355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Иван Науменко » Война у Титова пруда » Текст книги (страница 4)
Война у Титова пруда
  • Текст добавлен: 25 сентября 2017, 16:30

Текст книги "Война у Титова пруда"


Автор книги: Иван Науменко


Жанр:

   

Детская проза


сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

X

Стадо, в котором коровы пробили бок Яшиной Рогуле, гонял на пастбище глухой Пепа. Ему нужно было кричать в самое ухо, чтобы он хоть что-нибудь услышал. Может, и Рогуле досталось оттого, что Пепа не слышал, как ее бодали другие коровы.

Пепу считали чудаковатым. Одни говорили, что он стал придурковатым оттого, что много учился, другие рассказывали, что еще в гражданскую войну ему разбили голову белополяки. С того времени он и стал слабоумным. Но ничего определенного никто не знал.

Пепа был высокий, худой и в самую холодную пору года ходил без шапки. Он всегда виновато улыбался и что-то бормотал себе под нос. Рыжий Алеша никогда не пропускал случая посмеяться над ним. Как только на улице показывалась долговязая, сгорбленная фигура пастуха, Тарабан командовал:

– Пепа, станцуй!

И Пепа, неуклюже выбрасывая ноги, танцевал. Он исполнял любое Алешино желание, если это было в его силах. Пепа мог есть землю, мог лечь лицом в грязь, мог вот так странно пританцовывать. У Яши всегда подступал к горлу какой-то соленый комок, когда он видел, как издевается Тарабан над этим немолодым уже человеком. А рыжий Алеша был, видно, очень доволен, что взрослый Пепа так его слушается.

У Рогули снова распух бок, и Яша погнал ее на пастбище. Только сейчас он гонял корову вместе с Пепой. Ему нужно было присматривать, чтобы Рогулю опять не зацепила какая-нибудь бодливая корова. Теперь Яша был рад, что отвязался от Тарабана. В последнее время он уже реже заглядывал к нему и не очень радовался, если даже Алеша его за что-нибудь хвалил. А сейчас появилась хорошая причина совсем не ходить к рыжему Алеше.

Поведение Пепы с первого же дня поразило Яшу. Он не стремился прилечь, как это делали другие пастухи, подложив свитку под бок, а бродил, согнувшись, по лесу и что то искал. Яша заметил: Пепа время от времени рвет и прячет в котомку какую-то траву. Потом он связывает эту траву в пучки.

– Зачем тебе трава? – закричал Яша в самое ухо пастуха.

– Лекарство,– улыбаясь, отвечал Пепа.– Лекарство…

Еще через несколько дней Яша выяснил, что Пепа совсем не дурной. Мальчик просто ради любопытства спросил его, сколько будет сто на сто.

– Десять тысяч,– спокойно ответил пастух.

Тогда Яша попросил умножить триста двадцать

четыре на семьдесят три. Пепа умножил мгновенно. У него не было карандаша и бумаги. Он мог складывать, отнимать, умножать и делить любые цифры в уме. Яша даже испугался. Казалось, в памяти Пепы заранее были записаны ответы на все его вопросы.

С этого дня Яша стал смотреть на пастуха совсем по-иному. Он только не понимал, почему Пепа так легко разрешает Тарабану издеваться над собой.

– Хочешь, я покажу тебе ужа,– улыбаясь, предложил однажды Пепа.

– Зачем мне уж? – Яша даже вздрогнул.

– Не бойся, он не укусит…

Пепа присел над вывороченным бурей деревом и вытащил оттуда толстого, похожего на канат, ужа. Он извивался у него в руках, как только мог, но не кусал. Пастух делал с ужом что хотел, вплоть до того, что связывал его в узел, но уж только тихонько шипел. Яша не знал, что думать про Пепу. Дома он все рассказал матери.

– Он, сынок, колдун, с нечистой силой знается,– сказала мать.– Не связывайся ты с ним.

Но Яша не верил, что Пепа колдун. В школе говорили, что никакой нечистой силы нет на свете. Нет ни бога, ни черта, есть только одна природа. А Пепа вообще не был похож на колдуна. Он был тихий, спокойный и никому не причинял зла.

Яша заметил, что все живое любит пастуха. От него не удирала ни одна корова, на него не лаяла самая злая собака. Животные как-то чувствовали, что к ним подходит человек с чистой, открытой душой.

Когда Яша пас свою Рогулю вместе Пепой, он совсем забывал про Тарабана.

Алеша становился для хлопца каким-то маленьким, незаметным. Что умел Тарабан? Только кричать на всех и драться. Пепа же открыл Яше новый и интересный мир.

Каждый день пастух показывал мальчику птичьи гнезда. Он умел их отыскивать по каким-то невидимым, неуловимым приметам.

– Здесь живет жаворонок,– сказал Пепа, когда они гнали стадо через вспаханное под пар поле. Яша целый час кружил по участку, ощупал, кажется, каждый камешек и ничего не нашел. Пепа же всего два раза прошел краем полосы и показал Яше вымощенное в самой почве гнездышко, в котором лежало пять сереньких, под цвет земли, яичек.

Второй раз Пепа показал Яше гнездо голубя-туркалика. Сизый голубь выводился в дупле, находящемся где-нибудь на высоком дубе, так что к нему нелегко было добраться. А туркалик, по существу, даже не устраивал себе гнезда. На сплетенных ветвях ольхи он мастерил легкий настил – и гнездо готово. Два белых яйца туркалика были хорошо видны с земли, снизу.

Однажды Яша нашел гнездо сам. Он удивился: среди пяти небольших сереньких яичек лежало одно синеватое в крапинку. Оно было больше остальных яиц. Мальчик долго ломал голову над этим явлением и ни до чего не додумался. Пришлось позвать Пепу.

– Гнездо иволги,– сказал пастух.– А большее яйцо подложила кукушка. Она ленится кормить своих детей сама…

Яше стало стыдно за кукушку. Он считал ее такой доброй и умной птицей. Она умела отгадывать, сколько лет проживет человек на свете, и не хотела кормить собственных детей. Может, и отгадывала кукушка тоже неверно, раз она такая бессовестная птица.

Пасти стадо вместе с Пепой было интересно. Он много знал, но почти всегда молчал и только беспомощно, по-детски улыбался. Яша себя чувствовал сильнее Пепы, и это обижало мальчика. Пепа такой большой, умный, а все его считают глупым, издеваются над ним. Почему он не покажет людям свою силу и ум? Яша несколько раз приставал к пастуху с этим вопросом, но Пепа только улыбался.

– Мне и так хорошо,– говорил он тихим голосом.– Я никого не трогаю, и меня никто не трогает.

Пепа ложился на спину и часами мог смотреть в небо, думая о чем-то своем, совершенно непонятном для Яши.

XI

Первомайская улица даже своим внешним видом отличалась от Слободки. Хаты здесь были преимущественно новые и не лепились так густо, как в старой части села – Слободке. Почти у каждого во дворе был сад, а там, где его не было, росло хоть несколько деревьев. Весной и летом улица напоминала длинный зеленый коридор.

Во дворе Кости Кветки, где собирались первомайцы и находился главный штаб коммуны, все эти дни царило мрачное настроение. Первомайские ребята повесили носы. Нечему было радоваться. И в прошлом году поражение, и в этом. Десять раз разбирали причину военной неудачи и сходились на одном: во всем виноват Аркадий Понедельник. Если бы не эти восемь перебежчиков во главе с Аркадием, Слободка ни за что б не одолела Первомайку. Мало разве первомайцы закаляли свой дух и тело, готовясь к решающему бою? Каждый день занимались на турнике, учились ползать по-пластунски и бить из рогаток без промаха. Аркадия с его ребятами Первомайка к себе не приглашала, он навязался сам. Давал обещания, присягал, что больше никогда не перейдет на сторону Тарабана. Сам же ругал и высмеивал рыжего Алешу и снова побежал к нему подлизываться. Этого нельзя было понять…

Белобрысый Костя переживал больше всех. Он никогда не думал, что им придется так туго. Когда он организовывал коммуну, все казалось простым и легким. Разве смогли бы они, если б не дружили, смастерить эти самокаты или хоть один планер? Конечно, не смогли бы…

Дальше эта война за прудок. Они только хотели доказать, что правда на их стороне.

Первомайка совсем не собиралась, выиграв битву, пользоваться Титовым прудком одна. Костя хотел только добиться равных прав для себя и своей улицы, чтобы можно было купаться, когда захочется. Тот самый Тит, который давно умер и который когда-то выкопал этот прудок, он же не жил в Слободке? Не жил он, правда, и на Первомайской улице, которой в то время вообще не было. Хутор старого Тита стоял на отшибе от села. От него остались только две груши-дички, несколько пней да забросанный всяким хламом колодец.

Поэтому были все основания считать, что Титов прудок по существу ничей и никто не имеет на него особого права. Так почему же тогда Тарабан воюет за прудок, почему он хочет, чтобы в нем купались одни только слободские ребята?..

Чувство несправедливости переполняло все существо белобрысого Кости. В прошлом году Тарабан отнял у них волейбольный мяч и сетку. Из-за этого чуть не распалась коммуна. Хорошо, что он, Костя, придумал мастерить самокаты и планеры и подговорил на это ребят. А то разошлись бы все кто куда. Теперь снова неудача…

Костя, хмурый и злой, сидел у себя во дворе на дубовом бревне. С утра в штаб коммуны не явилось и половины ребят. Костя знал, что это значит. Ему больше не верят как командиру, не верят, что Первомайка когда-нибудь добьется победы над Тарабаном. От сознания этого хотелось плакать…

Быстро разошлись и те, кто с самого утра пришел к Косте. Костя остался один. Он сходил в березовую рощу, находящуюся за огородом; там были сделаны укрытия для самокатов. Никто из ребят не показал сюда и носа. У всех нашлись какие-то неотложные дела, и все избегали своего командира. Костя вернулся к себе во двор, взял «Пятнадцатилетнего капитана» и попробовал читать. Но чтение не шло в голову. Впервые за свои двенадцать лет Костя почувствовал, что он в безвыходном положении. Он зашел в какой-то непонятный тупик и не знал, как из него выбраться. Мальчик не чувствовал за собой никакой вины, но от этого боль не уменьшалась. Ребята его оставили, может, даже смеются теперь над ним. Полководец без армии… А разве он напрашивался в полководцы? Выбирали сами, а теперь сами же и отвернулись. Косте было так тяжело, что просто не хотелось жить…

Так прошел день, и второй, и третий…

На четвертый день из города приехал дядя Петро. Он приезжал каждое лето и жил в Костиной хате. Отца своего Костя не помнил: он служил где-то аж в Туркестане на границе, и его там убили басмачи.

– Что раскис, герой? – спросил дядя.– Остался на второй год?

– Нет, просто так.– Косте не хотелось смотреть дяде в глаза.

– А ты за это время подрос. Такой стал парень. На турнике занимаешься? А как же ваша коммуна?

Костя молчал. Ему было стыдно. Дядя Петро был большой, сильный, умный и не приставал с расспросами. Он сначала побрился, потом, может, целый час мылся около колодца, брызгая на десять метров вокруг себя.

Пообедав, дядя открыл чемодан, достал оттуда новенькую волейбольную камеру и подал Косте.

– Ту, наверное, что привез в прошлом году, разбили,– улыбнулся он.– Разбили же, правда?

Костя заплакал. Он сдерживался как только мог, но слезы капали сами. Они сыпались, как боб, на босые Костины ноги, и не было им конца. Дядя молча сел рядом с племянником на скамейку и обнял его за плечи. И тогда Костя все ему рассказал, не утаив ни одной подробности.

– Ну, а теперь скажи, почему ты плакал? – спросил дядя Петро.

– Потому что я не виноват, а все меня не любят. Что я сделал этому Тарабану? Я его никогда не затрагивал первый, всегда он нападает. И наши ребята тоже хороши. Считают, что я один должен за всех отвечать…

– Ты плакал не из-за этого, Костя,– мягко сказал дядя Петро.– Вашим лее ребятам тоже обидно, что их разбили, но они не плачут. Они просто бросили тебя, и все. Ты им больше не нужен. Слушай теперь, что я тебе скажу. Ты хотел стать героем, но ничего из этого не вышло. Вот поэтому ты и плачешь и злишься.

Дядя говорил хорошо, сочувствуя Косте, слова его не обижали, на мальчик их не понимал. Зачем дядя говорит о геройстве? Разве он, Костя, требовал для себя большего, чем другие ребята? Он просто стоял за свою улицу.

– Я был равен со всеми,– проговорил Костя.– При чем здесь геройство?

– Тогда скажи, почему ты стал главным? – спросил дядя Петро.– Почему во дворе штаб коммуны?

Выбрали меня – и все.

– Так почему же ты обижаешься, когда тебя больше не хотят слушать? Тогда тебя выбрали, а теперь нет.

Костя ничего не ответил. Он не знал, что сказать. Мальчик только чувствовал, что дядя хочет его успокоить. Но боль и обида на улицу, которая не хочет его понимать, от этого не проходили.

– Живет, брат, в наших душах какая-то непонятная жажда героического,– говорил дядя.– Ты еще зеленый и ничего не понимаешь. Я и сам воевал, когда в твоем возрасте был. Японского микаду в «плен» брал, ночью на кладбище ходил. Страшно было, но шел, потому что честное слово дал, что ничего не боюсь. Только в то время у нас коммуны не было. Просто хвастались друг перед другом своей смелостью.

Первомайка знала, что к белобрысому Косте приехал в гости дядя из города. Но в штаб никто из ребят все равно не пришел. Кое-кто продефилировал по улице мимо Костиной хаты, косо посматривая в сторону двора. Может, ребята надеялись, что тут снова висит волейбольная сетка и Костя с дядей, как в прошлом году, играют в волейбол. Но не было ни мяча, ни сетки. Дядя с кривым садовничьим ножом ходил по саду и срезал сухие сучья. Костя, понурив голову, сидел на завалинке. Ребята отворачивались и шли своей дорогой.

На следующий день дядя снова завел разговор о геройстве. Он был веселый, смеялся, и ему, казалось, не было никакого дела до переживаний Кости.

– Не идут к тебе твои вояки, атаман,– подколол он Костю.– С чего бы это?

– Не идут и не нужно. Обойдусь без них.

– «Не нужно, не нужно». А сам надулся, как мышь на крупу. Лучше скажи, ты знаешь, чего хотят твои ребята?

– Ничего они не хотят,– ответил Костя со злостью.– Когда было все хорошо, так и они были хорошие. А когда плохо…

– Эге, атаману, брат, так рассуждать нельзя. Можешь злиться сколько себе хочешь, но делу этим не поможешь. Мяч у вас в прошлом году отобрали?

– В прошлом году… – Костя удивленно посмотрел на дядю.

– Так почему же в прошлом году ваша коммуна не распалась?

– Я придумал делать самокаты, потом мы в школе пьесу ставили. Ну и думали, что победим Тарабана…

– А в этом году, значит, не помогают и самокаты,– улыбнулся дядя.– Плохи дела твои, Костя…

Днем дядя ходил куда-то в село и на станцию, а под вечер возвратился домой необычайно веселый.

– Знаешь что, Костя,– сказал он,– на какого дьявола тебе этот Титов прудок? Видел я его. Это же не прудок, а какая-то грязная лужа. Смрад там стоит такой! Давай выкопаем новый.

– Вдвоем? – удивился Костя.

– Попробуем вдвоем, а там видно будет. Вечером, вооружившись лопатами, белобрысый Костя вместе с дядей Петром подались на первомайский выгон. Шли они и не видели, что за ними через щели в заборах следят любопытные глаза первомайских ребят. И когда дядя, сбросив верхнюю рубашку, взялся за лопату и стал вырезать ею дерн, подошло трое любопытных. Они были еще без лопат.

– Кто не копает, купаться не пустим,– сказал дядя и поплевал на руки.– Эх, и прудок будет!..

В тот же вечер с лопатами пришло шестеро ребят.

Дядя Петро уехал назад в свой город через три дня. Тогда еще не сделали и половины работы.

XII

На сборах у Тарабанов Яша теперь не показывался. Он был занят. Рогуля еще не могла ходить в стаде, за ней был нужен особый присмотр. Хлопец мучился от одиночества. Пепа неслышно сновал среди пней, собирая какие-то травы. Он мог ходить так целыми днями, не произнося ни звука. От разговоров сельский пастух уклонялся. Его, кажется, ничто не интересовало на Этом свете, кроме собственных раздумий и поисков лекарственных трав.

Однажды Яша встретился со Змитроком Колошка ном. Змитрок вылез из ольшаника, перед которым паслась Яшина Рогуля. Он тащил на спине большую вязку сухих стеблей бобовника.

– Я теперь к Тарабану не хожу,– сразу признался бывший командир полка.– Он совсем уже обалдел. Пускай тешится своим Понедельником. Задавака…

Змитрок на чем свет стоит крыл рыжего Алешу. Он, видно, не мог ему простить своей обиды при той последней битве возле Титова прудка. Тогда Алеша избил его просто ни за что.

– Он еще попросит меня, чтоб пришел,– горячился Змитрок.– Только дудки, не на того нарвался. Можешь передать ему…

– Як Тарабану не пойду,– сказал Яша.– И не буду ему ничего передавать. Не хочу я больше с ним…

Змитрок просветлел. Он сидел на своей вязке и улыбался.

– Я так и знал. Тебя ведь Алеша тоже бил, так зачем за ним бегать. Думаешь, я сюда за этим бобовником пришел? На черта он мне. Отнесу бабке, пускай не кричит, что гуляю. Я хотел тебя увидеть…

Колошкан пробыл с Яшей до самого вечера. Они вместе гнали Рогулю домой.

– А тебе не страшно с этим глупым Пепой? – по дороге спросил Змитрок.

– Он умный,– защищал Пепу Яша.– Он, если б захотел, мог учителем стать.

– Учителем? – удиви лей Колошкан.– Так Тарабан прикажет ему, и он танцует на улице. Какой же из него учитель, если у него клепки не хватает?

– А разве глупый может задачу решить? А Пепа какую хочешь в голове решит, без всякой бумаги. Он только ничего не хочет. Кто ему что ни скажет, он все делает. Может, он больной немножко. А так он умный…

– Так почему же он всех слушает?

– Не знаю; я ведь говорю, может, больной…

Змитрок поразился, что пастух не боится гадюк и злых собак. Они всю дорогу говорили про Пепу и не пришли ни к какой определенной мысли.

– У него, верно, одна половина головы умная, а вторая нет,– высказал предположение Змитрок.– Но почему его не кусают гадюки?

Этого Яша не знал.

Теперь Колошкан приходил к Яше каждый день. Они вместе выгоняли Рогулю и до вечера бродили по лесу. Змитрок был хороший парень. Он не обижался, если что не так, и не лез драться. Колошкан мог целый день не есть и никогда, не вспоминал о еде. Яша просто удивлялся.

– Я привык,– ответил Змитрок.– Бабуле самой мало, а я могу поесть заячьего щавеля. Его я сколько хочешь знаю…

Хлопцы делили Яшин обед пополам и искали заячий щавель. Он рос на песчаных местах в сосняке, был очень вкусный, и Яша не мог понять, почему взрослые не любят заячьего щавеля. Если нарвать его целый пук, да еще подсобрать в пригоршни земляники, так не нужно никакого обеда.

Колошкан не отличался болтливостью, и Яша показал ему все найденные гнезда.

– Когда птички подрастут, я заберу их домой,– похвастался он.– Будут жить у меня, песни петь. А еды им много не нужно. Мух и червей сколько хочешь…

Змитрок одобрил этот план. Со своей стороны, он предложил смастерить побольше клеток, чтобы птицы не поудирали.

– Летом они станут нестись,– говорил он.– Привыкнут и сами будут прилетать.

Сперва хлопцы принесли четырех воронят. Их посадили в большой фанерный ящик и поставили на чердак. Воронята не очень тосковали по гнезду и были непереборливы в пище. Они ели червей, вареный картофель, хлеб и всегда были голодные.

– Привыкли,– радовались ребята.

Клетку с голубями-туркаликами, которых Яша забрал из найденного гнезда, поставили в хате. Голуби целый день ничего не ели, но на следующее утро понемножку стали клевать хлебные крошки и пить воду. Кот Кузьма теперь целыми часами просиживал возле клетки, и глаза у него горели зеленым огнем. Было ясно, что Кузьма зарится на птиц, и его нужно было от этой поганой привычки отучить. Яша со Змитроком немало поломали головы, чтобы заставить кота подружиться с птицами.

– Его нужно хорошо кормить,– предложил Змитрок.– Он тогда не тронет туркаликов.

Но Кузьма, выхлебав целое блюдечко молока, подходил к клетке и по-прежнему не сводил с голубей своих зеленых глаз. Тогда хлопцы решили пронять Кузьму страхом и применили более радикальные меры. Змитрок в руках держал голубя, а Яша ловил кота и, поднеся его к птице, безжалостно драл. Кот царапался своими когтями и удирал со всех ног.

Так продолжалось, может, целую неделю. Кузьма уже не отваживался подходить к клетке. Ребята решили, что он, как огня, боится широкохвостых туркаликов. Однажды Яша открыл клетку. Один голубь вылетел оттуда и сел на подоконник. В ту лее минуту Кузьма молнией метнулся с печки и в одно мгновение оторвал туркалику голову.

Яша лупил кота до изнеможения. Но это не помогло. Голубь был мертвый, и никто не мог его воскресить. Мальчику стало грустно. Этот мир был устроен явно несправедливо. Чем обидел красивый молоденький тур-калик сытого пушистого Кузьму? Разве нельзя сделать так, чтобы никто никого не трогал и все – птицы, звери – жили сами по себе и не нападали друг на друга.

Пепа, увидав как-то в Яшиных руках двух маленьких берестянок, страшно разозлился. Таким злым Яша его еще никогда не видел.

– Птиц трогать нельзя,– брызгал он слюною.– Без птиц погибнут и лес, и поле…

Пепа кричал и не знал, что мальчик не думает причинить птицам вред. Яша ведь только хотел, чтобы эти берестянки просто жили у него. Ругаться с пастухом мальчик не хотел и поэтому выпустил птичек.

К обеду прибежал Змитрок и сообщил новость, из-за которой Яша сразу забыл про Пепу.

– Первомайцы разбили Тарабана вдребезги,– волнуясь, рассказывал Колошкан, и нельзя было понять, радуется он или нет.– Они выкопали себе новый прудок,-а Тарабан хотел отбить его у них, чтобы купаться самому. Ну ему ж и дали… Гнали до самого двора и теперь смело ходят по нашей улице. Я говорил, что он допрыгается со своим Понедельником. Был бы там я, не разбили б…

– Первомайцы выкопали новый прудок? – удивился Яша.

– Выкопали. Мне Бахилка рассказывал. Прудок маленький, но воды по самую шею.

– Так почему Алеша лез к первомайцам? Прудок-то ведь их. Это ведь Титов никто не копал…

– Так ему и надо, Тарабану,– радовался Змитрок.– Бахилка говорил, что тоже больше не будет служить в армии. Алеша только дерется и кричит. Он думает, что все его боятся. А этот белобрысый Костя его нисколько не боится.

Поражение своей слободской армии на этот раз совсем не огорчило Яшу. Ему не захотелось, как в прошлом году, бежать к Тарабану и вступать в войско рыжего Алеши.

Лето кончалось. Яша уже купил учебники для третьего класса и наперед знал всю «Родную речь». Ему хотелось в школу. Он вспоминал шумную толкотню на перерывах, строгую тишину в классе, когда Мария Григорьевна вот-вот должна была кого-то вызвать, полумрак школьного музея, где были чучела разных птиц, а в шкафу за стеклом стояли банки с заспиртованными змеями, ужами и разными рыбами. За лето у Яши возникло много вопросов, на которые могла ответить только учительница. Он и сам много узнал за эти месяцы, бродя с Колошканом по лесу. Поэтому Яша заранее предвкушал, как удивятся Мария Григорьевна, Лиза, все ученики, когда он начнет рассказывать о том, что видел и слышал.

Война с Первомайкой уже совсем не интересовала мальчика. В глубине души он даже радовался поражению армии Тарабана. Верно, как раз в это время и всплыли наружу все те обиды, которые причинил Яше рыжий Алеша. В Яшиных мыслях Тарабан занимал теперь самое незначительное место. Он казался задавакой, хвастуном и больше никем.

А с рыжим Алешей случилось в это время несчастье. В лавке, где работал его отец, за ящиками, он случайно обнаружил сладкий пряник и съел его, не зная, что это отравленная приманка, подброшенная специально для мышей. Через несколько минут Алеша стал страшно кричать, и его отец, догадавшись, в чем дело, бросился за врачом. Доктора как раз не было: его срочно вызвали в другую деревню. Фельдшерица промыла Алеше желудок, но боль не проходила. Все думали, что Тарабан умрет. Вечером позвали Пепу. Пастух принес с собой какого-то травянистого настоя и дал больному выпить. От этого зелья боль унялась, и Алеша уснул. Он спал целую ночь и еще день. Врач, приходивший вскоре после посещения Пепы, сказал, что опасность миновала и больной скоро поправится.

Весть о том, что Пепа спас рыжего Алешу от смерти, поразила ребят, как гром с ясного неба. Только Яша не удивился. Он давно знал, что Пепа не глупый. А считают его глупым лишь потому, что он всех слушается.

– Я тебе сразу сказал про Пепу,– встретившись с Колошканом, хвастался Яша,– он от всякой болезни может вылечить. И, видишь, он совсем не злопамятный: Алеша над ним издевался, а он его от смерти спас.

Колошкан теперь не спорил. Он только не мог понять, почему Пепа не пойдет в больницу, не заявит врачам, что тоже умеет лечить.

К Алеше, не встававшему с кровати целых две недели, никто из ребят теперь не ходил. Даже Алесь Бахилка и Аркадий Понедельник, считавшиеся командирами полков, минали двор Тарабана. Однажды Яша не выдержал и подколол Бахилку, который, налотошив кучу яблок и напихав их за пазуху, уплетал одно за другим без передышки.

– Ты бы хоть одно Алеше занес. Узнает он, что один ел, пересчитает тебе ребра…

Бахилка зарделся и в первую минуту ничего не мог сказать.

– Я сам по себе, а Тарабан сам по себе, сказал он хмуро.– Что я служить ему нанялся?

– Вот Аркадий расскажет обо всем Алеше, будешь тогда знать.

– Пускай рассказывает,– равнодушно отозвался Алесь, продолжая уписывать яблоки.– Что я такого сделал?

Войско Алеши распадалось прямо на глазах. Никто не хвастался первой победой, одержанной в этом году возле Титова прудка. Хлопцы даже не злились, когда кто-нибудь вспоминал, как первомайцы гнали их от своего нового прудка. Лопнул какой-то обручик, порвались невидимые нити, которыми еще недавно все были крепко связаны.

Война кончилась поражением Слободки, и никто не хотел вспоминать об этом…

Незадолго до начала занятий Яша с Колошканом пошли в лес за орехами. Орехов было мало, хлопцы нарвали по одному карману. Кто-то тут до них уже хорошо поработал. Выбравшись из густого орешника на поляну, Яша со Змитроком чуть не обомлели от страха: прямо на них шел белобрысый Костя со своими первомайцами. Друзья уже хотели броситься наутек, но почему-то приостановились. Вид Кости и окружавших его ребят отнюдь не был угрожающим.

– Не бойтесь,– просто сказал Костя.– Мы драться не будем.

Первомайцы в самом деле не собирались ни карать, ни забирать в плен своих недавних противников. Они лущили орехи и с любопытством посматривали на Яшу и Колошкана. Разговор не клеился. Ни Яша, ни Змитрок не знали, о чем говорить.

– Если хотите, пошли с нами,– предложил Костя.– Орехов не найдете, мы уже были тут.

Колошкан и Яша пошли. Они хоть и не участвовали в последнем налете на Первомайку, но будто чувствовали вину перед белобрысым Костей и поэтому молчали. Первомайцы между собой говорили о своих делах. Они вспоминали какие-то качели и столб, который нужно вкопать возле старой гати. Яша заметил, что первомайские ребята совсем не боятся белобрысого Кости. Они перебивают его и даже спорят с ним. Это Яшу удивило и поразило.

Компания ребят незаметно подошла к первомайскому выгону, и здесь Яша увидел тот самый новый прудок, на который точил зубы рыжий Алеша. Прудок был небольшой, но, верно, глубокий. Вода в нем чистая, светлая, совсем не такая, как в Титовом прудке. Поблизости находился небольшой шалаш.

– Вы долго его копали? – спросил Яша.

– Целый месяц,– с гордостью ответил мальчик по прозвищу «Брык». Настоящего имени хлопца Яша не знал, потому что тот перешел только во второй класс.

– Целый месяц копали,– хвалился Брык.– Мы сюда даже мальков пустили. Летом будем ловить карасей и щук.

– Карасей не будет,– заявил Яша.– Останутся только щуки.

– Это почему? – вытаращил глаза Брык. Он посмотрел на Яшу с явной враждебностью.

– Карасей съедят щуки,– едко ответил Яша, мстя Брыку за излишнюю самоуверенность.– Какой дурень разводит карасей вместе со щуками.

Брык остолбенел. Он не ожидал такой смелости от Яши, открыто выступившего против первомайских порядков.

– Вы все такие! – опомнившись, заорал Брык.– У вас у самих нет пруда, так вы наш хотели захватить…

– Мы с ним на вас не нападали,– поддержал Яшу Колошкан.– Мы давно вышли из армии Тарабана…

– Успокойся, Василь,– вмешался в спор белобрысый Костя.– Ты всегда кричишь больше всех.

– Они все разузнают и нападут на нас,– не унимался Брык.– Вот увидите.

Яша почувствовал себя неловко. Он дернул Колош-кана за рукав, как бы предлагая уйти от этого пруда, на который они не имели никаких прав. Мальчики пошли, ни с кем не попрощавшись. Их уже на полдороге нагнал сам белобрысый Костя. Он задыхался от быстрого бега.

– Не слушайте вы этого Брыка,– сказал Костя.– Он ничего не понимает, поэтому и кричит. Пошли купаться…

Хлопцы переглянулись. Они никогда не думали, что Костя такой хороший. Он звал купаться в тот самый прудок, который принадлежал только Первомайке и который недавно Тарабан хотел захватить.

– Мы не хотим никакой войны,– по дороге говорил Костя.– Но разве с вашим Алешей договоришься? Он просто дурак. У нас ведь не армия, а коммуна. И вы, если хотите, можете создать коммуну. А зачем драться?

– Тарабана больше никто не слушает,– желая сделать Косте приятное, сказал Яша.– Никакой армии уже нет. А мы с Колошканом так давно не воюем.

– Я поэтому вас и догонял,– признался Костя.– Давайте дружить. Скажите хлопцам, пускай к нам приходят. Мы будем винтовые качели мастерить. На столбе…

Брык стоял надувшись. Он, видно, никак не мог простить Яше и не понимал, почему Костя вернул назад этих хлопцев со Слободки.

– Все же мы вам дали,– сказал Брык, убедившись, что ни Яша, ни Колошкан не собираются уходить домой.– Мы знали, что этот ваш Тарабан нападет. У нас было, может, сто пудов камней.

– Алеша теперь вас боится,– успокоил Яша Брыка.– С ним больше никто не играет, и армии у него нет.

– Пускай он только попробует,– артачился Брык.

Яша с Колошканом пробыли у первомайцев до вечера. Мальчики видели их самокаты. Они действительно двигались без чьей-либо, помощи. Нужно было только водить за рычаг вперед и назад. Но никакой коммуны, кроме небольшой будки, служившей магазином, ребята не заметили. В магазине было не много товаров. Лежало несколько груш и яблок – вот и все.

– А кто же приносит сюда яблоки?– поинтересовался Яша.

– Все, у кого есть сад,– рассказывал Костя.– После работы мы их делим. А кто не работал, тому ничего не даем. У нас есть своя библиотека и мастерская…

– И много у вас книг?

– Девятнадцать штук. Но интересных только шесть,– признался Костя.

– А в вашу библиотеку можно записаться?

– Можно, только нужно принести свою книгу.

Книги у Яши не было, и это его расстроило. Предложить старый учебник по арифметике для первого класса, который он утаил и не сдал учительнице (учебники тогда распределяла школа), он не отважился, а «Обществоведение» – подарок учительницы – отдавать не хотелось.

– У меня есть книга про Буратино и золотой ключик,– вспомнил Яша.– Только у меня половина, я ее сам переписывал…

– У нас есть Буратино,– сказал Костя.– Лиза принесла. Ничего, мы тебя запишем и без книги. Принесешь, когда у тебя будет.

Правильный был парень этот белобрысый Костя. Он ничего не жалел и сразу шел на уступки. Яше он очень понравился. Колошкан тоже ничего плохого не мог сказать про Костю.

– Только он какой-то тихий,– удивлялся Змитрок.– Даже кричать не умеет. И как только он командовал войском и победил Тарабана?

Это было удивительно и непонятно. Тихий, покладистый Костя казался слабеньким в сравнении с самоуверенным, грубым Алешей. Нет, ни Яша, ни Змитрок не могли представить Костю в роли полководца. Однако же он как-то сплотил первомайских ребят?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю

  • wait_for_cache