чего следователь сменил фамилию и имя на радиопозывной «Кобра» и возглавил разведку батальона. Действовали они настолько эффективно, что еще в первую кампанию моджахеды обещали за голову Кобры полмиллиона долларов. Только ничего ни тогда, ни позже им не обломилось.

Встречать командира «Конана» выбежали все гости, Султана обнимали, целовали, хлопали по плечам, спине, громко приветствовали.

– Ты как, разведчик? – обнявшись с именинником, спросил полковник.

– Был разведчик, да весь вышел, – смеясь, отмахнулся Кобра. – Теперь командую полковой канцелярией. Да ну их всех к шайтану, зато какой я подарок получил!

Шумная компания переместилась обратно во двор, последним медленно шел Тимур Вакаев; его стильный костюм-«тройка» от «Хьюго Босс» не очень гармонировал с черной и камуфлированной униформой офицеров президентского полка. Советник главы республики, со стороны наблюдая за всеобщим весельем, чему-то загадочно улыбался. Агент «Аль-Каиды», кадровый офицер «Интеллидженс Сервис», после многоходовой оперативной игры был внедрен в ближайший круг президента Чечни. Несмотря на все свои старания, особых успехов на тайном фронте он пока не добился, что заметно огорчало хозяев по обе противоборствующие стороны. А вот приезд Султана Дадышева открывал новые горизонты в ударной оперативной игре…

Малиновый диск солнца стремительно катился к горизонту, туда, где темными пирамидами высились вершины гор. На фоне заходящего светила пара ударных «Ми-24» смотрелись темными букашками, только по мере приближения вертолеты приобрели воистину грозный вид. Изогнутые формы, камбалиные глаза-кабины и раскраска – желто-зеленая с коричневыми разводами пятен – делали винтокрылые машины похожими на таинственных чудовищ.

Оказавшись над посадочной площадкой, головной вертолет отстрелил дюжину тепловых ловушек, которые ярко-желтым фейерверком взмыли по разные стороны от «крокодила», и стремительно пошел на снижение.

Следующая за головной машиной, заложив вираж, пошла на круг, готовая в любой момент обрушить свой арсенал, подвешенный к пилонам в случае возникновения опасности с земли. Как шутили летчики, «контртеррористическая операция завершилась, только не все террористы об этом знают».

Наконец «Ми-24» коснулся своими шасси утрамбованного грунта посадочной площадки. Широкие лопасти винта продолжали молотить воздух, а из открывшегося десантного отсека упруго спрыгнули вниз крепко сбитый офицер в полевой форме и молодая женщина в цивильной одежде. Пригибаясь под тугими ударами воздуха, парочка бросилась прочь от вертолета; едва они отбежали на безопасное расстояние, «крокодил» проворно взмыл в небо и взял с ведомым курс в обратном направлении.

Навстречу прилетевшим гостям метнулся дежурный офицер – он был заранее оповещен о прилете журналистки и офицера пресс-службы округа. Только сейчас вышла неувязочка: старлей-десантник был лично знаком с генералом Крутовым, участвуя в одной из операций подотдела «Л».

– Товарищ… – вытянулся дежурный в замешательстве, как же обратиться к прилетевшему.

– Майор, – за него ответил Родион Крутов и указал пальцем на погон с одной металлической звездой защитного цвета.

– Товарищ майор, – наконец нашелся десантник, сообразив, что если генерал устраивает «карнавал» с понижением в звании, то все это не ради того, чтобы понравиться смазливой барышне. Хотя прилетевшая на такую никак не тянула. – Мы вас ждем, транспорт готов. Или подождете до утра?

– Некогда, старлей, – Крутов, как старому знакомому, пожал парню крепкую руку.

– Понял. Я провожу вас в автопарк.

Через четверть часа территорию базы покинул «УАЗ» в сопровождении БТРа с отделением спецназовцев. По маршруту движения были объявлены предупреждения на блокпосты. Ночь по-прежнему оставалась временем бандитов.

Внешне выглядевший автомобилем, «УАЗ» был его боевой копией, именуемой «Гусар». Окна были защищены толстыми пулестойкими стеклами, а под обшивкой установлены листы титано-магниевой брони, способной выдержать попадания крупнокалиберных пуль и осколков снарядов. Сидя в салоне «Гусара», генерал-майор думал не о разворачивающейся операции (что там думать, все уже давно было обдумано и передумано, и теперь следовало воплощать в жизнь и реагировать на изменения). Мысли Крутова сейчас занимала сидящая рядом Кирсанова.

За те несколько дней, что он был знаком с подполковником, Родион Андреевич отдал должное умению Галины Викторовны перевоплощаться. В день их знакомства в Ростове перед его глазами встала статная и прямая как стрела женщина в парадной офицерской форме, разговаривавшая с ним четко по уставу. Крутов нисколько не сомневался, что ее оперативный псевдоним «Спица» или что-то в этом роде. Все изменилось на следующий день. Получив от генерала инструктаж, как она должна выглядеть во время командировки, Кирсанова убыла в город за покупками – и вернулась преображенной и совершенно неузнаваемой. Потертые джинсы неопределенного цвета, такая же блузка и притороченная к ней, как бурка к седлу джигита, шерстяная кофта. Фигура стала гнутой, как коромысло, а речь переполняли слова-паразиты, которые она вставляла по поводу и без. Такая мадам могла быть по жизни кем угодно – торговкой с базара, официанткой в придорожной закусочной, а может, и журналисткой заштатной газетенки, но никак не подполковником секретной службы, да еще с научной степенью.